Проблемы пары (гет)

— …впрочем, не знаю, в курсе ли вы, — радостно заявляет Алья собеседникам, — но на следующей неделе проходит специальная распродажа в честь Дня святого Валентина со множеством мероприятий!

Роза энергично высказывает одобрение, Нино и Милен с улыбками кивают, Маринетт же машинально стискивает пальцы на вилке. Не то чтобы она была подозрительной, но в ее присутствии подобные разговоры обычно ведут к одному исходу.

Исходу, которого она предпочла бы избежать.

За столиком в ресторане, где она обедает с друзьями, Маринетт сосредотачивается на своей тарелке в наивной попытке избежать их внимания. Если немного повезет, возможно, они забудут включить ее в обсуждение.

Краем уха Маринетт слышит, как Роза говорит, что рассчитывает посетить мероприятие в компании Джулеки, потом Милен сообщает, что пойдет с Иваном.

И хотя Маринетт упорно не отрывает взгляда от еды, она чувствует, как глаза друзей понемногу обращаются в ее сторону.

Ей необходимо найти тему, чтобы отвлечь их. Пожаловаться на последние экзамены, поговорить о том, какой нынче холодный февраль.

Что угодно.

Быстро.

— Слушайте, — начинает Маринетт, нарочито глядя в окно, — думаете, пойдет сне…

— А ты, Маринетт? — резко перебивает ее Алья. — Ты идешь? Мы могли бы пойти все вместе. Уверена, будет классно!

Не вышло.

— Я пас, — отвечает Маринетт, нацепив искусственную улыбку. — Нет, я люблю День святого Валентина, но совершенно не принадлежу к целевой аудитории.

— Ты должна пойти, — вмешивается Роза, мягко положив ладонь ей на локоть. — Там, похоже, будет полно всего: спектакли, музыка, красивые декорации, стенды, где продаются украшения… будет жаль лишить себя всего этого! И мы будем с тобой, так что ты не рискуешь заскучать, — подбадривающим тоном настаивает она.

Маринетт рассеянно кивает и, смирившись, ожидает упоминания другого закоренелого холостяка их маленькой компании.

Не может быть, чтобы друзья предложили ей экскурсию в романтическом антураже, не пригласив и его.

— Я мог бы даже спросить у Адриана, свободен ли он, — с широчайшей улыбкой добавляет Нино, и Маринетт мысленно помечает галочкой задачу «Пригласить Адриана и Маринетт на прогулку парочками» в длинном списке тем, поднятия которых она ожидала, как только встал вопрос о Дне святого Валентина. — Уверен, ему доставит удовольствие пообщаться с нами.

— О да, отличная идея, — с преувеличенным энтузиазмом одобряет Алья. — Предупреди его немедленно!

Пока Нино достает из кармана телефон, Маринетт торопливо набивает рот едой, чтобы помешать себе раздраженно заворчать.

Она любит своих друзей.

Всем сердцем.

Но, видимо, то, что она дожила до почтенного возраста в двадцать один год, ни разу не познакомив свое окружение с парнем, по умолчанию позволяет этому окружению без конца вмешиваться в ее личную жизнь.

И ведь она говорила и повторяла, что хочет, чтобы ее оставили в покое по этому поводу — в более или менее красочных выражениях, в зависимости от настроения. Никакого эффекта. Похоже, всё, что она им говорит, в одно ухо влетает, а в другое вылетает.

Со всеми дядями и тетями и их вечными «Ну а ты, когда ты кого-нибудь приведешь?» на каждой семейной трапезе; бабушкой и ее советами насчет парней; многозначительными взглядами, которыми родители обмениваются каждый раз, когда она произносит мужское имя; и друзьями, которые не перестают пытаться свести ее со всеми подряд — предпочтительно с Адрианом, — Маринетт чувствует себя загнанным в угол зверем.

Даже Алья не в состоянии помнить о ее жалобах дольше двух недель.

Каждый совет, каждый вопрос, каждое замечание близких еще немного обостряет общественное давление, которое всё тяжелее ложится на ее плечи. Все хотят, чтобы она, наконец, начала с кем-нибудь встречаться (по общему мнению, Адриан — идеальный кандидат на эту роль), и все крайне настойчиво дают ей это понять.

Порой Маринетт почти хочется заявить всем, что она решила принести обет безбрачия, лишь бы ее оставили в покое.

Почти.

Единственное, что удерживает ее от подобной крайности — уверенность, что такое заявление только всё ухудшит.

— Нет нужды приглашать Адриана, — говорит Маринетт Нино, отрывая его от набора сообщения лучшему другу. — Во всяком случае, не ради меня, потому что я не собираюсь идти. Но я уверена, вы прекрасно повеселитесь и без меня, — добавляет она, улыбнувшись, чтобы смягчить ответ.

Игнорируя разочарованные взгляды друзей, Маринетт снова сосредотачивается на еде.

У них добрые намерения, она знает.

Но…

Спасибо, но нет, спасибо.

Не может быть и речи, абсолютно не может быть и речи, чтобы она встречалась с Адрианом Агрестом.

Ночь спустилась над Парижем уже несколько часов назад, и Ледибаг, скрытая ото всех, направляется к Эйфелевой башне. Она осторожно перепрыгивает со здания на здание, стараясь не поскользнуться на покрытых инеем крышах.

Тем не менее Ледибаг передвигается быстро и всего за несколько минут добирается до нужного места. С последним броском йо-йо она поднимается на последний этаж знаменитого сооружения, где ее уже ждет знакомая фигура.

Когда она вешает оружие на бедро, человек, спокойно сидевший, прислонившись к металлическому парапету, поворачивает к ней голову.

— Добрый вечер, моя Леди, — с широчайшей улыбкой приветствует ее Черный Кот, вставая, чтобы пойти ей навстречу.

С его губ срывается пар, и пока он приближается, Ледибаг обнаруживает, что его лицо слегка покраснело от мороза.

— Добрый вечер, Котенок, — нежно отвечает она, в свою очередь выпуская облачка пара.

Черный Кот обнимает ее за талию. В ответ Ледибаг обвивает руками его шею, уничтожая последние разделяющие их сантиметры и нежно целует.

У него мягкие, теплые губы, создающие разительный контраст с прохладной кожей.

Черный Кот влюбленно проводит ладонью по ее спине, слегка наклонив голову, чтобы лучше ее целовать, и Ледибаг одобрительно бормочет. Подобное давно уже стало для них привычным, но ей никогда не надоедают моменты нежности, которыми они наслаждаются в тайне ото всех.

Официально Маринетт и Ледибаг абсолютно одиноки.

На самом деле личная жизнь героини очень даже насыщенна.

Ни за что на свете она не пожалела бы о том, что в конце концов отпустила свои чувства к Адриану, чтобы дать шанс Черному Коту. Напарник воплощает собой всё, чего она могла желать, и даже больше. Храбрый, верный, отличающийся безграничными доброжелательностью и состраданием. Тот, на кого она может рассчитывать в любых обстоятельствах. Тот, кто всегда находит способ рассмешить ее и заставить улыбнуться, даже когда кажется, что всё хуже некуда. Тот, кто вдохновляет ее проявлять свои лучшие стороны. Тот, кто делает ее такой счастливой, какой она не была никогда.

Если раньше Ледибаг думала, что влюблена в Адриана, то сейчас не находила слов, чтобы описать силу тех чувств, которые она испытывает к напарнику.

Он тот, кто заставляет петь ее сердце; тот, без кого она лишь половина себя; тот, чье присутствие ей необходимо как воздух, которым она дышит.

Он центр ее вселенной и любовь всей ее жизни.

Просто-напросто.

Некоторое время спустя Черный Кот слегка отстраняется от Ледибаг. Он целует ее в последний раз и наклоняется, чтобы прислониться своим лбом к ее, глядя в ее громадные голубые глаза.

— Хэй, — шепчет он, слегка задыхаясь.

— Хэй, — тем же тоном отвечает Ледибаг.

Они обмениваются улыбкой, коротким последним поцелуем, после чего, держась за руки, подходят к краю платформы, которая служит им местом сегодняшнего свидания.

С побеленными инеем крышами и сверкающими вдали ночными огнями столица представляет собой зрелище, от которого перехватывает дыхание. Но они совершенно не обращают на это внимания, слишком поглощенные друг другом, чтобы любоваться пейзажем.

Ледибаг безмятежно прислоняется к металлическому парапету, а Черный Кот устраивается рядом, непринужденно обняв ее за плечи. Она в свою очередь обнимает его за талию и немного сильнее прижимает к себе — как для того, чтобы воспользоваться теплом от его тела в эту холодную зимнюю ночь, так и просто чтобы насладиться его присутствием.

Несколько минут они разговаривают обо всем и ни о чем, перемежая рассказ о своей жизни выражениями нежности.

— О, и представь, меня пригласили на прогулку в честь Дня святого Валентина, — вдруг сообщает Ледибаг застывшему Черному Коту. — Мои друзья по коллежу, которые непременно хотят свести меня с одним из наших бывших одноклассников. Конечно, я отказалась, — тут же уточняет она и заключает, раздраженно закатив глаза: — Но как же хочется, чтобы меня оставили уже в покое с моей личной жизнью!

— Кому ты говоришь, — с тяжелым вздохом соглашается Черный Кот. — Одна девушка из моего окружения несколько недель уговаривает меня встретиться в этот день. В то время, когда не уговаривает меня просто встречаться.

Ледибаг раздосадовано прищелкивает языком.

— Та самая подруга детства? — спрашивает она, нахмурившись.

Черный Кот не в первый раз упоминает эту девушку — настойчивую и надоедливую.

То, что она интересуется Черным Котом, не особенно беспокоит Ледибаг. Она абсолютно доверяет ему, и все поклонницы мира не смогли бы заставить ее усомниться в его верности.

Однако нервы щекочет тот факт, что эта подруга пропускает мимо ушей неоднократные отказы Черного Кота и без малейших угрызений совести посягает на его личное пространство.

Ледибаг и не сосчитает, сколько раз напарник рассказывал о беспардонном поведении той девушки, и будь ее воля, Ледибаг пошла бы и высказала ей всё, что думает об уважении к ближнему.

— Именно, — отвечает Черный Кот, с досадой покачав головой.

Сочувственно погладив его по спине, Ледибаг еще сильнее прижимается к нему.

Всё было бы настолько проще, если бы они с Черным Котом могли рассказать о своих отношениях близким.

Вот только тайна личностей усложняет задачу. Маринетт и так тяжело держать друзей в стороне от своей личной жизни, наверняка всё станет в тысячу раз хуже, если однажды она упомянет о таинственном парне, о котором не сможет рассказать ни одной детали.

Самым очевидным решением было бы снять маски друг перед другом.

Нет тайн, нет проблем.

Ледибаг солгала бы, если бы сказала, что никогда не рассматривала такую возможность. Она даже очень серьезно ее обдумывала.

Она доверяет Черному Коту, как самой себе — если не больше, — и по мере того, как развиваются их отношения, желание узнать, кто прячется под маской героя, с каждым днем становится всё более настойчивым.

Да. Ледибаг уже давно открыла бы напарнику свою личность, если бы не обещание Тикки.

