Последний враг (гет)

Северус Снейп проводил очередную бессонную ночь в покоях декана Слизерина — как в насмешку, увы, его покоях с прошлого месяца. За стеной — стылые каменные своды его лаборатории, за которую бы он шесть лет назад отдал душу. И отдал ведь за что-то подобное! Насколько же ничтожное и бессмысленное теперь. Сжечь бы всё это Адским пламенем, сжечь бы себя со всем этим Адским пламенем!

Северус снова и снова вглядывался в свои расчёты, мучительно пытаясь найти выход, решение поставленной им задачи. По всему выходило, что выхода-то и нет, задача неразрешима. Нет в этом мире нужного ингредиента. Конец, обрыв пути. А из этого следует только одно: жить тебе, Северус, вот так, презирая себя, осознавая своё бессилие, пока не сдохнешь — вернее, пока тебе не позволят сдохнуть. Собаке собачья смерть. Он с отвращением взглянул на сборник сказок, ставший его последней надеждой. Сказка о трёх братьях. Глупая детская книжка!

Северус глубоко вздохнул, прижал ледяные руки к пылающему лбу. Если бы можно было бы взять маховик времени — и спасти её в последний момент. Но... Она не простила бы ему мир без своего сына. Без сына Поттера, который тоже не сумел её сберечь!

"Не спасти, не вернуть, ничего не исправить".

Часы пробили два часа ночи. В подземельях не было окон, но ни один грамотный зельевар не нуждался в окнах, чтобы знать о полнолунии. Северус вышел из подземелий, осторожно прикрыв дверь. Хогвартс спал — тихая, ненадёжная громада, не спасающая от разочарований. Не дающая защиты, но всё же милостиво позволяющая ему скрыться здесь. Он бесшумно шагал по замку, не обращая внимания на шепчущиеся портреты. Луна заливала Астрономическую башню ясным светом. Снег, нападавший за день, мягко укутал телескопы, переливаясь и блестя. Северус погрузил ладони в пушистый холод. Замерзнуть бы до бесчувствия, просто заснуть бы в снегах. Чтобы больше не думать о Лили, погибшей из-за него.

Не думать, не знать, не помнить. Только вот тяжесть долга нестерпимо гнёт к земле, не отпускает, боль памяти не даёт смежить веки. Он должен защитить её сына. Мальчика, у которого её глаза. Мальчика, из-за которого он не может умереть.

"Тёмный Лорд вернётся", — сказал Дамблдор, а Снейп не хотел бы, но вынужден был ему поверить. Но почему, почему так же не может вернуться Лили?

Пусть она будет с сыном, с трижды проклятым мужем, пусть с кем угодно будет, но пусть только… будет. Лишь бы осталась жива… Северус тогда мог хотя бы надеяться на её прощение, хотя бы надеяться...

Он вгляделся в небо — всё те же звезды, всё та же фиолетовая бесконечность. Из Запретного леса раздался отдалённый вой. Снейп с раздражением повел плечами — волков он не любил. Всегда не любил, что бы там не думал Дамблдор.

Замёрзнуть в снегах — все равно что заснуть, а потом — посмертие. Вряд ли его посмертие будет хуже жизни, где нет Лили. Совсем нет. Только вот не было у него права на облегчение. Ни на смерть в снегах, ни уж тем более на смерть в бою. Если бы он только мог хоть что-то…

Северус посмотрел на луну. В мозгу зашевелилась какая-то мысль, связанная с луной, что-то о свойствах асфоделя, приготовленного в лунную ночь, если он был собран в полнолуние. Снейп бросился вниз, паря над снежной лавиной, погребшей Хогвартс — долететь до верхних этажей было проще, чем спускаться по лестницам.

До утра он делал основу для зелья, сверяясь с выкладками, обрабатывая собранный в теплице асфодель для завтрашней ночи — второй ночи этого длинного полнолуния. Утром он забылся кратким сном перед уроками, чтобы потом снова мучительно долго преподавать этому стаду никчемных баранов тонкую науку зелий. Науку, которую по праву могла оценить Лили, а не эти жертвы эволюции.

Северус вернулся после четырёх в кабинет, нагруженный стопкой эссе, из которых — он был уверен — максимум два будут содержать адекватные мысли, свидетельствующие, что данные индивидуумы по крайней мере открывали учебник. Как же всё это бессмысленно. Как же это раздражало и злило, но он был обязан. Он обещал.

Наконец все работы были проверены, и Снейп позволил себе вернуться к зелью. По времени уже должна была взойти луна, пора было приступать. Северус отмерял составляющие с максимальной точностью, боясь ошибиться даже в сотой части унции. Наконец, основа для зелья приняла нужный вид. Он осторожно опустил туда приготовленный асфодель, точными движениями помешивая то против, то по часовой, беззвучно ведя счёт. Туда же пошла шкура бумсланга, разрезанная на тринадцать равных частей.

