Рабочие будни Уолдена МакНейра, ликвидатора опасных существ, часть 9. Дементоры (джен)

— МакНейр, — раздался совсем рядом с ним знакомый голос. — Тебя-то мне и надо. Ну собирайся.

МакНейр поднял голову от отчёта, который сочинял последние часа полтора, посмотрел на стоящего возле его стола Робардса и осведомился:

— Куда?

— На свидание с дементорами, — ухмыльнулся заместитель главного аврора.

МакНейра словно обдало ледяной водой, но он, тоже усмехнувшись, разве что, может, слегка кривовато, спросил:

— А что вдруг?

— Такая жизнь, — развёл руками Робардс и добавил проникновенно: — Не тяни. Давай сделаем всё быстро. Пятница, — он подмигнул. — Домой охота.

МакНейр медленно поднялся, лихорадочно пытаясь сообразить, что произошло и, прежде всего, действительно ли это арест, или же его отправляют в Азкабан за чем-нибудь другим.

— Бумагу покажи, — сказал он Робардсу.

— Заявка, да, — тот шутливо хлопнул себя по лбу и протянул МакНейру знакомый голубой листок. И, пока тот его читал, унимая дрожь в расслабившихся мышцах, сказал: — Поторопись, а? Три часа уже.

— Что делают дементоры в Девоншире? — спросил вместо ответа Уолден. — Их, вроде, ваш департамент контролирует.

— Не всех, как выяснилось, — Робардс стал серьёзен. — Мы не уверены, на самом деле. Больно дикие вещи рассказывают.

— Какие? — МакНейр расписался на листке — мол, заказ принял — и полез в ящик за связителем. Достал его, посмотрел с сомнением, потом перевёл взгляд на Робардса. — Напиши распоряжение, что, в случае необходимости, приказываешь уничтожить их, — сказал он, — и берёшь всю ответственность на себя. Эта штука срабатывает через три раза на пятый. Не тот случай, чтобы...

— Бюрократ, — проворчал Робардс, протягивая ему пергамент с печатью Департамента магического правопорядка и подписью самой Джонс.

— Что там стряслось? — нахмурился с некоторым удивлением МакНейр. Потому что для подобного должно было произойти что-то крайне серьёзное.

— Там у нас волна маггловских самоубийств, — ответил Робардс. — Говорят, что перед этим они все слышали музыку — что-то щипковое, то ли арфа, то ли гитара, то ли ещё что. Каждую ночь. А через неделю начиналось: кто в окно выходит, кто вешается, кто ещё что... вены режет. Плюс семейные ссоры, резкий рост разводов, подростки бегут из дома... И резко возросли продажи сладостей. Магглы ничего не понимают.

— А мы тут причём? — по описанию это и вправду было похоже на воздействие дементоров. Но странно — откуда бы им взяться там?

— Ребята из ДМП проверили, — деловито объяснил Робардс. — И обратились к нам. Там есть странная магическая активность.

— А почему решили, что это дементоры? — спросил МакНейр. — Их видели? Или нашли тела без душ?

— Тел нет, — возразил Робардс. — Но общий фон похож. И температура в такие ночи резко падает — это маггловские приборы зафиксировали.

— Идём, посмотрим, — МакНейр был достаточно заинтригован для того, чтобы его не особенно расстраивала перспектива провести в засаде ночь.

Но сперва надо было собраться.

Дементоры — твари опасные, и опасны они по-особому. Против них мало помогают ножи и сети, да и заклинания на них не действуют. Почти. Вопреки распространённому стереотипу, Патронус не отпугивает их, а отвлекает, притягивая внимание и тем защищая человека — но уничтожить так дементоров нельзя. Есть, конечно, адское пламя, но использовать его в маггловских районах невозможно. Авада на дементоров действовала странно — могла и не сработать. Оставались артефакты да обряд, очень сходный с экзорцизмом — но не факт, что на это будет время.

...На место — это оказался обычный пригород Манчестера с низкоэтажной застройкой — они явились в самом начале окончания рабочего дня.

— Тут сейчас делать нечего, — сказал встретивший их Долиш. — Надо вечером прийти и переночевать.

— Тогда ты тут осматривайся, — тут же решил Робардс, кивнув МакНейру, — а мы пока пойдём. Вернёмся в сумерках.

Они исчезли, аппарировав, а Уолден начал «осматриваться». Глядеть тут, в общем, было не на что: магглы и магглы. Дома многоквартирные... Некоторое время МакНейр изучал выданную ему карту с отметками всех случившихся за последние полгода самоубийств, разводов и побегов из дома, но ничего особенного не увидел: он действительно стоял сейчас, по сути, в самом центре, там, где плотность всех отметок была максимальной. Значит, это — чем бы оно ни было — происходит именно здесь.

