Двойная жизнь (гет)

— Ну и козёл же ты, Малфой!

Голос грязнокровки Грейнджер догнал Драко в конце коридора, когда он уже намеревался свернуть за угол. Хотела, стерва, чтобы последнее слово осталось за ней, а он, набравший скорость, уже просто не успел отменить шаг, свернул — не возвращаться же теперь ей на потеху?!

Всего-то велел какому-то мелкому пуффендуйцу убраться с дороги, а «полиция нравов» уже тут как тут. Староста, мать её, школы. Не поспорить и не возмутиться лишний раз.

— Гори в аду, Грейнджер, — прорычал он сквозь сомкнутые зубы, надеясь, что если даже не она, то окружающие услышат и поймут, что последнее слово осталось-таки за ним.

Зло прошагав к слизеринским подвалам, Драко что есть силы громыхнул дверью, заставив младшекурсников рвануть врассыпную. Хоть они уважают и боятся. Плевать на грязнокровную зазнайку.

Сбросив с плеча сумку, Драко присел у огня и, протянув вперёд длинные ноги, прикрыл глаза. Он не собирался спать, но всем своим видом показал, что не намерен вести беседы. Крэбб и Гойл, к счастью, и не рвались: содержимое подноса, выставленного у окна, интересовало их куда больше. Да и у Забини с Паркинсон сейчас был урок в другом крыле.

С утра болела голова, а нравоучения гриффиндорки только усилили боли. К драклам! Думать о Грейнджер и её шайке больше двух секунд он не собирался. А вот подремать — это было идеей не такой уж и плохой.

* * *

Драко не помнил, что ему снилось, но что-то снилось наверняка, так как проснулся он своей спальне. Как он сюда попал, сказать было трудно: он совершенно не помнил, чтобы перебирался в постель, переодевался. Да и уроки, по всей видимости, были подготовлены: тетрадки аккуратной стопочкой лежали на краю стола, корешки книг выглядывали из сумки.

— Доброе утро! — поздоровался Забини, проходя мимо с полотенцем на плече. — Вставай, соня, не заставляй девушку ждать. А то, помяни моё слово, я же сам её у тебя уведу!

Рассмеявшись, Забини вышел, а Драко, сев на постели, попытался осознать слова приятеля.

Какая к драклу девушка? Дура-Пэнси растрезвонила, что они встречаются? Да он всего-то пару раз зажал её на лестнице — было б о чём говорить!

Решив, что разберется с досужими сплетнями потом, Драко последовал примеру Забини и вооружился полотенцем и зубной щёткой.

Как есть, в пижамных штанах и майке, с босыми ногами он показался в коридоре, и тотчас столкнулся с совершенно неожиданной для слизеринских подвалов гостьей.

— Твою мать, Грейнджер, что ты…

Договорить, однако, не вышло, потому что грязнокровка неожиданно прильнула к нему и, обвив шею руками, нежно поцеловала. Первым порывом было отшвырнуть дуру от себя, поднять на смех и напомнить, что она ему не ровня, но слишком уж сладкими и мягкими оказались её губы, слишком вкусно пахло от неё чем-то приятным, цветочным. Если это был розыгрыш, она сама напросилась. Не давая девчонке опомниться, Драко впился пальцами в её хрупкие плечи, чтобы не смогла вырваться, и поцеловал настойчиво и грубо, захватив губу зубами. Пусть знает, с кем связалась!

И всё же ожидаемого испуга не случилось. Наоборот, ладони Грейнджер скользнули ему на затылок, утонув в волосах, а тоненькая фигурка прижалась теснее — так, что теперь грязнокровка могла ощутить его возбуждение. Но она снова не смутилась, намеренно скользнула по его паху бедром, пробежалась пальчиками до поясницы и… Драко оттолкнул.

Игра затянулась. Он совершенно не хотел выглядеть глупым в глазах сокурсников.

— Грейнджер, драклы тебя дери, что на тебя нашло?

Она, очевидно, намеревалась продолжить игру, потому что кокетливо прикусила кончик пальца и сообщила:

— Я соскучилась. Мы не виделись целых десять часов, и ты, между прочим, обещал мне помочь.

Проходящие мимо слизеринцы на вторжение недруга на свою территорию внимания не обращали, что сбило Драко с толку ещё больше. Он всё пытался понять: розыгрыш это, галлюцинации, вызванные головной болью, горячный бред или заклятье? Ни один ответ на правду не походил, а между тем вкус губ Грейнджер на его собственных губах до сих пор ощущался как вполне реальный.

— И с чем я должен помочь тебе? — решился он наконец. Играть так играть! Рано или поздно он поймет, что здесь происходит.

— Не здесь, — мурлыкнула Грейнджер, заталкивая его обратно в спальню. По-хозяйски щелкнула замком и без предисловий рванула блузку вверх. — Ты обещал помочь с выбором: чёрный, — сбросив блузку, она развернулась к Драко, демонстрируя бюстгальтер, — или белый.

Взмахнув волшебной палочкой, она сменила цвет белья, а Драко лишь смог скрипнуть зубами: зрелище грязнокровки в одном только белье неожиданно очень возбудило его.

— А есть вариант — вообще без него? — спросил он на удачу, ожидая, что теперь Грейнджер точно закончит свою игру, выльет ему на голову ведро оскорблений и убежит прочь. Но вместо этого она подошла ближе, и, взяв Драко за руки, опустила его ладони себе на плечи.

— Боялась, что ты не спросишь, — игриво проворковала она, спуская его пальцами со своих плеч бретели.

Шутка или нет, она слишком затянулась, но кто Драко был такой, чтобы отказывать даме?

* * *

— Эй, Драк, привет!

Одно наваждение все ещё продолжало напоминать о себе — тиснулось к нему, не отпуская его руки, постоянно ухватывало за ухо губами, обещая непременное повторение утреннего разговора, — а второе уже шло навстречу с дружелюбно протянутой рукой.

— Поттер!

— Привет, приятель! Что-то ты сегодня сам не свой. Волнуешься?

Шрамоголовый похлопал его по плечу и заверил, что всё будет нормально.

Драко промолчал. Розыгрыш явно принимал куда большие масштабы, чем он изначально предполагал, и если секс с Грейнджер ещё можно было чем-то объяснить, то такие чересчур братские прикосновения Поттера вызывали одно только недоумение.

— Понимаю, бить в полную силу никто из нас не сможет, но мы и без того устроим отличную демонстрацию!

— Демонстрацию чего? — Драко клипнул глазами, представив себе толпу митингующих, с транспарантами рвущихся на амбразуру, и по спине пробежал холодок.

— Я верю в вас, мои мальчики. — Грейнджер в который раз за утро чмокнула Драко в щеку, и он поймал себя на мысли, что получать от неё поцелуи куда приятнее, чем слушать ругательства. И плевать, что девчонка грязнокровка, в постели она оказалась той ещё тигрицей. Да и он, кажется, был вполне хорош — даже не скажешь, что ещё вчера его максимумом было полапать Паркинсон между уроками. — Вы лучшие дуэлянты потока, профессор Снейп не найдёт к чему прицепиться.

Картина, благодаря Грейнджер, приняла несколько более конкретные очертания. Дуэльный клуб. Урок. И, кажется, они с Поттером в качестве соперников. Что ж, не в первой — отчего же тогда шрамоголовый ведёт себя так, словно поднять против него, Драко, палочку — непосильная задача?

— Уверен, — наконец выдавил Драко из себя, — если постараться отринуть все эмоции, мы сможем бить и в полную силу.

— С тех пор, как мы пожали друг другу руку у дверей школы, мы никогда не могли бить в полную силу, ты же знаешь, — менторски произнёс Поттер очередную чушь. Драко точно помнил, что никакую руку шрамоголовый ему не пожимал.

— Вероятно, ты прав, — от нечего делать согласился он, надеясь, что Поттер не пойдёт по пути своей подружки и не полезет к нему с поцелуями. Одной Грейнджер ему было вполне достаточно.

Скользнув ладонью по тонкой талии, Драко в собственническом жесте притянул девчонку к себе. Её ладонь тотчас устроилась у него на пояснице, и Драко в очередной раз подумал, что дракл с ней, с чистотой крови — кажется, рядом с Грейнджер он становился по-настоящему счастливым.

Они дошли до слизеринского стола, и, к удивлению Драко, ушёл только Поттер. Грейнджер же устроилась на лавке рядом с ним, непринужденно закинув ноги ему на колени.

Драко скользнул ладонью по её бедру, совершенно не встретив сопротивления, гриффиндорка лишь тогда стукнула его по пальцам, когда он попытался проникнуть пальцами под ткань её юбки.

— Прекрати! Люди смотрят! — шикнула она и поелозила голенью по его бедру. — Всё вечером.

Драко не знал, что такое это «всё», но чувствовал, что ей ещё найдётся, чем его удивить.

— Ловлю тебя на слове, Гермиона.

Кажется, впервые он назвал её по имени, и небеса не обрушились на голову. Наоборот, стало неожиданно приятно, и Драко решил, что теперь всегда будет обращаться к ней только так. Хотя, если честно, на языке вертелись и более ласковые эпитеты, но к ним он был ещё точно не готов.

— Я просто побуду дракловым эгоистом, — довольно ухмыляясь и не ощущая ни малейшего угрызения совести, Драко захлопнул перед товарищами дверь. Крэбб, Гойл и Забини, оставленные ночевать в гостиной факультета, его сейчас заботили меньше всего на свете. На его кровати сидела Гермиона. Мягкая, нежная, в кои-то веки улыбающаяся, а не испепеляющая взглядом — могло ли волновать что-то помимо этого?

Драко неторопливо подошёл к столику, попутно расстёгивая запонки, звякнул ими об столешницу, нарочито медленно принялся за галстук. Всегда педантичный, он не мог позволить одежде примяться, даже если всё легко исправлялось взмахом волшебной палочки.

Да и не хотелось спешить. Впереди ждала целая ночь, и Драко знал, что никто не посмеет их отвлекать.

— Ты решил меня подразнить? — Гермиона поёрзала на постели, нетерпеливо протянув к нему руки, но Драко цокнул языком, выставляя вперёд указательный палец.

— Терпение всегда было твоей сильной стороной, — напомнил он, довольно растягивая губы в улыбке. — Потерпи и сейчас.

Всё ещё слабо верилось, что это происходит с ним, однако происходило: Гермиону все знали, как его девушку, Поттера — как лучшего друга, а Уизела и Лонгботтома — как хороших товарищей. Наваждению не было конца, но, расслабившись, Драко даже смог отыскать в этом что-то хорошее.

Поттер, например, оказался неплохим фехтовальщиком и они смогли действительно отлично потренироваться вместе, Уизел при ближайшем рассмотрении увиделся не таким и тупым, просто недоверчивым, что, впрочем, в отношении Драко более не распространялось, а у Лонгботтома отыскалось чувство юмора.

И всё же Гермиона из всех них оказалась самым большим сокровищем. Они плодотворно и крайне приятно поучили уроки в библиотеке, прогулялись вокруг школы, а потом просто проводили закат, сидя на крыльце. Кажется, это был первый закат на веку Драко, который он провёл вот так, просто глядя на горизонт, и нельзя было не признать, что нашлось в этом своё очарование.

А теперь его ждало не менее увлекательная занятие. Гермиона искусала все губы, ожидая его. Казалось, она привыкла к иному темпу, и теперь буквально подпрыгивала на кровати от нетерпения.

— Я сейчас лягу спать, — предупредила она, театрально откидываясь на подушки.

— Думаешь, я не способен разбудить тебя? — хитро ухмыльнулся Драко, развешивая на стуле пиджак.

— Что ж, попробуй, — наигранно серьёзно ответила Гермиона и плотно зажмурила глаза. Упрямая — это до невозможности бесило его прежде, теперь же от былых чувств не осталось и следа. Очень странно было смотреть на неё и не чувствовать неприязни. Не будь вся ситуация полнейшим идиотизмом, Драко даже сказал бы, что, кажется, влюблен в неё, но нельзя полюбить за один день, а прежде к любви уж точно не было никаких предпосылок.

— В таком случае я буду очень настойчиво тебя будить, — пообещал он, наплевав наконец и на рубашку, и на брюки. Стянул туфли и как есть опустился рядом с Гермионой на кровать.

Она не открыла глаза, до последнего притворяясь спящей, хотя по лицу было видно, что она из последних сил сдерживает улыбку.