Квами дорожит этим священнейшим золотым правилом, которое должно обеспечить ее собственную безопасность и безопасность ее близких: запрещено раскрывать личность кому бы то ни было, пока Бражник бродит поблизости.

Даже Черному Коту.

Ледибаг понимает причину решительных предписаний крошечной подруги. Черный Кот уже оказывался под властью супер-злодея, и не исключено, что это повторится — не исключено также, что сама она однажды окажется околдованной. В подобных условиях знание личностей друг друга сделает ситуацию еще опаснее.

Ничего не говорить — самое мудрое решение, Ледибаг понимает это.

Но между тем, что велит ей голова, и тем, что шепчет сердце — целая пропасть.

Ледибаг не хочет, чтобы Черный Кот принадлежал лишь той части ее жизни, в которой она надевает красно-черный костюм. Она хочет, чтобы он был неотъемлемой частью ее существования. Она хочет чувствовать тепло его ладони в своей, обедать с ним на террасе кафе, просыпаться рядом по утрам. Она хочет иметь возможность представить его семье и друзьям и наслаждаться всеми маленькими повседневными радостями, в которых они себе отказывают.

Она часто задумывается о том, чтобы открыть ему свою личность, что бы ни говорила по этому поводу Тикки. Это могло бы быть так просто… Псевдо-случайность, скрытое в будто бы невинных словах указание… В конце концов, Черный Кот немного знал Маринетт. Всё было бы так просто…

— Всё наладится? — спрашивает она, пытаясь изгнать из головы соблазнительные мысли.

Неважно, чего она так горячо желает, она не может ничего сказать.

Она обещала.

— Надеюсь, — драматично вздыхает Черный Кот. — Одна из последних ее прихотей — привлечь наших отцов. Они дружат, и она хочет убедить их помочь ей.

— О, Кот… — с сожалением шепчет Ледибаг.

Бесконечные замечания ее семьи и друзей бледнеют по сравнению с этим.

— Не беспокойся. Я знаю ее всю жизнь и представляю, как с ней обращаться, — продолжает Черный Кот, наклонившись к ней, чтобы поцеловать в щеку, и заключает с полнейшим отсутствием скромности: — Проще, чем с армией поклонниц, воспевающих мне хвалу.

— До такой степени? — позабавленным тоном спрашивает Ледибаг.

Она не возмущается высокопарными манерами напарника, слишком хорошо зная его, чтобы не понимать: его фанфаронство больше вызвано желанием насмешить ее, чем настоящим хвастовством.

И надо признать, он великолепно справляется с задачей.

— Что ты хочешь: с такой внешностью, как у меня, трудно не привлекать внимание, — подмигивает Черный Кот, и Ледибаг смеется.

— Тут я не могу их винить, — соглашается она, ласково погладив его по скуле кончиками пальцев.

Даже под маской невозможно не заметить правильность его черт.

— О, моя Леди… Я знал, что ты супер-героиня, но не супер-легкомысленная, — отвечает Черный Кот, лукаво приподняв брови. — Так значит, ты меня любишь только за внешность?

— Ну, уж точно не за чувство юмора, — дразнящим тоном заявляет Ледибаг.

Черный Кот издает полное ужаса «Ах!» — и театрально прижимает ладонь к груди, подчеркивая свое негодование.

Ледибаг смеется и ласково толкает в плечо. Защищаясь, Черный Кот быстро разворачивает ее к себе и крепко обнимает.

После чего, решив немедленно воспользоваться новым положением, он наклоняется к Ледибаг и проводит цепочку горячих поцелуев вдоль ее шеи. Его продвижение медленное, методичное, а светлые пряди щекочут скулы напарницы, вырывая у нее задыхающиеся смешки.

И когда его губы, наконец, находят губы Ледибаг, все ее заботы на какое-то время исчезают, растворившись в нежных объятиях Черного Кота.

Проходит месяц, потом два, потом три, а положение Маринетт нисколько не улучшается.

По-прежнему советы по поводу ее личной жизни, по-прежнему предложения организованных свиданий, по-прежнему намеки, касающиеся некоего знакомого блондина.

О чем Маринетт больше всего жалеет, так это о том, что она начала почти бояться встреч, на которых присутствует Адриан.

Не потому, что она не ценит бывшего одноклассника — наоборот. Хотя ее чувства к нему изменились, он по-прежнему остается человеком, которого она безгранично уважает и с которым с удовольствием общается.

Вот только есть Алья, Нино и все те, кто самовольно постановил, что они с Адрианом станут чудесной парой. То есть, по мнению Маринетт, вся Земля.

Учитывая методичное упорство, с которым их пытаются свести, она уже боится, что любая встреча может превратиться в ловушку.

По иронии судьбы, из всех ее друзей только Адриан — благословен будь этот человек — согласен оставить в покое ее личную жизнь. Он не задает вопросов о парнях, не делает ни малейшего упрека в постоянном одиночестве. Лучше того — он не проявляет ни малейшего стремления ухаживать за ней.

Но, увы, этого недостаточно, чтобы обескуражить всех тех, кто отчаянно стремится увидеть однажды, как они делают шаг навстречу друг другу.

Похоже, все предлоги хороши, чтобы оставить Маринетт наедине с Адрианом. Она систематически записывает их в качестве вещественных доказательств, которые сможет использовать в противостоянии Алье, когда ее терпение подойдет к концу.

Два раза Алья и Нино бросали их одних в кино.

Однажды вся компания друзей назначила им встречу намного раньше, чтобы они вдвоем ждали остальных у подножия Эйфелевой башни.

Однажды Аликс «случайно» закрыла их в коридоре на полчаса.

Однажды мнимая необходимость заставила Алью и Нино бросить их посреди прогулки, оставив наедине на оставшийся вечер.

(Как Алья умудрилась прикинуться, будто покупка лукового пирога может иметь хоть какую-то срочность, Маринетт до сих пор не понимает).

И это, не считая бесчисленных случаев, когда друзья устраивали так, чтобы Маринетт с Адрианом весьма удачно оказывались сидящими рядом. Кино, ресторан, такси, метро или автобус — неважно. Любое место, включающее возможность какой-либо физической близости, считается их друзьями возможностью сблизить их в буквальном смысле.

У Маринетт больше нет сил.

Вопреки энергичным протестам, которые она неоднократно высказывала Алье, ее не оставляет мрачная уверенность, что они с Адрианом снова окажутся в центре сплетенного друзьями плана.

Что и происходит одним майским днем, когда Маринетт и Адриан должны были встретиться с ни больше ни меньше, как семью (семью!) друзьями в ресторане — включая, конечно, Алью и Нино.

Когда Маринетт приходит и за столиком, заказанным на имя лучшей подруги, не видит никого, кроме Адриана, вначале она усматривает в этом лишь совпадение.

Просто они оба пунктуальны.

Ничего особенно страшного.

Но по мере того, как проходят минуты, ужасное сомнение начинает проникать в ее сознание.

Во-первых, она не так уж пунктуальна. Она даже немного опоздала, если честно.

Во-вторых, если бы не хватало одного человека, еще ладно. Но семерых? Нет. Либо загадочный психопат решил одного за другим похитить всех ее друзей, либо часть Парижа исчезла так, что она и не заметила, либо что-то затевается без ее ведома.

Чувствуя, что правильным является третий вариант, Маринетт извиняется перед Адрианом и достает телефон, чтобы отправить Алье быстрое сообщение.

Ответ подруги не заставляет себя ждать, заставив ее побледнеть от гнева.

— Я должна тебя оставить, — бросает она Адриану, сжав зубы. — Мне надо убить Алью.

— Что? — пораженно восклицает Адриан.

— Похоже, нас все бросили, — Маринетт показывает телефон, чтобы он прочитал сообщение Альи.

— Опять? — удивляется он. — Третий раз в этом месяце!

— Да, — раздраженно вздыхает Маринетт. — И я точно знаю почему.

Адриан вопросительно приподнимает бровь, и она слегка краснеет.

Именно этого момента она боялась. Когда ей придется объяснять про заговор всё еще не понимающему ситуацию Адриану.

О, Алья дорого заплатит за то, что поставила ее в столь неловкое положение…

— Алья с Нино пытаются свести нас, — смущенно объясняет Маринетт. — Все пытаются свести нас. Поэтому они постоянно устраивают так, чтобы мы оставались наедине.

Онемев от удивления, Адриан смотрит на нее круглыми как плошки глазами.

— О, — наконец, слабо произносит он.

— Да, — вздыхает Маринетт, драматично закатив глаза. — Они считают, что из нас получится прекрасная пара.

Явно чувствуя себя неуютно, Адриан нервно проводит рукой по затылку.

— Я… э… Мы? — бормочет он немного более высоким, чем обычно голосом. — Но я уже…

Адриан застывает, проглатывая фразу, которая от удивления чуть не сорвалась с губ.

Он медленно проводит ладонью по лицу, чтобы вернуть самообладание и дать себе время собраться с мыслями, а потом поднимает глаза на Маринетт. Он долго рассматривает ее, явно терзаясь глубочайшей дилеммой.

Наконец, видимо, придя к какому-то решению, он глубоко вздыхает.

— Не то чтобы я не считал тебя чудесной девушкой, но я… — начинает Адриан, снова поднеся ладонь к затылку, и признается на выдохе: — У меня уже есть девушка.

Ожидавшая чего угодно, кроме такого признания, Маринетт бросает на него пораженный взгляд.

— Я не знала, — машинально замечает она.

— Никто не знает, — отвечает Адриан. — Даже Нино. Это тайна, — признается он с сокрушенной улыбкой. — Но я… Я не хотел бы, чтобы у тебя появились неправильные идеи… Если вдруг ты…

Явно смущенный, Адриан нервно прочищает горло и не договаривает.

— Если вдруг я?.. — недоуменно настаивает Маринетт, а потом понимает, что он хочет сказать. — О! — восклицает она, удивленным жестом поднеся ладонь к губам. — Если я вдруг заинтересована в тебе, хочешь сказать?

С потрясающе красными щеками Адриан стыдливо кивает.

Маринетт смеется.

В другой жизни такой разговор опустошил бы ее.

Но сегодня она больше не влюблена в Адриана. Ее сердце принадлежит Черному Коту и только ему, и то, что у бывшего одноклассника кто-то есть, нисколько не задевает ее.

Она не испытывает ни капли грусти, ни тени сожаления. Нет, в это мгновение она испытывает лишь искреннюю радость за Адриана и некоторое волнение от того, что он достаточно доверяет ей, чтобы открыть тайну, которую не знает даже Нино.

— Не беспокойся об этом, — заверяет она Адриана, взмахнув рукой, словно отметая его гипотезу. — Я совершенно не заинтересована в тебе, — и поспешно добавляет: — Ну, то есть не в этом смысле. Я вижу в тебе только друга.

Адриан облегченно вздыхает, и Маринетт на мгновение замолкает, не решаясь продолжать.

Ее отношения с Черным Котом — тайна. Она никому, кроме Тикки, никогда не говорила, что у нее есть парень, сознательно позволяя своему окружению думать, будто она одинока.

Всё должно бы остаться так.

Это было бы более осторожно. Более разумно.

Но жизнь Маринетт вымощена ложью, тайнами и недомолвками. Она никому не может рассказать о том, кто делает ее самой счастливой на свете, и молчание давит на нее.

