Дзинь!.. (гет)

Привет, Рон.

Какие простые слова, правда? И как давно я их тебе не говорила, вот так, запросто, как в детстве. "Привет, Рон. Как дела?" Помнишь? И ты отвечал: "Привет". И улыбался. Так мило, по-детски, по-доброму. А я улыбалась в ответ, и где-то в груди загорался огонек и на душе становилось тепло от твоей улыбки, словно солнышко послало лучик лично мне.

Со временем это солнце разожгло в моей душе совсем другой огонь, не имеющий отношения к дружбе. Ты стал мне дорог, по-особому, как мечтает каждая девчонка в детстве и ждет, что однажды в ее жизни появится кто-то, от чьей улыбки будут подкашиваться ноги, от чьих прикосновений будет быстрее стучать сердце, чьих поцелуев будут ждать губы... Ты стал таким для меня. Я и не помню, сколько лет мне было, когда я поняла, что влюблена в тебя. Лет тринадцать? Четырнадцать? Не важно, тебе-то было все равно.

Ты не заметил, что я девушка и меня можно пригласить на бал в мои пятнадцать. Ты не заметил моей влюбленности и через год. Только когда на горизонте появлялся Виктор, в тебе пробуждалась ревность, но быстро затихала, стоило ему исчезнуть. Мерлин, как давно это было. И какими же мы были тогда детьми. Сейчас, вспоминая все это, я улыбаюсь — первую любовь девушка помнит всю жизнь. И ведь это именно она и была — любовь. Сначала глупая, детская влюбленность, но она переросла в нечто большее, сильное, страстное. Даже когда ты не замечал ее, когда делал мне больно или обижал меня, мне было все равно. Ведь это был ты, я находила сотни причин, почему ты поступил так, а не иначе, и продолжала тебя любить.

А помнишь наш первый поцелуй? Я сама тебя поцеловала, а ты ответил... Шла Битва, и мы боялись не успеть, боялись смерти, да просто боялись. Жажда жизни толкала нас вперед, и мы победили, пережили весь тот ужас и смогли жить дальше.

Помнишь наши встречи после войны? Не первые недели, когда оплакивали Фреда и остальных, а потом, позже. Ты не захотел возвращаться в школу, а я вернулась. Ты на выходных аппарировал в Хогсмид, чтобы встречаться со мной. Это было наше лучшее время. Ты присылал мне милые глупые записки, спешил на каждую встречу, волновался и очень-очень хотел быть со мной. А я была просто счастлива. Меня переполняла любовь к тебе. Ты стал моим первым мужчиной, я думала, что мы — это навсегда. Тогда ты тоже так думал...

После школы мы стали жить вместе. Ты звал меня в Нору, говорил, что мама ждет нас и места хватит всем, но я отказалась. Я хотела быть только с тобой, засыпать и просыпаться вдвоем, в тишине, вить наше гнездышко, всему учиться вдвоем... Ты искренне не понимал, зачем все это, но согласился. Наша первая съемная квартирка была крошечной, но на большее не хватало денег. Ничего, привыкли. Ведь это был наш дом. А мы были совсем юными, глупыми, влюбленными.

В первый раз мы поссорились из-за ерунды. Точнее, это ты устроил скандал, а я... Я просто растерялась. У меня что-то не получалось по дому, и ты разозлился. Мне казалось несправедливым ждать от меня того, что умеет твоя мама. Но ты, оказывается, ждал. Я купила гору книг по бытовой магии, но практики заметно не хватало. И вот ты, вроде как в шутку, начал меня подкалывать, что с такими навыками меня не возьмут замуж.

Уже тогда я должна была насторожиться. Почему мне не дают времени освоиться и что значит "не возьмут"? Я-то считала, что мы уже семья, только пока неофициально.

Я устроилась в Министерство. Статус героини войны помогал слабо, а вот сданные на Превосходно ЖАБА — да. Должность была непрестижная, работа трудная, но за нее платили, и надо же было с чего-то начинать.