Его девочка. Гермиона умела быть милой, умела быть привлекательной и желанной, и тем страннее было то, что до сего дня она вовсе не казалась такой. Глядя на неё сейчас, Драко видел всё ту же заучку-старосту, что и всегда, и не мог понять, что именно сейчас делает её настолько прекрасной? Быть может, отношение к нему?

Повинуясь не до конца объяснимому порыву, он склонился к её губам и поцеловал настолько невесомо, как только мог. Всё его тело требовало продолжения, но Драко приказал себе не торопиться. На этот раз не для того, чтобы лишний раз потомить, а чтобы насладиться.

Он начал от виска. Проложил едва ощутимую дорожку из поцелуев вдоль линии скул, к подбородку, к шее и дальше, к ключице. На ней ещё было слишком много одежды, но отчего-то этот барьер не казался лишним.

Драко понравилось раздевать её. Медленно, пуговка за пуговкой, приветствовать каждый новый участок тела поцелуем, скользить ладонями по изгибам.

Гермиона уже не притворялась, что спит: шумно дышала, хотя глаза её всё ещё оставались закрытыми.

— Я люблю тебя, — выдохнула одними губами, когда он вернул поцелуи на лицо.

Драко чувствовал: она уже говорила ему это раньше. Много-много раз, хотя он, определенно, слышал её признание впервые. Сложно было объяснить, но он отчего-то знал, что и сам уже говорил ей это когда-то. Понять бы, как давно и почему он всё это забыл.

— И я люблю тебя, милая, — прошептал он, сам не веря, что говорит такое. Но сердце подсказывало: он не лжёт. Розыгрыш или заклятье — чем бы это ни было, кажется оно поменяло всю его суть.

* * *

Проснулся Драко от звонка будильника. Даже не открыв глаза, вспомнил прошлую ночь и довольно застонал, упиваясь блаженством. Рука потянулась обнять спящую Гермиону, но, не встретив препятствия, плюхнулась на подушку.

Широко распахнув глаза, Драко уставился в пустоту, за которой маячила постель Гойла.

— Малфой, выруби уже наконец драклов будильник! — заныл Крэбб на другом конце комнаты. — Совесть имей, здесь люди спят!

Не спят. Вернее, не спали. Он сам закрыл дверь на ключ, и кроме них с Гермионой в комнате никого быть не могло.

— Будильник, Драк! — взмолился со своей стороны Забини.

Драко наконец выключил звонок и снова грузно опустился на подушки. Было непривычно тихо и просторно. Тепло девичьего тельца сменилось отвратной пустотой, и вместо счастливого пробуждения ушатом на голову вылилось одиночество.

Привыкший по утрам делать зарядку Драко, не нашёл в себе на это ни малейших сих. Пролежал бревном, пока остальные не начали собираться, и лишь на общей волне встал и направился в ванную.

— Привет, Драко.

Паркинсон материализовалась перед ним, стоило выйти из душа. Тотчас прилипла, как пиявка, сунув руки ему под футболку, и Драко с трудом поборол в себе желание её оттолкнуть.

Не было в ней той нежности и искренности, как у Гермионы. Липкое раздражающее желание, с которым Паркинсон жалась к нему, и в сравнение не шло с трогательным переплетением рук и ласковым шёпотом на ухо.

Если прошлый день был сном или галлюцинацией, а вокруг снова гудела реальность, значит он потерял нечто очень важное, чего никогда не сможет снова достичь.

Принимая поцелуи от Паркинсон, Драко хотел выть от безысходности, а всё что он мог: надеяться, что Гермиона, как и он, вспомнит вчерашний день. Снова станет его девочкой. Той, которую он, драклы его возьми, необъяснимым образом любил. Той, кто снова будет любить его в ответ.

Оставалось проверить все предположения за завтраком.

Однако ещё на лестнице стало понятно, что жизнь вернулась к своему привычному течению. Если вчера с Драко здоровались буквально все подряд, сегодня коридор перед ним старались поскорее освободить, а за обеднённым столом Слизерина не нашлось Гермионы. Она, серьёзная и неулыбчивая, вела беседу с Уизлеттой, а её неизменные друзьяшки увлечённо кивали, подобно китайским болванчикам. Все они как и обычно раздражали одним только своим видом, а их лучшие стороны, то ли действительно открывшиеся Драко, то ли привидевшиеся, были сейчас не более, чем далёким воспоминанием.

Драко не понимал, что испытывает на этот счет, лишь чужих ног очень не хватало у него на коленях.

— Витаешь в облаках всё утро, — обиженно упрекнула Драко Паркинсон, когда он в очередной раз не отреагировал на какую-то произнесенную ею фразу.

— Голова болит, — отмахнулся он, бросая тоскливый взгляд за гриффиндорский стол. Там было явно веселее, чем в его снобистском окружении.

Его одолевали сомнения в реальности происходившего вчера и происходящего сегодня, и правильным было бы посоветоваться с кем-то из профессоров, возможно, провести обряд очищения, но рассказать о той жизни — странной жизни, которая мимолетно пронеслась и исчезла — он не мог. Слишком личными были воспоминания. Слишком приятной была та, другая жизнь. И потому Драко был вдвойне зол сегодня. На Гермиону, что смеет после вчерашних нежностей так яро игнорировать его, на Поттера с Уизелом, что смотрят сычами, на всю школу, которая опять шарахается от него, как от прокажённого, и больше всего на самого себя, что позволил себе так глупо скучать по идиотскому наваждению.

Привиделось. Ему просто привиделось из-за переутомления. Или надышался паров на зельеварении — других вариантов Драко просто не видел. Поверить в это и прекратить искать напоминание о прошлом дне, было самой здравой идеей. Оставалось дождаться, когда земное объяснение происходящего действительно устроит его самого.

— Таким образом, мы можем с уверенностью заявлять, что полученные вами сегодня знания станут необходимым базовым набором волшебника на каждый день и будут полезны не только в особых ситуациях, но и в быту.

Драко оторвал взгляд от тетрадки, в которую пялился уже дракл знает сколько времени, и устало посмотрел на профессора Слизнорта. Последние слова он услышал, но понятия не имел, о каких знаниях тот говорит. Кожей чувствовалось присутствие ненавистного Поттера, и странный сон, где они друзья, не хотел отпускать. Не столь какие-то определённые моменты, сколько чувство — непонятное, чужеродное чувство близости и доверия, — и горькое, раздражающее ощущение потери припечатали его непосильной тяжестью, не давая сконцентрироваться ни на чём другом.

Поттер пожал ему руку. Гребаная версия гребанного мира — Драко думал, что давно отпустил ту детскую обиду. Не сильно-то и хотелось волочиться за тем самым Гарри Поттером, который трижды победил Тёмного Лорда, сделался героем войны и любимчиком всего магического мира.

Папашка велел им подружиться — не вышло — с чего вдруг почти через семь лет этот вопрос снова сделался актуальным?

Тоска по дружбе с Поттером, однако, ни в какое сравнение не шла с щемящей потребностью увидеть Гермиону. Грейнджер, мать её. Грязнокровку. Его Гермиону, которая была так прекрасна в его объятьях, словно её создали для его рук и его губ. Ту Грейнджер, которая благополучно избегала его общества целый день, и короткий взгляд которой в коридоре после урока вывернул его наизнанку.

— Забери её драклы! — Драко досадливо хлопнул по столешнице, напомнив себе, что Грейнджер уж точно не та, о ком ему стоит думать.

— Что-то случилось? — моментально отреагировал профессор.

— Муха, — нашёлся Драко на удивление быстро. — В глаза лезет.

Ответ профессора Слизнорта, по всей видимости, удовлетворил, так как он тотчас переключил внимание на Симуса Финнигана, от стола которого подозрительно тянуло дымком.

Драко, пользуясь проволочкой преподавателя, сбросил книги в сумку и вышел из кабинета, хотя до звонка оставалось ещё минут десять. Только он закрыл дверь, как из-за неё послышался громкий хлопок, но этого было недостаточно, чтобы привлечь внимание Драко. Он уходил прочь. Подальше от Поттера и мыслей о дурацком сне — а ничем другим то наваждение быть просто не могло.

* * *

Аппетита не было. Ужин и вечерний досуг как никогда раздражали. Привыкший проводить львиную долю времени в слизеринских подвалах, Драко буквально задыхался в четырёх стенах. Паркинсон пыталась с ним заигрывать, но Драко более не возбуждали обжимания по углам. Можно было бы развести сокурсницу на секс — что-то подсказывало, что против она не будет, — но это же что-то говорило, что секс не поможет. Ему отчаянно хотелось того, чего никто и никогда не давал ему до вчерашнего сна: любви.

Хотелось видеть восхищение в глазах любимой девушки. Не то восхищение, когда восхваляют успешность семьи или новые золотые запонки; не то восхищение, когда разражаются овациями по поводу победы на квиддиче, а тихую гордость за то, что он — какой он есть — просто рядом.

Раздраженно зарычав, Драко бросился прочь из гостиной. На воздух, к дракловому закату, который всё равно будет совсем не таким, если его не с кем разделить.

Во дворе ещё было слишком многолюдно, и если во сне это нисколько не беспокоило, сейчас чувствовался каждый взгляд — по большей части косой. Драко так и хотелось наорать на зевак, напомнив, что у него нет рогов и хвоста, и вовсе не обязательно пялиться, но все мысли разом ушли, когда он заметил её. Чертову грязнокровку, которую он ненавидел всеми фибрами души. Правда ненавидел. По крайней мере, до вчерашнего дня.

Взъерошенная причёска, на которую хотелось вылить бутылку-другую каких-нибудь зельев красоты, надменно вздернутый носик, словно она не староста школы, а королева Английская, не меньше. Всё, что он так не любил в ней ещё позавчера, сегодня породило смесь нежности и желания. Он совершенно не знал её. Только то, что она ошивается не с самой лучшей компанией, а ещё то, что она сыграла какую-то там роль в победе над Тёмным Лордом. Крестражи уничтожила какие-то, что ли?

Когда ему было тринадцать, единственное, о чем он думал — игра в Квиддич, она же со своими друзьяшками вела войну. Стоило ещё тогда признать, что она сильная, умная волшебница. А впрочем, едва ли это что-то бы изменило.

Драко проводил взглядом ненавистное Золотое Трио, задержавшись подольше на хрупкой фигурке и убедив себя, что не испытывает никаких сожалений при виде неё. По крайней мере, попытавшись себя в этом убедить.

А потом проводил и драклов закат, прислонившись к стволу старого клёна, абсолютно не ощутив при этом ни восторга, ни хоть малейшего удовлетворения.

А дальше была ночь без сна, но просто потому, что Драко так и не решил, боится ли он повторения дурацкого сновидения или того, что заснёт, но больше не окажется в том удивительном странном мире.

А после снова был день ненависти, злости и вселенского раздражения, когда он успел наброситься на кучку младшекурсников, задеть Уизела и, да, бросить в Грейнджер насмешливым «грязнокровка».

Ему вовсе не хотелось говорить этого, но подумалось, что лучшим лекарством от наваждения станет полное погружение в реальность.

* * *

— Ты что — снова планируешь проторчать всю ночь в гостиной? — Забини, проходящий мимо, остановился рядом с Драко и обратил на него обеспокоенный взгляд. — Случилось чего, Драк?

— Не спится, — солгал Драко, хотя глаза жгло огнём, а рот то и дело норовил растянуться в зевке.

Он понимал, что против природы пойти ещё и в этот раз точно не выйдет, но пытался отсрочить момент так долго, насколько только мог.

— Да брось, — позвал Забини. — Пойдём. На тебе лица просто нет.

Драклово человеческое тело с дракловыми потребностями — Драко бы всё отдал за какое-нибудь подходящее зелье, помогающее бодрствовать неделями, вот только среди ночи такое уж точно найти не представлялось возможным.

Понимая, что спорить с природой нет никакого смысла, он прошёл за Блейзом в спальню и плюхнулся на постель, даже не стянув туфли.

* * *

— Вставай, чемпион! — завопил Блейз над самым ухом. — Квиддич зовёт!

Разлепив веки, Драко осознал, что утро наступило слишком быстро, а с ним — и тренировка по Квиддичу. Нормальная тренировка из его нормальной жизни.

Он чувствовал себя глупо со своим желанием уточнить у Блейза, имеется ли у него девушка, но быстро отогнал странные мысли. Сновидение было разовым, никаких больше грязнокровок в его постели и никаких очкариков в друзьях.

