Подопытные кролики (гет)

— Почему я? — Гермиона метала глазами молнии и присматривалась к более материальным метательным орудиям.

— Ну… Если мы что-то знаем наверняка, так это то, что он ориентирован гетеросексуально.

— Гарри! — в одно короткое обращение из двух слогов Гермиона вложила десятки футов текста.

Друг впечатлен не был — успел выработать иммунитет за годы общения — и продолжил как ни в чем не бывало:

— Ты наблюдала за ним три года…

— Я не наблюдала за ним! Я его куратор, а не шпион.

— Бывший куратор.

— Бывший. Если ты запамятовал, он отбыл свой условный срок.

— Так во-о-от, у тебя должно было сложиться мнение о подопечном.

— Курируемом!

— Прекрати придираться к словам и вредничать, — вздох подающего надежды аврора мог разжалобить сфинкса, но не фурию, мерящую его кабинет шагами.

— Я не оперативник! — гаркнула фурия.

— Знаю. Ты аналитик. На твой аналитический склад ума я и рассчитываю.

— Просто прекрасно! С каких пор мой аналитический ум должен работать под прикрытием?

— Ну Герм!

— Не смей! — непонятно, к чему относилась последняя реплика: к сокращению имени или к использованию запретных просительных интонаций в комплекте с бровками домиком и собачьими глазками.

— Он три года сидел тише воды, ниже травы, а стоило ему выйти, как…

— Тебе не кажется, что он специально привлекает к себе внимание? Ну кто в своем уме, едва выйдя из-под надзора, будет таскаться в Лютный по три раза на дню?!

— Возможно, он отвлекает нас от чего-то более важного.

— Гарри… — по усталости в голосе Гермионы Поттер понял, что раунд за ним.

— Хотя бы попробуй!

— Будешь мне должен!

— Фигушки! Это ты вернешь долг, я тебя уже второй месяц прикрываю. Я, между прочим, устал придумывать отмазки для твоего отсутствия в Норе на воскресном ужине. У меня закончилась фантазия!

— Ты умный и находчивый. Если хочешь, чтоб я подставилась, придумаешь что-нибудь и в это воскресенье!

— Это шантаж!

— Только чуть-чуть.

Гарри фыркнул и покачал головой. Тяжело быть лучшим другом Гермионы Грейнджер.

* * *

— Нет, точно нет! Нельзя недооценивать Грейнджер, она унюхает Амортенцию раньше, чем я пикнуть успею.

— Зато не запрещено.

— Да и не нужна мне ее одержимость!

Блейз Забини с философским смирением наблюдал за метаниями Драко по лаборатории. Малфой хватал то один, то другой пузырек из набора, который Блейз честно позаимствовал у матери, открывал, осторожно внюхивался, бежал к одной из разложенных повсюду книг по зельеварению и начинал судорожно листать страницы.

— А вот это очень может быть! — Малфой сделал попытку взлохматить то, чем его наградила природа (то есть безупречная генетика!), но тонкие волосинки мгновенно вернулись на занимаемые ранее позиции.

— Не имеет запаха, легкая горчинка, которую легко скрыть в любом напитке на основе кофейных зерен. Добавлять не более трех капель за раз, применять раз в два-три дня на протяжении первой недели, затем для закрепления эффекта — на протяжении трех месяцев по капле в семь-десять дней, результат долгосрочный. То что нужно!

— Уверен?

— Ничего лучше я не найду, у нее нюх…

— Как у джарви, зрение как у гиппогрифа, мозг как у сфинкса и много прочих достоинств. Можешь не повторяться. Я это слышал, дай подумать, раз восемьсот. На твоем месте…

— Поздно! Я вчера специально подставился поттеровской ищейке, он знает, где я завтра назначил встречу и во сколько.

— А ничего, что никто не придет с тобой встречаться?

— Со мной придет встречаться тот, кто мне нужен!

Губы Драко сложились в маниакально-торжествующую ухмылку. Блейз закатил глаза и вздохнул. Быть другом Драко Малфоя — ужасное испытание для психики.