Конечно, Адриан — последний человек, с кем она собиралась говорить о своей личной жизни, но он достаточно доверяет ей, чтобы упомянуть о девушке, о которой никому не рассказывал.

Ничто не мешает Маринетт в свою очередь доверить ему правду, не сообщая детали — как, например, то, что она встречается с супер-героем. Или что этот герой понятия не имеет о настоящей личности девушки, с которой встречается.

Адриан — один из самых тактичных и достойных доверия людей из знакомых Маринетт.

Она знает, он никогда не станет копать глубже, если она попросит его уважать ее частную жизнь.

— На самом деле, у меня тоже кое-кто есть, — заявляет она.

Быстро. Пока не передумала.

Глаза Адриана удивленно расширяются, и Маринетт вдруг чувствует легкость. То, что она сообщила ему — сущая ерунда, но теперь она освободилась от одной тайны.

И от этого ей невероятно хорошо.

— Да? — удивляется Адриан. — Я не знал.

— Ну, в моем случае это тоже тайна, — слегка покраснев, признается Маринетт. — Никто не знает. Даже Алья.

— Я ничего не скажу про тебя, если ты ничего не скажешь про меня, — с лукавым блеском в глазах заявляет Адриан.

Маринетт смеется и театрально протягивает ему ладонь.

— По рукам, — весело говорит она.

— По рукам, — в тон ей отвечает Адриан, закрепляя договор крепким рукопожатием.

Хотя друзья бросили их, Маринетт и Адриан решают все-таки продолжить встречу. В конце концов, для них зарезервирован столик, время обеда, и ничто не мешает им воспользоваться случаем, чтобы насладиться хорошей трапезой — как друзья, конечно.

Теперь, когда ситуация прояснилась, Маринетт гораздо свободнее чувствует себя с Адрианом.

Нет риска смущающего недопонимания, нет страха, что поведение друзей поставит ее в неловкое положение.

Кроме того, что Адриан теперь в курсе заговора, они еще и признались друг другу во взаимном отсутствии чувств. Большего Маринетт и не просила, и теперь наслаждается удовольствием общаться с Адрианом без малейшего опасения.

Обед проходит в самой радостной атмосфере. Друзья болтают, перескакивая с одного на другое, на самые разнообразные темы, такие как учеба, близкие, последние видеоигры или даже лучшее место в Париже, где можно найти пиццу с сыром.

Маринетт даже не помнит, когда была так расслаблена в обществе Адриана.

Разговор продолжается, и она вспоминает, в чем он недавно признался ей.

Та девушка, с которой он встречается и о существовании которой никто не знает.

Маринетт уважает частную жизнь Адриана, но она солгала бы, если бы сказала, что эта информация не щекочет ее любопытство. То, что она до сих пор ничего не знала — это ладно. Но Нино? Есть чему удивляться.

Задумавшись, она некоторое время молчит. И возвращается к реальности, только когда Адриан недоуменно окликает ее:

— Маринетт?

— О, прости, — извиняется она, покраснев, будто ребенок, пойманный на месте преступления. — Я просто думала… Да нет, ничего.

Адриан — известная модель. Ему уже достаточно приходится иметь дело с расспросами назойливых журналистов, чтобы еще она добавляла свои.

— Ты хотела что-то спросить? — настаивает он, не подозревая о моральной дилемме, в которую повергает подругу.

Маринетт еще мгновение колеблется, но взаимопонимание с Адрианом заставляет ее уступить любопытству.

— Да, — выдыхает она и тут же настаивает: — Но ты не обязан отвечать, если не хочешь. В самом деле.

— Договорились, — Адриан улыбается уголком губ и подбадривает ее жестом: — Давай. Я тебя слушаю.

— Ладно, — Маринетт переводит дыхание. — Почему ты никому не рассказываешь о своей девушке? Даже Нино?

Явно не ожидавший этого, Адриан застывает.

— Ну, дело в том… Как бы сказать… — бормочет он, похоже, чувствуя себя неуютно.

— Ты не обязан отвечать, — перебивает его Маринетт, понимая, что смутила его вопросом.

Конечно, ей любопытно.

Но она никогда не станет пытаться вынудить Адриана говорить на тему, которой он предпочитает избегать.

— О, не беспокойся, — тут же успокаивает он Маринетт.

После долгой паузы, когда Адриан смотрит в пустоту, он, наконец, возвращает внимание к Маринетт.

— На самом деле, она… Она знаменита, — неуверенно отвечает он. — Вот поэтому. Она… Коллега. Мы познакомились по работе и… В общем, журналисты и всё такое, мы предпочитаем держать всё в тайне. И мы договорились никому не рассказывать.

— О, понимаю, — согласно кивает Маринетт.

Тайный роман двух знаменитостей. Конечно, это имеет смысл.

Но почти сразу же ее поражает другая мысль.

— Но ведь… мне ты все-таки рассказал? — удивленно расширив глаза, восклицает она. — Это ничего?

— Я тебе доверяю, — со спокойной уверенностью заявляет Адриан. — Я знаю, что, если попрошу тебя, ты никому не скажешь.

Мгновение Маринетт не в состоянии отвечать, поскольку слишком занята тем, чтобы переварить подтекст слов друга.

Она знает Адриана с четырнадцати лет. С годами она поняла, что под приветливой внешностью он на самом деле очень замкнутый человек. Он редко откровенничает про свою личную жизнь, у него мало близких друзей, а его известность и одинокое детство лишь усиливают природную сдержанность.

И то, что он достаточно доверяет ей, чтобы так открыться, трогает ее до глубины души.

— Я ничего не расскажу, обещаю, — взволнованно заверяет Маринетт.

Адриан одобрительно кивает с благодарной улыбкой на губах.

А потом, следуя нити своих мыслей, рассеянно кладет столовые приборы рядом с тарелкой и наклоняется к Маринетт. Небрежно поставив локоть на стол и уткнувшись подбородком в ладонь, он с нескрываемым любопытством принимается изучать подругу.

— А что насчет тебя? — без предисловий спрашивает Адриан. — Ты не обязана отвечать, но почему никто не знает про твоего парня?

На этот раз застали врасплох Маринетт.

— О, э, дело в том… Он тоже знаменит, — жалко заикается она, способная лишь механически повторить его объяснение.

— О? — произносит Адриан, пораженный неожиданным откровением.

Пока он переваривает новость, Маринетт мысленно пинает себя.

Она поверить не может, что так глупо поступила.

С того мгновения, когда она начала задавать вопросы Адриану, Маринетт должна была догадаться, что тот в свою очередь начнет ее расспрашивать. Она должна была разработать сценарий, придумать правдоподобное объяснение. А теперь она застряла с эмбрионом более чем банального объяснения и необходимостью сочинить историю на предельной скорости.

— Будет нескромно спросить тебя, чем он занимается, чтобы быть столь известным? — с извиняющейся улыбкой продолжает Адриан.

— Нет, — на чистом рефлексе отвечает Маринетт.

И застывает, осознав свою ошибку.

На этот раз ей приходится призвать всю свою силу воли, чтобы не побиться — несколько раз — головой об стол, придя в отчаяние от своей глупости. Она могла бы выскользнуть в любезно предоставленный Адрианом выход, но нет. Снова ее глупый рот решил приняться за старое, не дожидаясь разумных советов мозга.

Теперь Маринетт должна думать.

Быстро.

Очень, очень быстро, пока ее молчание не показалось Адриану подозрительным.

Черный Кот знаменит, прекрасно. Маринетт по опыту знает, что лучшая ложь содержит часть правды. На какие не героические моменты она может опереться, чтобы описать напарника?

— Ну, он… Он часто выступает на публике, — с натянутой улыбкой говорит она, последовательно отвергая или сохраняя десятки идей, роящихся в голове. — Он рассказывает шутки, придумывает каламбуры…

Маринетт жалко обрывает фразу, не в состоянии продолжать.

Катастрофа.

Но к ее большому удивлению, лицо Адриана светлеет.

— А, понятно, — он радостно щелкает пальцами. — Он комик, да? Создает спектакли, сольные представления, да?

Слишком пораженная, чтобы отвечать, Маринетт мгновение смотрит на него, не реагируя.

Она моргает раз, второй, третий, медленно осознавая ситуацию.

И сковывавшее ее до сих пор напряжение исчезает, смытое волной невыразимого облегчения, она смеется, не в силах сдержаться при такой характеристике напарника.

— Именно так!

Обед закончен, и Маринетт с Адрианом расстаются, пожелав друг другу прекрасного дня.

Маринетт с легким сердцем возвращается к себе, в восхищении от того, что эта встреча, казавшаяся катастрофой, в итоге прошла куда лучше, чем она могла предвидеть. О, конечно, она непременно пожалуется Алье на то, что та заманила ее в ловушку. Но, по крайней мере, Адриан теперь тоже в курсе намерений их бывших одноклассников.

Придя к себе, Маринетт устраивается за столом и принимается радостно болтать с Тикки.

— Я рада за тебя, — замечает та после рассказа о недавних событиях. — Должно быть, ты испытываешь облегчение, что всё прояснила с Адрианом!

— Да, — с удовлетворенным смешком соглашается Маринетт и с хитрой улыбкой продолжает: — Даже лучше: благодаря этой истории у меня появилась идея.

Только два дня спустя после странного свидания с Адрианом Ледибаг снова встречается с Черным Котом.

На этот раз они изменяют Эйфелевой башне, предпочтя встретиться на шиферной крыше, достаточно скрытой от взглядов, чтобы гарантировать им относительное спокойствие. Затерянные среди теней окружающих зданий, они с нескрываемым удовольствием наслаждаются временем, принадлежащим только им.

Обняв напарника за шею, Ледибаг на какое-то время забывает внешний мир.

Не существует ничего, кроме Черного Кота и его поцелуев. Черного Кота и его пальцев, скользящих вдоль ее спины. Черного Кота и знакомого запаха его кожи. Черного Кота и мягкости его губ.

Просто ничего, кроме Черного Кота.

Ледибаг не видела его чуть больше сорока восьми часов, но ей его не хватало.

Ей не хватает его с того мгновения, как они расстаются — тем сильнее, что он не принадлежит другой ее жизни.

Как только маска Ледибаг исчезает в облаке розовых искр, всё, что она разделяет с Черным Котом, тоже растворяется. Случайно встречая его, будучи Маринетт, она должна притворяться, будто она не та, кого он сжимает в объятиях и жарко целует. Разговаривая с друзьями, она должна молчать об их отношениях, которые так ее переполняют, что она уверена: никто в мире не может быть так счастлив, как она.

Маринетт должна постоянно лгать, молчать, проглатывать слова и сдерживать чувства.

Неважно, насколько эта ситуация становится всё более невыносимой для нее; неважно, как тяжело порой видеть напарника, когда он не знает, кто она. Для Черного Кота Маринетт лишь одна из многих парижанок. Только Ледибаг разделяет его жизнь, и она должна прощаться с ним, как только исчезает маска.

И тогда ей не хватает его.

Ей не хватает его каждую минуту, каждую секунду.

Ей не хватает его, и постоянные комментарии ее окружения по поводу личной жизни делают его отсутствие еще более жестоким.

