Течение любви (гет)

Фиктябрь, день 18: «Секреты? Я обожаю секреты». Марикот.

(День 17 — отдельный фик с другими персонажами).

— У тебя на удивление хорошо получается, — замечает Маринетт.

Кот улыбается во все тридцать два. Они сидят на полу её спальни, вокруг них разбросаны подушки и всяческая еда. Её ступня покоится у него на колене, пока он красит ей ногти на ногах в розовый цвет.

— У меня есть много скрытых талантов.

— Очевидно.

Он наносит последний слой лака на мизинец и переходит ко второй ступне. На фоне тихо играет музыка, и он мурлычет припев себе под нос, покачивая головой из стороны в сторону. Это мило. И он милый. В последнее время эта мысль часто её посещает. Разумеется, она всегда считала его привлекательным, но это не одно и то же; он такой милый, что ей хочется потрымать его за щеку или прижаться к нему, завернувшись в него, как в уютное котоподобное одеяло.

— В чём дело? — спрашивает он, поднимая взгляд.

— Просто подумала, что если ты хочешь устроить настоящую ночёвку, то тогда мне тоже надо будет накрасить тебе ногти.

(Естественно, об этом она не думала. Она наглая врушка, но ни за что на свете она не признается, что он кажется ей ужасно милым).

Он фыркает, склонив голову, и продолжает красить ей ногти.

— Я только за, однако не уверен, что мой ква… То есть, что мой костюм будет хорошо сочетаться с розовым лаком.

Ей приходится закусить щеку, чтобы сдержать улыбку. Его квами. Да уж, Плаггу вряд ли понравится, если она измажет костюм лаком.

— И раз уж я не могу снять костюм, не раскрыв тебе при этом свою личность, что было бы не совсем идеальным раскладом для тебя и определённо навлекло бы на меня гнев Ледибаг, — он вставляет кисточку в баночку и перебирает своими когтистыми пальцами в воздухе, — думаю, будет лучше, если они останутся чёрными.

Она улыбается и откидывается назад, опираясь на ладони.

— Выходит, что так.

Он заканчивает с её ногтями и отставляет баночку в сторону.

— Теперь осталось подождать, пока высохнут. Что у нас дальше по плану?

— Ты серьёзно насчёт всего этого?

— Я любопытный кот, и этому любопытному коту хотелось бы узнать таинства девичьих ночёвок.

На этот раз фыркнула уже она.

— Ладно. Думаю, я могу поделиться с тобой парочкой таинств.

Он одаривает её своей фирменной улыбкой, широкой и игривой.

— Дай-ка подумать… — Она постукивает пальцем по подбородку. — Ну, когда нам с Альей хочется себя побаловать, мы делаем всякие лечебные маски.

Его уши никнут.

— Не думаю, что получится, — говорит он, указывая на чёрную маску, скрывающую половину его лица.

— Скорее всего нет.

Всё равно его кожа идеальна. (По крайней мере, та часть, что не спрятана от глаз). Ему не нужны никакие маски. Впрочем, на ночёвках суть совсем не в этом. Весь смысл в том, чтобы наводить марафет вместе с кем-то. (И, вдруг приходит ей в голову, возможно, именно поэтому они так интригуют Кота. Она давно уже догадалась, что в обычной жизни он довольно одинок).

— Должно быть ещё что-то, чем мы могли бы заняться, правда? — уточняет он с надеждой. — Что-нибудь, чему мои маска и костюм не станут помехой. Что ещё вы с Альей делаете?

— М-м-м, смотрим кино, делаем друг другу причёски, рассказываем секреты…

— Секреты? Я обожаю секреты. — Он показушно играет бровями. — Готов поспорить, что у тебя есть чем поживиться, мисс Маринетт Дюпэн-Чэн. Не зря говорят, что в тихом омуте черти водятся.

— Я не собираюсь делиться с тобой секретами.