Стоило выйти из подвала, он бы убедился: от него всё так же шарахаются. Конечно же, он ведь не герой войны, всего-то сын богатых родителей, да и то, подозреваемых в заговоре против маглов — вдруг это заразно?

Кивнув своим мыслям, Драко спокойно принял душ и переоделся в форму. Сперва Квиддич, потом завтрак — это было главным правилом их капитана.

В столь ранний час школа больше походила на мавзолей. Только они одни впахивали, пока остальные ещё досматривали сны, но Драко грех было жаловаться: в Квиддиче он видел своё призвание.

За игрой он даже не заметил, как прошёл целый час и вокруг стадиона столпились первые зеваки, которые мечтали о небе, но по тем или иным причинам метлы избегали.

Грейнджер среди них не было, и Драко не понял, что ощущает по этому поводу. Облегчение? Разочарование?

Нормальная жизнь была, по крайней мере, понятнее и привычнее.

Переодевшись к завтраку, Драко ощутил покой и умиротворение. Всё так, как и всегда — что может быть лучше?

И, увидев Грейнджер, дал ответ на этот вопрос: она.

Гермиона шагала через центр зала вместе с Макгонагалл. Обе были раскрасневшимися и явно чем-то взволнованными.

Драко следил за ними, откровенно повернув голову в их направлении, и на миг взгляд гриффиндорки остановился на нём. Мерлин! — что это был за взгляд! Боль, отчаяние, потребность. Пусть они были тысячу раз врагами, игнорировать этот немой призыв Драко не мог.

Вскочив со скамьи, он направился следом — плевать, что подумают — вдруг ему просто любопытно?

Макгонагалл же, завидев его, притормозила.

— Мистер Малфой, — рассеянно пробормотала она. — Вверяю мисс Грейнджер в ваши руки, я же должна проследовать в больничное крыло.

Драко кивнул, запоздало почувствовав подвох, но в следующий миг Гермиона уже нырнула в его объятья.

— Я так испугалась… — она теснее прижалась к его груди и шмыгнула носом. — Рон-идиот…

Драко напрягся. Он не совсем понимал, снова ли вернулось наваждение, или же реальность оказалась также весьма своеобразной? В любой из реальностей Уизел был другом Гермионы, и если она плакала из-за него, причина была явно существенные опоздания на завтрак.

— Что он сделал? — спросил Драко с замиранием. Если Уизел обидел её, он…

— Решил доказать Гарри, что может сделать круг над Гремучей Ивой, и, как результат: перелом ноги и ушибы по всему телу. Идиот!

Она снова шмыгнула носом, а Драко расслабился.

— Главное, что ты в порядке.

Он не собирался произносить этого вслух — само вырвалось.

Гермиона подняла на него раскрасневшиеся глаза.

— Извини, — она провела ладонью по его груди, и Драко тихо застонал, понимая, что наваждение всё же вернулось. — Заставила тебя нервничать… Я не хотела пропускать твою тренировку.

Она выглядела такой хрупкой и беззащитной, что Драко не сдержался и погладил её по спине. Знакомые прикосновения, знакомое, хоть и странное чувство нежности и желания оградить — лишь теперь Драко готов был признать, что скучал по этому.

— Ты прости меня, — возразил он, охотно отвечая на поцелуй, стоило Гермионе только приподняться на цыпочках. — Я должен был находиться с тобой, в больничном крыле, а не на дурацкий тренировке.

Гермиона благодарно улыбнулась.

— Не страшно. Со мной были Гарри и Джинни. А с тобой мы сходим навестить Рона не раньше, чем после завтрака. Со вчерашнего дня ни крошки во рту.

Драко кивнул. Он был совсем не против такого плана. Отчего-то состояние здоровья Уизела волновало его куда больше, чем следовало. И да, он тоже рад был сперва поесть, но ещё больше — усадить Гермиону за слизеринский стол, рядом с собой, чтобы не терять из этой странной реальности ни одного лишнего мгновения.

— В другой раз я непременно сделаю круг над Ивой, вот увидите! — пообещал Уизел, брезгливо повертев в руках очередную упаковку со сладостями. Ему их нанесли так много, что, казалось, один вид их уже вызывает в нём сильнейшее чувство тошноты.

Драко, стоящий возле кровати больного, нервно переступил с ноги на ногу. Как он понял по коротким фразам, в этом мире он дружил с Золотым Трио с первого курса, а значит, Уизел был его близким товарищем. И, да, действительно ощущалось что-то странное в отношении него. Доверие, что ли? Но одних ощущений было мало. Драко почти не знал никого из них, и если в случае с Гермионой незнание отменно компенсировалось сексом, с Уизелом у него не было совершенно никаких точек соприкосновения. Разве что полёты, о них можно было и поговорить. Только помягче, засунув привычное пренебрежение в дальний угол. Как с другом. Понять бы только, как говорят с друзьями.

— Я думаю, мы могли бы сперва потренироваться на поле, полетать вокруг школы, а уж потом рвануть на приступ старушки, — сказал он, и Гермиона, стоящая рядом, разжала пальцы.

— И ты туда же?! — обречённо всплеснула она руками. — Хочешь, чтобы я поседела? Думаешь, мне пойдёт платина?

Уизел со своего места только фыркнул, Уизлетта, сидящая рядом с ним, хихикнула, а Поттер неожиданно подмигнул Драко. С чего бы?

— Не волнуйся, — пробубнил Драко, не понимая, что должен сказать. — В другой раз Ива нас ни за что не достанет.

Возле постели Уизела они проторчала ещё час с небольшим. Больной стремительно шёл на поправку, так что единственное, что его мучило — скука, а развлекать Уизела, даже Уизела-друга, Драко не нанимался. Напомнив, что их ждёт домашнее задание, он направился прочь, отчаянно желая, чтобы Гермиона последовала за ним. Однако догнала его вовсе не она, а Поттер.

— Ты чего стушевался? — Шрамоголовый легонько толкнул его в плечо. — Это ж был отличный момент! «Мне пойдёт платина?» «Это цвет нашей семьи. С этим цветом ты будешь истинной Малфой». Ну?!

Поттер уставился на него, явно чего-то ожидая, а Драко только и сумел протянуть:

— Чего-о?

— Как чего? — оживился Поттер. — Ты собираешься делать предложение или нет?

— Предло… Что?

Драко ощутил, словно на горле захлопнулся ошейник, а на руках звякнули кандалы. Какое, к драклу, предложение? Он и Гермиона? Маглорожденная? Пусть она и была теперь героиней войны, но как можно было представить её имя на семейном древе? Встречаться с ней, безусловно, было тоже не слишком разумно, но вот жениться… Да ещё и в восемнадцать… Драклово безумие!

— Погоди! — глаза Поттера расширились от ужаса. — Передумал? Я уже неделю таскаю за собой твоё кольцо, а ты что же это?!.

Пошарив в карманах, он выудил из одного из них зелёную бархатную коробочку и для убедительности ткнул её Драко в руки.

— Вот, носи тогда сам. Дозреешь, дай знать.

Шрамоголовый выглядел обиженным, даже ощутилась лёгкая досада, от того, что Драко подвёл… Друга?

Проводив Поттера взглядом, он отхлопнул крышку, явив на свет фамильное кольцо его семьи. Кольцо матери.

С ума сойти! Если кольцо теперь было у него, значит, мать лично отдала его. Значит, он сказал ей о своих намерениях и она благословила его выбор?! Благословила союз с грязнокровкой?

Драко качнул головой, совершенно не представляя, какие такие причины могли толкнуть его на шаг, подобный этому. В этой реальности на семье его не лежала тень союза с Волдемортом. Он, Драко, был одним из тех, кто помог победить Тёмного Лорда, и ему совершенно не было нужды заключать политический союз с героиней войны. Неужели дело действительно было в чувствах?

Он собирался сделать предложение Гермионе. В голове это не укладывалось.

Захлопнув крышку, Драко спрятал коробочку в карман и сделал несколько глубоких вдохов. Ошейник и цепи ощущались всё сильнее, а глубоко из желудка поднималась паника. Когда Гермиона вышла из палаты, он был уже на грани. Один её вид добил, и Драко, понимая, что выглядит глупо, сорвался с места. Он бежал так быстро, как только мог, продолжая делать судорожные вдохи. Руки тряслись, а кольцо в кармане ощущалось как нечто очень тяжёлое. Лишь в туалетной комнате для мальчиков, прислонившись лбом к кафелю, он смог немного успокоиться.

В конце концов, его ведь никто не заставлял делать этого! Да и сумасшедший сон однажды кончится, всё вернётся на круги своя. Осталось дождаться ночи и бежать отсюда, бежать навсегда. Как только вернётся в реальность, он непременно раздобудет зелье, лишающее необходимости спать. И жизнь его тотчас наладится!

* * *

— Что с тобой? — Гермиона провела ладонью по его волосам, но Драко даже не взглянул в её сторону. Как ни хотелось сбежать пораньше, всё же нужно было пережить целый день. И обед за одним с ней столом. Глубоко внутри чувствовалась нежность по отношению к этой девушке, но ставить крест на своей жизни, связываясь с ней браком, он не собирался.

— С чего ты взяла, что что-то со мной? — спросил он, лениво поковыряв свой обед.

Гермиона придвинулась ближе и заговорила тихо, чтобы их никто не услышал.

— Я знаю тебя семь лет, Драко. А за три года отношений узнала ещё больше. И, поверь, я понимаю, когда с моим парнем что-то происходит.

Брови невольно поползли вверх. Три года! Всегда казалось, что длительные отношения не для него, и эти три года были столь же удивительны, как для любого другого — тридцать. Три года они были неразлучны, и он наверняка рассказывал Гермионе какие-то свои тайны. А она, по всей видимости, умела их хранить.

Так что вместо дежурного «всё нормально», Драко вдруг подался вперёд и неожиданно для самого себя признался:

— У меня проблемы.

Кажется, он собирался рассказать ей, своей девушке, всю правду, и очень надеялся, что не придётся об этом жалеть.

* * *

Для секретного разговора был выбран совятник, и там, в углу, рядом со спящими птицами, Драко основательно поведал обо всём, что случилось с ним за последние несколько дней. Он ведь и прежде знал, что ему нужна помощь волшебника, так почему же было не сделать союзницей ту, которая явно не собиралась его предавать?

Гермиона слушала молча, время от времени хмурясь. Взгляд её выражал тоску, когда Драко прошёлся по их отношениям, и он обнял её в попытке поддержать. Отчего-то хотелось это сделать.

— То есть, ты совсем не помнишь этого? — спросила Гермиона, когда он закончил. — Нас. Не помнишь меня и всего, что я говорила тебе, а ты мне?

Драко лишь молча кивнул, сильнее сжав губы.

— То есть… Ты не тот парень, который был моим? А я… Не та девушка, которая была твоей?

Её голос дрожал, но когда Драко попытался её поцеловать, Гермиона оттолкнула его.

— Нет, не надо. Ты же не чувствуешь ничего. Не помнишь нас. И когда мы с тобой… О Мерлин, это как секс с незнакомцем!

Гермиона зарделась и поспешила спрятать лицо в ладонях.

— Не могу сказать, что я прямо совсем ничего не чувствую, — попытался сгладить ситуацию Драко. — Глубоко внутри что-то словно спит. Спрятано. И когда ты рядом, оно пробуждается. Этот мир… Это словно второй шанс. Здесь у меня есть то, о чём прежде я не мог и мечтать. Но я совершенно не понимаю, что со всем этим делать…

Слова откровения лились из него, но впервые он чувствовал, что находится там, где можно просто быть собой.

Гермиона продолжала сидеть, прижав ладони к лицу, но когда он взял её за запястья и опустил её руки к коленям, то не стала сопротивляться.

— Я так люблю его, — наконец сказала она, глядя в пол. — Того Драко. И я боюсь, что его никогда больше не будет рядом.

Она была так печальна и разбита, и Драко ощутил её боль, как свою.

— Я здесь. — Он не понимал, что нужно делать, но чувствовал, что просто не может остаться в стороне. — Я с тобой. Благодарный за твою любовь, поражённый и напуганный. И я очень хочу, чтобы ты не отталкивала меня. Кроме тебя у меня по-настоящему никого и нет. В обоих мирах.