Ты не пошел в Академию Аврората, как Гарри, куда и тебя бы взяли без ЖАБА, Кингсли позаботился. Ты устроился к Джорджу в магазин обычным продавцом. Я пыталась уговорить тебя получить образование в Академии, дальше было бы проще найти достойную работу, но ты меня не послушал.

Потекли будни, сливаясь в недели, месяцы, годы. Мы сменили квартирку на другую, побольше, я стала неплохо зарабатывать, меня повысили, ведь я вкалывала как проклятая и меня стали ценить и уважать как специалиста. Ты же так и прозябал в своем магазине, и все чего-то требовал и требовал от меня. Я делала все, ради нашей любви и нашего будущего.

Жениться тебе все же пришлось. Как страшно это звучит... Но я уже ждала Розу, а у тебя хватило совести не бросить меня. Ты дал нам свою фамилию, но что-то между нами изменилось. Наша любовь, словно хрустальная чаша, дала трещину.

Дзинь!.. Это твои упреки, что я потеряла былую стройность, хотя после родов прошло совсем немного времени.

Дзинь!.. Твой отказ от помощи с малышкой: не мужское это дело — за детьми смотреть. Ведь Молли всегда справлялась с ними сама, а у нас всего-то одна дочь.

Дзинь!.. Твое недовольство, что я возвращалась на работу, ведь Молли сидела дома и была счастлива, без глупой карьеры, хоть и без денег. Но твоей зарплаты катастрофически не хватало.

Капля за каплей из трещин обид утекала любовь. "Но я же сильная, я справлюсь", — твердила себе и... справлялась. Я отчаянно цеплялась за тот образ счастливой семьи, что когда-то нарисовала себе. У нас уже были свой дом, работа, подрастала дочь. Было все, кроме тепла. Я ждала, что с годами мы станет друг другу ближе, а мы с каждым днем отдалялись. Я старалась устраивать праздники, отмечать годовщины, да просто семейные вечера или пикники, ты даже появлялся на них, но был лишь гостем, а то и вовсе не скрывал, что отбываешь повинность.

Я все реже и реже просила тебя о помощи. Зачем? Чтобы услышать очередное раздраженное: "Давай потом. А?" Мне было проще сразу все сделать самой. Самой все решить, разобраться, устроить. Только вот с каждым разом мне становилось уже не больно, а как-то привычно. Я перестала на тебя рассчитывать, ты становился соседом и стремительно терял статус моего любимого мужчины. Тебе было все равно, мне, кажется, уже тоже.

Мысль, что ты опять сбегаешь от проблем, не давала мне покоя. Снова и снова я возвращалась в наше детство и юность и видела тебя таким же, каким ты и был сейчас. Но влюбленность не давала мне это разглядеть тогда. Твое тихое предательство, когда ты отвернулся от Гарри на Турнире. И твой уход из палатки. При всем моем уме мне не хватило его, чтобы понять, что ты не изменишься. Будешь и дальше избегать проблем, плыть по течению и ждать, что все само образуется. Завидовать чужим успехам и не делать ничего, чтобы достичь своих.

А потом появился Хьюго. Все же изредка ты вспоминал, что у тебя есть жена и супружеский долг. Несмотря ни на что, я радовалась появлению нашего сына.

Но все повторилось вновь. Тебя раздражали его крик, плач и резко сократившийся доход семьи. О любви давно не шло и речи, но детям был нужен отец, и я не могла прогнать тебя. Они тянулись к тебе, не понимая своей наивной, чистой душой, что они нужны тебе, но так, чтобы погладить по головке, спросить, все ли нормально, и дальше заниматься своими делами. Ты с гордостью показывал их колдофото друзьям и знакомым, но не хотел даже погулять с ними. Разочарование в тебе к ним пришло позже, много позже. Я предупреждала тебя, что так и будет, но ты не послушал.

Роза пошла в школу, и дом опустел. Все мое внимание теперь было направлено на Хьюго, а ты приходил только ночевать. Сосед. Квартирант. Но точно не муж и не отец.

