Подарок адмирала (джен)

Время действия: 1675 год

Место действия: Карибское море, где-то возле Антильских островов, флагман голландской эскадры «Семь провинций»/ фрегат «Лейден»

Лейтенант Питер Блад в который раз поправил шляпу, сползшую набок от сильного встречного ветра, и бросил взволнованный взгляд на приближающийся борт корабля. Он сидел в шлюпке, гребцы мерно налегали на весла, сражаясь с довольно высокой волной.

Вот они принялись табанить, пытаясь подгрести точно к свисавшему с борта веревочному штормтрапу. Задрав голову, Блад увидел нескольких матросов, готовых подцепить их шлюпку отпорными крюками. И шляпу вахтенного офицера, встречавшего гостей.

В который раз Блад сунул руку во внутренний карман и убедился, что офицерский патент, подписанный самим адмиралом Рюйтером, все еще лежит там и не думает исчезать. Молодой человек вздохнул, пытаясь унять нервную дрожь, снова пробежавшую по телу.

— Пип-пип! — раздался жалобный и громкий писк со дна шлюпки.

Лейтенант вздрогнул, покосился на обветренные лица гребцов. Те демонстративно продолжали возиться со швартовкой, делая вид, что ничего не слышат.

— Пип! — писк не утихал.

Лейтенант нервно нагнулся и провел пальцем по прутьям клетки, стоявшей в ногах.

— Тихо! — прошипел он, поглядев на взъерошенного цыпленка, который сидел внутри.

— Пип! — ответила птица, склонив голову набок и моргнув блестящим глазом.

Блад сдернул шляпу с головы и накрыл клетку.

Стало тихо.

Шлюпка, покачиваясь, замерла, пришвартованная к борту фрегата «Лейден».

— Все готово… господин лейтенант, — объявил загребной правого борта, чуть ухмыльнувшись на второй части предложения. — Можете подниматься на борт!

Блад задрал голову, разглядывая корабль, на котором ему предстояло отныне служить. И снова испытал острейшее чувство неловкости и неуверенности в себе.

«Господи, и дернул же меня черт за язык, да еще и при адмирале! — подумал он в отчаянии. — И с чего я взял, что в состоянии справиться с такой должностью?!»

Фрегат показался ему огромным. Это был корабль совсем другого класса, не похожий на те суда, на которых ему доводилось плавать ранее. Да и служить теперь придется не судовым хирургом, к которому большая часть команды, включая старших офицеров и самого капитана, относилась уважительно и приветливо. Нет, черт побери, теперь он лейтенант, и поклялся адмиралу, что оправдает оказанное ему доверие и подтвердит через полгода, что действительно достоин этого чина.

— Пип! — робко донеслось из-под шляпы.

Питер Блад только вздохнул еще раз, прикрыв на мгновение глаза.

Цыпленку тоже было страшно. Но он мог пищать и не стесняться. А вот ему такой роскоши никто не позволит.

«Ничего, глаза боятся, а руки делают. Кажется, так говорят мудрые люди? В конце концов, никто не посмеет сказать, что этот патент мне достался даром».

Утешение, хоть и слабое, помогло лейтенанту обрести спокойствие. Голова его под тщательно завитым париком все еще была перевязана — последствие того лихого абордажа, перевернувшего его судьбу.

«Да, у меня почти нет опыта, но, черт побери, Старик правильно заметил, что некоторых можно сделать хоть капитанами, хоть адмиралами, а толку все равно не добьешься. «Не в должности дело, господа, а в человеке, который ее занимает».

Молодой офицер встал и решительно ухватился за ступеньки трапа.

«В конце концов, разве не об этом я мечтал? — подумал Блад. — Так что теперь скулить?»

* * *

— Младший лейтенант Питер Блад докладывает о прибытии! — отчеканил он, вытянувшись по стойке «смирно» перед двумя офицерами «Лейдена», которые встретили его на палубе.

