Don't cry, snowman (джен)

Don't cry snowman, don't you shed a tear

Who'll hear my secrets if you don't have ears?

— Альберт, почему так холодно? Ты оставил дверь открытой?

Клара хлопнула себя ладонью по лбу. Опять она забыла за собой запереть, достанется же ей, когда домой вернется. Снег под ногами приятно хрустел, а мороз кусал за щеки. Но Клара любила зиму, хотя такая — холодная и снежная — бывала у них редко. Адель и Лулу укутались в пледы, как большие гусеницы, и смотрели старые фильмы вместе с мамой. В такую погоду они из дома даже носа не покажут, про снежки и прочие зимние забавы и говорить нечего. А отец опять работал по дереву в гараже. Клара бы посидела с ним, но на улице была такая красота!

Она закрыла за собой калитку и побежала в сторону парка. Утром по этой дороге гуляли собачники, да изредка появлялись бегуны. Дети, наверное, только выбирались из теплых постелей и шлепали босиком на кухню, где матери кормили их сытным завтраком и наказывали одеваться потеплее. Клара вот оделась так тепло, как только могла, чтобы как можно дольше не возвращаться домой.

Завидев яркую красную шапку среди сугробов, Клара остановилась. Солнце, отражаясь от блестящего снега, слепило глаза, и рассмотреть, кто там спрятался, не получалось. Тогда она решила подойти поближе. Сугробы были чуть выше колена, и Клара чувствовала себя большим ледоколом, который пробивает себе путь вперед. А потом по этому туннелю смогут пройти и другие дети, вот как полезно она проводила время! А мама всё время говорит, что лучше бы этюды разучивала…

Оказалось, что за сугробами и елями прятался снеговик. Небольшой — он доставал Кларе до пояса, в красной шапке Санта-Клауса, с ручками-веточками и глазами из пуговиц. Клара посмотрела на него с восхищением и плюхнулась рядом на снег.

— Кто тебя такого сделал? — спросила она. — Вот у меня никогда так не получалось!

Когда-то давно они лепили снеговика всей семьей (кроме мамы — она хлопотала по хозяйству). Адель тогда всеми командовала, а Лулу была слишком маленькая, чтобы у нее получалось что-то путное, зато Клара с отцом оказались отличной командой. Их снеговик был небольшим, из двух снежных шаров, а вместо шапки на голове у него красовалось желтое пластиковое ведерко. Даже маме этот снеговик понравился, хотя она и смотрела на него только из окна кухни. На следующий день Лулу побежала за своим ведерком и снесла снеговичку голову. Но это выглядело так смешно, что никто даже не расстроился.

— И зачем я рассказываю тебе эту историю? — спросила Клара. — Но больше снеговиков мы не лепили никогда. Маме и папе некогда, а Лулу и Адель не нравятся такие игры. 

Снеговик смотрел на Клару глазками-пуговками. Он всегда улыбался, таким уж его слепили, но сейчас словно стал улыбаться теплее. Вот чудеса!

— Я еще зайду! — пообещала Клара.

А пока нужно было добежать до качелей в центре парка. В такое время они наверняка будут свободными.

* * *

— Мам, знаешь, кого я сейчас встретила?

Клара на ходу скинула сапоги, стянула шапку и бросила ее в сторону вместе с варежками. Вбежала на кухню, где мама кормила Лулу — стол, как всегда, был похож на поле боя.

— Клара, почему ты в куртке? — строго спросила мама. — А я ведь мыла пол!

Клара посмотрела на капли от растаявшего снега и виновато шмыгнула носом.

— Я просто хотела рассказать…

— Милая, прошу тебя, съешь еще ложечку, — сказала мама Лулу — та помотала головой и сильнее сжала губы. — Разденься и вытри пол, — повернулась она к Кларе.

— Мам, можно я возьму твою помаду? — донесся крик Адель со второго этажа.

— Нет! В прошлый раз ты мне одну поломала! — крикнула мама в ответ. 

Лулу захныкала от этого громкого звука. Клара попятилась в сторону коридора.

— Ну что за дети… Вот зачем ей помада дома? Кушай, милая!