— О… — только и смогла сказать она, и сама же нырнула ему в объятья, потеревшись виском о подбородок. — Драко, я…

— Помоги мне снова стать собой, — попросил он, зная, как странно звучит его просьба. — Сделай из меня того Драко, которого ты любила три года.

Гермиона сильнее сжала руки на его боках, и прошептала едва слышно:

— Куда дольше. Я любила тебя куда дольше, Драко. И я буду любить тебя даже если ты так ничего и не вспомнишь.

Её слова бальзамом легли на мятежную душу, и Драко поймал себя на мысли, что начинает ценить эту реальность. Обрести понимающего союзника — не об этом ли мечтает каждый?

— Есть кое-что, чего я не забыл, — сказал он, приподнимая её подбородок. — Как сильно мне нравится тебя целовать. Как думаешь, это ведь может стать частью терапии?

Внутри всё замерло от боязни получить отказ, Драко словно бы забыл, как дышать. Гермиона слишком тянула с ответом. Казалось, она не готова к сближению. Но вот она кивнула, и он ощутил сладость её губ на своих.

— Моя, — зарычал, Драко, пропуская пальцы сквозь непослушные пряди. — Во всех мирах, Гермиона, клянусь, ты будешь моей.

Он не лгал в своих намерениях, потому что, узнав её ближе, понял, отчего этот Драко выбрал её. Если и мог он однажды стать счастливым, то только с ней. С самой доброй, красивой и понимающей девушкой на свете. Девушкой, которую любил. От такой девушки он не станет бежать.

Дальше поцелуев дело не зашло. Драко решил оставить инициативу Гермионе, а она, как и сказала, всё же воспринимала его как несколько другого человека, так что вела себя более скованно, чем раньше. И всё же она была с ним, он чувствовал это. Чувствовал её пальцы в своих, и её поддержку, когда она неторопливо объясняла ему их жизнь, день за днём и год за годом. Узнать в поступках этого Драко себя было трудно, но всё же какие-то мелкие детали нет-нет да и казались знакомыми. То, с каким упорством он достигал высот в Квиддиче, как соревновался с Гермионой за звание отличника, и как добивался её, когда за ней ухаживал румынский спортсмен.

— И ты правда была холодная и неприступная? — сощурил он глаза, когда Гермиона сказала, что трижды отказывала ему в танце.

— Я боялась, что волнение выдаст меня, — призналась она, краснея. — И потому почти целый год после этого ходила исключительно в компании Джинни. А ты одерживал победы в спорте и иногда гулял с Асторией Гринграсс. А потом…

— Потом? — переспросил Драко, остановившись. Они шли в библиотеку, намереваясь найти ответы в книгах, но так и застыли в многолюдном коридоре.

— А потом ты меня поцеловал. — Гермиона смущённо отвела взгляд, и Драко перехватил её за подбородок.

— Так? — спросил он, касаясь её губ своими. Ему понравилось, как неосознанно она подалась вперёд в желании ответить. Теперь, когда не приходилось притворяться и он мог быть действительно собой, её поцелуи казались ещё больше ценными и желанными.

— Примерно, — промурлыкала она, опуская ладони на его плечи. — В свои пятнадцать ты целовался чуть менее умело.

— Ты меня научила? — спросил Драко, улыбнувшись ей в губы.

— Скорее, мы научили друг друга. А теперь идём, люди смотрят.

Драко и сам чувствовал затылком чьи-то взгляды, но правда в том, что ему было совершенно плевать на них.

— Пусть смотрят, — он сильнее перехватил Гермиону под поясницу, прижимаясь к ней всем телом. — Я целую параллельную реальность провёл без тебя — неужели ты думаешь, что я буду попусту терять время?

Гермиона хихикнула.

— О, я вижу, что нет. Но нам правда нужно идти. Если мы хотим понять, что с тобой происходит и какая реальность настоящая, нужно много работать.

Она отстранилась и, взяв его за руку, повела дальше. Драко не стал спорить. Он действительно хотел во всём разобраться, а заодно найти способ, как остаться здесь навсегда. Или как сделать тот мир подобным этому. Со страхом подумалось, что однажды снова придётся лечь спать, и он очень боялся, что больше не сможет вернуться.

— Я люблю тебя, — сказал он тихо, крепче сжимая ставшие родными пальцы.

Гермиона словно бы угадала причину этих слов. Пожалуй, она правда хорошо его знала.

— Всё будет хорошо, — пообещала она. И добавила: — Я рядом.

* * *

— Очень скоро я усну, — констатировал Драко, глядя, как огонь пожирает огарок свечи.

Гермиона, устроившаяся на его плече, лишь тяжело вздохнула. Они пробыли вместе три дня — больше держаться сил не было. Тонны кофе и бодрящих зелий спустя всё равно пришлось признать, что не спать не выйдет. Драко в прямом смысле вырубало, и он очень боялся, что, прикрыв глаза всего на миг, уже потеряет связь с этим миром. Потому они приняли решение вместе. Долго целовались, словно прощаясь навсегда, а после легли, приготовившись к неизбежному.

— Ты должен рассказать всё мне, — заговорила Гермиона. — Той, из другого мира. Если у тебя в союзниках будет две ведьмы, шансы во всём разобраться увеличатся.

За три дня они так ничего и не нашли, но Гермиона обещала продолжать искать. Вот только Драко не знал, будет ли течь время в этой реальности, когда он её покинет, или же нет? Займёт на это время его место другой Драко или этого дня просто не будет в принципе? И потому Гермиона была права: найти союзника во второй реальности будет разумно. Вот только…

— Да ты и говорить со мной не захочешь, — проговорил он, печально вздохнув. — После стольких лет конфликта…

Гермиона не могла этого не понимать.

— А ты расскажи той версии меня что-то, что может знать только она. Что в три года её покусала собака, маленький терьер, когда она хотела его погладить. А в пять её возили на море, и она видела дельфина. Ещё скажи, что в десять, когда в ней впервые проснулось волшебство, она случайно превратила настольную лампу в голубя. Она поверит, и тогда ты сможешь поговорить с ней. Скажи, что она встретила мистера Дарси, она поймет.

— Дарси? — переспросил Драко, и ответом ему послужил поцелуй.

— Дарси, — повторила она, убрав волосы с его лба. — А теперь спи. Я буду тебя ждать.

— Кто такой Дарси? — переспросил Драко, понимая, что что-то упускает, но в тот момент глаза закрылись.

* * *

— Кто такой Дарси? — Забини, с утра пораньше устроивший Драко допрос с пристрастием, для пущей убедительности сложил руки на груди. — Ты раз десять повторил это имя во сне. Признавайся, влюбился?

— Отстань, — недовольно проворчал Драко, потянувшись за брюками. Как и ожидалось, коробочки с обручальным кольцом на месте не оказалось. С досады он пнул прикроватный столик, сдерживая отчаянно рвущийся наружу стон. Ещё несколько дней назад он мечтал вернуться, но теперь больше всего на свете хотел обратно. К друзьям, а сильнее — к своей Гермионе.

Она сказала найти её. Это было подобно безумию. Если своей девушке он мог доверять, то своему врагу просто взять и рассказать о другом мире казалось бредом. И всё же он мысленно повторил всё, сказанное Гермионой накануне. Укус терьера, дельфины, голубь и треклятый мистер Дарси, из-за которого Забини теперь думал о нём дракл знает что.

За завтраком кусок в горло не лез. Драко не отводил глаз от гриффиндорского стола, но Гермиона ни на миг не оставалась одна. Пришла она в компании Уизела, сидела с Уизлеттой, ушла с Поттером. Изловить её один на один для разговора обещало стать задачей очень и очень трудновыполнимой.

Проведя три дня с милой и ласковой её версией, Драко понятия не имел, как начать разговор с Гермионой-врагом. Не штурмовать же крепость поцелуями, в конце-то концов!

— Позанимаемся вместе после уроков? — Паркинсон подошла со спины и опустила Драко на плечи тонкие, костлявые руки. — Никак не выходит одно заклинание.

Ещё несколько дней назад он бы стерпел и, возможно, даже согласился, но впервые в жизни Драко сделал то, чего Паркинсон не ожидала: сбросил с себя её руки и, буркнув «тренируйся с Блэйзом», спешно поднялся из-за стола. Он понятия не имел, где искать Гермиону, но безумно хотел её увидеть.

* * *

Вопреки всем надеждам, увидел Гермиону, а следующий раз он только во время обеда, и в этот раз, по счастью, рядом была только Уизлетта.

Прошагав через общий зал прямо к их столу, Драко завис рядом с Гермионой и перекатился на каблуках.

— Грейнджер, на два слова.

Её взгляд был до невозможного колючий, кошки на душе заскребли.

— Чего тебе, Малфой? — жёстко спросила она. Его Гермиона — для неё он был действительно чужим.

Драко почувствовал себя глупо. А что, если параллельный мир только приснился ему? Что, если, начни он перечислять «прошлое» Гермионы, она лишь рассмеется и назовёт это бредом? Да и с чего начать? «У меня к тебе послание от самой себя»? Драклов бред.

— Наедине. Это правда важно.

Может потому, что он впервые говорил с ней нормальным тоном, а может по какой другой причине, Гермиона всё же кивнула и встала.

— Ума не приложу, чего ты хочешь, — проворчала она, но всё же отошла до самых дверей, где, сложив руки на груди, прислонилась к косяку. — У тебя минута.

Драко с шумом выдохнул.

— Не сочти за бред, — начал он несмело, — но я знаю, что в три года ты хотела погладить пса, а он укусил тебя. Терьер, вроде как.

Гермиона открыла было рот, но он не дал ей сказать и слова.

— А ещё знаю, что в пять лет тебя возили к морю, и ты видела там дельфина, а в десять превратила настольную лампу…

— В голубя… — закончила за него Гермиона и нахмурилась. — Кто тебе это сказал и зачем ты говоришь это мне? Если хочешь шантажировать, то расстрою: нечем!

— Эй! — Драко примирительно выставил руки вперёд. Он прекрасно понимал, что перед ним не его Гермиона, но не доверять ей, кажется, уже просто не мог. — Я не собираюсь шантажировать тебя. Я прошу о помощи. Веришь или нет, но все эти вещи я узнал от тебя самой. Звучит бредово, знаю, но если ты дашь мне несколько минут, я попробую всё тебе рассказать.

Она готова была согласиться, он увидел это, но в тот миг в дверях показались Поттер и Уизел, и тотчас окликнули её.

— Всё нормально? — спросил последний, хмурой тучей нависая над Драко. — Хорёк не сильно тебя достаёт?

— Я… — Гермиона была явно очень растеряна.

— После обеда, ладно? — спросил Драко и, дабы она окончательно отринула все сомнения, добавил: — Ты сказала, что нашла мистера Дарси. Что это значит?

— Кто такой Дарси? — переспросил Поттер. По всей видимости, друзей Гермиона в свои тайны не посвящала.

А глаза её между тем расширились то ли от ужаса, то ли от неверия.

— После обеда, — наконец согласилась она и дала друзьям себя увести.

Совсем недавно это были и его друзья тоже, и видеть, как они удаляются, было трудно. Кажется, он прикипел не только к Гермионе.

Драко нервно вышагивал под дверью совятника, испытывая дежавю и упрекая себя в глупости. Вёл себя как влюблённый мальчишка! Нет чтобы назначить место встречи устно — куда там! — он смастерил бумажного журавлика, написал на нём про совятник и запустил сие чудо за гриффиндорский стол, а теперь искусывал губы, вспоминая содеянное и понимая, как это выглядело со стороны.

— Ты хотел поговорить?

Драко замер, услышав любимый голос, и лишь чудом сумел сдержать улыбку. Гермиона пришла! Она была одна, как он и просил, и всем своим видом выражала, что настроилась на долгий разговор. Даже не верилось, что это происходит. Что, несмотря ни на что, он получил шанс.

— Для начала я хотел бы извиниться, — сказал Драко, идя ей навстречу. Гермиона была напряжена и её явно удивили его слова, но осталась стоять на месте даже когда он подошёл достаточно близко. Удивляли они и самого Драко, но, как ни пытался, прежней неприязни он не ощущал, а вот желание всё исправить — да. — Я много скверного наговорил тебе и твоим друзьям, хоть, веришь в то или нет, мне вовсе не нравилось задевать вас. И…

— Просто скажи, что тебе нужно, ладно? — перебила его Гермиона, наконец делая шаг назад. — И не будем тратить время на ложь.