Гермиона Грейнджер сидела за крайним столиком в бывшем кафе Флориана Фортескью, ныне лондонском филиале хогсмидской кофейни мадам Паддифут. Интересующий ее объект только что подошел к стойке. Гермиона вытащила небольшое зеркальце, почти немагическое, разве что капельку — оно отражало помещение целиком, а не только пространство за спиной, как положено нормальному зеркалу. Объект с чашкой какого-то напитка в руках отошел от стойки и двинулся… Черт! Она выбрала неправильное место! Как выбить напиток у него из рук, если он не пойдет к столику у двери? Мимо нее лежит путь только на улицу! А что, если она сейчас достанет книжку, уткнется в нее носом и двинется наперерез? Будет очень заметно, что она специально? Она ведь — Гермиона Грейнджер, люди привыкли, что книги воздействуют на нее нетрадиционно. Была не была!

Спустя мгновение Гермиона летела стремительным тараном к Драко Малфою, медленно несущему широкую чашку с чем-то кофейно-молочным.

Драко кусал губы от бессильной злобы. Глупая уселась за крайний столик и весь его грандиозный (великолепнейший!) план был опасно близок к провалу. По задумке он должен был оступиться, обходя ее, и пролить напиток. Но вот беда, ему некуда проходить мимо Грейнджер! Драко усиленно размышлял, будет ли совсем нагло усесться рядом, когда в кафе занято четыре столика из девяти. В конце концов она его куратор. Бывший куратор. И бывшая однокурсница. Так почему бы благородным магам не… Его мыслительный процесс был прерван ощутимым ударом чего-то твердого в солнечное сплетение и волной жара, прокатившейся по… ногам.

Драко застыл в оцепенении, Гермиона застыла в ужасе, а посетители кафе — кажется, все до единого — застыли в предвкушении.

Обливать объект кипятком не входило в тактическо-стратегическую схему Гермионы, напиток планировалось опрокинуть на мантию ее бывшего подо… курируемого, но вышло как вышло. Отточенным движением она спрятала книгу, извлекла палочку и наложила очищающие и охлаждающие чары.

В общем-то Драко был благодарен Грейнджер за то, что она сделала. В его сценарии чашка падала на пол, подол грейнджеровской мантии пачкался брызгами капучино, и в качестве компенсации за испорченную вещь он предлагал напиток, а заодно и собственную компанию. Но Драко совершенно не продумал, как ликвидировать последствия беспорядка! К Трелони не ходить, потянись Малфой за палочкой, его повяжут раньше, чем он успеет произнести Экскуро. Еще бы! Бывший Пожиратель напал на героиню войны.

Уже потом он задумался, как Грейнджер, несколько секунд назад сидевшая с зеркальцем за столом, оказалась на его пути, но решил, что это частности, — желаемого результата добился и ладно.

— Прости, Малфой! — ее взгляд изменился — из затравленного превратился в оценивающий, оставаясь виноватым. Видимо, Грейнджер ожидала чего-то вроде обычной реакции Драко Малфоя периода Хогвартса.

— Все в порядке, Грейнджер, — вот оно — то самое! Нужно давить, пока она терзается чувством вины за его слегка ошпаренные ноги. — Я еще не испугался, а ты уже все исправила.

— Но… — она закусила губу, — наверное, ожог остался.

Он никогда не привыкнет к порывистости Грейнджер — не успел отследить, как полезла в сумочку, а она уже протягивает баночку с мазью.

— Обработай, это бадьян.

— Не хочешь помочь? — он позволил себе чуть игривую улыбку и посмотрел в глаза куратору (бывшему). Лицо Грейнджер исказилось.

— Шучу, — попробовал он разрядить обстановку, костеря себя на чем свет стоит за то, что понес карету впереди фестралов.

— Кажется, из-за меня кто-то остался без напитка, — сказала Грейнджер, — что ты пил?

— Присядь, я возьму нам обоим, я тоже твой должник за… спасенные ноги.

— Но ведь я сама… — Гермиона прикусила язык. Собственно, предложение не шло вразрез с заданием Гарри. Ей нужно втереться в доверие к подлому слизеринскому хорьку. — Хорошо!..

Сказать, что она будет чай черный без сахара, Гермиона не успела, Малфой уплыл обратно к стойке и вернулся несколько минут спустя с двумя чашками капучино.

— Я вообще-то… — начала Гермиона сконфуженно. «А к черту!» — подумала, принимая напиток. И тут произошло странное. Видоизмененный (вдесятеро уменьшенный и втрое усиленный) вредноскоп в ее кармане завибрировал. Вот так-так! Неужели Малфой отравил ее кофе? Гермиона судорожно искала решение. Можно, конечно, открыто обвинить его в диверсии, но вдруг вредноскоп неисправен?! Мало того что произойдет публичный скандал с ее участием, так она еще и загубит операцию на корню. Нужно как-то отвлечь Малфоя и взять несколько капель жидкости на анализ.

