Мой маленький (джен)

Джинни стоит, перебирая воспоминания, словно предметы из коробки с детскими "сокровищами".

Наверное, почти у каждого в детстве имелась такая коробка, где хранились нехитрые детские ценности: сломанные, но все равно любимые солдатик или старая кукла, засушенный цветок, красивая пуговица или стекляшка.

Повзрослев, многие заводят себе новые коробки, с новыми дорогими сердцу вещицами. У Джинни тоже есть такая, где хранятся детские локоны и первые выпавшие молочные зубы, смешные пинетки, связанные для Джеймса, засушенный цветок — подарок Ала, собственноручно нарисованная открытка от Лили. Коробка сейчас далеко, на Гриммо, но воспоминания всегда с Джинни. Первая улыбка, первый шаг, первый стихийный выброс, радость при покупке палочки, взмах рукой из окна Хогвартс-экспресса — воспоминания, помноженные на троих.

Воспоминания — то, что было, есть и будет с ней всегда, вот только... новые ей скоро придется умножать только на два. Мир жесток, в качестве платы за счастье он отбирает самое дорогое. Джинни любит всех своих детей, но Альбус с первого дня своей жизни стоял на особом месте. Слишком тяжело протекала беременность, слишком высока была вероятность, что она оборвется. Джинни помнила, как уговаривала малыша подождать ещё три месяца, еще два, ещё чуть-чуть, так что роды, случившееся на месяц раньше срока, считала великой удачей. Младенец, родившийся с весом пять с половиной фунтов, был слишком слаб, чтобы брать грудь, слишком слаб, чтобы, по примеру Джеймса, громко и требовательно кричать, и вызывал в Джинни горькую жалость и чувство вины — это она не смогла, не доносила до срока. Джинни целовала сына в макушку, покрытую тонкими темными волосками, и шептала:

"Держись, мой маленький!" — радуясь каждой съеденной ложке каши.

"Вставай, мой маленький", — помогая делать первые шаги.

"Не плачь, мой маленький", — залечивая ожоги от волшебной хлопушки Умников Уизли, подсунутой Джеймсом.

Плакала и махала рукой вслед уходящему Хогвартс-экспрессу: "Мой маленький, как ты будешь там без меня?"

Рождение Лили Луны ничего не изменило. Она девочка, она априори сильнее. Вслед за своей матерью Джинни была уверена, что мир держится исключительно на женщинах и за каждым действительно великим волшебником стоит та, что верит в него и любит.

В комнату кто-то заходит. Джинни не оборачивается, ей не хочется никого видеть, не хочется слышать надоевшие утешения.

— Пора, девочка, будь сильной, ты должна сделать это, — говорит Августа. Её Джинни готова услышать, ей можно — она сама недавно потеряла Невилла.

Всё началось две недели назад. Проклятые сумасшедшие волшебники из Отдела тайн, это их эксперименты привели Джинни в комнату при Большом зале Хогвартса!

После падения Волдеморта в Малфой-мэноре были обнаружены его рабочие дневники. До того, как окончательно спятить, Лорд вёл разнообразные эксперименты, результаты которых, естественно, оказались в Отделе Тайн, и многие из них были продолжены.

Одним из интересов Лорда были оборотни. Он пытался выделить из их слюны нечто, обращающее человека в зверя. Проверял, что будет, если оборотень станет инферналом. Выяснял, сможет ли оборотень укусить инфернала и обратится ли тот после укуса. Создавал экспериментальные зелья, усиливающие магические свойства получающихся существ.

Отдел тайн продолжил работу Лорда. Итогом стало выведение некой разновидности магического вируса, который превращал волшебника в существо, одержимое жаждой убийства, причём в первую очередь тварь нападала на самых близких, при необходимости таясь и выжидая удобный момент. Заражение происходило не только при укусе, но и при попадании слюны на поврежденную кожу, в глаза, на слизистую рта. Уже будучи заражённым, человек сохранял привычный всем облик, меняясь за мгновение до нападения.

Существо получило почти полную неуязвимость к магическим воздействиям, убить его можно было лишь ядом василиска, если бы кому-то удалось подобраться достаточно близко, или Адским пламенем, поддерживать которое должны были несколько волшебников.

Первой жертвой стал Роберт Гилсон, молодой сотрудник Отдела тайн.

Заканчивался рабочий день. Роберт торопился, защитные перчатки из драконьей кожи остались лежать у входа в комнату, случайная царапина осталась незамеченной. Загоняя в клетку один из экземпляров, он не обратил внимание на капельку слюны, попавшую на руку. Ухудшившееся вскоре самочувствие Гилсон списал на усталость после трудового дня и поспешил домой. Когда он поднялся в Атриум, трансформация завершилась, и у дежурного аврора сработали тревожные чары, сообщающие, что рядом находится тёмная тварь. Аврор выхватил палочку, но ничего больше не успел. Мгновенно изменившееся существо накинулось на него, а потом и на всех тех, кто попался ему на глаза, в считанные минуты растерзав несколько десятков человек и гораздо меньшее число ранив. Немногочисленные оставшиеся в живых пытались атаковать тварь. Однако лучи заклинаний отскакивали от неё, словно чудовище было окружено мощными щитовыми чарами. Раздражённое нападением существо зарычало, метнулось к камину и исчезло.

