Там на неведомых дорожках (джен)

— Ау! Помогите! Мамочки… Господи! Ау!

Она оглянулась, сплюнула, подумав про себя: «На кой же тебя, дура малолетняя, в лес понесло?»

— Тьфу ты, нечистая сила. Эх…

Надо было скороговоркой проговорить заклинание, чтобы эта полоумная нашла тропинку, но она не успела.

— Бабушка! Слава Богу…

— Мать твою етить… — снова в сердцах сплюнула бабка. Не успела. Нагрызлась семечек вчера так, что язык распух, вот и не успела. Вкусные они, заразы, семки продают! Которые с бабкой — особенно. И стоят не дорого. А пенсия — она даже у Бабы Яги пенсия…

— Баб…

— Чего орешь-то? Весь лес перебаламутила, аглумная!

— Ой…

— Ой, козу подой!

— Мамочки мои…

— Еще папочку вспомни. Ну? Что забыла в лесу?

— Я?

Бабка поморщилась, силясь не сказать в рифму.

— Нет, я! Вот что теперь с тобой делать? В лягушку тебя, что ли?

— То есть как?

Девица вытаращила глаза.

— Нет! Вас не существует!

— Дура! В школе не училась? Булгакова не читала?

— А при чем тут Булгаков? Я читала!

— Не читала. Читала бы, знала…. «Едва самого меня не свел с ума, доказывая, что меня нет…»

— Что вы там бормочете? Заклинание? Не надо! Я… я не хочу! Я не хочу в лягушку!

Девица лихорадочно крестилась. Бабка вздохнула.

— Расслабься. Я в лягушку не могу. Не мой профиль. В лягушку — это к Кощею.

— Куда?

— Туда, балда! В Тридесятое царство! Хочешь?

— Нет!

— А придется.

— Что?

Старуха подняла трясущуюся руку, направила на девицу и стала делать пассы, шепелявя и бормоча. Было видно, что зубов у бабки не много, зато передний клык торчит, задевая за губу. Бабка залопотала быстрее, при этом на ее носу заколыхалась огромная бородавка, из которой торчал седой волос. Девица почувствовала, как все поплыло перед глазами.

— Не надо, пожалуйста!

— Чего не надо? Чего не надо?! Я еще ничего не сделала!

— Отпустите меня, бабушка, я никому не скажу!

— Чего не скажешь-то?

— Не скажу, что я вас видела!

— Эка невидаль, не скажет она! Да ежели и скажешь? Кто тебе поверит?

— Не поверят?

— Еще в дурку посадят! Ты мне не рассказывай, я все знаю, как у вас там устроено.

— Откуда?

— От верблюда. Так что, давай-ка, иди отсель, подобру-поздорову!

— Куда?

— Чего куда?

— Куда идти? Я заблудилась!

— Горе луковое! Сейчас, погодь, достану…

Бабка наклонилась и стала шарить в мешке, который лежал у ее ног. Она краем глаза заметила какое-то движение и вспышку. Фотографирует, дура! Нет, все-таки надо бы ее проучить!

И тут еще одна яркая вспышка сверкнула в голове у самой старухи.

Она стояла на такой же опушке. Почти такой. На ней было ситцевое платьице, платок, в руке лукошко. А перед ней так же стояла, сгорбившись, старуха.

— Ты меня зачем щелкнула? На память?

— Я… я удалю!

— Удалишь ты… ишь ты, подишь ты… Ладно. Вот тебе клубок, брось его, куды покатится, туды и иди…

— Спасибо!

— Спасибо на хлеб не намажешь!

— Ой, у меня с собой и нет ничего...

— Нет ничего! А то я не знаю!

Конечно, она знала, что у девицы в кармане ветровки кошелек с банковской карточкой и несколько мелких банкнот.

— Дай хоть стольник баушке на семочки!

— Да, конечно.

Девица протянула бабуле сто рублей, потом подумала и добавила еще двести.

«Типа, Бог любит Троицу?» — подумала бабка, но ничего не сказала.

— Сказки-то русские помнишь, чай?

— Ну, помню…

— Не «нукай», не запрягала. Если помнишь, то все нормально будет, а на нет и суда нет.

Уже через десять минут бабка знала, что сказок девица не помнит. Издалека доносилось жалобное меканье.

— Помнит она! Конечно! Эх…

Бабка сделала пасс рукой, села в прилетевшую ступу, взмахнула метлой.

Через десять минут она вместе с серым козленочком высаживалась около избушки — как водится, на курьих ножках.

