Тайны Диканьки (гет)

— Елена! — судя по голосу, Гуро явно торопился. — Елена, душа моя, не заставляй меня ждать, у нас новое дело, — немного раздраженно позвал он свою напарницу.

— Да иду я! Иду! — торопливо отозвалась та, сбегая по лестнице шикарного особняка и на ходу застегивая плащ. — Что за дело? — поравнявшись с Яков Петровичем, поинтересовалась девушка.

— Да обычное... — задумчиво протянул следователь. — Кто-то убил некую барыню... Как там ее... — он задумался. — Запамятовал ее имя.

— Вот это да! Ты, да вдруг забыл детали дела?! — в голосе Елены явно слышалось удивление. И, надо сказать, неспроста. Яков Петрович Гуро был одним из лучших дознавателей даже не Петербурга, а всей Российской Империи в целом. Да и сама Елена не помнила, когда этот человек что бы то ни было, да забывал, именно поэтому сейчас она сидела в карете с жутко озабоченным видом, то и дело поглядывая на мужчину.

— Бывает и такое, — с неизменной усмешкой отозвался он. — Лови момент, как говорится.

— А если дело такое уж обычное, зачем тебе я? — поинтересовалась госпожа Соболь.

— Ты давай сильно-то не зазнавайся, — следователь погрозил девушке пальцем. — Экая пани сыскалась, только на сложные дела ездить! Да и не такое уж оно и простое, — посерьезнев, протянул Гуро. — Нет, сами обстоятельства весьма прозрачны, но вот заказчик... Коли бог даст, сама поймешь.

Карета подъехала к дому, в котором и было совершено преступление. По мнению Елены, этот особняк не блистал дороговизной и роскошью. Самый обычный барский дом, коих в Петербурге, да и по всей России-матушке, можно было лицезреть тысячами. Гуро своей неизменной уверенной походкой прошел в комнату, где находилась покойница. Елена проследовала за ним, вызвав немалое удивление у молодого черноволосого писарчука, пристроившегося на невысоком стуле.

— Яков Петрович... — практически с предыханием пробормотал толстый полицейский, видимо, приехавший вместе с писарчуком. — Елена Евгеньевна, — более ровно и безразлично поздоровался он с девушкой. Та ответила мужчине коротким кивком, считая разговоры с ним явно излишними.

— Как идет, Петр Гаврилыч? — немного надменно поинтересовался Гуро.

— Э-э-э... Так тут есть... — начал было следователь, но писарчук, внезапно упавший на пол и забившийся в страшных конвульсиях, перебил его.

Елена пораженно смотрела на открывшееся перед ней зрелище, да и Яков Петрович, судя по выражению лица, был удивлен. Один лишь Петр спокойно наблюдал за молодым человеком, иногда лишь смущенно посматривая на Гуро.

— Николай Васильевич, опять?! — протянул он раздосадовано, когда припадок юноши прошел.

Яков Петрович медленно подошел к все еще лежащему на полу писарю и, с интересом глядя куда-то в сторону от него, оперся на свою излюбленную трость. Проследив за его взглядом, Елена с удивлением поняла, что Николай за время приступа успел написать что-то поперек отчета, сделанного им ранее.

— Извините, господа следователи, у нашего Гоголя иногда случаются припадки, — извиняющимся тоном объяснил Петр.

— Гоголь? — с улыбкой поинтересовался Гуро. — Это что, фамилия такая?

— Г-гоголь-Яновский... — заикаясь, произнес писарь. — Николай.

— Хм... — протянул Гуро. — У меня приятель был по фамилии Яичница, — усмехнулся он. — Вы писарь? — бросил мужчина через плечо, уже направляясь к телу покойной.

— А я и говорю ему: либо пусть лечится, либо не поедем мы с ним ни на какие выезды... — пробормотал Петр.

— Значит, эта Оташинская собиралась замуж за купца Кириллова... — протянул Гуро, пытаясь разъяснить картину произошедшего. — Пренеприятнейшая личность, скажу я вам, за утро дошел с этим делом аж до губернатора, — его глаза лукаво сверкнули.

Краем глаза Елена заметила, что Гоголь сминает тот самый лист и старается его спрятать.

— Да... Убийство из-за грабежа. Боролись, удушили, вскрыли сундук, — отрапортовал Петр Гаврилыч.

Гуро выжидательно посмотрел на девушку, изогнув губы в легкой снисходительной улыбке. Та со вздохом присела рядом с трупом и взяла ее за руку, пытаясь заглянуть в прошлое. Она решительно не понимала, для чего находится в этом доме в данный момент. Минуту подержав покойницу за руку, девушка молча покачала головой. Яков Петрович удовлетворенно кивнул.

— Чушь, — прервал он Петра.

— Он знал ее, — выдохнул Гоголь.

— Простите? — удивленно переспросил следователь.

— Убийца знал жертву, — будто бы задыхаясь, объяснил Николай. — Он хорошо знал ее, они были близки... — уверенно глядя на тело, добавил он.

— Вот, опять началось... — раздраженно произнес Петр. — Николай Васильевич, вы все записали?

Он хотел было сказать что-то еще, судя по лицу, еще как-то поиздеваться над Гоголем, но Яков Петрович не дал ему сделать этого.

— Вы позволите? — не спрашивая, а утверждая, поинтересовался Гуро, протягивая руку за тем самым злополучным листком. — Вулкан, крест, барашек, — усмехаясь, прочитал он, забрав лист из подрагивающих рук Гоголя. — А что это?

— Н-не знаю, — отведя взгляд, ответил юноша. — Оно само.

— Само... — протянул Гуро, переглядываясь с Еленой. — Само.

Девушка усмехнулась, но, все же, решила, что за Гоголем нужно как следует последить и разобраться в этих его припадках. Она была уверена, что и Яков Петрович был того же мнения. Хотя на лице мужчины и играла привычная усмешка, глаза в этот раз оставались серьезными.

— Вулкан — это ее лошадь, — поспешно ответил Петр, явно довольный возможностью выслужиться перед великим дознавателем.

В глазах Гуро промелькнуло выражение, хорошо знакомое Елене Евгеньевне. Это выражение появлялось всякий раз, как следователя озаряла очередная мысль по поводу расследования. Да девушка и сама уже поняла, что нужно бы увидеться и поговорить с кучером, раз в деле замешана лошадь.

— А кучер у нее есть? — Яков Петрович вопросительно посмотрел на Петра.

— Конечно, есть! — воскликнул тот. — Привести!

Два совершенно одинаковых мужчины в форме ввели толстого, высокого и ужасно неопрятного мужика. Елена даже поморщилась при виде него. Увидев это, Яков Петрович снисходительно улыбнулся.

— Вот, кучер, — доложил Петр. — И слуга по совместительству.

Гуро косо глянул на помощницу. Та, опять же, молча, коротко кивнула головой.

— Эх, Ваня, — практически искренне протянул сыщик. — Горе-то какое!

Испуганный крестьянин затравленно глянул на него и энергично закивал головой. Развернувшись, Гуро ленивой походкой дошел до трупа и тут же вернулся назад.

— Ты крещенный, Ваня? — задал он вопрос. Картинка в голове следователя уже давно была сложена, поэтому он приступил к одному из своих любимых занятий, а именно — к выяснению фактов. Елена же возмущенно посмотрела на него. В голове ее вертелась одна мысль: «И ради такого пустякового дела тебе нужна была я?!».

— Да, чай, не турок какой, — усмехнувшись, ответил Иван.

— А покажи-ка, Ваня, крест, — положив руки на плечи мужику и глядя тому прямо в глаза, приказал Гуро.

Иван с растерянным видом достал из-за пазухи обычный крест и протянул его сыщику. Тот, выхватив крест из рук мужика, победным шагом направился к телу.

— Слушайте, Николай... Как вас по батюшке? — на ходу поинтересовался Гуро, подзывая Гоголя к себе.

— Васильевич, — коротко ответил тот.

— Николай Васильевич, смотрите... Какие-то странные отметины, — следователь указал на ладонь жертвы. — Ничего не напоминают?

Елена тоже подошла поближе. Синяки были расположены каким-то странным образом. Очень странным. И напоминали очертания...

— Крест, — удивленно откликнулся Гоголь и посмотрел на Гуро, явно ожидая каких-то действий со стороны последнего.

— Ну да, крест, — пожав плечами и показав отобранную у кучера реликвию, согласился Яков Петрович. — Это она с нападавшего сорвала, когда он ее душил, и вот так вот в ладошке зажала, — мужчина приложил крест к синяку, очертания которого идеально подошли к его форме. — Так-так-так... — протянул он, явно наслаждаясь производимым эффектом и тем, что раскрытие этого дела было уже у него в кармане. — Барашек... — Гуро посмотрел на жертву и усмехнулся. — Это ты ее так называл? — спросил он у явно нервничающего Ивана. — Когда вы наедине оставались. Ну да, кудряшки потому что. Что, Ваня, любил барыню, да? — вмиг изменившимся голосом поинтересовался сыщик.

— Любил! Пуще жизни любил! — сотрясаясь всем телом, воскликнул Иван. — И она меня...

— Ну, а чего же она замуж пошла, раз у вас так хорошо все было?

— Нищета заела! Денег не было, вот она за чухонца этого и... Не могу, говорит, я больше так жить, Ваня, не умею! — едва сдерживая рыдания, ответил мужчина. — А я... Я сам! Сам не знаю, как все это вышло! — повысив голос, прокричал он в отчаянии и залился слезами.

Гуро брезгливо отвернулся.

— Пусть, когда проплачется, вы забирайте его, — отдал приказ следователь, небрежно взмахнув рукой. — Что ж, господа, поздравляю вас с успешно раскрытым делом, — явно наслаждаясь ситуацией, с улыбкой произнес Яков Петрович. — Вас, Николай Васильевич, особенно, — толстый следователь в углу обиженно засопел. — Вы сейчас поподробней запротоколируйте, и про барашков там поаккуратней, это ж не каждый поймет, — говоря все это, Гуро взглядом указал Елене сначала на Гоголя, потом на тело, а потом на Петра Гаврилыча. Девушка со вздохом и толикой отвращения подошла к сыщику и, попросив уделить ей пару минут, отвела его в соседнюю комнату.

— Я хотела бы поблагодарить вас за проделанную вами работу, — улыбаясь как можно обворожительнее, произнесла Елена. Мужчине явно была приятна похвала девушки.

— Ну что вы, Елена Евгеньевна! — смущенно ответил он. — Это моя работа!

— И, нужно сказать, без обморока Гоголя мы бы тоже прекрасно управились, ведь так? — приподняв тонкую бровку, осведомилась Елена.

— Конечно! — поспешил заверить ее Петр.

— Но, нельзя не отметить, что его этот припадок оказался нам на руку, — как бы невзначай бросила девушка. — Ускорил нам процесс, так сказать.

Мужчина заскрипел зубами от досады, но вынужден был согласиться.

— А что это у него за припадки такие? — поинтересовалась сыщица.

— Вы знаете, случаются периодически. И чем дальше, тем чаще, — немного подумав, ответил на ее вопрос Петр.

— И всегда что-то пишет? — с любопытством спросила девушка.

— Ну, ежели кража какая, то обычно не падает и не пишет, а вот ежели убийство, так к бабке не ходи, обязательно упадет, — довольный тем, что сумел заинтриговать помощницу самого Гуро, отрапортовал Петр.

— Елена, идем! — раздался голос Яков Петровича.

— Прошу меня простить, мне пора, — уже направляясь к двери, бросила девушка.

* * *

— Ты объяснишь или нет, для чего ты вытащил меня на это дело? Сам, что ли, не справился бы? — Соболь сложила руки на груди, внимательно глядя на Гуро.

— А ты до сих пор так и не поняла... — с улыбкой протянул он. — Это печально.

— Что печально? Что великий следователь ужасно обленился? — саркастично поинтересовалась девушка.

— Да ты не для дела нужна мне там была! — закатывая глаза, ответил Яков Петрович. — Ты Гоголя хорошо рассмотрела? Я ведь именно из-за него тебя позвал.

— Ну... — замялась Елена. — Не то, чтобы хорошо...

— И ничего странного не почувствовала рядом с ним? — в лукавых глазах сыщика промелькнула насмешка.

— К твоему сведению, чтобы «почувствовать что-то странное», мне нужно снять вот это, — Соболь ткнула себя в шею. Там, под многочисленными оборками дорогого платья, скрывалась тонкая змейка, опоясывающая ее шею и лишающая девушку большей части магии.

— Будто бы я не знаю, как все устроено, — с усмешкой ответил девушке Гуро. — Но мне казалось, что эти твои ведьмовские штучки работают и так.

— Работать-то работают, — со вздохом согласилась Елена. — Но не то, чтобы уж очень сильно. А теперь расскажи мне про Гоголя! — потребовала она.

— Николай Васильевич Гоголь — персона интересная, — начал Яков Петрович. — Родился он в семье, где все дети обычно умирали. Так вот Гоголь также родился мертвым, но потом воскрес необъяснимым образом.

— Ты хочешь сказать, что... — недоверчиво произнесла девушка.

— Именно так, — уверенно ответил Гуро.

— Черт, — выдохнула Елена. — А это действительно интересно.

— Вот видишь, — мужчина пожал плечами. — Иногда простое на вид дело может оказаться не таким уж и простым. А теперь ты расскажи, что узнала от Петра, — практически черные глаза сыщика вперились внимательным взглядом в лицо девушки.

* * *

— Собирайся, поедем в Диканьку, — оповестил Гуро девушку ранним утром.

— Ты серьезно?! — возмущенно спросила та. — Это еще зачем?

— Девушек там убивают, — торопливо объяснил сыщик. — И всегда на месте преступления видят какого-то черного всадника. Достаточно ли это интересно для вас, госпожа сыщица? — мужчина лукаво усмехнулся.

— Всадник... Не нравится мне эта чертовщина, — протянула Елена. — Опасно это все, сам же понимаешь.

— Ну да. То-то и оно, что опасно, — усмехнулся Гуро, выходя за дверь.

 — А ты куда? — крикнула ему вслед девушка.

— Скоро буду, собирайся, — не оборачиваясь, ответил мужчина.

Закатив глаза и что-то бормоча себе под нос, Соболь принялась укладывать вещи. Саквояж же самого Гуро был уже упакован и дожидался хозяина. На то, чтобы собраться, у девушки ушло около получаса. Все-таки та толика магии, что еще теплилась в ее сердце, ужасно упрощала жизнь.

Елена вздохнула и машинально дотронулась до змейки у себя на шее. С Гуро она познакомилась много лет назад совершенно случайно. Тогда ей было всего двенадцать лет, и она только что потеряла отца. Родной же матери девушка и вовсе не знала, но догадывалась, что та, так же, как и она, была ведьмой. Мачеха же, боявшаяся, а потому не любившая приемную дочь, отдала ее обществу Графов Бенкендорфов, занимающихся экзорцизмом и поимкой ведьм. Благодаря счастливой случайности, ее не убили сразу, а решили попробовать вырастить свою, ручную ведьму, и поручили это Якову Петровичу. С тех пор девушка жила у него в доме и постоянно носила на шее эту змейку, сдерживающую ее магию. Она помогала Гуро в самых сложных делах, хотя мужчина, нужно отдать ему должное, был превосходным сыщиком и справлялся даже с теми случаями, в которых магия помощницы не давала ровным счетом ничего.

Девушка тряхнула головой, отгоняя непрошенные воспоминания. Издалека увидев карету Гуро, она приказала слугам выносить чемоданы. Несколько минут спустя, когда все вещи были уложены, Соболь залезла в карету и с удивлением обнаружила там того самого писаря, Николая Гоголя.

— Добрый день, Елена Евгеньевна! — поприветствовал ее тот.

— Добрый, — откликнулась сыщица, обиженно взглянув на Яков Петровича, как бы говоря: «мог бы и предупредить об этом!». Но Гуро, похоже, забавляла данная ситуация. В глазах его плясали озорные чертики, и девушка постепенно успокоилась.

* * *

Дорога была ужасно долгой и весьма неудобной, однако Гуро, похоже, так не казалось. Весь путь он проехал с безмятежным видом, попивая чай из дорожной кружки, да поглядывая в окно. Само село на первый взгляд показалось каким-то серым и жутким. Елена поежилась, ощутив странное предчувствие чего-то неминуемого.

Карета остановилась, и сыщик, едва взглянув в окно, тяжело выдохнул и закатил глаза.

— Ну, вот этого-то я и боялся, — проговорил он.

Посмотрев туда же, куда и Гуро, Соболь увидела нескольких мужчин, явно поджидающих их. Особо из этой толпы выделялся обер-полицмейстер, стоящий впереди всех. Это был невысокий человек, к удивлению девушки, одетый по столичному, в изумрудно-зеленый жилет, на голове его красовалась черная треуголка с золотой обшивкой и бурым мехом. В руках у мужчины была трость. Этот образ никак не вязался у Елены с серым, унылым селом, в котором она оказалась.

— Яков Петрович, — непринужденно поприветствовал полицмейстер Гуро. — Хлеб-соль, хлеб-соль, — взмахом руки он подозвал мужика в забавной высокой шляпе и с широкими усами, держащего в руках большой каравай. Это явно был помощник или что-то вроде того.

— В нашем случае, наверное, сало и борщ, — потягиваясь, с улыбкой заметил Гуро, помогая Гоголю выбраться из кареты и протягивая руку Елене.

— Ну, разумеется, — полицмейстер с улыбкой кивнул головой, — пойдемте ко мне, у меня уже все готово, все на столе... — он осекся, непонимающе глядя на девушку.

— Прошу любить и жаловать, моя помощница: Елена Евгеньевна Соболь, — представил ее Яков Петрович. Мужчины, стоящие позади полицмейстера, переглянулись, да и сам глава полиции, похоже, не ожидал такого поворота событий. Тем временем Гуро продолжил: — А вы, милейший, собственно, кто будете? — поинтересовался он у полицмейстера.

— Александр Христофорович Бинх, глава местного отделения полиции, — представился мужчина. — А это... — он указал себе за спину. — Впрочем, пойдемте ко мне, там с вами и познакомимся.

— Не сочтите за неуважение, но лучше мы на постоялом дворе остановимся, нам так привычнее, — учтивым, однако, не терпящим возражений тоном ответил Гуро. — Так ведь, Леночка?

— Да, — с легкой улыбкой отозвалась та. — Для нас, на нашей работе, постоялые дворы стали вторым домом, — девушка пожала плечами.

— Ну разумеется, — согласился Бинх. Одного взмаха его руки хватило, чтобы толпа, собравшаяся за ним, моментально разбежалась и принялась выкладывать вещи вновь прибывших. Елена даже прониклась каким-то уважением к этому человеку; все-таки не каждый сможет так управлять вольными казаками.

— Ну-с, приступим, где девушка? — поинтересовался Яков Петрович.

Елена заметила, как Бинх слегка занервничал.

— Признаться, мы не подумали, но... Думаю, можно устроить, — начал было полицмейстер, разводя руками, но сыщик перебил его.

— Где погибшая девушка, Александр Христофорыч? Была депеша: тело не хоронить, держать на льду до приезда дознавателей, — в голосе Гуро послышались стальные нотки.

— Не по-христиански это! — воскликнул батюшка, стоящий немного поодаль. — Что мы родным-то скажем?

— Да и кто на своем льду покойницу держать согласится? — вторил ему какой-то неизвестный мужчина. Бинх согласно кивнул.

— Яков Петрович, мы с вами одно дело делаем, — Бинх снова развел руками. — И нам нужно, чтобы местные поменьше волновались.

— Наше дело, Александр Христофорыч, убийцу поймать, причем как можно скорее, — с усмешкой заметил дознаватель. Бинха явно задело такое к себе обращение, в его взгляде появилась неприязнь. — Сегодня же проведем эксгумацию трупа, — закончил Гуро.

— Выкопать хотите, — спокойно глядя на сыщика, переспросил Бинх, явно надеясь на реакцию стоящих сзади людей, которая, к слову, не заставила себя долго ждать.

— Как это — выкопать? — возмущенно спросил батюшка. Бинх усмехнулся и покачал головой.

— Обыкновенно, батюшка, как закапывали. Лопатой, — все с той же улыбкой объяснил Гуро. — Почва у вас хорошая, суглинок, так что займет немного времени.

— Всемилостивая Богородица, — в ужасе пробормотал батюшка, крестясь.

— Ну, вот и договорились, — подвел итог Яков Петрович и направился к постоялому двору. Елена последовала было за ним, но зацепилась подолом платья за ветку и немного задержалась.

— А жить у меня отказались... — протянул Бинх, обращаясь к оставшимся из его свиты людям. — Уж не под нас ли копают...

— А зачем мы им нужны? — задал вопрос все тот же неизвестный мужчина. — Мы люди маленькие.

— А кто его знает, что они тут найдут? Свинья, она, как говорится, везде грязь найдет... — протянул Бинх.

Елена сжала руки в кулаки. «Да что он себе позволяет?!» — пронеслось в ее голове. «Ладно, посмотрим, кто кого!». И девушка, ничем не показывая, что услышала нечто лишнее, направилась следом за Яков Петровичем и Гоголем.

— Вы не волнуйтесь, — лениво бросила Ганна — девушка, проводившая всю компанию до их комнат. — Клопов у нас совсем нет. Ну, или почти. Не больше, чем у остальных, это точно.

Елена закатила глаза и переглянулась с Гуро. Тот, слегка ухмыляясь, покачал головой.

— А ваши комнаты дальше, — все тем же ленивым тоном оповестила Ганна Гоголя и Яков Петровича.

Придирчиво осмотрев комнату, девушка обреченно вздохнула. Что-то ей подсказывало, что разместиться в, несомненно, куда более удобной хате Бинха было бы приятнее, чем в этой малюсенькой комнатушке. Брезгливо сморщив носик, госпожа Соболь принялась раскладывать свои вещи. От этого важного занятия девушку оторвал Гуро, бесцеремонно вошедший в комнату и сообщивший о том, что Елена непременно должна быть на предстоящем обеде, и что она должна повнимательнее присмотреться к писарчуку.

— Как скажешь, — тайком закатывая глаза, согласилась Соболь. Подойдя к небольшому зеркалу, она требовательно осмотрела себя, как делала всякий раз перед выходом куда-либо. Поморщившись, девушка поспешно расчесала длинные рыжие волосы и, распустив их по плечам, спустилась к обеду.

Гоголь с Яков Петровичем уже сидели за одним из деревянных столов постоялого двора. Гуро, с невозмутимым видом поглощая пищу, знакомился с деталями дела и незамедлительно посвящал в них юношу. Только в те детали, разумеется, в которые считал нужным его посвятить. Гоголь же, судя по страдальческому выражению его лица и отсутствию интереса при взгляде на кусок поджаренного мяса, не находил ничего приятного в том, чтобы рассматривать зарисованные убийства прямо во время трапезы. Елена усмехнулась. Она знала Яков Петровича ужасно давно и все его повадки ей были знакомы, поэтому привычку полностью погружаться в работу и не переставать думать о ней до самого завершения дела девушка принимала, как данность, хотя и ей не всегда было приятно разглядывать трупы круглые сутки.

— Судя по бумагам, рядом с местом преступления всегда видели какого-то всадника на вороном коне, — задумчиво проговорил Гуро. Елена отметила, что в глазах его плясали привычные чертики, которые появлялись там, лишь когда сыщик был действительно заинтересован делом.

— Я присоединюсь, вы не против? — мягко улыбаясь, проговорила девушка.

— Да, Леночка, конечно, — отозвался Гуро.

Елена присела рядом с мужчинами и, заказав рекомендованный Ганной суп, принялась исподтишка изучать Гоголя, как того и просил сыщик.

— Всегда, чем дальше от столицы, тем сильнее суеверия, — усмехаясь, закончил свое повествование о деталях дела Гуро.

— А какой смысл ему убивать этих девушек? — поинтересовался Гоголь, очевидно, окончательно потерявший надежду поесть и отодвинувший тарелку от себя.

— Какой-нибудь дегенерат, — предположил Яков Петрович, пожимая плечами. — Которому все это просто доставляет удовольствие.

— Ну, и часто вы с такими сталкивались? — спросил Николай и почему-то поглядел на девушку, будто бы вопрос был адресован лишь ей.

— Как сказать... — протянула та. — С теми, кто выставляет себя за нечистую силу, нечасто. Но простых негодяев хватает, уж поверьте, — ярко-зеленые глаза Елены Евгеньевны причудливо сверкнули на неярком солнце.

— Хотя, какое-то время назад был забавный случай, — продолжил за Соболь Гуро. — Один молодой человек, у которого украли шинель, начал вдруг убивать и потрошить людей, — мужчина усмехнулся, наблюдая, как Гоголь подавился квасом, который осмелился выпить. — Причем, не каких-то там простолюдинов. Не ниже титулярного советника, так-то! Представляете, убивал, потрошил, доставал органы и ел, — закончил сыщик, лукаво глядя на юношу.