— Ой, да ладно тебе! — Он подаётся вперёд, внезапно оказываясь в считанных сантиметрах от её лица. — Будет весело. Я тоже тебе кое-что расскажу.

Она отталкивает его, надавливая пальцем на нос.

— Разве тебе не нужно защищать тайну своей личности?

— Я не стану рассказывать ничего такого, что могло бы её скомпрометировать. Только самые безобидные. — Он садится на корточки и похож на энергичного котёнка. — Вот послушай, я даже начну. — Он откашливается, пытаясь имитировать накал страстей. — Итак, я знаю, что в это будет трудно поверить, так как ты постоянно видишь, как я сражаюсь с акумами и, ну, знаешь, геройствую и…

— Ближе к делу, Кот.

— Я превращаюсь в трусишку зайку серенького, когда смотрю фильмы ужасов.

Маринетт удивлённо моргает.

— Погоди, серьёзно?

— Да. Они меня пугают. Я не могу смотреть их в одиночку, а смотреть с кем-то слишком стыдно, потому что я становлюсь, эм, слегка прилипчивым.

— Слегка… прилипчивым? — выгибает бровь она.

— Ладно, хорошо. Когда я смотрел ужастик с другом последний раз, под конец я от страха почти что на него залез, а ещё он сказал, что я так сильно сжимал его руку, что она онемела.

— Я бы заплатила, чтобы на это посмотреть, — смеётся она, взъерошивая ему волосы.

— Да-да, смейся-смейся. — Выражение его лица вновь становится игривым. — Твоя очередь. Порази меня.

— Хм-м, я занималась балетом.

— Неужели? — удивляется он.

— А что такого? — скрещивает руки на груди она.

— Ну, то есть, ты же немного… неуклюжая.

— Да, — вздыхает она, — знаю. Поэтому мне и пришлось его бросить. Нельзя быть балериной, когда ты ходячая катастрофа.

— Я не считаю тебя ходячей катастрофой.

Какая прелесть.

— У тебя просто, эм, порой бывают проблемы с гравитацией.

Она поджимает губы и несильно шлёпает его по руке, его глаза озорно блестят, а уголок губ подёргивается.

— Будешь продолжать в том же духе, и я вычеркну причёски из списка, — предупреждает она.

Это всё равно что поманить котёнка кошачьей мятой. Он наклоняется ближе и касается её ладони.

— Мы будем делать друг другу причёски?

— Эм, да?

Его взгляд оказывается прикован к её хвостикам.

— Могу я уже начать?

Он выглядит таким радостным, что она не может сдержать смех и просто кивает. В следующее мгновение он уже располагается позади неё и стягивает резинки с её волос. Чёрные локоны падают ей на плечи. Его когтистые пальцы аккуратно перебирают её волосы. Маринетт ощущает блаженство.

— Расскажи мне ещё какой-нибудь секрет, — просит она, закрывая глаза, наслаждаясь расслабляющими движениями.

Он молчит, а, когда решает заговорить, голос его едва слышен.

— Я скучаю по этому.

— А?

— Моя мама… она разрешала мне играть с её волосами. Они были очень длинные, и она позволяла мне делать всякие безумные причёски. Я скучаю по этому. Я… — Он громко сглатывает. — Я скучаю по ней.

Не теряя ни минуты, Маринетт разворачивается к нему лицом и крепко обнимает.

— Мне так жаль, Кот, — шепчет она.

Он прижимает её к себе, а затем отстраняется, смущённо потирая шею.

— Прости. Кажется, я испортил всем настроение.

— Тебе не за что извиняться.

Выражение его лица смягчается, и он касается пряди её волос, встречаясь с ней взглядом, в котором отражается вся его благодарность. Затем он опускает глаза и открывает рот в изумлении.

— О нет!

— Что такое?

— Твои ногти! Лак размазался!

Маринетт закрывает лицо руками, чтобы заглушить свой смех, а он продолжает причитать и сокрушаться по впустую потраченным кропотливым трудам. Он всё-таки тот ещё драматичный котёнок.