Потерянный рай (джен)

От края до края

Небо в огне сгорает.

И в нём исчезают

Все надежды и мечты.

Но ты засыпаешь,

И ангел к тебе слетает.

Смахнёт твои слёзы,

И во сне смеёшься ты.

Ария — Потерянный Рай

— Обито?

Я горько усмехнулся и кашлянул кровью с кунаем в груди, впервые увидев настолько испуганного и ошарашенного Минато-сенсея. Кровь наполняла лёгкие и перемешалась во рту со слюной, усиливая отвратительный железный привкус. Тело потяжелело, а ноги подкосились, а рана вокруг холодного металлического лезвия чудовищно заболела. Я надеялся, что она была смертельной.

— Минато-сенсей, — я через силу поднял голову, криво улыбнулся (уголки рта упорно ползли вниз) и на последнем издыхании прошептал: — Спасибо.

Я насадился на кунай, игнорируя усилившуюся боль, и благодарно прижался к тёплому плечу. Я был счастлив, а эта боль была ничем в сравнении со смертью Рин. Я вспомнил, как наша команда отправлялась на миссию, и по лицу потекли слёзы счастья и горечи. Грудь что-то очень больно сдавило, но это была не физическая боль. Сзади заревел Демон-Лис, и я впервые подумал о том, сколько людей погибнут из-за него.

«Впрочем, это неважно. Скоро я увижусь с Рин».

Вдруг кунай осторожно и быстро вышел из тела, и Минато-сенсей крепче обнял меня и применил Технику Летящего Бога Грома. О последнем я догадался, когда сзади забеспокоились:

— Минато? Ты верну… — меня аккуратно опустили на землю. Боль в груди прошила мозг, но вскрик заглушил сильный кашель кровью. Она заполнила желудок, трахею и рот. — Обито?

Госпожа Кушина с ребенком выглядела очень бледно и устало, особенно на фоне серого камня. Даже огненные волосы потускнели, хотя, возможно, это была игра лунного света, как заметил постепенно угасающий мозг. Госпожа Кушина посмотрела на меня, как на призрака, а от моей одежды её глаза вылезли из орбит. Обито, жизнерадостный и дружелюбный Обито, воскрес и угрожал её сыну и мужу. Хотя я бы не убил Наруто. Какое бы дерьмо не случилось, детоубийцей я не стану.

«И, наверное, не убью Минато-сенсея и госпожу Кушину», — понял я, смотря на них.

— Госпожа Кушина… — я в растерянности осознал, что, считай, сам убил её. «Джинчурики умирают при освобождении от Хвостатых», — когда-то вскользь сказала госпожа Кушина. Даже хуже. Тогда я просто не успел, а сейчас… Я заревел во весь голос, словно маленький, и вина и боль окутали меня с головой.

— Обито, — я замолчал и вздрогнул, когда тёплая рука заботливо коснулась волос. — Что произошло?

Я изумился тому, что госпожа Кушина с беспокойством и теплотой глядела на меня. Ее ненависть была бы намного лучше, так как вина разъедала плоть и душу. В пещере с Мадарой я прокручивал в голове обвинения в адрес Минато-сенсея и Какаши, но против этой улыбки я был совершенно бессилен. Я вытер рукавом слёзы и сопли и выдавил через силу и всхлипы:

— М-Мадара. М-Мадара У-Учиха. О-Он обещал, что я с-соединюсь с Рин… — даже в серьёзных глазах Минато-сенсея не было ненависти, и я окончательно захотел умереть. Наверное, стоило погибнуть под тем камнем, раз я и правда бесполезен или всё делаю хуже. — П-Простите, Минато-сенсей.

Слёзы потекли с новой силой, пока сознание уплывало, а мир схлопнулся до мозолистых ладоней, ужасной боли в груди и ревущего Лиса вдалеке.

— Ну не реви, Обито, — неожиданно меня обняли, и я остолбенел. — Всё будет хорошо.

Нет, не будет, госпожа Кушина. Но почему-то впервые мне стало легче со смерти Рин. Возможно, приди я в Коноху, а не к Мадаре, всё сложилось бы лучше. По крайней мере, я бы не подверг смертельной опасности близких и родную деревню.

— Какое хорошо, госпожа Кушина? — я уткнулся в тёплое и мягкое плечо и зашептал со скачками от высоких нот к низким: — Я почти уничтожил Коноху. Я… — я обильно закашлялся кровью и отстранился, прячась в ладонях, пока утихала вспыхнувшая боль в лёгких. Но вдруг кто-то тронул моё плечо. Это оказался Минато-сенсей с Наруто. Видимо, пока я плакал, он осторожно взял сына у госпожи Кушины, чтобы она обняла меня.

Минато-сенсей посмотрел на меня очень серьёзно, но без ненависти, и я закусил губу и сдержал порыв отвернуться. На миг смерть перестала казаться желанной. Я бы всё отдал, чтобы всё исправить или хотя бы немного искупить вину. Ведь любой ниндзя (точнее, любой человек, да и называться шиноби я уже не мог) должен был нести ответственность.

— Обито... Кушина скоро умрёт, как и я.

Я застыл от шока, и даже чудовищная боль отступила.

— Вы? Но поче…

— Для запечатывания Лиса надо пожертвовать жизнью.

Я закусил губу сильней. Так вот почему носителей Хвостатых называют «силой человеческого жертвоприношения».

— Я могу, Минато-сенсей! — я оживился. — Я всё равно скоро…

— Ты не знаешь эту технику, — Минато-сенсей с грустью покачал головой. — И если и ты ещё умрёшь, Какаши останется один, как и Наруто, — он оглянулся на сына на руках у госпожи Кушины и улыбнулся, и я снова захотел провалиться сквозь землю. Когда-то похоже улыбались мне, а теперь из-за меня госпожа Кушина и Минато-сенсей погибнут. — Обещай позаботиться о них.

Я ошарашенно взглянул на Минато-сенсея и вспомнил, как перед Техникой Летящего Бога Грома он нажал на точки на моей спине. Видимо, для замедления кровотечения и отсрочки неизбежного. И надежда впервые за несколько лет расцвела в душе. Будто я снова стал Обито Учихой, а не куском мяса с атрофировавшимися эмоциями и мечтой быстрее умереть.

— О-Обещаю, — ломко и неуверенно прошептал я. — Но я же…

— Это не проблема, — Минато-сенсей ребром ладони больно ударил спину, и я провалился в черноту. — Спи.

Однако сознание уходило постепенно, и меня осторожно взяли на руки.

— Минато? — забеспокоилась госпожа Кушина под детское хныканье. — Что ты задумал?

— Заключить его в печать с Девятихвостым. В худшем случае Обито умрет, а в лучшем останется жить в Наруто, как и Демон-Лис, — мои волосы слегка сжали. — Надеюсь, с ними всё будет хорошо.

И я погрузился в забытье без ужасного чувства вины и боли.

* * *

Скорее всего, это произошло при активации Печати, пусть и представить это мне было сложно. Наши сознания и души — моя и Наруто — слились воедино, причем никто не поглотил полностью другого. Мы стали единым целым и одновременно существовали в неком симбиозе. Детская часть сознания главенствовала, а взрослая спала, но при чём-то интересном слегка пробуждалась. Поэтому многое я помнил, но смутно. Наверное, это было к лучшему, так как я-взрослый точно бы сошёл с ума в теле ребёнка.

Нашел меня Третий Хокаге, и вскоре я заснул в больнице с голодным желудком: спать я хотел больше, чем есть, и после холода улицы тёплая кровать казалась раем.

Когда я проснулся, то снова захотел есть и попытался подняться. Но руки-ноги, похожие на толстые короткие палочки из теста, слушались плохо, и я с раздражением фыркнул. А затем от знакомого голоса пробудилось взрослое сознание и впало в ступор.

— Пожалуйста, сделайте меня опекуном Наруто.

Я не ослышался? Это точно сказал Какаши, последний, от кого я ожидал этих слов? Я прекратил копошиться. Может, Минато-сенсей попросил его позаботиться о Наруто?

После продолжительной тишины я забеспокоился.

— Почему? — ответил, судя по всему, старик Хокаге.

— Я могу ошибаться, — равнодушный голос Какаши дрогнул и выровнялся: — Но, насколько я знаю, у госпожи Кушины и Минато-сенсея не осталось ни родственников, ни близких, или они сейчас не в Конохе. Да, мне пятнадцать, но я уже джонин и выполняю миссии ранга «А». Поэтому прокормлю себя и Наруто.

Хотя, похоже, если Минато-сенсей попросил Какаши позаботиться о Наруто, Хокаге не знал об этом. А Какаши хоть и говорил уверенно, но в его голосе то и дело появлялись отчаянные нотки. И если раньше я мечтал о них после смерти Рин, то теперь лишь беспокоился. В конце концов, сейчас же Какаши, как он думает, решил заботиться о Наруто.

— Я спрашивал немного иное, Какаши, — я не видел из кроватки, но представил, как старик Хокаге покачал головой. — Почему ты хочешь позаботиться о Наруто?

— Наруто — сын Минато-сенсея и госпожи Кушины. Они были очень добры ко мне, — после паузы Какаши снова заговорил спокойно, но эмоции пробивались то тут, то там. Как и искренность, от которой мне стало неловко. — Поэтому я не могу оставить Наруто на произвол судьбы и прошу стать его опекуном. Или хотя бы получить разрешение навещать его, если вы найдете ему лучшую семью.

В третий раз наступила тишина, а взрослая часть окончательно проснулась и ушла в неповоротливые размышления, что, возможно, стали такими из-за детского мозга. Это неимоверно раздражало, но ничего изменить я не мог. Тем более, гораздо интереснее было представлять Какаши отцом. Это выглядело странно: худой паренек с ребёнком на руках. И даже немного смешно. А вот представить, как меня будут воспитывать, не получалось совсем, ни одной идеи или мысли. Что-то подсказывало, что сейчас из Какаши родитель, как из меня ниндзя. Но Какаши же гений, да и у него есть я. Вместе мы как-нибудь справимся.

— Но тогда все поймут, что он джинчурики.

— Только определённые лица. Гражданские и обычные ниндзя ничего не узнают. А если отправить его в приют или доверить другим, слухи могут быстро расползтись.

Я задумался. Положение безвыходное — я никак не повлияю на свою судьбу, но я не сдамся так просто! В конце концов, я обещал защитить Какаши! А меня отдадут в приют или непонятно кому? Ага, попробуйте!

— А ты готов на некоторое время отказаться от карьеры ниндзя? — хотя, судя по всему, старик Хокаге не против, а, скорее, просто хочет узнать всё подробнее.

— Господин Третий, — Какаши опять ответил очень серьёзно. — Я всё обдумал, прежде чем обратиться к вам. Я прошу не только потому, что этого хочу, но и потому, что понимаю, что у меня хватит сил и желания справиться. Пожалуйста, — я удивился уже не скрывающейся просьбе, что не вязалась с равнодушным и самоуверенным Какаши. С другой стороны, ему пятнадцать, и он лишь пытается казаться взрослым, пусть и весьма успешно.

— Я не могу решить это в одиночку. Наруто, как новый джинчурики, является достоянием деревни. Но, думаю, если подать это правильно, то другие согласятся. Но ничего не обещаю, — невесело сказал Хокаге.

— Спасибо, господин Третий.

Спасибо?! Спасибо?! Ладно, Какаши не скажет другого, но мне это очень не понравилось. Беспокойство о Лисе оправдано — я вспомнил огромную размытую рыжую фигуру вдалеке. Но их совсем не волнует «лисья оболочка»? «Достояние деревни»? Правильней сказать, собственность! Ага, конечно! Вот стану Хокаге, и вы у меня попляшете!

Одновременно со злостью проснулся голод, и я закричал.

— Наруто? — надо мной склонился Какаши. Это я определил по голосу и по расплывчатой тени сверху, причем говорил Какаши непривычно растерянно. Я захныкал, и детская и взрослая части протянули к нему руки.

— Похоже, он хочет есть, — появилась и заговорила вторая тень. — Где-то рядом должна быть медсестра. Сходи за ней, Какаши.

Первая тень исчезла, а вторая приблизилась. Неожиданно худая рука потрепала меня по голове, и я затих: взрослая часть не привыкла к такому, а детская сделала это интуитивно.

— Удачи, Наруто, — после грустных слов тень пропала, но ушёл старик Третий не сразу. Я слышал его на фоне, когда меня устроили на руках в тёплом шерстяном одеяле и сунули бутылочку, и я взял её в рот и начал пить. Детская часть взяла верх, а взрослая отступила, отчего терзаться, что мне четырнадцать, а я сосу соску, не получалось.

— А можно попробовать? — неуверенно сказал Какаши, когда я наполовину утолил голод. Помедлив, сверху мелодично ответили:

— Только немного и осторожно, — бутылочку убрали, и я раздраженно хныкал, пока меня осторожно передавали из рук в руки. Лежать на более тонких руках Какаши было неудобнее, но я устроился, и мне снова дали бутылочку. Взрослая часть за ненадобностью почти заснула, как вдруг прозвучало дружелюбное:

— Он очень милый. Уверена, с таким старшим братом ему будет всё нипочем.

Если бы взрослая часть главенствовала, я бы поперхнулся. Мой старший брат — Какаши? Кому бы сказал раньше — не поверили!

— Ага, спасибо, — Какаши вверху, похоже, смутился и отвернулся.

— Только главное — не перепутать, а то у нас есть ещё малыш с чёрными волосами, да и их кроватки рядом, — шутливо заметила женщина. Вскоре я допил, и меня положили в кроватку, где я провалился в сон.

* * *

— Наруто, ну пожалуйста.

— Ня! — я гордо отвернулся от ложки. Что за ужасная каша, Бакакаши! Сам ешь её! Еще меня-взрослого раздражало, что меня кормят с ложечки, но, так как главенствовал я-ребёнок, это почти не проявлялось. При виде страдающего Какаши я лишь немного смягчился и отвернулся сильнее. Какаши вздохнул, но не отступил и, похоже, стал что-то замышлять. Я попытался с подозрением прищуриться, но вышло плохо: мышц на лице будто стало меньше, и контролировались они труднее.

Так же с руками и с ногами. Лишний раз я радовался, что во мне преобладает детская часть, иначе я бы отупел или сошёл бы с ума от ползания со скоростью черепахи. А руки и ноги взрослого, оказывается, полезные и невероятно удобные приспособления.

Меня всё-таки отдали Какаши. Правда, договорились, что будет приходить кормилица-няня из гражданских, и первое время подежурит АНБУ, чтобы не просочилась информация или не случилось ещё чего.

Дом у Какаши был на удивление большим, но пустым. Хотя, наверное, это неудивительно, раз он жил в нём один. А теперь со мной — всё же это немного веселее. Или не немного. Взрослое сознание уснуло, а детское оказалось очень громким и капризным. И, возможно, слишком активным: я всё время норовил выползти из комнаты, и Какаши не мог ни на секунду оставить меня. Даже занимая меня игрушками, опасности было не миновать. Например, когда я активно играл с кубиками и слюнявил их, Какаши внимательно следил, чтобы я не съел их. Отбирать кубики было бесполезно: я хныкал и строил обиженное лицо, и Какаши вздыхал и возвращал их.

Так прошло девять месяцев. Сказать что-то об этом времени сложно: Какаши привыкал ко мне, а я — к нему. И, видимо, неплохо справились. Если я плакал, он укачивал меня, пока я не засну, даже ночью, мастерски менял памперсы и научился хитрыми путями заставлять есть меня эту ужасную кашу. Ещё ему помогала кормилица-няня госпожа Юи, что сидела со мной, пока Какаши ходил на миссии ранга C или D или отдыхал на диване. Правды госпожа Юи не знала и думала, как и иногда интересующиеся нами люди, что мы братья, а наши родители-шиноби погибли на миссии. Часто приходил Гай, который любил подбрасывать меня в воздух. Это поначалу страшило, а потом забавляло, как и крутящийся вокруг Какаши.

— Гай, я тебе доверяю, и все же осторожнее, — с волнением поглядывал он на меня и прятал улыбку.

Кстати, о Какаши. Невероятно счастливым он не выглядел, но и несчастным тоже. «И правда — образцовый ниндзя, который выполнит идеально любую миссию. Даже воспитание детей», — усмехался я. Всё же госпожа Юи хорошо помогала, и Какаши успевал отдохнуть и потренироваться. По крайней мере, из его бесед с Гаем я понял, что они и сейчас часто дерутся, и Какаши почти не проигрывает, отчего я поджимал губы и фыркал. Хорошо тебе, Бакакаши, а мне начинать заново! И как я теперь стану сильнее тебя?

Однако взрослое сознание впервые полноценно пробудилось в иной ситуации. Какаши разговаривал с госпожой Юи, а я-ребёнок захотел выбраться из кроватки и походить по комнате. Но вдруг мне-взрослому пришла интересная идея, и я встрепенулся. И вместо того, чтобы закричать, с трудом поднялся и уцепился за перила.

— Ма-ма, — в комнате воцарилась гробовая тишина. Какаши и госпожа Юи с удивлением уставились на меня: это было моё первое членораздельное слово.

— Что?

— Ма-ма, — я нахмурился, и госпожа Юи улыбнулась и с интересом подошла ко мне. Я-ребёнок с удовольствием потрогал её длинные светлые волосы, пахнущие шампунем с яблоком.

— Ты это мне, Наруто?

— Ма-ма! — я помотал головой и указал на Какаши. Его вытянувшееся ошеломленное лицо я навеки запомнил и громко рассмеялся.

Госпожа Юи улыбнулась шире, а вот Какаши было не смешно. Как он ни старался, но я ради забавы через какое-то время соглашался лишь на «па-па» — было забавно видеть, как Какаши смущается. А когда он привык и махнул рукой, это прижилось и у меня, так как я-ребёнок воспринимал Какаши как отца. Взрослая часть не знала, как к этому относиться, а потом смирилась. Ведь сделать было ничего нельзя. И надо ли? В конце концов, жизнь изменилась, да и Какаши в роли отца не был плохим выбором. Почему он не может быть и отцом, и другом?

А время летело. Гостей в нашем доме прибавилось — Какаши заключил контракт ещё с парой собак, и они порой нянчились со мной, как и Паккун. Из-за детского сада и помощи госпожи Юи Какаши стал брать более серьёзные миссии на два-три дня, но старался не отлучаться надолго.

Взрослое сознание пробуждалось сильней, но всё ещё очень медленно. Второй раз оно полноценно проснулось поздним вечером, когда я на качелях изо всех сил пытался не заснуть. Детское сознание упрямо твердило, что Какаши придёт, а взрослое ядовито усмехалось. Конечно, он же всегда выполняет обещания! Когда надежды не осталось, и я почти заснул, склонившись к веревке, сзади воскликнули:

— Наконец! А мы уже думали, что Наруто останется здесь ночевать! — в приближающемся голосе воспитательницы я, однако, не услышал большого укора. Когда Какаши присел передо мной, в его глазах я прочел сильное волнение.

— Привет, Наруто, — он дотронулся до верёвки качели чуть выше меня. — Прости, что опоздал.

Я закусил губу, задумчиво посмотрел на него и окончательно простил. Не только за это, но и за прошлое. У меня было три с половиной года подумать обо всем, и, наконец, признать, что в смерти Рин никто не виноват. Будь я на месте Какаши, ничего бы не изменилось. Но тогда мне нужно было кого-то винить: это приносило хоть какой-то порядок в чудовищный хаос в душе и давало ориентиры, что делать дальше. И перековало боль в ненависть, что, пусть и не уменьшало первой, но отвлекало.

Но при виде госпожи Кушины и Минато-сенсея ненависть исчезла. Я понял, что чудовищно скучал по ним и по Какаши, и что хочу, чтобы всё было, как раньше, пусть и без Рин. И чтобы ненависть, злоба и идея Вечного Цукуёми, что затуманили мой рассудок настолько, что я захотел убить их, исчезли. И я не хотел думать, что было бы, не «получи» я тогда кунай. Вероятно, окончательно бы погрузился в пучину злобы и боли. И это не принесло бы никому ничего хорошего. Например, тому же Наруто.

— Приходи и уходи, когда захочешь, — брови Какаши приподнялись, когда я поддался эмоциям и обнял его. — Только обещай, что не умрешь.

— Умру? — Какаши отстранился и с изумлением и вниманием посмотрел на меня. — С чего ты взял, Наруто?

Я показал на царапину на его шее. Может, я не лучший ниндзя, но определю рану от куная. А попасть в шею и в шею именно Какаши надо постараться.