Когда обед был закончен, а Гоголь немного пришел в себя после экскурса в жизнь сыщиков, Яков Петрович, а с ним и Елена с молодым человеком, отправились на кладбище, чтобы лично присутствовать при эксгумации трупа убитой девушки. Уже на месте к ним присоединился Бинх, хотя Соболь бы предпочла обойтись без него; уж очень не нравился ей этот полицмейстер. Впрочем, девушка предпочла находиться на достаточно дальнем расстоянии от могилы, что позволило ей не пересекаться с мужчиной и, что самое главное, не видеть той ужасной картины, что представляла собой развороченная могила с копошащимися в земле червями.

— А что это там за дом за такой? — поинтересовался Гуро после того, как осмотрел все окрестности через свою любимую подзорную трубу.

— Там живут Данишевские, — отозвался Бинх, к неудовольствию Елены подошедший к ним. Но, скованная правилами приличия, девушка лишь вежливо и с легкой улыбкой кивнула полицмейстеру и поспешила отвернуться, кляня свою женскую долю. — Он не местный, — продолжил Александр Христофорович, не удержавшись и бросив косой взгляд на могилу. — На людях показывается редко, только по праздникам выходит.

Послышался стук лопаты, ударившейся о деревянную крышку гроба. Гоголь поспешно отвел глаза.

— Ну, анатомического театра у нас нет, — Бинх развел руками с легкой издевкой. — Мы вам сарай приготовили.

— И на том спасибо, — все же не удержавшись, пробормотала себе под нос девушка, однако полицмейстер, судя по мимолетно брошенному на нее взгляду, услышал эти слова.

— Поприсутствуете на вскрытии, а, Елена Евгеньевна? — лукаво подмигивая помощнице, поинтересовался Гуро.

— Ну уж нет, спасибо, Яков Петрович, за приглашение, но я воздержусь, — поспешно ответила та. — Не мое это.

Бинх усмехнулся. Он все еще не мог представить, как невысокая молодая девушка могла помочь опытному сыщику в его делах. Из преимуществ у нее, по мнению Александра Христофоровича, были лишь огненно-рыжие волосы, ярко-зеленые глаза, да бледная, словно у покойницы, кожа. Словом, ничего, чего бы не было у любой другой девушки, за исключением необычной для Диканьки внешности. Мужчину позабавило то, как Тесак, его верный, но ужасно суеверный помощник поначалу, заикаясь, пытался убедить его в том, что девушка эта — нечистая сила. Да он и сейчас продолжил бы это занятие, если бы Бинху не надоело упоминание о госпоже Соболь.

— Ну, тогда мы с вами расходимся, — подытожил дознаватель. — До скорого! — и, с улыбкой, которая, похоже, никогда не сходила с лица мужчины, он вместе с Гоголем отправился в старый сарай.

Ничего не ответив и лишь кивнув на прощание, Елена отправилась назад в деревню. Мать убитой, вытирая платком слезы, отправилась следом, поддерживаемая батюшкой Варфоломеем. На Диканьку уже опустились сумерки, поэтому Бинх, решив, что с него на сегодня хватит общества дознавателей, отправился к себе в дом.

* * *

На следующее утро Гоголь за завтраком, заикаясь, поведал Елене и Яков Петровичу о некой мельничихе, на которую он наткнулся, возвращаясь от графов Данишевских, и которая напоила его снотворным чаем. О том, как именно он попал к Данишевским, юноша предпочел умолчать.

— Значит, Оксана? — уточнил явно заинтригованный Гуро. — Душа моя, — обратился он к подошедшей Ганне, — скажи, а нет ли в окрестностях какой-нибудь запруды с ветряной мельницей?

— Давно уж нет, — пожав плечами, отозвалась та, как-то странно глядя на Гоголя; будто бы прикидывая, насколько тот может оказаться опасен. Так же на него смотрела и сама Елена, поэтому этот взгляд девушке уж очень не понравился.

— Яков Петрович, я не знаю... — проговорил удивленный Гоголь. — Может... Может, и привидилось.

— Знаете, разница между сном и реальностью иногда небольшая, — загадочно произнес Гуро, выразительно посмотрев на Елену. Той и самой ужасно не понравилось это ночное приключение Гоголя в несуществующем месте. Чем больше девушка узнавала о молодом писателе, тем больше понимала, что того стоит опасаться. — А для натур впечатлительных, вроде вас, — дознаватель кивнул в сторону писаря. — Она, эта грань, вообще, отсутствует.

— Ну, для писателя это, быть может, неплохо, — протянула Соболь. — Но вот для следствия...

— Не спешите так с выводами, душа моя, — усмехаясь, прервал девушку Гуро. — В следствии всякое может пригодиться. Ну, что, Николай Васильевич, пойдемте, м? — поинтересовался мужчина.

— К-куда? — не понял Гоголь.

— На мельницу, — ответил Яков Петрович, резко встав и уже успев накинуть плащ.

— Сначала за Бинхом, — нехотя поправила Елена.

— Верно, — сыщик кивнул головой.

Александр Христофорович едва успел войти в околоток, когда его окликнул Тесак.

— Алексан Христофорыч, господа дознаватели идут, — оповестил он полицмейстера.

Закатив глаза, Бинх опустился на стул, ожидая прибытия «господ».

— Александр Христофорович, не соблаговолите ли вы отвести нас на мельницу? — поинтересовался Гуро.

— Куда? — Бинх озадаченно посмотрел на гостей. — Мельниц целых в округи давно уж нет.

— А нам можно и не на целую, — дознаватель пожал плечами. — Ну так что?

— Хорошо, идемте, — скрипя зубами, согласился Бинх.

Место, на которое их привел Глава полиции, было еще мрачнее, чем само село. Около небольшой запруды уродливой громадиной возвышался скелет, некогда бывший мельницей, а сейчас представляющий собой груду гнилых досок.

— От мельницы этой уже лет тридцать, как ничего не осталось. Не понимаю, что вы там хотите найти, — прокомментировал ситуацию Бинх.

Гоголь пораженно застыл на месте при виде открывшейся ему картины. Елена же попыталась просканировать территорию, и ее попытки увенчались успехом. Она увидела Гоголя, сидящего рядом с нечетким силуэтом напротив этой самой мельницы. Догадавшись, что этим силуэтом был кто-то из ей подобных, Соболь ошарашенно уставилась на писаря. «Отлично, — пронеслось у ее в голове. — Он теперь еще и с нечистью общаться научился. Мавка, что ли, была тут?».

— Ну, что, господин писарчук, — усмехаясь, поинтересовался Бинх. — Довольны, прогулялись?

— Девушка была здесь, — поочередно глядя на присутствующих, заявил Гоголь. — Сказала, дочь мельника.

Гуро вопросительно посмотрел на помощницу. Елена молча кивнула.

— Это же моя крылатка! — воскликнул Николай, подбегая к Тесаку и выхватывая у него из рук этот предмет одежды. — Я ее потерял здесь, — уже более уверенно добавил он, глядя в глаза дознавателю.

— Так ты говорил, тут мельничиху-то видел? — неуверенно спросил помощник полицмейстера. — И то, что Оксаной звали... Господи, помилуй! — воскликнул он, снимая шляпу.

— А откуда вы знаете? — немедленно задал вопрос Гуро.

— Так, это ж все знают, — ответил Тесак. — Лет тридцать назад дело было. Ну, говорят, гарна дивчина была, покуда не потонула... А потом у нее отец сума сошел, тут же повесился, а мачеха-то уехала вовсе... Плохое тогда лето было, — парень покачал головой.

— Тесак, ну что ты несешь? — воскликнул Бинх, рассердившись на своего помощника за излишнюю болтливость. — Ну как это может быть мельничиха, которая утонула тридцать лет назад? Господа дознаватели, ну что, ваш писарчук умеет еще и мертвых вызывать? — скептически поинтересовался он.

— Способности Николай Васильевича могут оказаться за пределами нашего с вами понимания, — отозвался Гуро, заставив Бинха закатить глаза. — Ну, что у тебя? — тихо поинтересовался он у девушки, отведя ее на такое расстояние, чтобы их уж точно не было слышно.

— Мавка, — коротко бросила Соболь. — Редкостные твари... Не понимаю, почему Гоголь еще жив, но мне это не нравится, — хмуро добавила она.

— Ясно, — дознаватель кивнул.

Вернувшись к остальным, Елена увидела явное раздражение и недовольство на лице полицмейстера. Ему ужасно не понравилось то, что два вновь прибывших дознавателя шушукаются о чем-то, явно относящемся к делу, и не считают нужным посвятить в это его, как-никак, Главу полиции.

— Дык тогда ведь еще несколько дивчин пропало, — произнес Тесак под убийственным взглядом Бинха. — С десяток, кажись, — отведя глаза от начальника, тихо добавил он.

— Вы, что... Вы, что, хотите сказать, что в уезде уже были подобные преступления? — вмиг изменившимся голосом, в котором ни звучало ни намека на привычную веселость, спросил Гуро, глядя Бинху прямо в глаза. — И вы молчите?! Вы вообще соображаете, что вы делаете? Вы хоть понимаете, почему я здесь?! Или вы намеренно скрываете эти преступления?! — вконец выйдя из себя, воскликнул он.

Елена поспешно подошла к мужчине и положила руку ему на плечо, призывая успокоиться. Яков Петрович очень редко выходил из себя, но когда это случалось, мог случайно наговорить лишнего.

— Яков Петрович, я попросил бы вас... — начал было разозленный Бинх, но Гуро перебил его.

— Я попросил бы вас отвечать на мой вопрос! — твердо проговорил он.

— Моя обязанность не допустить, чтобы глупые слухи распространялись, — спокойно глядя в глаза Гуро, отчеканил Бинх, уже второй раз вызвав невольное восхищение у девушки. Далеко, причем очень далеко не каждый мог вот так вот выстоять проницательный взгляд Яков Петровича. — Эти два убийства связать невозможно! Нынешний убийца тогда был... — полицмейстер взмахнул рукой, указывая на возраст убийцы тридцать лет назад. — Вообще, может быть, не родился!

— Дьявол-то убивает, у него возрасту нет, — протянул Тесак.

Бинх усмехнулся и раздраженно махнул рукой на Тесака, всем своим видом говоря: «Что и требовалось доказать, господин дознаватель!».

Подкинув трость, Гуро размашистым шагом отправился прочь от мельницы, оставив пришедших вместе с ним в полном молчании. Несколько секунд спустя Гоголь рванул за ним. Елена же, закатив глаза, неспешно отправилась следом, однако, к немалому ее удивлению, вскоре ее нагнал Бинх.

— Интересный у вас начальник, Елена Евгеньевна, — недовольно протянул он.

— Ну, что есть, то есть, — Соболь пожала плечами. — Не жалуюсь.

— Я хотел бы уточнить... — полицмейстер перешел к вопросу, из-за которого, собственно, и начал весь этот разговор. — Что такого интересного вы нашли на мельнице?

— Не понимаю, о чем вы говорите, — отозвалась Елена, невинно хлопая глазками.

— А я уверен, что вы отлично понимаете, — на секунду потеряв контроль над собой, Бинх повысил голос, но тут же взял себя в руки. — Вы что-то такое нашли на мельнице, из-за чего Яков Петрович решил с вами лично поговорить, — уточнил полицмейстер.

— Ах, это... — протянула девушка. В глазах ее появились лукавые чертики, точно такие же, как у самого Гуро. — Уверяю вас, Александр Христофорович, вам не о чем беспокоиться, я просто решила уточнить у Яков Петровича, все ли нормально с головой у Николай Васильевича.

— Ясно, — сухо отозвался полицмейстер. По его тону явно слышалось, что он не поверил ни одному слову Елены.

— Александр Христофорович... — наперекор подсознанию, просто-таки орущему девушке уходить, начала Соболь. — Я понимаю, что, скорее всего, эти убийства никоим образом не связаны, но мне все же хотелось бы взглянуть на те отчеты.

— Ну разумеется, — Бинх кивнул головой, хотя по его лицу явно было видно, что он не в восторге от идеи дознавательницы. — Все в участке хранится.

— Отлично, — лучезарно улыбнувшись, ответила девушка. — Когда я смогу изучить их?

— Да хоть сейчас, — полицмейстер пожал плечами. — Если, конечно, вам хочется тратить на это время.

— О, не волнуйтесь о моем времени, — все с той же улыбкой сказала Соболь. — Ради работы мне его не жалко.

В участке все говорило о характере полицмейстера: каждая вещь стояла на своем месте. Ничего лишнего, что могло бы отвлечь мужчину от работы, в комнате не было. Елена усмехнулась, придя к выводу, что Бинх, похоже, был человеком, правильным до мозга костей. Девушка ужасно не любила таких людей, потому как именно они, в большинстве своем, и устраивали облавы и гонения на ведьм и им подобным, причем зачастую устраивали не ради защиты, а просто потому что так «правильно». Относится ли сам полицмейстер к таким людям, Соболь пока что не решила, но твердо поняла, что с ним ей нужно быть на чеку.

— Вот, — мужчина протянул ей высокую стопку документов. — Желаю удачи, — усмехнувшись, добавил он.

— Спасибо, — приятно улыбаясь, ответила Соболь. Привычке улыбаться опасным людям девушка научилась у Гуро. Он всегда говорил, что, улыбаясь, ты можешь немного дезориентировать человека, внушить ему, что ты абсолютно безопасен и, зачастую, узнать много полезного. Вздохнув, сыщица принялась просматривать отчеты, полные рисунков, которые девушка предпочитала бы не видеть вовек, но, чувствуя усмехающийся взгляд полицмейстера, стойко просматривая и их тоже.

Наконец, несколько часов спустя, когда Елена уже практически перестала воспринимать информацию, написанную в отчетах, а рисунки окончательно въелись ей в память, явно грозя вызвать не один ночной кошмар, сыщица прикрыла глаза и уронила голову на руки.

— Ну, нашли что-нибудь? — поинтересовался Бинх, успевший за это время дважды покинуть участок и вернуться обратно.

— Нашла, — поднимая голову, ответила девушка.

— Да? И что же? — хотя полицмейстер и говорил ужасно скептичным тоном, Елена видела, как загорелись его глаза.

— Вы же говорили, что это бесполезная трата времени! — вздохнув, воскликнула Соболь.

— Если там окажется нечто полезное, я готов взять свои слова обратно, — пошел на компромисс Бинх.

— Убийства, которые происходят сейчас, — начала девушка. — В точности повторяют вот эти самые убийства. Девушек находили зарезанными и обескровленными в лесу, очевидцы видели какого-то всадника, которого, к слову, так и не поймали.

— То есть как? — полицмейстер был явно заинтересован. Маска невыносимого скептика слетела с его лица.

— Убийства просто прекратились, — Елена пожала плечами. — Александр Христофорович, я хотела бы попросить вас поднять дела шестидесятилетней давности... Быть может, это что-то вроде обряда... Пока что я не знаю, как связать эти преступления.

— Конечно, — Бинх кивнул головой. — Завтра эти дела будут у вас.

— Благодарю вас, — улыбнувшись в этот раз совершенно искренне, отозвалась девушка.

Налив из графина воды в стакан, полицмейстер протянул его Елене.

— Спасибо, — Соболь с радостью приняла его. С головой уйдя в работу, она и не заметила, как пролетела добрая половина дня, поэтому сейчас чувствовала жуткую усталость, но, все же собираясь вернуться на постоялый двор, девушка прихватила с собой несколько папок и листы со своими заметками.

— Отдохнули бы, вон сколько бумаг пересмотрели за сегодня, — Бинх кивнул на стопку просмотренных бумаг.

— Успею еще, — со вздохом отозвалась Елена. — Яков Петровича, я думаю, заинтересует моя теория.

— Поздно уже, темно совсем, — сообщил полицмейстер, выглянув в окно. — Не стоит вам одной по деревне в столь поздний час ходить. Идемте, — он кивнул головой на выход, собираясь проводить девушку.

— О, спасибо за заботу, — мило проговорила Соболь. Девушка решила, что ей стоит повнимательнее присмотреться к этому полицмейстеру, уж очень он ей не нравился, а такое чувство возникало у нее нечасто. Девушка могла объяснить свое предчувствие двумя способами: либо же ей что-то подсказывала ее интуиция, либо же Бинх ей просто не нравился. Вот ко второму варианту ведьмочка склонялась больше, чем к первому, однако все же решила изучить Бинха.

— Давайте сюда, — мужчина со вздохом забрал у девушки толстую стопку бумаг. Ну не вязалась Елена у него с образом сыщицы, и все! Невысокая, маленькая, хрупкая... Да ему казалось, что она переломится под тяжестью этих отчетов!

— Не сочтите за бестактность, — начал он. — Но почему вдруг служба в полиции?

— Да, знаете... Так получилось, — пожав плечами, ответила Соболь. — Родители погибли, мне нужно было как-то выживать. Яков Петрович расследовал мое дело, ну, и взял меня на воспитание. Он же всегда в работе, вот и я приобщилась понемногу, — проговорила девушка всегда срабатывающую теорию.

— И вам нравится? — заинтересованно осведомился Бинх.

— Ну, разумеется, — улыбнувшись, сказала сыщица. — Помощь людям, поимка преступников... Не представляю, что бы я делала, ни будь этого в моей жизни, — а вот это уже была чистая правда. Проведя в расследованиях больше десяти лет, девушка и подумать не могла о другой, нормальной для женщины того времени, жизни.

— Интересно... — протянул полицмейстер. — И вы ездите с Яков Петровичем вот прямо на все расследования?

— Нет, конечно, — Соболь покачала головой. — Он не берет меня на некоторые дела. На такие, где может быть уж очень опасно, — в действительности же дело обстояло немного по-другому. Гуро не прибегал к помощи помощницы в обычных делах, в которых не было подтекста нечистой силы, а вот в случаях, когда обычное следствие заходило в тупик, что в случае Яков Петровича случалось в основном, если в преступлении была замешана какая-то нечисть, девушка вступала в игру. Конечно, иногда она от скуки просилась с ним и на раскрытие банальных преступлений, но такое случалось редко.

— А это, значит, не очень опасное, — хмыкнул Бинх. — Ну да, где уж там... Три мертвых девушки, чего ж волноваться?

— Думаю, Яков Петрович считает, что мне ничего грозить не может, — непринужденно откликнулась Елена. — Иначе он бы не взял меня с собой, — на самом деле Гуро давно уже предупредил ее, что в Диканьке ухо держать нужно востро, потому как для всадника не было абсолютно никакой разницы, местных убивать или же приезжих. Елена могла уповать лишь на то, что она не была обычной дивчиной, и что этим могла бы отпугнуть всадника. — Ну, вот мы и на месте, — добавила девушка, остановившись около постоялого двора.

— Доброй ночи, — попрощался с ней Бинх, отдавая бумаги.

— Яков Петрович! Яков Петрович!

Елена недовольно поморщилась, проснувшись ранним утром от криков Гоголя. Застонав, девушка зарылась с головой в подушку, пряча глаза от яркого света, пробивающегося сквозь неплотно задернутые шторы.

— И что ему в такую рань не спится? — пробурчала она, откинув одеяло и поежившись.

Приведя себя в порядок Соболь вышла из своей комнаты и налетела на несущегося куда-то Гуро.

— Яков Петрович, ты куда это? — поинтересовалась немного растерянная девушка.

— Идем, — кивнув в сторону выхода, проговорил сыщик, не сбавляя шагу. Закатив глаза, Соболь отправилась следом.

— Ты объяснишь, или же нет, что произошло?! — возмущенно глядя на начальника, выпалила девушка.

— Что-ж, изволь, — сыщик кивнул головой. — Этим прекрасным утром растрепанный и ужасно возбужденный Гоголь ворвался в мою комнату, дабы известить меня о том, что ночью к нему явилась некая мавка и отвела его на ту самую мельницу. Там, помимо нее находилось еще несколько девушек и одну из них, по указанию Гоголя разорвали на части, — говоря все это Гуро невозмутимо смотрел на помощницу.

— Что?! Как… — выдохнула она, пораженно глядя на мужчину.

— Вот так, — он пожал плечами. — Самому страсть, как интересно, поэтому изволь поторопиться.

— Как скажешь, — тут же отозвалась все еще не пришедшая в себя Соболь.

Гоголь уже ждал их на крыльце постоялого двора, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. При виде дознавателя с помощницей юноша заметно занервничал.

— Николай Васильевич, ну, что же вы, в самом деле? — как можно добродушнее произнес сыщик. — Ничего страшного не случилось, пока что… — прибавил он, лукаво глядя на писателя. — Идем.

— А что вы, все-таки, видели, Николай Васильевич? — поинтересовалась Елена по дороге до мельницы.

— Девушку… — отозвался Гоголь. — Ту самую, что утонула на мельнице. Попросила меня помочь ей, будто бы им мешает мачеха ее жить… Попросила указать на нее… — юноша запнулся и замолчал, погрузившись в воспоминания.

Соболь напряженно нахмурилась. Ей определенно не нравился этот ненормальный писарчук с его этими видениями. Девушка не могла понять, кто он и зачем существует, а потому побаивалась молодого писателя, ведь он мог быть как на стороне нечистой силы, так и против, и в обоих случаях никто не давал абсолютно никаких гарантий, что юноша будет на стороне Елены, ведь она, по сути, не была полноценно ни тем, ни другим.

* * *

Перед глазами простиралась все та же унылая картина: остатки мельницы, запруда, да огромные безлюдные поля, расстилающиеся на многие мили, и еще лес, страшный, темный, будто бы кричащий о том, что в нем кишит полным-полно нечисти, но ничего, абсолютно ничего, что указывало бы на события, описанные Гоголем.

— Да-а-а… — разочарованно протянул Гуро. — По-моему я зря согласился пойти с вами в это место… Даже позавтракать не успел, — мужчина вздохнул. — А хороший завтрак — это основа здорового питания, а здоровое питание — это основа… Долголетия… — он пораженно уставился на куст шиповника, точнее на то, что находилось под ним.

— Ай! — Елена с криком отскочила поближе к мужчинам.

— Ну-ну, душа моя, — прищурился Гуро, снисходительно улыбаясь и кладя ладонь девушке на плечо. — Не стоит так волноваться. Обычная рука, ничего нового. — Так здесь, Николай Васильич, вы говорите, ее разрывали на куски? — поинтересовался он у побледневшего Гоголя.

— Д-да… — только и смог выдавить из себя тот.

— Прелестно, — пробормотал себе под нос Яков Петрович, погружаясь в мысли. — Вы сможете опознать ту девушку? — немного погодя, спросил он у Гоголя.

— Да… — снова протянул тот.

— Ну вот и прекрасно, — потирая руки в предвкушении чего-то необычного, проговорил дознаватель. — Идем!

В трактире при постоялом дворе, как обычно, было ужасно много народу. Казаки, дивчины, старики и старухи собрались там в то утро. Гуро выжидательно посмотрел на Гоголя, ожидая наводки от того. Юноша же, обведя неуверенным взглядом все это сборище, робко кивнул на Ганну — хозяйку постоялого двора.

— Давайте туда, — сквозь зубы пробормотал Яков Петрович, указывая Гоголю на девушку.

Ганна же, будто бы почуяв неладное, холодно посмотрела на гостей и поспешила скрыться за углом.

— Ганна, подождите! — прокричал Гоголь, силясь догнать девушку. — Ганна!

Но та не желала подчиняться и, под задорный смех подвыпивших казаков, скрылась за углом. Елена нервно осмотрелась. Гуро велел ей перекрыть последний путь к отступлению для Ганны, однако же девушке ужасно не нравилась эта идея хотя бы потому, что небезопасно ей, практически лишенной магии, было встречаться с опытной ведьмой. Однако же выбора помощнице Яков Петрович не оставил, поэтому, скрепя сердце, она рванула в указанное место за углом постоялого двора. Не имея при себе никакого оружия, Соболь вздрагивала от каждого шороха и проклинала все на свете, в том числе и Гуро, Ганну, Гоголя и всадника за то, что втянули ее в эту передрягу и заставили бегать по закоулкам и охотиться на ей же подобных ведьм. Внезапно Елена увидела сыщика, пролетевшего несколько метров, беспомощно болтая ногами и, в конце-концов, врезавшегося в крышу сарая.

— Черт! — не стесняясь в выражениях, выругалась Соболь.

Завернув за угол, девушка практически нос к носу столкнулась с Ганной, крепко держащей Гоголя за шею. Тот хрипел, силясь вырваться из железной хватки девушки, но не мог сделать абсолютно ничего.

— Ты! — выкрикнула вдруг ведьма, вперив яростный взгляд в Елену. — Ты предала, — зло констатировала она. — И поплатишься за это!

Страх, сковывающий Соболь по рукам и ногам, не позволил девушке подобрать слов для достойного ответа. Вместо этого она попыталась ухватиться за шпагу, оброненную Гуро, однако ведьма заметила эту попытку. Хищно усмехнувшись, она с силой откинула Гоголя от себя, зловеще наступая на Елену.

— Ты поплатишься, — повторила она. — И очень скоро.