По-прежнему положив ладонь на затылок Черного Кота, Ледибаг медленно пытается вырваться из океана блаженства, в который ее повергает присутствие напарника.

Она позволяет себе еще несколько мгновений наслаждаться объятиями того, кого любит больше всего на свете. Ее приводит в восторг ощущение, что его руки — единственное в мире место, которому она принадлежит; она упивается тем, как его губы привычно следуют движениям ее губ.

Потом ценой громадного усилия — и мощных мысленных пинков строптивому сознанию, — она заставляет мозг снова начать работать.

Она ничего не может поделать с их личностями, пока Тикки не освободит ее от обещания.

Зато, возможно, есть способ сделать отсутствие любимого человека немного более терпимым.

Решив действовать, пока не ослабла решимость, Ледибаг в последний раз целует Черного Кота и мягко отстраняется.

— Мы можем поговорить? — спрашивает она. — Мне надо кое-что с тобой обсудить.

— Всё, что пожелаешь, моя Леди, — отвечает он немного более хриплым, чем обычно, голосом.

Глаза Черного Кота сверкают словно облако звезд, его теплое дыхание ласкает кожу Ледибаг, и она должна призвать всю свою волю, чтобы снова не кинуться в его объятия.

Храбро не обращая внимания на пробегающую по позвоночнику дрожь, Ледибаг садится по-турецки и хлопает по крыше кончиками пальцев, приглашая Черного Кота присоединиться к ней. Он подчиняется и, устроившись, непринужденно обнимает ее за талию.

— Ну, — спрашивает он, с любопытством вглядываясь в ее лицо, — что ты хотела мне сказать?

Короткое мгновение Ледибаг колеблется.

Два дня она прокручивала мысль в голове так и сяк. Но теперь, когда настал решающий момент, она сомневается в своей способности как следует объяснить.

Размышлять над планом просто.

Представить его так, чтобы не показаться сумасшедшей — совсем другое дело.

В принципе, Ледибаг могла бы прекрасно избавить себя от этого разговора. Ей не нужен Черный Кот, чтобы воплотить план в жизнь, и ничто не обязывает ее посвящать его в то, что у нее в голове.

Но для нее не может быть и речи осуществить план без согласия напарника.

Если Черный Кот выразит малейшее неудовольствие, она откажется от плана.

Просто-напросто.

— Ладно, — наконец, начинает Ледибаг, посмотрев напарнику в глаза. — Помнишь, я говорила тебе, насколько мое окружение назойливо в том, что касается моей личной жизни?

— Кажется, ты упоминала об этом пару раз, — насмешливо соглашается Черный Кот. — Каждую неделю, например.

Подавив раздраженное ворчание, Ледибаг с досадой пожимает плечами.

— Ну да, вот, — подтверждает она. — Моя семья и друзья без конца повторяют, что я должна с кем-нибудь встречаться. Как только я обедаю с теми, кого не видела три дня, как только кто-нибудь упоминает хоть что-то, относящееся к парам, можешь быть уверен, меня начнут расспрашивать на этот счет, — сухо продолжает она, уже не пытаясь скрыть раздражение. — Мне это не нравится, и я им регулярно об этом говорю. Но они отказываются меня слушать. Я уже не знаю, на каком языке сказать, чтобы на меня прекратили давить! — восклицает она, драматично воздев руки к небу.

Стиснув челюсти от ярости, Ледибаг медленно проводит ладонью по лицу, пытаясь сохранить спокойствие.

Эта ситуация расстраивает ее и дико раздражает, но она не должна позволять гневу взять над собой верх.

— Думаю, это было бы тяжело, даже если бы я в самом деле была одинока, — наконец, продолжает она и нежно кладет ладонь на предплечье Черного Кота. — Но у меня есть ты. У меня есть ты, а я никому не могу об этом сказать, и ты…

Ледибаг резко замолкает.

Горло сжимает, грудь давит, и внезапное ощущение удушения связывает голосовые связки и не дает ей продолжать.

Она глубоко вздыхает, одновременно пытаясь прогнать это ощущение и не сорваться.

— И мне не хватает тебя, Кот, — признается Ледибаг дрожащим голосом. — Ты понятия не имеешь, как мне тебя не хватает, — с нажимом повторяет она, а на губах напарника появляется меланхоличная улыбка, которая говорит, что напротив — он прекрасно знает. — А то, что все вокруг не перестают интересоваться моей личной жизнью, только делает в тысячу раз хуже. Как только мне говорят, что я обязательно должна найти парня, или рассказывают о претендентах, я сразу думаю о тебе и… это тяжело, Кот.

— Я тебя понимаю, — вздыхает Черный Кот.

Нервничая всё больше и больше, Ледибаг снова набирает воздуха.

Настал момент прыгать в воду.

— Мы не можем сказать друг другу, кто мы, — она лихорадочно сгибает пальцы. — И я… Я сказала себе, что, если близкие оставят меня в покое, возможно, мне будет немного проще переносить невозможность видеться или говорить с тобой без масок. Но они не слушают, когда я говорю, что хочу, чтобы меня оставили в покое, — Ледибаг говорит всё быстрее, слова сталкиваются, слетая с губ. — И тут мне пришел в голову один план, потому что у меня всегда появляются планы. Только не знаю, согласишься ли ты, но я обязательно должна была поговорить с тобой, прежде чем что-то предпринимать. И я полностью пойму, если ты будешь против, потому что это правда странная идея — то есть очень-очень странная. Но я не придумала ничего лучше и не знаю, что еще сделать, пока мы не раскрыли личности, и я…

— Моя Леди, — мягко перебивает ее Черный Кот, аккуратно сжимая ее ладонь в своей руке. — Успокойся. Тебя несет.

Ледибаг тут же застывает, словно животное в свете фар.

— О, прости, — извиняется она, покраснев под маской.

Вцепившись в пальцы напарника, она на несколько мгновений закрывает глаза. Вдыхает, выдыхает, сосредотачивается на нежной ласке большого пальца Черного Кота по тыльной стороне ее ладони, чтобы вернуть себе спокойствие.

Несколько секунд спустя она вздыхает в последний раз и снова открывает глаза.

— Всё хорошо? — беспокоится напарник.

— Да, — заверяет его Ледибаг и добавляет с переполненным благодарностью сердцем: — Спасибо, Кот.

Черный Кот склоняет голову с видом, говорящим: «Не за что, моя Леди», — и она продолжает свою речь:

— В общем, я думаю, что мне проще будет выносить нашу ситуацию, если мое окружение оставит меня в покое с личной жизнью. А поскольку никто меня не слушает, я подумала, что лучшим решением будет…

Она снова прерывается, слишком смущенная, чтобы продолжать.

— Нет, забудь, — бросает она, уткнувшись лицом в ладони. — Это смешно.

Но Черный Кот вовсе не собирается позволять ей спокойно сгорать от смущения и наклоняется к ней.

— Прошу тебя, продолжай, — настаивает он, с интересом приподняв бровь. — Ты возбуждаешь мое любопытство.

Приподняв голову, Ледибаг бросает на него взгляд сквозь пальцы. Кожа щек горит, и она уверена, что краснота ее лица конкурирует с маской.

— Я подумала о фиктивном парне, — признается она, в ужасе уронив руки.

Черный Кот явно не ожидал такого откровения. Он пораженно смотрит на напарницу, от удивления распахнув глаза и смешно приоткрыв рот.

— Временный фиктивный парень! — поспешно добавляет Ледибаг, защитным жестом размахивая перед собой руками. — Очень-очень фиктивный и очень-очень временный! Просто… Представь: я делаю вид, будто встречаюсь с кем-то, а через несколько недель мы расстаемся. Поскольку официально у меня будет разбито сердце, меня оставят в покое на несколько месяцев!

Черный Кот моргает — раз, два, медленно выходя из ступора.

— Фиктивный парень? — машинально повторяет он.

— Я знала, это глупая идея, — стонет Ледибаг, съежившись и покраснев еще сильнее.

— И ты… как ты собираешься это провернуть? — продолжает Черный Кот, нервно прочистив горло. — Ты просто скажешь друзьям, что у тебя есть парень?

— Я… Нет… — отвечает Ледибаг, покраснев еще сильнее. — Это… Моя семья и мои друзья очень настырные. Я не могу ограничиться разговорами о ком-то. Я должна буду его представить.

— О, — слабо произносит Черный Кот.

— Поэтому я и хотела поговорить с тобой, прежде чем что-то предпринимать, — серьезно продолжает Ледибаг. — Мы вместе. Я не стану ни с кем встречаться, если тебе это неприятно, даже если это только видимость.

— Я… Я не знаю, — отвечает Черный Кот, проведя ладонью по затылку. — Я еще пытаюсь свыкнуться с мыслью. Ты… ты уже знаешь, кого собираешься попросить играть роль твоего парня?

— Да, — нервно подтверждает Ледибаг. — Я думала об одном из моих друзей.

Видя, что лицо Черного Кота слегка исказилось, она торопливо уточняет:

— Я подумала о нем, потому что знаю: нет ни малейшего шанса, что он заинтересуется мной. Но об этом больше никто не знает, потому что это тайна. Он сказал об этом только мне.

Мгновение Черный Кот разглядывает ее, а потом в его зеленых глазах зажигается свет понимания.

— Да, вижу, что ты хочешь сказать, — энергично кивает он. — Теперь я лучше понимаю.

— Так… я дам тебе подумать? — неуверенно спрашивает Ледибаг.

Потерявшись в мыслях, Черный Кот рассеянно бормочет что-то одобрительное. Ледибаг больше ничего не добавляет, предпочитая оставить напарника его размышлениям. Он скажет, когда будет готов.

Задумчивое молчание Черного Кота затягивается на долгие минуты. Длинные, длинные, очень длинные минуты, которые только увеличивают нервозность Ледибаг.

Потом на его лице медленно расплывается лукавая улыбка.

— Согласен с тобой, твоя идея действительно странная, — весело произносит он и, подняв ладонь, чтобы остановить извинения, готовые сорваться с губ Ледибаг, добавляет: — Но, если подумать, это хорошая идея. Очень хорошая идея. Это может сработать.

— Значит, ты согласен, чтобы я попыталась? — восклицает она.

— Более того, — озорно подмигнув, отвечает Черный Кот. — Если ты согласна, я тоже хотел бы попробовать.

После секундного удивления Ледибаг тихонько смеется.

— Не мне говорить тебе, что я против, чтобы ты начал фиктивные отношения, — мягко замечает она.

— Я не сделаю ничего, что было бы тебе неприятно, — возражает Черный Кот, взяв ее руку, чтобы оставить на ней легкий поцелуй.

— Знаю, — с нежностью соглашается Ледибаг. — Но я… я доверяю тебе. Это просто спектакль, чтобы нас оставили в покое, и думаю, ты в этом нуждаешься не меньше меня, — добавляет она, легонько сжав его пальцы. — Если ты хочешь воспользоваться моей идеей, пожалуйста.

— Спасибо, моя Леди, — отвечает Черный Кот и весело продолжает: — Представь, у меня есть подруга, которая идеально подойдет на эту роль.

