Красная Шапочка: на заражённых землях (джен)

Однажды ясным воскресным утром кликнула мама к себе Красную Шапочку. Сердце в груди девочки предательски ёкнуло, но ничего поделать не могло.

— Ну вот, видимо, опять идти придётся, — проворчала Шапочка, отрываясь от допотопной стрелялки.

На кухне матушка, с тяжким вздохом распрямившись от пыхавшей жаром духовки, вынула противень с румяными пирожками, ссыпала их в корзинку, а корзинку упаковала в свинцовый контейнер, непроницаемый для радиации и посторонних глаз. Тем временем дочка одела любимое платьишко с передничком, красную шапочку из фольги крашеной от космических лучей и принялась облачаться в костюм химзащиты. На спину водрузила рюкзак с двумя баллонами — один с чистым воздухом для дороженьки дальней, а другой огнемётный со смесью горючей для всяческих супостатов, что на пути ей встретятся. И, приняв из рук матери герметичный ящичек со значком биоугрозы, в последний раз вдохнула отфильтрованный домашний воздух.

За порогом во Внешнем мире ярко светило весеннее солнышко, переливаясь на зелёно-розовых боках небесных пузырей, что нагнал за утро лёгкий ветерок. Пузыри весело толкались и трещали в цепких лапах вранофагов, насекомоптиц-мутантов с шестью ногами и зубасто-треугольными клювами для разрыву пузыриных боков. А под ними, во дворе, в подтаявшей грязи, что твои свиньи, лениво валялись бактерии, отъевшись биомассы. С мерзким треском в вышине прорвался один из пузырей, и радужно-сочное ядро, как желток из яйца, пролилось на упруго-склизкий бактериальный бок. И тут же глупый вранофаг спикировал, чтобы попасться в длинные ворсинки. Всё больше липких нитей обвивали бьющееся тело, утягивая вниз.

— Дурак! — в сердцах воскликнула Шапочка. — Все вы дураки! Дураки — все мужики!

Вспомнилось ей, как братишка маленький, пятилетний, решился перепрыгнуть бактерию. Притянули его нити к жгучему слизью чехлу. Пока отрывали — обожгло шестьдесят процентов тела. Не спасли. Сварился заживо пацан. Тем временем, затих и вранофаг, перевариваясь.

За калиткой весело катались шарообразные вирусы, цепляясь пепломерами за неровности почвы. Они были опаснее. Красная Шапочка знала, что стоит такому подмять под себя человека, как полые шипы проткнут резиновый костюм и, впрыснув пищеварительные соки, оставят после трапезы лишь лужицу из каучука. Поэтому для верности поправила огнемётный шланг, развернув раструб в сторону монстров.

— У-у-у, я тебе, шарина мразотная!

Не обращая на неё внимания, вирусы катались и подпрыгивали, словно играли в игру. Шапочка направилась дальше через мёртвый город, разрушенный и оплетённый волокнами грибков с набухающими спороносными мешочками. Красная Шапочка знала, что стоит подойти к ним ближе двух метров, и любое из неподвижных чудовищ выплюнет в её сторону густым облаком ядовитые споры. Петляя по разрушенным дорожкам и ловко переступая через метровых извивавшихся червей, она шла всё дальше мимо пустых домов с разбитыми глазницами окон: четыре шага вдох, четыре шага выдох. Тяжёлые баллоны оттягивали плечи, а свинцовый ящик с пирожками в левой руке покачивался, норовя, чуть зазеваешься, ударить по ноге. В правой руке изготовлен огнемёт, и указательный палец в кольчужной перчатке всегда на курке. Да, такой поход не назовёшь лёгкой прогулкой, но Красная Шапочка была дебелой тренированной девахой, и к бабушке ходила не впервой.

Но вот и окраина города, где раскинулся частный сектор. Десятки скособоченных домишек, кое-как сколоченных из почерневших досок, принадлежали здесь единственному обитателю. Точнее, даже двум. И хриплый лай одного из них она уже слышала. Материализовавшись словно из ниоткуда, на дорожку выскочило чудище из древнегреческих легенд: ростом с телёнка, не меньше, с крепкими взрывавшими асфальт когтями и тремя массивными башками. Адская псина пригнула одну из слюнявых голов и, зарычав, изготовилась к атаке. Изловчившись, Красная Шапочка нацелила огнемёт и тоже приготовилась к бою.

— Фу! Фу! Еть-тховен! Етить тебя в кочерыжку! Мать твою собачью мутированную! Хвост отрублю! — то к ним бежал дядя Жрора, на ходу матерясь и хлопая себя по плечам разросшейся нижней губой. Завидев хозяина и тут же успокоившись, уродская собака перевернулась на спину, показывая обросшее опухолями брюхо, что твой остов корабля кораллами. При виде сего непотребства дядя Жрора только сплюнул, сам он уже давно не носил никаких защитных спецкостюмов, окромя ватника, майки-алкоголички и валенок с калошами в любое время года. Питался сей незаурядный человек одною чистой водкой.