Гермиона принюхалась — ничего подозрительного, молочно-кофейный густой запах, насыщенный, яркий, аж слюнки текут! Стоп! Она здесь не для дегустации капучино от мадам Паддифут.

Точно! Мадам Паддифут и ее новые кексы!

— Малфой, возьми мне, пожалуйста, один из этих замечательных десертов, — она наугад ткнула пальчиком в сторону витрины, — когда мы столкнулись, я как раз собиралась делать заказ. Ты так быстро убежал за напитками, что я не успела тебя попросить.

Подействовало. Драко, последние пару минут не сводящий с нее глаз, покраснел и стремительно удалился к стойке.

Времени на операцию буквально полминуты, пока он стоит спиной. Ну же, Гермиона!

Она быстро под столом наколдовала миниколбочку и отлевитировала в нее часть жидкости из своей чашки, затем уничтожила почти весь напиток, оставив для правдоподобности немного на дне. Когда Драко обернулся в сторону столика, Гермиона уже дрожащими пальцами вытирала губы салфеткой. Якобы вытирала. Интересно, что в капучино? Как она должна вести себя, чтобы не спугнуть Малфоя и не вызвать подозрений? Нужно срочно бежать в лабораторию аврората и садиться за анализ зелья!

— Слушай, — ее голос звучал совсем слабо, а бывший по… курируемый жадно всматривался в ее лицо, — было приятно видеть тебя и хотелось бы пообщаться дольше, но… — она показала на зеркальце, ему незачем знать, что оно не сквозное, — служба зовет.

Гермиона резко встала и дернулась к выходу, но Малфой успел поймать ее за руку. Он встал и приблизился вплотную.

— Я все еще помню, что ты меня обожгла, — вкрадчиво прошептал почти на ухо. — Ты мне должна встречу!

— Я, я… — Гермионе внезапно стало трудно дышать, от уха вниз расползалось приятное тепло. Что еще за глупости? И почему он просит еще сви… встречу, если отравил? — я пришлю сову.

— Буду ждать! — тем же дракл-его-раздери-искушающим голосом промурлыкал Малфой.

Гермиона вырвалась и, наплевав на правила приличия, аппарировала раньше, чем вышла из кафе.

* * *

— Очень древнее любовное зелье. Итальянская школа, автор по одним источникам — Николло Тукки, по другим — Паоло Медичи. По неподтвержденным данным таким зельем Екатерина Медичи снабжала своих фрейлин. Долговременный результат, чувства почти неотличимы от настоящих, жертва не может ничего заподозрить, процесс возникновения привязанности похож на естественный, — все это Гермиона протараторила с порога. Хлопнула дверь, и она наконец целиком вошла в кабинет друга. — Зачем Малфою поить меня любовным зельем?

Гарри поднял отчет стажера Уилкинса о результате обыска лавки Горбина на уровень глаз, скрывая от подруги ухмылку.

— Разве не очевидно?

— Нет! — она хлопнула по столу папкой с исследованием, Поттер подскочил. — Зачем?

— Может, он влюблен в тебя?

— Глупости! Что, если по Лютному он шлялся в поисках ингредиентов или самого зелья… — она задумалась и запустила пальцы в свою буйную шевелюру, Гарри со смирением принял тот факт, что через пару минут кабинет огласится ругательствами Гермионы, проигравшей очередную битву с укладкой.

— Нет, — он честно заглянул в ее отчет по зелью. Левым глазом. Сойдет за интерес? — В Лютном уже давно нельзя купить ничего подобного. Мы в первый год после Волдеморта оттуда вытеснили всех черных зельеваров.

— Думаешь…

— Уверен.

— И все-таки… зачем?

Гарри вздохнул и мысленно попросил у Гермионы прощения.

— Может, он тебя заподозрил и хочет таким образом нейтрализовать?

— И как быть?

— Ну… — Гарри призвал на помощь магический пантеон и мистера Баджа⁽¹⁾, — чтоб узнать наверняка, ты должна продолжить игру.

— ЧТО?

— Ну смотри, если ты притворишься влюбленной…

— ГАРРИ ДЖЕЙМС ПОТТЕР!

Плохи были дела — не так страшен Волдеморт, как Гермиона в гневе.