— Это не ложь! — поспешил заверить её Драко. Теперь, когда он решился на откровение, неверие Гермионы ранило. — Я и правда жалею, что задирал вас. И делал-то это только потому, что на первом курсе вы не захотели со мной дружить. Злился и завидовал. Глупо, понимаю.

— Ты был дерзким и грубым. Нелестно высказался о Роне — с чего нам было с тобой дружить?

Слова Гермионы били подобно плети. Правильные, правдивые слова.

— Я просто не умел иначе, — сознался Драко. — Знаешь, хотел выглядеть крутым в глазах остальных, но… Я устал от крутости. Совсем недавно я увидел другой мир. Такой мир, какой очень мне понравился. Именно потому я позвал тебя сюда. А потому, прошу, пройдём в совятник, чтобы я мог всё тебе рассказать.

Гермиона колебалась. Конечно, ведь эта версия её не умела ему доверять.

— Гермиона, пожалуйста… — попросил он, и брови её удивлённо взметнулись вверх.

— Как ты меня назвал? — недоверчиво переспросила она.

— Как должен был звать всегда, — ответил Драко, открывая дверь совятника. — Прошу, пойдём.

К счастью, она всё же шагнула внутрь.

* * *

Подбирать слова было трудно. Ещё труднее было говорить о них двоих, только теперь противоположное тому, что он говорил другой её версии.

— Ты спятил?! — вспыхнула Гермиона, когда он упомянул, что они целых три года были парой. — Лучше ничего придумать не мог?

— Я не лгу! — Драко всплеснул руками, и несколько сов, испуганных резким движением, поднялись в воздух, осыпав их сверху дождём из перьев. — Откуда ещё я могу знать твою биографию? Хочешь ещё доказательств?

Он подошёл ближе и, убрав перо из её волос, ткнул пальцем чуть левее её сердца.

— Вот здесь у тебя родинка. А ещё здесь. — Хлопнув ладонью по её бедру, он ожидал пощечины, не меньше, но Гермиона просто стояла, глядя на него с ужасом. — Я знаю это всё, потому что видел сам. Видел, когда ты была в моих руках. Когда ты лежала обнажённая в моей постели, а я целовал тебя, каждый дюйм твоей кожи. Теперь веришь, Гермиона? Веришь?!

Она была пунцовой от смущения, но всё ещё не двигалась, лишь шумно дышала, как дышала долгой ночью, когда он ласкал её. И Драко решился. По-хозяйски притянув её к себе, впился в любимые губы, ощутив такую привычную сладость, что по телу прошла приятная дрожь.

Следом за поцелуем ожидаемо последовала звонкая пощёчина, но Драко было плевать. Он даже не выпустил её из объятий, только прекратил целовать.

— Я хочу обратно, в тот мир, — глухо произнёс он, поглаживая её по спине. Гермиона не пыталась вырваться, но рука её угрожающе нависала слева от него. — Хочу к той тебе, понимаешь? Я банально хочу знать, где моё место. И больше не скакать по реальностям. Быть хоть где-то…

Рука опустилась ему на предплечье и легонько оттолкнула. На этот раз Драко отпустил. Он не хотел пугать Гермиону, не хотел из-за всплеска эмоций потерять единственного возможного союзника.

— Ты закрыл глаза, — сказала она, отходя к ближайшей сове. — Когда целовал меня. Закрыл. Почему?

Драко застонал. Только девчонки могут верить в эту чушь с глазами. Впрочем, конкретно сейчас это было только на руку.

— Потому что у меня есть к тебе дракловы чувства, — ответил он как мог спокойнее, продолжая держаться на расстоянии. — К той тебе, из другого мира. Но ты ведь и есть она. Та она, какой могла бы быть, не будь я таким ослом. О, Мерлин! — я люблю её. А она любит меня. И она самая замечательная девушка на свете.

— Если она существует, — напомнила Гермиона.

— Существует.

Драко был в этом уверен. Откуда-то он же знал про родинки!

— Хорошо, — кивнула Гермиона. — Я помогу тебе. Но обещай больше не лезть с поцелуями!

— Если сама не захочешь, — уклончиво ответил Драко. Ему нравилось видеть, как она краснеет.

* * *

— Итак, она согласилась помочь? — Гермиона, умостившаяся у него на коленях, мягко очертила пальчиками линию скул и закрепила свои прикосновения поцелуем. — Я скучала.

Драко тоже скучал. Так сильно, что буквально с ума сходил от её целомудренных прикосновений.

— Сколько времени для тебя прошло? — спросил он, боясь, что Гермиона, задумавшись, так и не сможет дать ответа.

— Мы виделись вчера, — вопреки ожиданиям ответила она. — Ты отправился говорить с другой моей версией. На этом всё.

— И какое сегодня число?

— Двадцать пятое, — так же уверенно ответила Гермиона. — Что-то не так?

Драко казалось, он начинает понимать, что происходит, но теперь он окончательно запутался. Дата была правильной, словно жизнь размеренно утекала вперёд, и нельзя было сказать, что мир этот нереальный. Драко чувствовал себя на своём месте. Частью этой реальности. Так может — он действительно стукнулся головой? Потому память отшибло? А мир, полный недругов, лишь сон?

Дрожа от волнения, Драко поспешил сильнее прижать Гермиону к себе.

— Плевать, Гермиона. — Он притянул её лицо и поцеловал в уголок рта. — Не важно, какой из миров настоящий, ты — самая реальная из всего, что со мной было. Моя.

— Твоя, — пролепетала она, склоняясь для нового поцелуя. В этот раз Драко не собирался отдавать правление всецело в её руки, а потому, крутнувшись в бок, сбросил Гермиону на мягкую постель и без промедления припал к тонкой шее губами.

Она была его, действительно его, и не было никакого другого Драко, который занимал бы его место в отсутствие, но был он, просто-напросто лишённый воспоминаний. Ласкающий может и несуществующую, но такую реальную девушку. И пока мог, он намеревался использовать все прелести этой нереально реальной жизни.

— Я так ничего и не нашла… — сокрушенно проговорила Гермиона, но Драко лишь прислонил палец к её губам. В приоритетах у него было другое.

— Чш-ш-ш, — прошипел он. — Всё потом.

Ладонь пробежала от талии до колена и обратно вверх, но теперь уже под складки плотной безликой юбки.

— Драко… — запротестовала Гермиона, однако не слишком рьяно.

— Я — это я, Гермиона. Не незнакомец. Совсем нет.

Убедили её слова или пальцы, достигшие своей цели, Драко не знал, но это было и не важно. Коленки разошлись шире, а пальчики взялись за его галстук. Рванули резко, нетерпеливо.

Следующее «Драко» было произнесено на выдохе и вызвало самодовольную улыбку на его лице.

Захватив губами кожу на её шее, Драко аккуратно втянул её в себя, создавая маленькую, едва заметную метку, которая так и кричала: моя!

Пальцы изучали беззастенчиво и жадно, и громкие вздохи — ох, эти вздохи! — просто сводили Драко с ума.

Остаться бы здесь, с любимой навсегда — разве он многого хотел?

В кармане брюк снова было кольцо — подарить?

Но сейчас, пока он не понял, надолго ли застрял между реальностями и мог ли выбрать одну, это было как минимум нечестно.

— Я принёс ещё доказательств!

Гермиона, до того корпевшая над учебником, подняла на него глаза и нахмурилась.

— У тебя шрам под рёбрами справа. Продолговатый, чем-то напоминающий полумесяц, — довольно сообщил Драко, с удовлетворением наблюдая за тем, как вспыхнули румянцем девичьи щёки.

— Я рада, что ты хорошо провел время, — пробубнила Гермиона, снова возвращаясь к учебнику. — Но давай ты не будешь говорить об этом во всеуслышание?

— Ну теперь ты мне веришь? — переспросил Драко, присаживаясь рядом. Рука машинально опустилась на спинку её стула, но Гермиона громко прочистила горло, напоминая, что он переходит границы, и руку пришлось убрать.

— Пока ты там рассматривал мои шрамы, я, между прочим, слазила в запретную секцию и нашла сразу три версии того, что может с тобой происходить.

Драко подался вперёд, так как Гермиона перешла на шёпот, и теперь с ума сходил от такого близкого её присутствия. От запаха её волос, от тепла тела. Сумасшествию не было конца.

— Первая и самая логичная причина, — рассказала Гермиона, совершенно не замечая, что с ним творится, — заклятье. Кто-то проклял тебя, спутав разум. Зная тебя, неудивительно. Ты полшколы успел достать. Так вот, при таком заклятье видения настолько реалистичные, что буквально сводят с ума. Вторая версия, которая лично мне не нравится: ты сам проклял себя. Если человек о чём-то слишком сожалеет, в редких случаях может создаться иная реальность, похожая на то, чего бы он больше всего хотел. Но, уж извини, ты не похож на того, кто сожалеет, а уж тем более так сильно, чтобы загонять себя под заклятье. Так что предпочитаю перейти сразу к версии под номером три.

Драко уже знал, что она собирается сказать, а потому облегчил задачу.

— Ни одна из реальностей не настоящая, и реальный я где-то в другом месте, подвергнутый двойному испытанию. Всё это мы узнали вчера с другой версией тебя. — Откинувшись на спинку стула, он закинул ногу на ногу и лениво ковырнул конспект по зельеварению. — Кстати, какое сегодня число?

— Двадцать шестое, — Гермиона отобрала конспект и, опершись о согнутую в локте руку, посмотрела Драко в глаза. — Я так понимаю, время продолжает линейно течь дальше?

Кивок вышел не слишком оживлённый, слишком уж Драко тревожило то, что происходило что-то очень и очень странное.

— Так к чему вы пришли с другой версией меня? — подсказала Гермиона.

Драко качнул головой.

— Не знаю. Мы решили посоветоваться ещё и с тобой. Знаешь, — он закусил костяшку пальца, — у меня такое ощущение, что мир всегда один и тот же. Время идёт себе дальше, при том нигде не провисает, я не пропадаю на сутки, моё место не занимает никто другой. Я — это я, но вы все словно бы просто меняете своё ко мне отношение изо дня в день...

Он скользнул по Гермионе взглядом, на миг остановившись в области шеи. Вспомнился вчерашний досуг и маленькая метка, оставленная им на девичьей коже.

— Можно взглянуть?

Не дожидаясь подтверждения, он приподнялся на своём месте и, убрав прядь волос с плеча Гермионы, взглянул на её шею. Следа не было.

— В чём дело, Малфой? — Гермиона дёрнулась в сторону, от такого резкого движения едва не упав со стула и, не желая того, всё же крепко вцепилась в лацканы его пиджака, стараясь избежать падения.

— Просто удостоверился, что ты — не совсем ты, — с досадой проговорил Драко, просовывая ладонь ей под спину и возвращая её в устойчивое положение. — Я не знаю, — застонал он, возвращаясь на своё место. — Ничего уже не знаю, Гермиона. И да, схожу от этого с ума. Потому что, дракл возьми, все три варианта могут быть применимы ко мне. И — проклятье! — ото всех трёх слишком разные чары. Примени ты ко мне не то заклинание, поди знай, что со мной случится!

— Ты не лабораторная мышь, чтобы пробовать на тебе все заклинания подряд, — согласилась Гермиона, нахмурившись. — Прежде, чем что-либо предпринимать, я должна быть уверена, что знаю, в чем дело. Вот например, — она села ровнее, даже не отодвинувшись, когда они случайно соприкоснулись коленями, — какое твоё последнее воспоминание перед тем, как всё это началось?

Этого вопроса Драко ждал. С другой версией Гермионы он вёл ровно тот же разговор.

— Ты назвала меня придурком, когда я испугал малолетку. Чуть больше недели назад. Я тогда вернулся в гостиную Слизерина и задремал в кресле.

Он старался вспомнить каждую деталь — вдруг даже мелочь имеет значение?

Гермиона кивнула, но ничего не сказала, лишь закусила губу. Так, как делала, желая его подразнить. Драко отвернулся — возбуждение сейчас было явно лишним.

— Я помню всё из этой реальности, — продолжил он, желая и помочь, и отвлечься. — Помню своё детство, годы обучения. А там — ничего. Гарри якобы подал мне руку тогда, у ворот школы, и с тех самых пор воспоминаний нет. Зато там есть чувства, которых быть не должно. Привязанности, нежность. И эти чувства следуют за мной из мира в мир. Словно они — настоящее. Но другая ты сказала, что это не показатель. Что истинные воспоминания могут быть намеренно стёрты, а новые подселены, равно как и чувства, так что я понятия не имею, во что мне вообще верить.