— Э-э-э, Крысьна Жапочка! Опять к бабуське намылилась? А мне чаго-нить принесла? А то щас как мы с Еть-тховеном!

Не опуская раструб, Красная Шапочка приготовилась вынести к чертям обоих, если потребуется. Но тут землю ощутимо тряхнуло. К ним явно полз Левиафан. Потеряв к ней всякий интерес и вновь отчаянно заматерившись, дядя Жрора кинулся в одну из своих многочисленных конур вытаскивать свой скарб и грузить его на спину Еть-тховена. Привычный ко всему мутированный сенбер терпеливо ждал, пока хозяин привяжет грязные тюки к его спине. Тревожно оглянувшись, Шапочка заметила взбухающую на северо-востоке кирпично-красную массу. И смачно ругнувшись, сменила курс. Из истории она знала, что нестабильная масса Левиафанов стала первым, что поднялось из разрушенных бомбёжкой заражённых городов. А дальше исполинские чудовища расползлись по миру, давя всё живое и всасывая в себя биомассу, чтобы размножаться делением. К счастью, в основном, эти твари передохли достаточно быстро. Но, уже к несчастью, из их громадных трупов и зародилась та мерзость, что сейчас захватила всю Землю.

Быстрым шагом уходя от опасности, Красная Шапочка подошла к лесу с незнакомой стороны и тревожно вгляделась в разросшийся лысый подлесок. Похожие на цепких обезьянок, на кустах раскачивались умненькие нейраксы, которым дай только подобраться к телу. Они усядутся на шею и, запустив манипуляционные усики под череп, заставят человека делать то, что ведомо лишь им, таким умненьким нейраксам. Ловкие существа, заметив пришельца, замерли все как одно, и словно бы уставились на Красную Шапочку мелкими фасеточными глазками.

— Эти пройти не дадут, — со вздохом подумала Шапочка и сняла огнемёт с предохранителя. Плотная струя с чёрным дымом опалила кусты, мгновенно превратив в пепел десяток нейраксов. Ещё с десяток раненых хитиновых червей попадали на землю и задёргались в конвульсиях. Тревожно попискивая, мозгожорная рать отступила. Красная Шапочка, тяжело ступая, углубилась в лес.

* * *

Она шла уже часа полтора. Мёртвые, никогда не зеленеющие ветки хрустели, ломаясь под ногами и от малейшего прикосновения к скафандру. Всё живое здесь давно мертво. Мертво, кроме мутированных громаднейших микробов и неведомых опасных паразитов. Задумавшись, Красная Шапочка не заметила, как слева что-то хрустнуло, потом справа и спереди, и сзади.

— Чёрт, чёрт, чёрт, нет, только не это! — случайно она зашла на территорию прыгучих некроа. И сейчас эти ожившие банкетки окружали её. Вот одна из тварей, ростом со среднюю собаку, внезапно прыгнула на плечи. Ловким кувырком вперёд Шапочка содрала её об землю. И тут же рядом пролетела толстая нить паутины...

— Чёрт, чёрт, чёрт, они гнездуют...

Струя из огнемёта на мгновенье создала кольцо. "Нужно экономить пламя, нужно экономить воздух", — в висках у Красной Шапочки стучало. Она рванулась наугад, надеясь выбраться из окружения, пока враги замешкались. Внезапно крепкие зубы схватили её за штанину. От неожиданности девочка упала. Но хватка и не думала слабеть. Наоборот, тварь принялась жевать штанину, пытаясь добраться до мяса. И острая жалящая боль сообщила, что добралась. С криком отчаяния, Красная Шапочка подняла выпавший из руки раструб и со всей силы ударила ужалившую тварь. Новая нить паутины, прилетевшая откуда-то слева и сзади, захватила руку, словно лассо. Ящик с пирожками беспомощно плюхнулся набок. Перехватить спасительный шланг! Спалить себя заживо, если придётся. Крупный и смачный паутинный плевок пригвоздил её ноги к земле. Оставшейся свободной левой рукой, Красная Шапочка выпустила сигнальную ракету. Тонкая красная нить прочертила небосвод и где-то в вышине за кронами взорвалась искристым фейерверком. Твари всё нападали, наваливались с разных сторон. Бесчисленные зубы грызли и рвали. Боль от ядовитых укусов сковала мелко дрожащие мышцы. Тошнота волной подкатила к горлу. Зрение мутилось и плыло. Кажется, она потеряла сознание...