— А, это просто царапина, — мда, Какаши, врать и улыбаться при этом ты не умеешь, хотя вышло довольно искренне. Или, возможно, просто я слишком долго живу с тобой. — Хорошо. Обещаю, что не умру, — уже честно сказал он и обнял меня с некоторой неловкостью. В принципе, он и в остальном избегал моментов близости, а если они и случались, он терялся. Но это неважно. Отец он хороший, да и мне семнадцать, а не год. Или восемнадцать?

* * *

Чертов Бакакаши!

— Я хочу стать ниндзя! — я нахмурился, но, вышло, видимо, плохо, раз Какаши улыбнулся.

— Хорошо, Наруто. Давай поговорим об этом потом, сейчас я занят, — он ушёл в магазин, и я нахмурился сильней.

В три-четыре года, по крайней мере, в клане Учиха, детей начинали готовить к стезе ниндзя, пусть и учили чему-то вроде простых атак кунаем или боевой стойки. Но мне пять, а Какаши будто нарочно этого избегает. Или нет, ведь по его улыбке не определишь. В любом случае, меня он не воспринимает всерьёз. Надо это исправлять! Ведь даже я сам позаниматься не могу. Кунаи Какаши прячет от греха подальше, а изучать ниндзюцу я долго не могу, так как это вызовет вопросы даже сейчас, когда за мной меньше присматривают.

Хотя нет, через месяц Какаши начал учить меня, но делал это будто осторожно, хотя заставлял стараться. Сложно это описать — Какаши твёрдо говорит, что я должен продержаться ещё пару минут, но при этом… Наверно, он мог потребовать больше? По крайней мере, эти мысли пришли, когда я намыливал голову в душе после утренней «зарядки». И я даже не знал, правда это или нет, так как судил лишь по прожитым четырнадцати годам, но потом решил не волноваться. В конце концов, что мешает просто уговорить Какаши научить меня крутой технике?

— Ты слишком мал, Наруто.

А, ну да, сам Бакакаши. Взрослое сознание проявлялось больше и чаще, но ещё не выходило на главный план, и всё же иногда я забывал, что мне пять.

— И что? — я вскарабкался на табуретку. Какаши не слишком эмоционален, но по его лицу так и читалось: «За что мне это?». Я коварно улыбнулся. На этот раз ты не уйдешь или не увильнешь от темы! — Хорошо, тогда когда ты меня научишь супер-крутой технике?

Какаши закатил глаза и явно мысленно вздохнул.

— Когда посчитаю тебя готовым к этому, — он собрался встать, но я перегнулся через стол и схватил его руку.

— Это слишком размыто, — я обиделся и выпятил нижнюю губу. — Ты можешь сказать так в любое время!

Какаши помедлил.

— Ну, если ты победишь меня, я не смогу этого сказать, — хитро улыбнулся он, и я обиделся сильнее, что он, видимо, заметил. — Хорошо. Через полгода ты поступишь в Академию, и если ты хорошо зарекомендуешь себя за первое полугодие, я научу тебя какой-нибудь технике.

Я громко фыркнул, отстранился и сложил руки на груди.

— Ждать ещё год?! Это нечестно! Ты наверняка изучал их, когда был младше меня!

Я демонстративно отвернулся, и Какаши присел на корточки и внимательно взглянул в мои глаза, отчего мне стало немного неуютно.

— Техники — это непросто. Их можно изучать в более раннем возрасте, но это бывает опасно для организма. Время моего детства было другим, намного опаснее. И я рад, что ты родился сейчас, — Какаши очаровательно улыбнулся, и я перестал на него злиться. И правда, пусть Какаши и супер-пупер-гений, вряд ли он не приложил серьёзных усилий, чтобы быть крутым. А вот я, похоже, не гений, раз додумался до этого только сейчас.

— Хорошо, — снисходительно фыркнул я и сложил руки на груди сильней. — Но тогда я выберу технику, которую хочу изучать.

Какаши усмехнулся. Похоже, мои попытки выглядеть взрослым в который раз не восприняли всерьёз. Но лучшего выхода, чем пытаться делать это, пока нет.

— Только не ранг «A», хорошо?

Я широко улыбнулся. Конечно, Бакакаши, зачем мелочиться! Я выберу ранг «S».

— Тогда по рукам?

— По рукам, — мы пожали друг другу руки, и моё настроение поднялось.

* * *

Академия не изменилась. Ну, не считая легкого ремонта здания. В классе я ловил себя на мысли, что слева сидит Рин, но потом поворачивался к пустоте и вспоминал. Тоска заскреблась в груди, но, по крайней мере, она не шла в никакое сравнение с отчаянием после смерти Рин.

Мне предстоял первый урок с кратким рассказом, что нас ждёт. Скучая на заднем ряду, я огляделся. Все усаживались куда угодно, но не рядом со мной. Даже компания на последнем ряду устроилась поодаль от меня. Я не думал, что это специально, но вспоминал насмешки прошлых одноклассников, из-за которых я и общался лишь с Рин. Но это новая жизнь, а значит, надо провести её по-новому и завести друзей. Ведь если звание Хокаге не идёт к нам, то мы идём к нему? Я стал искать, куда пересесть, и заметил, как около двери топчется знакомая ссутулившаяся фигура.

Хината Хьюга? Пусть у меня не такая плохая память на лица, как у Гая, но её я запомнил. Тем более, её появлению в моей жизни способствовали необычные обстоятельства.

Как я и говорил, по мере роста взрослое сознание пробуждалось сильней. И, естественно, его не устраивала возня в песочнице. К сожалению, Какаши был начеку и хватал меня каждый раз, когда я отдалялся на опасное расстояние.

— Ещё раз убежишь, Наруто, и нам придётся пойти домой, — чётко и терпеливо говорил он. Я поджимал губы и пытался капризничать, но на Бакакаши, как на истинного ниндзя, это не действовало. И так как в его словах сомневаться не приходилось, я обиженно фыркал и мрачно ковырялся в песке. Естественно, до следующей прогулки. С госпожой Юи это не работало тоже, да и радиус моих допустимых передвижений у неё был меньше.

И вот один раз Какаши куда-то ушёл, и со мной остался Паккун. Он не был особо рад роли няньки, но и огорченным, как и Какаши, не выглядел. В какой-то момент он отвлекся — на что конкретно, я не узнал, так как быстро перелез за бортик песочницы и стремительно направился к деревьям. Где увидел, как девочка испуганно прижалась к толстому дереву, а к ней пристают трое крупных ребят. Я не выдержал и полез её спасать, почему-то вспомнив ворчание Какаши по поводу моих опозданий из-за помощи старушкам. И отхватил, что сильно ударило по самооценке. Из-за подготовки Мадары я убил охраннников-АНБУ госпожи Кушины и Наруто, пусть и тогда эффект неожиданности сильно помог. И правда, жизнь непредсказуемая штука. Но не успел я подняться и показать свои навыки ниндзя — я бы правда показал свои навыки ниндзя! — как сзади невинно спросили:

— Что вы делаете? — я приподнялся с земли. Какаши сказал это столь мило, что по моей спине пробежали мурашки. Не было сомнений, что он всё видел, а значит, должно было случиться что-то ужасное. Только сейчас до меня дошло, что Какаши уже опытный ниндзя и наверняка участвовал, как минимум, в далеко не безобидных допросах.

Но нет: Какаши с той же милой улыбкой объяснил ребятам, почему они поступили неправильно, но судя по тому, что они сразу испарились после воспитательной беседы, это подействовало намного лучше угроз. Хотя толком за «беседой» я не наблюдал, помогая девочке подняться.

— С тобой всё в порядке? Как тебя зовут? — серые глаза удивлённо уставились на меня, и я удивился сам. Клан Хьюга? А разве она не должна была накостылять обидчикам? Это я просто был вечным неудачником, а ещё Бакакаши не хотел меня учить.

— Х-Хината, — нерешительно выдавила она и отвернулась. — Хината Хьюга.

Даже с фамилией? Как официально-то! Стремясь обрадовать её, я протянул руку и широко улыбнулся.

— А я Наруто! Просто Наруто! — Хината, похоже, растерялась сильней, и озадаченно посмотрела на мою ладонь. Но не успело это как-то закончиться, как рядом возник Какаши.

— Повернись-ка, Наруто, — он аккуратно взял моё лицо и повернул к себе. Если я не ошибся, под глазом должен быть небольшой синяк. — Как и я думал, лишь синяк, — подтвердил Какаши и улыбнулся, но я уловил нотку беспокойства. Даже не знаю, увидел ли я это в чёрном глазу или просто почувствовал, но в самом предположении был точно уверен. — А ты, я вижу, уже в полном порядке.

— Ещё бы! — я обиженно фыркнул. — Знакомься, пап, это Хината!

Хината сжалась, но одновременно с интересом рассматривала Какаши. Я не то чтобы понимал её, но женщины, что иногда заглядывались на Какаши со мной в коляске — вполне. И я-взрослый обижался: почему Какаши и с ребёнком крут и привлекателен, а я в двенадцать — нет? Да, я был не лучшим ниндзя, но неужели настолько ужасным?

— Наследница клана Хьюга? — Хината кивнула. Я удивился: она действительно наследница? Почему нам так везёт? — Где твои родители?

Хината хотела что-то ответить, как вдруг к ней торопливо подошёл её соклановец. Какаши заверил, что всё в порядке, и собеседник кивнул и с беспокойным «госпожа Хината» увел её.

Я выплыл из воспоминаний, привстал и помахал рукой.

— Хината! Идём ко мне!

Она вздрогнула и удивлённо уставилась на меня, как и остальные. Хотя, может, раз мы виделись всего раз, она забыла меня? Но Хината подошла и осторожно присела рядом, однако смотрела куда угодно, но не на меня. И только я хотел спросить об этом, как едва разобрал шепот:

— П-Привет, Наруто, — Хината секунду глядела на меня, а затем уставилась в пол, и я озадачился. Может, у неё снова что-то случилось?

— И я тоже рад тебя видеть, — улыбнулся я и наклонился к ней. — Как твои дела?

На этот раз серые глаза остановились на мне больше секунды.

— Н-Нормально.

Тут в класс вошёл учитель, и всё стихло. А я начал предвкушать, как стану Хокаге, и девушки упадут к моим ногам. Держись, Бакакаши!

* * *

Или не упадут. За два месяца я тесно подружился лишь с Хинатой. Она будто опасалась меня, но садилась рядом и даже поддерживала разговор в меру своих сил, часто замолкая и заикаясь. Это вводило в ступор, так как ничего необычного я не делал. Неужели я просто такой страшный? Но зеркало отражало симпатичное лицо, обрамленное черными волосами, загадкой для Какаши — у Минато-сенсея были жёлтые волосы, а у госпожи Кушины и всех её родственников — ярко-красные. Не знай я истины, то списал бы это на таинственных родителей Минато-сенсея, погибших в войне, что, возможно, Какаши и сделал. Или прислушался к словам госпожи Юи, что иногда цвет волос меняется с возрастом.

Тайна Хинаты открылась, когда на перемене я от скуки осматривал класс. Моя одноклассница Сакура, что немного походила на Рин (симпатичная отличница, но, в отличие от Рин, могла посмотреть так, что становилось страшно) и другие девочки залипали на Саске. Он уже по почти всем параметрам походил на Какаши: красивый, неразговорчивый, весь из себя загадочный, мрачный и крутой. Даже сейчас, когда мне было за двадцать, это расстраивало и раздражало. Тем более, Саске был Учихой. Почему одним Учихам достается всё, а другим ничего? Это я слишком тупой или у девочек странная логика?

— Хината? — я заинтересованно наклонился к ней. — Скажи, тебе нравится Саске?

И снова на меня посмотрели, как на что-то страшное. Правда, дольше, чем полгода назад, но спросили так же тихо:

— В к-каком смысле?

— Ты бы захотела с ним встречаться? Или замуж выйти? — я наклонился ниже, и Хината отодвинулась. Может, она просто странная? Тем более, на мой вопрос Хината помотала головой, и я с ликованием поднял руки. Да, выходит, дело не во мне!

— А есть кто-то, с кем бы ты хотела встречаться? — я спросил это на автомате, но вдруг Хината резко отвернулась, а её мочки ушей стремительно покраснели. И любопытство проснулось с новой силой. Это какую симпатию надо испытывать, чтобы так смущаться? — Значит, есть?

Я снова наклонился к ней, и Хината отодвинулась во второй раз. Я-взрослый подал мысль, что, возможно, раз она нас пугается, то не стоит спрашивать дальше, но интерес меня-ребёнка был сильней.

— А кто это? Он из нашего класса? — я собирался засыпать её вопросами, но неожиданно Хината кивнула и опустила взор в пол. Я задумался. Опыт общения с девушками и наблюдения за ними у меня небольшой, но если кто-то им нравится, они часто говорят о нём и смотрят на него. Помню, однажды на привале я с Рин готовил скудный ужин и всё-таки набрался смелости спросить, нравится ли ей Какаши. И пусть решил, что в любом случае превзойду его, но всё равно невероятно тревожился и страшился. К моему изумлению, Рин считала Какаши лишь другом, как и меня, хотя и добавила, что восхищается им. И даже это не помешало мне с удвоенным усердием взяться тогда за морковь.

Поэтому этот способ не точный, но хотя бы повышенный уровень симпатии показывает. Но вроде Хината не заглядывалась ни на кого, и одноклассников обсуждала только с моей инициативы. Да и сидела лишь около меня.

— Это я, что ли? — ляпнул я, не подумав, и Хинату будто сдуло ураганом, а я ошеломлённо заморгал. Это что, правда? Не сон? Я действительно кому-то симпатичен? Выкуси, Бакакаши! Или дело во внешности? Хотя Хината не похожа на того, кого интересует лишь внешность.

И что делать? Встречаться с ней? Нет, сейчас мне почти шесть, но в будущем? Я словил себя на мысли, что не скажу свой точный возраст. Формально мне около двадцати, но настолько взрослым я себя не чувствую. Но после смерти Рин и не ощущаю себя на четырнадцать. И если заведу отношения, что делать? Прошлая жизнь — слишком важный секрет, чтобы его утаивать, но недоговаривать и врать (что, по сути, одно и тоже) я не люблю, особенно близким.

И тем не менее, я до сих пор не рассказал всё Какаши.

* * *

Я так и не решил, как теперь общаться с Хинатой, и оставил всё, как есть. Хината, видимо, ожидала не этого, но вроде всё приняла и даже выглядела облегченно. Хотя, похоже, пугалась немного больше, когда я с ней заговаривал. А когда я пригласил её в гости, то почти упала в обморок, и я всерьёз забеспокоился. Эй, я, конечно, симпатичный, но не настолько!

Когда Какаши встретил нас у ворот Академии и узнал про мою инициативу, то приподнял бровь.

— Тебе следовало спросить меня, Наруто. Вдруг я был бы занят?

— Не занят, — я покачал головой. — Завтра у тебя миссия на две недели, ты говорил. А обычно перед долгими заданиями ты весь день стараешься провести дома.

Брови Какаши приподнялись, и я обрадовался. Что, не ожидал, Какаши? Может, я и выгляжу дурачком, но я внимательнее, чем ты думаешь! А вообще это грело душу. В этом был весь Какаши — он не слишком умел выражать эмоции и терялся в моментах близости, поэтому его забота выражалась через поступки. Вспомнить хоть, как он читал сказку на ночь — по деловому, будто отчёт. Какаши ничуть не изменился.

Впрочем, он быстро взял себя в руки и сделал обычное равнодушное лицо.

— Хорошо, но в следующий раз обязательно спрашивай меня, — строго сказал он. — Родители Хинаты, надеюсь, знают об этом?

Он посмотрел на Хинату, и она смущенно кивнула. Интересно, как она уговорила отца, с её-то робостью? Я видел его мельком — строгий, молчаливый и глядит немного высокомерно. Но как бы то ни было, мы пришли домой, и я радостно стал показывать всё Хинате: мою комнату, кухню, гостиную и чердак, и даже туалет. А потом, в раздумьях, чем заняться, у меня возникла хитрая идея.

Когда Какаши зашел в комнату, и его глаза полезли на лоб, я скрыл хитрую улыбку картами. Да, Какаши, я уже взрослый и знаю, что такое покер. Хината же, похоже, не знала, куда себя деть, и я на долю секунды почувствовал вину. Но лишь на долю — я слишком хорошо знал Какаши, поэтому всё окончится в худшем случае отобранными картами.

Но не закончилось, хотя, к моему разочарованию, Какаши справился с удивлением, как всегда, быстро.

— Наруто, не учи её плохому, — хмыкнул он и сел на кровать. — Думаю, отец Хинаты не обрадуется.

— Если узнает, — я отодвинул карты от лица и коварно улыбнулся. — Поиграешь с нами?

Я с интересом посмотрел на Хинату, что, похоже, растерялась окончательно и разрывалась между желаниями спрятаться за карты и не делать этого. Я ободряюще улыбнулся. Хинате нужно выйти из кокона робости, если она хочет стать шиноби. И, наверное, я даже могу ей помочь.

— Воздержусь, — Какаши пересел с кровати к нам на тёплый пол. — Может, лучше сёги?

— В покер интереснее, — я улыбнулся шире. — И даже не будь профессионалом в нём, ты можешь хорошо заработать.

Какаши закатил глаза и с вопросом посмотрел на мою маленькую гору фишек. Я поджал губы. Хуже постоянного проигрыша были только выбивающие из колеи извинения Хинаты, с которыми справился лишь комплимент, что выигрыши делают её красивее. Да, звучало невероятно глупо, но, к моему удивлению, Хината покраснела и уткнулась в карты.

— Зато в нём жульничать намного проще, — Какаши с интересом уставился на карты на столе и на мои, а затем хмыкнул. Я обиженно посмотрел в ответ. Да, я блефую. Да, мне в который раз не везёт.

— Проверим? — с вызовом спросил я. Какаши покачал головой.

— Только без Хинаты. Вторую Цунаде Коноха не выдержит, — он усмехнулся, а Хината удивилась.

— Цунаде? Одна из Саннинов?

— Да. Помню, когда она узнала, что за ней подглядывали…

Вот чего-чего, а истории из жизни ниндзя Какаши рассказывать умел, в отличие от сказок, и постепенно первые заменяли последние. Вместе с этим я уговорил его после возвращения с миссий рассказывать, как они прошли. Естественно, о многом умалчивали и многое смягчали, но так я хоть немного узнавал, что происходит с Какаши.

Когда он взял паузу, я понял, что времени прошло много. А когда взглянул на пустой пол, то не знал, испытывать раздражение или восхищение. Чёртов Бакакаши!.. Когда наши взгляды пересеклись, он ухмыльнулся краем рта, и я ответил ему тем же.

* * *

Год подходили к концу, и я с предвкушением потирал руки. Все же прошлая жизнь помогала мне, хотя стать отличником мешали лень, отсутствие в этом острой необходимости и то, что в «той» жизни знаний хватало лишь на тройку. Но сейчас я занимался и старался усерднее прежнего. Я стану Хокаге, несмотря ни на что! Если в «прошлой» жизни это было больше желание признания, то теперь оно переросло в нечто большее, твёрдое и уверенное. Скоро ты научишь меня какой-то технике, Какаши! А я-взрослый пробуждался сильней и изредка даже полностью занимал сознание. И радовало, что понемногу увеличивалась и сама скорость пробуждения.

Отношения с Хинатой тоже не изменились. Как я понял из слов Какаши, отец позволил ей дружить со мной, что вывело меня из себя. Как можно решать за других, с кем им дружить? И лишь крепкий хват Какаши и твердые и спокойные слова, что мой порыв только причинит Хинате проблемы, остудили мой пыл. Но я обязательно решил поговорить с её отцом, как стану Хокаге.

А ещё однажды в гости с Хинатой пришёл её старший брат, Неджи. И я-взрослый захотел рассмеяться — семилетний ребенок, пытающийся казаться взрослым и серьёзным, выглядел забавно. Хотя это навело на неприятные мысли, что, возможно, я выгляжу так в глазах Какаши. Но почему-то попытки дружелюбно пообщаться не имели успеха — Неджи смотрел на меня то неодобрительно, то прищуривался с подозрением. Особенно ему не нравилось, как «вольно я веду себя с госпожой Хинатой». И именно поэтому я обращался к ней лишь по имени и подшучивал над ней, из-за чего она постоянно краснела, а Неджи сверлил меня взглядом. Поэтому в тот раз Хината ушла раньше и попрощалась скомкано. А в следующие посиделки мы на зелёном диване смотрели ужастик. Старенький телевизор отдала нам госпожа Юи, и я и Какаши пользовались им нечасто. То, что это ужастик, я выяснил в начале фильма, когда нас пытались испугать дешевыми скримерами. Не испугали они даже Хинату, но на всякий случай я предложил поменять диск. Хината отказалась, и, возможно, зря. За полфильма не произошло ничего страшного, а от героев, что шли на гибель, я почти расшиб лицо о руку. А ещё меня Какаши называл глупым!