Они являли между собой разительный контраст. Один, представившийся как первый лейтенант Рольф Янсон, был мрачным и суровым мужчиной средних лет. Его серые глаза хмуро и придирчиво смотрели на новичка, губы были скептически поджаты. Второй был значительно моложе, огненно-рыжий парень, двигавшийся немного неуклюже, видимо, из-за своего огромного роста и некоторой полноты.

— Мичман Мартин ван Ноорт! — произнес он, чуть поклонившись. — Рады видеть вас на борту, сударь! — его полные губы растянулись в приветливой улыбке. В голубых глазах промелькнул лукавый огонек.

— Пип! — раздалось из-за спины Блада.

Младший лейтенант почувствовал, что где-то в коленях снова начинается дрожь.

Вахтенные матросы помогли гребцам поднять на борт рундук с его личными вещами и клетку с цыпленком. И, ухмыляясь, застыли в ожидании дальнейших распоряжений.

Лицо первого лейтенанта стало еще более мрачным и строгим. А мичман, наоборот, улыбнулся еще шире.

Цыпленок продолжал пищать в клетке, все еще накрытой шляпой.

Блад, спохватившись, сдернул ее и водрузил на голову.

Старший лейтенант тяжело вздохнул, наблюдая за ним.

Потом произнес длинную тираду по-голландски.

Блад с трудом уловил смысл сказанного. За два года, что молодой человек провел во флоте Соединенных Провинций, ему удалось подучить голландский язык, но он должен был признать, что уровень его познаний все еще был невысок. Отчасти, потому что почти все офицеры и большая часть матросов, которые ему попадались, неплохо объяснялись по-английски. А доктор ван Дирк, с которым он служил с первых дней, вообще предпочитал латынь.

Янсон заметил озадаченное выражение на лице новичка, выдавшее его, и засопел, поглядев на Блада с откровенным презрением.

— Вот что, сударь, — ледяным тоном сказал он сквозь зубы. На сей раз он говорил медленно и тщательно проговаривая каждое слово. — Поскольку «Лейден» все-таки голландский корабль, надеюсь, что вы будете достаточно усердны, чтобы выучить наш язык. Я не собираюсь отдельно повторять команды для англичанина! Будьте уверены, капитан ван Эбкод придерживается такого же мнения!

— Я — ирландец, господин лейтенант, — негромко ответил Блад, чуть напрягшись.

Старший лейтенант вздрогнул, сузив глаза.

— Да какая, к черту, разница? — буркнул он по-английски.

— Пип! — цыпленок явно был согласен со старшим лейтенантом.

Янссон бросил на клетку сердитый взгляд, но ничего не сказал.

Мичман ван Ноорт сосредоточенно смотрел куда-то вперед, и губы его чуть-чуть подрагивали.

Блад чувствовал себя ужасно. Уверенность, которую он было обрел в шлюпке, почти вся улетучилась после столь холодного приема.

Он, конечно, ожидал что-то в таком роде, но все равно, было крайне неприятно обнаружить, что всё так и будет. И, кажется, даже хуже, чем он мог вообразить.

Оба офицера всячески избегали называть его лейтенантом.

«Вот ведь попал!» — подумал Блад с тоской, продолжая стоять навытяжку.

— Мичман ван Ноорт проводит вас в вашу каюту, — ворчливо продолжил старший лейтенант, а потом повернулся, чтобы уйти.

— Разве я не должен доложить о своем прибытии капитану? — удивленно спросил Блад.

Старший лейтенант Янсон остановился и посмотрел на него холодно.

— В этом нет необходимости. Капитан знает о вашем прибытии. Через час будет обед. Там и доложите.

И, ворча что-то под нос, ушел.

Некоторое время Блад стоял, слушая попискивание цыпленка, бегавшего по клетке. Наконец, молчание нарушил мичман ван Ноорт, с улыбкой кивнувший в сторону птицы.

— Курошка? — спросил он по-английски.

— Петушок, — со вздохом ответил Блад, подхватив клетку подмышку. — Если верить заверению адмирала.

— Ну и повезло ше фам, сударь! — не смог сдержать зависти мичман. — Сам Старик подарил, та?

Блад кивнул.