Избушка нехотя, поскрипывая, повернулась. Почесала ногу.

— Стой спокойно! Я тебя вчера маслом смазывала и блох травила, откуда они у тебя только берутся?

Из двери избушки выглянул жирный черный котяра. Увидел козленка, плотоядно облизнулся.

— Не про твою честь! Не надейся!

Кот нагло потянулся и издал протяжное «мяу-у-у-у».

Бабка достала из мешка несколько пачек кошачьего корма.

— Купила, не ори!

Котище снова потянулся, выгнул спину, пустил искры, поточив когти о порог. Избушка заскрипела.

Бабка выпустила козленка и выбралась из ступы, чертыхаясь.

— Придумали же… знали же, что старухи будут пользовать! Почему бы не сделать дверцу какую-никакую? Или ступенечку? Ох ты ж, мать твою етить…

Она выгреблась из ступы, потянула спину, размяла лопатки, вздохнула…

Воздух был чистый, не то что в Московской области, или как там ее теперь величают? Параллельная сторонушка за эти годы изменилась сильно. А тут, в Тридевятом, все было по-прежнему. Василиса Премудрая, Иванушка-дурачок, Кощеюшка из соседнего Тридесятого заглядывал на кофеек. Горыныч иногда прилетал. Лепота.

Вот только что-то теснило бабкину грудь. Какая-то грусть накатила. Ностальгия, или как там они ее называют?

Бабка потащилась в избушку, прихватив под мышки жалобно блеющего козленочка.

— Спокойно, не боись! Научишься уму-разуму, расколдую.

Она вытянулась на полатях, нагретых котом, закрыла глаза. Часто стала вспоминаться молодость. Гулянки в селе до утренней зорьки. Поцелуйчики украдкой. Манька Сергеева, вечно стоящая, потупив глаза, скромница фигова… Знать бы тогда, какая она скромница! Отбила Василия, женила на себе. Если бы не она…

Побежали воспоминания, горькие, болезненные. Как готова была любиться с Василием ночь напролет на сеновале, а сама разрешила только в щечку поцеловать. А он взял и заслал сватов к Маньке. Только потом выяснилось, что Манька-то на сеновале не поскромничала. Дура. Дубина стоеросовая.

Бабка ругала себя. Хотя, за что ругать? Какую жизнь прожила Манька? Что она видела? А Яга видела много! И знала много. Правда, одного не было. Жизни-то нормальной женской не было. Ни мужа, ни детей, ни любви.

Но ее же сразу предупредили об этом? Да. Стало быть, с кого спрос?

Яга повернулась, подвинув бок к печке.

Если бы не свадьба эта, не пошла бы она тогда в лес. Не встретила бы Бабу Ягу. Не узнала бы ни о Тридевятом, ни о Тридесятом, ни о жизни сказочной.

А жизнь была сказочной. Она же по молодости могла ого-го! Все богатыри были ее. Все красавцы! А как она пела! А плясала? О… Сам Кощей ей признавался, что из всех Ягишен, которых он видел на своем веку, она была самая-самая. Врал, конечно, подлец. Но все равно приятно.

Бабка как наяву увидела залитую солнцем опушку, старуху, делающую пассы. Потом она летела вместе с ней на ступе, восторженно подставив щеки ветру.

Яга ей все рассказала. О том, как стать Бабой Ягой, какие тут могут быть подводные камни. Жизнь не вечная, но долгая и интересная. Параллельных царств достаточно, на всех места хватает. За каждой Ягой и каждым Кощеем закреплен свой участок, и они, как дети лейтенанта Шмидта, окучивают только его. В параллельный зайти можно, но шалить там не след — не по понятиям. Шали на своей территории. Выйти в параллель человечью можно только на своем участке. Почему? Потому. Так устроено. Кем устроено? Яга была верующая. Им устроено. И все. Копаться в мироздании — не яговское это дело.

Яга-молодуха и не думала копаться. Зачем? По первой-то и так было интересно. В Тридевятом было где развернуться, а уж у людишек-то!

Первым делом, конечно, отправилась она к Ваське в дом. Получила что хотела. Порадовалась, что Маньке его отдала. Так себе Васька-то, ни умом, ни корнем не вышел. Хотя, как отдала? Никто не спрашивал.