— ГЕРМИОНА ДЖИН ГРЕЙНДЖЕР! — сработало. Теперь не передавить... Медленно, как циркач по канату, он двинулся к цели: — Слушай, мы имеем все шансы разобраться, что задумал Малфой, если ты ему подыграешь.

— Ты предлагаешь мне изображать влюбленную дуру?

— Почему сразу «дуру»?!

— Я вообще плохо представляю, как выглядят влюбленные! — железный аргумент.

Просить Гермиону вспомнить, как выглядит Лаванда, когда смотрит на Рона, или как выглядит Рон, когда смотрит на Лаванду, было не лучшей идеей, более того — отвратительной идеей! Слава Мерлину, Гарри прикусил язык раньше, чем озвучил ее.

— Ну… устрой себе вечер просмотра романтического кино!

И все-таки он что-то не то сказал. Взгляду, который на него бросила подруга детства, юности и суровых дней, позавидовал бы василиск.

— Я! Не! Смотрю! Такое!

— Я знаю, но ради дела…

Этому взгляду позавидовал бы сам Волдеморт.

— Три месяца, Гарри! Чур, еще три месяца ты придумываешь для меня отмазки! — она топнула ногой и наконец заметила неладное. — Имп плешивый, мои волосы!

Дружба с чертовски социально неадаптированной Гермионой-я-знаю-все-лучше-всех-Грейнджер — тяжкая ноша.

* * *

— Забини, сработало! — Малфой влетел в спальню друга и хлопнул дверью. Крики Малфоя сменились горячим шепотом: — Она назначила встречу! Сама! Всего два дня прошло!

Блейз даже не пытался изобразить, что разделяет энтузиазм друга.

— С чего ты взял, что сработало? Грейнджер — человек слова: пообещала встречу — назначила.

— Глупости! — кажется, сегодня ничто не могло испортить настроение вечно недовольного Малфоя.

— Планируешь ее всю жизнь под зельем держать? — осторожно осведомился Блейз.

— Не надо морализаторствовать! — взвился Драко и тут же успокоился. — Я не загадываю наперед. Пока что моя цель…

— Да-да, можешь не озвучивать.

— Ты не понимаешь! Это мой шанс! Такая женщина не будет долго одна, Уизли — лох, но… — песню про «ах-какую-женщину» Блейз успел выучить наизусть.

— Она одна дольше, чем ты по ней сохнешь. Однако же ты тянул до последнего. У тебя еще недавно был вполне официальный повод видеть ее ежемесячно! Но мы не ищем легких путей! Кто тебе мешал пригласить ее на свидание и обаять фирменным малфоевским обаянием, пока ты был ее по…

— Курируемым. Я был ее курируемым. Не мог я так! Ты не видел, как она на меня смотрела поначалу!

— Поначалу! — только слепой идиот по имени Драко Малфой не видел, как она смотрела на него в конце.

— Ну и что! Я был отбывающим наказание политическим преступником. Преступник — не пара героине войны. Подопечный — не пара… тьфу ты!

— Ты сам это сказал! — Забини позволил себе довольную ухмылку.

— Забини, не будь сволочью! У меня свидание с женщиной мечты!

— Не гони гиппогрифов! Какое свидание?! Если ты забыл, она тебя подозревает Салазар знает в чем, потому и согласилась встретиться!

— Как думаешь, мне еще нужно подпитывать подозрения или она уже надежно на меня запала?

— Из нас двоих не я драклов экспериментатор со средневековыми зельями! — как же Блейзу все это надоело! — Обсуди с ней рецепт. Или вот о чарах, которые накладываются на волшебные краски, поговори, Поттер…

— Что?

Вот же! Едва не оговорился.

— Я слышал, как Поттер кому-то рассказывал, что Грейнджер увлеклась волшебной живописью.

— Блейз, ты драклов гений!

— Я знаю!

Когда дверь за раздражающе воодушевленным влюбленным идиотом закрылась, Забини позволил себе тяжелый вздох. Нелегко быть единственным оставшимся другом вечного ребенка Драко-хочу-дай-Малфоя.

1) Зигмунт Бадж — изобретатель зелья "Феликс Фелицис"

Вернуться к тексту

Когда Гермиона вошла в кафе, Малфой уже сидел за столиком. Ей показалось, или он действительно просиял, увидев ее? На столе стояли два капучино под чарами стазиса, рядом с ее чашкой примостилось блюдце с ванильным кексом, не то чтоб она действительно была от него без ума. От кекса естественно.