— Ведь не та же, которая хочет встречаться с тобой любой ценой? — обеспокоенно спрашивает Ледибаг, слегка нахмурившись, и торопливо добавляет: — Повторю: я доверяю тебе. Но, судя по тому, что ты о ней рассказывал, я скорее опасалась бы за тебя. И твою физическую неприкосновенность.

Черный Кот на мгновение удивленно застывает, а потом искренне смеется.

— Уверяю тебя, я бы тоже неуютно чувствовал себя при таком раскладе, — фыркает он, трясясь от с трудом сдерживаемого хохота. — Напротив, я надеюсь, это позволит мне получить небольшую передышку от нее, — он стирает слезинку в уголке глаза. — Я думал о другой подруге.

— А, да? — спрашивает Ледибаг.

Черный Кот переводит дыхание, успокаиваясь, и снова поворачивается к напарнице.

— Думаю, не точно такой же вариант, как у тебя, но могу гарантировать, что эта девушка ни в коем случае не заинтересуется мной, — убежденно заявляет он. — Я это знаю, поскольку она доверилась мне, но остальные наши друзья ничего не знают.

— О, понимаю, — тихо шепчет Ледибаг.

Действительно, ее ситуация немного отличается от ситуации напарника.

Ей повезло знать парня, слишком влюбленного в свою девушку, чтобы Маринетт не обладала в его глазах ни малейшей привлекательностью, но, если у Черного Кота есть подруга, не заинтересованная в мужчинах, это тоже прекрасно подходит.

Мгновение герои молчат, размышляя о невероятной авантюре, в которую собираются пуститься.

Ледибаг удивлена, что напарник согласился, чтобы она приняла участие в столь абсурдном плане, и еще больше удивлена, что он и сам решил в нем участвовать. Она солгала бы, если бы заявила, что не чувствует нервозности от мысли об абсолютно фиктивных отношениях, но также она испытывает странное облегчение.

Она доверяет Черному Коту. Она доверяет Адриану. Она верит в их пару.

Теперь, если Адриан согласится играть комедию ради нее, она, возможно, получит неожиданную возможность наконец обрести покой.

Большего она и не просит.

— Если наши друзья согласятся помочь нам, предлагаю установить границы, которые мы не должны пересекать, — задумчиво говорит Ледибаг, пытаясь предусмотреть все последствия своего странного плана. — То есть, наши границы, которые мы всегда можем сузить, смотря по тому, что устроит наших потенциальных сообщников.

— Да, — кивает Черный Кот. — Что касается меня, я ничего не имею против поцелуев в щеку или чтобы держаться за руки, но мне не нравится мысль целовать ее по-настоящему. И мне… мне не нравится, чтобы ты целовала кого-то другого, если честно, — добавляет он, нервно проведя пальцами по затылку.

— Мне тоже, — соглашается Ледибаг, скривившись.

Та девочка, которой она когда-то была, никогда в жизни не поверила бы в это, но она категорически отказывается целоваться с Адрианом.

Еще и под прикрытием фиктивных отношений.

— Никаких поцелуев, — твердо настаивает Ледибаг, и ее голубые глаза сверкают непоколебимой решимостью.

Ответом Черного Кота становится сияющая улыбка. Ледибаг удовлетворенно хихикает, и он наклоняется к ней, быстро поцеловав в висок.

— Рад видеть, что всё это не некий тайный план, чтобы целовать других парней, — весело поддразнивает он ее.

— Будто бы существует хоть малейший шанс, чтобы у меня появилось желание быть с кем-то другим, — возмущенно фыркает Ледибаг.

— Иной расклад меня бы расстроил, — замечает напарник и наставительно добавляет: — А расстроенный кот — полный обормот.

Ледибаг пронзает его взглядом, вскидывая подбородок, идеально изображая оскорбленное достоинство. А потом, не в состоянии оставаться дольше серьезной, хохочет и дружески пихает напарника в плечо.

— Глупый Кот, — говорит она сияющему гордостью Черному Коту.

Он в свою очередь начинается смеяться, и Ледибаг немного подвигается, приближаясь к напарнику до тех пор, пока их бедра не соприкасаются.

Она кладет голову ему на плечо и тихонько вздыхает, глядя на город:

— Это правда странно. У меня такое чувство, будто мы планируем нашу будущую измену.

— Это для благой цели, — отвечает Черный Кот, мягко прижимая ее к себе. — Фиктивные отношения, настоящий разрыв и хоп — мы выигрываем несколько месяцев спокойствия.

— Да, — соглашается Ледибаг и продолжает более твердым тоном, подняв руку, чтобы загибать пальцы на каждый пункт: — Значит, я резюмирую. Поцелуи в щеку: окей. Незначительные прикосновения — держаться за руки или под руку: окей, — она смотрит на Черного Кота, следя за его одобрением.

Видя, что он коротко кивает в знак согласия, она продолжает перечисление:

— Обнимать за талию или за плечи?

— Если придется, но по возможности я бы предпочел только держаться за руки, — соглашается Черный Кот, слегка пожав плечами.

— Я тоже, — подтверждает Ледибаг. — Всё остальное запрещено и для тебя, и для меня. Договорились?

Последний кивок Черного Кота окончательно скрепляет их странную сделку.

— Договорились.

Ледибаг расстается с Черным Котом, заверив его, что завтра же поговорит с другом. Но на самом деле только три дня спустя она собирается с мужеством позвонить Адриану и предложить встретиться у нее.

Для ясности: Маринетт — супер-героиня, закаленная в сражениях и способная справиться с самыми опасными ситуациями в мгновение ока. Она не нервничает при мысли о том, как будет излагать свой план бывшему однокласснику.

Совершенно.

Она просто предпочитает дать себе немного времени, чтобы убедиться, что не совершает чудовищную ошибку, а также воспользоваться этими несколькими днями, чтобы потренироваться ссылаться на временное помутнение сознания, если вдруг всё обернется катастрофой.

Если честно, Маринетт не имеет ни малейшего представления о возможной реакции Адриана.

Выглядеть смешной перед верным напарником — это одно.

А перед одним из друзей — совсем другое.

Маринетт знает, что Черный Кот любит ее безоговорочно. Она могла бы прыгать по парижским крышам в костюме розового осьминога с блестками, вооруженная парой помпонов и распевая Марсельезу, и он не стал бы ее судить.

(Ну то есть, нет. Стал бы, конечно.

Но по-прежнему любил бы ее).

Зато она прекрасно поняла бы, если бы Адриан начал задаваться серьезными вопросами насчет ее психического здоровья и решил бы держаться от нее подальше — это было бы лишь мерой предосторожности.

Жаль, она не может осуществить свой план без его участия.

Когда наступает судьбоносный день встречи с Адрианом, Маринетт больше похожа на батарейку, набитую амфетамином, чем на безмятежную и уверенную в себе девушку, какой ей хочется быть.

Она беспрестанно носится туда-сюда по квартире; решив заняться уборкой, чтобы убить время ожидания, которое сводит ее с ума, разбивает две чашки; спотыкается о стул и чуть не падает, едва не придавив попутно бедную Тикки.

Это плохая идея.

Очень-очень плохая идея.

Как Черный Кот мог позволить ей ввязаться в такое?

Маринетт уже готова позвонить Адриану и всё отменить, когда по квартире разносится звонок в дверь.

Она могла бы поклясться, что именно в этот момент ее сердце выпрыгивает из груди, а потом возвращается, разбившись о ребра. Лишь прижав ладонь к груди на несколько секунд, она понимает, что не умрет от сердечного приступа.

Точно в прострации она приближается к выходу, кладет пальцы на ручку двери и глубоко вдыхает.

Не время паниковать.

Маринетт собирает всё свое мужество и открывает дверь, чтобы, наконец, встретить Адриана, который приветствует ее беспечным жестом.

— Здравствуй, — напряженно улыбнувшись, произносит она.

— Здравствуй, Маринетт, — весело отвечает он и подносит ладонь ко рту, прикрывая зевок. — Извини. У меня вчера фотосессия сильно затянулась — не успел поспать.

— Хочешь кофе? — немедленно предлагает Маринетт, радостно хватаясь за возможность начать встречу с чего-то нормального.

Адриан с благодарной улыбкой принимает ее предложение, и Маринетт приглашает его в гостиную. Ей просто необходимо воспользоваться небольшой отсрочкой, чтобы успокоить нервы.

Но, увы, между благочестивыми намерениями Маринетт и грустной реальностью — целая пропасть.

Она не только не успокаивается — она воплощенная нервозность. Ее жесты лихорадочны, голос дрожит, и она опрокидывает половину содержимого кофейника на свой рабочий план. И когда она говорит себе, что хуже быть уже не может, снова опрокидывает кофе — под наполовину снисходительным, наполовину озабоченным взглядом Адриана.

— Всё в порядке? — беспокоится он, слегка нахмурившись. — Помочь?

— Нет-нет, не беспокойся, — заверяет его Маринетт. — Просто…

Маринетт тяжело вздыхает и падает на стул напротив Адриана. Откладывать больше нельзя.

— Просто я хотела поговорить с тобой.

За исключением некоторых деталей, разговор Маринетт с Адрианом жутко напоминает разговор с Черным Котом.

То же смущение, тот же пожар на щеках, то же желание сбежать, чтобы спокойно умереть от стыда в уголке.

Редко Маринетт испытывала такую неловкость перед бывшим одноклассником (и это несмотря на тяжелый, очень тяжелый груз подростковой влюбленности в прошлом), и с шестнадцати лет она так не заикалась перед ним.

Но к ее большому удивлению, вместо того чтобы сбежать, как непременно сделал бы любой разумный человек, Адриан терпеливо слушает, пока она закончит свою мучительную речь. Он слушает ее и — что еще более удивительно, — похоже, считает ее идею совершенно нормальной.

Маринетт невероятно поражена поворотом событий.

— Значит, ты согласен играть роль моего парня, пока Алья и остальные не оставят меня в покое? — настаивает она, с сомнением приподняв бровь, не слишком уверенная, что Адриан правильно понял суть ее просьбы.

Может, она плохо выразилась. Может, он плохо понял.

Или, возможно, у нее просто крайне реалистичные слуховые галлюцинации (в конце концов, кто знает, какие именно последствия может иметь впечатляющая доза стресса?).

— Да, — решительно соглашается Адриан, похоронив последние сомнения Маринетт.

Запутаться сильнее просто невозможно.

Она ожидала в лучшем случае некоторого колебания, в худшем — требования срочно проконсультироваться у психолога. А не того, что всё пройдет идеальнее, чем в самом идеальном сценарии.

— Но… Но… А твоя девушка? — жалко бормочет Маринетт. — Я рада, что ты согласен помочь мне, но… ты не должен сначала поговорить с ней?

Ни капли не смущаясь, Адриан рассеянно отмахивается:

— Мы уже говорили на эту тему. Мы оба известны и оба хотим защитить нашу личную жизнь. Поскольку мы не можем никому рассказать о наших отношениях, мы согласились, что, если понадобится, можно использовать фиктивные отношения, чтобы отвлечь внимание окружающих. При условии, что эти отношения останутся чисто платоническими, конечно, — заключает он, едва заметно улыбаясь.

— Да, конечно, — энергично кивает Маринетт, после чего какое-то время молчит.

Хотя и неожиданное, замечание Адриана в конце концов не лишено логики. Учитывая журналистов, фанатов и постоянное давление публики, естественно, он уже обсуждал со своей девушкой способ сохранить их отношения в тайне.