— Хината, как там твой брат? — я от скуки уткнулся в подушку, и меня начало клонить в сон. Но, так как ответили не сразу, я вскоре поднял голову.

— Нормально, — серые глаза погрустнели, и я посерьёзнел и с подушкой пододвинулся к Хинате. Она смутилась и даже слегка покраснела, но намного меньше обычного, что радовало. Как я понял из пары брошенных то тут, то там, слов, причина зажатости Хинаты заключалась в том, что отец возлагает на неё надежды, как на будущую главу клана, а она им не соответствует. И, вспомнив бесталанного себя в прошлой жизни, я обрадовался, что был лишь просто Учихой. На ум пришел Итачи Учиха, нынешний наследник клана, что в прошлой жизни пару раз предстал предо мной милым младенцем и очаровательным мальчиком лет пяти, а в «этой» — красивым молодым человеком, что иногда приходил за Саске. Какаши пару раз даже упомянул его, как гения. Вспомнив Саске, которому, как Какаши, всё, казалось, давалось легко, я понимал всю несправедливость судьбы.

— Нормально? То есть он не обиделся на меня?

Хината отвернулась, и я недоуменно пододвинулся к ней ближе и скрестил ноги. Если я не понравился Неджи, то что беспокоиться? Я не обижусь. Тем более, это не мнение Хинаты.

— Он считает, что ты не лучшая компания для меня.

Или обижусь. Хотя виноватый взгляд Хинаты обескураживал, как и её поведение иногда. Вспомнить, как я предложил ей сходить в кино (Какаши ушёл на миссию, а у госпожи Юи были свои дела), и потом совершенно не знал, что делать с упавшей в обморок Хинатой. А ещё сделал пометку немного подучить ирьендзюцу. Тем более, если я решил стать Хокаге.

— Мало ли что он считает! Между прочим, он старше нас всего на год, и ты не обязана его слушать! Не все люди всегда правы! — возмутился я и поковырял в носу. — Или ты уже не хочешь со мной дружить?

Взгляд Хинаты стал ещё более виноватым, и я удивился сильней. И вспомнил совет Какаши: «Не все живут в той же системе ценностей и взглядов, что и ты, Наруто. Встань на место другого и посмотреть на мир, как он». Слышать это от Какаши было странно. Или нет? Я поймал себя на мысли, что в моей голове существуют два Какаши. Первый — мой друг, высокомерный подросток-гений-шиноби с железным соблюдением правил, которому я завидовал. Второй — мой отец, молодой мужчина с лёгкой улыбкой под маской. Эти два образа во многом состыковались и время от времени соединялись, но почему-то, пусть за эти года Какаши плавно перетёк из одного образа в другой, существовали отдельно.

И через некоторое время до меня дошло, что на вопрос «Хочешь ли ты со мной дружить» нет правильного ответа. Тем более, спрашивал я у Хинаты.

— Еще как хочу, Наруто… — вдруг нерешительно сказала Хината, сжимая синюю подушку. — Просто…

— Просто что?

Хината уткнулась в колени, но всё-таки ответила раньше ожидаемого:

— Скорее всего, это ты не хочешь дружить со мной.

Я выпал в глубокий осадок, пока Хината закусила губу, и тоже ответил не сразу:

— Почему это я не хочу с тобой дружить? Я очень хочу с тобой дружить, Хината!

Она удивилась, а я не знал, что думать. Да, мы с Хинатой не стали друзьями навек, и с ней нельзя, например, пугать гусей (или можно, раз от покера она не отказалась?), но мне и правда нравилось с ней общаться. Например, она рассказывала интересные истории клана Хьюга. Если Учиха думали, что ведут род от Индры, сына Мудреца Шести Путей, то Хьюга, по своим легендам, происходили от лунной богини. И ещё спрашивается, кто из нас более высокомерный. Разве я проявлял бы инициативу, если бы скучал с Хинатой? Хотя, наверное, не запомни я-взрослый так хорошо то позорное избиение, то и не обратил бы на неё внимания.

— Правда? — неуверенно спросила Хината, и я твердо решил исправить ее низкую самооценку. Тем более, с подобными проблемами Хинате будет сложно в мире шиноби. Это я добрый, но встречаются такие экземпляры…

— Правда!

На щеках Хинаты появился лёгкий румянец. Но тут в телевизоре на героев с рёвом напал оборотень, и мы вскрикнули и вжались в мягкую спинку дивана. Но нет, дальше снова не было ничего интересного. Огромного оборотня, которого испугался бы даже Какаши, показывали очень мало, уделяя тонну времени скучными людям, которые просто ходили по дому. Поэтому при всем человеколюбии я искренне болел за монстра, а концовка, где пара людишек выжили, а оборотня убили, разочаровала окончательно.

— Ну что, пока? — стоял тёмный зимний вечер, похожий на ночь, когда на чёрном небе загорелись похожие на крупинки сахара самые яркие звезды. Вообще Хинату провожал Какаши, но он где-то задерживался, а дома делать было нечего, поэтому я предложил выйти на улицу и погулять во дворе, где вскоре увлеченно ловил языком снежинки и валялся в огромных сугробах, результата очень снежной и холодной зимы, а Хината отошла к калитке. Когда невидимые ледяные иглы закололи моё лицо в сугробе, я встал, вытряхнул снег из сапог и направился к Хинате. И вдруг застыл.

— Что такое, Наруто?

Слева что-то просвистело, и я в который раз не уклонился. И, как ни старался, вскрикнул, когда мое тело сплющилось между холодным полом и огромным белым телом.

— Старайся лучше заметить меня, — оказывается, Спиралька не так безобиден. Зло фыркаю и отталкиваю белую конечность — меня окатывает волна раздражения от того, что мне позволили это сделать — и недоброжелательно смотрю на Мадару, что белым пятном выделяется в черноте.

— Я стараюсь! Но я так и не понял, зачем это делать, старик! Научи меня крутой технике, чтобы я побеждал врагов, а не этому! Зачем мне так тонко чувствовать чужую чакру поблизости? Я же не сенсор! — я поморщился от боли в ребрах. «Тренировка» заключалась в том, чтобы почувствовать в темноте врагов и уклониться от них. Но сделать этого из-за нечеловеческой скорости Спиральки мне не удалось ни раз. Ребра сильно болели из-за многократного знакомства с полом, и не обращать на них внимания не удавалось даже при том, что это было ничем по сравнению с болью в душе.

Мадара равнодушно посмотрел на меня. Он был чем-то средним между призраком и статуей, и отсутствие эмоций усиливало его непохожесть на человека. Впрочем, и на основателя Конохи тоже. Бабушке и других старикам Мадара Учиха запомнился могучим и уверенным мужчиной. Он лишь казался холодным и равнодушными, а на самом деле его чувства напоминали весенний ветер, сильный и быстро переменчивый. Моргнешь, и солнечная погода сменяется ливнем, вечером холодает, а ночью бушует ураган. Чего стоит история, как одни кланы сговорились и зимой направились в Коноху, в окрестностях которой столкнулись с Мадарой и Хаширамой Сенджу. И когда Тобирама Сендду заволновался, они вернулись измотанные, с извинениями и с вестями, что оружия и доспехов в Конохе значительно прибавится.

— Потому что честные сражения — удел самураев, — нехотя ответил бледный старик-скелет. — Шиноби бьёт исподтишка, из засады, чтобы выполнить миссию и избежать потерь. А они будут, если ты вступишь в бой, — Мадара невыразительно хмыкнул. — И это касается не только тебя, но и твоих товарищей.

Я оскалился в ответ. Кошмары о Рин не отпускали меня, и старик знал об этом. Хотя один раз на ее месте был Какаши, и это оказалось ничуть не менее неприятно. И когда я проснулся в поту, желание воткнуть ему кунай под ребра сильно уменьшилось. По крайней мере, на время.

— Мне не нужны, товарищи, старик. И если ты тратил время на подобное, то не поэтому ли ты здесь? Не потому ли проиграл Хашираме?

Мадара прищурился, что по его меркам было значительным неудовольствием.

— Хашираме было не стыдно проиграть, — впервые в сухом голосе появилось что-то вроде эмоций. — А благодаря этому навыку я дожил до этих дней, а не погиб из-за случайного куная, — Мадара дал понять, что разговор окончен, и я сжал руки в кулаки. Нет, он в чём-то прав, и всё же… Я хотел силы. Будь я сильнее, Рин бы не умерла. Будь я сильнее, я бы не сидел здесь. Будь я сильнее, мне бы не понадобился иллюзорный мир.

Но тут белая фигура атаковала из темноты, и я попытался уклониться. И спустя вечность у меня это получилось.

И выработанное ощущение рядом чакры вопило во всю глотку. Я напрягся, взял за руку Хинату и стал торопливо размышлять. Какаши рядом нет («его никогда нет, когда он нужен»), но, если чувства меня не подводят, без него мы не справимся. Выйти за калитку — всё равно что идти к врагу, но при в доме нас ждет то же самое.

— Наруто, что случилось? — я очнулся, посмотрел на обеспокоенную Хинату и сильнее помрачнел. Слабый ветер окончательно стих, а вдалеке прокаркал ворон.

— Хината, нам… — серьёзно начал я, и вдруг интуиция заорала на ухо. Я толкнул Хинату в снег, и рядом что-то просвистело. «Кунай», — подумал я, и над нами нависла тень. Меня отшвырнули назад, и лишь чужой вскрик и взрослая часть сознания помогли мне быстро вскочить на ноги.

— Отпусти её! — в зимней темноте было сложно разглядеть незнакомца в чёрной одежде в подробностях, но, без сомнений, это был шиноби. И я сглупил и бросился вперёд: почти сразу кунай вонзился около сердца и отшвырнул меня в снег. И тело снова пронзила ужасная боль, а перед глазами стало стремительно темнеть. Вторая попытка встать закончилась почти сразу новым падением в холодный снег. И пусть из меня такой же ирьенин, как из Какаши — плохой ниндзя, я понял, что скоро умру. Душу окутала яростная злость, что после стольких лет казалась чужой и незнакомой. Я обещал Минато-сенсею и госпоже Кушине позаботиться о Какаши. Я не допущу, чтобы ситуация с Рин повторилась. Я не умру просто так!

И я оказался в темноте. Но только испугался, что всё кончилось, как меня оглушил зловещий то ли хохот, то ли рёв, от которого по спине пробежали мурашки. А затем меня поглотил огонь, а ненависть увеличили в десять раз. Снег снизу расплавился с шипением, а боль в груди исчезла. Я поднялся и широко оскалился. Руки и ноги окутала пылающая оранжевая чакра, что, к моему изумлению, не испепеляла меня. По крайней мере, пока.

Дальнейшее отпечаталось в памяти черно-белыми картинками. Вот я на крыше, вот гляжу на луну с красноватым отливом, вот вижу тёмную фигуру вдалеке, и радость и ненависть вспыхивают с новой силой и сливаются в сумасшедший коктейль. И вот я за секунду настигаю цель, что не успела развернуться, пронзаю врага в сердце — рука проходит легко, будто и не через плоть — и отбрасываю его в сторону. И у земли ловлю бессознательную Хинату, и сквозь ширму ненависти проступает озабоченность. А если не бы я поймал её? Я вскрикиваю и едва не роняю Хинату: на белой коже от мощной и ядовитой оранжевой чакры проступают черные пятна, а в ноздри ударяет запах гари. Я чудом преодолеваю растерянность и быстро опускаю Хинату около стены дома.

— Наруто?

Впервые вижу Какаши настолько испуганным и ошарашенным и с наслаждением оскаливаюсь шире, а ненависть разрастается до размеров одиннадцатилетней давности. Прямо как тогда, в пещере, когда я мечтал унизить, растоптать его, вонзить кунай под ребра или в беззащитную шею.

— Ну, здравствуй, Бакакаши, — я оказываюсь перед ним и мощным движением откидываю его к стене, и, когда он упал на колени, за секунду приближаюсь, хватаю бледную шею и начинаю душить. Но Какаши почему-то не сопротивляется, а лишь смотрит пораженно и напугано, отчего я сильно хмурюсь. И всё, Какаши? Сжимаю шею крепче, но получаю лишь неожиданный хрип:

— Н-Наруто… — ответ неверный, Какаши. И вдруг я замечаю, что под моими ладонями на его коже тоже расходятся чёрные ожоги. И это отрезвляет, словно ушат холодной воды. Что я делаю? Я же убиваю Какаши! Это швыряет меня в пучину ужаса, но внезапно руки не слушаются и сильнее давят на шею.

— Нет-Нет-Нет! — я в отчаянии тщетно пытаюсь что-то изменить, пока на чёрных ожогах вскакивают и противно лопаются пузыри, а запах гари усиливается. И как только ужас разрастается до невообразимых размеров, я слышу ехидное рычание-смех и замечаю движение сбоку. И от сильного удара по голове погружаюсь во тьму.

* * *

Помню, пару раз в миссиях меня тоже вырубали, над чем Какаши каждый раз потешался. Но в этот раз, когда я очнулся, голова раскалывалась почему-то меньше, и даже от обеспокоенного голоса я поморщился слабо.

— Наруто?! Как ты? — я никогда не видел Какаши таким волнующимся. Он даже не пытался скрывать чувства, что немного вводило в ступор. Тем более, не считая головной боли, со мной всё было в порядке.

— Да вроде нормально, — пожал плечами я, и передо мной возникли чёрные ожоги на бессознательном худом теле и на белоснежной шее под небольшими ладонями. — А что с Хинатой?! А с тобой?! — я потянулся вперед, на Какаши, и не рассчитал силы, и мы оказались на полу. Сориентировавшись, я опустил голову и увидел промелькнувшее в чёрном глазу удивление. Но, как всегда, Какаши быстро собрался и быстро и аккуратно усадил меня на кровать.

— С Хинатой всё в порядке, — попытался успокоить меня он, и его аура волнения уменьшилась. — А со мной тем более всё хорошо. Ты точно уверен, что с тобой всё в порядке, Наруто? Нигде не болит?

— Если бы болело — сказал бы, — я усмехнулся и с улыбкой наклонил голову. — Или ты мне не веришь?

Какаши удивился, а затем тоже улыбнулся.

— Конечно, я тебе верю, Наруто, — он потрепал меня по голове, и я удивленно заморгал, смутился и отвёл взгляд. — Просто беспокоюсь. Ты…

— Что я? — я встрепенулся и с интересом уставился на Какаши. Тот выглядел как обычно, но я интуитивно ощущал смятение, что длилось пару секунд. Причём я даже не знал, почему часто так хорошо читал эмоции Какаши, так как он очень хорошо скрывал их, а я не отличался наблюдательностью по отношению к другим.

— Помнишь, когда на тебя напал тот ниндзя, тебя обуяла странная чакра? — осторожно спросил Какаши, и я кивнул. — А что произошло дальше, помнишь?

И снова Какаши остался спокойным, но я шестым чувством уловил волнение. Возможно, дело было в мелочах, вроде небольшой напряженности позы или слишком сильно сжимающей простыню ладони. И от пристального взгляда становилось неуютно. Я задумался и решил сделать вид, что почти всё забыл. Какаши так будет легче.

— Я почти ничего не помню, — постарался искренне сказать я и с беспокойством вгляделся в Какаши. — Я разозлился, а потом всё тело охватил странный оранжевый огонь, но он не причинял боли, и… — я изобразил, что пытаюсь напряженно что-то вспомнить, а затем «разочаровался». — Потом помню твоё испуганное лицо, и жечь перестало. И темнота.

Внимательно всматриваясь в Какаши, я заметил на его лице облегчение и возрадовался. И вспомнил, как на одной тренировке Минато-сенсей решил проверить наше актерское мастерство. «Одна из главных задач шиноби — узнать нужные сведения. А для этого вам, скорее всего, однажды придется кем-то притворяться», — тогда я ещё не знал причину его улыбки. Но потом понял, когда Минато-сенсей дал мне с Какаши задание притвориться друг другом. Смотреть на это было действительно забавно, но обидно — я не был таким дураком! — и всё чуть не закончилось дракой. И пусть я тоже показал себя плохо, но это не мешало злобно радоваться, что Какаши не стал лучшим. Ей, как ни странно, оказалась Рин. Она хорошо изображала то старика Третьего, то учителей Академии, то Минато-сенсея. И даже госпожу Кушину, что пришла проведать нас. По крайней мере, когда Рин изобразила её в гневе, направленном на меня, мне стало страшно, а Минато-сенсей стал утешать жену тем, что даже так она остаётся очаровательной. И, что удивительно, это сработало.

— Наруто, — я очнулся от воспоминаний из-за мягкого и твёрдого голоса. — Я давно кое-что должен тебе поведать.

Какаши замолчал, на секунду закрыл глаза и начал рассказывать. Про Минато-сенсея и госпожу Кушину, про то, что он был учеником моего отца, про Девятихвостого внутри меня и про то, что тогда он овладел мной, а Какаши его остановил. Я слушал внимательно, но ничего нового не узнал. Как, впрочем, и в книгах с информацией о Хвостатых, где, например, не рассказывалось, откуда они взялись или где Девятихвостого обнаружил Мадара. Серьёзно, Девятихвостый же не из воздуха появился? Или где-то есть ещё несколько таких лисиц?

Когда Какаши закончил, я основательно задумался. Какие эмоции изображать, я не знал, и в итоге решил поступить просто и достаточно искренне:

— И что, всё?

Какаши во второй раз на моей памяти (или в третий, когда я сказал, что считаю его отца героем) выглядел таким удивленным, и в палате больницы (похоже, мы были в ней) повисла странная тишина.

— А ты… не взволнован этим? — похоже, Какаши не знал, что чувствовать.

— Немного, — я пожал плечами и встал на кровати, чтобы наши взгляды оказались на одном уровне. — Но ничего не слишком изменилось. Я не помню своих родителей и не могу горевать по тем, кого не знаю. Поэтому для меня ты все ещё остаешься моим папой, — я попытался очаровательно улыбнуться, и, видимо, это получилось, раз Какаши тоже слегка улыбнулся. И я посерьёзнел и вдруг обнял его. — И если Девятихвостый мог убить тебя, то я рад, что ты жив.

И опять в палате установилась тишина, но теперь она была уютной и приятной, и Какаши через некоторое время расслабился в объятьях, пока мою душу разъедало чувство вины. Если бы тогда Какаши не вырубил меня… Но не успел я погрузиться в мрачные мысли и начать терзаться сильнее, как Какаши отстранился, и взял меня за плечи и снова пристально взглянул на меня.

— А что ты думаешь насчет Девятихвостого?

Я сдержал кривой оскал. Ведь, как думает Какаши, о произошедшем я не помню. А сказать что было невероятно много. Например, что сердце до сих пор сжималось, стоило вспомнить ошарашенное лицо и то, как руки стискивали шею без моего желания. Или, что хуже, когда вначале они стискивали её с желанием.

— Ну… Сидит внутри меня лис, и что? До этого он не мешал мне, а я — ему. Но если он ещё раз вырвется и причинит кому-то вред, ему не поздоровится, — я помрачнел. На самом деле, ситуация вырисовывается не лучшая. Я почти ничего не знаю о Девятихвостом, а информация, полученная от Какаши, не очень-то радостная. Если Лис может мешать мне, а ещё может захватить надо мной контроль, когда меня охватывает ненависть… Я мимолетно взглянул на живот, на котором во время рассказа Какаши показал печать, сдерживающую Девятихвостого, и мысленно поблагодарил Минато-сенсея. Но с возможным высвобождением Лиса надо что-то делать.

И это далеко не все вероятные проблемы. Например, скорость развития моих навыков ниндзя или «изначальные» данные могут оказаться плачевными. Ну или намного меньше, чем у других, с чем я сталкивался за свою недолгую карьеру шиноби. Даже если не брать в расчёт меня, отчасти раздолбая и лентяя, то можно, например, взять того же Гая. Но даже он, не имея способностей к ниндзюцу и гендзюцу, на равных сражается с Какаши. И я не собираюсь просто так сдаваться!

— Это не просто лис. Это Девятихвостый. Даже твой отец не одолел его.

— Но Хаширама Сенджу и Мадара Учиха одолели, — я обнадеживающе приподнял уголки рта. — Что мне мешает стать такими же сильными, как они?