* * *

Цыпленка действительно ему вручил сам Рюйтер, строго наказав содержать птаху в хороших условиях и ни в коем случае не пускать на суп.

— Этот петушок самый драчливый в выводке. Уже всех исклевал. Так что ему лучше жить отдельно, — добавил адмирал с усмешкой.

Блад прочувствовал правоту Рюйтера в первую же минуту, когда взял цыпленка в руки. Мелкая тварь тут же ущипнула его за палец.

Это вызвало веселый хохот всех, кто собрался в кают-компании флагмана «Семь провинций», куда адмирал вызвал Блада для того, чтобы выслушать историю о сражении с французским кораблем из уст непосредственного участника.

За минуту до вручения цыпленка все эти капитаны и лейтенанты с выпученными глазами и отвисшими челюстями следили за тем, как Папаша Рюйтер готовился выписать патент на звание лейтенанта простому корабельному хирургу.

Кто-то даже пытался возразить, назвав это решение несколько поспешным.

— Да ну? — Рюйтер насмешливо прищурился, посмотрев на офицера. — С чего вы так подумали, любезнейший? Будьте уверены, что я нахожусь в здравом уме и твердой памяти. И считаю, что этот молодой человек должен получить свой шанс. Раз он хочет сражаться под нашими знаменами, пусть сражается!

Блад стоял там, из последних сил стараясь не дрожать. Он даже предположить не мог, что его дерзкая просьба получит столь быстрый ответ.

— Но… господин адмирал, это же ответственная должность, требующая хоть какого-то опыта и… — промямлил офицер, топорща усы.

— Ах, вот как? — Рюйтер оставался спокойным. — Ну, на мой взгляд, у этого молодого человека с ответственностью все в порядке. Более того, он еще и очень находчивый. Я сомневаюсь, господин капитан, что вы в его возрасте были столь же решительным. Помнится, при Лоустофте вы попали в аналогичное положение, вот только победа досталась не вам…

Голландский капитан весь напрягся, поджав губы, но Рюйтер неожиданно сменил тему разговора, повернувшись к Бладу.

— Сколько вам лет, молодой человек?

— Двадцать два года, господин адмирал! — чуть заикаясь, ответил Блад.

Рюйтер оглянулся на голландского капитана. Кончики его усов чуть приподнялись, когда он усмехнулся.

— И сколько вы уже служите в нашем флоте? — продолжал допытываться он.

— Два года, господин адмирал! — Блад моргнул, чувствуя, что по спине течет пот.

Нет, он явно перегрелся на жарком солнце тропических широт, раз осмелился ляпнуть в присутствии всех этих убеленных сединами морских волков о том, что мог бы принести больше пользы на флоте с оружием в руках, нежели с ланцетом.

Надо было помнить, что Старик слывет по этой части большим оригиналом, и, будучи сам родом из низов, частенько давал шанс подняться по служебной лестнице таким же храбрецам.

— Два года? Отлично! — адмирал все это время говорил по-английски. — На мой взгляд, вполне достаточно, чтобы обрести некоторый опыт в морских сражениях. Вы же участвовали в морских сражениях, молодой человек, не так ли?

— Так точно, господин адмирал, участвовал! — Блад продолжал отвечать, стоя навытяжку. — Я был в сражении при Текселе и в битве при Схоневельде…

— Как врач! — не выдержал, фыркнув, все тот же капитан.

— Так точно, сэр! — ответил Блад и посмотрел ему в глаза. — В сражении при Схоневельде я был судовым хирургом на «Амстердаме».

В кают-компании после этих слов воцарилось неловкое молчание.

Большинство офицеров, присутствующих здесь, принимали участие в том сражении, и прекрасно знали, во что превратился «Амстердам» к концу боя. Он стал флагманом для одного из голландских адмиралов — знаменитого Корнелиуса Тромпа. Шестидесятипушечный линкор подвергся сокрушительному обстрелу со стороны двух мощных кораблей из эскадры Спрэгга. «Меж двух огней» — так называли такое положение военные моряки. Несколько залпов «Амстердам» принял практически в упор. Корпус его превратился в решето, почти все мачты были сбиты. Но экипаж продолжал яростно сражаться, до тех пор, пока адмирал не приказал всем уходить с корабля.