Последнюю фразу Клара услышала, закрывая за собой дверь.

Раньше ей нравилось играть с куклой и представлять, что это ее дочь. А теперь Клара думала, что не хочет становиться мамой, потому что от этого грустно всем. Наверное, если у тебя только один ребенок, ты можешь лепить с ним снеговика и слушать все его истории. А если их трое, и каждый что-то хочет? Адель вот с помадой этой дурацкой. Любит же она перед зеркалом с расческой кривляться! Да, как-то грустно получается…

Клара добрела до снеговика — тот по-прежнему стоял в своей красной шапке и дружелюбно блестел пуговицами. Место у него было укромное. В таком здорово прятаться, когда грустишь из-за кого-то одного, но при этом злишься на всех вокруг.

— Привет, — Клара села в сугроб и вытянула ноги. — Знаешь, кого я сегодня встретила?

Солнечный луч коснулся пуговичного глаза снеговика, будто бы тот подмигнул. 

— Когда я гуляла по парку утром… А ты знаешь, я очень люблю гулять по утрам. Детей в это время нигде нет, парк только твой, можешь на всех качелях качаться! И не нужно бояться, что придет какой-нибудь упитанный мальчишка и попытается тебя спихнуть. Так вот, гуляла я по парку и встретила старичка с черным вороном на руке. Обычно я вижу людей с собаками, а тут с вороном, представляешь? Наверное, я так широко раскрыла от удивления рот, что он решил познакомить меня со своим питомцем. Сказал, что ворона зовут Гаспар, и что он очень умный. Гаспар и правда выглядел так, будто знает все. Даже то, что я остатки завтрака своей собаке скормила!

Снеговик снова блеснул пуговичным глазом, и Клара засмеялась.

— Ну не люблю я эту кашу! 

Она поводила пальцем по снегу, рисуя на нем причудливые узоры. Помолчала немного — не могла решить, говорить или нет. Но кому еще, если не молчаливому снежному другу?

— Я маме хотела рассказать, а она только поругалась из-за капель на полу. Лулу тоже всю кухню запачкала своим яблочным пюре, но ее никто ругать не стал! Знаешь, как обидно?

Снеговик наверняка знал. Смотрел он, во всяком случае, очень понимающе. Клара даже перестала злиться. Чего это она, в самом деле? Мама ведь убрала весь дом, а Клара пришла и развела грязь. Надо бы извиниться и помочь убраться.

— Спасибо, что послушал! — Клара вскочила на ноги. — Я еще приду!

Она помахала снеговику на прощание и побежала в сторону дома.

* * *

— Джози уезжает на Рождество, поэтому приедет к нам сегодня, — предупредила мама за завтраком.

Клара вздохнула. Джози — это мамина старшая сестра, она пианистка. Мама рассказывала, что тоже хотела стать пианисткой, но играть так же хорошо, как Джози, у нее не получалось. Поэтому она пошла работать няней в детский сад, а ее сестра продолжила обучение в консерватории и теперь выступает в разных городах. Когда Джози приезжала, она всегда просила ей поиграть. Адель это нравилось. Она надевала красивое платье, делала важный вид и разыгрывала все этюды, что успела разучить. Играла она хорошо, Джози ее всегда хвалила, а мама довольно улыбалась и поглядывала на сестру. Будто спрашивала: «Ну как тебе, а?» Клара же играть не любила. Учить этюды было скучно, а выступать перед другими — страшно. Все услышат, что ты ошиблась, и будут укоризненно качать головой. Ну что ж ты, Клара, так плохо подготовилась? Вот Адель…

— Девочки, я погладила платья. Они висят у вас в комнатах, — продолжала мама. — Оденьтесь, а потом приходите ко мне — я заплету вам косы!

Платья Клара тоже не любила. В них не побегаешь по сугробам и в снежки не поиграешь, а еще сидеть нужно правильно, чтобы мама не сделала замечание. Адель же светилась от счастья! 

Клара поковыряла ложкой яйцо всмятку и потянулась за джемом. 

— Сначала яйцо, — строго сказала мама.