Гермиона закивала, явно соглашаясь со второй собой, но снова лишь продолжила терзать губу, так ничего и не сказав в ответ.

Как знать, может она до чего-то и додумалась бы, вот только размышления её прервал приход остальных членов Золотого Трио.

И снова Драко поймал на себе не слишком дружелюбные взгляды. Ему хотелось вернуть друзей, но что-то подсказывало, что в случае с ними одних извинений будет недостаточно.

— Он докучает тебе? — поинтересовался Уизел, но Гермиона качнула головой.

— Нет, мы просто разговаривали.

— Слишком часто он лезет к тебе с разговорами. — Уизел зыркнул на Драко, предупреждающе сжав кулаки. — Возвращайся в свою нору, Хорёк.

Драко поднялся. Говорить с оппонентом снизу вверх было несколько неловко. Он не знал, что станет говорить, но Гермиона избавила его от необходимости подбирать слова.

— Рон, не надо. — Она тоже встала, напряженно вцепилась пальцами в столешницу. — Драко... — скользнув по нему затравленным взглядом, она прищурилась и выпалила на одном дыхании: — Мой парень, ясно? И если мы разговариваем, в этом нет ничего угрожающего.

— Парень?!

Мысленно Драко повторил ровно тот же возглас, а Поттер лишь прыснул в кулак.

— И давно, конспираторы? — спросил он, пожав плечами. Кажется, ситуация его нисколько не удивляла.

— Недолго, — без зазрения совести солгала Гермиона, а вид у неё был такой, словно она взяла на руки змею и теперь очень сожалеет об этом. Но её ложь лишала разом десятка проблем: избавляла от лишних вопросов и заодно от надоедливого общества Паркинсон, как минимум.

Однако был и несогласный с таким течением событий.

— Враки, — нахохлился Уизел. — Ты и Хорёк… Да ты скорее жабу поцелуешь, чем будешь встречаться с таким, как он!

Драко не сомневался, что Уизел прав, но Гермиона явно намеревалась идти до победного конца. Взяв Драко за руку, подалась вперёд, к его губам.

Он знал, она лишь пытается убедить своих друзей, но противиться не мог. Обхватив ладонью затылок, он скользнул языком в её рот, обведя контур зубов, и с удовлетворением почувствовал кончик её язычка, устремившийся ему навстречу. Пусть Гермиона заливает, что хочет, Драко видел, что она так же захвачена поцелуем, как и он. Очевидно, произошедшее в совятнике породило желания не только в нём.

— Ты мой должник, — вдруг раздался её тихий шёпот, и Гермиона, наигранно широко улыбнувшись, отстранилась.

Драко ухмыльнулся. Он согласен был стать её должником и выплачивать долг как можно чаще.

— Вот же ж… — только и произнёс Уизел, почесывая затылок. Кажется, их демонстрация сумела всё же его убедить.

* * *

— Это не обязательно делать.

Гермиона в который раз за последние минуты попыталась вырвать из его ладони свои пальцы, но Драко, с трудом сдерживая улыбку, всё ещё отказывался её отпускать.

— Ты сказала им, что я твой парень, — напомнил он, сворачивая к общему залу. — Так что давай соответствовать.

— Я не она, — проворчала Гермиона, имея в виду другую свою версию.

— Ну конечно же, ты не она. — Драко и не думал, что слова эти прозвучат настолько печально. — Поверь, я чувствую разницу.

И всё же, хоть рядом с ним была колючая версия его Гермионы, это было лучше, чем ничего. К тому же, не прошло и пары дней с тех пор, как они начали разговаривать, а она уже называлась его девушкой. Только называлась, но это было уже что-то.

— Чем быстрее поможешь мне разобраться с проблемой, тем быстрее это закончится, — напомнил он, крепче сжимая пальцы. Гермиона снова попыталась вырваться.

— Дай сперва осознаю, что я, возможно, плод твоего воображения, — рассеянно пробормотала она и фыркнула. — И почему это весь мир крутится вокруг тебя одного?!

— Потому что я хорош, — засмеялся Драко, стараясь скрыть неловкость, и тотчас получил тычок в бок. — Сочту это за подтверждение.

Они наконец подошли к общему залу и замерли на пороге. Сейчас им предстояло произвести фурор одним только своим появлением. За руку. Как пара. Мерлин! — Драко так этого хотел и так этого боялся.

— Сядем вместе, — сказал он. — Для пущей достоверности. Сможешь на полчаса забыть о неприязни и просто мне улыбаться?

Гермиона нервно сжала пальцы.

— Ты пока этого совершенно не заслужил, но я попытаюсь. Но когда мы поймём наверняка, что с тобой происходит, я прекращу эту игру, понял?

Мог ли он надеяться на большее? Он действительно совершенно не заслуживал ничьих симпатий — только побывав в параллельной реальности, он начал это понимать. Но он собирался исправиться, так что — как знать — возможно к концу этого странного приключения Гермиона будет не столь категорична?

— Я понял, Гермиона. Заигрываться не стану.

— Я надеюсь, — кивнула она. — Иначе сделке конец.

Драко улыбнулся. Пусть колючая и неприступная, она всё же была отзывчивой и милосердной в обоих мирах. Именно поэтому он так полюбил ту её версию и именно поэтому ему так нравилась эта.

То, что Уизел и Поттер не разнесли весть об их романе, стало понятно, стоило только войти в зал. Очевидно, товарищи Гермионы не спешили рассказывать о её «постыдном выборе», но теперь вся школа разом увидела их сцепленные руки, и реакция оказалась не столь положительной, как в параллельном мире. Гриффиндорцы все как один нахмурились, слизеринцы сперва удивлённо вытянули лица, а после надменно поджали губы, пуффендуйцы принялись шептаться, а когтевранцы — посмеиваться.

Драко напрягся. Одно дело — гулять с Гермионой по школе, в которой все давно к этому привыкли, но добровольно стать объектом насмешек — совсем другое. Пальцы сами собой разжались. Все эти дни Драко казалось, что нет никакой разницы, в каком мире он находится. Что везде, если захочет, он будет с девушкой, к которой странным образом расположен, но реальность ударила обухом по голове. Его просто не поймут.

Гермиона была единственной, кто способен ему помочь, и сделать её своей девушкой — этого он правда хотел, но не такой ценой. Не ценой косых взглядов и сплетен. Не ценой потери расположения тех, с кем он привык проводить время.

— Чего и следовало ожидать, — фыркнула Гермиона, отходя на шаг. — Может, хочешь всё же обедать за разными столами?

Она выглядела оскорблённой, и это было скверно для его дела, но пересилить себя Драко не смог. Поцеловать бы её у всех на виду, переступить через мнение окружающих — разве это было сложно?

По всей видимости, да.

— Пожалуй, стоит подходить к этому постепенно, — согласился он, делая шаг в сторону слизеринских столов. Затылком чувствовался её осуждающий взгляд, но он не обернулся.

Друзьям он сказал, что задурил глупышке голову, чтобы она помогла ему подготовиться к ЖАБА, и, кажется, такой ответ их устроил. Даже Паркинсон согласилась подыграть и прекратить виснуть на нём прилюдно. И всё же удовлетворения не было. Драко чувствовал себя виноватым и неприятно слабым. Струсил, возможно, но разве мог он поступить иначе? Мог лишиться уважения товарищей в призрачной надежде вернуть друзей, которые в этом мире даже может не станут с ним говорить? Герои войны — станут ли они тратить время на того, чьи родители — предатели? Нет, в такое Драко уж точно не верил.

* * *

— Кажется, я всё запорол, — вздохнул он, пристраивая голову на коленях у своей Гермионы. — Она, конечно, всё равно собирается мне помочь, но ты бы слышала, каким тоном она это говорила. Словно я ничтожество, и помочь она мне планирует исключительно чтобы поскорее от меня избавиться.

— Это ты мне сейчас рассказываешь, как у тебя не вышло завести шашни за моей спиной? Изменить мне со мной? — недоверчиво переспросила Гермиона и прыснула со смеху.

— Да, — согласился Драко. — Звучит глупо. Но в любом случае я снова повёл себя как осёл, и у другой тебя снова появились причины меня ненавидеть.

— Ты обидел её.

Гермиона не сказала ему ничего нового. Ничего, чего бы он сам не знал. Да, дракл его побери, обидел! Упустил прекрасный шанс сближения с ней и её друзьями. Зато сохранил, мать его, уважение товарищей. Хотелось верить, что ещё можно было что-то исправить.

— Можно мне просто туда не возвращаться? — простонал он, представляя себе недружелюбные взгляды тех, кто в этом мире всегда был рад его приходу. — Остаться здесь, с тобой. Навсегда.

— А если я ненастоящая? — Гермиона провела ладонью по его волосам. Она выглядела печальной: одна мысль об этом, по всей видимости, повергала её в уныние.

— И пусть, — отрезал Драко, перехватывая её пальцы и не спеша целуя каждый из них. — Ненастоящая, но моя — лучше уж так. Вот только остаться нельзя, да? — Он прикрыл глаза, желая укрыться от реальности. — Когда этому будет конец?!

Гермиона поёрзала, подбирая слова.

— Когда ты сделаешь выводы, — ответила она и села ровнее. Приподняла колени, приглашая Драко также принять сидячее положение. Он исполнил её просьбу, прислонившись своим плечом к её, и она переплела их пальцы.

— У меня есть небольшая теория, — начала она и нервно заправила прядь волос за ухо. — Я внимательнее изучила записи и поняла одну вещь: все эти проклятья разнятся в способах их снятия, но общее в них одно — они накладываются, когда человек находится на неправильной дорожке, и призваны помочь верно расставить приоритеты. Вот и реши, что для тебя важнее: лёгкое счастье или тернистая стезя? Каким Драко ты хочешь быть? Тем, у кого изначально всё есть, или тем, кто готов рисковать и меняться ради того, что ему важно?

Драко начинал понимать, к чему она клонит, но не мог сказать, что полностью согласен.

— Предлагаешь вернуться в тот мир и примириться с тобой и остальными? — Одна мысль об этом уже казалась чем-то космически-сложным. — Выставить себя на посмешище перед всей школой? А дальше? Если тот мир окажется настоящим, предлагаешь жить в нём? Терпеть смешки и сплетни вечно?

Гермиона отшатнулась. Драко запоздало сообразил, что его слова оскорбили её, но мог ли теперь что-либо исправить? Когда попытался взять её за руку, она как ужаленная вскочила с дивана и отошла на пару шагов.

— Ты просто трус, Драко! — разочарованно вынесла вердикт она. — В обоих мирах.

— Гермиона, я, — начал Драко, однако выставленная вперёд ладонь показала: разговор окончен.

А потом Гермиона ушла, а ему вдруг пришло страшное понимание, что он потерял её. Их обеих. Какой бы мир не оказался реальным, он всё запорол. Дважды.

* * *

Впервые за долгое время Драко не хотелось просыпаться. Ещё не открыв глаза, он вспомнил, что совершенно не важно, какая реальность окажется перед ним в этот раз — он налажал всюду.

Дружеский тычок от Забини ничуть не уменьшил его апатию, наоборот, родил в сердце сильное желание накрыться одеялом с головой и стать невидимкой на остаток дня.

— Так боишься встречи с «девушкой», что решил притвориться овощем?

Забини швырнул в Драко школьной формой и потому, пусть и нехотя, пришлось начинать переодеваться.

Конечно, на одной Гермионе свет клином не сошёлся, и с какой-то стороны было правильно порвать с ней, грязнокровкой, сейчас, вот только кого он обманывал? Драко совершенно не хотелось рвать с ней. Хотелось быть с ней каждую драклову минуту, держать за руку, гладить по волосам, целовать.

Разозленный на себя и на весь мир, он огрызнулся Пивзу и нарычал на пару картин, которые просто хотели пожелать ему хорошего дня. За завтраком хотел было подойти к Гермионе, но она метнула в его сторону такой взгляд, что ясно стало и без слов: её лучше не трогать. Потому злость вскипела в нём с новой силой. Драко ненавидел себя этим утром.