Черт! Сервированный стол ставил перед ней новую задачу. Повода усылать Малфоя не было, а ей кровь из носу нужно незаметно уничтожить содержимое чашки. Кекс тоже пробовать не следовало, впрочем, можно положиться на «мнение» вредноскопа.

Малфой подскочил и ослепительно улыбнулся. Гермионе почти не пришлось изображать влюбленную дурочку, хотя она целых два вечера посвятила просмотру романтической чуши и даже репетировала перед зеркалом восторженно-бессмысленный взгляд. Но у Драко Малфоя оказалась достаточно приятная улыбка, когда она не ухмылка, и вспоминать вчерашние мимические упражнения не пришлось.

Стоило Гермионе поднести чашку ко рту, как вредноскоп завредничал, перекатываясь в кармане. Невербальным она удалила небольшое количество напитка и поставила чашку на стол — пусть Малфой думает, что она отпила. Капучино источал такой великолепный запах, что у нее текли слюнки. Чертов слизеринский хорек испортил ей удовольствие, которое она себе позволяла крайне редко! Нет, она не вела аскетичный образ жизни и не сидела на диетах, но считала подобные напитки излишествами, данью моде, а чай и кофе предпочитала в чистом виде.

Нужно о чем-то говорить, желательно о чем-то полезном. Не погоду же обсуждать с бывшим однокурсником и подопечным? Тьфу ты, курируемым! Гермиона знала, что это синонимы, просто от слова «подопечный» веяло чем-то милым и домашним, тогда как высокая латынь позволяла сохранять дистанцию.

Малфой сделал глоток из чашки, не отводя от нее взгляда. Гермиона почувствовала себя странно. По телу прокатилась горячая волна. Она почему-то тоже не могла перестать смотреть на бывшего слизеринца (бывают ли слизеринцы бывшими?) — завороженно следила за движением его языка, когда он слизывал пенку с губ. Она же не могла случайно отхлебнуть отравы? Точно не могла! Почему же с такой жадностью наблюдает за движением языка Драко Малфоя! Нет, она успела привыкнуть к его бледной физиономии за те три года, что раз в месяц имела несчастье лицезреть ее, но… одно дело просто не кривиться при взгляде на Малфоя, другое — вот это.

Усилием воли Гермиона переключилась с мыслей о Драко и его языке на мысли о напитке, который он пил. Неоднозначном, как и вся их ситуация. Многослойном. Если взглянуть сверху, нежная пенка — двое бывших однокурсников встретились в кафе; под нежной пенкой слой кофейно-молочной смеси — двое однокурсников, у которых длинная история взаимной неприязни, встретились в кафе; а на дне самая суть — кофейная горчинка — двое однокурсников, у которых длинная история взаимной неприязни, встретились в кафе, и каждому что-то нужно от другого. Горчинка! Так вот почему он выбрал капучино! Гермионе даже не пришлось имитировать восхищение — он чертов гений! Естественная горчинка эспрессо перебивает горчинку, присутствующую во вкусе зелья.

Ну что ж, можно поговорить и о напитках, авось ей удастся вывести Драко Малфоя на чистую воду.

— Знаешь, ты ассоциировался у меня с чем-то традиционным вроде английского чая, — закинула она удочку.

Странно, но Малфой ничего не имел против темы, и даже ее довольно неуклюжую попытку повернуть разговор в сторону зелий поддержал, обсудили Снейпа, мать Забини и, как оказалось, общее увлечение работами средневековых мастеров-зельеваров.

Гермиона почти забыла о цели встречи, почти забыла, что ей нужно изображать потерявшую голову идиотку, но очень удивилась, когда ее зачарованные (самую малость!) часы сообщили, что прошел час.

Малфой вскочил и подал руку, Гермиона не ожидала, что ее прошибет током от такого невинного контакта. Она нечаянно вдохнула пары зелья? Нет, Гермиона не была дурой и прекрасно понимала: три капли на стакан напитка — настолько ничтожная доза, что никаких токсичных испарений не может быть в принципе. Всегда склонная к анализу, Грейнджер решила на этот раз обойтись без него. У нее возникла идея. Не самая приятная, конечно, но она стоила того, чтоб обсудить ее с Гарри.