Наверняка они не раз говорили об этом. И, вероятно, не один месяц.

Тихонько вздохнув, Маринетт откидывается на спинку стула. Похоже, фиктивные пары — гораздо более распространенная вещь в мире знаменитостей, чем она думала.

Если бы она знала об этом раньше, она бы так не беспокоилась.

— Честно говоря, твоя просьба пришлась весьма кстати, — вдруг со смешком признается Адриан. — Я сам собирался сделать нечто подобное. Хлоя всё больше настаивает, чтобы мы начали встречаться, и вбила себе в голову, что мой отец может помочь ей убедить меня. И теперь он пытается заставить меня, просто чтобы отвязаться от нее… — заявляет он, скривившись.

— О, нет! — в ужасе восклицает Маринетт.

— Так что, понимаешь, я крайне заинтересован в твоем предложении, — лукаво заключает Адриан.

— Что ж, тем лучше, если это выгодно для нас обоих, — с громадным облегчением отвечает Маринетт.

Честно говоря, она совершенно не ожидала, что всё обернется так хорошо.

Теперь она чувствует легкость. Чудесную, невероятную, волшебную легкость. Вся нервозность улетучилась, и она может сосредоточиться на дальнейших действиях.

Мозг приходит в действие, пробегая одну за другой все фазы плана.

— Теперь, когда мы договорились притворяться парой, и чтобы эти отношения были исключительно платоническими, предлагаю обсудить, сколько времени мы будем ломать комедию, — произносит она, следуя ходу своих мыслей.

— Маринетт! Мы только что решили встречаться, а ты уже говоришь о разрыве? — с притворным ужасом восклицает Адриан.

— Именно, — парирует она, нисколько не смутившись, и Адриан хохочет.

— Во всяком случае, голосую за то, чтобы разрыв был по обоюдному согласию, — весело говорит он, и в его глазах сверкает лукавство. — Я слишком дорожу своей жизнью, чтобы рисковать злить Алью.

— Мудрые слова, — со смехом соглашается Маринетт. — А если серьезно, я тоже считаю, что это наилучшее решение, — продолжает она, рассеянно проведя рукой по подбородку. — Я не хочу, чтобы наши друзья чувствовали себя обязанными выбирать лагерь, если мы изобразим ссору, и не хочу притворяться, будто обижена на тебя.

— Хорошая мысль, — кивает Адриан. — Тогда предлагаю сделать ставку на простое, но действенное: «Мы искренне пытались построить отношения и очень верили в них, но в конце концов поняли, что мы несовместимы».

— Идет, — с позабавленной улыбкой отвечает Маринетт.

— После этой прекрасной, но невозможной истории мое сердце будет разбито, — продолжает Адриан, драматично прижав ладонь к груди, — и мне наверняка понадобится несколько месяцев, чтобы прийти в себя.

— Мне тоже, — соглашается Маринетт, улыбаясь еще шире. — И не обижайся, но, возможно, после нашего разрыва я даже поплачу пару раз при встрече с тобой.

— Я тебя понимаю, — соглашается Адриан торжественным тоном, которому противоречит озорной блеск в глазах. — Если бы я встречался с кем-то столь невероятно невероятным, как я, мне понадобились бы месяцы, чтобы восстановиться.

Маринетт не хватало только этой клоунады, чтобы снова расхохотаться.

После коротких переговоров Маринетт с Адрианом сходятся на том, что их фиктивные отношения будут длиться шесть недель. Этого достаточно, чтобы оправдать их серьезность и силу будущих сердечных страданий, при этом не вынуждая их играть комедию слишком долго.

Еще несколько дней они шлифуют последние детали, а потом, наконец, объявляют близким, что отныне встречаются.

Реакция их семей и друзей не заставляет себя ждать.

(Ну, кроме отца Адриана, который едва соизволяет одарить их застывшей усмешкой, и они не знают, следует ли это понимать, как знак одобрения или просто как знак, что он их слышал).

Родители Маринетт воспринимают новость с такой радостью, что оба почти чувствуют себя виноватыми, обманывая их. Том и Сабина умудряются сказать Адриану, что он всегда желанный гость в семье, одновременно дав понять, что на самом деле усыновили его уже много лет назад.

Со стороны остальной семьи Маринетт прием столь же теплый. О, конечно, произносится: «Значит, теперь следующий этап — свадьба?» — что заставляет Маринетт скрипеть зубами. Но за этим единственным исключением, все согласны дать новой паре время привыкнуть друг к другу, прежде чем снова начать на них давить.

Среди друзей Маринетт и Адриана реакции тоже (почти) все воодушевленные.

Алья, конечно, в экстазе.

— ОМОЙБОГ, НАКОНЕЦ-ТО! — вопит она так громко, что мгновение Маринетт боится, что жертвой фиктивных отношений с Адрианом станут ее барабанные перепонки.

Но к счастью для нее — и для ее слуха, — подруга тут же снижает звук до более-менее приемлемой громкости.

— Я так рада за вас! — продолжает она, прыгая от радости. — Я знала, что вы созданы друг для друга.

Не теряя ни мгновения, Алья бросается в объятия Маринетт, стискивая ее изо всех сил. И отстраняется только для того, чтобы повторить упражнение с Адрианом, отпустив его после последнего одобрительного хлопка по плечу.

Сообщники обмениваются позабавленным взглядом, а потом приходят в полную растерянность, когда подруга просит их поцеловаться, чтобы она могла увековечить это славное мгновение.

Только под предлогом скромности им удается сойтись на целомудренном поцелуе в щеку, которого, к их величайшему облегчению, достаточно, чтобы удовлетворить журналистские инстинкты Альи.

Нино воспринимает новость гораздо сдержаннее.

(Что неудивительно — по мнению Маринетт, физически невозможно продемонстрировать реакцию более восторженную, чем у лучшей подруги).

Но если Нино проявляет гораздо больше спокойствия, чем Алья, он счастлив за друзей не меньше. Он поздравляет их, коротко обнимая, искренне желая всего возможного счастья в новых отношениях.

В целом, реакции большинства бывших одноклассников Маринетт и Адриана в том же духе, что у Нино.

Никто не удивлен, когда Роза объявляет, что это самая романтичная новость из всех, что она слышала за последние недели. Ее тут же поддерживает Милен, заявив, что она тоже счастлива узнать новость об образовании пары, на которую уже и не надеялись.

Более сдержанно — но не менее искренне — Джулека и Иван ограничиваются тем, что бормочут несколько поздравлений.

Макс рассуждает о вероятностях, подсчет которых не перестает меняться с третьего класса.

Натаниэль тепло их поздравляет.

Аликс весело дразнит новую пару, Ким весело дразнит Аликс, после чего вспоминает, что надо сказать друзьям, что он рад за них.

Единственным исключением в потоке положительных откликов является, конечно, Хлоя.

(Что, честно говоря, никого не удивляет).

Ее реакция по меньшей мере… живописна.

Зная ее, Маринетт ожидает криков, слез, воплей ярости. А вместо этого получает странное поведение — на стыке нервного срыва и отрицания действительности.

Вначале всё нормально. Хлоя окидывает Маринетт презрительным взглядом, Маринетт пронзает Хлою взглядом, воздух потрескивает от нескрываемой враждебности, и несчастный Адриан пытается, как может, смягчить враждебность двух девушек.

Короче, ничего необычного.

Затем следует великое объявление, ради которого Адриан с Маринетт назначили эту мучительную встречу (увы, единственный способ убедить Хлою, что никто не украл телефон ее друга ради ужасной шутки и не похитил его, чтобы заставить сделать ложное заявление).

— …вместе? — машинально повторяет Хлоя, отказываясь верить ушам.

— Да, — подтверждает Адриан, скромно улыбнувшись и обняв Маринетт за плечи в подтверждение своих слов.

Хлоя резко встает. Механическим шагом она подходит к мини-бару в углу комнаты, достает бутылку с жидкостью янтарного цвета, наполняет до краев стакан, осушает его одним махом и со стуком ставит на стол.

Маринетт с Адрианом обмениваются обеспокоенным взглядом, а Хлоя возвращается на место, тяжело рухнув в кресло.

— Хлоя, ты в порядке? — спрашивает Адриан, инстинктивно наклонившись к ней.

— Да, конечно, — сухо отвечает она. — Почему бы мне не быть в порядке?

Она скрещивает ноги, раздраженно фыркает и проводит по светлым волосам рукой с идеальным маникюром.

— Значит, — говорит она, любуясь своими ногтями, — ты рассказывал о будущей коллекции твоего отца.

В комнате воцаряется неловкое молчание.

— Э, нет, — поправляет Адриан, проведя ладонью по затылку, — мы говорили о…

— Будущей коллекции твоего отца, — властно перебивает его Хлоя.

Маринетт и Адриан снова замолкают на какое-то время.

— Хлоя… — вздыхает Маринетт.

Проигнорировав ее, Хлоя возобновляет свою речь. Она говорит о моде, прическах, шоппинге, каникулах, избегая малейшей попытки вернуть разговор в изначальное русло и упорно глядя куда угодно, только не на Маринетт.

Охотно разговаривая с Адрианом, Хлоя величественно игнорирует присутствие той, кого он представил как свою девушку. Только нервный тик, дергающий веко, выдает, что, вопреки усиленному притворству, будто Маринетт не существует, Хлоя прекрасно осознает обратное.

Маринетт не могла бы сказать, является ли это равнодушие хорошим или плохим предзнаменованием.

Возможно, Хлоя сверх ожидания оставит ее в покое.

Возможно, ее странное поведение — лишь прелюдия к самому ужасному приступу ярости, что когда-либо видел Париж.

Наконец, решив не испытывать удачу, Маринетт и Адриан прощаются с Хлоей.

Она приказывает мажордому принести куртку Адриана, вынуждая Маринетт самой забирать с ресепшена вещи, благодарит друга за чудесный тет-а-тет и хлопает дверью за спиной Маринетт с такой силой, что та слышит, как вибрирует деревянная панель.

Постепенно осмысляя события странной встречи, молодые люди выходят из здания, в котором живет Хлоя.

Они медленно идут по улице, на всякий случай взявшись под руку. Такая близость, возможно, не необходима, но в этой части города у них слишком много знакомых, чтобы позволить себе риск испортить прикрытие.

— Что ж, в целом, всё прошло скорее хорошо, — скромно улыбнувшись, замечает Адриан.

— Да, — со вздохом облегчения соглашается Маринетт. — Теперь только осталось продержаться шесть недель!

Проходят дни, и план Маринетт продолжает осуществляться без малейших осложнений.

Перед семьей и друзьями они с Адрианом изображают стыдливость, прячась за будто бы присущей им стеснительностью, чтобы объяснить отсутствие прилюдных проявлений чувств.

Они никогда не обнимаются, никогда не целуются.

Маринетт понимает, что некоторые удивляются настолько платоническим отношениям, в которых нет тысячи мелких проявлений нежности, характерных для парочек на заре отношений.

Это рассуждение раздражает ее.

Конечно, с Черным Котом всё иначе. Нельзя не признать, что ей часто приходится прилагать неимоверные усилия, сохраняя на людях строго профессиональную дистанцию с напарником при том, что они уже давно встречаются.