Блад продолжал сверлить недоверчивого капитана пронзительным и почти вызывающим взглядом.

Смущение и неуверенность, накатившие было на него, мгновенно исчезли, когда он уловил насмешку в голосе этого человека.

Ну уж нет, над этим он никому не позволит смеяться!

Перед глазами молодого доктора на мгновение проплыли кошмарные картины того дня, казавшегося теперь таким далеким.

Непрекращающийся грохот орудий, своих и вражеских, летящие в разные стороны осколки и обломки обшивки, стоны раненых и умирающих, потоки крови, не успевающие стекать в шпигаты… раненые и умирающие, десятки, сотни раненых и умирающих людей… он тогда сбился со счета.

Он помнил, что едва не сбежал из лазарета, не в силах выносить кровавый кошмар и все эти бесконечные ампутации, но его поймал доктор Виллем ван Дирк и как следует врезал кулаком поддых. А потом с грубой руганью швырнул обратно, к операционному столу. Слишком громкое название для доски, положенной на два ларя. Но это все, что у них тогда было.

А потом были страшная тишина и томительное ожидание. Никто больше не притаскивал раненых с палубы.

И тогда они рискнули подняться наверх сами, предварительно выпив по чарке рома, благо лазарет всегда снабжался им вдоволь, и доктор ван Дирк тщательно за этим следил…

— Полагаю, этого вполне достаточно, — повторил адмирал де Рюйтер, усаживаясь за стол и делая знак своему адъютанту, стоявшему поодаль. — Я выдам вам патент лейтенанта, молодой человек. Но вы должны понимать, что это звание вам еще нужно подтвердить. Через полгода, мистер Блад, вам придется держать экзамен, и будьте уверены, спрашивать будут строго!

— Я буду стараться, господин адмирал! — почти выкрикнул Блад, ошалев от решения Старика.

— Уж постарайтесь, — Рюйтер улыбнулся краем рта, разворачивая перед собой пергамент и готовясь его заполнять. — Служить я вас направлю на «Лейден». Насколько помню, капитан ван Эбкод совсем недавно жаловался мне на то, что половина его офицеров слегла от лихорадки и просил найти достойную замену. Вот и случай представился!

Капитан, который только что пытался возразить против решения адмирала, выпучил глаза и разинул рот.

— Но, господин адмирал!.. — выдохнул он, когда обрел дар речи.

Рюйтер оторвался от заполнения патента и поднял на него внимательные глаза.

— Капитан ван Эбкод, что еще вас не устраивает? — поинтересовался он ровным голосом.

Тот только разевал рот, дрожа от негодования.

— Тогда получите замену, которую просили, — адмирал достал печать и с грохотом обрушил ее на пергамент.

— Благодарю вас, господин адмирал! — сдавленно ответил капитан ван Эбкод, а потом, поклонившись, вышел из кают-компании.

Рюйтер подождал, когда чернила высохнут и еще раз пробежал глазами строчки на пергаменте.

— Хм, Питер Блад… — задумчиво произнес он и быстро посмотрел на новоиспеченного лейтенанта. — У меня служил одно время некий Томас Блад. Он вам, часом, не родственник?

Блад почувствовал, что на его щеках выступил румянец.

— Да, господин адмирал. Это мой двоюродный дядя, — ответил он, стараясь говорить ровно.

— Вот как? — брови Рюйтера поползли вверх. — Что ж, он неплохо вас воспитал, как я погляжу!

Блад позволил себе посмотреть на адмирала.

— Я… ни разу не видел его, сэр. Только слышал о его подвигах…

Рюйтер засмеялся, отдавая ему патент.

— Подвигах? Ну-ну… можно и так это назвать. Тем не менее, судя по вашим недавним эскападам, это семейная черта. Если вы хоть наполовину пошли в этого ирландского дьявола, то я уверен, что звание вы подтвердите без труда!

* * *

— Фы не обрашайте фнимание на фыпады старшего лейтенанта, — сказал Мартин ван Ноорт, понизив голос.