На ЗОТИ с удовольствием швырнул пару заклятий в в общем-то безопасного пикси, а на травологии так яростно вскапывал землю, что мандрагора даже перестала верещать и молчала до тех пор, пока он не сунул её в горшок.

За время занятий Драко столкнулся только с Лонгботтомом и Уизлеттой, но ни один из них не попытался с ним заговорить, а сам он не чувствовал себя способным на спокойный диалог.

Всё ждал свободного времени, которое Гермиона обычно проводит в библиотеке. Изловить её, потребовать его выслушать, снова извиниться — таким был план. А потом, если он справится… Как знать, может другая её версия тоже простит его?

Вот только в библиотеке Гермиона оказалась не одна. Конечно же, она повторяла ту схему, что и некогда другая она: избегала его всеми возможными путями. И если другая Гермиона пряталась от чувств, то эта явно демонстрировала обиду. Впрочем, она ведь до сих пор притворялась его девушкой — этим можно было воспользоваться.

— Привет. — Мысленно ругнув себя за глупое начало, Драко подошёл ближе и окинул взглядом собравшихся. — И вам привет. Готовы к ЖАБА?

Уизел подозрительно прищурился, Поттер же вполне дружелюбно кивнул.

— Почти. Вот, — тот поддел лежащую перед ним книгу. — Доучиваем.

Драко, в последние недели совершенно забросивший учёбу, смог только кивнуть. Поначалу хотелось предложить свою помощь в качестве перемирия, вот только, уже открыв было рот, он вдруг осознал, что помощь как раз-таки понадобилась бы больше ему.

— Я украду у вас свою девушку? — спросил он как можно более миролюбиво и как умел дружелюбно улыбнулся.

Гермиона демонстративно отвернулась. Она явно не простила ему вырванной руки и, по всей видимости, не собиралась оставаться наедине.

— Ты хоть скажешь мне, кто такой мистер Дарси? — попробовал он последний рычаг. Поддалась. Видимо, это имя ей о многом говорило.

— Это тот, кем тебе точно не стать, — снизошла она до ответа, но встала и жестом указала на ближайший стол. — Присядем там.

Так близко к её друзьям — хотелось бы более интимной обстановки, но что-то подсказывало: это возможный максимум.

Драко занял место за столом и сцепил руки в замок.

— Так кто такой мистер Дарси? — переспросил он, ощущая, что для Гермионы это что-то важное.

— Ты ведь не об этом пришёл поговорить, — сказала — не спросила она и села напротив. — У меня есть одна версия касательно твоего дела.

— Вероятно, ты хочешь поговорить о сделанных мною выводах. О выборе одной из версий меня. О выборе той версии, в которой нужно больше бороться за то, что важно. Это мы уже выяснили. Ты умная в обеих реальностях.

Гермиона прочистила горло.

— На самом деле, твоя… Ну или моя теория весьма занятна, но у меня мысли иного рода. Я планирую провести спиритический сеанс и попытаться достать твои воспоминания. Знаю, ты в этом предмете преуспел больше, но я тоже способная.

Воистину, одна ведьма — хорошо, а две ещё лучше. Если Гермиона была права, он смог бы вспомнить всё, а может и отделить ложь от истины. Попробовать однозначно стоило.

И всё же один вопрос ещё оставался неразрешенным.

— В иной раз я не отниму руки, — пообещал Драко, но Гермиона лишь плотно сжала губы.

— Другого раза не будет, Малфой. Никогда.

Она была так тверда в своём убеждении, что спорить Драко не решился.Примечание к частиКогда и тебе, и читателям ждать 9 утра невмоготу)

— Ты ведь понимаешь, как это выглядит со стороны? — ухмыльнулся Драко, когда Гермиона, втолкнув его в одну из комнат для отдыха, запечатала дверь заклинанием.

Две дамы на картинах удивлённо раскрыли рты и вытянули шеи.

— Хватит болтать, — серьёзно отрезала Гермиона, выкладывая на столик всё, что с собой принесла. — Ложись.

Драко показалось, что где-то вдалеке хихикнул Пивз. Что ж, всех из ждало разочарование.

— Ну, я даже не зна-аю, — протянул он, умащиваясь на кушетке. — Мы для этого слишком мало знако-омы…

— Ой, заткнись.

Драко рассмеялся, в который раз удивившись тому, как быстро и как привлекательно Гермиона краснеет, но тотчас лицо его стало каменным, стоило вспомнить, что она больше не его. Ни в одном из миров.

Он не трус, он докажет это. Впустить её в свою голову, к своим тайнам — разве это не смелость?

Гермиона, между тем, закончила последние приготовления, связав в пучок веточки лаванды, полыни и кедра, и подошла к нему с палочкой наготове.

Она намеревалась проникнуть в его разум, глубоко в личное, и ком встал у Драко в горле, когда он подумал, что именно она может там увидеть.

— Расслабься. — Гермиона подожгла пучок трав и ткнула его Драко в руки. — Дыши.

Он вобрал в себя воздух: тёрпкий, горький — даже рот мигом набрался горечью — и откинулся на подлокотник.

— Смотри на маятник и старайся вообще ни о чем не думать, — продолжила наставлять Гермиона, хотя он и сам прекрасно знал все составляющие процедуры.

Отрешиться от мыслей было труднее всего. Глядя на тонкие пальцы, нельзя было не вспоминать, как пробегали они по линии его подбородка, как впивались в его лопатки, когда она, разгоряченная, шептала его имя. Как можно было не думать о том, что он имел и потерял, и что теперь, вероятно, навечно перестанет принадлежать ему?

— Что ты видишь? — Голос звучал как из-под толщи воды, и Драко осознал, что больше не смотрит на пальцы и маятник. Он был перед воротами школы, в компании Крэбба и Гойла, и Поттер с Уизелом стояли перед ним. Ночной тёплый ветер трепал их мантии, а в отдалении слышался стрёкот сверчков.

— Эй, говорят, с нами сам Гарри Поттер? — спросили губы Драко, хотя он вовсе не собирался этого говорить. Скорее, он был сторонним наблюдателем в собственном теле. — А с ним — дай угадаю: рыжий, в обносках своих братьев… Уизли.

— Чего тебе, Малфой? — проворчал Уизел, насупившись.

Драко замер. Он помнил, что за этим последует: кровная вражда на целых семь лет. Он не мог допустить такого.

— Ничего, — протянул он через силу, сопротивляясь всей своей сути. — Добро пожаловать в Хогвартс. Вы оба.

Он протянул руку, и сперва Поттер, а затем и Уизел пожали её. Последний сильно сомневался и был крайне удивлён, но рукопожатие вышло крепким, на всю жизнь. Так закрепляют дружбу.

Драко стало горько, и отнюдь не от полыни. Он видел то, что было слишком прекрасно, чтобы быть правдой: иную версию себя, которая не побоялась реакции мнимых друзей и положила начало чему-то куда более крепкому.

Опиши свои чувства.

Тоска.

— Прекрасно, — послышался бодрый голос Гермионы. — А что ты видишь теперь?

А теперь он стоял напротив Поттера в мрачной темноте леса.

— Давай, — практически умолял шрамоголовый. Что именно «давай» — озвучено не было, но Драко и так знал, о чём тот говорит. Поттер просил его убить.

— Не могу, — запротестовал он, и палочка в руке дрогнула.

— Только так мы можем уничтожить последний крестраж, — напомнил Поттер. — И только тебе я могу доверить это дело.

Драко обернулся. В лесу они были совершенно одни. Он или никто.

Глубоко на подсознании мелькнула мысль, что всё это уже было. В другой реальности, где Поттера убила Гермиона. Но убила не его самого, а только крестраж внутри него. И потом он ожил, вышел победителем. Что-то подсказывало, что и в этот раз всё будет хорошо, но применить на друге заклинание смерти было страшно. Палочка снова дрогнула.

— Давай, Драко, ты же понимаешь, это наш единственный шанс.

Поттер не знал, что выживет. Он и правда готов был к смерти.

— Прости… — прошептал Драко, нацеливаясь. Он понимал, что иного пути действительно нет.

— И ты прости, — вторил ему Поттер. — За то, что заставляю тебя это делать.

Драко кивнул. «Авада Кедавра» было сказано тихим уставшим голосом.

И что ты чувствуешь?

Боль.

— Хорошо, — снова прозвучал голос Гермионы. — А теперь что перед тобой?

Поттер пропал, и сейчас Драко видел её, вышагивающую по коридору вместе с Уизлеттой. В руках у Гермионы был толстый конверт, и она не переставала прижимать его к груди.

— Я напишу ему! — сказала она подруге. — Подумаешь, Румыния — даже разделяй нас океан, не думаю, что это было бы проблемой. Вон, Ньют Скамандер нашёл свою любовь вообще на другом краю света!

— А ты уверена, что Крам — твоя любовь? — уточнила Уизлетта, нахмурившись.

Драко ощутил злость. Он не хотел слышать ответ. Не хотел, чтобы Гермиона даже думала над этим вопросом.

— Привет! — догнал их его голос. Девушки остановились.

— Драко… — Гермиона зарделась. — Что ты?..

Он подошёл быстро, практически пробежал разделяющее их расстояние и, выхватив конверт из её рук, бросил его на пол.

— Это тебе не нужно, — прорычал Драко, впиваясь поцелуем в такие желанные губы.

Уизлетта охнула, а Гермиона прильнула к нему, словно только и ждала от него действий.

Драко задохнулся от волнения. Как никогда ощутилась любовь к ней. Неистовая, безбрежная. Его Гермиона… Это был день, когда он сделал её своей.

Какие чувства на этот раз?

Счастье.

— А дальше?

Снова голос откуда-то со стороны. Ворвался, разрушая видение. Драко моргнул, осознавая, что Гермиона пропала. В руках сразу стало слишком пусто, а на душе — печально.

А дальше не было ничего. Он снова оказался в кабинете, и карие глаза любимой, которую он только что целовал и к которой чувствовал невероятную гамму эмоций, встретили его холодным равнодушием.

— Мы не справились, — недовольно пробормотала Гермиона, вынимая из его рук травы. — То, что ты видел — этого мало, чтобы понимать, с чем мы имеем дело. И уж тем более мало для того, чтобы утверждать, правдивы эти воспоминания или нет.

— По крайней мере, я многое вспомнил. — Драко, пользуясь тем, что Гермиона сидела близко к нему, накрыл её ладонь своей. Она поспешно вырвала пальцы. — Я вспомнил тебя. Как ревновал к дракловому румыну, как хотел добиться твоего расположения. Теперь это не просто чувства — мне наконец стали понятны все мотивы, я вернул того, второго Драко. Это ли не победа?

— Я рада, что ты смог вспомнить то, что хотел, — отчеканила Гермиона холодно. — Но от этого ближе к конечной цели мы не стали.

Драко сел, взъерошил волосы. Конечно, Гермиона была права. Он действительно мало продвинулся в загадке двух жизней, но при этом чувствовал некоторое удовлетворение, и не мог об этом молчать.

— Другая ты сказала, что я должен понять, что мне важно, и сделать правильный выбор, и теперь я помню: мне важна ты, Гарри, Рон.

Дракл возьми, теперь и их хотелось звать исключительно по именам!

— Мне важны вы все, и я хочу за вас бороться.

— Зачем? — ошарашила его вопросом Гермиона. — Зачем цепляться за воспоминания другой реальности? Ты так ничего и не понял, Драко. — Она выглядела полностью разочарованной. — Тебе дан готовый мир с готовыми чувствами, который тебя вполне устраивает, но это тот мир. Другой. И в нём другая я, другой Рон и другой Гарри. Нельзя переложить на нас те чувства. Гораздо лучше создать здесь свои, новые. Узнать нас. И, как знать, может за эти версии нас ты и не захочешь бороться. Может мы… Не понравимся тебе.

Она смущённо отвела взгляд, а Драко еле сдержался, чтобы не сказать, что она уже ему нравится. Нет, Гермиона была права. Ему нравилась та она, какой он узнал её в другом мире. Но что именно он узнал? Что её приятно целовать? Что с ней отличный секс?

Правда была в том, что он не знал Гермиону Грейнджер и не мог претендовать на её любовь, даже на дружбу. И он слишком много взял на себя, стараясь сделать её в одночасье своей девушкой. Может именно потому ничего не вышло? Может потому так сложно было держать её за руку перед остальными?

— Сходим погулять? — решился он. — Я хотел бы поговорить с тобой. Просто. О чём угодно. О тебе, о твоей семье, о том, что тебе нравится, а что — нет. Наконец не о себе, для разнообразия.

