Когда наступит утро (джен)

Когда-нибудь они скажут тебе, что за тобой стоит последний выстрел в этой ужасной войне. И именно ты убил Лорда Волдеморта, что одним лишь своим прозвищем заставлял трепетать весь народ.

Воспоминания о тех днях мелькают обрывочными, едва уловимыми образами, напоминающими череду сновидений, — чем больше ты об этом думаешь, тем скорее тебе хочется перескочить на любую другую мысль. Но те события предстают как через мутное стёклышко: можно наблюдать происходящее со стороны, видеть самого себя... Но это был не ты, ведь тебя там уже нет. Слишком трудно смириться с действительностью и признать, что человек, убивший Волдеморта, казалось бы, так много месяцев назад, ни на капельку не изменился.

«ПТСР», — скажет кто угодно. И эти буквы постепенно разрывают твою голову на части и бьют тугим молотком по черепу.

А на данный момент ты живёшь вместе с Роном и Гермионой. Великолепно, не так ли? Они женятся через несколько месяцев. Рон сделал предложение после того, как вы оба вернулись с фронта. Своих друзей ты очень любишь, оттого и зарождаются сомнения: не вторгаешься ли ты в их личное пространство? И память тебя не щадит, подкидывая дров в огонь, заставляя вспоминать о тех страшных днях, когда вам приходилось прятаться под открытым звёздным небом, вздрагивая от любого еле слышного звука и страшась вездесущих ночных рейдов.

А все уверяют, что с тобой всё в порядке. Только правда ли это? Ты ведь точно нездоров. Точнее говоря, у тебя всегда были своего рода проблемы.

Однако.

Ты понимаешь, что имели в виду они совсем другое, потому и пропускаешь их слова. Из твоих уст слышатся слова благодарности за поддержку, следом — фальшивый смех. В ответ Рон понимающе кивает. Ведь он тоже был там. Он же должен тебя понимать, не так ли?

В таком случае... может быть, с ним стоит поговорить?.. О чём угодно! Внутренний голос твердит тебе, что так и стоит поступить. А другой голос пытается вразумить... Ведь Рон не настолько уж и сломлен, как ты, не стоит вываливать все свои проблемы ему на голову. Разве это не правда? И это ни в коем случае не означает твою особенность, не от мира сего. В конце концов, все вы были там, все вы стали свидетелями того ужаса. И все вы убивали когда-то людей. Остаётся лишь смириться с реальностью, как все остальные и поступили. Легко, не так ли?

Что ж. Если в теории это в действительности так, то на практике... ладно-ладно, не так-то уж это и просто, будем честны. Обрати внимание, ты же по-прежнему вздрагиваешь от любого громкого звука, подпрыгиваешь, когда кто-то хлопает дверью. В тёмных углах тебе то и дело виднеются серебряные маски Пожирателей Смерти. Порой ты просто грезишь наяву.

Некогда в вашей компании был ещё один юный мальчик. Звали его Колином Криви. Было ему восемнадцать лет, полтора метра ростом, а в глазах так и блестела жизнь... Он всегда казался жизнерадостным и наполненным энергией. Все его любили, как младшего брата, а ты однажды поклялся себе, что обязательно защитишь этого ребёнка. Любой ценой. Страдать должен не он, ибо нет вины его в разразившейся войне.

Разумеется, обещания твои перестали что-либо значить, как только он поймал пулю в лоб. Прежде чем он упал на землю, смерть настигла его. Удивлённое выражение лица навсегда запечатлелось на нём.

Ты настолько привык к нему при жизни, что тебя постиг шок, когда тело его взяли для отправки домой. Он всё так же выглядел как радостный — ведь по-другому и представить нельзя — ребёнок: в грязных волосах застряли веточки, на щеках проступал лёгкий румянец. Совсем как дитя... Если бы не эта отвратительная дыра меж его глаз.

Родителям Колина повезло — по крайней мере, тело его смогли отправить обратно домой.

Порой твои мысли перескакивают и на Пожирателей Смерти. Какие были люди в их рядах? Наверняка, с одной стороны — такие же мальчишки, совсем юные, как Колин. А с другой — люди, вроде тебя, сломленные жизнью. И, наверное, родителям Пожирателей не так повезло — вероятно, их окровавленные тела по-прежнему лежат ничком посреди руин.

И скольких ты убил? У скольких семей ты забрал сыновей? Супругов? Отцов? Сколько же людей в действительности пало от твоей руки?

В конце концов, ты понял, что и Том Риддл был таким же человеком, как и ты.

Истина в том, что руки твои по локоть в крови — в крови, которую не отмоешь водой с мылом, нет, это та кровь, что закрадывается глубоко в души. Ты буквально чувствуешь её, как она копится внутри тебя, как она давит тебя и наполняет пустотой... И её ты видишь во тьме своих некогда ярко-зелёных глаз.

Вспомни сон, когда тебе снились эти же самые глаза. Ты стоишь перед зеркалом и смотришься в него, а красные полосы пронизывают твоё лицо вплоть до подбородка, с кончиков пальцев идут ручейки крови, скапливаясь лужей у твоих ног. У тебя начинает схватывать дыхание, в горле образуется огромный ком, в памяти вновь проносятся все отобранные тобою жизни...

Уже через мгновение ты вскакиваешь на своей кровати со слезами на глазах, после чего протираешь их своими сильно дрожащими руками — на них уже нет крови, ведь это был всего лишь сон. Настолько быстро, насколько это вообще возможно для человека, вскакиваешь с кровати, но, прежде чем успеваешь ступить хоть пару метров, из коридора слышатся шаги ожидающей тебя Гермионы.

Ты избегаешь её взгляда, внимательно рассматривая узоры пола, как провинившийся ребёнок, полностью осознавая, насколько ужасно ты выглядишь. Руки твои спрятаны за спиной.

— Привет, — говоришь хриплым голосом.

— Привет, — отвечает она мягко, затем подходит и берёт тебя за руки. Невольно вздрагиваешь от её столь же сильно дрожащих рук, а на глаза в очередной раз наворачиваются слёзы. И вновь начинаешь себя проклинать за то, что показал себя таким слабым перед ней.

Но ты ничего не говоришь. И она молчит, успокаивающе рисуя пальцами круги на твоих запястьях.

— Извини, Гермиона, — шмыгаешь и протираешь рукой нос, все ещё избегая её взгляда.

— Ох, Гарри, — говорит она, притягивая тебя к себе и обнимая. Вначале ты машинально напрягаешься, но уже через секунду обмякаешь в её объятиях, утыкаясь носом в плечо и рыдая. А она ещё сильнее прижимает тебя к себе.

— Всё в порядке, — шепчет она. — Ты в безопасности. Всё будет хорошо. Я обещаю.

И на этот раз ты, возможно, начнёшь ей верить.