"Так, теперь двадцать одна секунда кипения. Погасить огонь. Оставить остужаться на сорок три часа. После добавить тридцать грамм покрошенной в пыль коры бузины и двадцать капель Рябинового Отвара. Довести до кипения. В кипящее зелье добавить три капли Феликс Фелицис. Остудить, мешая непрерывно. В конце добавить молоко единорожицы, вместе с тремя волосками из хвоста. Потом гранатовый сок. Положить агат — осторожно, без всплеска. И молиться богу, в которого ты не веришь, Северус", — он мрачно усмехнулся.

Когда зелье, плод его мучительных изысканий, было готово, Северус еле стоял на ногах — шли третьи сутки без сна. Снейп положил заранее приготовленный огненный агат в зелье, слабо светящееся серебристым светом. Началась правильно предсказанная им реакция — зелье зачавкало. Снейп вычертил руну Перт — руну возрождения — над котлом, даже не смея поверить, что возможно, он, наконец, сможет попросить прощения. Да, он помнил, в сказке говорилось, что в подлунном мире не будет места вернувшимся, но эгоистично гнал от себя эту мысль, покрываясь холодной испариной. Пусть ненадолго, пусть. Только ещё раз посмотреть в её невозможные глаза, только ещё раз увидеть её искреннюю улыбку… А потом можно и уйти — на этот раз вместе.

Теперь оставалось только ждать тринадцать часов. Северус тщательно закрыл лабораторию и усилием воли заставил себя пойти спать. Всю ночь ему снились кошмары с участием Лили, он метался и звал её во сне, шепча как молитву её имя и каждый раз пытаясь поймать мимолётный, ускользающий взгляд. В каком-то из снов она была рядом с Джеймсом, странно смеялась и была не похожа на саму себя. Она улыбалась мужу, но не своей чистой, светлой, греющей улыбкой, а странной усмешкой, преображающей её лицо. В этот момент Северус снова позвал её: Лилит.

Откуда в её имени эта лишняя буква?

Сон развеялся, едва Снейп произнёс не то имя, и он проснулся в липком, холодном поту.

Утром он медленно пил горький чёрный кофе. Медленно прошёлся по замку — была суббота. Тринадцать часов ещё не истекли. Время сочилось медленно, будто бы нарочно растягиваясь, мысли ворочались так же тяжело, словно в густом сиропе. В душе была звенящая пустота — ни радости, ни надежды.

Когда Северус открывал дверь лаборатории, его руки тряслись. Почему-то было немного дымно и пахло серой. Снейп на нетвёрдых ногах подошел к котлу — на дне лежал чёрный, невзрачный, матовый камешек, в отличие от изначального агата. Он сжал камень в руках, несмело повернул его трижды на ладони и закрыл глаза, еле слышно молясь о чуде.

Когда он пришёл в себя, то был не один. Над котлом склонилась до боли знакомая фигура в чёрном платье, рыжие волосы занавесом скрывали её лицо. Северус сглотнул, не веря увиденному. Неужели он хоть раз сделал что-то правильно?

— Лили, — позвал он её севшим голосом, — Лили.

Она обернулась и посмотрела на него холодными зелёными глазами, где не было ничего. Ни тревоги, ни изумления, ни гнева. Только лишь странное любопытство. С таким же любопытством глядел Лорд на подопытных крыс.

— Здравствуй, — произнесла она столь родным голосом, но в то же время каким-то искаженным. Не было никогда у Лили этих интонаций, не было!

Северус молчал, потрясённый.

— Ты призвал меня и молчишь? — она улыбнулась и провела языком по верхней губе. — Ведь ты меня звал ночью, а не святых, верно, Северус?

Снейп смотрел, впитывая каждую черту её лица — столь родного и чуждого ему теперь. Что, что он натворил?

— Не узнаешь меня, Сев? — не-Лили подошла к нему ближе, призывно улыбаясь. — А может, у тебя не любовь была ко мне, а лишь дикое вожделение? Охота за запретным плодом, а, Северус?

Он молчал, пытаясь осознать, что же происходит. Она же подошла совсем близко, он чувствовал тепло её дыхания, жар, исходящий от её тела. Это была не его Лили, но тело предавало его, желая продолжения. Он сглотнул, пытаясь подавить желания плоти, неосознанные, подпороговые желания, пытающие править им, поработить.

— Может, мне побыть охотницей, а, Северус? — она говорила ему прямо в губы, опаляя его своим дыханием.

— Уходи, — процедил он, — ты — не она!

Не-Лили рассмеялась густым смехом, прозвучавшим для плоти Северуса как призывный клич. Он застонал, еле сдерживая себя.

— Что же ты, Северус, вот всё, о чем ты мечтаешь, — она шептала ему на ухо, прижимаясь к нему.

— Уходи, — по вискам струился пот, бешено пульсировала жилка на шее, — уходи, ты — не она!

