Тайны Диканьки (гет)

Очнувшись, Елена поначалу не понимала, что происходит. Испуганно оглядевшись, она увидела, что лежит на столе в доме графов Данишевских и что на полу, недалеко от нее, расплылось кроваво-красное пятно. Голова ведьмы раскалывалась от невыносимой боли, а тело ее бил сильный жар. С трудом приняв сидячее положение, она вдруг поняла, что не знает о самом главном…

— Александр! — взволнованно прохрипела девушка, про себя молясь, чтобы мужчина оказался жив.

— Я здесь, — отозвался Бинх, подходя к ней.

Мужчина аккуратно прижал ее к себе, бережно поглаживая растрепанные волосы. Единственным, о чем он мог думать последние несколько минут, была Елена. Никто не знал, когда она очнется, да и очнется-ли вообще. Казалось, за столь короткий промежуток времени полицмейстер состарился на несколько лет… Впрочем, потеря крови тоже играла свою роль. Прорезанная насквозь рука все еще кровоточила.

— Я так испугалась… — прошептала девушка, с содроганием вспомнив последние события.

— Все уже позади, — уверенно проговорил полицмейстер, облегченно прикрывая глаза. — Все закончилось.

— Если бы вас убили, я бы… — утирая слезы, всхлипнула Елена. — Я бы не смогла…

— Я понимаю, — мягко улыбнулся Бинх, ласково обхватывая ее заплаканное лицо руками. — Поверьте, убили бы вас, я бы чувствовал то же самое.

В следующее мгновение мужчина склонился к Елене, накрывая ее губы своими. Прикрыв глаза, Соболь отдалась минутному наслаждению, забыв обо всем: о Всаднике, о ведьме, о боли. Сейчас для нее не существовало ничего, кроме этого человека, подарившего ей дом и ставшего для нее семьей. Девушка понимала, что ни за что не позволит никому навредить ему. Никому, включая себя…

— Елена, ты же умная девочка, верно? — поинтересовался Гуро у девушки, когда они с Бинхом вышли на улицу, и полицмейстер отошел проверить тела. — Сама все понимаешь…

— Убьешь меня? — равнодушно поинтересовалась она, глядя прямо в глаза мужчины. Ну давай, убивай, — пожала девушка плечами.

Соболь нисколько не боялась. Впервые в жизни она действительно хотела, чтобы ее убили. Просто получить пулю в лоб казалось гораздо более простым путем, чем тот, что Елена избрала для себя. Однако дознаватель, внимательно взглянув в лицо своей бывшей помощницы, лишь удрученно покачал головой.

— Нет, Лена, не убью, — отводя взгляд, тихо ответил он. — Знаю, ты ненавидишь меня. И у тебя есть на это причины. Однако я хочу, чтобы ты знала… Своих детей у меня нет, но ты… Ты стала мне родной…

— И именно потому ты решил использовать меня, как приманку для Всадника? — саркачтично уточнила Соболь.

— Я бы не позволил ему убить тебя! — уверенно отозвался Гуро, и девушку позабавило, что он действительно верил в свои слова даже после всего произошедшего.

— Ладно, поверю, — усмехнулась она.

— Ты можешь мне не верить, — ничуть не смутившись, пожал плечами мужчина. — Однако в глубине души знаешь, что это правда. Иначе ты бы давно лежала мертвая.

— Ну, спасибо! — закатывая глаза, фыркнула девушка. — Что-то еще?

— Лена, ты же понимаешь, что нельзя оставлять все так, как есть… — загадочно протянул сыщик. — Обществу я скажу, что застрелил тебя, однако…

— Однако они могут не поверить? Хороши же у тебя друзья! — покачала головой Елена.

— Я не о них говорю, Лена, я о тебе… — с несвойственным для мужчины сочувствием, произнес он. — Мой тебе совет: в Петербурге тебе лучше не появляться.

Несколько часов спустя карета с вещами девушки была полностью готова к отправке. В последний раз задумчиво оглядев комнату на постоялом дворе, Елена поплотнее запахнула на себе теплый плащ, хотя от озноба, бившего ее с самого сражения у Данишевских, не спасало ничего. Опустошенная и измотанная девушка мечтала лишь об одном, однако ее мечте и вовсе не суждено было сбыться…

Несколько раз шумно вдохнув, в попытке унять рвущиеся наружу слезы, Соболь спустилась во двор. Около кареты стояли Тесак, Бомгарт и Вакула с Василиной. Гоголь и Гуро уже уехали в Петербург. Соболь крепко обняла каждого, не желая думать о том, что расстается с ними навсегда.

— Елена Евгеньевна… Я вас не забуду… — едва сдерживая слезы, пообещал ей Тесак.

— Я тебя тоже. Всех вас, — сдавленно отозвалась Соболь, с нежностью взглянув на собравшихся мужчин. — Вы все стали мне очень дороги. Вы… — не договорив, Елена удивленно замерла, встретившись со взглядом изумрудно-зеленых глаз и мгновенно утонув в них. Немного прихрамывая, к процессии присоединился Бинх. — Вы тоже пришли? — грустно улыбнувшись, спросила девушка.