Так и началась жизнь волшебная. Полеты на ступе приводили в дикий восторг. С Кощеем было интересно пообщаться, и самогон его слуги гнали отменный. А уж когда она с Горынычем познакомилась! Вот это человек! Ну, то есть… Кстати, а ведь он и был когда-то человеком! То есть людьми. Тремя! Догадайтесь, кем? Точно! Нет, не Никулин, Вицин, Моргунов! Подсказка — Алеша… Правильно! Алеша Попович, Добрыня Никитич и Илья Муромец! Там такая интересная история вышла. Как с темными эльфами. Да, о темных эльфах Баба Яга тоже знала. Они обитали в одном из параллельных, но очень далеко, и летать туда было недосуг.

Яга только заметила, что заговорила вслух, рассказывая свою историю. Кому? Козленочку, наверное, который не то что Булгакова, русских сказок не читал… вернее, не читала…

В общем, этих трех клонировали — ну, то есть как клонировали, это люди сейчас так стали называть, а раньше это называлось попросту — волшебство. Сказал заклинание — и готова копия. Потом всех трех соединили. Еще колданули. Получился Горыныч. Кто колдовал? Какие-то маги-волшебники пришлые. Сейчас уже никто не помнит, быльем поросло.

Зачем согласилась Ягой стать? Интересно было. Столько нового вокруг. И волшебство. А кто не мечтал попасть в волшебный мир?

— Что скажете? Не в качестве Бабы Яги? А что плохого-то в Бабе Яге? Сказки почитайте! Бабка-то везде добрая! Накормит, напоит, печь истопит! Изжарит потом? Ну? И кого она изжарила? Потом всегда так выворачивается, что бабка-то всем и помогает!

Козленок смотрел на бабку глупыми глазенками.

— Эх ты, дурашка… Зачем воду пила?

— Я из фля-яжечки… она чи-и-истая!

— Етить тебе налево! Какая разница? Сказано — не пей, козленочком станешь? Значит, станешь! Не боись. Поутру расколдую.

— А я м-м-могу тоже?

— Что?

— Бабой Ягой?

— А тебе зачем?

Козленочек расплакался и, всхлипывая и прерывая рассказ меканьем, поведал Бабе Яге о том, что жизнь говно. Подружки все сучки. Парень бросил. Учиться неохота, работать лень.

— Ну, и кому ты тут такая нужна, а? Учиться ей неохота! Тогда и оставайся козленком! Все, спать давай. Утро вечера мудренее.

Козленок повсхлипывал и затих. Баба Яга еще долго смотрела в ночное небо, сверкавшее в слуховом окне избушки.

А если бы она не пошла в лес? Да и ну его, Ваську. Николай из соседнего колхоза был гораздо интереснее, и скромный, и умный. И верный был бы. Вышла бы за него. Поставили бы избу. Детишек бы нарожала. Огород, колхоз, план перевыполнять... Может, и в город бы уехали. Коля бы и там устроился. Он рукастый. Там бы на фабрику пошла, а то и в институт... Почему нет? И на море бы поехали. В Анапу. Или в Сочи! Почему нет?

Море она любила. Сто лет бы на море жила. Жаль, по волшебным законам летать на море Баба Яга могла только раз в году. В отпуск.

Да, с профсоюзами в Тридевятом было туговато. Но пенсию ей платили исправно. Ей же надо было как-то в магазинах отовариваться? Конечно, блажь. Так-то в Тридевятом все было, и бесплатно. Ну как — все? Без «Кока-колы» и «Вискаса». И без «Бабкиных семечек». Поэтому честной волшебный народ всегда получал зарплаты, пенсии и пособия в человеческих деньгах. Наколдовать они, конечно, тоже могли. Но колдовать деньги никто не любил. Это было как-то не заведено, что ли… У Кощея, конечно, были сундуки с золотом. Но… это было другое золото. Волшебное. Ей, бабке, такое вообще было не надобно. Деньги — это зло. Так в Тридевятом и Тридесятом все считали.

Бабка повернулась на другой бок. Не спалось. Посмотрела на козленка. Дуреха ведь совсем? Куда такую в Ягу превращать? Вздохнула. Утро вечера мудренее.

* * *

Девица стояла, с трудом соображая, что происходит. Вроде не пила же? Да она вообще не много пила. Солнечный удар, что ли? Перед ней стояла приятная бабулька в тренировочных штанах и какой-то жилетке на рыбьем меху.

— Здрасьте…

— Виделись.

— А?

На мгновение девице показалось, что миловидная бабулька поменялась в лице и стала похожа… на Бабу Ягу? Да ладно?

