Письма (гет)

В Мунго пахло травами. Среди светлых стен больницы было видно, как сильно посерели руки жены. Её глаза казались тусклыми угольками, подёрнутыми отгоревшей сажей.

Беллона смотрела на целителя, крепко стискивая узкой ладошкой руку Марволо.

Целитель попросил его зайти минуту назад.

Марволо перевёл взгляд на яркий лаймовый халат, от которого в глазах начиналась странная резь. Сквозь ватный туман в голове он слышал: застарелое проклятье, опасность для детей, запрет на посещения, критическая ситуация, должна остаться в Мунго, смерть, слишком долго тянули, почему не пришли сразу… Какие-то слова, поток ненужных слов. Что этот целителишка, круглолицый мальчишка — кровь-то, наверняка, разбавлена — мог вообще понимать?

Он подался вперёд, думая, что готов ко всему. Даже если они пришлют к порогу его дома авроров, он будет драться, чтобы защитить жену. Он её не отдаст. И пусть Мунго, Министерство и вся Британия идут к инферналам. Пустое вранье — мог ли он поверить? Эти жуткие люди пытались их разлучить, вот и всё.

Он подался вперёд и открыл было рот, чтобы высказать то, что думает о магической системе здравоохранения. Беллона повернулась и пристально посмотрела на него.

«Я не буду рисковать тобой и детьми», — сказал её взгляд.

«Я сделаю так, как хочу я», — и за эту искру жизни, вновь мелькнувшую в чёрных радужках, Марволо смолчал.

В голове крутилось слишком много вопросов. Всякие глупости. Вроде: как я буду без тебя? Кто займётся домом? Или: что мне делать с этими ужасными детьми? Беллона бы не оценила, обиделась бы, а ведь их ждало долгое расставание, нельзя обижать её перед расставанием… Целитель всё говорил, и говорил, и говорил. Марволо не слушал.

— Когда я могу прибыть с вещами? — голос Беллоны стряхнул с него оцепенение.

— Ты не можешь, — Марволо не выдержал. — Ты останешься дома. Я не позволю.

Они вернулись домой, и Беллона собрала вещи. Она всегда делала что в голову взбредёт, и никто бы не смог ей помешать. Прислонившись к дверному косяку, Марволо наблюдал, как взмахами палочки в коричневый саквояж отправляются книги и платья.

— Мама, ты вернёшься? — Морфин сунул нос в комнату. — Или нет? Совсем нет?

— Брысь, мальчишка, — сказал ему Марволо. Дети всегда его раздражали. А такие вопросы его раздражали вдвойне.

— Конечно, вернусь, — прошелестела Беллона, не обращая внимания на то, что Морфин уже удрал. Она отдала медальон — в больнице украдут ведь! — поцеловала на прощание мужа и пропала, тонкими пальцами схватившись за портключ.

Её слабая улыбка растаяла в воздухе.

Марволо вернулся в гостиную, пододвинул кресло к окну и сел, бессмысленно глядя на мёртвые ветки с той стороны стекла.

Под весом совы ветки качнулись, стукнули по раме, и Марволо проснулся. Он подскочил. Открыл окно, впустив в комнату душный воздух позднего лета. Птица сделала круг, громко ухая, и уронила ему в руки конверт. Марволо вскрыл, не глядя на синюю печать Гринготтса. О другом думал, не заметил даже. Только начав читать, понял: не то.

Это было извещение о закрытии сейфа.

Марволо задумался, прежде чем сжечь пергаментную бумагу: разве они не присылали такое же пару месяцев назад?

Морфин опять где-то пропадал, чем Марволо был почти доволен — и ничего, что мальчишка возвращался, бывало, перемазанный в крови, зато не мозолил глаза. А вот Меропа ужасно злила постоянным скулежом.

— Где мамочка? — подала она опять голос из кухонного закутка. До печки она едва дотягивалась и к магии не проявляла совершенно никаких способностей.

Без Беллоны всё удивительно быстро покрылось пылью и грязью.

— Где мамочка, где мамочка, — передразнил девчонку Марволо, делая голос высоким и тонким. — Дура безрукая! Сказали, в больнице!

Сова ухнула и клюнула стекло. Большие глаза-блюдца требовательно глазели на Марволо. Он открыл окно, отцепил конверт и захлопнул, прежде чем проклятая птица успеет залететь внутрь.

Сломав герб Хогвартса, Марволо развернул письмо и пробежал глазами по изумрудно-зелёным чернильным строчкам.

— Инсендио! — на пол опустились клочья пепла. — Идиотская школа! Они думают, мы отправим туда своих детей? Нет, вы только посмотрите, эти любители грязнокровок хотят заполучить себе Гонтов! Уж Беллона-то вернётся и покажет им как воспитать лучших волшебников тысячелетия. Держат её там рядом с мерзкими магглами... Сволочи...

Морфин, игравший у очага с мёртвой змеёй, захихикал. Марволо сплюнул — всё равно пол грязный — и вышел из дома, громко хлопнув дверью.

Сова крутила головой. Марволо открыл окно. Птица успела залететь внутрь. Уронив в раскрытую ладонь письмо, она горделиво уселась на печке, ожидая не то угощения, не то ответа.

При виде печати Мунго его руки затряслись. Сколько времени прошло? Неделя? Месяц? Два? Взяв нож со стола, Марволо вскрыл конверт.

Почувствовав, как закололо сердце, он сел в кресло и развернул пергамент, тревожно хмурясь. Прочитал до середины. Потом вернулся к началу и прочитал ещё раз, но понять — не понимал. Строчки размывались перед глазами. Как это — «не спасли»? Что значит — «умерла»? После всего, что они перенесли вместе, как она могла просто исчезнуть? Почему?

Сова выжидающе ухнула.

Марволо поднял голову и посмотрел на неё удивлённо. Он совсем забыл об этой чужой, посторонней птице. Достав палочку, он направил её на сову и шепнул:

— Авада кедавра.