Но она в самом деле испытывала бы неловкость, нежничая со своим парнем при свидетелях.

Сейчас Маринетт лишь надеется, что после того давления, что она пережила, ее окружению хотя бы хватит совести не пытаться диктовать ей, как она должна вести себя со своим парнем.

Но в конечном счете, это неважно.

Они с Адрианом официально являются парой.

Их соединенные руки и сплетенные пальцы являются доказательством новой фазы в их отношениях, а общая ложь окончательно убеждает близких.

Это всё, что им нужно.

Помимо того, что ее (наконец-то!) оставляют в покое по поводу личной жизни, главная перемена состоит в том, сколько времени Маринетт проводит с Адрианом. В силу обстоятельств они должны теперь встречаться гораздо чаще, чем раньше.

Когда одного куда-то приглашают, сразу предлагают пойти и другому.

Когда у одного появляется свободное время, все тут же подталкивают их провести время вместе.

Все ждут, что Маринетт и Адриан будут вести себя как «настоящая» пара, и они изо всех сил стараются ввести близких в заблуждение. Они ходят в ресторан, в кино, гуляют, держась за руки, по парижским улицам.

Все стереотипы хороши, чтобы придать их комедии достаточно правдоподобности.

К счастью, они достаточно хорошо друг друга понимают, чтобы проведенное вместе время не было мучительным. Конечно, они не являются настоящей парой, но друзья они настоящие.

Они смеются, болтают, приятно проводят время.

Часто под прикрытием визита к своей так называемой девушке Адриан скрывается у Маринетт, чтобы ненадолго сбежать от отцовского давления и бесконечных фотосессий. Они сражаются в Ultimate Mecha Strike VI, или он спокойно читает на диване, пока она работает над очередным дизайном.

Главной тенью в этой мирной картине остается Хлоя, со стороны которой Маринетт по-прежнему опасается запоздалой реакции.

Увы, однажды ее страхи подтверждаются: Адриан приходит к ней рассказать, как пережил внушительную истерику подруги детства.

— Три часа, — жалобно стонет он, рухнув на диван Маринетт. — Я должен был потратить ТРИ ЧАСА, пытаясь ее успокоить.

— О, Адриан, — вздыхает Маринетт, сочувственно похлопав его по плечу.

Лично ей тяжело выносить Хлою даже три минуты.

А три часа…

— Это было так ужасно, как мне кажется? — с любопытством спрашивает она.

— Хуже, — драматично отвечает Адриан, воздев руки. — Знаешь, однажды мне пришлось эпилировать ноги воском. Проиграл пари Нино, — уточняет он, когда Маринетт заинтригованно приподнимает бровь. — К счастью, пари происходило зимой, так что мой отец так ни о чем и не узнал, — добавляет он с веселой гримасой. — Короче. Если бы у меня был выбор, я бы тысячу раз предпочел это, чем пережить день у Хлои.

Маринетт приносит выпечку в качестве дополнительной моральной поддержки (в добавление к той, которую она уже предоставляет своим сочувствующим присутствием), после чего Адриан начинает рассказ.

В мельчайших деталях он рассказывает, как ему пришлось убеждать Хлою, что он очень дорожит ее дружбой, твердо настаивая на последнем термине. Как ему пришлось справляться с бессовестным эмоциональным шантажом и с предвестниками тяжелой алкогольной зависимости. Как он должен был объяснять Хлое, что, если никогда с ней не встречался, так это не потому, что он посвятил себя безбрачию, а просто потому, что видел в ней только друга.

— Могу поклясться, я никогда еще так часто не произносил слова «только друг», — уточняет Адриан, устало вздохнув.

Он с благодарностью хватает два пирожных, принесенных Маринетт, откусывает хороший кусок, а потом продолжает рассказ.

Когда он заканчивает, Маринетт охватывает глухая тревога.

Конечно, Адриан говорит, что вырвал у Хлои обещание оставить их в покое под страхом окончательной потери его дружбы. Но несмотря на это, страхи снова мучительно терзают ее.

Не то чтобы Маринетт боялась, но Хлоя возвела в разряд искусства умение превращать жизнь ближнего в ад.

(На самом деле — да, Маринетт боится. Настолько боится, что подвесить Хлою на вершине Эйфелевой башни на несколько недель кажется ей вполне приемлемым вариантом).

(Но Тикки не одобрит).

(Жаль).

Маринетт боится снова оказаться лицом к лицу с Хлоей. Но к ее большому удивлению, в тот день, когда они с Адрианом случайно встречают ее, Хлоя сохраняет олимпийское спокойствие.

Никаких криков, никаких слез, никакого скандала.

Хлоя ограничивается тем, что здоровается с Адрианом — и только с Адрианом, — а потом, высокомерно фыркнув, продолжает путь.

Со временем становится очевидно, что это новая линия поведения Хлои. Она говорит с Адрианом обо всем, кроме его личной жизни, делает вид, будто не слышит, когда кто-нибудь упоминает Маринетт, и продолжает упорно игнорировать ее в тех редких случаях, когда имеет несчастье с ней пересечься.

Похоже, ее новым девизом стало: «Если я не говорю о ней и не смотрю на нее, она не существует».

Честно говоря, Маринетт это устраивает как нельзя лучше.

Учитывая крепнущую дружбу и необходимость поддерживать статус пары, Маринетт и Адриан всё чаще встречаются наедине. Эти свидания проходят вовсе не в молчании. Напротив — они предоставляют возможность свободно поговорить, не оглядываясь на ожидания близких.

Болтовня и разнообразные обсуждения в итоге неизбежно переходят на тему их любимых.

Маринетт счастлива, что у нее, наконец, есть кто-то, кроме главного заинтересованного, с кем она может поговорить о своей настоящей личной жизни.

О, конечно, у нее есть Тикки. У нее всегда была Тикки. Но довериться тысячелетнему существу совершенно не то же самое, что поговорить с тем, кто на самом деле понимает ситуацию.

Адриан знает, через что она проходит.

Он знает, насколько сложно быть вынужденным лишать себя таких мелких удовольствий, как посиделки в кафе с любимым человеком или прогулка по парку. Он знает, как тяжело постоянно избегать, лгать, делать вид, будто другой не существует, когда мечтаешь лишь о том, чтобы объявить, наконец, всем о своих отношениях.

Он знает, и Маринетт испытывает восхитительное ощущение взаимопонимания.

Когда она рассказывает Адриану о своей великой любви, она не задерживается на деталях.

Слишком компрометирующе.

Слишком рискованно.

Она предпочитает оставаться в неопределенности, и, к ее большому облегчению, Адриан не настаивает на подробностях.

Он любезно принимает уклончивые объяснения насчет таинственного парня (как например, что она «случайно упала» на него во время работы), не пытаясь вытянуть из нее больше информации. Насколько Маринетт понимает из его замечаний, он считает, что речь идет о комике, которого она встретила на каком-то концерте, где продавала выпечку своих родителей.

Конечно, она ничего не делает, чтобы его разубедить.

Адриану не обязательно знать, что она в буквальном смысле упала на того, кто сейчас является ее парнем — наверняка чуть не спровоцировав у него сотрясение мозга, — ни о том, что ее так называемая «работа» состоит на самом деле в борьбе с супер-злодеями.

Зато Маринетт с воодушевлением рассказывает ему, как любит своего парня. Она говорит, какой счастливой он ее делает, рассказывает о солнечной улыбке, которая согревает ее сердце, заявляет, что никто другой не смог бы заставить ее чувствовать себя столь необыкновенной.

Когда она описывает, как они иногда любуются звездами в небе Парижа и кажется, будто столица принадлежит лишь им, звезды сияют ее глазах.

Она признается, что мечтает, как однажды сможет просто встречаться с ним безо всех хлопот, связанных с тайными отношениями.

Адриан в свою очередь рассказывает о таинственной девушке, ради которой бьется его сердце.

Он признается, что восхищается ею с самого первого дня и постоянно приходит в восторг от ее профессионализма и стремления всегда всё делать наилучшим образом. Она вызывает у него желание стать лучше, с обезоруживающей искренностью признается он. Одно ее присутствие рядом вдохновляет его превзойти себя и стать человеком, достойным того уважения, что она ему внушает.

Как и Маринетт, Адриан охотно признает, что сожалеет о том, что не может свободно наслаждаться отношениями с любимой.

Он хотел бы свозить ее на каникулы, с ностальгическим вздохом говорит он. Подальше от ответственности и ограничений их статуса знаменитостей. Со смехом он признается, что был бы доволен даже возможностью просто сводить ее поесть мороженого.

Просто как обычные влюбленные.

Просто, чтобы почувствовать, что у них нормальная жизнь.

Совсем немного.

Но журналисты не дремлют, и они не могут позволить, чтобы их связь стала известна, вздыхает он.

Счастливые тем, что могут, наконец, с кем-то поделиться, Маринетт и Адриан проводят часы в разговорах о том, что чувствуют к столь дорогим их сердцам людям, с любовью описывая свои мечты о будущем.

Ирония ситуации не ускользает от Маринетт.

Та девочка, которой она когда-то была, никогда бы не подумала, что придет в ужас от мысли поцеловать Адриана, как и не воображала, что однажды он станет ее поверенным в амурных делах.

Но чем больше проходит времени, тем свободнее она чувствует себя с бывшим одноклассником.

Разговаривать с Адрианом легко. Так легко, что Маринетт каждый день удивляется, почему они не сблизились раньше. Они прекрасно понимают друг друга, и она знает, что может (почти) всё ему рассказать, и он не осудит ее и никому не расскажет.

Единственное, о чем она жалеет — присутствие Адриана только сильнее напоминает об отсутствии Черного Кота.

Конечно, она бесконечно ценит Адриана.

Но не его она хочет представить своей семье. Не с ним она хочет ходить на свидания, не в его объятиях она хочет свернуться.

Она должна притворяться, будто встречается с Адрианом, и ей ужасно не хватает Черного Кота.

К счастью, Маринетт решительно оптимистичный человек. Она в любой ситуации умеет делать хорошую мину при плохой игре.

Она не может официально встречаться с Черным Котом. Но кроме относительного покоя, она выиграла в этой истории доверенного в лице Адриана.

И этому можно только радоваться.

Если Маринетт регулярно видит Адриана, то Ледибаг почти каждый вечер встречается с Черным Котом.

Только ночь — свидетель их встреч. Плащ, который она раскидывает над столицей, обеспечивает им тайну, к которой они стремятся, позволяя избежать нескромных взглядов. Эти проведенные вместе мгновения принадлежат лишь им двоим, и Парижу не обязательно знать о связи, объединяющей любимых героев.

Ледибаг знает, что Черный Кот тоже начал фиктивные отношения, но больше не знает ничего.

Она не хочет больше ничего знать.

Совершенно.

Ледибаг не чувствует себя вправе жаловаться. В конце концов, вся история — ее идея, и тем лучше, если она и Черному Коту позволила получить относительное спокойствие.

Но ситуация… сложная.

Это сильнее нее. Ледибаг абсолютно доверяет Черному Коту, но не может не испытывать горькое чувство зависти, когда думает о той девушке, с которой он ходит в ресторан или в кино. О той девушке, которая общается с его семьей и друзьями. О той девушке, которая открыто встречается с ним.