Кровь отлила от лица девушки, руки заледенели, а сердце, казалось, готово было выскочить из груди, настолько ускорило оно свой ритм. Елена понимала, что надо бы закричать, позвать на помощь, и хотя бы кто-то из казаков, ошивающихся в трактире, обязательно придет и отвлечет внимание Ганны на себя, но тугой ком, образовавшийся в горле, не давал ей произнести ни звука. Все, на что была способна сыщица, — медленно пятиться назад, с ужасом глядя на противницу…

Внезапно прогремевший выстрел отрезвил девушку. Передернув плечами, будто бы сбрасывая сковывавшие ее путы страха, Елена быстро отскочила от трупа ведьмы, вместо лица у которого красовалась огромная дыра. Медленно, ужасно медленно труп накренился и упал с глухим шлепком, открыв взгляду Елены Бинха, все еще сжимающего в руке дымящийся пистоль и обеспокоенно смотрящего то на Гоголя, потирающего шею, то на труп, то на мертвенно-бледную сыщицу. Мгновение спустя ноги девушки подкосились, в глазах потемнело, и она рухнула на влажную землю, перестав что-либо воспринимать.

— Говорил же, не женское это дело, — раздраженно пробормотал себе под нос Бинх, подходя к Елене и поднимая ту на руки.

Как бы мужчину не раздражала эта девушка, но сейчас, увидев ее мертвенную бледность, глаза, с расширенными от ужаса зрачками, умоляюще смотрящие вокруг в поисках хоть какой-нибудь помощи, он ощутил сочувствие к ней и без раздумий нажал на спусковой крючок, одним метким выстрелом убив ведьму. Этот случай помог полицмейстеру немного лучше понять «госпожу Соболь». Она не была бойцом, не была солдатом, каким был сам Бинх. Да, собственно, она и не должна была быть им. Мужчина не представлял, по какой причине Гуро решил впутать ее в расследование преступлений, но не одобрял, и, более того, осуждал это решение.

— Александр Христофорович?.. — пробормотала Елена, удивленно глядя на мужчину. — Что… Ой, — понимание начало проскальзывать в ее все еще затуманенных глазах. — Спасибо, — проговорила она, немного неловко поднимаясь со скамьи, на которую ее уложил Бинх.

— Не за что, — сухо отозвался тот, однако же внимательно следя за каждым движением Елены.

— Ну-с, Леночка, как ты? — поинтересовался подошедший Яков Петрович. — Жива?

— Жива, — откликнулась она, пожимая плечами. Лицо девушки начинало приобретать естественный оттенок.

— Да-а-а… — протянул сыщик. — Спасибо вам, Александр Христофорович, за нашу Елену Евгеньевну, — мужчина лукаво подмигнул Бинху. Тот лишь кивнул в ответ. — Надо бы осмотреть хату Ганны, — констатировал Гуро, выразительно посмотрев на полицмейстера.

— Разумеется, — кивнул головой тот.

— Елена, пойдем, — обратился Яков Петрович к девушке.

Та, без малейшего намека на только что пережитый стресс, исключая немного подрагивающие руки, да все еще не принявшее нормальный цвет лицо, с готовностью подошла к сыщику, заставив Бинха раздраженно закатить глаза.

— Тогда идем, — сухо бросил он, решив забыть на время о странном поведении Соболь.

* * *

— Порошки непонятные… Колдовские, похоже, — продиктовал Тесак после того, как опасливо понюхал белое содержимое склянки.

— Ну, что? — поинтересовался Гуро, входя в хату. Мужчина только что осмотрел сарай и, не найдя ничего интересного, надеялся попытать удачу в самом доме.

— Вы как, Яков Петрович? — спросил Гоголь, кивком головы отвечая на заданный вопрос.

— Ничего себе, — спокойно ответил сыщик.

— Кинжал небольшой, стали дамасской, — тем временем продолжал диктовать Тесак.

— Наверное, орудие убийства… — протянул Гуро. — Ого…

Дознаватель указал на кроваво-красный знак черного всадника, нарисованный на стене. Он представлял собой подкову со странным знаком внутри. Елена передернула плечами и поспешно отвернулась, что не укрылось от внимательного взгляда Бинха. Девушка, вообще, чувствовала себя прескверно в этом месте — доме ведьмы, убитой так недавно. Каждая вещица здесь будто бы хотела вцепиться предательнице в горло, разорвать ее на куски, дабы отомстить за смерть хозяйки, а уж знак и подавно вселял в нее леденящий душу ужас. Однако, потратив несколько минут, девушка сумела успокоиться, заслужив одобрительный взгляд Бинха. Все-таки он понял, что эта «госпожа» не так слаба, как показалось ему еще час назад, после потасовки с ведьмой. Девушка довольно-таки быстро оправилась и ничем не выказывала слабости или недомогания после того, как Ганна едва не убила ее.

— Т-такой знак находили в-везде, где дивчин убивали, — запинаясь, отрапортовал Тесак.

— Ух, ты… — протянул Гуро, явно довольный раскрытием очередного дела.

* * *

— Никогда бы не подумал, что убийца — женщина, — задумчиво произнес Александр Христофорович, наливая мужчинам крепкой медовухи. Елена же предпочла ограничиться молоком. — Мне казалось, что он должен обладать огромной силой.

— Она и обладала, я вас уверяю, — откликнулся Гуро. — Однако же, право, не стоит недооценивать женщин, — он обвел задумчивым взглядом всех присутствующих, немного задержавшись на лице Елены.

— В любом случае, все сложилось прекрасно, — довольно заключил полицмейстер. — Яков Петрович с нашей помощью поймал убийцу. Тот оказал сопротивление и погиб. Отчет получится прекрасный! Предлагаю по этому поводу поужинать сегодня у меня, — добавил он, поднимаясь.

— Вы знаете, что-то совершенно нет аппетита, — устало и как-то слишком задумчиво протянул Яков Петрович. — Завтра ехать в Петербург, так что… Хочется завалиться спать. Не обижайтесь, Александр Христофорович.

— Понимаю, — усмехаясь, откликнулся тот.

— Я, наверное, пойду, — подала голос Елена. — Доброй ночи, — улыбнувшись, кивнула она всем.

— До свидания, — отозвались Гоголь и Бинх.

Поднявшись в комнату, девушка, не помня себя от усталости, завалилась на кровать и мгновенно уснула, забыв о мрачном Гуро, растерянном Гоголе и об ужасных событиях минувшего дня. Но внезапно раздавшийся крик писаря заставил ее подскочить и пулей спуститься по лестнице. В спешке Елена ничего не накинула себе на плечи, выскочив в холодную осеннюю ночь в одном легком платье. Зрелище, свидетелем которого ей не посчастливилось стать, было, действительно, ужасным. Вокруг полыхающего дома Ганны собирались люди, ошарашенно тыча пальцами куда-то внутрь, в окно. Присмотревшись, девушка заметила красный плащ Гуро, то и дело мелькающий среди горящих бревен. Паника все больше разрасталась в сердце сыщицы. Не помня себя от страха, она бросилась было к дому, но чьи-то сильные руки остановили ее буквально в паре шагов от двери. Девушка не билась, не кричала, лишь в отчаянии смотрела на наставника и опекуна, бьющегося в неравной схватке с самим демоном. Черный всадник, противостоящий ему, казалось, даже не чувствовал жара от пламени, лижущего его ужасные доспехи.

— Яков Петрович! — снова истошно завопил Гоголь, пытающийся вырваться из крепкой хватки Тесака. — Яков Петрович!

Гуро повернулся на крик, и в этот самый момент крыша дома с ужасающим грохотом обвалилась, похоронив под своими полыхающими обломками великого сыщика.

— Нет! — в отчаянии выкрикнул Гоголь.

Елена вдруг ощутила, что все силы разом покинули ее, как и желание что-либо делать. Ни кричать, ни плакать ей не хотелось. Внезапно в голове стало абсолютно пусто, будто бы все мысли сгорели вместе с мужчиной. Девушка растерянно наблюдала, как дом, некогда бывший логовом ведьмы, все больше и больше превращался в горстку обгоревших бревен.

— Идемте, Елена Евгеньевна, — вкрадчиво, но твердо проговорил Бинх, отпуская девушку.

Та ошарашенно посмотрела на полицмейстера, пытаясь уловить смысл сказанных им слов.

— Пойдемте, — повторил он, сочувственно глядя на сыщицу.

Соболь молча подчинилась. Этот пасмурный, мрачный и ужасно тяжелый день окончательно вымотал ее.

Как оказалось, дом Бинха располагался неподалеку, всего в нескольких минутах ходьбы. Полицмейстер здраво рассудил, что в эту ночь девушке абсолютно нечего было делать на постоялом дворе, практически под окнами которого и произошла эта чудовищная трагедия.

— Спасибо, — мертвым голосом поблагодарила мужчину Елена, отдавая ему пальто, которое тот накинул ей на плечи. Девушка была настолько погружена в свои мысли, что даже не заметила этого и лишь сейчас осознала, что стоит в сенях дома Бинха, зябко кутаясь в черное пальто.

— Проходите, — пригласил гостью в дом полицмейстер.

Елена опустилась на стул, стоящий около обеденного стола. «Как странно», — думала она, — «Странно, быть свободной…» Эта мысль пришла к ней одновременно с обрушением крыши. Какими бы хорошими не были отношения ведьмы и сыщика на вид, на самом же деле все обстояло куда трагичнее. Гуро никогда не доверял ей, несмотря на то, что воспитывал Елену с детских лет. Он постоянно жил, готовясь в любую минуту выхватить пистоль и пустить пулю девушке в лоб. Елена привыкла к такому отношению и даже пыталась хоть как-то оправдать его, но в глубине души она всегда желала оказаться свободной. И вот сейчас, после смерти надзирателя, клетка, под названием «Прошлая жизнь Елены Соболь» распахнулась, открывая для ведьмы новые возможности. Обществу графов понадобилось бы некоторое время, чтобы собрать людей и отправить их в тайную экспедицию на поимку их «домашней» ведьмы, и этого времени вполне бы хватило Соболь на то, чтобы сбежать и укрыться в каком-нибудь тихом месте. А бежать ей было необходимо, ведь никто не давал гарантий, что после смерти Яков Петровича Графы все еще захотят иметь «прирученную» ведьму и не решат убить ее. Сыщица передернула плечами, отгоняя ужасные картинки собственной казни, появившиеся вдруг в ее голове.

— Вот, выпейте, — сочувственно произнес Бинх, протягивая девушке чашку, полную горячего чая.

— Благодарю, — тихо откликнулась она.

— На обратном пути отвезете тело Яков Петровича, — с толикой сожаления проговорил Бинх, обращаясь к мрачному, погруженному в свои мысли, Гоголю. — Там, конечно, мало, что осталось, но все равно… Хоронить лучше дома, — прибавил он.

Гоголь кивнул головой и твердо проговорил:

— Я никуда не поеду.

— Что? — раздраженно переспросил полицмейстер.

— Извините, Николай Васильевич? — Елена удивленно приподняла бровь. Только этого ей не хватало!

— Настоящий убийца еще не найден, и его останки не были обнаружены в доме, — отчеканил писарь. Бинх едва сдержался, чтобы не закатить глаза. — Ганна была лишь пособницей убийцы, и пока не приедет новый следователь из Петербурга, я буду замещать Яков Петровича, и это мое решение, — уверенно закончил он.

Бинх раздраженно прикрыл глаза и шумно вздохнул, успокаивая разгулявшиеся после бессонной ночи нервы.

— Я с большим уважением отношусь к вашему желанию принести пользу, но… Вы же образованный человек, сами все понимаете, — мужчина прищурился, гадая, насколько твердо решение Гоголя остаться в Диканьке. — Яков Петрович был великим человеком, легендой, а вы… — он усмехнулся. — Вы что умеете? Чернилами бумагу марать? Да и госпожа Соболь, уж прошу меня простить, пережила немало. Пора бы и отдохнуть от всего этого. Хватит, господин коллежский секретарь, взгляните на вещи, как немцы — реально. Вам здесь делать нечего, — полицмейстер покачал головой и развернулся, намереваясь уйти.

— Если у вас есть какие-то возражения, пишите в третье отделение, — проговорил ему в спину Гоголь, заставив полицмейстера обернуться и возмущенно посмотреть на него. — Только, пожалуйста, Александр Христофорович, вы напишите все, что произошло.

Бинх нехотя вернулся к писарю.

— Александр Христофорович, Елена Евгеньевна, мы должны с вами поймать убийцу. Настоящего. Или убийц, — весомо закончил юноша, глядя мужчине прямо в глаза нетерпящим возражений взглядом. — Яким, разгружаемся! — поставил он жирную точку в разговоре с полицмейстером.

— Ну, как прикажете, — пробормотал себе под нос Бинх. — А вы, Елена Евгеньева? Тоже остаетесь?

— Нет, — покачала головой та.

— Понимаю, — отозвался Бинх.

Эту ночь девушка провела у него дома, кутаясь в теплый плед и уставившись в одну точку. Казалось, что она всей душой скорбит по погибшему сыщику, но на самом же деле Соболь пыталась свыкнуться с мыслью, что теперь она осталась абсолютно без защиты. Железный обруч все еще опоясывал ее шею, блокируя магию. Но, честно признаться, снимать его девушка не хотела, и ни за что бы не позволила кому-то сделать это. После одного трагического случая, произошедшего много лет назад, Елена утратила способность контролировать потоки магии, поэтому ужасно боялась оказаться без «тормоза», который вовремя бы лишил ее сил.

— Хотя, признаюсь честно, ваша помощь была бы нам очень кстати, так что если передумаете, приезжайте, — полицмейстер усмехнулся.

— Я подумаю над вашим предложением, — с улыбкой отозвалась Елена. — Прощайте, — бросила она, залезай в карету.

Повозка тронулась, заставив котов, пригревшихся на ее крыше, испуганно рвануть прочь. Лошади, тихо пофыркивая, ровным шагом побрели вперед. Елена с облегчением смотрела в окно, провожая взглядом серые домики Диканьки. Толпа ребятишек бежала вслед за каретой, звонко хохоча и силясь обогнать ее. Постепенно пейзажи деревни сменились темным непроглядным лесом, от одного вида которого по коже бежали мурашки. Девушка задернула штору и прикрыла глаза, откидываясь на спинку сиденья. Внезапная мысль пронзила ее голову. Мысль, от которой внутри у сыщицы все похолодело. Она вдруг поняла, что совсем не знает того мира, в который направляется. Поняла, что без своей магии ей просто не выжить в чужом враждебном месте. До обряда, проводимого раз в месяц, и предназначавшегося для усиления действия обруча, оставалось чуть больше трех недель. Яков Петрович предусмотрительно обновил его перед посещением Диканьки. Соболь заскрежетала зубами от досады. Хоть она и не хотела снимать этот обруч и начинать использовать магию, выжить без этого для ведьмы было чем-то нереальным. Особенно для ведьмы, о которой было хорошо известно обществу Графа Бенкендорфа. Закатив глаза, Елена высунулась в окно и прокричала кучеру:

— Осип, возвращаемся!

Мужчина молча развернул карету и повез девушку обратно в деревню.

— Чертов Гуро! — в сердцах выкрикнула Соболь, пытаясь сорвать с шеи заветную змейку. Но та не подалась. Она плотно сидела на теле девушки и должна была остаться там вплоть до обновления заклятия. Если такового не происходило, змейка начинала свободно сниматься и одеваться, позволяя владелице пользоваться магией в любой удобный момент.

— Елена Евгеньевна? — удивленно произнес Бинх, увидев спрыгнувшую с подножки девушку.

— У меня появилась одна идея! — воскликнула та, произнося давно придуманное оправдание своему внезапному возвращению. — Я не могла не проверить ее!

— Ну, хорошо… — протянул полицмейстер. — Рад, что вы вернулись, — практически искренне добавил он. Самому присутствию девушки Бинх был не очень уж и рад, но вот той пользе, которую она могла принести, сильно обрадовался.

— Я пойду, — протараторила Елена. — Нужно кое-что проверить.

И унеслась, тряхнув рыжими волосами и оставив Бинха теряться в догадках о ее намерениях и мотивах. Покачав головой, полицмейстер отправился в участок. Ему предстоял долгий и сложный отчет о гибели столичного дознавателя, а разбор тараканов, которые, несомненно, в огромном количестве кишели в мозгах у девушки, мужчина заниматься не хотел.

* * *

— Елена Евгеньевна! — звал девушку Гоголь, колотя кулаками в дверь ее комнаты.

— Он это серьезно? — закатив глаза, пробубнила себе под нос Соболь, лениво потягиваясь и выползая из теплой кровати. Девушка всегда любила подольше поспать, поэтому ненавидела, когда ее так бесцеремонно будили. — Да, Николай Васильевич, входите! — выкрикнула она, накидывая халат поверх ночного платья.

— Елена Евгеньевна, у нас убийство, — выпалил Гоголь, едва войдя в тускло-освещенную комнату.

— У нас постоянно убийства, — закатывая глаза и вздыхая, протянулв Елена. — Поконкретнее, пожалуйста.

— А конкретнее мы можем узнать у Бинха, — отозвался юноша. — Зарезали местную бабу, вот и все, что я знаю.

— Хорошо, — поморщившись, согласилась Соболь. — Дайте мне минуту.

— Итак, вы уже пронюхали про побоище… — констатировал Бинх, лениво перекладывая бумаги.

— Не пронюхал, а узнал, — поправил его Гоголь. — А теперь мне хотелось бы услышать подробности.

— Извольте, — усмехаясь, ответил полицмейстер. — Сегодня ночью была зарезана местная баба, — Хавронья. Прямо в хате. А на печи был нарисован знак, точно такой же, как ваш душегуб-всадник оставлял. Вот он, — насмешливо глядя на юношу, Бинх махнул рукой в сторону клетки. — Мы вам преступника на саксонском блюдечке поднесли. Милости прошу, допрашивайте, — пожав плечами, закончил он.

— С-свитка… К-к-крас-сная… Н-на крылечке, — заикаясь, бормотал сидящий в клетке толстый мужик.

— Что за свитка? — подходя ближе, переспросил Гоголь.

— Так вам это любая детина поведует, — отозвался Тесак, заставив начальника насмешливо закатить глаза и, качая головой, отойти подальше от этого сборища суеверных дегенератов. — Это-ж чертова метка… Неверная жинка ее пуще смерти боится! Черт рогатый подкинет свитку под дверь, считай, все, верный знак, что сам скоро явится, — юноша сплюнул и перекрестился.

— Свечка зеленым чадить начала… — провыл мужик. — Потом рыло свиное, адовое все заполонило…

Гоголь вопросительно взглянул на Елену. В глазах у той во всю плясали озорные чертики. Девушка едва сдерживалась от того, чтобы не засмеяться над забавным мышлением деревенских людей.

— Александр Христофорович, вы, что же, и в правду считаете, что вот этот попоица и есть — убийца? — возмущенно поинтересовался у Бинха юноша.

— Значит так, вы дознаватель, вы и дознавайтесь, — с издевкой отозвался мужчина, пожимая плечами. — Найдите мне убийцу, а уж я упеку его по всей форме, — он отошел к окну и перекинул через локоть черное пальто, собираясь избавить себя от общества нового дознавателя.

— Для начала мне нужно осмотреть хату убитой Хавронии, — разрушил его намерения Гоголь. — И еще мне нужен рисовальщик, — добавил он.

— Кто? — прищурившись, переспросил полицмейстер.

— Художник, который зарисует все, что я укажу, — разъяснил дознаватель.

— Ну, разумеется, — раздраженно откликнулся Бинх. — И еще скульптор, который все это слепит, — с этими словами он, подкинув трость, быстрым шагом покинул околоток, оставив Гоголя и Елену наедине с их мыслями и догадками.

— Вы же тоже не думаете, что это он? — поинтересовался у девушки Гоголь.

— Нет, конечно, — усмехнувшись, покачала головой та. — И Бинх так не считает, уж будьте уверены.

— А для чего тогда…

— Вас позлить, — Соболь лукаво подмигнула юноше и последовала за полицмейстером.

* * *

— Здравствуйте, люди добрые, — поприветствовал Бинх собравшихся на отпевание Хавронии. — Здесь у нас дознаватель из Петербурга, — со скрытой издевкой проговорил он. — Так что, батюшка, с отпеванием придется повременить. Пока дознаватель не дознается, — усмехнулся полицмейстер.

Елена заметила, что Александр Христофорович и батюшка Варфоломей выразительно переглянулись за спиной у Гоголя и едва сдержалась, чтобы не захихикать. Уж больно скептично выглядел господин полицмейстер.

— Скажите, где было обнаружено тело? — стараясь вести себя как можно естественнее и вспоминая манеру поведения Гуро, деловито поинтересовался Гоголь.

— Вот тут вот, где стоите, — Черевик, — высокий плотный мужчина кивнул ему под ноги. — Мы с Грецко в шинке выпивали. Он к дочке моей сватался. Я вернулся, а вот тут… Хорошо дочка-Параська с подругами гуляла, не видела всего этого супостатства… — протянул он.

Елена обвела внимательным взглядом всех присутствующих. Бинх же, явно чувствуя подвох, поочереди всмотрелся в лица Параськи, Черевика и Грецко.

— Простите, простите… Извините, — бормотал тем временем юноша, прокладывая себе путь сквозь толпу. — А знак, что всадник оставил, где он?

При упоминании дьявольского знака у Елены все похолодело в душе. Она передернула плечами, отгоняя непрошенную тревогу.

— Аккурат где стоите, там он и был. Замазали мы его, — протянул Черевик.

— Как замазали? — растерянно переспросил Гоголь.

— Ну, что замазано, то и отмазать можно, — успокоил его вошедший в хату Вакула, — местный кузнец, которого юноша попросил зарисовать все происходящее. — Уксус в хате есть? С божьей помощью все получится.

Несколько минут спустя на печи уже красовался уродливый черный знак. Знак, который всадник оставлял на месте убийств. Однако что-то в этом знаке было не так… Он не вселял в Елену того ужаса, который она ощущала при виде других. Да и нечистой силой от него не несло так, как несло от остальных. Внезапно Гоголь упал, забившись в страшных конвульсиях. Некоторые из присутствующих, было, бросились к нему на помощь, но Соболь одним властным криком остановила их.

— Не подходить! — выкрикнула она, осторожно опускаясь рядом с юношей на колени. — Что это, Николай Васильевич? — мягко поинтересовалась она у Гоголя, забирая у того из рук только что сделанный им рисунок какого-то дерева.

— Н-да… Рисовальщик из вас еще хуже, чем дознаватель, — скептично протянул Бинх.

— Похоже на дуб… — вставил свое слово Тесак. — Хотя, может, и не дуб…

— Тесак, ты сильно облегчил нам жизнь, — прокомментировала ситуацию девушка.

— Так это же аккурат липа! — воскликнул вдруг Яким — слуга дознавателя. — Та, которая у нас в поместье росла. Вы маленьким любили на травке под ней сиживать.

— Липа?.. — протянул юноша.

— Подделка, — пораженно выдохнула Елена. Теперь ей многое стало понятно.

Бинх, Соболь и молодой дознаватель переглянулись. У каждого из них появился свой собственный подозреваемый, но в одном они точно сошлись: Хавронью убил не всадник.

— Обыскать хату! — приказал, немного подумав, Гоголь. Бинх смерил его возмущенным взглядом. Мужчине на нравилось, что этот писарь смеет командовать в его деревне.

— Ну и почему вы решили перетряхнуть хату Черевика? — поинтересовался он некоторое время спустя, стоя во дворе и наблюдая за процессом обыска.

— Потому что Хавронью убил не всадник, — коротко ответил юноша.

— Не всадник? — усмехаясь, переспросил Бинх. — А знак?

— Знак не доказательство. К тому же, он был нарисован неверно, — символ внутри подковы перевернут, — пояснил молодой дознаватель. — Почему всадник всегда убивал молодых девушек, а тут вдруг решил убить Хавронью? Всадник всегда убивал в лесу, а тут вдруг убийство в хате.

— Переходите к выводам, — раздраженно протянул полицмейстер.

— Вывод прост: это все «липа» — подделка. Кто-то убил Хавронью и обставил это дело так, чтобы мы думали, что это совершил всадник, — закончил свою речь Гоголь и внимательно посмотрел вначале на Елену, а затем на Бинха.

— И этот «кто-то» — это Черевик? — скептично уточнил он.

— Да, это именно он, — последовал краткий ответ.

— Скажите, Александр Христофорович, Черевик мог провернуть такое? — задала Соболь вопрос, не дававший ей покоя.

— Для Черевика все это слишком мудрено, — отозвался Бинх.

— Александр Христофорович! — завопил Тесак. — Вот, под кадкой нашел, — парень протянул полицмейстеру свечу и кинжал, обернутые в красную свитку.

— Задержать! — коротко приказал Бинх, кивая на застывшего в изумлении Черевика.

— Ну не я это! Богом клянусь: не я! — прокричал мужик, когда четверо рослых казаков попытались его заковать.

— А в этом мы разберемся, — отрезал полицмейстер.

* * *

— Ну, что, попался, мил человек? — с издевкой поинтересовался Глава полиции. — На печи знак начертил! Ну, хитер ты, Солопий, — усмехаясь, проговорил он.