Они вошли в каюту, и Блад осторожно поставил клетку с цыпленком на стол.

— Он просто… немношко зафитует фам, — продолжал мичман. — Из-за петушка.

Блад удивленно и недоверчиво приподнял бровь.

— Да? Мне показалось, что его раздражает немного другое. Мой лейтенантский патент, например.

Тут он не смог сдержать язвительной улыбки.

— И это тоше, — мичман подмигнул ему. — Но адмирал никогта не дарил ему своего цыпленка, ни разу! Ни капитану, ни ему. А фам взял и подарил. Што тут гофорить? Таже я немношко завидовать!

И он рассмеялся.

— Пип-пип! — громко пискнул цыпленок, забегав по клетке.

— Надо бы его покормить… — обеспокоенно сказал Блад, сунув палец в решетку.

Цыпленок тут же его клюнул.

— Я поищу на камбузе што-нипуть подкодяшее, — кивнул Мартин ван Ноорт. — Што едят молотые куры?

— По-моему, это какой-то стервятник, а не курица, — мрачно заметил Блад, сунув палец в рот. Проклятый птенец ущипнул его до крови.

— Ха! — мичман только развеселился еще больше. — Этот парень вышивет даже когда у нас закончатся галеты и солонина! Он будет клевать наше мясо, хаха! Фы уже придумали ему имя, сударь?

Блад посмотрел на птицу. Цыпленок воинственно взъерошил перья на шее.

— Да он вылитый адмирал Тромп! — сказал он, криво улыбнувшись.

Мартин ван Ноорт не выдержал и громко расхохотался, отчего цыпленок шарахнулся в клетке, захлопав крыльями.

— Ф точку! — выдохнул мичман, когда смог дышать. А потом с надеждой посмотрел на Блада. — А фы дейстфительно фзяли на абордаш французский фрегат? Как это получилось?

Блад вздохнул, невольно дотронувшись до ноющего под париком виска.

— Это очень долгая история… — сказал он почти умоляюще.

— Так это ше замешательно! — радостно заверил его мичман…

Цыпленок по имени Адмирал Тромп имел гнусную привычку клеваться до крови и мерзко пищать. Это создавало некоторые трудности для его хозяина, когда тот пытался его кормить или чистить клетку.

Офицеры «Лейдена» испытывали что-то вроде злорадства, когда видели исклеванные и поцарапанные пальцы их нового лейтенанта.

Но однажды Питер Блад позвал мичмана ван Ноорта и, посмеиваясь, подвел к клетке с цыпленком.

— Смотрите, сударь, — сказал он негромко и открыл дверцу.

Молодой петушок воинственно запищал и забегал туда-сюда, когда лейтенант сунул руку внутрь.

— Сейчас клюнет ведь! — воскликнул Мартин ван Ноорт, наблюдая за манипуляциями Блада.

Тот только улыбнулся, продолжая медленно тянуть руку к птице.

Писк цыпленка становился все громче и пронзительнее. Рука лейтенанта осторожно коснулась его шеи, аккуратно приглаживая взъерошенные перья.

Мартин зажмурил глаза. И услышал, что писк стих.

— Смотрите, смотрите, — шепнул Блад с улыбкой, глазами указав на птицу.

Мартин улыбнулся тоже, увидев, что цыпленок замер, присев на лапки и выгнул шею, подставляя ее под пальцы лейтенанта. Темные глаза птицы зажмурились, превратившись в щелочки.

— Мой бог, прямо как кошка, господин лейтенант! — воскликнул пораженный Мартин ван Ноорт, наклоняясь поближе к клетке.

Блад хмыкнул, продолжая чесать шею Адмиралу Тромпу.

— Он еще не так может, сударь, — сказал он, а потом, воспользовавшись тем, что птица притихла, осторожно провел ладонью по его боку и спине.

— Ой, умора! — вскрикнул мичман, увидев, что цыпленок выгнулся под рукой лейтенанта, и делал это каждый раз, когда тот гладил его.