Этот день Кларе не нравился. Вот бы закрыть глаза, а открыть их уже завтра! Она зажмурилась изо всех сил, как будто это и правда могло помочь.

— Ха-ха! — Адель вдруг громко засмеялась. — Клара спит за столом!

Клара фыркнула и открыла глаза. Ничего не изменилось, только яйцо остыло еще сильнее, и теперь жидкий желток походил на застывшие сопли. 

Когда приехала Джози, все уже собрались в гостиной за большим столом. Адель тут же побежала обниматься с любимой тетушкой, и Лулу тоже потопала к ней. Мама посмотрела на Клару и слегка качнула головой, мол, иди к ним. Пришлось оторваться от увлекательной деревянной головоломки, которую сделал папа. И ради чего? Чтобы обняться? Клара обняла Джози и получила свой рождественский подарок. Что ж, подарки она любила.

После вкусного ужина — все-таки никто не готовил лучше мамы! — Клара расслабилась на диване и почти задремала под игру Адель. Та играла очень знакомую мелодию, но Клара никак не могла вспомнить, где же ее слышала. Было так тепло сидеть у камина в кругу семьи, слушать музыку и тихую болтовню… Клара скинула домашние туфли и легла поудобнее.

— Клара, у нас же гости! А ты разлеглась, как на своей кровати.

Ну разве Джози — это «гости»? Она ведь тоже их семья. Вот всегда мама становилась строже с ее приездом. Будто если ты играешь на пианино, то на диване перед тобой лежать нельзя. 

— Детка, сыграй теперь ты что-нибудь, — попросила Джози, когда Клара нехотя поднялась с дивана.

Мама тут же оживилась.

— Да, сыграй! Ты ведь разучила тот этюд?

Кларе вдруг стало так стыдно, что захотелось провалиться сквозь пол — прямо в подвал к банкам с вареньем. Она редко играла на пианино, ей было слишком скучно, но ведь все остальные думали, что она времени зря не теряла. Клара помотала головой.

Мама хотела было что-то сказать — наверняка отчитать Клару, — но Джози покачала головой. 

— Сыграй что хочешь, детка, — улыбнулась она. 

Клара тяжело вздохнула и села на место Адель. Пальцы казались деревянными, и как такими можно играть? Что, если они вообще не будут гнуться? Клара провела по клавишам пальцами, легко, без нажима. Пианино всегда терпело ее попытки и позволяло играть на себе днями напролет. Всем бы такое терпение!

Клара решила сыграть этюд, который нравился ей больше остальных. В нем она никогда не ошибалась, но сегодня, как назло, перепутала ноты и сбилась несколько раз. Никто ей ничего не сказал, но Клара чувствовала, что подвела и маму, и папу, и это терпеливое пианино. Ей вдруг стало так грустно! Она встала со стула, поклонилась и медленно вышла из гостиной — Джози всегда говорила, что нужно оставаться в образе до самого конца. И только в коридоре позволила себе расслабиться и разрыдаться.

Клара торопливо обулась, надела куртку и шапку и выскочила на улицу, прихватив перчатки — шарф остался висеть на крючке зеленой змеей. 

Только в одном месте ей сейчас хотелось быть. Удивительно, как быстро Клара привязалась к этому снеговику. Интересно, что бы сказала мама? Наверняка заявила бы, что Кларе нужно завести нормальных друзей. Да где же их взять, если никто не слушает внимательней, чем снеговик?

— Это было ужасно! — Клара привычно плюхнулась на снег, не заботясь о том, что намокнут ее колготки. — Я играла на пианино, и у меня получалось так плохо, словно я никогда раньше не играла. А все слушали меня и молчали. Наверное, они решили, что я последняя неумеха…

Клара снова почувствовала горячие капли на своих щеках. Она закрыла лицо руками. Почему-то плакать не хотелось даже при снеговике, хотя он был единственным, кто не осудит. Клара никак не могла успокоиться. Вся грусть, что по капелькам собиралась у нее внутри, решила вырваться наружу в один миг. Как бы потопа не случилось. Отняв руки от лица, Клара посмотрела на снеговика. В неярком свете фонарей она видела, как по снежной щеке стекает несколько блестящих капель.