* * *

... Удары сыпались на неё один за другим. Справа и слева, и справа, и слева. Её как будто отпинывала бутсами целая футбольная команда. В рот и нос набилась грязь. Пытаясь отплеваться, чтобы не задохнуться, Красная Шапочка попробовала определить повреждения по своим ощущениям. Отравленное от укусов тело одеревенело от шеи до пяток. Стекловидный пластик шлема был разбит. Кроме того, её до сих пор куда-то волокут, ударяя об деревья, и к тому же, вокруг уже начало темнеть. Всё это Шапочка, бывшая опытным бойцом, определила за секунды. В этот момент откуда-то сверху ей на голову полились толстые, словно канаты, нити паутины. Сверхпрочной липкой сетью они оплели голову и плечи, и внезапно пленницу потащило куда-то вверх, на дерево, опутанное старой комковатой паутиной. Маленькие некроа карабкались следом, словно радуясь её страданиям. Вздёрнутая в паре метров над землей, Шапочка увидела, что всё пространство на десятки метров вокруг покрыто толстым паутинистым ковром. В котором, словно острова в безбрежном море, виднелись шаровидные гнёзда потомства. Прорванные и свежие, они свидетельствовали, что колония некроа здесь просто огромна. Кроме того, ещё и до кучи на всех соседних деревьях были развешены иссушенные человеческие трупы с выпотрошенными, а, может, даже выеденными животами. Парочка мелких некроа всё ещё ползали по ней, оборачивая клейкие нити. Но всё внимание Красной Шапочки было к приковано к нависающей над ней крупной спирали приона. Почуявший добычу паразит медленно распрямлялся, пытаясь нащупать нитевидным нижним концом её рот. Девочка крепко стиснула зубы и губы, зажмурилась. Отвратное создание беспомощно шлёпало ей по лбу и щекам.

— Блять... Только бы не додумалось сунуться в ухо... — от мысли о залезающем к ней в живой мозг длинном отростке, Красную Шапочку словно окатило ледяной водой. В это время тонкий, как хлыст, придаток, видимо, отчаявшись получить желаемое, обвился жертве вокруг шеи, стараясь придушить. Но силёнок явно не хватало. В этот момент откуда-то снизу послышался треск ломаемых сучьев. К ней явно приближалось что-то огромное и ужасное, отвратительно-безжалостное. Пронизывающий холод уступил место головокружительному жару, от которого горячий пот выступил сразу и по всему телу, вмиг насквозь промочив одежду под скафандром и залив глаза противной влагой. Прион ещё вяло и неритмично сжимал её шею, явно пытаясь вынудить жертву хоть немного открыть рот. Громкий шорох и треск внизу остановились прямо под её ногами.

— "Оно подползло!", — подумала девочка, практически против воли открыв глаза. На земле, даже в сумеречном полумраке, она как нельзя отчётливо увидела ЭТО: высотой не менее полутора метров, покрытая неровными наростами, тварь походила на живую опухоль, целиком пожравшую своего хозяина. И вишенкой на торте мерзотность её облика довершал жиденький венчик из пальцевидных наростов там, где по идее, должна быть голова.

— Да они что, вместе работают?! Симбиоз у них??? — сама мысль показалась до невозможности безумной. Кощунственной. Как так? Отвратительные гады, эти переросшие микробы, они... уже кооперируются? Общаются между собой???

Существо приподняло передний конец, и разнокалиберно-фасеточные глазки хитро уставились в глаза Красной Шапочки.

— Она что, разумная, что ли? Их королева???

Существо издало утробное бульканье, приоткрывая заросшую неровными зубьями пасть. Понятно было, для чего. Сознание резко прояснилось. Вот так, мучительно умирать? Ну уж нет! Вспыхнувшая ярость придала её телу новые силы, и жизнь свою захотелось продать подороже. Потому изловчившись, Красная Шапочка резким движением ноги порвала единственную связывающую ноги нить и ударом обутой в хромовый ботинок пятки засвистела твари в самый крупный глаз. Адский визг стал наградой. "Ну теперь они не будут церемониться, а убьют меня быстро и сразу...". Верещание взбешённых некроа заполнило пространство до небес. Бесчисленные орды мерзких тварей желали отомстить ей за свою окривевшую мать. И в этом гаме Красная Шапочка не сразу расслышала новый звук, не типичный для этих лесов. Одна из мелких тварей решительно скакнула на незащищённое лицо. Девочка зажмурила глаза. И тут же тело обдало целым ливнем палящего жара.

— Парни, осторожно, там человек, едрёну вашу мать!

Яростный свет фар и запах сгоревших сородичей отогнал визжащую некроа от лица Красной Шапочки. Когда глаза чуть-чуть привыкли, девочка разглядела подкативший ей на выручку БТР с установленным на крыше фугасным огнемётом. Сейчас его оператор спрыгнул на землю, бросив ставшее бесполезным устройство, и дожаривал ползучую мелочь из портативного ранцевого струйника.