Гермиона взглянула на него со смесью подозрения и неприязни. Кажется, в его добрые намерения она не верила.

— Хочешь выведать что-то, что поможет помириться с другой мной?

Одно это предположение возмутило Драко.

— Нет! — чуть не вскричал он. — Подумай: та Гермиона любит меня, я знаю, а значит, рано или поздно простит. Её не нужно впечатлять. А теперь, когда я всё вспомнил, и подавно. Но я правда хочу узнать тебя — именно тебя. Чтобы, возможно, стать друзьями.

— Просто друзьями? — переспросила Гермиона, заметно расслабляясь. По всей видимости, своим парнем видеть его она не желала.

«Как пойдёт», — подумал Драко. А вслух сказал: — Друзьями. Надеюсь, я заслужу хотя бы этого.

Дамы с картин разочарованно заохали, напоминая, что оказались свидетельницами их разговора от начала и до конца. Драко плевать хотел на зрителей. У него были честные намерения, и потому никто не мог его смутить.

Проснулся Драко в кресле. Настолько вымотался за день, что даже не дополз до постели. Они с Гермионой гуляли весь вечер и говорили, казалось, обо всём на свете. Он узнал, что она любит ромашки, выдр и даже про книжку, которую она перечитывала, по её словам, сотни раз. Книжку про мистера Дарси, настолько идеального, что он прочно занял место в её сердце, как занимают место в девичьих сердцах принцы из сказок. Сперва Гермиона нервничала, говорила неохотно, но когда поняла, что ему на самом деле интересно, расслабилась. Драко узнал подробнее об истории с терьером и о поездке на море. И пусть это была история в большинстве своём о семействе маглов, неприязни он не ощутил. Мистер и миссис Грейнджер заочно показались ему людьми милыми и понимающими. Не каждый спокойно отнесется к тому, что его дочь — волшебница. И уж тем более не каждый окажет ей в этом деле поддержку.

Они обсудили ещё тонну мелочей, начиная со школьных предметов, заканчивая обеденным меню, а когда наступило время ужина, Драко, сам того не замечая, оказался за гриффиндорским столом. И его впервые совершенно не волновало, смеются ли когтевранцы и шепчутся ли пуффендуйцы. Ему было вполне комфортно. И хоть друзья Гермионы напряженно молчали, сама она продолжала увлекать Драко в беседу, и, а он, пусть и не сразу, начал улыбаться ей — им всем — так, словно они давно уже были его друзьями.

— Чудеса, — ахнула Уизлетта… Джинни. — Кажется, это любовь.

Драко промолчал, но знал, что это нечто куда более хорошее и стабильное: начало дружбы.

Теперь, разминая затёкшие после сна конечности, он чуть не мурлыкал от мыслей о вчерашнем дне. Лишь только заметив домового эльфа их семьи — бывшего домового эльфа, Добби, кажется, — сбросил с себя прелесть воспоминаний.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, озираясь. Гостиная была пуста, лишь только он и эльф. — Кто тебя прислал?

Эльф пошевелил длинными ушами.

— Добби никто не присылал, — ответил он, нервно комкая край рубашки-наволочки. — Добби увидел, какой Драко Малфой противный, и решил его проучить. Добби просто хотел помочь бывшему хозяину.

Эльф затрясся, словно боясь, что Драко наорет на него или отшвырнет прочь, но он вовсе не собирался делать ничего из этого. К нему медленно приходило понимание происходящего, и страх зашевелился в районе желудка.

— Ты…

Драко сорвался с места, даже не взглянув, который час. Судя по тому, как всполошились некоторые жители картин, была ещё ночь. Драко это не волновало. Он перебегал с лестницы на лестницу, и одна только мысль набатом стучала в голове: закончилось!

Оказавшись у гостиной Гриффиндора, он принялся молотить по двери, не дожидаясь появления Полной Дамы. Он знал, что получит нагоняй, если его поймают, но не мог ждать до утра.

— Гермиона! Мне нужно поговорить с Гермионой!

Полная Дама, наконец, появилась в раме и широко зевнула. Отчитав его за причинённый шум, она всё же согласилась сходить в соседнюю картину и позвать мисс Грейнджер.

Драко не понимал, что делает. И наверняка выглядел глупо со стороны, но ему нужно было выяснить — здесь и сейчас — что значил приход эльфа в гостиную его факультета. И какая реальность окружала теперь, когда в игре появился ещё один участник.

Дверь в гостиную Гриффиндора начала медленно открываться, и ком подступил к горлу. Вот сейчас, сейчас!

Заспанная Гермиона в милой пижаме с котиками, растрепанная и ничего не понимающая, в одних носках, но с волшебной палочкой в руках застыла на пороге.

— Ты издеваешься?! — тотчас накинулась она. — Три часа, Малфой, что горит? Я, конечно, староста школы, но это не значит, что ты можешь дергать меня в любое время дня и ночи, когда тебе это только вздумается!

Чужая. Ни грамма узнавания. Ни грамма симпатии.

Драко ощутил и горечь, и надежду, разом осознав две вещи: миры, между которыми он бегал, наконец исчезли. Это значило, что он извлёк урок, сделал верные выводы. И также значило, что перед ним третья версия Гермионы: настоящая.

Драко запаниковал. Он совершенно не знал, о чём говорить с ней. Впрочем, глупее, чем выглядел, стать он уже просто не мог.

— Я знаю, что тебя укусил терьер! — схватился он за первую пришедшую в голову мысль. — И дельфин — в пять лет на море ты видела дельфина. А ещё ты любишь ромашки и мечтаешь о мистере Дарси…

С каждым его словом Гермиона хмурилась всё сильнее, а голос Драко становился всё более отчаянно-истеричным. Говоря о книжном герое, он и вовсе перешёл на визг, и замолчал, желая под землю провалиться от стыда и унижения.

— Тебе заклинание в голову прилетело? — поморщилась Гермиона, ткнув в его сторону палочкой. — Или нашёл запасы огневиски?

Драко опешил. Не такой реакции он ожидал. В прошлый раз ведь подействовало безотказно!

— Но дельфин… Ромашки… — принялся бормотать он. — Ты ведь их любишь!

— Это ты так решил, да? — лицо Гермионы раскраснелось от гнева. — Тебе что-то приснилось и ты решил рассказать об этом мне?

— Мистер Дарси…

Это был последний шанс, но и здесь Драко ждало поражение.

— Какой ещё мистер Дарси?! — гневно взвизгнула Гермиона. — Я знать не знаю, о ком ты говоришь! И предупреждаю сразу, просвещать меня не надо!

За её тоненькой фигуркой мелькнула ушастая физиономия эльфа, и, встретившись с Драко взглядом, тот лишь рассеянно улыбнулся и пожал плечами.

Драко более не сомневался, что все его зло— и приключения — дело рук домовика, который наверняка просто придумал всё от и до, совершенно не заботясь о достоверности фактов, и мелкого поганца захотелось придушить собственными руками. Эльф, увидев решимость на его лице, видимо понял, какую участь для него приготовил бывший хозяин, а потому, издевательски махнув на прощание, исчез в тихом хлопке.

Гермиона обернулась на звук, но гостиная уже была пуста.

— Я не знаю, какую игру ты затеял, Малфой, но я не намерена быть её участницей! — холодно отрезала она, снова ткнув в его сторону палочкой.

Нужно было что-то сказать. Каким-то образом начать изменение мира, который ему не нравился. Вот только он помнил урок: начинать нужно постепенно. И, кажется, то, что он в действительности ничего о Гермионе не знал, было только к лучшему. Он мог начать с нуля. Он хотел сделать это.

Драко попытался вспомнить все способы, которыми ему приходилось добиваться расположения Гермионы за эти недели. Поцелуй, предложение дружбы, извинение… Пожалуй, стоило начать с начала.

Расправив плечи, он протянул руку и просто поздоровался.

* * *

Драко нервно прохаживался под кабинетом Г.Дж.Грейнджер, то и дело поглядывая на часы: совещание должно было закончиться с минуты на минуту.

Шесть лет они оба работали в Министерстве, но до сих пор он робел под её взглядом. Начальница, она умела быть суровой, если хотела.

— Драко! — Гарри, определённо взявший курс на архив, притормозил и, устроив ворох папок удобнее подмышкой, протянул Драко руку. — Сама вызвала?

Он указал на дверь, за которой находились владения Гермионы, и Драко кивнул, нервно переступив с ноги на ногу. Галстук показался ему неожиданно тугим, и, пропустив под него пальцы, он ослабил петлю.

Гермиона редко вызывала его к себе, но когда это происходило, зачастую разговор был долгим и нудным. Драко не сомневался, что на этот раз она поручит ему какое-то тягомотное задание, какое никогда не доверила бы более молодым специалистам. Таким стало бы её объяснение, по крайней мере, но Драко догадывался, что она просто жалела новичков. А вот к нему у неё не было ни капли жалости.

— Держись, — приободрил Гарри и, извинившись, что должен идти, двинулся дальше.

Драко издал скорбный вздох. Не так он хотел провести лето. Не за кучей папок и отчётов. Но очень сомневался, что решимость Гермионы сможет хоть что-то поколебать. Если она нацелилась работать — а на это она была нацелена всегда — переубедить её невозможно.

Впрочем, о её тяге к контролю и бесконечному труду он знал уже тогда, когда с ней связывался. Так что удивляться было нечему.

Наконец, замок в двери щелкнул, выпуская волшебников и волшебниц всех возрастов, а Гермиона, самая молодая из них, но уже стоящая над большинством, показалась в проёме последней.

Идеальная фигурка, облачённая в строгое чёрное платье длиной до колена, моментально приковала взгляд, и Драко поспешил отвлечься на рукопожатия с коллегами. Однако их потоку очень быстро пришёл конец.

— Входи.

Гермиона развернулась на шпильках и процокала обратно в кабинет, а Драко больших трудов стоило не опускать взгляд ниже её спины. И всё же с этой непосильной задачей справиться он не смог.

— Закрой дверь на ключ, — велела Гермиона, садясь на край стола и скрещивания стройные ноги. — Разговор будет долгим, и я не хочу, чтобы нам помешали.

Драко исполнил её просьбу, попутно оценив гору папок на краю стола. По всей видимости, все они очень скоро должны были перекочевать в его кабинет.

— Чего изволит госпожа начальница? — спросил он, медленно подходя ближе. — Сгрузишь на меня все иностранные контракты? Заставить разложить по алфавиту заключённых Азкабана?

Гермиона фыркнула и тряхнула волосами.

— Неужели я могу вызвать тебя только по подобному поводу? — спросила она, протягивая руку и ухватывая его за лацкан пиджака. — Совсем заездила, да?

Драко ухмыльнулся.

— Смотря, в каком смысле употребить это слово, — проурчал он, подходя ближе и опуская ладони ей на бедра. — Потому что в одном отдельном смысле мне, наоборот, этого недостаёт.

Гермиона закусила губу, скользнув ладонью по его груди. Сорвала мешающий галстук и провела по линии шеи. Кажется, Драко ошибся, и говорить они собирались совсем не о работе.

— Вот и мне недостаёт, — прошептала Гермиона, подаваясь вперёд, к его губам. — И раз уж мы почти женаты, я решила, что пора хоть раз использовать моё служебное положение в личных целях.

Брови Драко удивленно взметнулись вверх. Его девочка была той ещё шалуньей!

— Не думал, что кольцо моей матери на твоём пальце вызовет такие правильные мысли. Знал бы, сделал бы тебе предложение ещё года два назад.

Он наконец поцеловал её, ощутив любимую сладость губ, которой за пять лет отношений ему всё ещё было крайне мало. Её пальчики нырнули под рубашку, огладили пресс, а бедра ощутимо сжались вокруг него.

Драко воспользовавшись этим, придвинулся ближе, а руки убедились, что шалить Гермиона решила до конца: белья на ней не обнаружилось.

— Не перестаешь меня удивлять, — выдохнул он ей в губы, ловя себя на мысли, что ни в одной из предоставленных однажды эльфом реальностей, он не был так счастлив. Всё же настоящее счастье чувствуется ярче любой, даже самой достоверной картинки. А счастье, заслуженное долгим и упорным трудом, ещё и ценится вдвойне.

Со стороны окна послышался знакомый смешок эльфа, но, возможно, Драко это просто показалось.