Кап-кап-кап... Ты не слышал, как утекали чувства, растворяясь в песке безразличия. Я винила себя. Что я сделала не так? Была недостаточно красива? Или я плохая жена? Или всему виной моя работа, которой уделялось слишком много времени? Я должна была сидеть дома? Что ты хотел?

Конечно, я пыталась с тобой поговорить, даже, к твоему ужасу, предлагала сходить вместе к маггловскому семейному психологу. Ты не пошел, лишь подшучивал, что тебе-то точно мозгоправ не нужен, а если у меня проблемы, то я могу ходить к психологу сколько влезет, если у меня есть на это деньги.

И я ходила. Раз за разом, проходя терапию, отвечая на вопросы врача, я с ужасом понимала, что, живя с тобой, трачу свои силы впустую. Что для отношений нужны двое. Что не стоит бежать против ветра, особенно когда тебя там никто не ждет. А еще из моей головы наконец ушел посыл "я должна". Меня научили спрашивать себя: кому же я так задолжала? Оказалось, что точно не тебе. А должна я была прежде всего себе. Любить себя, быть счастливой. Ведь как можно дарить любовь кому-то, если ты разучилась любить себя? Любовь к детям безусловна, но речь-то сейчас не о ней, ты же понимаешь?

Когда в школу пошел и Хьюго, стало совсем тоскливо. Дом был пуст, в нем не слышались ни смех, ни разговоры. В нем жили два человека, давно чужие друг другу. Зачем? Это стало моим главным вопросом. Зачем... Даже дети, приезжая на каникулы, давно не спрашивали, где папа.

А потом ты совсем перестал возвращаться домой. Я даже не сразу это заметила, мы давно ночевали в разных комнатах и не общались. Но после твоего бегства мне стало легче. Ты приходил за вещами, когда меня не было дома, и постепенно забрал все, что тебе было дорого или нужно. Ты даже не попрощался, тихо исчез из моей жизни, и все.

Что я чувствовала в тот момент? Не знаю. Освобождение. Словно давным-давно я увязла в тягучей жидкости, в которой мне приходилось барахтаться, чтобы не утонуть, а теперь она вдруг исчезла. И оказалось, что можно не выматывать себя, чтобы оставаться на поверхности. И что можно идти вперед.

Я училась жить заново. Радоваться утренней чашке кофе. Пирожному в кафе. Прогулке по парку. Я могла никуда не спешить, теперь я принадлежала только самой себе. И знаешь, мне понравилось. Я словно вылечилась от затяжной болезни, и у меня выросли крылья. Лучшее, что ты мог для меня сделать — это уйти. Пусть так, тихо, трусливо, молча, главное — навсегда.

Знаешь, я еще достаточно молода, мне всего лишь сорок, а для волшебницы это совсем не тот возраст, когда на своей жизни стоит поставить крест и ждать ее окончания. Я уверена, что еще смогу вернуть себе меня саму. Почувствовать себя красивой, желанной и, может быть, даже любимой. Ловить на себе восхищенные взгляды мужчин и не бояться улыбнуться в ответ. Не ощущать вину за свою успешность. Продолжать работать и расти. И быть опорой нашим детям. Моим детям. Я смогу научить их любить себя и не жить пассивно, по накатанной. По крайней мере, попытаюсь. Возможно, когда-нибудь я смогу встретить мужчину, который станет моим партнером, а не соседом по комнате. Свобода, вот чего я хочу сейчас. Не одиночество, питаемое пустыми надеждами, а свобода. Право быть собой. Право жить своей жизнью.

Неделю назад я подала на развод. Сейчас сова принесла готовые бумаги мне на подпись. Она ждет и очень недовольна, что я сижу и пишу это письмо. Но мне было необходимо выговориться и попрощаться. С тобой, с прошлой жизнью. Я поставила свою подпись и отправляю бумаги тебе. Поставь свою, и это будет точкой в наших отношениях. Чаша нашей любви давно пуста, она вся в трещинах и сколах, осталось ее окончательно разбить и идти дальше.

Прощай, Рон.

Гермиона пока еще Уизли.

Дзинь!..