В глазу Какаши я увидел нескрываемый скепсис и мысленно фыркнул. Вот увидишь, Какаши, я стану сильным! Даже сильнее тебя, несмотря на четырнадцать лет разницы! И не только потому, что хочу, но и потому, что должен. Я должен защитить тебя, пусть тебе и кажется, что ты достаточно сильный.

— У Хаширамы Сенджу была стихия дерева, у Учихи Мадары — шаринган, — Какаши покачал головой и вдруг снова стал таким же, каким и был вначале моего «пробуждения». — Наруто, у тебя действительно всё в порядке?

Я удивился и попытался понять, чем мог вновь вызвать беспокойство. И вдруг вспомнил, что «выдал» себя. Нет, Какаши вполне мог принять старое прозвище за оговорку, но передо мной внезапно вновь предстал красноватый отлив луны. Мало кто знает, но подобное — побочный признак действия шарингана. Но у меня же его не должно быть, так как слились лишь души и чакры, а шаринган — это мутация именно тела. Или я что-то путаю?

— Естественно! К чему этот вопрос? — я фыркнул как можно громче, снова внимательно глядя на обеспокоенного Какаши. Он помял губы и, вероятно, хотел что-то сказать, но неожиданно в палате возник АНБУ и сказал, что у Хокаге срочное поручение для Какаши Хатаке. Тот кивнул, и АНБУ исчез.

— Мне нужно уйти, — Какаши озадаченно почесал затылок и немного виновато посмотрел на меня. — Прости, Наруто.

Я решительно взял его за руки и снова пристально взглянул в глаз Какаши. И незаметно — на шею, которую прикрывал высокий воротник. И почему-то я точно знал, что чёрные ожоги не сошли.

— Ты же помнишь наш уговор? Можешь приходить и уходить, когда и как захочешь. Только не умирай, — невероятно серьезно сказал я, и Какаши снова удивился. И снова через некоторое время странно спросил:

— Наруто…

— Что? — уверенно ответил я, надеясь, чтобы Какаши все же не «узнал» меня. Я не готов сказать ему, что, считай, убил Минато-сенсея и госпожу Кушину. Но, к великому облегчению, Какаши промолчал и встал.

— Ничего, — он слегка улыбнулся. — Жди меня здесь, хорошо?

После положительного ответа он удалился, а я зарылся лицом в подушку и стиснул зубы. Чёрт, чёрт, чёрт! Стоило мне подумать, что сегодня я мог не увидеть Какаши… Действительно, я умею лишь разрушать. Чувство вины стало раздирать меня с новой силой. Я говорил себе, что защищу Какаши. Я обещал Минато-сенсею, госпоже Кушине и себе, что позабочусь о нём. А в итоге я снова решил убить близкого человека. От этого хотелось биться головой о стену и выть на луну. Лис лишь «подсобил», а решение принял я сам, поддавшись, казалось, давно ушедшей ненависти. И зайди всё чуть дальше…

Я ударил кулаком стену и охнул. Ладно, когда я был чунином, это было не так больно! Я с шипением потряс рукой, а затем потёр место ушиба. По крайней мере, это на чуть-чуть отвлекло от тяжёлых мыслей. Разглядывая покрасневшие костяшки, я зло оскалился. Раньше я бы погрузился в самоедство, но сейчас не буду. Это всегда успеется, а обещание защитить Какаши, к счастью, ещё в силе. Нет, это не избавит от заслуженного чувства вины, но я прекрасно помню, как зациклился на своих чувствах после смерти Рин и к чему это привело. Нет, спасибо, мне хватило. Я не хочу снова совершать одни и те же ошибки, тем более, когда недавно сделал это. Раз я намереваюсь стать сильнее, значит, стану сильнее. Раз я хочу защитить Какаши, значит, защищу. И плевать, что встанет на моём пути!

Вскоре Какаши вернулся со стариком Третьим, что осведомился о моём здоровье, и которому я рассказал то же, что и Какаши. Причём он удивленным Хокаге не выглядел и в итоге просто кивнул сам себе, встал со стула и ушёл.

И жизнь потекла как обычно, но я долго не расслаблялся. Не забыл же Какаши, что я произнес его прозвище! Или про шаринган, хотя почему-то сейчас попытки вызвать его ни к чему не привели. Или Какаши все-таки забыл? Хотя для него Обито Учиха давно умер под тем камнем. Если я не ожидал, что меня спасёт основатель Конохи и не только излечит смертельные раны, но и вернет возможность сражаться, то как мог ожидать подобного он? Но раз Какаши ничего не предпринимал так долго, то в итоге я позволил себе расслабиться.

Ну как расслабиться. Каждое утро, когда Какаши был дома, его поджидал на тумбочке завтрак, в моей комнате, где одежда раньше валялась в разнообразнейших местах, царил идеальный порядок, а мытье полов и уборка ковров при помощи пылесоса чередовались по дням.

— Послушай, Наруто, — начал Какаши, когда мы обедали, и я с удовольствием поедал рамен. Что странно, так как в прошлой жизни я относился к нему равнодушно, а в этой стал понимать госпожу Кушину. — Я, конечно, рад, что ты занялся домашними делами, но не вини себя. То, что ты сопротивлялся Девятихвостому — уже чудо, — Какаши улыбнулся и неожиданно потрепал меня по голове. — Я рад, что с тобой всё в порядке.

Я чуть не подавился раменом и растерялся. Такой жест от Какаши… На душе потеплело, а чувство вины возросло.

— Спасибо, пап, — я в смущении уткнулся в почти пустую миску с раменом.

Так спокойно протек остаток зимы, март и первые дни апреля. И настал тот самый день. Я всегда хотел сходить на могилу Рин после «перерождения», но не знал, как уговорить на это Какаши. Поэтому каждый раз просто вел себя в этот день тихо и незаметно, стараясь не привлекать внимание излишне задумчивого Какаши, хотя с первого взгляда казалось, что с ним всё в порядке.

— Наруто, — вдруг окликнули меня, когда замерли в дверях. — Пойдем со мной.

Я застыл на лестнице. Зачем Какаши это делать? Так он всё-таки догадался, кто я? Или нет? Как бы то ни было, это я узнаю лишь потом. Собрался я меньше, чем за пять минут — за невероятно холодной зимой наступила невероятно теплая весна, и даже в чёрной осенней куртке было немного жарко. На улице мне пришлось перепрыгивать через лужи, и, глядя на Какаши, что невозмутимо шёл по ним, я фыркнул. Серьезно?

И так мы спокойно дошли до кладбища, где около входа я взял руку Какаши и послушно последовал за ним. Я плохо помнил планировку кладбища, но интуиция подсказывала, что мы идём в том направлении. И действительно, скоро мы вышли к серой могиле.

— Здесь похоронена моя подруга. Её звали Нохара Рин, — спокойно сообщил Какаши, но я даже не увидел, а, скорей, почувствовал, насколько мрачным он стал, ведь Какаши хорошо прятал свои эмоции. Я чуть сжал его руку сильнее и погрузился в воспоминание, когда был здесь в последний раз. Когда случайно пришел на могилу Рин одновременно с Какаши. И тогда он упомянул, что госпожа Кушина скоро родит, что и поставило точку в моих намерениях относительно Девятихвостого. А когда он ушёл, я, переполненный яростью, подлетел и сшиб с размаху вазу с белыми лилиями. Как смеет он, убийца Рин, так просто стоять и спокойно говорить с ней? Он никогда не заслужит её прощение! И почему я, в отличие от него, вынужден прятаться и лишь украдкой навещать могилу Рин?

Но сейчас я стою перед ней, и лишь отголоски боли от её смерти приходят ко мне. Но даже они невыносимо царапают сердце, и я на детских инстинктах подхожу ближе к Какаши. И он, похоже, не замечает этого, нахмурившись и погрузившись в себя. И это настроение передается и мне, и я-ребёнок хочет его утешить. Я-взрослый соглашается с этим, но вносит понимание, что нам это вряд ли удастся. По крайней мере, пока. Я гляжу на задумчивого Какаши и думаю, что чувствовал бы сам в его ситуации. И понимаю, что, наверное, вообще не смог бы жить дальше. По крайней мере, тогда. А Какаши живёт, при том, что из-за меня он ещё потерял Минато-сенсея и госпожу Кушину и остался один. И ещё как-то взял ответственность за Наруто.

А ещё Какаши, скорее всего, чувствует вину за произошедшее, но ведь он ни в чём не виноват! Я снова взглянул на могилу Рин и после мысленного обещания ей позаботиться о Какаши спросил, что мне делать.

Более-менее четкое намерение сформировалось, когда мы пришли к могилам Минато-сенсея и госпожи Кушины, где к боли примешивалось и чувство вины. Не знаю, похожее ли ощущает Какаши, но если да, то он точно не заслуживает такого. Я сжал губы и коснулся серых надгробий. Я уже не отплачу Минато-сенсею и госпоже Кушине за то, что они сделали за меня. Даже несмотря на то, как я «отблагодарил» их, они, считай, отдали мне жизнь Наруто. Да, наши души слились, но ведь в результате получился все тот же я, а личность Наруто, которой почти и не было, окончательно растворилась во мне. Я не назову это смертью, но без меня Наруто бы не исчез, и вырос бы, возможно, совершенно другим человеком.

В подобных невеселых раздумьях я не заметил, как мы оказались у обелиска, с именами героев-шиноби Конохи, где Какаши показал мне моё имя, Учиха Обито, что вызвало мысленный нервный смешок. Как и уважение, с которым говорили обо мне. И именно тогда я твердо решил сказать Какаши правду. Он, как никто другой, её заслуживает, какой бы ужасной она не была. В конце концов, какими бы страшными не будут последствия, их я переживу.

Глядя на простой серый обелиск, я нахмурился, вспомнив кое о ком. Мадара Учиха. «Ты ещё вернешься, не сомневаюсь. И отблагодаришь меня, как следует», — вспомнились недовольные слова, когда я уходил спасать Рин и Какаши. И как удачно быстро его слова воплотились в жизнь, и из-за смерти Рин я проникся его планом. Нет, возможно, я слишком мнителен, но интуиция подсказывала, что что-то здесь нечисто. Тем более, сложно доверять тому, кто был не против уничтожения целой деревни. Но старик в любом случае использовал меня для выполнения своего плана, отчего хотелось переломать ему все кости. Каким же подонком надо быть, чтобы использовать отчаявшегося ребенка? А ведь на моем месте мог оказаться кто-то другой. Например, Какаши. Мои кулаки сжались сильнее.

А ведь мне было даже жаль Мадару. Старик наверняка остался один, без друзей и родных. И если он и правда Мадара Учиха, то что должно с ним было случиться, чтобы он из человека из, пусть и приукрашенных, рассказов стариков превратился в это? Но, по большей части, каждый сам решает, что делать со своей проблемой. Из-за кого бы этот старик не докатился до такой жизни, но все они явно умерли. Что ему сделала нынешняя Коноха?

И если он уже пытался уничтожить её, то что мешает напасть ему снова? Я обернулся к Какаши и незаметно благодарно улыбнулся. Я не допущу, что из-за моих страхов пострадали люди. Особенно Какаши.

Я обязательно расскажу ему обо всём завтра.

* * *

— Папа, — я произнес это слово, чувствуя странное смущение, так как сейчас почти всё сознание захватил я-взрослый.

Какаши удивленно оглянулся. Я мялся перед ним, протягивая колоду карт и метался в сомнениях, правильно ли я поступаю. Да, сегодня день смерти Рин, но мне больно видеть Какаши таким. И не думаю, что Рин разозлилась бы на меня. Но не разозлится ли Какаши?

— Может, сыграем? — я почесал затылок и неожиданно почувствовал себя Хинатой из-за смущения и страха посмотреть прямо на Какаши. — Но если ты не хочешь…

Я ожидал мягкое и одновременно твёрдое «Не сейчас, Наруто» или просто отговорку, но вдруг, когда я набрался смелости поднять голову, мне улыбнулись, пусть и почти незаметно, чуть приподняв уголки рта.

— Почему бы и нет? — Какаши сел на диван в гостиной и приглашающе похлопал по столу. — Только давай в дурака. Могу даже на желание.

Я ошеломленно замер.

— Правда?

— Правда, — Какаши кивнул, и я быстро справился с эмоциями и сел за стол. И стал мешать карты, стараясь смотреть куда угодно, но не на него, а, например, в окно, где начал накрапывать дождь. Играли мы в уютной тишине, и меня даже начало немного клонить в сон.

Когда Какаши в конце неожиданно подмастил мне, я с широкой улыбкой побил его карты, и он поднял руки и признал поражение.

— И каким же будет твое желание? — с интересом спросил он, и меня осенило. Я же даже сейчас не знаю, что у Какаши под маской! Каждый раз, когда вспоминал об этом, что-то мне мешало. То я слишком маленький и сижу в сторонке на детском стульчике, то что-то отвлекает мое внимание, а когда я вспоминаю про маску, Какаши снова в ней, то его вдруг вызовут к Хокаге. Я даже не знаю, как так получилось. Хотя, скорее всего, дело в моей «везучести».

— Покажи, что у тебя под маской, — я прямо и требовательно посмотрел на Какаши, показывая, что отвертеться не получится ни в каком случае.

— Хорошо, — неожиданно согласился он и с улыбкой дотронулся до края серой ткани. — Под маской у меня…

Я застыл и потянулся вперёд. Сейчас эта важнейшая историческая тайна раскроется, ведь я ещё помню, как пытался увидеть Какаши без неё. И как после бесконечного количества провальных попыток он насмехался надо мной при каждом удобном случае.

— Ещё одна маска, — а, ничего не изменилось. Если бы моё разочарование можно было измерить, то пожалуй, прибор, который бы это делал, сразу бы сломался.

— Так нечестно! — завопил я на всю округу.

— Что нечестно? Я сделал так, как ты сказал, Наруто, — Бакакаши хитро улыбнулся, и я захотел, как в старые добрые времена, наброситься на него и подраться. Но произошедшее было настолько обидно, что даже детское сознание согласилось просто уйти на кухню и заварить себе чай. Тем более, сказать Бакакаши мне было нечего, а разочарование было так велико, что даже ругаться не хотелось.

Вскоре — видимо, из-за нетипичного поведения — Какаши осторожно вошёл на кухню и сел рядом со мной, и я ответил обиженным взглядом.

— Ну прости, Наруто. Смотри, — Какаши сдернул маску, и я удивленно уставился на него. Так можно было? Хотя смотреть-то не на что. Да, лицо симпатичное, но не нет ни ужасных ожогов, ни чудовищных размеров нижней губы. Даже родинка под губой не бросалась в глаза. И второй раз за пять минут я разочаровался, но в гораздо меньшей степени, чем раньше.

— Ну как? — хотя улыбка Какаши тёплая и милая. Я задумчиво почесал подбородок.

— Неплохо выглядишь, — я немного нахмурился. — Почему ты носишь эту маску?

— Так сложилось, — перед тем, как Какаши натянул маску обратно, я снова узрел его теплую улыбку и уткнулся в чашку, чтобы скрыть свою.

* * *

— Наруто! Наруто! Что случилось? — тревожно спросили и присели рядом. Я вскрикнул и набросился на Какаши, ещё не освободившись от кошмара. Какаши от неожиданности свалился на кровать, и я оказался сверху него. Когда до меня дошло, что я снова в реальности, дрожь, что прошивала мое тело, немного ушла вместе с ужасом.

— Кошмар, — я испуганно прижался к теплому телу Какаши. — Не уходи.

Я ощутил удивление Какаши, а потом его рука легла на мою спину и осторожно и успокаивающе стала гладить её.

Я со страхом огляделся в черноте, стоя на такой же черной горизонтальной поверхности. Но ничего не происходило, и в итоге я пошёл вперед с выставленным вперед кунаем. Неожиданно моё «путешествие» закончилось раньше, чем я думал.

— Привет! — раздался сзади до противного приветливый, писклявый голос, и я вздрогнул и быстро обернулся, готовый напасть. — Рад знакомству, Наруто Узумаки!

Оранжевая маска помахала рукой, и я напрягся сильней: незнакомец выделил моё имя и фамилию, а значит, он знал, кем я был на самом деле.

— Кто ты такой? И чего тебе от меня нужно? — я как-то понял, что от незнакомца ждать угрозы не нужно было, но всё равно было тревожно. Этот тип напоминал тигра за решёткой — знаешь, что не нападет, но страх упорно окутывает сердце.

— Фи, как невежливо! — я поморщился от столь наигранных слов, но незнакомца, казалось, это ничуть не смутило. Он спокойно уселся в пространстве (не спрашивайте, как он это сделал) и мило предложил: — Зови меня Тоби.

И снова это прозвучало так противно и неестественно, что даже я при всей своей терпимости отодвинулся назад. Нет, я тоже порой нарушал чужое личное пространство, но этот тип словно забрался мне под одежду и начал липкими руками трогать меня.

— Что тебе от меня нужно? — серьезно спросил я, ибо хотел скорей перейти к делу. Тем более, с подобным типом.

— Тоби лишь хотел рассказать забавную историю, а с ним так грубо обращаются, — незнакомец наигранно всплеснул руками, и я сильнее раздражился. — Но Тоби не обидчивый. Тоби расскажет тебе историю об одном человеке, — голос изменился, и я нахмурился. — Ты ведь слышал сказки про сошедших с ума Учих?

Мне не нравилось, куда идет разговор. Тоби не ошибся — эти истории преподносили детям, вуалируя их в сказки и опуская кровавые подробности, но оставляя главное неизменным. Истории, где Учихи, лишившись близкого, открывали новую ступень шарингана и шли мстить убийцам. И часто под раздачу попадали не только враги, но и соклановцы, а то и другие дорогие человеку люди, пытающиеся остановить обезумевшего Учиху. И все это ни заканчивалось ничем хорошим — либо человек «выгорал» и становился живым покойником, либо его убивали. И пусть истинный смысл сказок дети узнавали взрослыми, мораль не изменялась: следите, чтобы этого не случилось с вами.

— Причем здесь это? Говори, что тебе нужно, а не то я убью тебя!

— Не убьешь, — уверенно ответил Тоби, и я понял — так и есть. Я не смогу убить его, как и он — меня. И от того, что я непонятно как понял это, мне стало намного тревожнее. — Так вот. Жил-был один Учиха, который называл себя Учихой Мадарой. И которого как раз коснулось то проклятье…

Тоби остановился, и я нахмурился сильней.

— Ты о том старике?

— Кто знает, — Тоби развёл руками, и, пусть в темноте виднелась лишь ярко-оранжевая спиралевидная маска, я явственно ощутил насмешку. — Так вот, этого человека коснулось это проклятье, потому что, как ты догадываешься, человек, которым он дорожил, умер. Но вот незадача: тот человек почти сразу устранил убийц, и мстить оказалось некому! — приторным голоском закончил Тоби, и я поморщился. Даже если подобное было напускным, оно все равно смотрелось противно, как танцы на могиле.

— Знаю. Такие случаи тоже часто бывали. Чаще всего, когда шаринган пробуждался какое-то время спустя, пока человек полностью всё не осознал, — я не знал, что сказать, но чувствовал, что должен был это сделать, чтобы Тоби продолжил.

— Э, нет! — он всплеснул руками и поднялся. — Тут всё гораздо интереснее, — он в странном предвкушении усмехнулся, и у меня закралось нехорошее предчувствие. Будто я не должен был слушать, что расскажет мне этот тип. Но я упрямо продолжил слушать. Я же Обито Учиха, в конце концов! Глупо было слепо поддаваться эмоциям!

Но рассказ был даже мрачней рассказанных в детстве историй и с каждым словом становился всё хуже. Тот человек, потеряв себя и поддавшись ненависти, убил учителя и его жену, оставив их новорожденного сына презираемым сиротой. А заодно чуть не уничтожил город, в котором родился. Рассказ был смутно знакомым, но меня гораздо сильней волновало другое.

— Но ведь там были женщины! Дети! Чем-то они провинились перед ним? Я ещё с натяжкой понимаю смерть учителя, но город уничтожать зачем? — я смотрел на новорожденного ребенка и на тела его мертвых родителей рядом, и сердце разрывало на части. Хотелось броситься и помочь, укрыть младенца, что напрасно звал криком маму и папу, но это было лишь видение.

— Подожди, дальше будет интереснее, — «подмасленным» голосом сказал Тоби, и я с неприязнью уставился на него, но затем застыл. — И ты узнаешь ответ на свой вопрос.