Прибывшие колдомедики собрали раненых и переправили их в Мунго. Чтобы через пару часов полностью перекрыть все входы на этаж, где размещалось отделение пострадавших от нападения магических существ. Когда один из заражённых начал трансформацию, несколько человек, бывших недалеко от выхода, успели выскочить на лестницу, наложив на двери Коллопортус максима. Прибывшие авроры констатировали, что никого из запертых — ни их коллег, ни колдомедиков, ни пациента — уже не спасти, обновили заклинания и удалились.

На следующий день авроры собирали воспоминания немногочисленных выживших свидетелей, срочно вызванный начальник Отдела тайн открыл для изучения все лабораторные журналы по проекту WIX-96. К дому Роберта был отправлен отряд авроров, но ожидаемо никого там не обнаружил.

Глубоко ночью был собран Визенгамот, признавший ситуацию катастрофической. Неуловимая и почти неуязвимая тварь затерялась на просторах Британии. Единственным слабым местом этих существ было стремление быть как можно ближе к своей семье. На этом можно было сыграть: авроры к дому родителей Гилсона были отправлены практически сразу же и сейчас сидели в засаде, ожидая его появления. Запертых же в Мунго несчастных единогласно было решено выжечь Адским пламенем.

Авроры круглосуточно дежурили около домов Гилсона и его родителей, но все было тихо. Объявилась тварь в Хогсмиде, 29 апреля, накануне двадцатой годовщины Последней битвы. В деревне царила предпраздничная суета, и никто не обратил внимание на мужчину с невыразительным лицом, одетого в неприметную серую мантию. Как выяснилось позже, некая Аманда Смит, студентка четвертого курса, была дальней родственницей Роберта — их матери были троюродными кузинами, но ни разу в жизни не общались друг с другом. Аманда сначала пила чай в "Сладком королевстве" в компании подруг, потом сказала, что собирается пойти купить новые перья, и пропала. Обнаружили её вечером, на опушке Запретного леса, без сознания и без каких-то видимых повреждений. Конечно, же, она оказалась во владениях мадам Помфри.

По роковой случайности, там же отлеживался Альбус Северус, в очередной раз пострадавший от "неизвестного заклинания, выполненного неизвестным волшебником или волшебницей". На этот раз кто-то сделал края его пергаментов острыми как бритва. Альбус изрезал все подушечки пальцев, и, хотя серьёзным это повреждение не было, Помфри оставила его на денёк "под наблюдением" — то ли спасая от однокурсников, то ли всерьёз озаботившись его здоровьем.

Лежащая на соседней койке Аманда Альбуса не слишком заинтересовала, и, возможно, все окончилось бы иначе, не приди к нему профессор Лонгботтом.

Невилл чувствовал свою вину в том, что происходит с мальчиком в школе, в том, что тот не нашел друзей ни на одном из вечно противостоящих факультетов. Вот и теперь он пришёл навестить Альбуса и хоть немного поддержать его. Однако Ал не был расположен к разговорам. Невилл неловко топтался у койки, когда листок волшебной росянки на отвороте его мантии щёлкнул маленькими челюстями, предупреждая о затаившемся зле. Лонгботтом обернулся и упёрся взглядом в застывший взгляд Аманды. Он успел выхватить палочку и почти успел отбросить девчонку от себя. Её зубы и когти оставили лишь пару тонких, сочащихся кровью царапин. Невилл уже поднял палочку, готовясь произнести исцеляющее заклинание, и в этот момент Альбус сжал его запястье: "Профессор, с вами все в порядке?"

Тонкие, не совсем зажившие шрамы на его пальцах лопнули, кровь Невилла мгновенно смешалась с кровью Альбуса. И со слюной Аманды. Лонгботтом вызвал авроров, передал им обездвиженную Аманду, а потом исчез. Никто на заметил, как это случилось: вроде бы стоял тут, готовясь подписать протокол, и вот его уже нет. Вслед на ним исчез и младший Поттер.

К этому времени маховик расследования был раскручен по полной, сомнений в случившемся не было. Уже стало известно, что может уничтожать этих выродков, создано заклинание призыва, которое должны произносить ближайшие родственники существа.

— Пора, — повторяет Августа. Джинни закрывает коробку с воспоминаниями и выходит в Большой зал. Ритуальный круг давно готов, все остальные уже на местах. Джинни встаёт в круг, снова и снова повторяет слова призыва. Наконец двери зала раскрываются, маленькая фигурка в школьной мантии шагает через порог. Джинни, кажется, перестаёт дышать, стараясь поймать взгляд родных зелёных глаз. Дойдя до границы круга, Альбус останавливается, нерешительно улыбается, обводя взглядом собравшихся и, не обращая внимание на поднятые палочки, находит Джинни.

— Мама...

Горло перехватывает, на давая дышать, по лицу текут слезы, Джинни кривит рот, стараясь не закричать. Отбросив палочку, шагает в круг и протягивает руки навстречу сыну:

— Мой маленький!

Она не видит, как стекленеет его взгляд, рот по-миножьи округляется, зубы мельчают и множатся в несколько рядов, чтобы впиться в протянутые руки. Она не слышит крика Гарри, рыданий Гермионы. Обнимая сына, она шепчет: "Прости меня!" и надеется, что он не услышит рев рвущегося за их спинами к потолку Адского пламени.