— Не убивал я ее! — возмущенно отозвался мужик. — Говорю же: в шинке сидели! Грецко подтвердить может!

— А если Грецко подтвердит, значит он тебя покрывает, — не остался в долгу Бинх. — И значит, вместе вы на каторгу пойдете! И не видать тебе ни свадьбы, ни зятя, ни внуков!

— Да помилуйте…

— Не помилую! — рявкнул вдруг полицмейстер так, что Елена и Гоголь невольно подскочили. — Не помилую! — уже тише повторил он, нависая над мужиком. — А вот Грецко могу. Но это ежели только ты мне во сем признаешься. Тогда один на каторгу пойдешь — совсем тихим, но ужасно убедительным тоном закончил мужчина. — Ну, думай, Солопий, — добавил полицмейстер, кладя руку на плечо подозреваемому.

Елена поразилась его умению общаться с подозреваемыми. Александр Христофорович явно знал, что делает, и говорил уверенно, властно, но тихо, как бы располагая к себе.

Солопий схватился за голову и, шумно выдохнув, прикрыл глаза. Бинх, видя, что мужик колеблется, все тем же тоном продолжил:

— Ну, подумай о дочери. Зачем ее жениха лишать, а, Солопий?

Гоголь как-то странно взглянул на свечу, лежащую на столе, и с сомнением покачал головой.

— Чего уж тут отпираться? Я убил. Притомила змеюка, вот и убил, — убитым голосом пробубнил Солопий. Бинх победно усмехнулся. — Грецко не трогайте. Не знал он ни об чем.

— Ну вот и славно, — прокомментировал полицмейстер, кивая головой. — Так и запишем.

— Что такое, Николай Васильевич? — тихо поинтересовалась у Гоголя Соболь, заметив его странную тягу к свече.

Юноша прикрыл глаза. Затем резко распахнул их и замотал головой, будто бы отгоняя дурноту.

— Нам нужно с вами поговорить, — шепнул он Елене. — А свечка вот эта зачем? — уже громче поинтересовался дознаватель у Черевика.

— Дочка-Параська в Полтаве на базаре купила у цыган, — мрачно отозвался мужик. — Сказала, хату украсить.

— Николай Васильевич, ну вы только мешаете! — проговорил Бинх. — Идите уже, — он кивком головы указал на дверь.

— Хорошо, — не стал спорить юноша. — Елена Евгеньевна, можно вас?

— Конечно, — с готовностью отозвалась девушка.

— Дозвольте мне, прежде чем на каторгу меня отправите, дочке свадебку сыграть, прям сегодня, — убитым голосом попросил Солопий. — Все-таки, один раз дочь замуж выдаю. Да и праздник сегодня… Осеннее равноденствие… А я б посидел на свадебке под вашим присмотром, а? — тихо закончил он, умоляюще глядя в глаза Бинху.

Елена с Гоголем переглянулись. Обоим почему-то было жаль этого здоровенного мужика. Александр Христофорович, похоже, также сочувствовал ему.

— Ладно, — немного поколебавшись, дал добро он. — Только без фокусов.

Выйдя из околотка и предоставив оставшиеся разборки с Черевиком Бинху, молодой дознаватель задумчиво повертел в руках свечу.

— Что-то она вам совсем покоя не дает! — усмехаясь, подметила Елена.

— Не думаю я, что это Черевика рук дело… — мрачно проговорил Гоголь.

— А вот это уже здравая мысль, — девушка покивала головой.

— Вы тоже?.. — юноша удивленно воззрился на нее.

— Конечно, — уверенно отозвалась та. — Вне всяких сомнений.

— А что же Бинх?

— А Бинх… — протянула Елена. — Бинху надо дело закрыть, вот и все! — с жаром проговорила она. — Не поверит он ни во что сверхъестественное, ему только улики подавай. А улики указывают на Черевика.

— А вы? Вы то верите во все паранормальное? — уточнил Гоголь.

— Естественно! — воскликнула девушка, глядя на собеседника, как на беспросветного дурака, которому ей пришлось объяснять прописные истины.

— Вы поможете мне? — с надеждой спросил он.

— Помогу, — отозвалась Соболь и задумчиво потерла переносицу. — Но у нас с вами один день, так что нужно поспешить!

И, с этими словами, девушка направилась в одном, только ей известном направлении. Гоголь же поспешил следом.

Отправив Гоголя проводить вскрытие и тем самым избавив себя от столь неприятного занятия, Елена принялась изучать таинственную свечку, с которой юноша все никак не желал расставаться. Испокон веков ведьмы прекрасно разбирались в травах и слыли лучшими ворожеями. Однако же Елена, хотя и являлась потомственной ведьмой, таковыми знаниями не обладала. Впустую потратив несколько часов, девушка, наконец, сдалась, решив после посетить Бомгарта. Уж врач то должен был разбираться во всяких галлюциногенных штучках!

К огромному неудовольствию сыщицы, в тот вечер доктор был абсолютно не в кондиции. Попросту говоря, он был вусмерть пьян. Елена просто сгорала от желания узнать, как в таком состоянии Бомгарт смог провести вскрытие. Но Гоголя нигде не было, и от нечего делать девушка направилась в участок. Бинх, имевший обыкновение засиживаться там допоздна, был не слишком рад ее визиту.

— Чем могу быть полезен? — поинтересовался он, лишь на мгновение отрываясь от отчета по делу Хавронии.

— Да хотела спросить… — непринужденно протянула Соболь. — Как по-вашему: убийца действительно Черевик?

— На это указывают улики, — тут же вскинулся Бинх, чувствуя подвох.

— Улики можно и подбросить, — девушка пожала плечами. — А вот что он за человек? Мог он такое провернуть? — ярко-зеленые глаза сыщицы в упор уставились на полицмейстера.

— Я уже говорил, что, по-моему мнению, для Черевика все это слишком сложно, — нехотя отозвался он.

— А для Параськи? — вопрос так и застыл в воздухе.

Бинх задумчиво взглянул на позднюю гостью.

— Она девчонка! — воскликнул он, качая головой.

— Я тоже, — не осталась в долгу Соболь. — Однако убивать доводилось. Служба, — поспешно добавила она, заметив во взгляде мужчины недоверие, смешанное с возмущением.

— Мне жаль, что вам приходилось испытывать это, однако же я останусь при своем мнении, — сухо проговорил Бинх, но девушка поняла, что ей удалось преумножить его сомнения по этому поводу.

— Как скажете, — улыбнувшись, сказала она. — Доброй ночи!

* * *

Следующим вечером вся Диканька собралась для того, чтобы поздравить молодых. Малороссия всегда славилась своими шумными праздниками, и этот не стал исключением. Повсюду слышались смех и песни, а молодые парубки и дивчины кружились в задорном танце. Невеста, сидящая подле жениха, просто таки светилась счастьем и любовью, да и сам Грецко не отставал от нее. Один лишь Черевик сидел в уголке, нахмурившись. За его спиной застыл Тесак, следящий за осужденным каторжником. Бинх же в свою очередь следил за тем, чтобы Тесак не перебрал с горилкой.

Елена поспешно разыскала Бомгарта. У нее оставалось лишь несколько часов для того, чтобы расследовать это дело. Кратко пересказав мужчине историю преступления, она принялась ждать, нетерпеливо ерзая на скамье. Внезапно доктор поднес свечу к самому лицу девушки. Промелькнула зеленая вспышка, а затем все вокруг погрузилось во тьму…

Открыв глаза, Соболь внимательно огляделась. Елена с удивлением поняла, что находиться она точно не в Диканьке. Девушка неслась по закоулкам Петербурга. Куда и зачем она бежит, Елена решительно не знала, однако вся эта ситуация напоминала ей один давно забытый случай…

Забежав за очередной угол, Соболь наткнулась на запыхавшегося Гуро, с осуждением смотрящего на свою подопечную.

— Лена, опять? — закатывая глаза поинтересовался он.

— Не подходи ко мне! — детским голоском воскликнула девушка.

— Как страшно! — ухмыляясь, отозвался мужчина. — Идем, Елена! — прикрикнул он. — А то еще наткнемся на каких-нибудь дегенератов… Проблем не оберешься!

В тот же момент, словно повинуясь его словам, из подворотни выскочили грязные оборванные мужики с короткими ножами наперевес. В тот же момент Елена опасливо попятилась к Яков Петровичу, уже успевшему выхватить саблю.

— Ну-ну, дорогие, вы бы поосторожней! — расслабленно заметил он, однако Соболь смогла различить в его голосе напряжение.

Ничего не ответив, мужики бросились в атаку. Они явно проигрывали Гуро в мастерстве, однако их было гораздо больше, поэтому вскоре преступникам удалось взять мужчину и перепуганную до смерти Соболь в кольцо.

— Девчонку можете забирать, — хрипло приказал главарь банды — высокий черноволосый мужчина со шрамом, искривившим одну часть его лица в вечной ухмылке. — А этого убить!

Эти слова стали последней каплей. Паника накатила на девочку, из ее глаз брызнули слезы, а в груди вдруг начал разрастаться ледяной шар. В следующее мгновение в переулке раздался взрыв ужасной силы, не принесший, однако, вреда ни Соболь, ни Гуро. А вот нападавшим повезло меньше: все, как один, валялись на земле с разбитыми головами. Признаков жизни не подавал никто. Внезапно взгляд Елены наткнулся на маленькое бездыханное тельце белокурого мальчика, в широко распахнутых голубых глазах которого отразился неподдельный ужас. Под его тельцем уже образовалась лужица алой теплой крови…

Очнувшись, девушка резко села, схватившись за кружащуюся голову.

— Ой, Елена Евгеньевна! — причитал Бомгарт. — Ну что ж вас так раскособочило то, а? Вы уж простите меня, что сунул вам эту гадость! Ну, думал, химера какая мелькнет… А вы замертво свалились! Кто же знал то, что она там столько пакости намешали, в этой свечечке?! — удрученно проговорил он.

— Я… — хрипло прошептала девушка. — Я поняла! — вскакивая, и не обращая ни малейшего внимания на дрожь, воскликнула она. — Леопольд Леопольдыч, спасибо вам!

И Соболь вихрем унеслась обратно на свадьбу, оставив доктора в полной растерянности и с бутылкой горилки.

Ворвавшись в хату, Елена кивнула Гоголю на Параську и поспешно подошла к Бинху, кратко пересказывая ему открытую информацию. С каждым словом девушки мужчина все больше хмурился. Внезапно за спиной девушки раздался звуки какой-то возни. Обернувшись, она увидела, что Черевик повалил Гоголя на стол, держа того за горло. Параська и Грецко же бесследно пропали. В следующую секунду дрались уже все со всеми. Бинх с интересом наблюдал за всем этим действом. Усмехнувшись, он допил стакан медовухи и, в мгновение ока оказавшись радом с Черевиком, разбил его о голову мужика.

— А ну-ка прекратить! — рявкнул он, подавая Гоголю руку. — Николай Висильевич, как, живы?

— Где Параська? — выдохнул Гоголь.

— Всем искать Параську и Грецко! — приказал Бинх, выходя из хаты.

Те немногие, кто не слишком увлекались горилкой, немедленно собрались в небольшой отряд и отправились вслед за полицмейстером. Елена, выскочившая в числе первых, уже бежала в лес. Ей не было дела до пропавшей девушки, ведь дело она уже раскрыла, и никакого интереса оно у нее не вызывало. Нет, Соболь просто хотела скрыться от вездесущих взглядов деревенских жителей. Забежав в лес, девушка устало прикрыла глаза. Разговор с доктором многое прояснил для нее. Например, то, что отрава в свече вызывает не простые галлюцинации. Она заставляет людей увидеть их самые главные страхи воплоти. Именно тот случай, именно тот мальчик были ее самыми потаенными и ужасными страхами. И именно после того убийства девушка перестала использовать свои способности и беспрекословно позволила Гуро распоряжаться собой. В послушную собачку ее превратил не страх перед обществом графов и не авторитет Гуро, а чувство вины, которую она испытала в тот день.

— Параська! — раздалось где-то в лесу.

Тяжело вздохнув, девушка медленно побрела на звук. Все равно она должна была присутствовать при поиске и поимке беглой преступницы. Однако что-то еще, какой-то странный сладкий зов, отключающий мысли, манил ее, заставляя забыть обо всем другом...

Вокруг то и дело раздавались крики и оклики Параськи. Елена же, ни на что не обращая внимания, шла куда-то вперед. Она перестала что-либо осознавать и просто бездумно переставляла ноги, повинуясь какому-то странному и очень сильному чувству. Что-то будто вело ее вперед, прочь отсюда. Невидящим взглядом девушка скользила по людям, попадающимся ей на пути. Кто-то пытался звать ее, кто-то молча пропускал вперед, но ей было все равно.

— Ты!!! ТЕМНЫЙ! Не подходи ко мне!!!

Мгновенно выйдя из оцепенения, Соболь рванула на звук, попутно оглядываясь вокруг. Она абсолютно не помнила того, как попала в эту часть леса. Буквально через пару шагов ей открылась жуткая картина: четверо мужчин неуклюже пытались подняться с земли, потирая ушибленные конечности, а ведьма, застывшая над ними, прямо на глазах таяла в воздухе, превращаясь в черный рваный сгусток темной энергии.

— Что произошло?! — воскликнула Елена, нутром чувствуя что-то сверхъестественное. Она точно знала, что только что тут побывал ей подобный.

— В… Ведьма! — выдохнул Гоголь. — Хаврония…

— Черная вся! Словно смоль! — вторил ему Яким.

По телу молодой сыщицы пробежала дрожь. Она нервно поинтересовалась:

— Кого она назвала Темным?!

— Темным… — тупо повторил Гоголь.

— Кого из вас четверых?! — повысив голос, гневно переспросила девушка.

— М… Меня, — отозвался Николай.

— Вас, — недобро сощурившись, прошипела Соболь. — Вас!

И, не сказав больше ни слова, едва ли не бегом направилась обратно в лес.

Чего больше всего боится человек? У каждого свои страхи, но больше всего мы, несомненно, страшимся неизвестности и силы, которую не можем понять. Скованные этим страхом, на берегу небольшой лесной речонки застыли Бинх, Елена, Гоголь, Тесак, Бомгарт и еще множество людей, разыскивавших Параську, чье хрупкое, изломанное, бледное тело лежало сейчас на дне лодки, причалившей несколько минут назад. Черевик и Грецко сидели на земле, парализованные внезапно свалившимся на них горем. Воцарившаяся в этом месте звенящая тишина, в которой даже шум крови в ушах казался непростительно громким, вдвойне усиливала страх, давно уже поселившийся в душах этих людей. Внезапно Бинх, не выдержав, развернулся и решительным шагом пошел прочь, подальше от этой давящей картины. Нет, он не испугался. Этот мужчина был свидетелем и куда более страшных зрелищ. Уйти его заставило другое: чувство вины. Он понимал, что это глупо, но мысль о том, что именно он виноват в смерти юной девушки, только что вышедшей замуж, не оставляла полицмейстера. Не смог… Не справился… Не уберег. И, как результат его ошибки — мертвое тело, с застывшими, холодными глазами, в которых отразился ужас последних пережитых ей минут. Обернувшись, полицмейстер увидел вдалеке невысокую фигурку, с копной кудрявых рыжих волос. Елена, понурив голову, брела в Диканьку. Вздохнув, Бинх отвернулся и продолжил свой путь. Ему не хотелось разговаривать сейчас с этой странной девушкой, да и она, судя по задумчивому виду, не была настроена на диалог.

В отличии от Бинха, мысли Елены сейчас занимала отнюдь не Параська. Бояться девушке было не в первой, но сейчас страх был другим. Это было не просто легкое чувство тревоги. Нет, это был настоящий, животный страх, от которого она не могла скрыться, сколько бы ни пыталась. О появлении Темного знали все, но вот вероятность встречи с ним была ничтожно мала. По поверьям ведьм, Темный был чем-то вроде проводника. Человека, который мог жить и на той, и на этой стороне. Темный являлся чем-то вроде протеже самой Смерти и, конечно же, он был гораздо сильнее всей нечисти и с легкостью мог убить любую ведьму. Или сотворить что похуже…

* * *

Несколько часов спустя Гоголь, за закрытыми дверьми своей комнаты собрав Вакулу, Акима и Бомгарта, принялся изучать содержимое таинственного сундучка, оставленного ему Гуро. Внутри, к ужасному разочарованию всех присутствующих, не нашлось ничего мало-мальски помогающего расследованию. Разве что лист, с таинственной надписью 12+1. Никто не знал, что обозначает данная запись, а потому и ее сочли бесполезной. Следующей же находке удалось повергнуть молодого писаря в настоящий шок. Юноша нашел папку с собственным именем и припиской: «Николай Васильевич. Тайна рождения. Темный?» Поспешно спрятав папку от остальных, он расстроенно привалился спиной к прохладной стене.

— Николай Васильевич, а почему, собственно, вы не позвали с нами госпожу Соболь? — поинтересовался Бомгарт, вставая рядом.

— Я ей не доверяю, — буркнул Гоголь, думая совершенно о другом.

— Но… Как же так? — удивился доктор. — По-моему, она…

— О-очень странная, — отрезал писарь. — Посудите с-сами: кажется, меня, знавшего Г-гуро лишь несколько дней, его смерть потрясла больше, чем ее саму!

— Может быть, она просто не хочет…

— В-вы видели ее глаза? — снова перебил мужчину Гоголь.

— Ну, да… — растерянно отозвался Бомгарт.

— Сегодняшней ночью? — уточнил писатель.

— Я не понимаю, о чем вы…

— Они были ч-черными! — воскликнул Гоголь. — А-абсолютно черными! В т-тот момент, когда пропала в-ведьма!

— Ну, право слово… Там было темно! Вам могло показаться! — попытался возразить доктор, но Николай лишь покачал головой.

— Я… Я з-знаю, что видел. Ее г-глаза были черными! И ушла она, как и та ведьма, с-сразу же после того, как узнала, что я — Темный, что бы это ни значило… Это не п-простое совпадение!

Бомгарт лишь закатил глаза. Он, как истинный служитель науки, не верил ни в каких ведьм и решил, что это лишь переутомление, и что все со временем пройдет. Однако же Гоголь твердо решил докопаться до истины и узнать, какую же правду скрывает молодая помощница Яков Петровича…

— Александр Христофорович, нам с вами нужно кое-что обсудить, — решительно заявила Елена,

едва только за ней закрылась дверь участка.

— И что же это? — поинтересовался полицмейстер, возвращаясь к написанию отчета о смерти Параськи, над которым он бился уже не первый час. Мужчина просто физически не мог написать про ведьму, всадника, летающих людей и живые корни, о которых наперебой талдычили «очевидцы», заставляя его подозревать, что на свадьбе трезвым оставался лишь он один.

— Мы с Яков Петровичем, незадолго до его смерти, пришли к выводу, что Всадник убивает в системе! — на одном дыхании выпалила Соболь.

— Да? — не отрываясь от бумаг, скептично протянул Бинх. — И что же это за система?

— Он убивает по праздникам!

Ненадолго в комнате повисла тишина. Несколько минут полицмейстер внимательно обдумывал данную теорию, не обращая никакого внимания на нетерпеливый взгляд девушки. Наконец, придя к выводу, что эта зацепка имеет место быть, он кивнул.

— Если ваша теория верна, то у нас есть точное время совершения следующего убийства… Гоголь, наверное, на седьмом небе от счастья, — мужчина хмыкнул.

— Я ему не рассказала, — Елена покачала головой.

— Почему? — искренне удивился полицмейстер. Он был уверен, что в первую очередь Соболь обо всем доложила этому припадочному писарю.

— Я… — протянула девушка, не зная, стоит ли посвящать Бинха в свои подозрения. — Я ему не совсем доверяю, — наконец, продолжила она.

— Ясно, — задумчиво отозвался мужчина. Он решил не продолжать расспросы, хотя и чуял нутром, что девчонка лжет или, по крайней мере, чего-то не договаривает. — Так что…

— Александр Христофорыч! — заорал перепуганный Тесак, врываясь в комнату. — А… Александр… Христофорыч… Басаврюк! — пытаясь отдышаться, доложил он, сгибаясь пополам.

— Опять?! — раздраженно переспросил Бинх, закатывая глаза. — Тесак, ну что ты… Как дитя то малое?!

— Александр Христофорыч, он такие бесчинства затеет! — вторил Тесаку батюшка. — Может его, как-то по-вашему… Изо… лировать?

— И за что же я должен его изолировать? — с плохо скрываемой усмешкой поинтересовался полицмейстер.

Елена с любопытством прислушивалась к разговору. Отчего-то ей очень захотелось узнать об этом Басаврюке побольше.

— Ну… Видно же, что он бес! — воскликнул Тесак под одобрительные кивки батюшки. — У него харя вся черная, сморщенная, как выпорожненный кошелек!

Соболь поспешно отвернулась и сделала вид, что сильно закашлялась, пытаясь скрыть смех. Она всегда знала, что деревенский народ до ужаса суеверен, но чтоб настолько… В голосе у нее так и вертелись колкие слова: «Был бы он бесом, вы бы об этом и не догадались…»

— Я за что человека задержать должен? — Бинха явно начала раздражать сложившаяся ситуация. — За то, что тебе его харя не нравится? Ты на свою посмотри!

На этот раз Елене удалось сдержать смешок, однако ее с головой выдавали смеющиеся глаза с пляшущими в них чертиками.

— Ну нельзя допустить, чтобы эта собачья морда христианских душ касалась! — попытался воззвать к разуму полицмейстера батюшка, но встретился лишь со снисходительно-насмешливым взглядом серых глаз.

— Значит так… Ни за собачью морду, ни за черную харю мы людей не арестовываем и в темницу не бросаем! На все есть закон! Это Россия! — весомо закончил мужчина, возвращаясь к написанию отчета и давая понять непрошенным гостям, что настало время уходить.

Переглянувшись и тяжело вздохнув, Тесак с батюшкой покинули участок, что-то бормоча себе под нос о бесах и каре небесной. Едва только за ними закрылась дверь, Бинх отодвинулся от стола и закатил глаза.

— Дремучий народ, — пожал плечами он, встретившись со смеющимся взглядом Соболь.

— Вижу, скучать вам, Александр Христофорович, не приходится! — хихикнув, подметила она.

— Вы полностью правы, Елена Евгеньевна! Фантазия у нашего народа работает круглосуточно! — слегка улыбнувшись, согласился мужчина.

Внезапно поднявшийся шум за окном заставил Соболь и Бинха поспешно выйти на улицу. Явно что-то происходило: люди возбужденно перешептывались, обсуждая нечто необычное.

— Александр Христофорыч, вот, нашелся пастух Федор, — доложил один из казаков и отошел чуть в сторону, открывая вид на дрожащего юношу, с головы до пят покрытого подсохшей кровью. Он явно был не в себе, безумным взглядом уставившись перед собой и повторяя лишь одно слово «зверь», Федор привлекал немало внимания.

От неожиданности Елена вздрогнула и слегка попятилась назад, заходя за полицмейстера. Хотя мысли мужчины и были заняты внезапным появлением Федора, он все же не удержался от того, чтобы не хмыкнуть. Что бы там ни происходило, Бинх был абсолютно уверен, что работа сыщиком уж точно не лучшее занятие для этой девушки.

— Ведите его в участок, — сухо скомандовал он.

Увести дрожащего и корчащегося Федора для казаков не составило никакого труда. Облегченно выдохнув, Елена встала рядом с Бинхом, задумчиво постукивающим своей незаменимой тростью по земле.

— Как думаете, что произошло? — осторожно поинтересовалась она.

— Понятия не имею, — отозвался полицмейстер. — Идемте, нам с вами нужно допросить его… А вот и Гоголь, — внезапно произнес он, увидев приближающегося юношу.

— Александр Христофорович, я побегу в участок, — поспешно протараторила девушка, уже направляясь туда.

— Конечно, — кивнул Бинх, подозрительно глядя на удаляющуюся хрупкую фигурку с копной рыжих волос. Сейчас он еще больше уверился в том, что Соболь что-то скрывает.

* * *

Гоголь вкратце пересказал полицмейстеру и Соболь детали дела, из которых следовало, что Даринка — пропавшая крестьянка, понесла вечерять пастуху Федору на пастбище поздней ночью и пропала.

— Где девочка?! — раздраженно спросил Бинх, склонившись над сжавшимся в комок Федором. — Девочка жива?! Что за кровь на тебе? Ты не ранен, откуда кровь?! — повысил он голос.

— З… Зверь! Зверь! — утирая слезы, бормотал пастух.

— Возможно, на них в лесу напало какое-то страшное животное… — предположил Гоголь.

— Да? А я думаю, что он, собачий сын, себя самого имеет в виду! — заявил полицмейстер, указывая на Федора. — Отвечай, какой зверь! — рявкнул он вдруг, схватившись за плеть и сунув ее прямо в лицо перепуганному Федору. — Говори! — властно приказал мужчина.

Вздрогнув от неожиданности, Елена поспешно положила руку на локоть полицмейстеру, пытаясь успокоить его. Почувствовав этот жест, он положил плеть на место, смерив девушку недовольным взглядом.