Я покусал губы и все же продолжил слушать. История снова становилась всё мрачнее, хотя, казалось, куда уже. Например, тот человек помог в убийстве своего клана.

— Ка… Какого черта? — у меня исчезли все слова. — Там же женщины! Дети! Старики и старухи! Даже младенцы! Люди, с которыми он общался и которым помогал! Как так… — я в полной растерянности посмотрел на оранжевую маску.

— Но это еще не все, — усмехнулась она. — Дальше…

Я понял, что мне дали выбор: продолжать историю или нет. Одна часть меня кричала, что не надо этого делать, иначе случится страшное, а вторая уверенно шептала, что рассказ должен продолжаться, несмотря ни на что. И, прислушавшись к чувствам, я пошёл на поводу последней, чьи слова казались по-настоящему правильными. Я должен узнать, что случилось!

— Что дальше? — как можно уверенней спросил я, и Тоби усмехнулся.

— А дальше пошло особенное веселье! — громко обрадовался он, и вскоре я заметил, что голос Тоби становится менее «липким», и в нём медленно, но верно появляются неестественные, ненормальные нотки. Сумасшедшие. Страх опять поднялся во мне, но я быстро преодолел его и решительно взглянул на оранжевую маску. И вдруг захотел снять её.

Но вскоре снова переключился на рассказ, от которого кровь застыла в жилах окончательно. Как бы ни было мне жалко того человека, от количества жизней, что он сломал и загубил, становилось дурно.

— А потом он спас друзей и умер, — хихикнул Тоби и закончил. Я был в шоке и не знал, что думать.

— Я не понимаю, — казалось, эти ошарашенные слова сказал не я, а кто-то другой. — Зачем он это сделал? Зачем погубил столько жизней? Почему… — мой голос затих и стал каким-то потерянным. — Почему он убил даже близких и родных?

Отчего-то история затронула меня больше, чем другие. Возможно, потому что в «сказках» Учихи не успевали натворить столько плохого? И оставшихся родных они если и убивали, то из-за нахлынувших чувств, а потом понимали, что натворили, и кончали с собой. А здесь… Я вспомнил Какаши. Он убил Рин, но не сделал ничего из того, что сделал этот человек, и уважение к нему возросло ещё больше. Да, Какаши сильный, это у него не отнять. А этот человек…

А как бы я поступил в такой ситуации? Но не успел я задуматься, как меня отвлекли:

— Потому что они перенесутся в мир иллюзий, — Тоби вдруг полностью посерьезнел. — И будут, наконец, счастливы.

Я ошеломленно заморгал. Что, черт побери, этот тип несёт?

— Какой, к черту, счастливы? — с каждым словом гнев во мне закипал с новой силой. — Они же не реальные люди, иллюзия!

— А какая разница, иллюзия или нет? — спокойно ответил Тоби и приблизился ко мне. И я едва не отшатнулся — вокруг стало витать что-то зловещее. — Может, наш мир это очень хорошая иллюзия? Откуда ты знаешь?

Я окончательно растерялся. Я не мог ничего противопоставить этим словам, но и согласиться тоже не мог.

— Тогда в чем смысл?! В чем смысл каждого, если его можно заменить иллюзией? — я в отчаянии всплеснул руками.

— …А, может, смысла и нет? — оранжевая маска пристально уставилась на меня, и я снова не знал, что сказать.

— Может, и нет, — неожиданно для самого себя согласился я, но тут же закричал: — Но это неправильно! Слышишь?! Неправильно! — я и сам толком не понимал, почему считаю это неправильным. Да, может, между Какаши и его хорошей иллюзией разницы не будет, но… Иллюзия — это иллюзия, а я хочу именно Какаши, человека, который заботился обо мне и ухаживал за мной все эти одиннадцать лет.

Тоби промолчал, что напрочь не вязалось с его прежним образом дурачка, хотя наверняка тот был напускным. И я вспомнил:

— Но почему весь мир? Почему он просто не убил себя, раз так страдал? Или не перенесся в мир иллюзий только сам? — это тревожило и пожалуй, было самым непонятным в этой истории. Нет, был ещё вопрос, зачем мне вообще её рассказали, но что-то подсказывало, что это я узнаю позднее.

— А разве ты не знаешь ответ? Я же вроде сказал, что он хотел сделать всех людей счастливыми, — как бы между прочим сказал Тоби, и меня осенило.

— Нет, не так, — я пристально посмотрел на оранжевую маску. — Наоборот, он хотел, чтобы весь мир страдал вместе с ним. И поэтому не убил себя. Или я не прав?

И, пожалуй, именно эта история наиболее ярко демонстрировала мораль «сказок» — что ненависть может сотворить с человеком. И не только с ним, но и со всем миром, а особенно если у этого человека есть сила это сделать. Даже история Индры, что почти убил свою семью, и Мадары, что почти уничтожил Коноху, меркли перед рассказанной историей о конце света. «Если бы не два «избранных» придурка, то все бы погибли», — невероятно точно охарактеризовал эту историю Тоби.

— Откуда мне это знать? — Тоби пожал плечами.

— Этим человеком был ты, — я твердо посмотрел на него. — Человеком, что почти уничтожил мир.

Не знаю почему, но я был в этом уверен. Возможно, потому что-то тут, то там выскакивали подробности, которые знал только очевидец истории. Ну или этот тип притворялся, но в этом не было смысла. Как и в том, чтобы рассказывать эту историю мне.

По крайней мере, пока. В правом глазу Тоби загорелся шаринган, и он вкупе с маской кого-то мне сильно напомнил. Но, сколько я ни пытался, вспомнить, кого, мысль ускользала.

— Не совсем я, — Тоби развёл руками, и я впал в ступор.

— То есть как? Это либо ты, либо не ты! Третьего не дано! — я понимал, что Тоби не врёт, но почему-то во мне пробудился страх. Страх, что я знал ответ и что мне его слышать не стоило.

— Ответ ты узнаешь, сняв эту маску, — оранжевая маска подошла ко мне и застыла, словно приглашая сделать это. И только сейчас я понял, что одежда Тоби сливается с чернотой настолько, что её не видно. А что если её и нет? Но намного важнее другое: мне действительно стало страшно. Я совершенно не хотел снимать эту маску, а убежать куда подальше. Я знал, что за ней точно не скрывается ничего хорошего, но что-то удерживало меня. В итоге я сжал губы и шагнул вперед. Я — ниндзя и Обито Учиха, и не должен останавливаться из-за предчувствий! Я подошёл, дотронулся до маски, а затем решительно стянул её вниз.

…И, когда она оказалась в руке, я понял, что снял её с себя.

Получается, эта история?.. Моё тело задрожало, а потом я отшвырнул маску — руки окрасились кровью.

«Ты убил нас», — я с криком отшатнулся назад, а затем остолбенел: из темноты на меня с укором смотрели госпожа Кушина и Минато-сенсей. — «Это твое будущее, Обито?»

— Н-Нет, я… — я забыл, как дышать, а ноги начали подкашиваться вниз.

«Такого будущего ты хотел для Наруто?» — я взглянул вправо, где появился свет, и увидел там себя — верней, Наруто — в одиночестве, в стороне от отвернувшихся людей, и в душе что-то раскололось на мелкие кусочки.

— Н-Нет, я… — голос задрожал сильней, как и тело. Я протянул руку к Наруто, и вдруг все снова исчезло во тьме. И внезапно я отшатнулся и упал на пол, а потом испуганно посмотрел влево.

— Бабушка Юми? — я часто помогал ей, как и другим старикам клана Учиха, да и всем старикам вообще, поэтому был с ней в хороших отношениях, и она часто приглашала меня на чай. — Что вы здесь?..

Вдруг я увидел на её руках младенца и вытянулся вперед. И завопил и упал на пол — в гробовой тишине отрубленная голова ребёнка стукнулась об пол.

«Я заботилась о тебе в детстве, лечила тебя, когда ты заболел, а ты так отплатил мне, Обито?» — я поднял взгляд и увидел вместо головы бабушки Юми темно-красный срез шеи. — «И ты помог убить Акеми, мою внучку. Она-то в чём перед тобой провинилась?»

«В чём мы были перед тобой виноваты?» — меня окружили призраки, и бежать стало некуда. Я с ужасом узнал в них знакомых, приятелей, соклановцев…

«Смерть моих детей — это тоже часть твоего будущего?»

«А моих родителей?»

«Так вот как ты отблагодарил меня — смертью моего единственного сына?»

— Прекратите, пожалуйста! Прошу! — я сжал уши, дабы не слушать гневные, сливающийся в единый рокот, голоса, и понял, что кровь на руках — кровь женщин, детей, мужчин — попала на лицо. Хотя какая разница. Я и так уже полностью в их крови.

Я убил их.

— Это всего лишь сон, Наруто, — Какаши сильнее прижал меня к себе, и я благодарно уткнулся в его ребра. Дрожь постепенно утихла, и я медленно провалился в сон.

* * *

— Ну здравствуй, Учиха, — ехидно раздалось отовсюду: сверху, сбоку, даже снизу. Но на приветствие это походило мало, так как в голосе было столько концентрированной злобы, будто я уничтожил страну. Я едва успокоил бешено бьющееся сердце и изумленно огляделся, и вдруг из мрака выступила клетка, и на меня уставились огромные оранжевые глаза. В них плескалось столько ненависти, что я сглотнул и чуть не отступил. Белые клыки оскалились в широкой ухмылке.

— Подойди, — глухо прорычал лис, и я снова растерялся, но ненадолго. Да, это Девятихвостый, но чтобы я боялся его, а ещё и сидящего в клетке? Ни за что!

— Ага, конечно! Не держи меня за идиота! — я громко хмыкнул, и Девятихвостый низко зарычал. — Это ты чуть не убил Какаши? — я помрачнел и сжал руки в кулаки.

— А если да, то что? — высокомерно ответил Девятихвостый и встал в полный рост: чудище размером с целый город, чья голова, казалось, касалась луны, впечатляло. Добавляли страха и хвосты, что с грохотом ударялись о залитый водой пол. — Тем более, с твоей ненавистью ты должен радоваться его смерти.

Я нахмурился. Нет, я подозревал, что Демон-Лис не обрадуется мне, да и многолетнее заключение не то чтобы демона или человека, даже комара выведет из себя, но Девятихвостый будто и правда олицетворял ненависть, а не был просто могущественным демоном, как рассказывал Какаши.

— Я не ненавижу его, — твердо ответил я и угрожающе уставился на того, кто съел бы меня и не подавился. — И не вмешивайся в мою жизнь.

«Я не допущу, чтобы близкие погибли из-за меня». Демон-Лис ослепительно захохотал, как при удушении Какаши, и я схватился за уши.

— А если вмешаюсь? — насмешливо зарычал Демон-Лис, когда закончил смеяться. — Кто ты такой, чтобы указывать мне, Девятихвостому? Ты ничего не сделаешь мне, Учиха, — Демон-Лис наклонился, и оранжевые глаза будто завершить мою душу, и я приготовился дать отпор. — Даже твой шаринган —подделка. Им ты не подчинишь меня.

Шаринган? Вместо того, чтобы съехидничать в духе Демона-Лиса, я недоуменно моргнул. И резко отшатнулся, так как передо мной возникло зеркало. Я помедлил, осторожно приблизился к нему и удивился: в зеркале отражался четырнадцатилетний Наруто Узумаки. Но разве во внутреннем мире, чем, скорее всего, и было это место, я не должен выглядеть как во время своей «смерти»? Я потрогал черную меховую накидку с белым воротником, а потом поразился: у отражения в правом глазу был горящий Мангеке Шаринган.

Я задумался. Ранее я безуспешно пытался призвать его, что объяснимо. Шаринган — глазная мутация, а слились именно наши души и чакры. Нет, слияние тел тоже возможно, ведь шаринган ребенку вызвать непросто, и я не знаю, куда делось мое предыдущее тело. Но тогда, последнее, по идее, должно было сильно повлиять на тело Наруто. Но у меня нет ни шрамов на лице, ни старых царапин от кунаев, да и в целом во внешности нет ничего от прежнего «себя», кроме чёрных волос: я был чем-то средним между госпожой Кушиной и Минато-сенсеем.

Тем более, чакра — достаточно не изученная и загадочная тема, как нам говорили на уроках. А слияние душ и чакры вообще вещь невиданная. Так что, скорее всего (хотя я могу ошибаться, ибо даже чунином не был долго), этот шаринган возник из-за моей чакры как побочный эффект «слияния». Да и пробудился он, как полагается, от переполняющих меня эмоций.

Я дотронулся до зеркала. В принципе, в том, что я воспринимаю себя так… нет ничего плохого. Нет, я ещё оставался Обито Учихой, ведь от прошлого не избавиться, да и я не хотел этого, несмотря на весь его ужас. Тем более, в нём были и одни из самых дорогих сердцу моментов. Но я уже не Обито Учиха целиком. Это сложно объяснить, тем более, я не гений, как Какаши. Я остаюсь собой, но не Обито Учихой, ибо слишком много места заняла «вторая» жизнь. Я усмехнулся отражению. По крайней мере, в четырнадцать я буду выглядеть неплохо.

— Ну здравствуй, Наруто Узумаки.

* * *

— Ты уверен?

— Да, господин Мадара, — зашептали и ловко заползли на плечо. — Я увидел Мангеке Шаринган в его правом глазу. Все прошло, как и задумывалось.

Лицо мужчины не изменилось, но пара морщин разладились.

— Но я не уверен, что он все ещё верен нам, — продолжили так же тихо и вкрадчиво. — Он не убил Какаши Хатаке. Я видел, как он колеблется. Да, это место не нашли, но сейчас у него нет причин присоединяться к нам. Тем более, он частично знает о нашем плане.

— Это определенно помеха. Но я бы не сказал, что проблема, — мужчина закрыл глаза, и на его лице появилось что-то, отдаленное похожее на улыбку. — Что случается один раз, может случиться во второй. Главное — правильно это устроить, — он хмыкнул и убрал белую прядь с глаз, а потом мимолётно оглядел белую ладонь. Не то чтобы ему нравилось это тело, но жизнь шиноби приучала спокойно относиться к трудностям, да и новое тело не было такой большой проблемой.

Тем более, он снова может «танцевать». Пусть и не так, как раньше.

Беспомощность. Какаши ненавидел это чувство. Он был сильнейшим ниндзя в классе, он в одиночку побеждал отряд вражеских шиноби, но становился беспомощным в действительно важных ситуациях. Он не спас Обито и лишь принял его глаз, как прощальный подарок. Он не защитил Рин, а лишь убил её.

«Пожалуйста, только не сейчас», — он снова чувствовал свою беспомощность в карауле, которому запретили сражаться с Демоном-Лисом. И когда Девятихвостый исчез, Какаши бросился на поле битвы, где его ждала ужасающая новость: Минато-сенсей и госпожа Кушина умерли. Их тел он не видел, но сомнений не было. Все очень уверенно и мрачно говорили об этом, как и о том, что Хокаге позаботился об их телах.

Что он делал потом, Какаши не помнил. Похоже, бесцельно бродил по Конохе, ибо очнулся на телеграфном столбу, когда горизонт едва просветлел. Мысли постепенно возвращались, но Какаши казалось, что они принадлежат кому-то другому, совершенно безэмоциональному. Мысли этого человека были о чём-то повседневном и старательно избегали Минато-сенсея и госпожи Кушины. А когда все же зацепили их, Какаши встрепенулся. У госпожи Кушины же должен был родиться сын! А раз Девятихвостый исчез… Рука Какаши зависла в пространстве, а потом он бросился вперед. Где в больнице родильное отделение, он узнал случайно, когда их пригласили туда помочь с бумагами. Естественно, Обито скинул всё на него и Рин и отправился исследовать больницу, где от кого-то и узнал про родильное отделение. Помнится, он тогда закатил глаза и прямо сказал, что Обито мог бы и помочь, а не заниматься ерундой, и тот обиделся, а Рин взялась их примирять. Потом он посетил больницу с госпожой Кушиной: она хотела осмотреть место, где появится её сын, и где Какаши, благодаря случаю с Обито, отвёл её в родильное отделение. Сейчас же он отдал бы всё, чтобы вернуть это.

Если бы его спросили, зачем он бежит в больницу, Какаши бы не ответил. Скорее всего, потому что больше идти ему было некуда. Когда небо просветлело, но солнце ещё пряталось за горизонтом, он по крышам пустынной Конохи добрался до больницы, куда осторожно и тихо вошёл.

Вскоре через прозрачную верхнюю половину стены Какаши увидел комнату с новорожденными и, аккуратно приоткрыв дверь, вошёл в неё. И судьба словно решила ему помочь — к каждой кроватке прикрепили листочек с фамилией и именем. Просматривая по рядам младенцев, Какаши чувствовал себя неуютно. Это было странно: он пробирался куда угодно, легким движением перерезал глотку и пронзал врага Чидори, но сейчас почему-то волновался. Число непроверенных кроваток уменьшалось, и что-то в груди Какаши распадалось и терялось. Когда он поверил в свою ошибку, то застыл у предпоследней кроватки. «Узумаки Наруто» — написали кривым почерком на листочке, а младенец в кроватке спал на спине и тихо сопел. От выделялся лишь черными волосами (беременность госпожи Кушины длилась десять месяцев, и, возможно, они были своеобразным последствием этого), но потом Какаши заметил на пухлых щеках по три тоненькие полоски. Если он не ошибается… Смятение усилилось, когда Какаши приподнял детскую сорочку и очень аккуратно дотронулся кончиками пальцев до мягкого живота. К его великому облегчению, Наруто не проснулся. Госпожа Кушина часто ради развлечения читала Какаши книги по уходу за детьми, но, естественно, он слушал вполуха и запомнил лишь то, что с младенцами стоило быть предельно осторожными. Поэтому он влил лишь чуточку чакры, но и этого хватило для появления на животе красивая печати-водоворота.

Внутри Какаши что-то рухнуло. Он окончательно встал перед фактом, что госпожа Кушина и Минато-сенсей умерли. И от этого было не сбежать, как он, подающий надежды джонин, ни старался бы. Какаши ощутил на лице что-то мокрое и с удивлением понял, что это слёзы. Но лавина чувств прорвала плотину, лишь когда он сел в углу коридора и спрятал лицо в ладонях. И пусть он, как истинный шиноби, подавил рыдания и всхлипы, душу разъедала и отравляла чудовищная боль, даже после стольких потерь близких.

Он не смог. Он не защитил Обито, убил Рин, не спас Минато-сенсея и госпожу Кушину. Он — ничтожество, бесполезное и жалкое ничтожество. Зачем жить, когда причин для этого не осталось? Хотелось вспороть грудь, вырвать сердце и растоптать до мелких ошметков. Но даже это он не способен сделать, а только сидеть и плакать. Ничтожество.

Казалось, лишь спустя вечность слёзы закончились. От усталости Какаши положил голову на мокрые ладони и впал в спасительное забытье. Но всё когда-то заканчивается, и закончилось и оно. Какаши проснулся выжатым и перекрученным, словно половая тряпка. А ещё его накрыла чудовищная апатия. Не хотелось делать ничего. И это не как на миссиях, когда ты с трудом, но преодолеваешь усталость и боль. Здесь же нужно пересилить то, что помогало пересиливать. Хотелось остаться в этом углу, где нет проблем и забот. Где не нужно идти куда-то и терять близких.

«Но, увы, это не получится», — жёстко и ядовито напомнил внутренний голос. Какаши встал, с удивлением замечая, что ноги немного дрожат. Но около двери он замер, а затем пошел в комнату с детьми и остановился перед кроваткой Наруто. Какаши не знал, что дёрнуло его сделать это. Или знал? В конце концов, Наруто был единственным, что осталось ему от госпожи Кушины и Минато-сенсея, как шаринган остался от Обито. Какаши осторожно коснулся Наруто, и его посетила сумасшедшая мысль. Его прошило током, и он чудом не одернул ладонь, но безумная мысль не уходила. Хотя, скорее всего, он слишком устал, чтобы прогонять её, и мысль начала гнездиться в голове и казаться не такой уж безумной.

А была ли она безумной? У Наруто ведь тоже никого не осталось. Господин Джираця вернётся из путешествия нескоро, как и госпожа Цунаде, а госпоже Микото вряд ли разрешат усыновить Наруто, да и, возможно, они не были столь близки с госпожой Кушиной. И хорошая ли судьба будет ждать джинчурики? Госпожу Кушину сторонились обычные жители, пока он охранял её, а ведь Наруто был ещё ребенком. Да и ему ли самому не знать, какого это? Какаши сжал губы при воспоминании, как после смерти отца многие сторонились его и шептались за спиной.