Но сейчас тут делать было нечего, однако и в Министерство Уолден вернуться, не закрыв заявку, не мог тоже. Значит, его отчёт так и останется недописанным и не сданным в срок, и МакНейр получит штраф. Он бы мог поклясться, что Робардс нарочно всё это подстроил, хотя и понимал, что это невозможно: тому просто неоткуда было знать про отчёт. Наверное.

И уйти куда-то Уолден не мог тоже: ДМП в любой момент мог прислать сюда кого-то, и МакНейр бы не объяснил бы своё отсутствие. Нет, определённо, он это нарочно! Робардс.

Впрочем, некоторая свобода для манёвра у МакНейра всё-таки была: он мог прогуляться по окрестностям и сослаться — в случае чего — на то, что изучает обстановку. Например, он мог бы заглянуть в тот паб и поболтать с барменом — они много знают. Да, пожалуй, это он и сделает.

Ничего нового в пабе Уолден не узнал — зато хоть поел. Слухи среди магглов тут ходили разные: от разговоров о том, что правительство испытывает здесь секретное оружие до слухов о том, что это место проклято, и когда-то здесь было древнее кельтское кладбище. Говорили ещё, что всё началось с того, что кто-то обидел местную ведьму — то ли изменил ей, то ли с ней, то ли ещё что сделал — и она, уезжая, прокляла это место. Хотя, возможно, всё дело в том, что район этот был построен в шестидесятые — и кто знает, не использовала ли строительная компания какие-нибудь особенно ядовитые, а то и вовсе радиоактивные, материалы. А ещё здесь могли действовать и инопланетяне…

На инопланетянах Уолдена посетила мысль о том, что, может быть, напрасно они, волшебники, так уж держатся за свой Статут. Похоже, магглы даже и не удивились бы, узнай они, что рядом с ними есть волшебники. Уж если тут у них летают инопланетяне на тарелках! Почему, хотел бы он понять, не на кастрюлях или не в гусятницах, к примеру? Ведь куда удобнее — и крышка есть. От ветра и дождя.

К вечеру погода, до того времени вполне солнечная, испортилась, и пошёл мелкий, нудный и противный дождь. Дождя МакНейр не боялся, но настроение у него испортилось. И появление Робардса и Долиша, а также незнакомого Уолдену волшебника в характерной серой мантии, это настроение вовсе не улучшило.

— Доброго вечера Отделу Тайн, — буркнул МакНейр.

— Добрый вечер, коллега, — любезно и невозмутимо отозвался тот.

— Могу я поинтересовался, чем этот случай так заинтересовал высокие умы? — не удержался Уолден.

— Конечно, — невыразимец, обладающий такой же неприметной внешностью, как и его мантия, кивнул — и сделал паузу.

Робардс негромко фыркнул.

— Интересуюсь, — не смутился МакНейр. — Чем это дело так заинтересовало Отдел Тайн?

— Не так часто, — ответил невыразимец, — попадаются дементоры, выросшие вне стен Азкабана. Мы бы настоятельно просили вас не убивать их, а поймать живыми.

МакНейр помрачнел. Нет, приманить дементора несложно — хватит и Патронуса, и даже не телесного. Но поймать… Он взял, конечно, сеть, но отнюдь не был уверен в том, что сумеет удержать её. Разве что надеть на них глухие маски… Их он тоже взял — вот только до сих пор ему ни разу не доводилось ими пользоваться.

— Заявка есть? — как можно ровнее поинтересовался МакНейр.

— Прошу вас, — невыразимец протянул ему бумагу.

И в этот момент где-то зазвучала музыка. Очень тихая, она была вполне мелодичной и ничуть не грустной — и чем дольше они все прислушивались к ней, тем тоскливей становилось на душе. Ещё дождь этот…

Невыразимец вдруг взмахнул палочкой, и Уолден оглох — и только тогда словно бы проснулся. Какая дрянь… а он дурак и заслуживает хорошей порки. Такая ведь простая вещь! Однако, надо же найти источник звуков.

Наложив Финиту, МакНейр достал из кармана предусмотрительно взятый шоколад и откусил большой кусок. Удовольствия ему это особого не доставляло — из сладкого он предпочитал печенье или кексы, даже торты и мороженое, к шоколаду же был равнодушен. Но лекарство помогло: тоска если и не прошла совсем, то отступила, позволяя, по крайней мере, нормально работать.