* * *

— Это было похоже на поединок двух осторожных шпажистов или двух боксеров, высматривающих слабые места друг у друга, или двух магов-дуэлянтов. Мы прикрывались вежливостью и улыбками, но, Блейзи, это была битва умов! — Забини начал задремывать под патетический лепет Малфоя. — Грейнджер, которую я знал по школе, не стеснялась брать акромантула за жвалы, хвосторогу — за рога или мантикору — за что поймала, а тут просто чудеса дипломатии! Аккуратничала — ни слова в сторону моих появлений в Лютном! Зато о зельях с ней можно часами говорить.

— Ты не проговорился?

— Я что, на идиота похож?!

— Честно?

— Забини, ты не понимаешь…

— Не понимаю, — пробубнил себе под нос Блейз. Он действительно откровенно не понимал…

Не понимал, зачем сам на все это подписался. Ах да! Это часть той неприятной работы, которой является дружба с Драко Малфоем.

* * *

— Гарри, а что, если я его подопытный кролик?

Друг подавился чаем, Гермиона перегнулась через заваленный бумагами стол и похлопала его по спине.

— Ты о чем? — выдавил из себя Поттер, когда к нему вернулась способность говорить.

— Смотри, если он под слоем своего этого якобы-раскаяния все еще носится с идеей чистоты крови и, в какие бы одежды ни рядился, на самом деле считает меня… ну… чуть лучше животного? Представителем другого вида? Даже не знаю, какой из вариантов мне нравится меньше. И ставит на мне эксперимент, чтобы потом повторить его на какой-нибудь чистокровной, с которой решит связать жизнь.

— Гермиона, — таким голосом обращаются к смертельно больным и маленьким детям, — почему ты отвергаешь самый очевидный вариант?

— Потому что этого не может быть!

Тяжело же быть другом такого упрямого существа, как Гермиона Грейнджер. Впрочем, Гарри давно смирился.

На третьей встрече они обсуждали современную магическую живопись. Гермиона даже рискнула поделиться идеей оживления абстрактных картин. Она старалась не задумываться о том, что этот разговор никак не продвигает ее маленькое расследование.

На четвертое сви… на четвертую встречу Малфой принес набор волшебных красок из коллекции матери и подарил ей. Не принять подарок ни вышло — Малфой слушать ничего не хотел.

В этот раз прощаясь, Драко наклонился к Гермионе и, обдав кожу дыханием с запахом кофе и молока, оставил легкий поцелуй на ее щеке.

Гермиона сумела до идеальности отточить искусство удаления напитка невербальным Эванеско. Капучино исчезал глоток за глотком, когда она подносила чашку к губам. В планах было описание алгоритма и обращение в отдел патентования чар — подобное волшебство может очень пригодиться аврорам под прикрытием.

В искусстве бросания на Малфоя влюбленных взглядов она тоже поднаторела, по крайней мере, ей самой казалось, что получается отлично. И еще она часто ловила на себе его ответные задумчивые изучающие взгляды и все больше уверялась, что Драко проводит исследование. Почему-то это тоже начинало ее больше восхищать, чем оскорблять. Правда, было еще какое-то смутное ощущение, природу которого Гермиона не позволяла себе анализировать.

На пятом «свидании» эксперименты Малфоя зашли дальше допустимого. Гермиона подставила щеку под поцелуй, но Драко слегка повернул ее голову и легко коснулся губами ее губ. Она успела почувствовать вкус капучино и ванильного кекса раньше, чем оттолкнула наглеца и аппарировала с места, наплевав на правила приличия.

* * *

— Я все испортил! — такой Драко — погруженный в состояние «жизнь не удалась, все тлен» — раздражал Блейза еще больше, чем восторженно-одухотворенный. — Она уже должна была в меня влюбиться без памяти!

Пожалуй, стоило поделиться с невыносимым нытиком полученной из неназываемых источников информацией.

— А ты не думаешь, что она догадалась о зелье и сочла себя чем-то вроде твоего экспериментального образца?

— Не говори глупости, она не могла догадаться!

— Ты всегда был склонен недооценивать людей.

— Ты что-то знаешь?

— Ну… — теперь нужно было филигранно подвести влюбленного барана к правильной мысли, — смотри, она знает, что ты большую часть жизни носился с идеей чистоты крови…

— Грейнджер была моим куратором и…

— Погоди! Ты носился с идеей чистоты крови и того, что такие, как она, — второй сорт. Почему бы Грейнджер не счесть себя экспериментальным образцом?

— Я дурак, не стоило вообще ничего затевать… Я не смогу всю жизнь обманывать ее… Я хочу ее настоящих чувств, а не эрзац!