Но справится ли он? Получится ли из него хороший отец? Какаши посмотрел в милое пухлое личико, и сомнения усилились. Вдруг он не полюбит Наруто, как полюбили бы его госпожа Кушина и Минато-сенсей? И вряд ли ему вообще разрешат воспитывать джинчурики…

Какаши хотел уйти, как вдруг Наруто всхрапнул, и Какаши при взгляде на него вспомнил Обито. Что бы сделал тот? Внезапно Какаши понял, что Обито вряд ли оставил бы Наруто. Все бы силы истратил, но позаботился бы о нём. По крайней мере, не оставил бы его одного, а именно это он почти сделал. После укола вины в сердце Какаши горько улыбнулся.

«Похоже, ты и правда намного лучше меня, Обито».

Какаши закрыл глаза. Прокормит ли он Наруто и себя? Да, но жить они будут очень скромно. Позаботится ли он о Наруто? Да, пусть и придётся нанять няню. Справится ли он с ролью отца? Пожалуй, да. Вряд ли это будет хуже миссий ранга «А», которым он хотел посвятить жизнь.

Станет ли он настоящим родителем для Наруто? Вглядываясь в него, Какаши не чувствовал отцовских чувств, хотя и не представлял, какими они должны быть. Но почему-то при мысли, что после его ухода с Наруто случится что-то ужасное, сердце болезненно сжималось.

Получается… Он просто боится ответственности? Постепенно Какаши наполнялся решительностью. Он больше не будет беспомощным. Он позаботится о сыне Минато-сенсея и госпожи Кушины, или хотя бы сделает всё, что в его силах.

— Здравствуй, Какаши, — он вздрогнул, но быстро справился с собой и развернулся. На него с интересом глядел Третий, чьи морщины из-за отсутствия шляпы Хокаге бросались в глаза. — Пришёл проведать Наруто?

Какаши сжал губы. Приказ, связанный с караулом, отдал как раз Хокаге. Какаши понимал, что раз Минато-сенсей не справился с Демоном-Лисом, то вряд ли он чем-то бы помог, но сердце разъедал червячок сомнения: а что если бы он успел? Если бы всё-таки помог?

— Да, господин Третий, — Какаши поклонился и, когда приподнял голову, быстро и чётко выдал: — Пожалуйста, сделайте меня опекуном Наруто.

Лицо Хокаге вытянулось, а Какаши почувствовал себя Обито, который говорил внезапно и не к месту чудовищные глупости. Хотя что ему было терять? В худшем случае ему просто откажут.

— Почему?

Какаши округлил глаза. Хокаге смотрел на него с интересом, и Какаши решил не терять шанс.

— Я могу ошибаться, — голос дрогнул, но Какаши взял себя в руки, выпрямился и невозмутимо продолжил: — Но, насколько я знаю, у госпожи Кушины и Минато-сенсея не осталось близких, или они не в Конохе. Да, мне пятнадцать, но я джонин и могу выполнять миссии ранга «А». Поэтому у меня хватит сил прокормить себя и Наруто, — говорить спокойно было сложно из-за бури эмоций, какой, наверно, Какаши не ощущал после гибели отца и которые с каждой смертью выгорали сильней.

Хокаге помолчал.

— …Я спрашивал немного иное, Какаши. Почему ты хочешь позаботиться о Наруто?

Какаши ненадолго задумался из-за столь неожиданного вопроса.

— Наруто — сын Минато-сенсея и госпожи Кушины. Они были очень добры ко мне, и я не могу оставить Наруто на произвол судьбы и прошу стать его опекуном. Или хотя бы получить разрешение навещать его, если вы найдете ему лучшую семью, — Какаши снова поклонился. Почему Хокаге всё ещё слушал его? Минато-сенсей был всего лишь его учителем, и все бы поняли, если бы он просто оставил Наруто.

Но на деле Минато-сенсей и относился к нему теплее, чем к ученику, как и госпожа Кушина. Они помогали справиться со смертью отца, а потом — со смертью Обито и Рин. Например, госпожа Кушина часто приходила к ним перед миссиями и смотрела, всё ли было в порядке, и он решил хотя бы немного отплатить им. Возможно, просить опекунства было слишком, но Какаши не жалел о своих словах и решил не отступать.

— Но тогда все поймут, что он джинчурики.

Какаши выпрямился и удивился. Хокаге и правда был не против?..

— Только определённые лица. Гражданские и рядовые ниндзя ничего не узнают. А если отправить его в приют или доверить другим, слухи могут расползтись.

— А ты готов на некоторое время отказаться от карьеры ниндзя?

Какаши задумчиво посмотрел на Наруто. «Шиноби» было для него не просто работой. Это слово преследовало его с рождения и впиталось в плоть и кровь, стало самой его сутью, и он уже не представлял себя не ниндзя. Забота о Наруто не отнимет этого, но лет на пять минимум «суть» отойдёт на второй план. Но Какаши был не против. Пусть жизнь шиноби и была коротка, пять лет было не таким большим сроком. Какаши собрался и серьёзно начал:

— Господин Третий. Я всё обдумал, прежде чем обратиться к вам. Я прошу не только потому, что этого хочу, но и потому что у меня хватит сил и желания справиться. Пожалуйста, — Какаши удержал рвущиеся через край эмоции.

Хокаге снова помедлил с ответом.

— Я не могу решить это в одиночку. Наруто, как новый джинчурики, является достоянием деревни. Но, думаю, если подать это правильно, то другие согласятся. Но ничего обещать не могу, — невесело сказал он.

— Спасибо, господин Третий, — внутри Какаши что-то радостно дрогнуло, и он в третий раз поклонился и слегка нахмурился. Почему Хокаге не был против? Ему, пусть и джонину, было всего пятнадцать, да и прав на Наруто у Третьего было больше. Но лишь Какаши хотел спросить это, как рядом кто-то закричал.

— Наруто? — Какаши наклонился к нему и растерялся. Если он хочет стать отцом, то должен показать, что умеет обращаться с детьми, но… Впрочем, Хокаге подсказал, что Наруто, вероятно, захотел есть, и попросил найти медсестру. Какаши, к своему удивлению, сделал это быстро. Медсестра даже не спросила, как он попал сюда в столь поздний час (скорее всего, именно она «приняла» Наруто от Хокаге), а лишь сказала подождать, пока она найдет бутылочку. И когда они пришли к Наруто, она ловко взяла его на руки и начала кормить из неё. Какаши внимательно смотрел на это, пытаясь всё запомнить, и потом всё-таки спросил:

— А можно попробовать?

Медсестра пристально осмотрела его, будто оценивая, отправить ли его на миссию ранга «S».

— Только немного и осторожно, — она передала Какаши Наруто, укутанного в тёплый плед. Тот устроился на руках не сразу, и Какаши по-настоящему понял, насколько тот был беззащитен. Большая голова и маленькое тельце умещались на руке, а толстые ручки были не длиннее карандаша. Поверить, что он и сам когда-то был таким, было сложно.

— Он очень милый. Уверена, с таким старшим братом ему будет всё нипочем, — усмехнулась смягчившаяся медсестра.

— Ага, спасибо, — пробурчал смутившийся Какаши и отвернулся к окну.

* * *

— Естественно, он будет заботиться о Наруто не один. Я буду помогать ему, а ещё специально нанятая няня…

Какаши закусил губу. Старейшины не обрадовались предложению Хокаге, пусть и были недовольны менее ожидаемого, да и аргументы Третьего немного смягчили их.

— Все это, конечно, хорошо, Сарутоби, — обстоятельно начала Кохару. — И все же возраст Какаши меня смущает, пусть он и участвует в миссиях ранга «А». Что нам мешает взять более опытного и взрослого воспитателя для джинчурики?

Какаши отвел взгляд. Действительно, на что он надеялся, когда попросил опекунство над Наруто? Что тот будет расти один? Что о джинчурики никто не позаботится?

— Потому что Какаши непосредственно заинтересован в этом, отчего сделает всё наилучшим образом, — спокойно ответил Хокаге. Старейшины задумались, но Какаши видел, что они не были убеждены до конца. Когда он почти отчаялся и поверил, что ничего не получится, и даже перестал волноваться, заговорил четвертый человек:

— Отчасти я согласен с Сарутоби, — Какаши повернулся к Данзо, что своей невозмутимостью напоминал статую. — В конце концов, мы все понимаем, что возраст не играет для ниндзя такую важную роль. Какаши Хатаке хороший тому пример, — Какаши удивился. Он не ожидал, что этот человек поддержит его, хотя почувствовал, что всё было не так просто. — Уверен, он позаботится о джинчурики и воспитает его наилучшим образом, да и опыт — дело наживное, — Данзо пристально посмотрел на Какаши, и он с достоинством выдержал это. — Меня куда больше беспокоит иное. В Наруто находится Демон-Лис, а никакая печать не вечна, плюс Наруто ещё ребенок и вырастет не скоро. Значит, шанс высвобождения Демона-Лиса очень высок, — Какаши нахмурился. Данзо говорил логичные вещи, но Какаши не понимал, к чему тогда были предыдущие слова. — Справишься ли ты, Какаши, если это случится?

Тот сжал губы. Он понял, что Данзо имеет в виду не высвобождение Демона-Лиса, с чем даже Минато-сенсей справился лишь ценой своей с госпожой Кушиной жизней, а случай, если самого Наруто захватит Девятихвостый. Какаши представил это, и сердце болезненно сжалось. Да, он убивал без всяких мук совести, но умертвить ребенка даже для него было слишком. Но это был, наверное, последний его шанс добиться желаемого.

— Да, смогу. В конце концов, я уже делал подобное, а на крайний случай у меня есть шаринган, — твёрдо ответил Какаши. Кто же знал, что предсмертный подарок Обито и гибель Рин сыграют ему на руку?

Данзо не ответил, но это было, скорее, положительным знаком. Старейшины же стали заметно благосклоннее и, выдержав для приличия время, дали согласие. В коридоре Какаши накрыли облегчение и радость, а после неожиданных хлопков по плечу он повернулся к Хокаге. С одной стороны, он был благодарен за поддержку, так как разговор, а особенно вопрос про убийство Наруто, вымотал его. С другой, от поддержки почти что чужого человека Какаши чувствовал себя неуютно, поэтому в ответ только кивнул и направился к выходу.

— Мы пойдём к Наруто?

— Да. Ну как?

Какаши задумался. Он не был настроен на беседу, но раз спросил Хокаге…

— Я думал, что они не согласятся.

— Как видишь, всё не так плохо, — дружелюбно хмыкнул Хокаге.

Пока они шли на пустынному дневному городу, Какаши задумался сильнее. Третий и правда верит в него или у него есть какая-то цель? И почему это поддержал, пусть и с оговоркой, Данзо, его политический противник? У Какаши была пара теорий, но проверить их не было возможным. По крайней мере, пока.

В любом случае, он мало что изменит. Однако он всё-таки стал опекуном Наруто, а с остальным справится. Искренен или нет Хокаге, но он и правда воспитает Наруто наилучшим образом.

И вскоре Какаши ощутил странные, непривычные и смешанные чувства. Дело было даже не в Наруто, который посапывал в куске ткани, обвязанном вокруг плеч и груди, а в полном осознании своего отцовства. Какаши снова поблагодарил Хокаге и медсестру за уличную одежду для Наруто, а потом посмотрел на собственный дом и вспомнил.

— Что случится со мной через пятнадцать лет? — Обито задумался. — Естественно, я стану Хокаге! А ещё женюсь на красивой девушке и заведу детей! — восторженно закончил он, но Какаши хмыкнул из-за его осторожного, полного восхищения взгляда на Рин.

— Ты что-то имеешь против, Бакакаши? — Обито посмотрел на него, как на ужасного преступника. — Между прочим, через пятнадцать лет ты станешь моим подчиненным.

— Даже если невозможное случится, то Хокаге будет слабее своего подчиненного, — Какаши закатил глаза, а затем ухмыльнулся. — Интересный расклад, не находишь?

Обито разозлился, хотел попытаться сказать что-то ядовитое и потерпеть неудачу, но тут заговорил Минато:

— А ты, Какаши? — с интересом, но слегка повышенным голосом для прекращения не начавшейся перепалки, спросил он. — Каким ты представляешь своё будущее?

— Просто стану намного более сильным ниндзя, — Какаши удобнее устроился на бревне и подставил лицо тёплому закатному солнцу. Завтра они, наконец, встретятся с бандитами, а значит, надо было набираться сил, но не расслабляться до конца. Шиноби всегда должен был быть наготове.

Наверно, такой и будет его жизнь: походы, миссии, уничтожение врагов. Что, в принципе, ему нравилось.

— А дети, семья? Даже случайной возможности их появления не рассматриваешь? — улыбнулся Минато. Какаши нахмурился, вспоминая отца, и сухо сказал:

— Семья и дети шиноби ни к чему. Они только отвлекают его от миссий. Если, конечно, он не Хокаге.

Обито обиженно фыркнул, а Минато подкинул дров в костер. В глухом лесу опасности быть замеченными не предвиделось, а суп из пойманного зайца был как раз кстати.

— А ты, Рин? — Обито оживился и подсел к ней ближе. — Каким ты представляешь своё будущее через пятнадцать лет?

Рин задумалась, а Какаши снова закатил глаза.

«Боги, если она тебе так нравится, сделай что-то, а не стой в стороне и не смотри на меня, как на врага деревни. А то Рин и правда влюбится в меня».

— Какаши в чем-то прав, — по лицу Обито пробежала тень, но он быстро справился с собой и этим удивил Какаши. — Шиноби почти всегда на миссиях, и завести семью для нас — ещё большая ответственность, чем для простых людей. Но это не значит, что я не рассматриваю эту возможность вообще, — Рин приподняла уголки рта, и на лице Обито расцвела широкая и глупая улыбка. Какаши закатил глаза и повернулся к костру, где Минато поправлял палкой ветки в пламени.

А вон как вышло — Рин и Обито уже не заведут семью, а он остался один с ребёнком. Какаши впервые признался, что хочет увидеть отца, что соскучился по нему и что хочет спросить совета. Но, увы, это было невозможно. Какаши вздохнул и пошел в дом.

Кормилица-няня госпожа Юи, невысокая женщина лет сорока, пришла к ним на удивление быстро и оказалась из тех энергичных людей, что привыкли командовать. Она быстро составила список покупок и отправила Какаши в магазин, приступив к кормлению проснувшегося Наруто. Список был длинным, но Какаши не унывал: самым важным и срочным были лишь заменитель грудного молока (на случай, если госпожи Юи не окажется рядом) и подгузники. Тем более, некоторые вещи, вроде детской кроватки, наверняка найдутся у него дома. По крайней мере, Какаши не помнил, чтобы отец или он выбрасывал её.

И правда, кроватка и старые, но добротные одеяльца нашлись на чердаке, как, неожиданно, и детская одежда. От того, что Наруто будет носить его одежду, Какаши слегка впал в ступор, но быстро принял это и поблагодарил отца.

Когда вещи прошли проверку госпожи Юи, Какаши выслушал лекцию, как ухаживать за младенцами и вообще за детьми. Информации было больше, чем на миссиях, но здесь Какаши расписали по шагам, как действовать, и «лицо» врага обрисовалось чётко. Какаши оставалось лишь запоминать, а это он умел хорошо.

Госпожа Юи ушла спустя долгое время, и, пока на улице стемнело, Какаши устроился у его кроватки. И пусть госпожа Юи сказала, что для новорожденных нормально много спать, Какаши забеспокоился и поддался сомнениям. Правильно ли он поступил…

— Привет, мой вечный сопе!.. — Какаши развернулся к окну, где Гай пораженно уставился на Наруто. Снова на Какаши. Снова на Наруто. Какаши сквозь маску усмехнулся. Наблюдать за ошарашенным Гаем было забавно, пусть тот и быстро пришел в себя.

— А это…

— Мой, — не удержался Какаши и, когда глаза Гая выскочили из орбит, пояснил: — Я стал его опекуном.

Гай моргнул и уже менее удивленный спрыгнул с подоконника.

— Гляжу, чувство юмора тебе не изменяет, — хмыкнул он и склонился над кроваткой. — Милый. Как его зовут-то?

— Наруто.

Гай поднял внимательный и понимающий взгляд, а потом широко улыбнулся.

— Поздравляю! Хотя я думал, что ты последний из нас станешь отцом.

— Я тоже так думал, — Какаши пожал плечами и положил голову на руки, на край спинки кровати.

Дальше он и Гай поговорили об обыденных вещах и нападении Демона-Лиса. К счастью, знакомые Какаши никто не погибли, но потери среди ниндзя и гражданских были весомыми. Какаши при взгляде на Наруто снова испытал облегчение и поблагодарил бога, что хотя бы тот выжил.

— Может, тебе чем-то помочь? — Гай с беспокойством присел рядом. — Могу последить за ним или что-то ещё, только попроси.

Какаши благодарно улыбнулся. Они никогда не были друзьями, по крайней мере, по его мнению, поэтому когда Гай после смерти Рин пытался подбодрить его, вызывая на соревнование, Какаши пропускал это мимо ушей. Теперь же он оценил эти неуклюжие попытки поддержки.

— Спасибо, Гай, но пока не надо. Тем более, Третий приставил к Наруто няню.

После небольшой беседы, в уютной тишине, Какаши стало медленно клонить в сон, пока он раздумывал о будущем. Его чёткого видения не было, пусть и то, что, например, со сложными миссиями он на время завяжет, утвердилось в его представлении. Пусть госпожа Юи казалась деятельной и ответственной женщиной, напрягать её он не хотел. Тем более, теперь Наруто стал его сыном. Именно он нес за него ответственность и должен был воспитать его, как подобает. Как и его отец, в конце концов. Да, он ушел из жизни, когда Какаши больше всего в нём нуждался, чего он до сих пор не простил. Но до самоубийства отец хорошо воспитывал его, а ещё этим оставил пример, как воспитывать Наруто. И злость Какаши по отношению к нему уменьшилась.

Сильней волновало другое. Какаши краем глаза взглянул на Гая и решился. В конце концов, тому можно доверять.

— Скажи, Гай. Как думаешь, всё будет хорошо?

Гай с интересом уставился на Какаши, понял его мысли и посерьезнел.

— Естественно будет! Что у тебя не отнять, Какаши, так это того, что ты очень ответственный. Если ты что-то делаешь, то отдаешь этому всего себя. Так что, думаю, ты станешь хорошим отцом.

Какаши отвернулся, против воли улыбнувшись и смутившись. Он и не надеялся не остаться один. И, наверное, именно сейчас поверил, что у него с Наруто всё будет хорошо.

* * *

Это оказалось терпимо и не так скучно, как Какаши предполагал. Впрочем, и до самого интересного и опасного, схватки с врагами, шиноби добирались не сразу. А здесь было какое-то, пусть и очень условное, разнообразие в виде Наруто. Тем более, Какаши научился кормить его специальной смесью сам. В общем, воспитывать ребенка оказалось на так уж и трудно, по крайней мере, для ниндзя. Вставать в час ночи на плач или менять подгузники быстро стало для Какаши плевым делом.

А иногда разнообразия даже становилось больше.

— Ня! — Наруто с видом повелителя мира отвернулся от ложки, и Какаши вздохнул. Избирательности Наруто в выборе каш позавидовал бы даже дайме. Причем обычные пути, объяснения и уговоры, Наруто просто не понимал.

— Смотри, Наруто. Что это летает, что? — Какаши чувствовал себя Обито, когда изображал из ложки самолет. Но это работало: Наруто завороженно следил за ложкой и, в конце концов, съедал кашу и морщился.

Или взять, к примеру, кубики. После попытки отобрать их Наруто громко захныкал и, когда Какаши, в конце концов, вернул их, радостно их обслюнявил. В чем-то это выглядело даже мило, и Какаши удивился себе. Он постарается, чтобы Наруто не вырос избалованным ребенком, но как из того, что неуклюже переставляет кубики, получается машина убийств?

И правда, загадка века.

* * *

— Ма-ма.

— Нет, Наруто, я не мама. Я Ка-ка-ши, — они закончили учиться ходить и устроились на диванчике. Наруто замотал головой, и Какаши вздохнул. Да, это было в какой-то степени мило, и все же неправильно и… смущающе? — Максимум па-па.

— Ма-ма! — обрадовался Наруто, и Какаши снова вздохнул, пока Наруто попытался уползти с дивана.

Хотя за ним постоянно требовался глаз да глаз. Наруто будто специально подбирал моменты, когда Какаши отвлекался, и полз к двери. Причем безуспешность предыдущих попыток не останавливала его.

