Любимая еда Мерлина (джен)

В комнате, как и во всем замке, стоит вечерняя тишина, нагоняющая сонливость на закончивших все свои дневные дела жителей замка. Только слышно, как, недовольно бурля, кипит вода в котле, и раздается тихий равномерный стук ножа о поверхность деревянной разделочной доски.

Гаюс не сосредоточен на нарезке говяжьего мяса — его руки делают это машинально, с профессиональной точностью и быстротой. Когда последний кусок говядины крошится на мелкие кубики, лекарь принимается за морковку. Он работает, практически, автоматически — его голова занята чем-то более важным, чем формирующийся под его ножом в длинные ровные соломки овощ.

В его работе всегда и во всем важна идеальная точность. Каждое сделанное им лекарство может стать отравой, стоит ему допустить одну малейшую ошибку. А старческим рукам иногда приходилось зашивать ранения царственных персон, вправлять кости и в редких случаях проводить операции. Но сейчас он занят едой. Едой для Мерлина. Его любимой едой. Но руки все равно продолжают по привычке соблюдать аккуратную точность.

Гаюс всегда готовит любимое блюдо Мерлина, стоит юному чародею отправиться на очередное рискованное задание. Только так лекарь может успокоиться, и хоть немного отвлечься от беспокойства, терзающего его потрепанное жизнью сердце. Особенно, если Мерлин отправляется рисковать своей жизнью в одиночку.

Когда его долго нет, Гаюс не находит себе места. Ведь с пареньком может произойти, что угодно. Моргана. Или другой какой-нибудь маг. А может, одно из тех страшных магических существ, которые заполняют его книги, забивающие книжные полки. А может он просто по своей неуклюжести и лопоухости где-нибудь споткнется, упадет или…

Вот поэтому Гаюс готовит.

Он берет очередную морковку, которая уже лишняя для его небольшого котелка, и нарезает ее тоненькими полосками.

С ним все будет в порядке. Всегда было. Должно быть.

Гаюс готовит это мудреное блюдо, чтобы, когда Мерлин пришел — весь в синяках и царапинах, голодный, как волк, он мог достать его любимую еду и накормить сияющего героя.

Лишь бы он вернулся вовремя. Лишь бы вообще вернулся.

Бывает миска стоит нетронутой несколько дней. И у Гаюса пропадает сон. Пропадают силы. И надежда хочет пропасть вместе с ними. Эта миска, как маяк — постоянно перед глазами, напоминает ему, что парень еще не вернулся и что, возможно, не вернется никогда.

Но лекарь не может допустить, чтобы надежда ушла. Если блюдо стоит слишком долго, он берет миску чуть дрожащими руками, выкидывает ее содержимое и берется за готовку вновь. Он не может перестать верить в то, что Мерлин, ставший ему сыном, ставший самым родным человеком, вернется.

Когда дело доходит до приправ, Гаюс, как всегда, подходит к шкафу наполненному, и порядочно пополненному Мерлином, целебными травами. Он частенько добавляет их в свои блюда. Конечно, от этого они становятся не такими приятными на вкус. Но зато они поддерживают и так уже находящееся под постоянным риском здоровье юного чародея, и его впридачу.

Надо совмещать приятное с полезным — говорит себе Гаюс и щедро добавляет травы. От этого полезное перестает быть приятным. Но Мерлин никогда не жалуется. Он всегда съедает приготовленную лекарем еду, хотя у него есть возможность поесть с Артуром или стащить половину обширного обеда короля, если тот не в настроении трапезничать за одним столом с надоедливым слугой.

Каждый раз, когда Мерлин видит приготовленную Гаюсом еду, то съедает ее с благодарностью, даже если сыт. Так как знает, что лекарь мог бы ее не готовить, ведь злобная повариха королевской кухни, с несвойственной ей нежностью, всегда готова накормить Гаюса, стоит тому только попросить. Но дать дополнительную тарелку для «наглого личного слуги короля» она готова только в отдельных случаях — в случаях светлого настроения, что бывает очень редко.

Поэтому лекарю пришлось научиться готовить. А точнее, научиться пытаться готовить. Так как, несмотря на то, что прошло несколько лет с того дня, как у него появился ненасытный подопечный, вкус его блюд остается похожим на лекарства.

Готовое рагу распространяет по комнате приятный пряный запах. Гаюс наполняет миску Мерлина и ставит на стол. Чародей уехал с Артуром на очередную опасную вылазку несколько дней назад и должен вскоре вернуться. Лекарь не оставляет надежды, что рагу не остынет до его приезда, ведь уже идет четвертый день. И сегодня, по его подсчетам, их отряд должен вернуться. И юноша будет рад подкрепиться, так как Артур все чаще предпочитает по какой-то неведомой причине ограничивать Мерлина в еде. Может, мстит?

Гаюс усмехается.

Да, Артуру есть за что мстить своему нерадивому слуге. Сколько раз король оставался без завтрака из-за того, что проспал, или без обеда из-за того, что Мерлин посчитал, что его светлость слишком толст для этого приема пищи. И не стоит вспоминать про блюдо из крысиного мяса! Как вообще Мерлин еще остался в роли слуги, совершенно непонятно.