Неужели все влюбленные превращаются в этаких вечно стонущих Пьеро?

— Может, стоит сказать это все не мне? Повинись и признайся в любви, женщины на такое падки.

— Не она! Грейнджер прогонит меня.

— Не будь глупым! Она влюблена.

— Но если зелье не подействовало…

— Она! Влюблена!

— Ты уверен?

Наша песня хороша…

«Никогда не заводите друзей», — автор цитаты Блейз Забини.

* * *

— Гарри, я отказываюсь в этом участвовать! Я не позволю никому играть моими чувствами!

— Чувствами? — Гарри спрятал лицо за отчетом Беринга по делу о троллях, чтобы ни единой черточкой не выдать своих эмоций.

— Какая разница! Я для него…

— Гермиона, если бы ты принимала это зелье, и твои… ммм… чувства были его эффектом, я бы тебя поддержал. Но ты распознала зелье вовремя. Следовательно… ну… всё, что между вами происходит, — процесс абсолютно естественный.

— С моей стороны!

— Так ты признаешь это?!

— ГАРРИ!!!

— Что «Гарри»? Объяснитесь и будьте счастливы! Я вас благословляю!

— Он избегает меня!

— Интересно, отчего? Не оттого ли, что ты сбежала как школьница, когда тебя поцеловали?

Изящная сова влетела в кабинет и уронила Гермионе на голову записку.

— Я ошибаюсь, или в Министерство не должны залетать совы?

Гарри фыркнул и снова прикрыл лицо отчетом. Мерлин, когда эти двое разберутся в своих отношениях, он возьмет отпуск!

— Грейнджер. Нужно встретиться. Жду тебя за нашим столиком. Малфой, — зачитала Гермиона вслух и заметалась по кабинету.

— Иди уже! Считай, я тебя на задание отправил.

«Если уж вы заводите друзей-женщин, постарайтесь держаться подальше от их личной жизни!» — Гарри Поттер. Цитата. Или нет, лучше так: «Если вы заводите друзей любого пола, держитесь от их личной жизни подальше!»

Все было как обычно. Напитки под стазисом дожидались своего часа, Драко подскочил с места, едва не сбив одну из чашек, стоило ей появиться в дверях кафе.

Гермиона решительно обошла стол и потянулась к Малфою, чтоб поцеловать в щеку, но… он отпрянул.

Грейнджер грустно улыбнулась, кажется, что-то для себя решив. Предположение Блейза пронеслось в голове у Драко, многократно усиливая панику. Тем временем его воз… Гермиона села со своей стороны стола, решительно поднесла ко рту чашку и к чему-то прислушалась. В ее глазах промелькнуло удивление. Она сделала глоток и прикрыла от удовольствия глаза.

— Ты что-то хотел?

— Грейнджер… Гермиона… — что он должен сказать? Как сходит по ней с ума два года из трех, которые она занималась его делом? Как не знал, на каком кривом фестрале к ней подъехать? Как заставил влюбиться с помощью древнего зелья? Отличное начало разговора! Оно же станет его концом.

— Ладно, если ты не знаешь, что говорить, скажу я!

Почему ему стало страшно?

— Твой эксперимент не удался, — она достала из кармана миниатюрный вредноскоп и протянула на ладони. — Очень полезная вещь. Он предупредил меня об опасности. Я уничтожала зелье. Так что, увы, — сказала почти шепотом, а затем совсем тихо добавила: — Только у тебя получилось без него. Не уверена, что все так же сработает, когда…

— Грейнджер, почему ты называешь это экспериментом?

— А как это еще назвать? — ее удивление было совершенно искренним, а вот безмятежность напускной.

— Ты можешь выслушать?

Кивнула очень не по-грейнджеровски послушно, не по-грейнджеровски ёжась.

— Я был в отчаянии, я знал, что такой, как я, никогда не заинтересует тебя.

— Какой?

— Такой. Бывший Пожиратель может вызвать только презрение, бывший подопечный может вызвать разве что жалость, а мне не это нужно.

— Я к тебе не испытываю ни того, ни другого.

— А что испытываешь? — поймал на слове. Слизеринца из слизеринца и условным сроком не вытравишь.

— Что-то испытываю… — а вот гриффиндорцы не всегда идут напролом. Может, стоило в Рейвенкло идти?

— Вот и я испытываю. Давно.

— Зачем ты ходил в Лютный?