Клара вытерла эти ледяные слезы.

— Не плачь, снеговик, — она всхлипнула и улыбнулась. — Я тоже не буду. 

* * *

— Уходите! — крикнула Клара.

Она набрала пригоршню снега, слепила комок и кинула его в одного из мальчишек. На этот раз Клара попала. Она и сама не понимала, откуда в ней нашлось столько храбрости. Никогда раньше ей не приходилось драться. Если мальчишки в школе хотели забрать ее конфеты, она просто кидала в них этими сладостями и убегала. Но когда Клара увидела, как хулиганы пытались закидать снежками снеговик, пройти мимо не смогла.

— Она сумасшедшая! — крикнул один из них, пятясь назад.

Кларе было все равно, что про нее подумают. Она торопливо лепила снежки и кидала их в мальчишек. Только бы те оставили в покое ее милого снежного друга! Видимо, выглядела Клара и правда угрожающе — хулиганы даже не стали обстреливать ее снежками в ответ. Просто крикнули на прощание несколько гадких слов и убежали.

— Ох, мой бедненький!

Клара подбежала к снеговику. Ветки, что были его руками, валялись рядом, там же лежала и сбитая шапка.

— Ничего, я все поправлю!

Клара отряхнула шапку и надела ее на снежную голову. А потом подобрала ветки — одна из них стала заметно короче. Но Клара воткнула вторую поглубже, и теперь они выглядели почти одинаково.

— Вот, больше тебя никто не обидит, — улыбнулась она.

Руки у нее немного дрожали. На самом деле, ей было так страшно кидать снежками в мальчишек! Просто снеговика защитить хотелось сильнее, чем убежать.  Наверное, с этими похитителями конфет в школе надо поступать так же?

Клара прислонилась головой к снеговику. Может, не такая уж она и трусливая, как думала раньше.

* * *

— Наконец-то на улице тепло! Клара, пойдем гулять! — Адель тормошила ее, пока они вдвоем спускались по лестнице к завтраку.

Солнце и правда светило с самого утра. Когда Клара проснулась и подошла к окну, то увидела стекающие по стеклу капли — наверное, таяли сосульки с крыши. Все-таки долго у них продержалась настоящая зима, но до Рождества немножко недотянула. 

— Гуля-я-ять! — продолжала приставать к ней Адель.

— Ладно, пойдем, — зевнула Клара.

Гулять с Адель было весело. Может быть, и папа наконец вылезет из своего гаража? Тогда они даже смогут дойти до озера!

— Жуй быстрее, — велела Адель и намазала булочку джемом.

— Куда вы собрались? — удивилась мама.

— Гулять.

— Ну надо же! Только одевайтесь теплее.

Лулу согласно угукнула и ударила ложкой по столу — ее каша тут же разлетелась во все стороны. Клара и Адель засмеялись, даже мама улыбалась и совсем не выглядела сердитой. Какое же было хорошее утро!

До парка они с Адель бежали наперегонки. Клара отставала. Наверняка, потому что ноги у Адель были длиннее! Они громко смеялись и пугали прохожих, а сердце у Клары билось так быстро и так счастливо, что казалось, будто бы Рождество уже наступило, и волшебство теперь везде — в каждой снежинке, в каждой угрюмой ели, в каждой луже, в которые они с Адель прыгали с разбега, обдавая друг дружку брызгами растаявшего снега.

— Подожди! — крикнула Клара.

— Что, сдаешься?

Звонкий смех Адель эхом отлетал от деревьев. 

— Нет, иди за мной. Я тебе кое-что покажу. 

Клара бежала по лужам, на месте которых еще недавно были высокие сугробы, и представляла, как познакомит Адель со своим новым другом. Наверное, Адель решит, что Клара сошла с ума. Сердце, бившееся радостной птицей, готово было воспарить в небеса! Так Кларе было хорошо. Она едва не споткнулась о корень дерева, который раньше был скрыт сугробами, и затормозила.

— Клара, куда ты меня привела? — крикнула Адель.