— А то что, Северус? — промурлыкала не-Лили, обжигая его близостью своего тела, осязаемой плотью и кровью. Неожиданно сползла ткань платья и обнажилась молочно-белая кожа плеч и груди, — Так что, Северус, совершишь марш-бросок по Хогвартсу от меня, а? Давай, беги, ты же всегда сбегал. Ну а я тогда славно поохочусь — на тебя и на остальных. А потом заберу мальчика, Сев, это же мой сын, — она произнесла это с нежной интонацией, к которой примешалась ненависть. Северус вздрогнул и потянулся за палочкой, но вместо этого обнаружил камень. Камень!

— Что, прогонишь меня, Сев? — не-Лили отшатнулась от него и посмотрела так, как смотрела Лили до того проклятого озера!

Северус отвернулся.

— Уходи, — глухо пробормотал он, — уходи.

Она рассмеялась долгим протяжным смехом:

— Какой же ты всё-таки смешной!

Северус переложил камень в карман и достал волшебную палочку.

— Vade recto, Lilith!

Но демоница лишь громче рассмеялась:

— Надо же, всё-таки понял, что за имя шептал. Ну, попробуй ещё раз, Северус. Можешь повертеть камешек, вдруг поможет? — издевалась она.

Северус посмотрел на неё и бросился к стеллажам, к колбе с ядом василиска — первым даром Лорда ему, знаком особой милости. Демоница, уже не смеясь, молча наблюдала за ним.

— Вновь убьёшь меня, Северус? — тихо прошептала она, будто бы была Лили. — И сына моего убей, ты же его ненавидишь! Грязнокровка, да, Северус?

Северус сжался, удерживая в голове мысль: "Не Лили. Не Лили!"

Он судорожными руками, стараясь не оглядываться назад, откупорил колбу и кинул туда камень. Демоница взвыла за его спиной — в её голосе уже не оставалось ничего человеческого. Послышалось шипение, раздался хлопок, слишком сильно запахло серой. Потянуло холодом, по стенам заметались тени. Мир погас.

Когда Снейп открыл глаза, запах серы уже развеялся. Он лежал на полу, голова раскалывалась от боли. Пробирка с расколотым камнем, полностью впитавшим в себя яд василиска, валялась рядом с ним. Больше в комнате никого не было, а на лабораторном столе яркой точкой выделялась пробирка с чем-то алым. Северус встал, подошёл поближе — это был алый гранатовый сок с легким запахом серы.

* * *

Снейп в ужасе смотрел на руку Дамблдора, полулежащего за своим столом без сознания. Слишком знакомый камень был в кольце. Та же черная матовость, притягивающая взор, даже трещина была почти такой же! Что же сделал старик, куда полез? Закрыт ли проход, или та тварь может вернуться? Он нервно огляделся, впрочем, тут же одергивая себя. Сейчас было не время.

Северус проводил диагностику директора, внутренне содрогаясь от открывающейся ему ужасной картины. Как, как после такого проклятия он вообще смог вернуться в Хогвартс?

Снейп вливал в Альбуса зелья, накладывал чары, но постоянно возвращался к камню. Мысленно. Взглядом. Он не чувствовал запаха, сопровождающего его камень — тогда, пятнадцать лет назад. Как только состояние Дамблдора немного стабилизировалось, Снейп осторожно ощупал заклинаниями камень — он был другим, совершенно не похожим на то, что он в свое время создал!

Северус вгляделся — трещина почти расколола символ Даров Смерти. Неужели камень настоящий?!

Дрожащая рука зависла над кольцом. Снейп стиснул зубы — искушение было слишком велико. Вот он, шанс. Вызвать Лили, снова увидеть ее живой. Попросить прощения. Снейп тяжело вздохнул — нет, не стоит. Поздно, слишком поздно, да и бесполезно. Не простит ему Лили ненависти к своему сыну, не простит того, что Северус не может сберечь этого мальчишку!

— Прости, Лилс, — невольно сорвалось с его губ, когда он подошел к окну, около которого кипело очередное зелье для Дамблдора. Он разомкнул старику челюсти и влил малыми порциями зелье. Посмотрел на искалеченную руку, в которую удалось запереть проклятие — директору не протянуть больше года. Это штука в конце концов возьмет верх. Она будет мучительно убивать его в течение всего времени, а под конец — смерть покажется Дамблдору избавлением. Северус содрогнулся от ужаса, жалости и чувства собственного бессилия. Он подошел к резному окну и распахнул створки, вдохнул ночной летний воздух и запах жасмина.

"А ведь мне тоже не дано дожить до победы, — он горько усмехнулся, — не дано".

Но если он, Северус Снейп, жалкий Нюниус, вконец запутавшийся человек, умрет, хоть чуть-чуть искупив вину перед Лили, умрет, защитив ее сына, — это будет для него лучшим выходом.

Последний же враг истребится — смерть.