— Александр Христофорыч! — возмутился Гоголь. — Вы не видите, что он ничего не скажет?! Вы не видите, в каком он состоянии?!

— А у вас есть другие идеи? — ядовито поинтересовался полицмейстер. — Что-ж, я вас внимательно слушаю!

— Нужно снарядить людей на поиски девочки в лесу и его окрестностях! — немного подумав, предложил молодой дознаватель.

— Интересно как получается! — усмехнулся Бинх. — То есть каждый раз, когда у меня будет пропадать крестьянка, я буду посылать весь отряд казаков в лес, так, что-ли? — раздраженно уточнил он.

— Александр Христофорович, — тихо проговорила Елена. — Можно собрать деревенских людей. Они должны помочь.

— Мысль здравая, — немного подумав, согласился полицмейстер. — Добро, соберем.

На объявление Бинха о начале поисков Даринки откликнулось довольно много народу. Собрав из них отряд и приказав им выдвигаться в лес, полицмейстер позволил себе на несколько минут устало прикрыть глаза. Это, конечно же, не укрылось от внимательного взгляда Елены, следящей буквально за каждым шагом мужчины, однако девушке хватило такта сделать вид, будто бы она ничего не заметила.

— Елена Евгеньевна, право, не понимаю, зачем вы решили идти с нами, — проговорил Бинх, подойдя к ней. — Шли бы лучше, да отдохнули…

— Мне пока отдыхать рано, — улыбнулась девушка.

Между ними ненадолго воцарилась тишина, нарушаемая лишь криками ищущих Даринку людей. Елена чувствовала, что Бинх то и дело косится в ее сторону, явно изучая ее. Впрочем, сама Елена отвечала ему тем же.

— Как думаете, найдем? — спросила она после нескольких минут молчания.

— Понятия не имею, — напряженно вглядываясь в окружающий лес, отозвался полицмейстер. — Надеюсь, — прибавил он, немного подумав.

Пройдя еще несколько метров, Соболь и Бинх оказались свидетелями одной весьма странной картины. Гоголь, отойдя от группы, оживлено разговаривал с кем-то или чем-то невидимым. Полицмейстер озадаченно уставился на эту сцену. Елена же с удивлением узнала мавку, что явилась ей в видении на разрушенной мельнице.

— Это не то, что я имел в виду! — извиняющимся тоном прокричал юноша. — Оксана!

— Думаете, нам стоит его прервать? — усмехаясь, поинтересовался Бинх.

— Думаю, стоит… — задумчиво протянула Елена.

— Николай Васильевич, с вами все в порядке? — едва сдерживая раздражение, крикнул полицмейстер, краем глаза заметив, что как только Гоголь посмотрел в их сторону, Соболь тут же отвернулась от него.

— Да. Да, все хорошо, — поспешно отозвался юноша.

Покачав головой, Бинх направился дальше. Елена поспешила следом.

— Из-за чего вы решили, будто бы Гоголю нельзя доверять? — поинтересовался мужчина.

— Я никогда не доверяла ему, — пожала плечами Соболь. — Это все Яков Петрович, это он решил, что Гоголь может быть полезен.

— И все же сейчас вы совершенно по-другому общаетесь с господином дознавателем, — проницательные глаза Бинха неотрывно следили за девушкой.

— Я… — замялась та, пытаясь подыскать достойное объяснение, начисто лишенное мистического подтекста.

— Скорее! Сюда! — внезапно прервал ее Тесак.

Не размышляя ни секунды, Бинх, мгновенно изменившись в лице, бросился на крик. Картина, что им открылась, была поистине, ужасающей: на пожухлой траве расплылось кроваво-красное пятно, повсюду были разбросаны внутренности, а в воздухе витал просто-таки отвратительный запах. Судорожно вздохнув, Елена неосознанно схватилась за край рукава полицмейстера. Девушка с трудом подавляла дурноту, вызванную данным зрелищем. И в этот раз даже полицмейстер не нашел поводов для того, чтобы упрекнуть ее в непрофессионализме. Ему и самому стало не по себе из-за всего этого.

— Не смотрите, Елена Евгеньевна, — тихо проговорил он, в упор уставившись на останки. — Не нужно вам это.

С удовольствием послушавшись полицмейстера, Соболь отвернулась. Она отчетливо слышала ропот толпы, полный ужаса, и рыдания сестры пропавшей девочки.

— Ну, что, вот все и прояснилось, — деловым тоном начал Бинх. — Даринка зверски убита, и убил ее Федор. Что и требовалось доказать, — прибавил он, в упор посмотрев на бледного Гоголя.

— Я бы не торопился с выводами, господин Бинх, — заявил вдруг Бомгарт, склонившийся над «Даринкой».

— Доктор, вы, что, допились до слепоты? — раздраженно поинтересовался полицмейстер. — Вот кровь, вот останки, вам что еще нужно?

— Нет, это не человеческая кровь, — доктор покачал головой. — Это не Даринка! Это оvis aries!

— Овца, — прошептала себе под нос Елена, вспомнив увлечение Гуро латынью.

— Верно, — кивнул Бомгарт.

— И как это прикажете понимать? — хмыкнул Бинх, погружаясь в свои мысли.

— Ну, кто-то прямо здесь разделал домашнюю овечку! — улыбаясь, отозвался Бомгарт.

Остальную часть их разговора Елена не слышала. Внезапно она начала задыхаться. Ее грудь будто бы сдавили стальным обручем, а воздух вокруг раскалили до предела. Перед глазами у девушки все поплыло, так что ей пришлось прилагать огромные усилия для того, чтобы просто остаться на ногах. А еще Соболь почувствовала, как что-то зовет ее, тянет вперед, лишая воли и рассудка. Девушке вдруг показалось, что отзовись она на этот зов, и вся пытка мигом закончится. Эта возможность была столь соблазнительной, что Елена уже хотела было согласиться, однако вопрос Бинха отрезвил ее:

— Елена Евгеньевна, с вами все хорошо? — спросил он, и девушке показалось, что она смогла различить нотки беспокойства в его голосе.

— Да… Я в норме, — отозвалась та. — Просто не люблю кровь.

— Да кто ж ее любит, — хмыкнул мужчина. — С вас на сегодня хватит, я думаю, — негромко проговорил он. — Возвращаемся! — уже громче приказал полицмейстер. — А то у Гоголя уже один припадок случился…

Елена мгновенно отыскала писаря в толпе. Она была уверена, что их одновременный приступ — не совпадение.

— Вам лучше? — четверть часа спустя поинтересовался Бинх.

— Намного. Спасибо, — улыбнувшись, отозвалась Елена. — Александр Христофорович… — немного подумав, проговорила она, взвешивая каждое слово. — Мне кажется, нам нужно менять тактику.

— Что вы имеете в виду?

— Мне кажется, что сейчас каждый из нас ведет расследование самостоятельно, не посвящая в детали дела остальных, ведь так? — медленно объяснила Соболь.

— Мне тоже так кажется. С самого начала, — хмыкнул полицмейстер.

— До того, как… Как Яков Петрович скончался… Я работала в команде с ним. После его смерти я думала, что смогу работать с Гоголем, но… — замялась девушка. — Но я не привыкла доверять первым встречным.

— Со мной вы знакомы даже меньше, чем с ним, — усмехнувшись, напомнил Бинх, однако же про себя отметил, что ему нравится ход мыслей девушки.

— В вас я не сомневаюсь, — слукавила Соболь. — Поэтому… Мне кажется, нам стоило бы обсудить детали дела.

На самом деле, Елена всегда подозревала Бинха. Изначально она думала, что он и есть всадник, однако же, немного узнав его, пришла к выводу, что он точно не является нечистью. Вот только это не означало, что мужчина не мог помогать всаднику. И, к тому же, объединение с Бинхом казалось девушке немного более разумной мыслью, чем объединение с Гоголем. Полицмейстер мог дать ей хоть какую-нибудь защиту.

— Знаете… Я согласен с вами, — кивнул он. — Сегодня уже поздно, да и вам досталось, поэтому поговорим о делах завтра. А сейчас отдохните.

— Конечно, — улыбнулась в ответ Елена.

Проводив девушку взглядом, Бинх, не оглядываясь, отправился домой. Он не желал признавать, но ему действительно хотелось объединиться с ней. Елена таила в себе немало загадок. Настоящих загадок, по которым так изголодался ссыльной полицмейстер. Она была умна, хотя и умела казаться наивной. Однако она не была ни храброй, ни сильной. Наоборот, девушка всем своим видом, от небольшого роста до реакции на некоторые происшествия, выражала уязвимость и легкость. Отчего-то даже ему, солдату, хотелось защитить ее, оградить от такого неприятного занятия, как расследование череды жесточайших убийств таких же юных девушек. Мужчина не мог точно сказать, когда это началось, однако отрицать сей факт было бы просто глупо.

Негромкий стук в дверь заставил Елену оторваться от изучения деталей дела, которые она и так уже знала наизусть.

— Войдите! — немного осипшим от долгого молчания голосом, крикнула она.

В комнату вошел Гоголь. Взъерошенный, усталый, с растрепанными во все стороны иссиня-черными волосами и горящим взглядом. Не обращая никакого внимания на то, как напряглась девушка, он прошел в комнату и сел в кресло напротив нее.

— Что-то случилось, Николай Васильевич? — учтиво поинтересовалась Соболь, преодолевая внутреннее чувство страха, которое теперь всегда вызывал у нее этот писарь.

— Даринка нашлась… — глухо отозвался он.

— Нашлась, в смысле… — помрачнев еще больше, уточнила сыщица.

— Жива, — успокоил ее юноша. — Бомгарт спас ее. А Петро…

— Это тот казак, влюбленный в ее сестру?

— Да. Петро пришлось застрелить… — Гоголь удрученно покачал головой.

— А… Что же все-таки произошло? — полюбопытствовала Елена, почувствовав, что юноше нужно об этом поговорить.

— Басаврюк… — негромко начал он. — Это, действительно, бес… Он посулил Петро золото, богатство… И за это он должен был убить Даринку. Петро согласился…

— Вот черт… — пробормотала себе под нос девушка. — Я ошиблась…

— Что вы говорите? — переспросил Гоголь.

— Нет-нет, ничего… — протараторила Елена. — Николай Васильевич, не казните себя, — мягко проговорила она. — Петро сам сделал свой выбор.

— Да, вы правы. Сам, — не стал спорить писарь. — Но мне не дает покоя одна вещь… В моих видениях не было Даринки. Там была какая-то неизвестная мне девушка.

— Знаете, Николай Васильевич… Видения — очень странная штука, — пожала плечами Соболь. — Они не всегда точны, и не всегда правдивы.

— Ну да… — протянул юноша. — Быть может, вы и правы.

Однако и в этот раз девушка ошиблась. Несколько часов спустя к ней прибежал посыльный от Бинха с вестью об убийстве очередной девушки. За окном еще стояла темная ночь, и сей факт убедил сыщицу в том, что ее теория по поводу праздников верна.

Вокруг трупа убитой стояли Бинх, Елена и Гоголь. Тесак, горестно причитая, накрыл тело простыней с оставленным на ней дьявольским знаком.

— Жалко… — вздохнул он. — Хорошая девка была. Вожаной звали…

— Кровоцвет в ночи расцвел и двоих с собой увел… — пробормотал Гоголь.

— Что? — раздраженно переспросил Бинх, однако юноша лишь покачал головой.

— Александр Христофорович… — тихо проговорила Елена. — Сегодня ночью был праздник…

— Что означает, что ваша теория верна, — закончил мужчина.

— Что за теория? — поинтересовался Гоголь.

— Всадник убивает по праздникам, — нехотя отозвалась девушка.

— И когда же следующий?

— Через несколько дней, — немного помолчав, посчитал Тесак. — День Макоши-Пятницы.

— Мы больше не пойдем у него на поводу, — задумчиво произнес Николай.

— Что вы предлагаете? — спросил Бинх, в упор уставившись на юношу.

— Не будет жертв. Некого будет убивать, — объяснил он.

— Комендантский час? — протянул полицмейстер, догадываясь, что имеет в виду писарь. — Идея хорошая. Еще бы помогла…

— Надо попробовать, — уверенно заявил Гоголь.

Звон колокола быстро собрал народ на главной площади. Деревенские люди завсегда славились своим любопытством. На возвышении стояли Бинх, Гоголь и Тесак. Елена отказалась от публичных выступлений, оставив политику и разговоры мужчинам.

— Сегодня на территории села Диканька и его окрестностях для всех лиц женского пола, не достигших тридцати годов, объявляется особое положение! — громко зачитал приказ полицмейстер.

— А шо це такое? — поинтересовался один из пришедших казаков.

— Как стемнеет, девок со двора не пускать! А еще лучше, чтобы вообще из хаты носа не казали. И так до самого утра, пока петух горло драть не начнет, — доходчиво объяснил Глава полиции.

— Это что же уже… И куму вечером не навестишь?! — возмутились какие-то бабы.

— Послушайте! — попытался урезонить толпу Гоголь. — Это все для вашего же блага!

Бинх усмехнулся и покачал головой. Его забавляло, как витиевато юноша пытался общаться с дремучим деревенским народом. Ответ на такие расшаркивания не заставил себя долго ждать:

— Да хватит языком мести! Хуже пьяного москаля! Не полиция, а не знамо шо!

— Так! Угомонились все! — рявкнул Бинх так, что даже Елена, готовая к такому повороту событий, невольно вздрогнула. — Девок со двора не пускать, уяснили? Все, расходитесь по домам.

* * *

В полицейском участке, как и всегда, царила полная тишина, нарушаемая лишь шелестом пера под рукой Александра Христофоровича Бинха. Несмотря на позднее время, мужчина не собирался возвращаться домой. Чувство вины перед погибшими девушками и их семьями не давало ему покоя, и единственное успокоение он находил в работе. И хотя расследование и не продвинулось ни на дюйм, делая хоть что-то для поимки убийцы, полицмейстер чувствовал себя спокойнее.

— Не спите так поздно? — удивилась Елена, увидевшая свет в окне.

— Да что-то не хочется, — пожал плечами мужчина. — А вы? Комендантский час нарушаете, значит? — прищурился он.

— Я его придумала, — улыбнулась Соболь. — Мне можно.

— Ну да, как же… — покачал головой полицмейстер. — А ну, как случится что-нибудь? Не боитесь?

— Боюсь, — честно призналась она. — Только вот страх мне не поможет. А вот пойманный убийца — еще как.

— И все же, Елена Евгеньевна… — тихо, но твердо проговорил Бинх. — На рожон лезть не стоит, — его изумрудные глаза проницательно взглянули на гостью.

— Как скажете, — не стала спорить она. — По правде говоря, мне и самой не хочется!

Между ними вновь воцарилась такая привычная тишина, во время которой девушка заметила, как напряжена и измотана фигура Бинха. Он старался не показывать свою слабость, однако скрыть ее полностью был не способен. Елена поняла, что для него расследование этих убийств — не просто работа, а дело чести. Дело, за которое он болел всей душой.

— Александр Христофорович, — тихо проговорила она, садясь напротив. — Не корите себя, не надо.

Бинх поднял на нее изумленный взгляд.

— Я знаю, что для вас это — личное дело, — продолжила Соболь. — Не стоит винить себя в том, чего вы просто физически не могли предотвратить.

— Вы правы… — немного придя в себя после внезапного заявления девушки, так же тихо отозвался Бинх. — Вот только мы обязаны предотвратить это.

— Да, обязаны. И мы обязательно сделаем это! — уверенно заявила она. — Только вот эти смерти не на наших руках, а на руках убийцы.

— Ну конечно, — кивнул полицмейстер.

Внезапно он поднял голову, и их глаза, темно-зеленые у Елены и изумрудно-зеленые — у Бинха, встретились. Девушка никогда раньше не чувствовала того, что ощутила тогда. Сыщица будто тонула, забывая обо всем на свете. Казалось, она даже перестала дышать, а сердце просто готово было выпрыгнуть из груди…

В тот момент Бинх совершенно по-другому взглянул на эту надоедливую девчонку. Она смогла заставить его отвлечься, забыть о грузе вины перед убитыми девушками, почувствовать какую-то странную легкость, о которой у него сохранились лишь смутные, давние, почти забытые воспоминания. Мужчина понимал, что нужно что-то сказать, как-то прервать эту неловкую ситуацию, но нужные слова все никак не шли на ум. Да и желания разрушать столь светлый момент у него, отчего-то, не возникало…

Этот невероятно красивый момент прервал Тесак, резко ворвавшись в участок. Испуганный юноша сбивчиво объяснил, что в некоторых хатах были обнаружены чертовы метки, восемь штук. Устало покачав головой, вновь помрачневший Бинх тяжело поднялся и быстро накинул пальто.

— Вы идете? — ради приличия поинтересовался мужчина у Елены, ведь он был уверен, что девушка ни за что не попустит это.

— Конечно, — потягиваясь, согласилась она с его мыслями.

— И вот еще что… — неловко протянул Тесак. — Одна из помеченных хат — постоялый двор… Ваша комната.

В комнате повисла звенящая тишина. Впервые за очень долгое время Бинх по-настоящему испугался за Елену. Не потому, что она была столичной фифой, из-за которой могло бы быть много разборок, не потому, что это был его долг, а потому, что она, сама того не понимая, внезапно стала не так уж и безразлична господину полицмейстеру. Сама же девушка, оцепенев от ужаса, беспомощно уставилась на него, не зная, что делать дальше. Она понимала, что этот знак — наказание за предательство своей стороны. В глубине души Соболь всегда готовилась к подобному повороту событий, ведь нельзя было ведьмам, тем более необученным должным образом, бросать вызов высшим демонам, коим, несомненно, являлся всадник. Елена была уверена, что она нужна ему не для ритуала, а просто для казни. Для того, чтобы показать остальным их возможные перспективы и, может, чуть развлечься.

— Елена Евгеньевна, не волнуйтесь, вас обезопасят по высшему разряду, — попытался успокоить ее Бинх, и уверенность, сочившаяся в каждом его слове, сделала свое дело. Девушка будто отрезвилась, немного ослабив на себе путы страха.

— Конечно, — кивнула она. — Ну, так что? Мы идем?

— Я не думаю, что… — начал было Бинх, однако Соболь покачала головой.

— Днем мне ничего не грозит… Да и с вами не так опасно.

* * *

— Господа! — удивленно воскликнул Бомгарт, осматривающий таинственные знаки. — А это не краска, это кровь!

«Послание» — пронеслось в воспаленном мозгу девушки. От дьявольского знака так и веяло холодом и угрозой. Она неосознанно отодвинулась от Гоголя, которому теперь доверяла еще меньше. Оказавшись рядом с полицмейстером, Соболь немного успокоилась.

— Ну, ведьмак-не ведьмак, а восемь хат этой меткой помечены, — донеслись до нее слова Бинха. — И во всех живут молодые девушки.

— Выходит, эти девушки выбраны в жертву всаднику… — заключил Гоголь.

Елена нервно заломила руки. Она абсолютно не понимала, как ей выпутаться из сложившейся ситуации. Бинх же, заметив ее напряжение, уверенно положил руку ей на плечо, и, глядя прямо в глаза, как можно тверже проговорил:

— С вами ничего не случится. Всадник вас не тронет. Обещаю.

— Спасибо, — вымученно улыбнулась в ответ Соболь.

— Но зачем он оставил эти знаки? — вслух размышлял дознаватель.

— Возможно, в деревне у него есть сообщник, который и помогает ему выбирать жертв, — задумчиво отозвался Бинх, кинув мимолетный взгляд на юношу.

— Вы же не думаете, что это он? — немного погодя, спросила Елена у Бинха.

— У меня есть кое-какие подозрения на его счет, — расплывчато отозвался он.

На самом деле, Елена не думала, что Гоголь может быть пособником всадника. Просто он был Темным, и девушка понятия не имела, что это означало. Внезапное покалывание во всем теле заставило Соболь насторожиться. Повнимательнее осмотревшись, она заметила девушку с коромыслом, несущую два ведра. Внезапно она обернулась и, встретившись черными глазами со взглядом Елены, хищно усмехнулась и недобро подмигнула ей.

— Скажите, Александр Христофорович, а кто вон та девушка? — задумчиво протянула Соболь.

— Ульяна, — отозвался полицмейстер. — Приехала в Диканьку года три назад. А почему вы спрашиваете?

— Да так… Странная она какая-то…

— И вы туда же! — обреченно воскликнул мужчина. — На нее все деревенские жалуются, говорят, мол, ведьма, — он усмехнулся.

— Ну, ваши люди любят посплетничать, — попыталась увести все в шутку Соболь, однако на душе у нее было совсем не весело. Девушка понимала, что Ульяна — точно ведьма, и что именно она, скорее всего, и есть пособница всадника, однако вот что делать с этим знанием, Елена понятия не имела.

— Александр Христофорыч! Еще один знак нашли! — отрапортовал подошедший казак. — Поместье графов Данишевских.

— А вот это уже странно… — пробормотал Бинх, направляясь туда.

В отличии от остальных хат, знак на доме Данишевских был нарисован на самом виду, словно бы тот, кто оставил его, хотел, чтобы он бросался в глаза. Однако это нисколько не умаляло ужаса, который знак внушал каждому, кто осмеливался посмотреть на него.

— Ничего не понимаю… Всадник всегда убивал простых девушек! Логично, что помечены были крестьянские хаты, а причем здесь… — внезапно Бинх осекся, взглянув на Елену. — Не всегда простых… — пробормотал он.

— Всадник наметил в жертву не восемь девушек, а девять, — взволнованно выдохнул Гоголь. — И последняя — Лиза… Елизавета Андреевна, — поправился он, заметив взгляд Бинха, возмущенного такой фамильярностью. — Завтра праздник… День Макоши-Пятницы… А значит, что всадник начнет убивать уже сегодня ночью. Нужно спрятать всех этих девушек куда-то!

— Да куда же их спрячешь? — покачал головой полицмейстер. — Разве что в околоток их всех запереть!

— Нет, в деревне им оставаться опасно, — отозвался дознаватель.

— Так… Близ Диканьки хутор заброшенный есть… — протянул Тесак. — Он как раз для схрону годится.

— Нет, ну, идея конечно здравая… — неуверенно отозвался Бинх.

— Уже сегодня, до темноты нужно собрать и отправить всех девушек на хутор, — твердо заявил Гоголь. — И об этом никто, кроме нас четверых, — он по очереди посмотрел на каждого. — Не должен знать.

— Добро, подумаем, — покивал головой полицмейстер.

Кивнув на прощание, Гоголь отправился к Данишевским. Полицмейстер задумчиво крутил в руках свою неизменную трость, явно не зная, что предпринять дальше.

— Александр Христофорыч, ну, что, дивчин сбираем на хутор? — поинтересовался у начальника Тесак.

— Тесак, обожди пока, не надо никого никуда сбирать, — хмуро отозвался мужчина. — Елена Евгеньевна, что вы по этому поводу думаете? — неожиданно спросил он у девушки.

— Я против, — покачала головой она. — И, Александр Христофорович… Если вы все же решите отправлять их на хутор… Я останусь в деревне.

— Это еще почему? — удивился полицмейстер.

— Не нравится мне эта затея… Мы же не знаем, для чего именно он оставил эти знаки.

* * *

Вернувшись в участок, Елена устало опустилась на стул и, немного поборовшись с собой, уронила голову на сложенные на столе руки.

— Устали? — поинтересовался Бинх, и девушке показалось, что на его лице она заметила тень улыбки.

— Есть немного, — отозвалась Соболь.

— Да-а-а… Послабления нам этот всадник не дает… — хмыкнул мужчина.

— Александр Христофорович! — раздался глухой низкий голос из-за закрытой двери.

Усмехнувшись, Бинх на несколько секунд прикрыл глаза, а затем, вздохнув, крикнул:

— Проходи, Вакула!

Услышав это имя, Елена вспомнила, где именно слышала этот голос. Вакула — кузнец, которого Гоголь попросил зарисовывать все детали дела.

— Николай Васильевич просил передать вам, — начал мужчина. — Василина видела сегодня в доме у Ульяны пса мертвого, окровавленного. И как галушки летали.

— И где же сейчас Гоголь? — помрачнев, поинтересовался полицмейстер.

— Пошел к ней в хату. Сказал, что будет вас ждать там.

— Конечно, — зло пробормотал Бинх, быстро собираясь. — Гоголь сам со всем справится!

Картина, открывшаяся им в доме Ульяны, не предвещала ничего хорошего. На полу было распластано тело мертвой девушки с колом, торчащим прямо из сердца. Рядом сидел бледный Гоголь, вытирая окровавленную руку, и внимательно рассматривал что-то на полу, рядом с телом. При виде этого зрелища Елене стало дурно. В этом доме, как и в доме погибшей ранее Ганны, каждая вещь будто бы желала вцепиться ей в горло и рвать ее, пытаясь отомстить за предательство. Однако было в этом доме что-то еще… Возможно, какое-то заклинание, из-за которого девушка не могла нормально дышать. Воздух в хате будто бы был раскален на жарком огне, обжигающим ее легкие. Прикрыв глаза, Соболь закрыла нос и рот рукой, надеясь, что это облегчит ей нахождение здесь, и отошла к двери. Голова у девушки кружилась настолько сильно, что она боялась упасть, просто-напросто потеряв равновесие.