Гаюс с полупечальной улыбкой на лице качает головой, наполняет свою миску приготовленным блюдом, садится за стол напротив места Мерлина и принимается за пищу, совершенно не замечая вкуса.

Миска подопечного, все еще с пищей, стоит на столе, а Гаюс принимается за лекарство для Гвиневры, у которой начались мигрени и ночные кошмары от постоянного волнения за жизнь своего мужа.

И хотя уже давно на Камелот опустилась ночь, лекарь продолжает монотонно молоть травы в ступке. Он всеми силами пытается сохранить спокойствие и перестать волноваться.

Содержимое ступки уже превратилось в однородную массу, но Гаюс не замечает этого. Он продолжает молоть, погрузившись в тяжелые раздумья, пока до его ушей не доходит звук быстрых долгожданных шагов на ступеньках. Дверь, недовольным скрипом пожаловавшись на свою старость, распахивается, и в комнату вваливается сияющий чумазый с головы до ног молодой человек. Мерлин! С души лекаря сразу же спадает тяжелый груз, он улыбается юноше, отпуская пестик.

Юный чародей быстро вешает свою запыленную сумку на крючок рядом с дверью, подходит к опекуну и обнимает. Гаюс в ответ крепко прижимает к себе подопечного. Он готов все отдать, лишь бы всегда видеть эту ярко-улыбающуюся, лохматую и пыльную голову в целости и сохранности.

Мерлин начинает быстро говорить о том, что произошло в последние дни и, кое-как умывшись, устраивается у стола.

— Твое любимое, — Гаюс придвигает чародею миску, и парень благодарно улыбается, принимаясь за еду. Его голубые глаза ярко сияют, и он продолжает рассказывать опекуну о подвигах Артура, скромно добавляя свои деяния.

Лекарь сидит напротив и следит за выражением покрытого грязными разводами лица чародея. Слушает его молниеносную речь. Наблюдает как тот мгновенно опустошает тарелку, ни разу не пожаловавшись на горьковатый привкус и перебивающий все остальные вкусы вкус морковки.

Для Мерлина это рагу самое вкусное и лучшее блюдо на свете. Вкуснее королевских яств на столе Артура. Вкуснее всего, что он когда-либо пробовал. Он знает, сколько времени и старания уходит у Гаюса на готовку мешанины овощей с мясом, приправленной лечебными травами. И как бы не был странен или даже неприятен вкус, он сбивается любовью и старанием лекаря.

Парень пережевывает жестковатое мясо и продолжает рассказывать о пережитых приключениях, наслаждаясь внимательным и заботливым взглядом опекуна.

* * *

Гаюс знает, что в очередной раз отпускает Мерлина в рискованный поход, с которого тот может не вернуться. Раненый Артур, согнувшись от боли, уже сидит на коне, ожидая, когда чародей присоединится к нему, чтобы отвести его на остров посреди Авалонского озера — там его единственное спасение от осколка меча Мордреда. Моргана до сих пор жива, и представляет угрозу для короля и его слуги. А также по лесу рыщут саксы в поисках Артура.

Снова Гаюсу надо отпустить Мерлина, надеясь, что тот вернется целым и невредимым. А целым он сможет вернуться только вместе с Артуром: если тот не выживет, то часть Мерлина умрет вместе с ним — так близко они сплелись между собой. Мерлин вернётся другим. Он поменяется и ничто уже не сможет вернуть его прежнего.

— Мерлин, — голос Гаюса разрывает тишину леса и заставляет парня повернуть в его сторону голову. Опекун встречается с заплаканными и уставшими глазами своего… сына, сердце сжимается, и горький комок подкатывается к горлу. Столько всего хочется сказать ему для поддержки, но язык не поворачивается.

Чародей, почувствовав переживания опекуна, подходит к нему и обнимает, чувствуя как в ответ Гаюс крепко прижимает его к себе. Мерлин всхлипывает на мгновение поддавшись чувствам: только рядом со старым лекарем, ставшим ему отцом, он может чувствовать себя под защитой. Они простояли так несколько мгновений, пока Мерлин наконец не отрывается от Гаюса.

— Я приготовлю твою любимую еду, — говорит лекарь. И как бы ни странно звучали эти прощальные слова, Мерлин понимает, что опекун хотел ими сказать. — А теперь ступай. Позаботься о нем.

Чародей бросает быстрый взгляд на Артура и хочет что-то еще сказать, но Гаюс ему не дает:

— Иди.

Мерлин послушно кивает, подходит к лошадям и ведет их за собой за уздечки.

Когда лошади трогаются, Артур бросает на Гаюса непонимающий взгляд. По словам Мерлина, король знает, что готовить лекарь не умеет, и его еда никогда Мерлином не восхвалялась. Но все же Мерлин принял слова Гаюса не так, как ожидал Артур. Они значили нечто большее, чем мог понять король. Нечто большее для старого лекаря и молодого чародея. И поймут это только они.