МакНейр двинулся в ту сторону, откуда доносилась музыка. Остальные шли за ним — и минут через пятнадцать они отыскали нужный дом. Он стоял отдельно — один из первых типовых одноэтажных домиков, с которых начинался другой район пригорода — и был окружён засохшей кипарисовой изгородью, вдоль которой стояли мощные защитные чары.

— Как интересно, — пробормотал невыразимец.

— Полезное что есть? — буркнул МакНейр. Чар таких он не знал — даже никогда не сталкивался.

— На азкабанскую защиту похоже, — сказал невыразимец, энергично жуя шоколад. — Попробуем вот так, — пробормотал он, доставая палочку и, подойдя к калитке, сделал странный нервный жест. Раздался тихий треск — словно бы сломалось сухое дерево — и невыразимец удовлетворённо сообщил: — Свободно.

МакНейр осторожно и беззвучно приоткрыл узкую калитку, в которую едва сумел протиснуться, и беззвучно пошёл по дорожке, прикрываясь чарами. Музыка звучала с такой силой, что никакой шоколад уже не помогал, и Уолден шёл лишь на одном упрямстве — так же как, похоже, и его спутники. Так вот почему здесь Робардс с Долишем — два самых упёртых аврора, кого МакНейр вообще знал. И невыразимец, видимо, такой же… А заклятье глухоты не наложить и уши не закрыть — нельзя. Мало ли что.

Подойдя, наконец, к дому, они снова выпустили вперёд невыразимца. На сей раз тот провозился дольше, но, в конце концов, стена дома стала таять, и за несколько секунд стала полностью прозрачной.

И МакНейр решил, что музыка свела его с ума. Потому что та картина, что открылась его взору, была не просто абсурдной — невозможной: в обычной, и даже довольно-таки уютной гостиной, на двух бархатных скамьях сидели два дементора.

За арфами.

Такими большими арфами с резными деками — или как там эта штука, к которой струны крепятся, зовётся — на которых они весьма ловко и играли.

А рядом с ними, в мягком кресле с высокой спинкой, сидел с блаженным выражением на лице маленький сухонький старичок и, прикрыв глаза, слегка дирижировал своей волшебной палочкой.

Ошарашенно выругались, как показалось, Уолдену, все — даже невыразимец. Во всяком случае, лица у них у всех были одинаково обалдевшие.

— Ты это тоже видишь? — шёпотом спросил у МакНейра Робардс. — Арфы?

— Угу, — отозвался тот.

— Теоретически, — прошептал невыразимец, — в этом нет ничего невозможного. Они слепы и немы, но вовсе не глухи. И пальцы у них длинные…

Вот тут он был, бесспорно, прав: пальцы у дементоров, похожие на паучьи лапы, и вправду были длинными. На взгляд МакНейра, даже слишком.

— Больной ублюдок, — пробормотал Долиш, явно имея в виду того, кто обучил (или выдрессировал?) дементоров — и МакНейр не мог с ним не согласиться.

— А смешно, — вдруг сказал Робардс. — Эдакая пародия на ангелов, как их иногда магглы изображают. Представляете: вот летят они… с арфами. И играют.

МакНейр и Долиш фыркнули, да и Робардс уже выглядел не столь мрачным — а вот невыразимец выглядел весьма озабоченным.

— Вы, главное, их не повредите, — сказал он взволнованно. — Всех троих.

— Людьми не занимаюсь, — с удовольствием ответил ему МакНейр. — Как пойдёт.

— Я настаиваю! — заволновался невыразимец. — Этот человек…

— Люди — это не ко мне, — перебил его МакНейр. — Я ликвидатор. Я по тварям.

— Как пойдёт, — с некоторым, как показалось Уолдену, ехидством — всё-таки невыразимцев в министерстве недолюбливали — повторил его формулировку Робардс. — Этот вопрос не в ведомстве Отдела Тайн. Я им сам займусь. А вас, — он недобно зыркнул на невыразимца, — я настоятельно прошу не вмешиваться. Иначе я…

— Да бросьте! — воскликнул невыразимец, и, хотя их всех укрывали заглушающие чары, МакНейр рыкнул:

— Тихо! Кого сможем взять живым — возьмём.

От музыки ли, или от близости дементоров его мучило дурное предчувствие, но хотя обычно Уолден слушал свою интуицию, сейчас он упрямо шёл ей наперекор, буквально приказав себе действовать, опираясь лишь на разум и на то, что видели его глаза. Вот только как в подобном состоянии было сотворить Патронуса?

— Кому-то надо заткнуть уши, — сказал он, наконец, поглядев на остальных. — Или кто-то может и так сделать Патронуса?