— Неужели вы хоть сколько-нибудь не смогли разглядеть убийцу? Запомнить какие-то приметы? — раздраженно поинтересовался Бинх у немного невменяемого дознавателя.

— Не успел, — глухо отозвался тот.

— Упустил убийцу и не запомнил примет… — раздосадовано хмыкнул мужчина.

Елена увидела, как Гоголь протянул доктору, осматривающему тело, какую-то бумажку. Несколько мгновений спустя ее тело пронзила жуткая боль. Девушка была не в силах ее вытерпеть, поэтому как можно быстрее рванула на улицу. Судорожно ополоснув лицо водой из стоящего на земле ведра, она измученно опустилась на скамью. Тяжело дыша, Соболь попыталась хоть на чем-то сфокусировать взгляд, однако окружающее ее пространство причудливо расплывалось. Однако через несколько минут ей все же удалось создать видимость мало-мальски здорового человека. Бледность и головокружение никуда не ушли, не говоря уже об ужасно болящей голове, однако зрение восстановилось. Как раз вовремя, потому что Бинх, заметивший ее отсутствие, вышел за ней.

— С вами все в порядке? — озабоченно поинтересовался он, увидев состояние сыщицы.

— Да-да, не беспокойтесь, — отозвалась она, поспешно вставая и пытаясь доказать только что сказанные слова.

— Ну да, я вижу, — недоверчиво покачал головой Бинх. — Елена Евгеньевна, пожалуйста, идите отдохните, — мягко проговорил он. — Все равно пока что ничего по нашему с вами делу нет.

— Хорошо, — сдалась перед своей слабостью девушка. — Только… Обещайте, что если что-то найдете или узнаете, позвать меня.

— Обещаю, — улыбнулся Бинх, в который раз удивившись ее преданности работе.

Несколько часов спустя Елена с громким криком подскочила в кровати. Судорожно зажав руками уши, она зарылась головой в подушку, пытаясь избавиться от нестерпимого гула, идущего, казалось, прямо из ее разума. Девушка свернулась калачиком в кровати, наивно надеясь на то, что это поможет. Рвано дыша, она размазывала слезы бессильной ярости и страха по щекам, понимая, что долго так не протянет. В конце-концов «это», чем бы оно ни являлось, пересилило ее. Медленно, борясь с собой за каждый шаг, Елена встала с кровати и, накинув на плечи теплый платок, вышла в темноту ночи. В душе у девушки все цепенело от страха, ведь она понимала, что, скорее всего, не сможет пережить эту ночь. Однако вскоре и это чувство кануло в небытие, сдавшись перед туманящим разум зовом…

Очнулась Елена в небольшой церквушке, в окружении мавок, леших, мар, низших чертей, водяных и прочей нечисти. Были здесь и оставшиеся в живых ведьмы. Испуганно обхватив себя руками, Соболь отошла к стене, надеясь, что ее просто не заметят. В центре этого жуткого сборища девушка к своему ужасу увидела Гоголя и какого-то неизвестного ей мужчину. Они стояли в белом меловом кругу, вокруг которого металась озлобленная Ульяна. Затаившись, Елена со страхом наблюдала за разворачивающимся действом, про себя молясь лишь об одном: пережить эту страшную ночь.

Долгое время ничего не происходило, и это еще больше вгоняло девушку в панику. Ульяна с Гоголем о чем-то переговаривались, точнее, Николай что-то испуганно спрашивал, а ведьма озлобленно рычала в ответ так, что Соболь не могла разобрать ни слова из этой перебранки. Закрытые ставни ходили ходуном, грозя и вовсе вывалиться наружу. Внезапно Ульяна, в конец выйдя из себя, с силой ударила по невидимой преграде своими острыми, точно бритва, когтями. Гоголь, испуганно отшатнувшись, наступил на шатающуюся доску, разбив тем самым меловой круг. Как только он сделал это, началось что-то невообразимо жуткое. Свет принялся мигать, все собравшиеся вокруг Елены хищно оскалились и зарычали, готовясь поживиться свежей плотью. Ульяна издала победный рык и замахнулась снова, на этот раз для того, чтобы достать Гоголя. Испуганный сосед юноши в отчаянии читал Евангелие, однако оно больше не помогало, даже Елена чувствовала это. Гоголь отшатнулся от смертоносных когтей ведьмы, и они впились во второго мужчину. В отчаянии Николай схватился за его руку, пытаясь втянуть его обратно в круг, но всем было понятно, что это бесполезно. В предвкушении пира нечистая сила хищно облизывалась, желая побыстрее насытиться горячей кровью.

Прокричав что-то напоследок, мужчина исчез под толпой чертей, вцепившихся ему в руки, ноги и в шею. Испуганный и ничего не понимающий Гоголь в панике схватил Евангелие, продолжив читать его. В его устах сила священных текстов усилилась, заставив Елену сжаться в комочек около стены, зажав голову руками. Девушка нервно раскачивалась, пытаясь бороться с накатывающей паникой. Запах горячей свежей крови достиг ее ужасно быстро. Облизнув пересохшие губы, девушка жадно вдохнула его. В эту ночь она уже не была человеком, она была той, кем и должна была быть по праву рождения — ведьмой. И жажда крови незамедлительно дала о себе знать. Однако же Елена пыталась бороться с ней, в отчаянии зажав нос и рот рукой.

Вновь обретенную силу Евангелия почувствовали и остальные. Судорожно отплевываясь ставшей вдруг отравленной кровью, черти с ненавистью взглянули на Гоголя. Ульяна, злорадно улыбнувшись и оскалив острые черные зубы, прошипела:

— Позовите мне Вия!

Вся нечисть радостно запрыгала, завизжала и захрюкала, предвкушая скорую кончину Темного. Грянул гром, предвещая появление самого ужасного из всей нечистой силы. Земля содрогнулась под тяжестью его поступи. Из всех щелей полетела вековая пыль, делая воздух непригодным для дыхания. Царские врата распахнулись, открывая вид на темный, оскверненный нечистью алтарь. Гоголь с ужасом поднял голову и уставился в темноту, открывшуюся ему.

Внезапно иконы, до того плотно висевшие на своих местах, с грохотом свалились на пол. Доски принялись ломаться под страшными ударами огромных рук, а затем раздался оглушительный рев. Стекла на крыше лопнули, осыпав всех присутствующих градом осколков. Испуганный Гоголь едва успел закрыть руками голову.

— Нет, нет, нет… — в панике шептала Елена, стараясь стать еще меньше, еще незаметнее. По щекам девушки во всю текли слезы, которые она даже не пыталась стереть, а в горле ее застрял крик, каждое мгновение грозясь вырваться наружу. — Нет, пожалуйста… — ничего не соображая от страха, повторяла она.

Все присутствующие ехидно захохотали, в предвкушении потирая ладони и радуясь скорой победе. Никто еще, встретившись с Вием, не оставался в живых. Появившиеся вдруг корни принялись оплетать круг, в котором находился юноша. Внезапно они остановились, а в следующее мгновение потянулись к Елене. Девушка истерично завизжала, пытаясь отползти от них, однако все было тщетно. Корни плотно опутали ее. Казалось, что судорожные брыкания ведьмочки их совсем не беспокоят. Соболь попыталась кричать, однако ветвь мгновенно запутала ей рот.

— Поднимите мне веки! — хрипло приказал Вий, и два черта тут же подскочили к нему, дабы исполнить просьбу.

Широко распахнутые глаза девушки никак не хотели закрываться от ужаса, однако она знала, чем именно опасен Вий, а потому, сделав над собой огромное усилие, что есть силы зажмурилась. Погрузившись во тьму, Соболь еще больше запаниковала, однако глаза открывать наотрез отказывалась. Девушка измученно сжалась, насколько позволяли корни. Из груди ее то и дело вырывалось испуганное поскуливание…

Что произошло дальше, Елена описать не могла. Она только услышала, что Гоголь начал читать какое-то заклинание, после чего ее голову, как и в хате у Ульяны, пронзила страшная боль, перед глазами все поплыло, и Соболь провалилась во тьму…

Войдя в разрушенную церковь со шпагой наперевес, Бинх внимательно осмотрелся. При виде распростертого на полу тела Елены, из рта которой стекала тонкая струйка крови, сердце полицмейстера болезненно сжалось. Быстро подойдя к ней, он первым делом проверил пульс. Мужчина облегченно выдохнул, уловив очень слабые, едва различимые толчки девичьего сердца.

— Жива… — только и смог вымолвить он.

— Он не дышит, — утирая слезы, отрапортовал Тесак, осмотрев Гоголя, однако Бинха уже не было в церкви.

Подхватив девушку на руки, мужчина на полном скаку подъехал к дому Бомгарта. Доктор никогда ему не нравился, но сейчас именно ему Бинх доверял жизнь этой девушки.

— Где Бомгарт?! — в отчаянии воскликнул он, залетая в дом.

— Здесь я, здесь… — словно бы не замечая состояние гостя, отозвался доктор.

— Ты, что, пьяный?! — разозлено прошипел он.

— Немного, — пожал плечами доктор.

— Слушай меня внимательно! — рявкнул Бинх, нависая над Бомгартом. — Елена умирает! И если она умрет, я лично сделаю так, что тебя вздернут на виселице в ту же секунду!

— Елена? Умирает?! — мгновенно протрезвев после этой новости, всплеснул руками Леопольд. — Где она?

Доктору было совершенно все равно на угрозы полицмейстера. Единственное, чего он действительно желал, так это помочь несчастной девушке.

Бинх аккуратно уложил бесчувственную Соболь на стол. Бомгарт, внимательно осмотрев ее, удрученно покачал головой.

— Что такое? — нетерпеливо поинтересовался полицмейстер.

— Я сделаю все, что в моих силах, уверяю вас, — не отрываясь от хлопот над девушкой, отозвался доктор…

Всю ночь мужчина провел, пытаясь оживить Елену. Как бы сильно Бинх не желал остаться и лично проконтролировать, чтобы он ненароком не напился, долг перед работой, о котором он забыл, покинув место убийства Гоголя, требовал обратного. Однако при малейшем шансе проведать девушку, полицмейстер заезжал к Бомгарту. В конце-концов, устало утерев пот, доктор облегченно выдохнул.

— Что с ней? — взволнованно и ужасно устало спросил приехавший полицмейстер.

— Я сделал все, зависящее от меня… — вздохнул Бомгарт. — Теперь все зависит только от нее.

— Значит, она… — медленно, словно бы не желая говорить этого, вмиг осипшим голосом протянул Бинх.

— Есть небольшой процент, что она может умереть, — горько отозвался доктор. — И прошу, не нужно мне угрожать! Я, как и вы, всем сердцем желаю, чтобы она очнулась! — устало добавил он.

— Нужно больше, чем желать, — едко заметил полицмейстер, выходя из хаты Бомгарта, однако даже не совсем трезвый доктор смог различить горечь, сочащуюся в каждом слове мужчины…

* * *

Попытавшись открыть глаза, девушка тут же пожалела об этом. Свет, пробивающийся сквозь закрытые шторы, показался ей слишком ярким. Девушка с трудом облизнула потрескавшиеся и пересохшие губы. В голове ее постепенно всплывали воспоминания прошлой ночи. Поежившись, будто от холода, она попыталась подняться на ноги, однако голова все еще предательски кружилась, хоть и не так сильно, как накануне. Соболь знала, что к завтрашнему дню последствия встречи с Вием полностью пройдут. По ее мнению, это был единственный плюс ведьмовской крови.

— Ой, очнулись, — улыбаясь, проговорил доктор. — Как вы себя чувствуете?

— Намного лучше, — осипшим от громкого крика голосом отозвалась девушка. — Спасибо вам.

— Да будет вам, в самом деле, — засмущался Бомгарт. — Серьезных повреждений у вас не было. Только какая-то странность с кровью. Такой густой крови я, право, не видел еще ни у кого! Ну, и сильное истощение, будто бы после стресса…

— А что с… Гоголем? — осторожно спросила Соболь.

— А с ним… А он… — моментально помрачнев, начал мямлить доктор. — Он мертв… — шепотом закончил мужчина, вытирая набежавшие слезы.

— Черт, — только и смогла выдохнуть Елена.

— Извините, — прошептал Бомгарт, покидая комнату.

Остаток дня Елена провела в одиночестве. Правда, скучать ей не приходилось. Слабость после нападения Вия давала о себе знать, и практически все время она проспала. Проснувшись поздним вечером, Соболь чувствовала себя вполне здоровой и даже спокойно встала с кровати и прошлась по комнате, желая привести себя в порядок. Из ее комнаты на постоялом дворе ей привезли сменное платье, расческу и немного косметики. Улыбнувшись, девушка переоделась и принялась расчесывать спутанные волосы, когда к ней в дверь постучали.

— Да-да, войдите! — бодрым голосом прокричала она, радуясь, что про нее не забыли.

В комнату тяжелой походкой вошел Бинх. Даже в полумраке вечера Елена сразу же заметила тени, пролегшие под глазами мужчины и его нездоровую бледность.

— Живы… — выдохнул он, в несколько шагов сокращая оставшееся расстояние между ними и прижимая девушку к себе.

Елена не ожидала такого поворота событий, да и сам Бинх не планировал ничего такого, однако увидев ее, улыбающуюся и живую, не смог с собой совладать. К своему удивлению Соболь заметила, что ей нравятся объятия мужчины. Он источал такую уверенность, что все страхи и дурные воспоминания сразу же забывались, оставляя место лишь для светлых и радостных мыслей. Немного подумав, Елена тоже легонько приобняла его. Несколько минут прошли в тишине, когда полицмейстер, наконец, отстранился. Внимательно наблюдая за реакцией девушки он, к своему облегчению, заметил сияющую улыбку на ее лице.

— Жива, — подтвердила она.

— Зачем же вы встали? Вам, наверное, надо отдохнуть, — заботливо проговорил он.

— Отдохнула уже, — пожала плечами девушка. — Больше не хочется.

— Но как вы себя чувствуете? — все же заставив Елену сесть, спросил Бинх.

— Гораздо лучше, — улыбнулась девушка, подтверждая свои слова горящими глазами.

— Хорошо, — кивнул полицмейстер, поверив ей.

— Александр Христофорович… — осторожно проговорила Елена, понимая, что разрушает ту непринужденную атмосферу, что так внезапно возникла между ними. — Что случилось ночью?

Моментально помрачневший Бинх подтвердил ее самые худшие догадки. Тяжело вздохнув, он несколько минут помолчал, собираясь с мыслями.

— Гоголь погиб, — наконец произнес мужчина.

— Мне об этом уже рассказали… — грустно отозвалась Соболь.

— И те девушки, что мы свезли на хутор, тоже мертвы, — глухо выдохнул Глава полиции, отводя взгляд. Ему было невыносимо стыдно перед погибшими и, отчего-то, перед Еленой. Полицмейстер боялся даже думать о том, что он хотел уговорить ее, хотел заставить поехать на этот чертов хутор.

— О, Александр Христофорович… — прошептала девушка, садясь поближе к нему и кладя руку ему на плечо.

Бинх устало подался к ее прохладной руке. Как бы он ни храбрился, каким бы сильным не казался со стороны, последние события отняли у него слишком много сил. Мужчина не имел обыкновения показывать свою слабость перед другими людьми, тем более перед молодой девушкой, еще вчера бывшей на волосок от смерти, однако сил держать маску у него уже не осталось.

— Мы обязательно поймаем его, — уверенно заявила Соболь.

— Что? Мы? — переспросил Бинх. — Нет, Елена Евгеньевна, вы больше заниматься этим не будете, — покачал головой он. — Хватит с вас и двух покушений.

— Александр Христофорович, — мягко начала девушка. — Вы же знаете, я не отступлюсь только из-за того, что это опасно. Несколько недель назад в Диканьку прибыло три сыщика, двое из них мертвы. Это значит, что настала моя очередь стать дознавателем.

— Нет, ничего это не означает! — твердо отозвался Бинх. — Елена, убито уже двенадцать девушек! И еще Бог знает, сколько казаков. Я не хочу, чтобы и вы пополнили их ряды.

— Да, это опасно, — не стала спорить Соболь. — Однако это наш с вами долг, Александр Христофорович. И за нас убийцу никто не поймает.

— Вы не отступитесь? — мрачно уточнил полицмейстер.

— Нет, — тоном, не терпящим возражений, отозвалась Елена.

Бинх лишь тяжело вздохнул в ответ. Он понимал, что никакие увещевания и запугивания не сработают в случае с этой упрямой и взбалмошной девчонкой, и что она в любом случае, с его одобрения или без него, продолжит расследование, благо, разрешение такое у нее есть. Разрешив ей работать, мужчина мог быть уверен хотя бы в том, что он будет знать обо всех ее планах и сможет оказаться рядом в нужный момент.

— Хорошо, — немного подумав, проговорил он. — Только при условии, что вы будете посвящать меня во все детали дела и во все ваши планы.

— Договорились, — слабо улыбнулась Елена, довольная своей маленькой победой.

Следующим утром Елена с тяжелым сердцем собиралась на службу. Для нее и для Бинха этот день обещал стать одним из самых тяжелых за последнее время. Несколько раз шумно выдохнув и ущипнув себя за щеки, пытаясь предать им утраченный румянец и скрыть мертвенную бледность, девушка с неохотой покинула свою комнату. До участка она дошла практически бегом, мечтая вновь ощутить присутствие полицмейстера рядом. Без него все деревенские бросали на нее косые взгляды и даже не чурались показывать пальцами. Елена не винила их. Она понимала, что после смерти Гуро и Гоголя стала одной из главных виновных в их глазах.

В участке царило уныние, полностью отражая состояние его хозяина. Бинх задумчиво перечитывал отчеты о смерти девушек и казаков, когда в дом вошла Елена. На мгновение его лицо просияло, а затем он снова погрузился в тяжелые мрачные мысли. Соболь не стала мешать ему, лишь вежливо кивнув в знак приветствия и пристроилась на скамейке, взяв себе несколько проверенных им отчетов. Девушка не хотела читать это, не хотела знать, как именно были убиты девушки и казаки, а самое главное, Гоголь, но выбора у нее не было. Однако несколько минут спустя в околоток пришел понурый Тесак.

— Ну что? Нашел место? — не отрываясь от бумаг, поинтересовался Бинх.

— Нашел, — опустив глаза в пол, пробормотал юноша.

— Ну и хорошо, — кивнул полицмейстер. — Завтра на рассвете проведем обряд погребения. Что-то еще? — немного раздраженно спросил он, заметив, что Тесак не торопится уходить и неуверенно мнется в дверях.

— А-Александр Христофорыч, вы только чуб мне мой сразу не вырывайте, — робко попросил юноша. — Я вот все в толк взять не могу, отчего мы взялись господина дознавателя тайком хоронить? Ну он что, преступник какой, чтобы его на отшибе, как собаку зарывать?

— Изволь, я тебе объясню, — равнодушно пожал плечами мужчина. — Завтра на кладбище будут хоронить девушек, погибших на хуторе. Погибших по вине господина дознавателя. И если мы будем хоронить Гоголя вместе с ними, тут такое начнется… Народные волнения, не приведи господи, бунт. А кому это, я тебя спрашиваю, нужно?

— А с чего вы в толк взяли, что дивчины на хуторе погибли из-за Николай Васильича? — еще более робко спросил Тесак.

— А кто предложил их на этот чертов хутор вести? — все также равнодушно вопросом на вопрос ответил Бинх, однако Елена смогла различить горечь, сочащуюся в каждом его слове.

— Ну… Предложил он, а-а приказ отдали в-вы… — тихо промямлил помощник полицмейстера.

Бинх замер, словно этими словами Тесак отвесил ему звонкую пощечину. Уставившись в одну точку, он простоял несколько минут в полной тишине. Елена закатила глаза и кивнула юноше на дверь, показывая, что ему пора уходить. Тесак не стал спорить с ней и поспешно покинул участок, поняв, что затронул не ту тему. Аккуратно подойдя к ушедшему в свои мысли полицмейстеру, девушка обхватила его руками со спины, чувствуя, как он постепенно расслабляется.

— Так, ну ладно… — наконец обрел дар речи мужчина. — Надеюсь, доктор уже вскрыл Гоголя. Мне нужна точная причина смерти для отчета.

Внезапно раздавшийся стук в дверь прервал его речь. Казак, зашедший в участок, доложил, что доктор отказывается проводить вскрытие.

— То есть как — отказывается? — раздраженно переспросил Бинх, направляясь к выходу.

Девушка еще ни разу не была в сарае, который полицмейстер отвел приехавшим сыщикам для вскрытия трупов. Она с отвращением сморщилась, уловив запах чужой крови и поспешно отвернулась от стола и тела Гоголя на нем. При взгляде на доктора, сжавшегося в комочек в самом дальнем углу и уронившего голову на колени, даже у Соболь, обычно равнодушной к чужому горю, болезненно сжалось сердце.

— Это что за саботаж?! — возмущенно спросил Бинх, неприязненно глядя на заплаканного Бомгарта. — Почему вы не начинаете вскрытие?

— В-вы знаете, я сейчас совершенно не в кондиции, — неживым голосом отозвался мужчина, заставив Бинза раздраженно закатить глаза. — У-у меня сейчас такое состояние, что я не могу проводить вскрытие. Я боюсь сделать ошибочное определение.

Тяжело вздохнув, Елена присела около доктора, положив руку ему на плечо. Девушка не знала, как еще она может поддержать этого человека, по сути спасшего ее жизнь.

— Да вы в прекрасной кондиции! — воскликнул полицмейстер, злясь на весь мир. — Вам и сильное опьянение никогда не мешало работать! Не валяйте дурака, приступайте!

— Не буду, — твердо отозвался доктор.

— Леопольд Леопольдович, вы в своем уме?! Вы уклоняетесь от прямого приказа! — окончательно выйдя из себя, воскликнул мужчина.

— А мне плевать, — пожал плечами Бомгарт.

— Леопольд Леопольдыч, придите в себя! Да что с вами вообще происходит?!

— Он был моим единственным другом! — сотрясаясь всем телом, отозвался доктор. — И я не собираюсь в нем копаться! А у вас просто нет сердца!

Вопреки заявлению доктора, сердце у Бинха было. Обескураженно взглянув на Бомгарта, мужчина, развернувшись на каблуках, быстро покинул сарай. Елена, тяжело вздохнув, последовала за ним, сжав на прощание плечо доктора. Когда она догнала полицмейстера, к нему уже присоединились Тесак и Яким — слуга Гоголя.

— Да бог с вами! — прокричал он вслед полицмейстеру. — Не может батюшка отпевание в покойницкой затевать!

— Александр Христофорыч, да вообще… Не по-христиански это, — осмелев, заметил Тесак.

— Ну ты то куда еще?! — раздраженно прикрывая глаза, воскликнул Бинх. — Значит так, — резко развернувшись к мужчинам и свирепо глядя на них, проговорил полицмейстер. — Завтра батюшка прочтет отходную на кладбище! И все! — весомо закончил он.

— Верно, вы на моего барина зло держите! — воскликнул крестьянин. — Не дело с покойниками воевать! Креста на вас нет! — утирая слезы, крикнул он.

— Ну прекрасно! — хмыкнул Бинх, когда Тесак и Яким скрылись из виду и видимо забыв о присутствии Елены. — Я виноват в смерти девушек, у меня нет сердца и на мне нет креста! Не удивлюсь, если меня громом убьет! — мрачно добавил он, вкладывая в эти слова всю боль и усталость, копившиеся в нем последние несколько недель.

— Александр Христофорович, да полно вам! Они ведь только о своем горе пекутся! — мягко проговорила девушка, заглядывая мужчине в глаза. — Они ведь не понимают…

— А вы? — поинтересовался вдруг Бинх. — Хоть вы то понимаете, что это необходимо?

— Конечно, — кивнула головой Елена. — Конечно, понимаю.

— Спасибо, — шепотом отозвался полицмейстер, отворачиваясь.

Сказав напоследок, что идет проверять комнату Гоголя, Бинх ушел, заставив Тесака пообещать, что он глаз не спустит с Елены. Девушка понимала, что ему нужно посетить это место в одиночестве, чтобы привести мысли и чувства в порядок и просто попрощаться с Николаем, а потому, вопреки своему обыкновению, не стала проситься пойти с ним. Вместо этого она просто решила отправиться спать, надеясь, что завтрашний день будет немного легче, чем этот…

* * *

Соболь не могла сказать, почему так происходило, однако кладбища всегда манили ее. Только там она могла остаться одна, наслаждаясь призрачной свободой. Но вот сейчас, стоя над свежевырытой могилой Гоголя, девушка все бы отдала за возможность находиться как можно дальше отсюда. Тугой ком, образовавшийся в горле, отчего-то никак не хотел исчезать, а глаза предательски пощипывало… Да и батюшка, читающий молитвы, нисколько не улучшал ее самочувствие.