— И это еще не все, — сказал Блад, широко улыбаясь. — Ну-ка, Адмирал…

Он почесал цыпленку перья на затылке, и тот послушно повернул голову набок, подставляя ее под руку. А потом расправил крылья веером и издал какое-то странное не то урчание, не то ворчание.

— Мать честная, лейтенант! — Мартин уже не мог смеяться и вытирал слезящиеся глаза. — И как вам только это удалось?! Он же мурлыкает! Клянусь честью, мурлыкает, как кошка! А глаза-то, глаза! Боже мой!

Они смеялись, глядя на млеющую птицу.

— Интересно, а если я?.. — не выдержал Мартин ван Ноорт и сунул руку в клетку.

Пронзительный писк был ему ответом, и спустя мгновение мичман уже выдернул руку, разглядывая посиневший палец.

— Не все сразу, сударь! — ухмыльнулся Блад и достал из кармана крошки от галеты. — Сначала надо парня задобрить!

— Нет уж, кормите его сами, — отмахнулся ван Ноорт. — Этого вашего мурлыкающего коршуна!

Блад взял крошки и протянул их птице. Цыпленок принялся склевывать их с его ладони, иногда прищипывая его за пальцы.

— Зато мало кто может похвастаться, что кормил с руки самого адмирала Тромпа, — заметил он и подмигнул своему собеседнику.

Они рассмеялись так громко, что петушок отпрянул в другой конец клетки, хлопая куцыми крыльями…

— Итак, господа, прошу всех к столу! — сказал лейтенант Блад. Сегодня была его очередь угощать всех офицеров и капитана в кают-компании. Блад надеялся, что никто не будет в обиде, и не скажет, что стол был скудным. Но и роскошным его назвать тоже было нельзя. Вот уже вторую неделю их эскадра еле ползла, попав в полосу штиля. Припасы старались экономить, как и пресную воду.

Офицеры отодвинули стулья и уселись за стол.

Громкий и требовательный писк из угла заставил их обернуться.

Цыпленок возбужденно бегал по клетке, хлопая крыльями. Периодически он останавливался и вытягивал шею, поворачивая голову то одной, то другой стороной, разглядывая людей, собравшихся за столом.

— Ты смотри, уже все запомнил, зараза! — пробормотал сквозь зубы первый лейтенант Янсон.

— Как адмирал, он имеет право первым приступить к трапезе, — гоготнул второй лейтенант, подвигаясь к столу.

Капитан фыркнул, но потом обвел собравшихся офицеров быстрым взглядом.

— Хорошо, господа, раз такое дело, не будем нарушать традицию.

Все кивнули с улыбкой, а потом дружно взяли с подноса по большому сухарю.

Писк цыпленка стал еще пронзительнее.

Офицеры постучали сухарями по столу так громко и энергично, что зазвенели тарелки и бокалы.

— А что, неплохая сегодня у адмирала порция! — сказал капитан, пока стюард, ходивший вокруг стола, смахивал на небольшую тарелочку всех червей, выпавших из сухарей.

— И с каждым днем, пока мы тут штилеем, она будет все больше, — буркнул лейтенант Янсон.

Стюард с постным лицом подошел к клетке и, открыв дверцу, высыпал червей, отмахиваясь от возбужденно прыгающего цыпленка.

— Кушать подано, господин Тромп! — объявил он под дружный смех всех, кто собрался в кают-компании.

— Лейтенант, не кажется ли вам, что чертовски несправедливо для всех нас: жевать эту жесткую и старую крысу, когда у вас в клетке скучает столь откормленный молодой петух? — ядовито поинтересовался лейтенант Янсон, тыкая вилкой в свою тарелку.

Питер Блад оглянулся на Адмирала Тромпа, который, нахохлившись, сидел в своей клетке.

В последнее время такие вопросы звучали все чаще. И лейтенант на всякий случай запирал дверь в свою каюту, чтобы не вводить членов команды в искушение.