Девице показалось, что она вспоминает свой сон, очень подробный. Она сидит в каком-то старом доме, типа крестьянской… как ее… избенки? Перед ней Баба Яга — как натуральная — и рассказывает ей о жизни в сказке.

— Заблудилась, что ли?

— Ага…

— Ага, Баба Яга…

— Что?

— Смотри, милая, пойдешь сейчас все время прямо под горку. Слышишь звук дороги? Это шоссе. Если идти, не сворачивая, то скоро выйдешь.

— А как идти прямо-то? Вы знаете, что у человека одна нога шагает короче? Мы всегда идем не прямо, а по дуге…

— Ишь, какая умная! Чего тогда в лесу плутаешь? Говорю, иди прямо — и выйдешь. Давно бы сама по навигатору посмотрела.

— А тут не ловит!

— Тут не ловит, а там ловит! Найти надо точку повыше. На дерево залезть, в конце концов! Тоже мне…Василиса Премудрая…

— А откуда вы знаете, как меня зовут?

— От верблюда!

— Что?

— Ладно, иди уже. Мне тоже с тобой тут лясы точить некогда!

Бабуля повернулась и быстро почапала к лесу.

— Подождите! А вы… вы же Баба Яга?

— Что? Ты что, с дуба рухнула? Какая Баба Яга? Не бывает их, девонька, не бывает!

— А как же… Булгаков? Вы же сами говорили?

— Какой Булгаков? Он разве про Бабу Ягу писал? Да… с энтим ваши «ЕГЭ»… совсем скоро извилины у молодых разгладятся. Прощевай, давай, больше не заблуждайся.

— Подождите! А если я сама хочу... Ягой?

— Мало ли что ты хочешь! Иди домой, дура. Замуж выходи и детей рожай. Живи нормальной жизнью!

— А вы как же? Вам же нужна эта… сменщица?

— Без тебя разберусь! Как-нибудь. Сама!

Бабуля быстро скрылась в листве. Василиса не успела ничего понять. Была бабка — и нету. Она села на пенек, машинально потянулась за спину. Стоп, пирожок из корзины вообще медведь доставал. Но она же не медведь? А пирожок был бы кстати, со вчерашнего дня во рту ни маковой росинки. Стоп, почему же со вчерашнего? Василиса огляделась вокруг. Достала телефон. Число, какое же число? Вчера точно было шестое. А сегодня? На экране горело 06.06. Значит, не прошел день? Но как же? Она точно помнила, как приложилась к бутылке с водой, потом съежилась, опустилась на четвереньки, потом шерстка полезла, копытца….

Ф-фу-у-у… Неужели все приснилось? Но когда она уснуть-то успела? Василиса еще раз посмотрела на телефон. Половина третьего. Она точно вышла из дачного домика в полдень. Потом гуляла. Заблудилась. В принципе, могла и соснуть часок в лесу. Но бабка-то? И козленок? И избушка на курьих ножках? И черный кот? Ну да, конечно. Приснилось. Это сон.

Девица встала и резво пошла на шум дороги. Приснится же! Ишь! Стать Бабой Ягой! Хотя, заманчиво. Бабка во сне так в красках все расписала. Ты можешь стать какой захочешь красавицей. Хоть блондинкой, хоть брюнеткой. И бюст какого угодно размера. Василиса, вздохнув, оттянула майку на плоской груди. И мужики любые у твоих ног. Правда, ненадолго. И без любви. И без детей. И вообще... Жизнь волшебная оказалась какой-то... однобокой, что ли. На любителя, короче.

Василиса вспомнила слова бабули в трико. «Замуж выходи». Легко сказать! Хотя… Она вспомнила глаза Славки из параллельного потока. Оправу бы ему только в очках поменять, а так... И вообще, мужчина не должен быть слишком красивым. Он умный. И семья приличная.

Вечером в кафе Вася решила сделать селфи со Славиком. Ничего они смотрелись вместе. Потом она листала галерею и случайно увидела фото. Баба Яга. Натуральная. Реальная. Ей захотелось быстро вернуться в лес. Настоящая Баба Яга! Волшебный параллельный мир! Там можно на ступе к морю слетать! Это же круто!

— Это кто?

— А ты не видишь? Бабка Ежка.

— Натуральная. Откуда?

— От верблюда.

— А правда?

— Да так… флешмоб был в лесу. Соседи по даче развлекались.

— Круто. А у меня тоже есть дача, хочешь, поедем на выходные?

Хочу, подумала Василиса. Ну его, это Тридевятое, и Кощея, и Горыныча. Что там делать, без мобильной связи? Скука смертная…