— Скоро остальных хоронить принесут… — тихо проговорил Бинх, оглянувшись на ряд могил. — Надо бы поторопиться.

— Аминь! — закончил батюшка, заставив Елену облегченно выдохнуть.

— Подождите! — едва сдерживая слезы, воскликнул Бомгарт. — Я хотел бы сказать небольшую прощальную речь… — произнес он, заставив полицмейстера раздраженно закатить глаза. — Николай Васильевич был человеком необычайного ума. Он было челове…

— Ну, нечего речи разводить! — сухо прервал его Бинх. — Давайте, опускайте! — приказал он казакам.

Дальнейшие разговоры мало интересовали Елену. Отойдя на приличное расстояние, она расслышала лишь, что полицмейстеру пришлось несколько раз поторопить могильщиков, после чего он первым бросил горсть земли на гроб и отошел к ней.

— Ну слава богу, успели! — облегченно воскликнул мужчина, заметив процессию, состоящую из рыдающих людей, несущих просто-таки огромное количество гробов.

— А похоронили то его, все-таки, на кладбище, — внимательно посмотрев на Бинха, заметила Елена.

— Я решил, что так будет… Лучше, — пожал плечами он.

Внезапно за их спинами раздался истошный вопль Якима. Резко развернувшись, Бинх не раздумывая выступил чуть вперед перед девушкой. Однако им открылась лишь страшная, неправдоподобная картина. Из свежей могилы высунулись сначала руки Гоголя, а затем и засыпанная землей голова.

— Вот черт… — пораженно выдохнула Елена, не решаясь отойти от полицмейстера.

— Лиза! Стой! — крикнул Данишевский своей жене, уже подбегающей к ожившему.

— Только этого не хватало! — в сердцах прошипел Бинх, увидев, как испуганные люди побросали гробы и в ужасе попятились к домам. — Быстро! Доставайте его! И на постоялый двор ведите! — судорожно соображая, как теперь исправить сложившуюся ситуацию, приказал мужчина. — Он тут недалеко… — уже гораздо тише добавил он.

Уложив юношу в кровать, все ранее пришедшие на похороны столпились в комнате. Елизавета пыталась что-то сделать, как-то помочь Гоголю, а вот Елена с подозрением и неприязнью наблюдала за ней, стараясь уловить каждое движение девушки. Однако Соболь не торопилась вступать с ней в тесный контакт, поэтому все время, пока Данишевская суетилась вокруг Николая, провела в тени. Только вот на одно мгновение ведьмочке показалось, что девушка как-то не так посматривает на нее.

Из невеселых размышлений Елену вырвал судорожный вскрик Гоголя, звавшего, по-видимому, Лизу. На мгновение обернувшись, девушка, изменившись в лице, спешно покинула комнату, заставив полицмейстера раздраженно закатить глаза.

— Леопольд Леопольдович, скажите, Николай Васильевич может встать, идти? — в упор глядя на юношу, сухо спросил Бинх.

— Ну, в целом… — с улыбкой покивал доктор. — Хотя я бы порекомендовал полный покой, — добавил он, выходя из комнаты.

— Тесак, приведи двух казаков, — приказал полицмейстер.

— Ч-что? — не поверил своим ушам юноша.

— Приведи двух казаков, — как можно медленнее повторил мужчина.

— Хорошо… — ничего не понимая, отозвался Тесак.

— Вставайте, одевайтесь, — с пренебрежением глядя на лежащего Николая, велел Бинх. — Вы арестованы, господин Гоголь. Или как прикажете к вам обращаться? Господин всадник?

В глазах Елены промелькнуло понимание. Девушка удивленно посмотрела на полицмейстера, однако тот стоял к ней спиной. Переведя взгляд на Гоголя, она встретилась с его обескураженным взглядом.

— Елена Евгеньевна… Что происходит? — непонимающе спросил он у девушки. — Почему меня подозревают?

— Вы думаете, это он? — не обращая внимания на вопросы юноши, спросила Соболь у полицмейстера.

— Да, — коротко отозвался он.

— Елена Евгеньевна, да посмотрите же на меня! — не выдержал арестованный. — Я ничего не сделал, и я не понимаю, по какому праву меня…

— Николай Васильевич, мне жаль, но похоже, что улики сошлись на вас, — отчеканила девушка. — Александр Христофорович и я во всем разберемся и, если подозрения окажутся ложными, отпустим вас.

На самом же деле Елена абсолютно ничего не понимала. Она понятия не имела о том, что Бинх имел какие-то подозрения насчет Гоголя, и уж тем более, что он решит арестовать его. При первой же подвернувшейся возможности девушка намеревалась расспросить мужчину и узнать, что же именно повлияло на его решение. Сама же Соболь была твердо уверена в том, что по крайней мере в этих убийствах Гоголь виновен не был.

— Оставьте в покое моего барина! — прокричал Яким. — Да что ж за шельма вас укусила?!

— Запри его! — не выдержав, рявкнул Бинх, указывая на клетку, в которой уже сидел Гоголь, и устало облокачиваясь на стол.

— А заприте меня! — согласился крестьянин, срывая шапку. — Я своего барина не оставлю!

— Александр Христофорыч, что здесь вообще происходит?! С чего вы решили, что всадник это я?! — возмущенно воскликнул юноша.

— Ну, всадник вы или пособник, в этом следствие разберется, — отозвался мужчина. — Объяснить вам? Ну что-ж, извольте. Ну, думаю, рассказывать вам, как девушки, которых мы по вашему предложению на хутор свезли, погибли все до-последней вместе с охраной, не нужно, — с горечью начал он, подходя к клетке и глядя арестованному прямо в глаза.

— Погибли? — ошеломленно переспросил Гоголь. Как… Погибли?!

— Поразительно, как ловко вы умеете притворяться и изображать неведение! — с нескрываемой ненавистью воскликнул полицмейстер. — Но ведь ребенку понятно, что вы имеете к этому отношение! О том, что девушки на хуторе, знали мы с вами и погибшие казаки, но только у вас со Всадником были особые отношения. Ну как бы еще он узнал, где их искать?!

— Данишевский… — выдохнул Гоголь, заставив Бинха презрительно скривиться. — Послушайте! Я-я уговаривал е-его отпустить Лизу с нами н-на заброшенный х-хутор! Это он! Его сейчас же нужно задержать!

А вот с этой идеей Елена была полностью согласна. Она не могла себе позволить вмешаться в этот разговор, поэтому с нетерпением ждала, когда же полицмейстер покинет участок. Сыщица с удовольствием бы встала сейчас на защиту Гоголя, ведь он просто не мог быть виновен, однако же решила не мешать Бинху выполнять свою работу.

— Что-ж вы за человек такой, а? — разочарованно протянул мужчина. — Ни капли совести. Вы обвиняете графа потому, что имеете виды на его жену!

— Это здесь совершенно не при чем! — яростно выдохнул юноша. — Вы совершаете большую ошибку!

— Большую ошибку я совершил, когда решил доверять вам! — весомо закончил полицмейстер, направляясь к выходу.

— Елена Евгеньевна, прошу, умоляю, послушайте! Последняя жертва — это Лиза! Или вы! — в отчаянии воскликнул Гоголь. — Если мы не арестуем графа, он убьет ее! Он ее убьет! — из последних сил прокричал он. — Прошу, помогите! Я знаю, он вас послушает! Александр Христофорович ошибается, вы же знаете!

— У Александра Христофоровича есть весомые основания так считать, — отозвалась Соболь.

— А вы?! Что думаете вы?!

— Я не…

— Что думаете вы?! — твердо повторил Гоголь.

— Я не думаю, что вы были как-то причастны к убийствам, — честно призналась Елена. — Однако это ничего не решает! Я могу лишь посоветовать, высказать свое мнение, но здесь и сейчас все решает Александр Христофорович, и если он считает, что вы виновны, значит, у него есть, из-за чего так думать!

— А я думал, что вы думаете своей головой, — разочарованно отозвался Гоголь.

— Я попытаюсь помочь вам, — немного подумав и, наконец, сдавшись, прошептала девушка.

— Спасибо, — так же шепотом поблагодарил ее Гоголь, поняв, что она действительно сделает это.

— Александр Христофорович, — мягко проговорила девушка, когда они с Бинхом зашли на постоялый двор поужинать. — А вы точно уверены, что убийца — Гоголь?

— Абсолютно, — нехотя отозвался полицмейстер. — А почему вы спрашиваете? Не вы ли недавно говорили мне, что не доверяете ему?

— Говорила, — не стала спорить Елена. — Но я то не верила ему по другой причине… Мне и в голову не приходило, что он может быть причастен!

— Ну да, — хмыкнул мужчина. — Вы меня подозревали, верно?

— Да… — удивленно протянула девушка. — А откуда…

— Да бог с вами! — махнул рукой полицмейстер. — Неужели вы думали, что я не замечу?

— Ну, я надеялась на это, — улыбнулась Соболь, наивно взглянув на мужчину.

— Елена… — начал было Бинх, однако разъяренная толпа прервала его речь. — Это еще что?! — воскликнул он, поспешно вставая.

Огромная толпа озлобленных и убитых горем и страхом жителей Диканьки, вооружившись вилами и факелами, напролом направилась в участок, намереваясь раз и навсегда поквитаться с Гоголем. Подскочив к растерянному Тесаку, полицмейстер встревоженно спросил у него:

— Сколько человек осталось околоток сторожить?

— Так… Двое, — отозвался юноша.

— Ясно, — сухо кивнул мужчина. — Тесак, слушай меня очень внимательно. С Елены Евгеньевны глаз не спускать! Не ровен час и ее обвинят…

Затерявшись в толпе, Елена могла лишь наблюдать за тем, как Бинх пытается угомонить бушующий народ. Он что-то кричал, пытался доказать, однако ответа на свои увещевания не получал. По всей видимости, недавние события повредили и его авторитет в том числе.

Нервно покусывая губу, Соболь напряженно ждала. Вздрогнув, девушка испуганно прижала ладонь ко рту, когда в полицмейстера полетел камень. Она понимала, что оставаться здесь было небезопасно, однако ничего не могла с собой поделать. Впервые в жизни ведьма ставила чью-то жизнь, превыше собственных интересов. В отчаянии наблюдая за тем, как полицмейстера связывали, девушка и не заметила, как к ней приблизились казаки.

— А вот и она, шельма! — прокричал вдруг один из них, грубо сгребая брыкающуюся ведьму в охапку. — И ты ответишь!

— Не трожь меня! — истошно завизжала Соболь, срывая голос и пытаясь вырваться из цепкой хватки мужчины. Однако тот лишь посмеивался, практически волоком таща ее по сырой земле.

Заломив девушке руки за спину, казак привязал ее к самодельной плахе, на другой стороне которой уже стоял Гоголь. Пространство вокруг было обложено сухими ветками и соломой. Испуганно озираясь по сторонам, Елена в отчаянии пыталась найти хоть малейший лучик надежды на спасение, однако натыкалась лишь на ненавидящие взгляды. Распалившиеся жители Диканьки тыкали в нее пальцами, швыряли комья земли и постоянно что-то кричали. Соболь и не заметила, как по ее щекам заструились слезы, исчезая в складках грязной тряпки, служащей кляпом. Всхлипывая, она вновь и вновь пыталась освободиться, дергалась что есть силы, однако путы, связывающие ее руки, были на удивление крепки.

Связанный Бинх в отчаянии пытался что-то сделать, как-то помочь девушке, но его также крепко связали. Никакие угрозы и увещевания не действовали на разъяренных казаков, и ему оставалось лишь бессильно биться в путах, с болью наблюдая за этой ужасной картиной…

Не выдержав, Елена разрыдалась в голос и опустила голову так, что ее рыжие волосы полностью скрыли ей лицо. Она не видела, но чувствовала, как накалился воздух вокруг, слышала потрескивание разгоравшегося огня, первые всполохи которого вот-вот должны были добраться до ее ног. Чтобы не видеть этого, Соболь в отчаянии подняла голову к небу, непрерывно кашляя из-за сорванного голоса и удушающего дыма. Напрягшись изо всех сил, Елена попыталась призвать дождь, и ей даже удалось собрать вместе тучи, однако силы ее были слишком слабы, пока внезапно девушка не почувствовала чью-то поддержку. Сыщица не видела, кто ей помог, однако это подействовало: с неба непрерывным потоком хлынул ледяной дождь, мигом затушив молодой костер. Судорожно вздохнув, Елена с испугом взглянула в лица казакам, в бессильной панике ожидая своего приговора.

Недолго думая, мужики соорудили самодельную виселицу. Рассудив, что первым должен погибнуть именно Гоголь, они поставили его на толстое полено и накинули на шею петлю. Юношу трясло. Он затравленно озирался по сторонам, ни на что уже не надеясь.

— Но что, нечистая? Отправляйся в преисподнюю! — воскликнул казак, готовясь выбить из-под ног у юноши единственную опору.

Внезапно прогремевший выстрел заставил Елену испуганно зажмуриться. Однако мертвая тишина, нарушаемая лишь стонами раненого казака, подарили ей слабый проблеск надежды на спасение… Приоткрыв глаза, девушка судорожно вздохнула, испуганно глядя на своего спасителя…

— Немедленно прекратить линчевание! — в своей уверенной манере приказал Гуро, закидывая дымящееся ружье на плечо.

— Яков Петрович! — обрадованно воскликнул Гоголь, едва ли не с обожанием глядя на сыщика.

— Радость встречи оставим на потом, Николай Васильевич, — отозвался мужчина. — Господа, прошу всех соблюдать спокойствие и не совершать противоправных действий, о которых в последствии вы можете пожалеть. Я выпустил одну пулю, но внутри этого замечательного оружия еще десять. Скорость перезарядки три секунды. И если вы не выполните мою просьбу, клянусь, десять из вас будут лежать на кладбище. Ну, а остальные, как справедливо заметил господин Бинх, будут объявлены мятежниками и отправятся в Сибирь, — с легкой усмешкой проговорил он. — И вот вам моя просьба: пошли вон, болваны! — грозно приказал сыщик, заставив всех собравшихся испуганно вздрогнуть и, откланявшись, поспешно уйти. — Ну вот, а теперь здравствуйте, Николай Васильевич, — широко улыбаясь, обратился он к Гоголю. — Признавайтесь, скучали по мне?

— Елена! — взволнованно воскликнул Бинх, бросаясь к связанной девушке. — Господи…

В два шага оказавшись рядом, мужчина поспешно развязал ее и порывисто обнял. Елена судорожно вцепилась в его пальто. Девушка дрожала, будто в лихорадке. По щекам ее во всю струились слезы, а раны, что она получила от разъяренных казаков, все еще кровоточили. Осторожно поглаживая ее по мокрым волосам, Александр еще крепче прижал девушку к себе, будто бы боясь, что с ней вновь может что-то случиться.

— Простите… — с болью прошептал он, коря себя за то, что не смог уберечь девушку от собственных казаков.

С трудом Елена все же смогла немного успокоиться. Всхлипывая, она аккуратно взглянула в лицо полицмейстера. Над правой бровью у него красовался свежий кровоподтек, да и в целом мужчина выглядел довольно-таки потрепанным.

— А-Александр… — заикаясь, прошептала она. — О с-себе бы подумали…

— Да бросьте, — отрицательно замотал головой Бинх. — Пустяки.

В следующее мгновение мужчина, внимательно вглядевшись в ее заплаканное лицо, медленно склонился и осторожно поцеловал девушку. На мгновение Елена удивленно замерла, а затем, победно улыбнувшись, еще ближе прижалась к полицмейстеру, блаженно закрывая глаза…

— Какой пассаж, господа! — лукаво улыбаясь, прокомментировал Гуро, заставив Елену и Александра вернуться в наш мир.

Неуверенно поднявшись с помощью Бинха, Соболь снова чуть было не упала, однако сильные уверенные руки смогли вовремя подхватить ее. Судорожно кутаясь в пальто мужчины, сыщица аккуратно спустилась с плахи. Только вот, к огромному удивлению и Гоголя, и полицмейстера, радоваться чудесному воскрешению начальника не спешила.

— Жив, значит… — неодобрительно покачав головой, заключила девушка. — Какая жалость, — сквозь зубы прошептала она, пытаясь за неприязнью скрыть страх перед этим человеком.

— Ну, вот и вся дочерняя радость! — ничуть не расстроившись, хмыкнул Гуро. — И тебе привет, Леночка!

Общим собранием решено было обсудить все в более спокойной обстановке, а именно на постоялом дворе, до которого было меньше двух минут ходу. Обрадованный Гоголь всю дорогу крутился около Яков Петровича, засыпая того вопросами, на которые мужчина великодушно отвечал. Елена же шла подле полицмейстера, никак не реагируя на начальника. Ее мысли занимал другой, куда более приятный случай…

Добравшись до своей комнаты, Елена первым делом скинула с себя насквозь промокшее платье и переоделась в сухое. Расчесав волосы, она присоединилась к мужчинам. Гуро как раз заканчивал объяснения того, как ему удалось выжить. Оказалось, что всадник просто не понял, что мужчина жив, и ушел, давая тому возможность затеять свое маленькое секретное расследование.

Присев на кровать Гоголя, Елена устало прислонилась к деревянному столбику, прикрывая глаза. Бинх, заметив это, лишь покачал головой. Он с нежностью посмотрел на все еще дрожащую девушку, и аккуратно накинул ей на плечи теплый шерстяной платок.

— И вам не приходило в голову вмешаться? — вмиг помрачнев, обратился мужчина к Гуро, и в голосе его отчетливо слышны были неприязненные стальные нотки. — А вы знаете, что пока вы, с позволения сказать, залегли, погибли девять девушек. Не говоря уже о том, сколько казаков полегло.

— Если бы это было в моей власти, я спас бы каждую жертву ценой своей собственной жизни, — отчеканил мужчина, стойко выдерживая осуждающий взгляд полицмейстера. — Но я был не в праве это делать! Господа, ну я же тоже не бездействовал! — хмыкнул он. — Просто есть вещи, о которых даже вам пока знать не полагается, — с легким ехидством подчеркивая последние слова, закончил Гуро. — Однако, господа! Я очень внимательно следил за ходом вашего расследования и могу сказать, что вы, конечно, удивительные молодцы! Я даже уверен, что вы будете вознаграждены за это! — торжественно воскликнул он, заставив Бинха презрительно закатить глаза. — А сейчас, я полагаю, что у вас даже появился главный подозреваемый!

— Да. Я абсолютно уверен, что убийца — граф Данишевский, — многозначительно глядя на полицмейстера, отозвался Гоголь.

Гуро внимательно взглянул на Соболь. Приоткрыв глаза, девушка отрицательно покачала головой. Хмыкнув, мужчина кивнул ей в ответ.

— Но если он действительно убивает только по праздникам, то следующий это… День Козьмы и Демьяна, через три дня, — посчитал Бинх. — Получается, у нас есть время, чтобы найти и покарать убийцу.

— Знаете, я столько времени изучал языческие праздники, — лукаво прищурившись, проговорил Гуро. — Некоторые из них забыты, но это не значит, что их нет.

— И когда же следующий? — взволнованно поинтересовался Гоголь.

— Увы, сегодня… — пожимая плечами, отозвался мужчина. — Ночь небесного Сварога. По приданию, именно в этот день небеса карают земную нечисть.

— Как, сегодня?! — выдохнул Николай.

— По коням! — скомандовал Гуро. — Но сначала… Елена, душа моя, подойди.

— Зачем? — мгновенно распахивая глаза и выпрямляясь, спросила Соболь.

— Я хочу забрать у тебя кое-что, — улыбнулся Гуро.

— Что? Нет… Нет! — испуганно воскликнула Елена, судорожно схватившись за змейку у себя на шее. — Ты не можешь!

— Елена… — устало выдохнул мужчина. — Я верну ее тебе, обещаю!

— Я тебе не верю! — не сдавалась девушка, сверля начальника ненавидящим взглядом.

— Без нее нам ни за что не одолеть всадника, — закатывая глаза, объяснил Гуро. — Ну Елена! Ну будь же благоразумна! Только представь, что ждет нас в его логове?

Девушка заскрежетала зубами от досады. На глазах ее выступили слезы бессильной ярости и страха, которые она, впрочем, тут же яростно смахнула. Нехотя подойдя к Гуро, она позволила ему снять змейку.

— Только попробуй обмануть меня! — прошипела она, на мгновение сжимая запястье сыщика и глядя тому прямо в глаза.

— Не знай я тебя с детства, испугался бы, — усмехаясь, прокомментировал мужчина.

— Что это такое? — внимательно глядя на змейку, поинтересовался Бинх.

— Знаете, очень может статься, что сегодня вам представиться шанс узнать это, — победно улыбаясь, отозвался Гуро.

— Горю нетерпением, — закатил глаза полицмейстер. — Елена, вы, что же, тоже с нами? — удивленно спросил он у девушки, заметив, что она тоже направилась к выходу.

— Да, — пожала плечами Соболь.

— Право, я не думаю, что это необходимо… — протянул Бинх, не желая в который раз подвергать ее опасности.

— Александр Христофорыч, уверяю вас, Елена Евгеньевна сумеет за себя постоять, — уверенно заявил Яков Петрович. — Не извольте беспокоиться.

— Но… — попытался было спорить мужчина, однако Гуро перебил его:

— Она моя подчиненная! И это мой приказ, — отчеканил он тоном, не терпящим возражений.

Галопом доскакав до поместья графов, сыщики разделились, пытаясь отыскать в этом огромном доме Лизу. Каждый в связи со своими причинами и догадками…

Поняв, что в поместье кроме них нет ни души, Гоголь, отчаянно желающий спасти возлюбленную, каким-то непостижимым образом смог найти и открыть тайный ход, ведущий в недра старинного особняка. Гуро начал спускаться первым. За ним последовали Гоголь, Бинх и Елена. Чем глубже они спускались, тем холоднее становилось. Воздух был ужасно влажным, по стенам стекали струйки воды. Соболь нервно поежилась, отгоняя тяжелые мысли, которые навевало на нее это поместье.

— Оксана? — удивленно выдохнул Гоголь, завидев знакомую мавку.

— Кто эта девушка? — тут же спросил Гуро.

— Вы тоже ее видите? — удивился юноша.

— В каком смысле? — непонимающе протянул сыщик.

— Что происходит? — ничего не понимая, а оттого нервничая, поинтересовался Бинх, держа заряженный пистолет наготове.

— Она… — начал было Гуро.

— Оживает! — испуганно воскликнула Елена, отпрянув от тела.

Внезапно из темноты прямо перед ними появился граф Данишевский с ружьем в руках. Неприязненно взглянув на гостей, он приказал:

— Господа, вам тут не место, ступайте прочь!

— Граф Данишевский, именем закона… — воскликнул Бинх, направляя на него пистолет, однако Алексей не дал ему договорить.

Вскинув ружье, мужчина прицелился в стоящего к нему ближе всех Гуро. Мгновенно среагировав, Бинх выстрелил, мгновенно убив преступника. Переглянувшись с остальными, Яков Петрович медленно подошел к трупу.

— Знаете, никогда бы не подумал, что всадника будет вот так просто убить одной пулей… — задумчиво протянул он, однако в голосе его не звучало и капли облегчения. Гуро явно поджидал кого-то еще, и Елена точно знала, кого…

— Яков Петрович, — окликнула его побледневшая от вида крови Елена. — Что теперь бу…

— Живая! — вскакивая, воскликнула мавка. — Теплая! — обрадованно глядя на Гоголя, хихикнула она, трогая свои руки и лицо, приобретающие живой оттенок.

Вскрикнув, Соболь отшатнулась от появившегося вдруг всадника. В одно движение демон перерезал мавке горло, а затем, вырезав на ее теле свою пентаграмму, с жутким ревом поглотил ее кровь. Испуганная Елена что есть силы сжала руки в кулаки, чувствуя, что до срыва ей не далеко.

Вдруг все пространство вокруг заполонили черные всполохи, слепящие глаза. Послышалось оглушительное карканье ворон, а всадник, задрав голову к потолку, утробно зарычал. В темноте Бинх с трудом отыскал Елену, прикрывая ее от всадника. Сама же девушка с трудом подавляла чувство животного страха, накрывающее ее с головой…

Все стихло так же внезапно, как началось. Тьма рассеялась, вороны умолкли, а на месте всадника оказалась уставшая, растрепанная Лиза.

— Лиза? — пораженно выдохнул Гоголь, непонимающе глядя на девушку.

— Какой пассаж! — усмехаясь, прокомментировал Гуро.

— Свершилось… Двенадцать дев и один воскресший… — пытаясь отдышаться, прошептала Данишевская.

— Так вот, господа… Этот обруч служит для укрощения всяких там колдунов, ведьм… — небрежно привалившись к ритуальному алтарю, объяснял Гуро. При слове «ведьма» он выразительно взглянул на Елену. — Очень редкая вещица. Единственный экземпляр, знаете ли…

Внезапно сердце девушки пропустило удар. К своему ужасу она смогла прочесть в глазах Бинха неприкрытое разочарование. Он понял, что сыщица не просто так носила эту змейку. Судорожно вздохнув, Соболь отвернулась от мужчин, яростно смаргивая выступившие слезы. Она злилась, корила и ненавидела себя за то, что впустила полицмейстера в свое сердце, нарушив свои обычные устои, однако сделать с этим ничего не могла.