— О, чёрт, Шапочка, что ты тут делаешь?!

— Да, я это... к бабушке вот шла...

* * *

... Позади осталась разухабистая поездочка в БТРе по лесным оврагам. А также проложенная ими новая извилистая дорожка из выломанного нахрен подлеска. Одинокая фигурка в изодранном скафандре, залитая ослепляющим светом, на нетвёрдых ногах подбиралась к громадной яме в земле. Нет, всё-таки надо сказать парням "спасибо" — приняв сигнал бедствия, они не только оперативно сработали по её спасению, но и прибыв на место пуска ракеты, подобрали даже чёртов непроницаемый кейс с пирожками! Как-никак, это что-нибудь да значило! Подбираясь к цели, Красная Шапочка инстинктивно пыталась занять свою голову любой ерундой, лишь бы не думать о том, что ей сейчас придётся увидеть и сделать. Вот он — бабушатник: глубокая десятиметровая яма с округлыми вертикальными стенами, укреплёнными листовым железом, во избежание подкопов её обитателей. Жидкий луч фонарика нырнул на самое дно, распугав сгрудившихся вокруг чего-то восьминогих обитательниц.

— Вот чёрт! Фроловы! Не кормили, что ль?! — нитевидные зрачки девочки расширились, и Красная Шапочка разглядела объеденный товарками хрящевато-белёсый панцирь со свисающими с головы седыми спутанными космами. Опустившись на землю на одно колено, Красная Шапочка открыла кейс и достала его содержимое. Из курса биологии она знала, что с возрастом у людей накапливается белок ACE2. Чем его больше, тем выше вероятность спонтанных мутаций в их новом постъядерном мире. И наиболее сильно изменились тела тех, кто лично пережил ту страшнейшую в истории человечества пандемию и последовавшие за ней бесконечные бомбёжки заражённых городов. Так уцелевшие правительства пытались оградить человеческий вид от нараставших в нём стихийных перемен. Но жизнь искала нужный ей путь не оглядываясь на вмиг ставшие ложными ценности гуманизма. Люди менялись, выживая, и в соответствии с заложенным инстинктом, давали жизнь своим детям, вместе с тем закрепляя произошедшие мутации в геноме. Чуть дрожащими руками, любящая внучка разломила надвое мягкий свежий ломоть с чуть блеснувшей на свету бордовой плотью эмбриона и стала кидать куски вниз один за другим. Бабули немедля сбежались на трапезу.

— Кушайте, кушайте, приятного аппетита, — бормотала Шапочка себе под нос.

Ценою многих экспериментов, а также загубленных жизней, было установлено, что некоторые вещества, обнаруженные только в человеческих зародышах, заставляют их мутировавших родственников, поев, впадать на несколько суток в своеобразную спячку. Только это позволяло общине держать их под контролем. В качестве платы за покой принося в жертву своих нерождённых детей...

Красная Шапочка грустно вздохнула, инстинктивно положив руку себе на живот. Ведь она, как и все женщины детородного возраста, сейчас тоже носит в себе новую жизнь...

— Это похоже на то, словно мы скармливаем наше будущее окаянному прошлому... — в который раз подумалось Красной Шапочке, — но есть ли у нас хоть какое-то будущее??? Ведь пандемия неузнаваемо изменила и мир, и весь род человеческий с его жизненным циклом.

В этот момент девочка предельно ярко представила свою дальнейшую судьбу: вот с нарастанием болезненных мутаций её кожа превращается в жёсткий хрящеватый панцирь, что безжалостно пригибает к земле. Представила, как тело отпускает новые конечности, становясь на восемь изогнутых лапок, и точно также, скормив ей чей-то эмбрион и введя таким образом в спячку, её перевезут сюда и оставят внизу...

Освещённый фарами мир качнулся в глазах, а дно ямы с угрозой приблизилось. Оно и так становится ближе с каждым прожитым днём...

— Кушайте, кушайте, родные, — шепчут механически губы, хотя в её пальцах давно уж нечего крошить...

* * *

Машину отчаянно встряхивало на лесных кочках и лежащих тут и там повалившихся мёртвых стволах. В бронированным крепком кузове невысокая, но крепко сложенная фигурка, не снимая химзащитного костюма, спала на каких-то грязных мешках. А три мужских голоса рядом негромко говорили о ней:

— Умаялась, бедная...

— Ты хоть знаешь, где они живут?

— Да тут, я покажу, если объехать город — будет ближе...

— Уверен? Что есть, куда везти? Левиафан ведь прополз...

— Вот доедем и посмотрим. Отстроятся заново. Всем миром. Не впервой...

Голова девочки-подростка в разбитом шлеме качнулась в полутьме словно в знак согласия. Им всем давно не привыкать... Они уже привыкли.