— Ну, если он такой хитрый и упорный, то станет хорошим шиноби! — подбадривал Какаши Гай, и тот хотел в это верить. Ну, или в то, что это пройдет.

Не прошло. Наруто норовил вылезти и из песочницы, стоило лишь отвернуться. И приходилось откладывать «Приди-приди, рай» или просить Паккуна, который был от этого не в восторге, но помогал.

А о кое-чем Какаши совершенно не хотел вспоминать. Наруто было десять месяцев, и Какаши ночью поменял ему памперсы и долго укачивал, прежде чем тот перестал плакать и заснул. Когда Какаши почти улегся в свою кровать, то понял, что что-то не так, и сонливость сразу пропала. Какаши застыл, а затем подошел к окну и насторожился. Как он ни старался, но никого не увидел на крыше соседнего дома.

Но это не значило, что там никого не было.

— Кай, — Какаши активировал шаринган и сложил руки в нужном жесте, и рядом что-то просвистело. Какаши отклонился в последний миг, но его щеку что-то задело. Кунай? Цепь с лезвием на конце обвила руку, и Какаши выдернули из дома.

Мир смазался в неясную пелену. Какаши под свист отбил своим кунаем чужой и неведомым образом ранил и ловко обездвижил врага. А затем, при взгляде на двух шиноби около окна, его сердце ухнуло вниз. Убив врага ударом острого лезвия в горло, Какаши кинулся туда. Второго ниндзя, к счастью, он тоже прикончил быстро. Не к счастью, случилось это из-за падения на землю, при котором враг на миг оказался дезориентирован. Когда Какаши поднял голову, его охватил ужас. Третьего ниндзя около окна не было.

Какаши сам не понял, как тут же оказался в комнате и вонзил окровавленный кунай в горло. Шиноби захрипел, и вниз закапала кровь. И только Какаши проверил, что рана точно была смертельной, как вдруг понял, что они находятся над кроваткой Наруто. А потом волнение немного отступило: Наруто не проснулся. Но находись они парой сантиметров левее, то капля крови упала бы на детское личико.

«Нужно вести себя тише, иначе Наруто проснется», — пронеслось на краю сознания. А затем Какаши едва увернулся, и кунай вошел в его правое легкое около сердца. Но именно это помогло перехватить вторую руку врага и убить его. Труп с грохотом свалился на пол, и Какаши мгновенно обернулся к кроватке. К счастью, Наруто не проснулся, а лишь перевернулся на бок. Второй труп обмяк на спинке кровати, и кровь в абсолютной тишине стекала по ней на пол в маленькую лужу. Какаши сжал губы, и, игнорируя чудовищную боль в месте удара, вынул чужой кунай, торопливо подошел к Наруто и взял его на руки. А после быстрого использования аптечки стремительно удалился с ним. Прошло чуть больше минуты, но враги ещё могли подойти. И тогда, возможно, всё закончится куда хуже.

* * *

Если бы Какаши не знал о подземельях АНБУ, то принял бы всё за обычную двухкомнатную квартиру с голыми стенами. А еще старался не думать, что это были две бывшие тюремные камеры. Да, если стены защищают и изнутри, то они защищают и снаружи, и все же Какаши было слегка не по себе. А Наруто проснулся и обследовал сиротливого плюшевого единорога — им дали лишь самое необходимое. Какаши был и за это сильно благодарен, но понимал, что, скорее всего, задержатся они здесь надолго. Тем более, он помнил краткий ответ: «Пока не выясним, кто разболтал о джинчурики».

— Здравствуйте, — Какаши удивился: АНБУ перед ним выглядел даже младше его. — Меня приставили к вам как охрану. Если нужна будет помощь, обращайтесь.

Какаши кивнул и задумался. Что же такого особенного в этом АНБУ, что он следит за джинчурики? Хотя эти места и так охраняются лучше некуда, а в слежке за почти годовалым ребенком нет ничего сверхсложного.

— По правде говоря, помощь нужна. Купишь кое-что в магазине? А то нам с Наруто нельзя выходить наружу, — Какаши с сочувствием посмотрел на Наруто, который ещё не знал об этом и обследовал комнату — гулять тот очень любил. А будет расплачиваться за это Какаши.

— Сейчас не могу. Мне приказали следить за вами и не отходить не на шаг. Но когда моя смена закончится, я могу это сделать, — Какаши кивнул. Запасы еды и памперсов (огромное спасибо тому, кто предусмотрел это!) у них хватит на некоторое время. — Что вам требуется?

Какаши прикинул и перечислил не такой уж и маленький, но и не огромный список. Денег у него с собой не было, а разорять других он не хотел.

— Как тебя хоть звать-то?

— Зовите меня Тензо, — вежливо ответил АНБУ.

— А меня зовут Какаши, — Какаши отошёл в другой угол комнаты и вернулся с Наруто. Если АНБУ был его ровесником, то почему бы не сблизиться с ним? — А это Наруто.

Тот, судя по всему, не обрадовался, что его изучение комнаты прервали, и заворочался на руках. АНБУ, как показалось Какаши, немного удивился. Наруто успокоился при виде незнакомца и стал разглядывать его. А когда АНБУ осторожно протянул к нему руку, взял её и сунул палец в рот. АНБУ резко одернул ладонь, и Какаши, несмотря на маску, теперь точно ощутил его удивление.

— А почему?..

— Он со всеми так знакомится, — Какаши осуждающе посмотрел на Наруто, а тот уже забыл про нового знакомого и карабкался на плечо. — Пытаюсь отучить его, но пока безуспешно.

— Ма-ма, ня! — впрочем, как и всегда, желание Наруто быстро поменялось, когда настала пора кушать. Часы тоже входили в список покупок, а пока с определением времени были некоторые трудности.

— Мама? — АНБУ удивился сильней.

— И от этого я тоже пытаюсь его отучить, — Какаши вздохнул и направился с Наруто к холодильнику с детской едой.

И потянулись дни. Впрочем, они отличались от предыдущих лишь тем, что госпожи Юи не было рядом, и на миссии и прогулки нельзя было ходить. Оставалось перечитывать «Приди-приди, рай», делать отжимания и приседания с Наруто на плечах и бегать по двум комнатам.

«К моменту высвобождения отсюда, я, скорее всего, стану даже сильнее Гая».

Впрочем, Тензо оказался интересным собеседником, и беседы с ним слегка скрашивали повседневность. Пару раз, когда на дежурство приходил другой АНБУ, а ещё с Наруто оставался Паккун, Какаши сражался с Тензо в просторном зале подземелий. И, когда однажды применил хитрый манёвр и почти достал его, оказался в деревянной клетке. Стихия Дерева? Ясно, почему Тензо приставили к ним. Но все Сенджу, кроме госпожи Цунаде, умерли, нет? Какаши решил обязательно узнать больше об этом парне.

И так, потихоньку, настал День Рождения Наруто.

— Поможешь? — Какаши всё-таки попросил помощи у Тензо, так как их отношения стали больше положительными, чем нейтральными. К удивлению, тот согласился и взялся за крем, пока Какаши замешивал тесто.

— Скажите, Какаши-семпай, а не проще купить готовый торт в магазине? Тем более, это место не особо приспособлено для готовки.

И правда, кухонный стол был небольшим, кухонные принадлежности они купили по минимуму (например, тесто Какаши мешал ложкой), а плита, скорее всего, была старше его отца. Но именно тот готовил Какаши каждый День Рождения торт, и последний решил устроить то же самое Наруто.

— Это первый День Рождения Наруто, поэтому нужно отметить его по-особенному, — Какаши улыбнулся. — Да и сделанный своими руками торт кушать куда приятнее.

Ну, а ещё Наруто из-за возраста нельзя было кушать некоторые продукты, и проще было приговорить подходящий торт, чем искать его по магазинам. Например, Наруто только сейчас стало можно давать немного сахара, а потому ему достанется не больше ложки торта. И, в конце концов, Какаши готовил торт, потому что Наруто был достоин самого лучшего.

— И то верно, — согласился Тензо.

Вскоре торт был готов, и они сели за стол. Наруто неотрывно смотрел на угощение, и Какаши понимал его. Привлекательный аромат приятно щекотал ноздри. Хотя, может, на вкус торт получился хуже, так как Какаши впервые готовил его и да и придумал наиболее простой и приемлемый рецепт.

— С Днём Рождения, Наруто, — Какаши улыбнулся и отправил ложку в его рот. Раз это торт на его День Рождения, то Наруто, как именинник, должен попробовать его первым. И, похоже, ему торт понравился, но, увы, Наруто ждало детское питание. И, вероятно, его это не устроило: Наруто с тоской смотрел на торт, с гордым видом отворачиваясь от ложки с пюре. Какаши улыбнулся. Интересно, каким бы был его сегодняшний день без Наруто? Наверняка после кладбища коротал бы вечер в пустом доме или проводил бы время на миссии.

А сейчас он пытается покормить Наруто. И этот вариант нравился ему гораздо больше.

А следующим утром их выпустили из подземелий в холодную осень. Наруто в даже чересчур теплой куртке спал на его руках, и Какаши поймал себя на мысли, что ещё вчера тот был в два раза меньше и в три раза легче.

И взглянул на серый камень. Хоть от этого имени сердце уже не разрывала боль, сюда, в отличие от могилы Рин и обелиска с именем Обито, он пришел впервые. Возможно, дело было не только в тяжелых чувствах, а в том, что он и не хотел их пересиливать? Или это было слишком личным? А вчерашний день, пожалуй, что-то изменил в его душе.

— Привет, пап, — Какаши кашлянул, прочищая горло и пытаясь понять свои чувства. — У меня все хорошо. Познакомься с Наруто, — он вытянул его вперёд. — Думаю, тебе бы он понравился, если бы ты познакомился с ним лично.

Какаши ещё немного рассказал про жизнь, а затем отошел к коляске и положил Наруто в неё. Пожалуй, ему пора было уходить, так как он проведал и Рин, и Обито, и Минато-сенсея с госпожой Кушиной. От того, что почти все дорогие ему люди находились на кладбище, Какаши захотел горько рассмеяться, но спящий Наруто немного развеял его грусть. Да и визит к отцу вместе с сумятицей привнёс в его душу покой. Может, потому что он давно сделал то, что должен был?

— Вижу, ты в порядке.

Какаши удивился. Они встречались чуть больше года назад, но голос главы Корня АНБУ он запомнил. Да и сам Данзо не изменился — спокойный и собранный старик с тростью и с прямой осанкой. И с первого взгляда не скажешь, что это глава «тёмной» организации и так не «светлого» мира шиноби.

Однако кто, как не шиноби, знали, что внешность бывает обманчива.

— Да, господин Данзо, — уважительно ответил Какаши, справляясь с нахлынувшими волнением и тревогами. Зачем Данзо пришёл? Почему это сделал не Хокаге, который осведомлялся об их с Наруто делах? Внешне Какаши был спокоен (и в очередной раз обрадовался маске на лице), но в голове появлялись идеи одна страшнее другой. Вдруг у него заберут Наруто? А вдруг не просто заберут, а заберут туда, где он никогда больше его не увидит? И, например, сотрут или запечатают память о прошедшем годе? Вдруг это он был виновен в том, что информация о Наруто просочилась наружу?

— Мы выяснили, что это были ниндзя из страны Камня. И нашли шпиона, что выдал информацию о джинчурики, — равнодушно сообщил Данзо, и Какаши помрачнел. С одной стороны, он обрадовался, что Наруто теперь точно был в безопасности. С другой, Какаши знал, что скрывается за последним предложением, пусть теневую сторону мира шиноби обходил из-за своего, пусть и не слишком большого, человеколюбия. Он убивал врагов без зазрения совести, но убивал быстро, и смотреть на страдания не любил. — Нам повезло, что мы так быстро вычислили его. Ты так не считаешь, Какаши? Я слышал, ты привязался к джинчурики.

Сердце Какаши остановилось, но он выдержал пристальный взгляд. Про Данзо он слышал немного, но эта информация была совсем не пустым звуком. Например, что он ставит благо деревни превыше всего. Когда Какаши почитал правила, это нашло бы в нём сильный отклик, но сейчас вызывало сомнения. Да, долг для ниндзя был первостепенной задачей, но шиноби старались свести потери к минимуму или хотя бы помогать товарищам. Как защищать кого-то, если ты этим кем-то жертвуешь? А Данзо, как Какаши понял, это не слишком заботило.

— Это ничего не значит, господин Данзо, — равнодушный голос контрастировал с хаосом и волнением в душе Какаши. — Ответ на вопрос, что вы задали год назад, не изменился.

Данзо прищурился. По спине Какаши пробежали мурашки. Его ложь раскусили? Хотя Данзо наверняка «обрабатывал» ниндзя сильнее и крепче его. И все же Какаши трусливо надеялся, что ему поверили.

— Я пришел за другим, — невозмутимо сказал Данзо, и Какаши немного расслабился. — Ты — подающий надежды шиноби, и даже сейчас, как я понял со слов Тензо, ещё не растерял свою форму, — Какаши удивился похвале и с нетерпением ждал, что будет дальше. Форму он не растерял даже не из-за того, чтобы потом ходить на сложные миссии, а из-за схваток с Гаем, который становился сильнее и которому он не хотел проиграть. — Поэтому я бы хотел видеть тебя в Корне.

Какаши удивился. Он знал, что Данзо приглашал перспективных ниндзя в Корень, и все же это было несколько неожиданно.

— Подумай, там ты раскроешь свой потенциал. А заодно принесешь больше пользы, чем присматривая за ребенком. Например, спасёшь чью-то жизнь, — Какаши закусил губу. Данзо специально подошёл к нему здесь? — О Наруто не беспокойся. О нём позаботятся наилучшим образом, как того хотели Четвертый и его жена.

Какаши сжал губы и уставился на могилы. «Например, спасёшь чью-то жизнь». Его, человека, у которого все близкие, за исключением Наруто, лежат на кладбище, эти слова задели и внесли сомнения в душу. Может, так и правда будет лучше? И он принесёт больше пользы деревне, и у Наруто, возможно, будут родители лучше шестнадцатилетнего подростка.

— Я не могу ответить сразу, господин Данзо. Можно я отвечу через неделю? — Какаши спокойно взглянул в ответ. Ему действительно нужно было обдумать это предложение. Тем более, он распоряжался не только своей жизнью, но и жизнью Наруто.

— …Хорошо, — не сразу сказал Данзо, и Какаши так и не понял его чувств. Хотя быть довольным у него причин не было. — И ещё: теперь жить вы будете в другом месте. И меня попросили тебе его показать. Идем, Какаши, — беспрекословно сказал Данзо, и Какаши с коляской последовал за ним.

* * *

Дом на отшибе Конохи ему понравился — скромно, но со вкусом. Главное, что Наруто здесь будет хорошо, а он проживет и в шалаше. Или не будет? За три дня Какаши понял, что не может дать ответ. Остаться с Наруто казалось неправильным, но при мысли о расставании сердце разрывалось и говорило, что они уже настрадались, а ещё шептало побыть эгоистом. Но Какаши отмахивался. Важны лишь желания Наруто, а не его. В конце концов, этот вариант не так плох: Наруто обретет полноценную семью, а он займётся миссиями ранга «A и «S»…

— О, привет, Какаши! — он отвлекся от сомнений и чая, когда Гай спустился с окна кухни с обувью в левой руке. — Слышал, у вас недавно были проблемы, — он положил обувь рядом с дверью и сел за стол.

Какаши помрачнел. Если Коноха искало шпиона, то значит, кто-то пришел и к Гаю.

— Тебя тоже?.. — Гай удивленно посмотрел на Какаши, но затем понял всё, улыбнулся и махнул рукой.

— Да ничего страшного! Так, пригласили, поговорили, и разошлись.

Какаши чуть полегчало. Хотя, хоть Гая точно не били и не пытали, но явно в какой-то мере не церемонились.

— Прости. Я не хотел, чтобы ты через это проходил, — Какаши сжал кружку и уставился на своё отражение в тёмно-коричневом чае.

— Ты-то что извиняешься? Ты нисколько не виноват в этом, Какаши, — Гай с удивлением почесал затылок и посерьезнел. — И я пройду через большее, если это нужно ради Наруто.

— Спасибо, — Какаши снова уткнулся в чашку. Он до сих пор не до конца понимая, что подвигло Гая на что-то большее, чем просто визиты. Фактически, до усыновления Наруто они даже товарищами не были. По крайней мере, он так считал, ибо кроме нечастых бесед и соревнований их ничто не связывало. Тем более, остальные приходили редко, и, пусть тоже догадывались, чей Наруто на самом деле сын, все равно словно не до конца верили, что он стал отцом. Хотя с его репутацией это было понятно.

— Не за что, — Гай пожал плечами, но вскоре, в уютной тишине, заметил усталость Какаши и забеспокоился: — Что-то случилось?

Предчувствие не обмануло его: усталость проступила на лице Какаши еще отчетливей.

— Гай… Можно попросить у тебя совета? — непривычно эмоционально сказал он, ибо был слишком физически и душевно вымотан, чтобы надеть маску равнодушия, уверенности и крутости.

«Тем более, это Гай, с ним можно».

— Ты ещё спрашиваешь? — Гай оживился. — Правда, я не специалист по советам, но я постараюсь, — озадаченно закончил он и почесал щеку. И, пусть Какаши ещё не услышал совета, но от того, что кто-то хочет помочь ему и поддержать его, ему стало легче.

— Меня пригласили в Корень, — спокойно начал Какаши. Гай удивился, а затем посерьёзнел.

— А Наруто?

— Его отдадут в другую, лучшую семью, — сердце Какаши больно сжалось. — И я до сих пор не знаю, как поступить.

Он ожидал чего угодно, но не того, что Гай непонимающе уставится на него.

— Но ты и так вроде хорошая семья для Наруто. Ты же его недавно защитил!

Какаши усмехнулся. Ему до сих пор не давало покоя, что, будь нападавших больше или окажись они сильнее, он бы умер, а Наруто бы похитили, а может, даже убили бы при извлечении Демона-Лиса.

— Дело не только в этом, Гай. В Корне я принесу больше пользы для деревни. И Наруто, скорее всего, вырастет с более подходящими людьми. Тем более, в следующий раз я, возможно, не смогу защитить его.

Гай снова озадачился, но теперь помедлил, подбирая слова, и серьезно начал:

— Ты уже помогаешь кому-то, Какаши. Ты помогаешь Наруто. Ты воспитываешь из него хорошего человека, а это, как по мне, не проще, чем спасти чью-то жизнь, — Какаши растерялся. Он и не думал посмотреть на всё с такой стороны. — К тому же ты — отец Наруто. Возможно, кто-то вырастил бы меня лучше моего отца, но я рад, что меня вырастил он, — Гай улыбнулся. — Ты хороший человек, Какаши, и тебе, по моему мнению, не нужна замена. Тем более, уже прошёл год, и, не считая того нападения, из которого ты выпутался, все было хорошо!

Какаши растерялся окончательно и в третий раз уткнулся в чашку, от которой уже почти не шёл горячий пар. Слова Гая затронули его больше ожидаемого, а еще почти развеяли сомнения. В груди разлилась тёплая благодарность, которую Какаши не знал, как выразить.

— Спасибо, Гай. Просто я…

— Ничего, Какаши! — Гай улыбнулся шире. — Жизнь — непростая штука, так что просить совета совершенно нормально.

Какаши смутился и перевел разговор на бытовые темы. Постепенно всё вошло в привычное русло, и в какой-то миг Какаши захотел в туалет. Возвращаясь из него, он остановился в гостиной, где случайно посмотрел на кроватку Наруто. Когда Какаши к ней, в его груди вырос ком вины. Он почти бросил Наруто буквально ради ничего. Кто гарантирует, что ему достанутся и правда хорошие родители? Ведь никто не знает, что Наруто очень активный, капризный и вредный, что так просто с ним найти язык нельзя. Что он ест лишь определённые (к счастью, недорогие) или сваренные вручную детские каши. Что за ним нужен глаз да глаз, иначе он найдет себе и другим неприятности.

А ещё он в чём-то поступил даже хуже отца. У того было хоть какое-то подобие весомой причины, а у него её не было. И Какаши пообещал, что обязательно станет для Наруто лучшим отцом. «Как того хотели Четвертый и его жена».

— Прости, Наруто, — Какаши виновато улыбнулся и погладил его по щеке, и вдруг тот проснулся и неожиданно спокойно посмотрел в ответ. Какаши озадачился. Обычно при пробуждении Наруто, как истинный аристократ, громко требовал внимания, а иногда — покормить, и видеть его таким тихим было непривычно. Может, ему приснился на редкость хороший сон? Какаши пообещал себе, что постарается, чтобы Наруто только такие и снились, и в который раз смутился. Он же ниндзя, он должен быть суровым и невозмутимым, а не умиляться годовалому ребенку.