Да, снабжение кораблей припасами во время крейсирования осуществлялось из рук вон плохо, и всем пришлось затянуть пояса потуже. Крысы, бывшие лакомым блюдом для простых матросов и унтер-офицеров, стали появляться и на столе в кают-компании. И кок «Лейдена» весьма преуспел в их приготовлении. Сегодня, к примеру, он подавал «крысу в собственном соку». Для тех, кто все еще воротил нос от этого животного, было приготовлено другое блюдо с не менее громким названием «солонина душистая трехлетней выдержки».

— Но это же подарок самого Рюйтера! — ответил Блад возмущенно. — И я обещал адмиралу, что ни при каких обстоятельствах не позволю отдать его на суп или жаркое!

— И вы еще называете себя гуманным человеком! — презрительно фыркнул Янсон. — Ведь от вашего петуха нет никакого толку. Он даже не кукарекает! Если бы мы зарезали его сейчас, то получился бы довольно наваристый…

— Даже не думайте об этом! — отрезал Блад, нахмурившись.

— Кормить-то его вам все равно нечем, лейтенант, — продолжал давить Янсон. — И через неделю от него останутся только кожа да кости… Знаете, как это называют? Быть собакой на сене. Ни себе, ни людям!

* * *

Питер Блад мрачно смотрел на взъерошенного цыпленка, водя пальцем по прутьям клетки.

Скорее всего, дни адмиральского подарка действительно сочтены. Янсон не успокоится и с него станется дойти с этим вопросом до капитана. И если капитан прикажет…

Блад вздохнул. Глупо, конечно. Но за те шесть месяцев, что у него жил этот цыпленок, он успел к нему изрядно привыкнуть… и привязаться. Хотя лейтенант Янсон был прав: это была бестолковая шумная и злобная птица.

— Кукарекни хотя бы, — сказал он Адмиралу Тромпу. — Сделай такое одолжение!

Цыпленок только моргнул блестящим грустным глазом, повернув голову набок.

За эти месяцы он изрядно вырос, детский пух сменился пышными пестрыми перьями. Гребешок и бородка налились кровью. Но он по-прежнему пищал, как месячный птенец.

Им уже пришлось пройти через множество штормов и несколько боев. Блад подумал, что если цыпленка зарежут, в каюте станет очень пусто.

Кажется, он понял, почему Старик всегда держал кур.

— Ко-о-о! -протянул Тромп низким грудным голосом.

— Ну, давай, погромче. Раз уж этот зануда так хочет услышать твой голос, — подзадорил птицу лейтенант.

— Ко-оооооооо-кооооооо! — Адмирал нахохлился и квохтал все громче и надсаднее.

— Ну… не так, балда! — Блад стукнул кулаком по столу. — Ку-ка-ре-ку!!!

— Ко-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о! — Адмирал Тромп нервно клюнул подстилку в клетке.

— Ку-ка-ре-ку! — повторил Блад.

Дверь скрипнула. Обернувшись, лейтенант увидел мичмана ван Ноорта, который озадаченно на него смотрел.

— Что это вы делаете? — спросил Мартин осторожно.

Блад с досадой пояснил.

— Нет, господин лейтенант, кукарекают они не так! У меня дома петухи кричат ко-ко-ри-ку!

И мичман присел перед клеткой на корточки…

* * *

— Это что за чертовщина, господа?! — в каюту ворвался лейтенант Янсон, привлеченный дикими воплями доносившимися из-за двери.

Блад и ван Ноорт резко обернулись на его голос.

— Ничего особенного, господин лейтенант! — звонко ответили они.

— Коо-о-о-о! — особенно громко и гортанно произнес Адмирал Тромп.

А потом встал и затряс хвостом.

Блад и ван Ноорт разинули рты, уставившись на небольшое белое яйцо, лежавшее на соломенной подстилке.

Лейтенант Янсон тоже выпучил глаза.

— Но… но… как же это понимать? — пробормотал мичман ван Ноорт. — Ведь адмирал сам вам сказал, что это петушок! Да и такой он злой был, что даже сомнений не возникало…

— Что ж… и адмиралы могут ошибаться, — Блад уже оправился от изумления. — Значит, это отныне госпожа Тромп.

— В любом случае, яйца лучше кукареканья, — проворчал Янсон. — Ловко выкрутился, гад!