О той девушке, которая может делать всё, чего они с Черным Котом должны лишать себя во имя святейшей тайны.

Она так, так хотела бы быть на ее месте.

Она желает этого с невероятной силой.

Но Ледибаг не на ее месте, и должна иметь дело с завистью, надеждами и сожалениями.

И именно по этой причине она не хочет узнавать больше о повседневной жизни напарника с той девушкой. Малейшая деталь только сильнее — и более жестоко — подчеркнет всё, от чего она отказывается ради долга перед Парижем. И чтобы не терзать свое раненое сердце, она не задает Черному Коту вопросов.

Она не задает ему вопросов, и он ей — тоже.

Так лучше.

Проходят дни, недели, и фиктивные отношения с Адрианом не вызывают ни малейших проблем.

По крайней мере до того дня, когда невинный обед вдруг превращается в похищение.

— Алья, нет! — энергично протестует Маринетт на выходе из ресторана, куда она пришла пообедать в компании друзей. — Это совсем не то, что мы планировали!

— Напротив, — весело парирует Алья. — Это именно то, что я планировала.

— Алья… — стонет Маринетт, обхватив голову руками.

Сегодня она собиралась всего лишь поесть с Нино, Альей и Адрианом, а потом исчезнуть, чтобы встретиться со своим дорогим Черным Котом.

Она совершенно не думала о…

— …сюрприз в честь того, что мы встречаемся один месяц, серьезно? — с едва скрываемым отчаянием произносит Маринетт.

В обычное время она нисколько не возражала бы провести с Адрианом дополнительное время.

Но сейчас у нее свидание с Черным Котом.

Она не знает деталей жизни напарника, однако слишком хорошо знает, что близкие регулярно пренебрегают им. Не может быть и речи, чтобы она так поступила с ним. Особенно не предупредив.

— Я не могу, Алья, — продолжает Маринетт в храброй попытке расстроить планы подруги. — У меня есть дела.

— Да? Другие дела, кроме празднования того факта, что ты уже месяц встречаешься с Адрианом? — удивляется Алья. — Но твои родители ничего мне не сказали.

И Маринетт застывает.

Она точно не может признаться, что рассчитывает оставить своего «парня» ради свидания с другим. Охваченная внезапным порывом паники, она бросает отчаянный взгляд на Адриана.

Уловив молчаливое отчаяние подруги, он открывает рот…

— И мы даже связались с твоим отцом, — весело заявляет Нино, опередив его. — Сегодня у тебя ничего не назначено на вторую половину дня! Если это не хорошая новость…

— Да, это отличная новость, — жалко соглашается Адриан, и сердце Маринетт обрывается.

Ладно. Она не может рассчитывать на предлог обычно перегруженного расписания своего сообщника.

Алья и Нино радостно отправляются в путь, велев друзьям следовать за ними, и Адриан тихонько наклоняется к Маринетт.

— Наверняка они организовали что-то только для нас двоих, — шепчет он ей на ухо. — Так что предлагаю смыться, как только они нас оставят.

— Полностью согласна, — с облегчением отвечает Маринетт.

Тем хуже, для планов подруги. Черный Кот — превыше всего.

Несколько минут спустя Нино и Алья резко останавливаются.

— А теперь закройте глаза, — приказывает Алья друзьям, уперев кулаки в бедра.

— Серьезно? — восклицает Маринетт, подозрительно приподняв бровь.

— Серьезно, — подтверждает Алья, коротко кивнув.

— И не жульничать! — лукаво добавляет Нино.

Маринетт с Адрианом обмениваются растерянным взглядом, а потом подчиняются.

С закрытыми глазами Маринетт чувствует, как Алья осторожно берет ее за руку и тянет за собой. Ведомая подругой, она продвигается с тысячью предосторожностей. Осторожно ставит перед собой ногу, потом другую, и медленно начинает снова.

Она догадывается, что Адриан идет рядом, наверняка ведомый Нино.

В течение бесконечных минут они передвигаются вслепую.

Не в состоянии точно определить свое местонахождение, Маринетт изо всех сил прислушивается, пытаясь угадать, куда они идут. К несчастью, гудение моторов и шум толпы лишают ее ориентира. Она может только довериться Алье и ее руке, которую чувствует в своей.

Маринетт переходит дорогу, поднимается по тротуару, спускается по длинному лестничному пролету, поворачивает, снова идет вперед.

И Алья по-прежнему ведет ее, не переставая требовать, чтобы она не открывала глаз.

А потом подруга вдруг отпускает Маринетт.

— Глаза не открывать! — твердо приказывает она. — Еще не готово.

— Что не готово? — раздается обеспокоенный голос Адриана.

— Увидите, — озорным тоном отвечает Алья. — Только не двигайтесь!

Нисколько не успокоенная, Маринетт подчиняется инструкциям подруги.

Она ждет абсолютно неподвижно.

Еще.

И еще.

И едва не умирает от сердечного приступа, когда земля под ее ногами вдруг начинает шевелиться.

Она резко подпрыгивает, открывает глаза и с трудом им верит.

Корабль.

Они с Адрианом на корабле.

Который к тому же двигается.

— О, нет! — восклицает Маринетт, бросаясь к ближайшим поручням.

Если немного повезет, возможно, она успеет сойти.

Но слишком поздно.

Корабль уже отошел от набережной на несколько метров, сделав побег невозможным.

(Если, конечно, не считать такие крайности, как прыгнуть в Сену или превратиться в Ледибаг).

(О чем, увы, не может быть и речи).

Растерянно оглядываясь, Маринетт замечает Алью, которая посылает ей с берега широчайшую улыбку.

— Наслаждайтесь круизом влюбленных! — кричит она, размахивая руками.

Рассеянно отметив, что Адриан подошел к ней и недоверчиво смотрит на медленно удаляющийся берег, Маринетт поспешно достает из сумки телефон. Она быстро набирает сообщение, нетерпеливо барабанит пальцами по поручням и хмурится, когда, наконец, приходит ответ.

— Плохая новость? — спрашивает Адриан.

— Я спросила Алью, на какое время рассчитана поездка, — раздраженно ворчит она. — Мы застряли здесь на добрый час.

— Так долго? — ошеломленно восклицает Адриан.

— Да, — скривившись, подтверждает Маринетт. — Я… Извини, мне надо позвонить моему парню, чтобы сказать, что я опоздаю. Сильно опоздаю, — разочарованно добавляет она.

— Без проблем, — отвечает Адриан, машинально проведя ладонью по затылку. — Я сделаю то же самое.

Не обращая внимания на удивленный взгляд Адриана, Маринетт достает из сумки другой телефон и отходит на несколько шагов. Сняв блокировку, она находит единственный записанный на нем номер.

Личный номер Черного Кота.

Не теряя ни секунды, Маринетт нажимает кнопку вызова…

…и у Адриана звонит телефон.

Маринетт удивленно подпрыгивает и рефлекторно сбрасывает вызов.

Телефон Адриана тут же замолкает.

Они обмениваются растерянным взглядом.

С кипящим мозгом Маринетт смотрит на Адриана так, словно увидела его впервые. В ее голове начинает медленно оформляться мысль. Кусок за куском, крошка за крошкой, будто кусочки пазла, собирающиеся сами по себе, чтобы образовать единственную и неповторимую картину.

В вырисовывающуюся перед ней гипотезу едва можно поверить.

Но интуиция шепчет, что вернее и быть не может.

Маринетт снова нажимает на экран, чтобы позвонить Черному Коту, и телефон Адриана снова звонит.

Она сбрасывает вызов, и звонок обрывается.

Она повторяет процесс в последний раз с абсолютно идентичным результатом.

Не остается никаких сомнений.

Механически убрав телефон в сумку, Маринетт подходит к Адриану.

Она видит его почти каждый день, но сейчас она смотрит на него. По-настоящему. Она внимательно изучает расширившиеся от удивления зеленые глаза, разглядывает изгиб носа и рисунок губ, впервые замечает, насколько его фигура похожа на другого знакомого парня.

В это едва можно поверить.

И однако…

— К-ко… Черный Кот? — едва слышно шепчет она.

— Моя Леди? — тем же тоном отвечает Адриан — Кот.

На короткое мгновение всё замирает.

Корабль медленно следует своим курсом, волны плещутся о его корпус, но Маринетт и Адриан застыли вне пространства и времени.

И вдруг Маринетт чувствует, как на нее обрушивается неописуемая волна радости и облегчения.

— Кот! — восклицает она, бросившись ему на шею, чтобы изо всех сил прижать к сердцу.

Она нашла его.

Она, наконец, его нашла.

Лучше того — она обнаруживает, что и под маской он оказывается одним из самых дорогих для нее людей.

Даже у Ледибаг не должно бы быть столько удачи.

— Это ты, — горячо шепчет она. — Это правда ты.

— Моя Леди, — прерывающимся голосом произносит Адриан. — Маринетт.

Он наощупь находит ее лицо. Маринетт чувствует, как его пальцы пробегают по ее щекам, челюсти, молчаливо умоляя повернуть к нему голову.

За одно биение сердца она выполняет его просьбу, и он наклоняется к ней и целует.

И именно в это мгновение мир окончательно исчезает.

Нет больше корабля. Нет больше лжи. Нет больше тайн.

Есть только они, двое потерявшихся влюбленных, наслаждающихся счастьем, наконец, обрести друг друга.

Адриан продолжает целовать ее с бесконечной нежностью, а Маринетт всё еще с трудом верит, что ей это не снится. Она с восхищением чувствует его кожу под своими пальцами и нежное прикосновение его ладони к ее щеке.

Не остается ничего, кроме тепла и нежности, и она чувствует себя такой счастливой, что сердце будто вот-вот взорвется и разлетится тысячью искр.

С недоверчивым смешком, который поцелуи почти не заглушают, она проводит ладонью по ключице Адриана, натыкаясь на ткань там, где привыкла ощущать геройский костюм. Это лишь деталь среди других, но она придает ситуации больше реальности.

Черный Кот без маски.

Она даже не знает, сколько времени ждала этого момента.

Не обращая внимания на шокированные взгляды других пассажиров, Маринетт обнимает Адриана за шею и крепче прижимает его к себе. Она наизусть знает вкус его губ, их движение на ее губах, но ей кажется, будто она целует его впервые.

— Я люблю тебя, — выдыхает Маринетт, не в состоянии дольше сдерживать в себе чудесные чувства, от которых поет ее сердце. — Адриан. Черный Кот. Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, моя Леди, — отвечает Адриан с приглушенным смешком. — О, если бы ты знала, как я люблю тебя!

Маринетт в свою очередь смеется.

Никогда она не испытывала такого счастья, такой легкости.

Плевать на тайну личности и желания их квами.

Плевать, что на следующее утро Маринетт и Адриан будут разбужены самым грубым — и, возможно, самым неловким — образом в их жизни, когда Алья, желая узнать новости, внезапно появится в комнате подруги.

Плевать, что впоследствии всё окружение Маринетт и Адриана будет удивляться тому, что они упорно празднуют юбилей осенью, тогда как начали официально встречаться в мае.

Черный Кот и Ледибаг, наконец, нашли друг друга.

И только это важно.