Место было тем же. Вот две ели, вон там вдали фонарь — днем он, конечно, не светил. Слева можно было разглядеть вход в парк, если немножко пригнуться, чтобы ветви деревьев не загораживали вид.

— Мы заблудились? 

Голос Адель раздался совсем близко.

Клара упала на колени, прямо в лужи и грязь. Там, в этой грязи, лежала потемневшая от влаги и земли красная шапка, рядом с ней плавали веточки, одна была длиннее, другая — короче, и блестящая пуговичка. Почему-то одна. 

— Эй, ты чего?..

Когда Клара смотрела на грязную лужу, к глазам подступали слезы. В руке у нее лежала мокрая пуговица. 

* * *

На Рождество снова нужно было наряжаться. Сегодня приедут бабушка и дедушка, а еще папины друзья с детьми, поэтому мама проснулась очень рано, чтобы приготовить на всех еды. Теперь она выглядела уставшей, но довольной.

— Какая красавица, — восхитилась она, глядя на Клару.

Платье на Кларе было длинное, красное в крупный горох. Вместо обычных косичек, мама заплела ей «бублики» и достала праздничные сережки, которые сверкали разноцветными камушками. 

— Иди покажись папе.

Мама полюбовалась Кларой еще немного и приступила к прическе Адель. 

Клара послушно пошла в гостиную, где папа играл с Лулу. 

— Ты как красивый цветочек! — улыбнулся папа.

И почему им так нравилась другая Клара, совсем на себя непохожая? Настоящей Кларе нравилось бегать в удобных штанах и волосы закручивать как попало, только бы не мешались. А играть на пианино ей не нравилось совсем.

Зато Адель сразу же уселась играть. Вот она любила и выступать перед гостями, и наряжаться. Наверное, мама очень ей гордилась. Клара села прямо на полу — диван и кресла уже были заняты. Она так устала из-за подготовки к рождественскому ужину, как будто бы проплыла в школьном бассейне расстояние в три раза больше, чем плавала обычно. Хорошо, что Рождество только раз в году.

— Милая, сядь аккуратно, — обратилась к ней мама.

Клара нахмурилась.

— Не хочу.

— Маленькая бунтарка! — хохотнул дедушка.

Он всегда смеялся, словно жил в одном из тех комедийных шоу, которые так любил папа. Там все зрители сидели с улыбками от уха до уха, и как у них только рот не уставал?

— Адель, уступи место сестре. Пусть теперь она что-нибудь сыграет.

Наверное, мама решила, что хотя бы за пианино Клара будет сидеть правильно.

— Не хочу, — повторила Клара.

Ей было страшно отказываться при всей семье и гостях, поэтому голос немножко дрожал. Но не могут же бабушка и дедушка быть страшнее тех хулиганов со снежками?

— Клара, — строго начала мама.

Та вскочила на ноги.

— Я не люблю играть на пианино! И платья тоже не люблю!

Клара стянула платье прямо через голову, испортив прическу, и кинула его на пол. Под платьем у нее были футболка и любимые штаны.

— Что за ребенок! — всплеснула руками мама.

Клара развернулась и побежала в свою комнату. Бабушка ворчала ей вслед, что с такими детьми нужно быть строже, чтобы они совсем не отбились от рук. А мама вдруг сказала:

— Это мои дети, я сама решу, как их воспитывать. 

И голос ее был спокойным, а не сердитым. 

Клара зашла в комнату и закрыла за собой дверь. В комнате было тихо, темно и пахло еловыми ветками. Все-таки Рождество вот-вот наступит, может, зря Клара так? Она помотала головой, прогоняя от себя эти мысли. Лучше уж она проведет Рождество совсем одна, чем в платье и за пианино.

— Я же все правильно сделала? — Клара достала из-под футболки веревку, на которой висела блестящая пуговичка. Та блеснула в слабом свете луны. — И тебя с Рождеством. 

Она легла на кровать и сжала пуговицу в ладони. Если бы все желания в рождественскую ночь сбывались, Клара бы загадала друга. Который слушал бы ее и понимал, и сам рассказывал истории. И не таял, как только наступит тепло.