— Я не мог не попрощаться, — немного осипшим от волнения голосом ответил мужчина. — Елена Евгеньевна, может…

— Нет, — девушка грустно приложила ему палец к губам, призывая замолчать. Она понимала, что если полицмейстер попросит, то она останется, пойдя на поводу у глупых эмоций. — Я опасна, — больше не сдерживая слезы, прошептала девушка. — Не только для вас, для всех, кто будет со мной рядом… Я не могу так рисковать вами…

Бинх лишь обреченно кивнул. Он знал, что Соболь не отступится. Мужчина уже пытался отговорить ее от отъезда, используя все свои аргументы, однако ответ был всегда один. Ненадолго между ними повисла тишина, ставшая уже привычной. Ни Елена, ни Александр были не в силах разорвать эту тишину, разорвать это мгновение, последнее мгновение, когда они были вместе. Аккуратно взяв девушку за руку, мужчина легонько погладил ее ледяное запястье, наслаждаясь прикосновением к бархатной коже. Жадно вглядываясь в родное лицо, Бинх пытался запомнить его до малейших деталей, словно это как-то могло бы облегчить разлуку…

— Елена, если вдруг вы передумаете… — прошептал он. — Знайте, что здесь вас всегда ждут. И что я люблю вас, — глядя в глаза девушке, выдохнул полицмейстер, накрывая ее губы своими.

Этот поцелуй был особенным, совершенно непохожим на все остальные. В него они вкладывали всю ту боль и отчаяние, что вызывала у них вынужденная разлука. На прощание мужчина еще раз крепко прижал Елену к себе, и вовсе не желая размыкать объятий. В последний раз вдохнув сладковатый аромат духов, Александр отпустил ее, с болью всмотревшись в ярко-зеленые заплаканные глаза и аккуратно стерев бегущую по щеке слезинку.

— Я тоже люблю вас, — всхлипывая, ответила Елена, утирая слезы. — Как еще никогда не любила…

Карета медленно тронулась, быстро набирая ход, будто бы желая поскорее разлучить Елену и Александра, увезя девушку в неизвестность. Деревенские ребятишки, как и в прошлый раз, пытались угнаться за ней, весело хохоча. За окном, как и в тот раз, проносились небольшие домики Диканьки, только вот сейчас они не казались угрюмыми или неуютными. Елена с нежностью провожала каждую постройку взглядом, чувствуя, что покидает родной дом. Да, за столь короткое время это село стало для нее настоящим домом, в котором она нуждалась и о котором мечтала едва-ли не с рождения… Однако постепенно дома исчезли, открывая вид на мрачный угрюмый лес. Задернув штору, Соболь обессиленно прикрыла глаза. Сотрясаясь от рыданий, Елена уткнула голову в колени, с силой вцепившись в рыжие волосы. Девушка захлебывалась, давилась, сгорала от боли, что терзала ее сердце. В один момент ведьма лишилась всего: любви, дома и смысла. Соболь не знала, для чего она вообще очнулась тогда на столе в доме Данишевских. Ведь Елена знала, понимала, что Гуро не отдаст ей обруч, однако слепо цеплялась за эту последнюю надежду. И вот сейчас она наблюдала за тем, как ее мир рушился, оставляя лишь острые осколки. Внезапно девушка почувствовала знакомое тепло и боль, разливающиеся у нее в душе. С ненавистью отшвырнув от себя насквозь промокшую подушку, Елена откинулась на спинку сиденья и засмеялась, точно одержимая. Надрывно, громко, захлебываясь слезами. Она знала, что никогда не сможет смириться с тем, что ее сила — часть ее, а вовсе не проклятие…

Проводив долгим задумчивым взглядом карету, Бинх, не оборачиваясь, направился в хату. Глаза мужчины предательски пощипывало, но он держался, сохраняя свою привычную невозмутимость. Однако в душе полицмейстера все пылало, рвалось на части. Так долго он жил лишь работой и воспоминаниями о былых счастливых днях в Петербурге, даже и не подозревая, что однажды все так круто изменится. Елена, эта взбалмошная девчонка, смогла изменить его жизнь, перевернуть ее с ног на голову. Она открыла ему новые горизонты, новые знания и, самое главное, новую любовь. Мужчина на все был готов, лишь бы еще раз услышать ее голос, коснуться огненно-рыжих волос и услышать смех, такой звонкий и заразительный, что всем, кто его слышал, поневоле хотелось улыбаться. Ему хотелось защищать ее, такую маленькую и хрупкую, от всего, что ждало ее в нашем угрюмом, озлобленном на все необычное, мире. Сердце мужчины сжималось при мысли о том, в какой опасности оказалась ведьма, покинув Диканьку. Полицмейстер готов был рвать на себе волосы от отчаяния и бессилия. На мгновение он задумался о том, что пока еще Соболь уехала не столь далеко. Что пока еще ее можно догнать верхом на лошади. Догнать, крепко прижать к груди и вернуть назад, в Диканьку… Однако Бинх понимал, что это также опасно, как и ее отъезд. Обществу было известно о том, где в последний раз видели Елену, и если бы кто-то нашел ее здесь… Живой она бы не ушла. Именно поэтому мужчина, скрепя сердце и отодвинув эмоции, отпустил ее, оставив себе лишь образ, настолько четкий, что, казалось, это и впрямь она. Но как бы Александр ни уговаривал себя, как бы ни убеждал в правильности своего решения, он понимал, что волнение, тревога и привязанность к Елене Евгеньевне Соболь навсегда останутся в его сердце, лишая спокойной и размеренной жизни.