— Пытался привлечь внимание, знал, что Поттер просечёт, захочет разобраться и выберет для задания тебя. Соскучился.

— Почему зелье?

— Не знаю. Был не уверен в себе, хотел стопроцентного успеха.

— Почему оттолкнул сегодня?

— Можешь не верить, но я решил тебе всё рассказать, — такие честные слизеринские глаза — обнять и плакать!

Гермиона что-то для себя решала.

— Только поэтому?

— А какие еще могут быть причины?

— Я маглорожденная.

«Салазаровы штаны, Блейз был прав!»

— А я бывший Пожиратель.

Гермиона одним большим глотком допила капучино и, решительно перегнувшись через стол, поцеловала опешившего Драко. Интимность и важность момента нарушила вспышка камеры.

* * *

Стук не заставил Гарри Поттера поднять голову от бумаг. О притолоку двери стучался лишь один посетитель.

— Ну что, Поттер, ты проспорил! — растягивая слова в малфоевской манере, заявил Блейз Забини.

Вальяжной походкой сытого хищника он преодолел расстояние от двери до стула и развалился на нем, изображая короля мира.

Гарри все еще не поднимал глаз, но мог представить каждое движение слизеринского гада номер два. За время разработки операции он успел изучить повадки лучшего друга предмета интереса его собственного лучшего друга, то есть подруги.

— Черта с два! — возмутился он, пряча улыбку в отчете Хармса о лепреконском золоте, обнаруженном в одном из сейфов Гринготтса. — Ты ставил на пять свиданий, а я — на две недели. Объяснились они таки на шестом, но срок истек как раз сегодня!

— Хорошо, ничья. Ты ставишь Огден. И мы с тобой его на двоих распиваем за здоровье наших…

— Кроликов.

Забини поморщился:

— Лучшее сравнение, аврор!

* * *

Нарцисса Малфой отложила газету и удовлетворенно улыбнулась в чашку с кофе — она полюбила этот напиток, состоящий из эспрессо, молока и пены, когда путешествовала по Италии, после того как закончилась война. Первую полосу свежего номера «Ежедневного Пророка» пересекал заголовок «Роман со вкусом капучино», а на колдо под заголовком влюбленные бесконечно целовались. Она была довольна. Нужно поблагодарить Риту. И Мэри. И Аиду. Леди Малфой щелкнула пальцами и присвистнула. Несколько минут спустя в открытое окно влетели четыре совы.

Из-под пера Нарциссы вышли три почти идентичных письма. В первом было написано: «Дорогая Мэри, благодарю за помощь и содействие, твой капучино великолепен, я присмотрела тебе домик под кофейню в Суиндоне».

— Отнесешь мадам Паддифут! — распорядилась ведьма и вручила записку одной из птиц.

Во втором она благодарила некую Аиду за уникальное зелье: «Мальчик влюблен до безумия, а лучшей партии сейчас не сыскать — ни много ни мало восходящая звезда Министерства. Договоренность в силе».

— Отнесешь миссис Забини! — сказала Нарцисса второй сове, прикрепляя письмо к лапке.

Третье предназначалось мисс Скитер и содержало благодарность за статью и комплимент колдографу.

Четвертое письмо, строго говоря, и письмом не было, прямо поверх статьи о страстном романе Драко Малфоя и Гермионы Грейнджер Нарцисса вывела уверенной рукой короткую фразу:

«Надеюсь, ты проживешь достаточно долго, чтоб узнать о рождении полукровных внуков!»

— Отнеси в Азкабан Люциусу, — отдала приказ леди Малфой филину Кристофу — самой выносливой птице совятни, и снова улыбнулась.

Месть женщин из рода Блэк — страшная вещь, об этом мог бы рассказать один полукровный ублюдок, да вот не дожил, зато второму — чистокровнейшему из чистокровных — она прямо сейчас желала многих лет жизни.

* * *

Небольшая изящная сова влетела в окно гостиной, когда Аида Забини заканчивала дописывать очередную страницу монографии. Она развернула записку от леди Малфой, фыркнула и щелкнула пальцами.

— Сеньора вызывала? — поинтересовался лупоглазый эльф.

— Растолки еще порцию кофейных зерен, — приказала она, — кажется, у нас будет много новых заказов.

Когда эльф, поклонившись, исчез, она вернулась к работе.

«Применение эффекта плацебо в зельеварении» — значилось на титульном листе новой работы, которая лежала поверх предыдущей — «Гомеопатия и зелья».