— Вам они нужны живыми — вам и делать, — тут же сказал невыразимцу хмурый, словно декабрьская туча, Робардс. Тот, как ни странно, не стал спорить, и послушно наложил на себя какое-то незнакомое МакНейру заклятье — и они все замерли в ожидании. Тоска овладевала Уолденом с каждой секундой всё сильнее, и он вдруг подумал о тех, кто нынче в Азкабане. И о том, что вполне мог бы оказаться там тоже. И что ему повезло, конечно, но, с другой стороны, что в том толку? На что он вообще тратит свою жизнь, и зачем? Почему, собственно, жизнь человека априори ставится выше жизни существа или твари? С чего он решил, что имеет право…

Невыразимец, наконец, выбросил вперёд руку с палочкой и… нет, он не произнёс ни звука — во всяком случае, МакНейр ничего не услышал, хотя губы у него чуть шевелились. Из палочки вырвался серебряный сом и, махнув хвостом, скользнул к дому, стукнувшись в стекло.

Дементоры и человечек в кресле обернулись на звук вместе. Дементоры сперва застыли, а затем, как по команде, оставив арфы — музыка, наконец, стихла, оборвавшись на полуфразе, и МакНейр ощутил огромнейшее облегчение — двинулись к окну. Старичок же вскочил — но сделать ничего не успел: Робардс просто высадил стекло, заодно облегчая путь дементорам, и аппарировал прямо к сухонькому волшебнику, вышибив у него из рук палочку.

Так что между людьми никакой драки не вышло, да и с дементорами справиться оказалось не так уж сложно: Патронус настолько заворожил их, что МакНейр относительно легко затянул на их головах шлемы, а затем уже спутал сетью и обездвижил. Но даже эти несложные, в общем-то, действия, совершенно его истощили — а ещё он донельзя замёрз. До костей.

— Не могу сказать, что мне неинтересно, как он сделал это, — услышал он голос Робардса, левитировавшего обездвиженного — вероятно, Петрификусом — повелителя дементоров на лужайку и теперь тщательно восстанавливавшего разбитое окно, — но куда больше мне хотелось бы знать, как подобное вообще пришло ему в голову.

— Не могу обещать, — очень довольно откликнулся невыразимец, — но, если мы сможем с ним поработать, возможно, мы это узнаем.

— Посмотрим, — Робардс явно не испытал энтузиазма от этого обещания. — На данный момент это наш клиент. А эти, — он кивнул сперва на дементоров, а затем и на Уолдена, — его.

— Я бы тоже хотел знать, как людям приходят в голову такие идеи, — отозвался МакНейр, растирая заледеневшие ладони.

Эта мысль даже немного его взбодрила. В самом деле — как в принципе можно додуматься до того, чтобы хотя бы задуматься о таком? Как вообще кому-нибудь может прийти в голову мысль о том, чтобы соединить дементоров с арфой? Правда, что ли, этот волшебник пытался создать таких извращённых ангелов? В принципе, в этой идее что-то было. Ангелы смерти… идеальны, в каком-то смысле.

Ему стало досадно, что ведь он наверняка не узнает разгадки. Неизвестно, поделится ли невыразимец ей с Робардсом, но ему-то точно не скажут.

Однако же он ошибся.

Месяца через три, ближе к Рождеству, Робардс, как-то раз столкнувшись с МакНейром в лифте, вдруг спросил:

— Помнишь тех дементоров с арфами? — и когда Уолден кивнул, продолжил: — На удивление удачно получилось. У нас ощутимо повысилась раскрываемость.

— В смысле? — недоумённо переспросил МакНейр.

— В самом прямом, — Робардс выглядел очень довольным. — Оказалось, если в соседнюю с допросной комнату посадить дементора с арфой, подследственные на удивление много чего рассказывают. Иногда весьма неожиданного.

МакНейр с некоторым удивлением усмехнулся:

— Скримджер придумал?

— Скорее, я бы сказал, это было совместное творчество, — ответил Робардс. И добавил, пристально глядя на Уолдена: — А второго вернули в Азкабан. Я слышал, теперь он даёт там концерты. По субботам. Или по воскресеньям, — проговорил он задумчиво.

Лифт остановился в Атриуме, и МакНейр с Робардсом разошлись. Очередной рабочий день кончился, близились праздники — и, уже уходя с работы, Уолден подумал: «Интересно, а что будет, если дементора научить играть на губной гармошке?»

И содрогнулся.

И от самой идеи, и от того факта, что подобная мысль вообще пришла ему в голову.