— Какаши, ты чего задерживаешься? — в гостиную вошел Гай, просветлел при виде детской кроватки и подошел к ней. — О, привет, Наруто! Ты ещё помнишь дядю Гая?

Наруто радостно «заугукал». Гай поднял его на руки, и, как только Какаши забеспокоился, подкинул вверх.

— Гай, может, попозже? Все же Наруто только проснулся, — даже детский смех не унял волнения Какаши, но, как и год назад, вселил уверенность, что всё будет хорошо.

* * *

Если Какаши описывал свою жизнь красками, то, пожалуй, до смерти отца он выбрал бы тепло-серый цвет. Потом жизнь внесла весомые черные мазки — отец, Рин, Обито, Минато-сенсей и госпожа Кушина. А потом они исчезли, и с появлением Наруто серый стал светлее. Затем, после двух-трех лет, добавились капли красного — Наруто взяли в садик, и Какаши стал брать сложные миссии. Например, днем он убивал разбойников, а вечером на концерте в детском садике с наслаждением слушал, как Наруто рассказывает стих про ежика.

— Можешь приходить и уходить, когда и как захочешь. Только обещай, что не умрешь, — поэтому было ещё страннее слышать от него эти слова. И хоть Какаши и пообещал, но все равно долгое время оставался в недоумении. Госпожа Юи же сказала, что, возможно, это из-за разговора с кем-то в детском саду, однако сама знатно озадачилась.

А потом Какаши начал замечать, что Наруто иногда ведет себя взрослее положенного. По мере роста он незаметно учился и старался сделать всё самостоятельно. Например, пытался помочь в готовке супа, чем напоминал Какаши себя. С одной стороны, это радовало. С другой стороны, именно из-за убеждения в собственной «взрослости» Наруто до сих пор пытался удрать с детской площадки и вляпываться в неприятности. Один раз это даже получилось — Какаши и сам не знал, почему отпустил тех ребят. Возможно, потому что удовлетворился их сильнейшим страхом и потому что они оставили Наруто лишь пару синяков?

Но это было ещё полбеды.

— Я хочу стать ниндзя! — с искренним желанием доставал его Наруто, и поначалу Какаши закатывал глаза. Но потом это никуда не исчезло, а лишь «ухудшилось»: Наруто стал просить научить его какой-нибудь технике, но Какаши медлил. Причин было много: от того, что принятие «профессии» ниндзя должно быть более-менее осознанным до воспоминаний о смерти близких.

— Наруто, давай поговорим, — в итоге серьёзно сказал Какаши, и озадаченный Наруто сел рядом на диван. — Понимаешь, ниндзя — это не такая простая профессия…

Подбирать слова было сложно. Наруто в полной мере не понял бы значение слова «смерть», да и каким бы гением не был человек, возраст играет роль. Какаши рассказывал осторожно и пытался одновременно и донести мысль, и сделать так, чтобы Наруто правильно всё понял, так как многие моменты Какаши уже не утаивал, пусть и не расписывал в подробностях и умалчивал про редкие, совсем уж «чёрные» события.

После конца рассказа Наруто задумался, а Какаши стал размышлять о возможных последствиях.

— Получается, ты тоже можешь умереть?

Какаши выпал в осадок и нашёлся не сразу.

— Нет. Так как я воспитываю тебя, то беру не самые сложные миссии.

«Ну, и ещё мне это позволяют».

— Но потом да, я могу умереть, — Какаши пожал плечами.

— А как же твое обещание? Ты же обещал, что не умрешь, — Наруто сильно посерьезнел, и Какаши слегка растерялся.

— Я постараюсь, Наруто, — наконец ответил он. — Но это зависит не только от меня.

Наруто снова задумался.

— Тогда я ещё сильней хочу стать ниндзя. Я хочу тебя защитить, — он снова сказал это так серьёзно, что Какаши улыбнулся. Нет, конечно, он не сильнейший ниндзя в мире, но защитит себя.

— Хорошо, Наруто.

Потом он погрузился в дела и забыл об этом разговоре. А Наруто не забыл, и в итоге они сошлись на том, что после года его научат его супер-крутой технике, и Какаши смог немного передохнуть. Особенно ему полегчало, когда Наруто поступил в Академию и ушёл с головой в учебу. Учился он хорошо, но иногда жаловался, что ничего дельного они не изучают. «Как я тогда одолею врагов, а?» — серьезно говорил он, и Какаши улыбался. Его также радовало, что Наруто нашел в Академии приятелей и даже друга, хотя выбор в виде Хинаты Хьюги несколько удивлял. Но в остальном всё шло спокойно и ожидаемо, пусть и изучение обещанной техники неуловимо приближалось. И что-то подсказывало Какаши, что Наруто не забыл о об этом.

Но одним поздним зимним вечером Какаши отлучился в магазин. И как только он вышел из него на холодную улицу, его окатило этой чакрой. Замешательство, страх, непонимание, испуг — Какаши со всех ног побежал к дому, готовясь к худшему.

«Справишься ли ты, Какаши, если это случится?» — голову заняла эта мысль, а стук сердца раздавался в висках, и даже самообладание не справлялось с этим. При виде невысокий силуэта в темно-оранжевом пламени Какаши заволновался и меньше, и больше — Лис захватил Наруто, но не полностью. Темная фигура спустилась в переулок, и Какаши направился туда. И удивился, когда Наруто положил бессознательную Хинату на тротуар, спиной к каменной стене. Информации о джинчурики он нашел очень мало, но помнил, что в «высвобожденном» состоянии они из-за ярости и гнева плохо соображают. И, наверное, поэтому Какаши не бросился обезвреживать Наруто, а решил прояснить ситуацию.

— Наруто? — тот повернулся, и голова Какаши полностью опустела. В одном глазу у Наруто горел ярко-красный шаринган. Мангеке Шаринган. Шаринган, что он часто видел в зеркале. В правой глазнице.

— Ну здравствуй, Бакакаши, — Какаши сбили с ног, прижали к стене и с невероятной силой сжали шею. Дышать стало в несколько раз труднее, но Какаши волновал лишь знакомый Мангеке Шаринган и кривой оскал, что на лице шестилетнего Наруто выглядел страшно и противоестественно. Какаши казалось, что это Обито вылез отомстить из самых глубин Ада. Но наваждение спало, когда перед глазами появились чёрные круги, а детские ручки сильнее сдавили шею, увеличивая кислотное жжение на коже под ними и крадя крохи воздуха.

— Н-Наруто… — прохрипел Какаши. И пока судорожно раздумывал, что делать, на лице Наруто проступили страх и ужас.

— Нет-Нет-Нет! — в отчаянии завопил он, но руки всё ещё душили Какаши. Чёрные пятна перед глазами увеличились, а в мозг будто ввинчивалась тупая сосущая игла, и все-таки Какаши сохранил достаточную ясность ума. Вариант с шаринганом он откинул — он не был Учихой, да и вряд ли подчинить Девятихвостого было просто. А вот воспользоваться тем, что Демон-Лис душит его, вполне возможно.

Точным движением Какаши вырубил Наруто, поймал его у земли и едва не выпустил: на руки будто вылили кислоту. Какаши прокусил губу до крови, но быстро и осторожно опустил Наруто на снег. Тот с шипением растаял, а оранжевая чакра быстро исчезла, пока Какаши с наслаждением дышал и осматривал ладони с тёмно-красными ожогами. От чудовищной боли от них, как и от ужасного жжения на шее, хотелось кричать, но Какаши через силу сдержался и внимательно осмотрел Наруто и Хинату. К счастью, с ними было всё относительно в порядке, но запекшаяся кровь на руке Наруто и черные следы на запястьях Хинаты настораживали. Впрочем, последние, вероятно, появились из-за чакры Демона-Лиса, и, скорее всего, следы на его шее станут такими же.

Что произошло? Лис мог вырваться только в случае крайней ярости, но почему тогда Наруто не тронул Хинату, а его почти убил? Почему Лис вырвался тогда, когда его не было рядом? Пара версий пришла на ум, но главным сейчас было позаботиться о Наруто и Хинате. Какаши обрадовался, что их дом расположен на окраине Конохи, где почти нет шиноби. Да, будь Хината или Наруто ранены, это сыграло бы против него, но тогда неизвестно, что случилось бы с Наруто и со случайными прохожими. Хотя, может, кровь на руке Наруто… Какаши запретил себе об этом думать, как и о кровавом шарингане и злобных словах «Ну здравствуй, Бакакаши».

Хотя, наверное, об этом стоило бы подумать в первую очередь.

* * *

Наруто приоткрыл глаза и заворочался на кровати, и сердце Какаши сжалось до размеров горошины, а живот свело. Он давно так не волновался и не был так растерян. Хотя бы потому, что не знал, чего ожидать. Наруто? Демона-Лиса? Или…

— Наруто?! Как ты? — притвориться спокойным вышло плохо. Какаши стараялся подметить каждую мелочь, но Наруто лишь поморщился, потер затылок и озадаченно осмотрелся.

— Да вроде нормально, — он пожал плечами и вдруг ужаснулся: — А что с Хинатой?! А с тобой?! — Какаши приготовился действовать, когда Наруто вытянулся вперед, но неожиданно не удержал равновесие на чуть качающейся табуретке и оказался на полу с Наруто на груди, но тут же собрался и усадил последнего на кровать.

— С Хинатой всё в порядке, — успокоил Какаши Наруто, но сам все ещё волновался. — Со мной тоже всё хорошо. Ты точно уверен, что с тобой все в порядке? Нигде не болит?

— Если бы болело, то я сказал бы. Или ты мне не веришь? — Наруто усмехнулся, и Какаши удивился. С одной стороны, хорошо, что Наруто в хорошем настроении. С другой… Лучше бы он паниковал и беспокоился, ибо это было бы естественнее.

— Конечно, я тебе верю, Наруто, — Какаши попробовал улыбнуться и потрепал Наруто по голове, и тот удивленно заморгал, а затем смутился и отвел взгляд. — Просто беспокоюсь. Ты…

— Что я? — Наруто встрепенулся и с интересом уставился на Какаши. Он поборол смятение и заодно решил проверить свою догадку:

— Помнишь, когда на тебя напал тот ниндзя, тебя обуяла странная чакра?

После кивка Наруто Какаши напрягся сильнее.

— А что произошло дальше, помнишь?

Наруто задумался, и Какаши приготовился ко всему. Он не хотел, чтобы Наруто чувствовал вину за попытку убийства, ведь виноват был не он, а Демон-Лис, и всеми силами приготовился предотвратить это. Вот только он не был общительным человеком и не умел подбирать слова, но изо всех сил старался внушить себе, что справится.

— Я почти ничего не помню, — наконец растерянно ответил Наруто, и Какаши выдохнул, но приказал себе не расслабляться, пусть с его души и упал огромный камень. — Я разозлился, а потом всё тело охватил странный оранжевый огонь, но он не причинял боли, и… — Наруто глубоко задумался, а потом на его лице отразилось разочарование и беспокойство. — Потом помню твоё испуганное лицо, и жечь перестало. И темнота.

Какаши позволил себе более-менее расслабиться, пока узел в животе раскрутился и исчез, и задумался. До встречи с Наруто он разговаривал с Хинатой. Выяснилось, что на неё напали, а Наруто, вероятно, пытался её спасти (подтверждал это и труп с дырой в груди). Хокаге же после его рассказа спокойно кивнул самому себе.

— В принципе, ситуация относительно понятна. Ты ушел из дома, и этим воспользовались для похищения наследницы Хьюга. При этом враг попытался убить оказавшегося поблизости Наруто, чем и пробудил Демона-Лиса. А так как тот захватил над телом контроль не сразу, Наруто спас Хинату, а когда появился ты, Девятихвостый активизировался, — Хокаге поправил шляпу и внимательно посмотрел на Какаши. — Пусть ты и оставил их без присмотра, но в остальном сделал всё, как надо, так что к тебе особых претензий нет, Какаши. Тем более, непонятно, как тот шиноби пробрался в Коноху.

Какаши сжал губы — Хокаге угадал его мысли. Впрочем, если его накажут за то, что он подверг опасности джинчурики и наследницу Хьюга — пускай. Его сильней беспокоило другое.

— Господин Третий. Возможно, что когда Наруто очнется, то обо всем вспомнит. Поэтому я хочу рассказать ему о его родителях и Девятихвостом. Лучше объяснить ему, что случилось, чем оставлять в неведении и позволить винить себя. Тем более, рано или поздно придется рассказать Наруто об этом.

Хокаге почесал подбородок и ответил не сразу.

— Звучит разумно, — Какаши понял, что это согласие, и, сжав губы, спросил ещё кое-что:

— Господин Третий. Я, как ни старался, но так почти ничего и нашел ничего о джинчурики. Как и о том, как обучить его контролю над Хвостатым. Ведь я не всегда буду с ним. Вы не знаете ничего такого?

На самом деле, Какаши не надеялся на положительный ответ. Если бы Хокаге знал об этом, то поделился бы с ним. С другой стороны, возможно, Третий знает хоть какую-то незначительную мелочь, которая не играет роли, но от которой он может оттолкнуться. Или что-то связанное с джинчурики других деревень.

Хокаге задумался и вскоре ответил:

— Я попробую поискать.

В душе Какаши расцвела робкая надежда.

Какаши выплыл из воспоминаний и от того, что Наруто даже чересчур пристально глядел на него, осторожно стал подбирать слова:

— Наруто. Я давно кое-что должен тебе поведать…

Какаши стал рассказывать. Про Минато-сенсея и госпожу Кушину, про то, что он был учеником первого, про Девятихвостого, про то, что тот овладел Наруто, и он его остановил. И пока Наруто внимательно слушал, Какаши так же внимательно наблюдал за ним. О шарингане он умолчал, и не знал, правильно ли сделал. Даже если предположить, что Обито чудом выжил под завалами и его кто-то нашел, то как он «попал» в Наруто? Или это был трюк Лиса? Или ему показалось? Какаши даже поверил бы в реинкарнацию, лишь бы получить хоть какое-то объяснение, но вопрос про шаринган будто застрял в горле. Хотя пара косвенных признаков, например, слишком спокойный Наруто, чьему любопытству порой не было предела, очень настораживала.

Когда Какаши закончил, Наруто задумался.

— И что, всё?

В тишине больничной палаты Какаши не знал, что чувствовать. Почему Наруто так спокоен? Будто он уже не ребёнок, а… взрослый?

— А ты… не взволнован этим? — растерянно повисло в воздухе.

— Немного, — Наруто встал на кровать, и Какаши уставился в серьёзные голубые глаза. — Но ничего не изменилось. Я не помню родителей и не могу горевать по тем, кого не знаю. Поэтому ты все ещё мой папа, — Наруто очаровательно улыбнулся, и Какаши невольно сделал то же самое. А после внезапных объятий выпал из реальности. — И если Девятихвостый мог убить тебя, то я рад, что ты жив.

В уютной тишине Какаши расслабился, но вскоре отстранился и окончательно уверился, что что-то не так. Он знал Наруто, как никто другой, как и то, что тот отреагировал бы куда эмоциональнее. Но только Какаши почти спросил про это, как в палате возник АНБУ со срочным поручением от Хокаге.

И только Какаши собирался уйти, как вдруг его взяли за руки и напомнили про давний уговор, и он растерялся. Наруто помнит то обещание? Но тогда ему было не больше четырех! Или… Но Какаши так и не осмелился узнать, правдивы ли его подозрения.

* * *

Вскоре всё вернулось на круги своя. Ну, почти. Наруто, видимо, пытаясь загладить вину (что снова натолкнуло Какаши на мысль, что Наруто солгал и хотя бы отчасти помнил произошедшее), стал вести себя как пай-мальчик. Пылесосить ковры, мыть полы, вовремя делать домашнее задание. А когда Какаши принесли завтрак в постель, он понял, что это слишком. Он — обычный ниндзя, а не аристократ. И Наруто не должен винить себя вместо Демона-Лиса, что Какаши и попытался объяснить. И вроде получилось, хотя Наруто продолжил вести себя тише обычного.

И когда происшествие с Демоном-Лисом забылось, настал этот день, в который Какаши взял Наруто с собой. Раз тот уже узнал о родителях, то должен увидеть их могилы.

До кладбища они дошли спокойно, разве что Наруто был явно недоволен, что Какаши пользовался чакрой и шёл по лужам. Но спустя время это, как и остальное, потеряло значение, когда Какаши встал перед могилой Рин. Внутри зашевелилась ядовитая и тяжёлая вина, которую годы слегка притупили. И даже осознание, что Рин не злилась бы на него, ничуть не помогало. Он до конца дней вынужден жить с осознанием собственной беспомощности и мыслями, что, возможно, будь он сильнее или поступи иначе, всего этого бы не случилось.

Но всё это бесполезно, ведь ничего не исправить. Наруто прижался к его ноге, и ему, казалось, передалось мрачное настроение. И Какаши снова пообещал, что не будет больше беспомощным и вырастит Наруто, как подобает.

Чтобы и он не оказался здесь.

Эти мысли отступили у могил Минато и Кушины, но напряжение в воздухе тяжелым и одновременно невесомым грузом осело на плечи. А когда Наруто задумчиво уставился на серый обелиск, Какаши коснулся воротника водолазки, под которым скрывались черные отметины ладоней.

«Ну здравствуй, Бакакаши». Какаши не знал, что делать. Рассказать кому-то? А если это приведет к плохим последствиям? Выяснить всё самому? А как? Использовать Мангеке Шаринган на Наруто Какаши точно не хотел. Если Обито воскрес и правда «сидит» в Наруто или что-то в этом духе, то наверняка есть причина, почему он не показал себя. Ничего не делать? Какаши решил назвать это немного иначе. Он будет наблюдать за Наруто, и если случится что-то подозрительное и ужасное, то обязательно придёт на помощь.

* * *

Вечер прошёл неожиданно тепло и приятно. Смущенный Наруто предложил сыграть в карты, и Какаши проникся попыткой расшевелить его и пошёл Наруто навстречу. А после проигрыша тот внезапно попросил показать его лицо под маской. Какаши попробовал провести Наруто, но тот вдруг сильно обиделся и даже без возмущений ушёл на кухню. Внутри Какаши заскребла совесть, поэтому он последовал за Наруто и показал ему лицо.

— Так исторически сложилось, — ответил Какаши на недоуменный вопрос, почему он носит маску. На самом деле, до смерти отца ему просто нравилось это делать, а потом он носил её в том числе и из-за того, чтобы люди не замечали их сходства.

Этой же ночью Какаши проснулся от жутких криков, и сердце забилось в сумасшедшем ритме. Неужели снова?.. Но когда он молнией влетел к Наруто, тот барахтался в постели, и Какаши быстро оказался на кровати и дернул Наруто за плечи. Тот перестал кричать и открыл глаза, но проснулся не сразу. Ещё пару секунд на Какаши глядели с невероятным ужасом, отчего у того в душе что-то упало.

— Наруто! Наруто! Что случилось? — Какаши едва сдерживал волнение, и постепенно взгляд Наруто прояснился. Он с изумлением уставился на Какаши, а затем вдруг крепко сжал его и прижался к его груди.

— Кошмар. Не уходи, — Какаши почувствовал чужую крупную дрожь и сжал Наруто сильнее. Дрожь проходила медленно, но, когда она закончилась, Наруто уснул. И Какаши осторожно опустился на кровать с ним, укрыл себя и его одеялом и закрыл глаза.

Утро было на удивление умиротворённым, да и Какаши почувствовал себя на редкость отдохнувшим. Он аккуратно выбрался из постели, не разбудив Наруто, и пошел на кухню. Где в какой-то момент в окне появился АНБУ.

— Срочное сообщение для Хатаке Какаши, — Какаши взял протянутый свиток, и АНБУ исчез. Какаши открыл его и помрачнел. Это было продолжение миссии по ликвидации преступной группировки на границе. Сейчас там снова начались шевеления, но теперь появились подозрения, что преступникам покровительствуетует деревня шиноби. Какаши вздохнул и убрал свиток. За Наруто он не беспокоился — за ним присмотрит госпожа Юи. Поэтому, когда Какаши переоделся и экипировался, то оставил записку для неё на кухне и записку для Наруто в его комнате. И вдруг поддался порыву и потрепал его по волосам.

«Удачи, Наруто», — Какаши улыбнулся и вышел из комнаты.