— Я наверх, — отрешенно пробормотала она, поспешно поднимаясь к свету. Девушка буквально спиной чувствовала на себе задумчивый взгляд полицмейстера, а оттого не оборачивалась, боясь прочесть в нем разочарование или, еще хуже, ненависть.

Поднявшись в зал, Соболь облегченно выдохнула. Прижав ледяные руки к пылающим щекам, она устало прикрыла глаза. Елене было страшно. Ужасно страшно при мысли, что она опять лишилась дорогого человека. С самого детства девушка привыкла к тому, что родным она не нужна, а потому старалась не привязываться к людям. Да и не к кому ей было. Гуро Елена хоть и уважала, однако еще сильнее боялась. С остальными же девушка старалась не общаться, понимая, что ни к чему хорошему это не приведет. И до недавнего времени ее устраивала такая жизнь. Нет любви — нет боли, а значит, нет и страданий. Вот только сейчас Соболь готова была вытерпеть любую муку, чтобы не потерять полицмейстера… Вопрос был лишь в том, нужна ли ему такая жертва? Да и нужна ли ему такая девушка в целом? Ведь Елена была другой. Абсолютно другой. Она была ведьмой, исчадием ада. Из-за таких, как она, и были убиты тринадцать девушек. Так сможет ли Бинх — человек чсти и высоких моральных принципов, отчаянно любящий свою работу, принять ведьму? Хмыкнув, Соболь покачала головой. Очевидный ответ пришел сам-собой: конечно же, нет. Ни при каких обстоятельствах Александр Христофорович не поступится своими принципами и не сможет закрыть глаза на то, что перед ним существо, которое по-хорошему достойно лишь смертной казни через сожжение, как делали это со всеми ведьмами.

Из размышлений Соболь вывели голоса поднявшихся мужчин.

— А я бы хотел, чтобы вы выполняли мои распоряжения! — немного надменно приказал Гуро. — Выносите тела, Александр Христофорович. И вы, Николай Васильевич, как самый молодой, бегом в деревню! За подмогой!

— Но Яков Петрович… — попытался возразить Бинх, однако Гуро перебил его.

— Я же сказал — «нет»! — весомо отчеканил он. — И вы, Елена Евгеньевна, тоже ступайте.

Подчинившись Яков Петровичу, сыщики покинули поместье. Отойдя от мужчин, Елена одиноко пристроилась на мраморных ступенях, обхватив колени руками и с грустью наблюдая за красотами звездного неба. Эта ночь была, на удивление, безоблачна и тиха, и ничто не могло мешать умиротворению девушки. Ничто, кроме тяжелых мыслей, то и дело закрадывающихся в голову.

— Елена Евгеньевна, это правда? Вы… — тихо поинтересовался Бинх, зайдя за спину сыщице.

Вздрогнув от неожиданности, Соболь испуганно посмотрела на полицмейстера.

— Да… — стыдливо опуская глаза, отозвалась она. — Да, я — ведьма! — собравшись с духом, воскликнула Соболь, взглянув прямо в глаза мужчины.

— Интересно… — задумчиво постукивая тростью по земле, протянул он. — Но тогда… Зачем же вы носили этот обруч?

— А у меня выбора не было, — вновь поднимая глаза к небу, пожала плечами Елена. — Яков Петрович убил бы меня.

— Нет, тут другое, — покачал головой Бинх. — Вы не хотели снимать его… Почему?

— Потому, что не хотела колдовать, — просто отозвалась Соболь. — Это не так приятно, как вам кажется… Простите, Александр Христофорович! — не давая себе времени на раздумья, воскликнула она. — Простите, что не сказала вам! Просто мне так хотелось быть… Нормальной, — с трудом выдохнула Елена, сглатывая тугой ком в горле.

— Знаете что, Елена… — немного подумав, медленно произнес Бинх, заставив сыщицу испуганно сжаться в комочек. — Мне все равно, ведьма вы, или нет. Быть может, я ошибаюсь, однако за все то время, что мы с вами знакомы, вы никому не причинили вреда. Мне кажется, это гораздо больший показатель, нежели то, кем вы являетесь по крови.

— О… — только и смогла выдохнуть девушка, удивленно взглянув на мужчину. Она ожидала чего угодно: ареста, обвинений, непонимания, но только не этого.

— Вы не хотели бы подольше остаться в Диканьке? — спросил вдруг Бинх. — Насколько я понял, к Яков Петровичу вы возвращаться не намерены, так почему бы вам…

— Спасибо, — сдавленным голосом прошептала девушка, вскакивая и обнимая полицмейстера. — Спасибо вам… Право, я и не надеялась…

Привлекая Соболь к себе, полицмейстер сокрушенно покачал головой.

— Ну, а как же иначе? — зарываясь в ее пушистые рыжие волосы, спросил он.

— Александр Христофорович… — неловко кашлянул Гоголь. — Не знаете, нельзя ли нам как-то послушать, о чем они говорят?

— Думаю, можно, — мгновенно возвращаясь к деловому тону, отозвался Бинх. — Где-то здесь должен быть потайной ход…

Под покровом ночи сыщики пробрались обратно в дом и, схоронившись за одной из массивных колонн, напряженно прислушались к диалогу Гуро и Лизы.

— Вначале я думал, что для тринадцатой жертвы вам нужна какая-нибудь сверхъестественная тварь, — увлеченно говорил мужчина. — И на эту роль просто идеально подходила Елена, со своим неумением колдовать. С ней у вас не возникло бы проблем, однако вы не проявляли к ней должного интереса, и я понял, что ошибся. Тогда я решил, что тринадцатой жертвой становится воскресший. И, представьте себе, на эту роль идеально подходил Гоголь! Он родился мертвым, а потом неожиданнейшим образом воскрес… — с театральным придыханием произнес он. — Однако вы, почему-то, не ловились… Зачем-то оживили эту несчастную мавку, а затем снова ее умертвили… До сих пор не понимаю, зачем такие сложности?

— Сначала я думала, что это будет Николай, — раздраженно отозвалась Лиза. — Однако потом я велела Алексею сыскать мне другую жертву. Я бы не смогла…

— Ух ты! — выдохнул Гуро. — То есть, прошу прощения, вы влюбились?!

— Ну хватит! — уязвленно воскликнула Данишевская. — Везите меня в Петербург, судите. Пока на мне этот обруч, повесить меня не составит труда.

— А что это вы так торопитесь на тот свет? — усмехаясь, поинтересовался Гуро. — У меня нет никакого желания отдавать вас в руки так-называемого правосудия. У меня на вас совершенно другие планы… Я представляю здесь общество графа Бенкендорфа. Это собрание самых влиятельных людей России, которое преследует свои мотивы и цели. На благо Отечества, разумеется, — уточнил он.

— И отчего же я понадобилась вашему могущественному обществу? — скептично поинтересовалась Лиза.

— Нас интересует секрет бессмертия! — торжественно воскликнул Гуро. — И я очень надеюсь, что этим секретом вы с нами поделитесь.

— А что, если я откажусь вам помогать? — хмыкнула Лиза.

— Ну тогда, боюсь, что с вашим возлюбленным молодым писателем может произойти что-то очень нехорошее. Он может утонуть, или погибнуть при пожаре… Тут уж, как мне больше понравится, — угрожающе ответил Гуро.

— Я вам верил! — оскорбленно воскликнул Гоголь, выходя из укрытия. Елена и Бинх последовали за ним. — А вы оказались мерзавцем!

— Во-первых, подслушивать некрасиво! — раздраженно отозвался сыщик. — А во-вторых, почему вы не выполняете мои требования?

— А мы более не обязаны выполнять ваши приказы! Вы укрываете преступницу от закона! — направляя пистолет на мужчину, отчеканил Бинх. — Именем закона, вы арестованы!

— Тихо-тихо, не кпиятитесь, Александр Христофорович! — поднимая руки, протараторил Гуро. — Какой-то неугомонный, честное слово! Ну, вы же всего не знаете! Безусловно, ваше усердие будет вознаграждено! Как я вам и обещал! У меня с собой приказ о назначении вас Обер-полицмейстером Петербурга! Бенкендорф уже подписал! Дело за государем, но, думаю, там проблем не будет! Ну вы же хотели послужить на благо Отечества! Вам и карты в руки! Власть, сила, влияние… — протянул он, пытаясь склонить полицмейстера на свою сторону. — Творите благо… Как говорится: честь-честью, а дело-делом. Ну, вы меня сейчас арестуете, шум поднимется. В лучшем случае вас ждет ссылка, а в худшем — смертная казнь, так что, выбора-то у вас особо нет, — заключил мужчина. — Пистолет опускайте!

Елене хорошо были известны приемы, с помощью которых Гуро добивался своего. Запугивание, обещание лучшей жизни, а еще спекуляция дорогими людьми были его излюбленными приемами. И конечно, обычно они срабатывали. Внимательно вглядываясь в лицо Бинха, девушка заметила, как в его глазах промелькнула тень сомнения, а пистолет немного опустился. Конечно, он все бы отдал, чтобы вновь вернуться в Петербург, однако Соболь не верила, что мужчина поведется на это! Или…

— Вы правы, — отозвался полицмейстер, заставив Гоголя удивленно взглянуть на него. — Выбора у меня нет… — повторил он, направляя пистолет немного выше плеча Николая, прямо в стоящую позади него Лизу. С такого ракурса было бы затруднительно попасть в девушку, не задев Гоголя, однако Бинх, похоже, точно знал, что делает. В следующее мгновение он выстрелил, попав преступнице точно в шею.

— Лиза! — в отчаянии завопил юноша, бросаясь к хрипящей и корчащейся на полу девушке.

— Вы что наделали?! — в ярости воскликнул Гуро.

— Ну, как вы сказали: дело-делом, честь-честью! — стальным тоном отчеканил полицмейстер.

Умирая, Лиза старалась забрать как можно больше энергии, в надежде на выздоровление. Схватившись за горло, Елена тяжело сползла на пол, судорожно хватая ртом воздух. Сердце ее бешено колотилось, отсчитывая последние удары… Кровь отлила от лица ведьмы, сделав ее похожей на покойницу. Ужасная слабость и головокружение не давали ей сосредоточиться ни на чем, кроме бешено-крутящейся комнаты и боли, невыносимой боли, прямо как от попадания пули в череп…

Все прекратилось так же быстро, как и началось. Мощная магическая волна свалила с ног всех собравшихся. На месте, где только что лежала Лиза, теперь возвышался черный всадник, готовясь в любой момент выхватить сабли.

Елена испуганно отползла подальше от этого исчадия ада. До крови закусив губу, она со страхом и трепетом наблюдала, как Бинх и Гуро бились в неравной схватке с самим демоном… Соболь понимала, что она должна что-то сделать, как-то помочь мужчинам, тем более, что теперь у нее была такая возможность. Закрыв глаза, девушка судорожно принялась колдовать. Она пыталась наслать на всадника дурман, фантома, чтобы хоть ненадолго отвлечь его, однако в то же мгновение перед ее глазами встала сцена с белокурым мальчиком, лежащим в луже собственной крови. В отчаянии вцепившись в волосы, Елена застонала от злости на себя и осознания собственного бессилия…

В следующее мгновение Гуро и Бинх, придя к молчаливому согласию, стали приводить свой нехитрый план в действие. Полицмейстер отвлек Всадника на себя, в то время как Яков Петрович попытался добраться до ружья. Елена, наблюдавшая за этим зрелищем, нервно закусила указательный палец руки. Она понимала, что это бесполезно, что пули не подействуют, однако другого выхода не было.

Выстрелив Всаднику в голову и не получив желаемого результата, Гуро ошеломленно замер на месте, с ужасом уставившись на демона. Через мгновение мощный удар заставил его врезаться в стену, пролетев половину комнаты. В отчаянии прижав ладони ко рту, Елена наблюдала, как Александр, оставшись со Всадником один-на-один, все еще пытается одолеть его. Ловко увернувшись, мужчина смог воткнуть шпагу в то место, где у обычных людей обычно находится голова, однако у этого демона там была лишь тьма. Обескураженно отступив, Бинх непонимающе взглянул на своего противника. Через мгновение в его взгляде промелькнуло понимание того, что их бой был обречен с самого начала…

Всадник сумел подловить полицмейстера, когда тот в отчаянии бросился на него, не желая так просто сдаваться. Прижав мужчину к стене, демон с силой вогнал шпагу ему в руку по самую рукоять. Бинх вскрикнул, хватаясь за шпагу и пытаясь вынуть ее…

Соболь с болью наблюдала за страданиями полицмейстера. Она бы все отдала за возможность помочь ему, однако собой и своими силами абсолютно не владела. Зажмурившись, девушка вновь и вновь пыталась призвать свою силу. Из-за сильного напряжения на лице у ведьмы полопались капилляры, а из носа хлынула струйка красной крови, однако сколько бы она ни пыталась, все было тщетно.

— Ну, насчет тридцати лет ты погорячилась, сестрица… — воскликнула старая сморщенная старуха, работающая ранее на постоялом дворе.

— А ты что тут забыла, старая? — неприязненно смотря на гостью, поинтересовалась Лиза.

— Ишь, ты! Змеюка! Не такая я уж и старая, всего-то на пять лет старше тебя, сестрица! — озлобленно отозвалась старуха.

— Мария?! — пораженно выдохнула Лиза.

Взмахнув головой, Маря заставила Гоголя и Лизу взмыть под потолок, одновременно с этим медленно приближаясь к ним и что-то говоря. Елена не слышала слов. Все, что она могла ощущать — обжигающий жар в сердце и боль. Страшную, разрывающую ее тело на части. Из глаз девушки ручьем хлынули слезы, однако она этого даже не замечала. Даже боль не могла пересилить страх. Страх за Александра, решившего со шпагой напасть на двухсотлетнюю ведьму, защитив тем самым Гоголя. Марии хватило одного лишь взгляда для того, чтобы шпага, направленная на нее, переломилась и повернулась острием в сторону хозяина. В отчаянии мужчина пытался бороться, однако никакая сила не могла одолеть могущество ведьмы. Никакая, кроме…

Поняв, что может произойти, Елена не выдержала. Боль и жар достигли своего апогея, заставляя девушку буквально терять сознание. Из уст ее вырвался страшный крик, а затем по залу пронеслась наимощнейшая магическая волна, раскидавшая всех присутствующих в разные стороны, но главное, оглушившая Лизу и откинувшая Марию подальше от испуганного Бинха, предоставляя мужчинам шанс расправиться с ведьмами. Судорожно вздохнув, Елена без чувств повалилась на холодный мраморный пол. Кровь все также продолжала тонкой струйкой стекать по ее подбородку…

Очнувшись, Елена поначалу не понимала, что происходит. Испуганно оглядевшись, она увидела, что лежит на столе в доме графов Данишевских и что на полу, недалеко от нее, расплылось кроваво-красное пятно. Голова ведьмы раскалывалась от невыносимой боли, а тело ее бил сильный жар. С трудом приняв сидячее положение, она вдруг поняла, что не знает о самом главном…

— Александр! — взволнованно прохрипела девушка, про себя молясь, чтобы мужчина оказался жив.

— Я здесь, — отозвался Бинх, подходя к ней.

Мужчина аккуратно прижал ее к себе, бережно поглаживая растрепанные волосы. Единственным, о чем он мог думать последние несколько минут, была Елена. Никто не знал, когда она очнется, да и очнется-ли вообще. Казалось, за столь короткий промежуток времени полицмейстер состарился на несколько лет… Впрочем, потеря крови тоже играла свою роль. Прорезанная насквозь рука все еще кровоточила.

— Я так испугалась… — прошептала девушка, с содроганием вспомнив последние события.

— Все уже позади, — уверенно проговорил полицмейстер, облегченно прикрывая глаза. — Все закончилось.

— Если бы вас убили, я бы… — утирая слезы, всхлипнула Елена. — Я бы не смогла…

— Я понимаю, — мягко улыбнулся Бинх, ласково обхватывая ее заплаканное лицо руками. — Поверьте, убили бы вас, я бы чувствовал то же самое.

В следующее мгновение мужчина склонился к Елене, накрывая ее губы своими. Прикрыв глаза, Соболь отдалась минутному наслаждению, забыв обо всем: о Всаднике, о ведьме, о боли. Сейчас для нее не существовало ничего, кроме этого человека, подарившего ей дом и ставшего для нее семьей. Девушка понимала, что ни за что не позволит никому навредить ему. Никому, включая себя…

— Елена, ты же умная девочка, верно? — поинтересовался Гуро у девушки, когда они с Бинхом вышли на улицу, и полицмейстер отошел проверить тела. — Сама все понимаешь…

— Убьешь меня? — равнодушно поинтересовалась она, глядя прямо в глаза мужчины. Ну давай, убивай, — пожала девушка плечами.

Соболь нисколько не боялась. Впервые в жизни она действительно хотела, чтобы ее убили. Просто получить пулю в лоб казалось гораздо более простым путем, чем тот, что Елена избрала для себя. Однако дознаватель, внимательно взглянув в лицо своей бывшей помощницы, лишь удрученно покачал головой.

— Нет, Лена, не убью, — отводя взгляд, тихо ответил он. — Знаю, ты ненавидишь меня. И у тебя есть на это причины. Однако я хочу, чтобы ты знала… Своих детей у меня нет, но ты… Ты стала мне родной…

— И именно потому ты решил использовать меня, как приманку для Всадника? — саркачтично уточнила Соболь.

— Я бы не позволил ему убить тебя! — уверенно отозвался Гуро, и девушку позабавило, что он действительно верил в свои слова даже после всего произошедшего.

— Ладно, поверю, — усмехнулась она.

— Ты можешь мне не верить, — ничуть не смутившись, пожал плечами мужчина. — Однако в глубине души знаешь, что это правда. Иначе ты бы давно лежала мертвая.

— Ну, спасибо! — закатывая глаза, фыркнула девушка. — Что-то еще?

— Лена, ты же понимаешь, что нельзя оставлять все так, как есть… — загадочно протянул сыщик. — Обществу я скажу, что застрелил тебя, однако…

— Однако они могут не поверить? Хороши же у тебя друзья! — покачала головой Елена.

— Я не о них говорю, Лена, я о тебе… — с несвойственным для мужчины сочувствием, произнес он. — Мой тебе совет: в Петербурге тебе лучше не появляться.

Несколько часов спустя карета с вещами девушки была полностью готова к отправке. В последний раз задумчиво оглядев комнату на постоялом дворе, Елена поплотнее запахнула на себе теплый плащ, хотя от озноба, бившего ее с самого сражения у Данишевских, не спасало ничего. Опустошенная и измотанная девушка мечтала лишь об одном, однако ее мечте и вовсе не суждено было сбыться…

Несколько раз шумно вдохнув, в попытке унять рвущиеся наружу слезы, Соболь спустилась во двор. Около кареты стояли Тесак, Бомгарт и Вакула с Василиной. Гоголь и Гуро уже уехали в Петербург. Соболь крепко обняла каждого, не желая думать о том, что расстается с ними навсегда.

— Елена Евгеньевна… Я вас не забуду… — едва сдерживая слезы, пообещал ей Тесак.

— Я тебя тоже. Всех вас, — сдавленно отозвалась Соболь, с нежностью взглянув на собравшихся мужчин. — Вы все стали мне очень дороги. Вы… — не договорив, Елена удивленно замерла, встретившись со взглядом изумрудно-зеленых глаз и мгновенно утонув в них. Немного прихрамывая, к процессии присоединился Бинх. — Вы тоже пришли? — грустно улыбнувшись, спросила девушка.

— Я не мог не попрощаться, — немного осипшим от волнения голосом ответил мужчина. — Елена Евгеньевна, может…

— Нет, — девушка грустно приложила ему палец к губам, призывая замолчать. Она понимала, что если полицмейстер попросит, то она останется, пойдя на поводу у глупых эмоций. — Я опасна, — больше не сдерживая слезы, прошептала девушка. — Не только для вас, для всех, кто будет со мной рядом… Я не могу так рисковать вами…

Бинх лишь обреченно кивнул. Он знал, что Соболь не отступится. Мужчина уже пытался отговорить ее от отъезда, используя все свои аргументы, однако ответ был всегда один. Ненадолго между ними повисла тишина, ставшая уже привычной. Ни Елена, ни Александр были не в силах разорвать эту тишину, разорвать это мгновение, последнее мгновение, когда они были вместе. Аккуратно взяв девушку за руку, мужчина легонько погладил ее ледяное запястье, наслаждаясь прикосновением к бархатной коже. Жадно вглядываясь в родное лицо, Бинх пытался запомнить его до малейших деталей, словно это как-то могло бы облегчить разлуку…

— Елена, если вдруг вы передумаете… — прошептал он. — Знайте, что здесь вас всегда ждут. И что я люблю вас, — глядя в глаза девушке, выдохнул полицмейстер, накрывая ее губы своими.

Этот поцелуй был особенным, совершенно непохожим на все остальные. В него они вкладывали всю ту боль и отчаяние, что вызывала у них вынужденная разлука. На прощание мужчина еще раз крепко прижал Елену к себе, и вовсе не желая размыкать объятий. В последний раз вдохнув сладковатый аромат духов, Александр отпустил ее, с болью всмотревшись в ярко-зеленые заплаканные глаза и аккуратно стерев бегущую по щеке слезинку.

— Я тоже люблю вас, — всхлипывая, ответила Елена, утирая слезы. — Как еще никогда не любила…

Карета медленно тронулась, быстро набирая ход, будто бы желая поскорее разлучить Елену и Александра, увезя девушку в неизвестность. Деревенские ребятишки, как и в прошлый раз, пытались угнаться за ней, весело хохоча. За окном, как и в тот раз, проносились небольшие домики Диканьки, только вот сейчас они не казались угрюмыми или неуютными. Елена с нежностью провожала каждую постройку взглядом, чувствуя, что покидает родной дом. Да, за столь короткое время это село стало для нее настоящим домом, в котором она нуждалась и о котором мечтала едва-ли не с рождения… Однако постепенно дома исчезли, открывая вид на мрачный угрюмый лес. Задернув штору, Соболь обессиленно прикрыла глаза. Сотрясаясь от рыданий, Елена уткнула голову в колени, с силой вцепившись в рыжие волосы. Девушка захлебывалась, давилась, сгорала от боли, что терзала ее сердце. В один момент ведьма лишилась всего: любви, дома и смысла. Соболь не знала, для чего она вообще очнулась тогда на столе в доме Данишевских. Ведь Елена знала, понимала, что Гуро не отдаст ей обруч, однако слепо цеплялась за эту последнюю надежду. И вот сейчас она наблюдала за тем, как ее мир рушился, оставляя лишь острые осколки. Внезапно девушка почувствовала знакомое тепло и боль, разливающиеся у нее в душе. С ненавистью отшвырнув от себя насквозь промокшую подушку, Елена откинулась на спинку сиденья и засмеялась, точно одержимая. Надрывно, громко, захлебываясь слезами. Она знала, что никогда не сможет смириться с тем, что ее сила — часть ее, а вовсе не проклятие…

Проводив долгим задумчивым взглядом карету, Бинх, не оборачиваясь, направился в хату. Глаза мужчины предательски пощипывало, но он держался, сохраняя свою привычную невозмутимость. Однако в душе полицмейстера все пылало, рвалось на части. Так долго он жил лишь работой и воспоминаниями о былых счастливых днях в Петербурге, даже и не подозревая, что однажды все так круто изменится. Елена, эта взбалмошная девчонка, смогла изменить его жизнь, перевернуть ее с ног на голову. Она открыла ему новые горизонты, новые знания и, самое главное, новую любовь. Мужчина на все был готов, лишь бы еще раз услышать ее голос, коснуться огненно-рыжих волос и услышать смех, такой звонкий и заразительный, что всем, кто его слышал, поневоле хотелось улыбаться. Ему хотелось защищать ее, такую маленькую и хрупкую, от всего, что ждало ее в нашем угрюмом, озлобленном на все необычное, мире. Сердце мужчины сжималось при мысли о том, в какой опасности оказалась ведьма, покинув Диканьку. Полицмейстер готов был рвать на себе волосы от отчаяния и бессилия. На мгновение он задумался о том, что пока еще Соболь уехала не столь далеко. Что пока еще ее можно догнать верхом на лошади. Догнать, крепко прижать к груди и вернуть назад, в Диканьку… Однако Бинх понимал, что это также опасно, как и ее отъезд. Обществу было известно о том, где в последний раз видели Елену, и если бы кто-то нашел ее здесь… Живой она бы не ушла. Именно поэтому мужчина, скрепя сердце и отодвинув эмоции, отпустил ее, оставив себе лишь образ, настолько четкий, что, казалось, это и впрямь она. Но как бы Александр ни уговаривал себя, как бы ни убеждал в правильности своего решения, он понимал, что волнение, тревога и привязанность к Елене Евгеньевне Соболь навсегда останутся в его сердце, лишая спокойной и размеренной жизни.