Слуга двух господ (гет)

Она осмотрела свою камеру, освещенную волшебной сферой под потолком. Что ж... довольно просторно. Узкая, но застеленная чистым и мягким кровать, старинный стол, стул с подлокотниками. Рукомойник и отхожий угол отгорожены ширмой. Удобная мебель выглядела неуместно в каменном мешке c массивной железной дверью. Гермиона не ожидала от застенков в доме самых близких соратников Волдеморта такого комфорта, но ее не интересовал комфорт, ее интересовала возможность выбраться. Ведь она нужна Ордену, нужна Гарри! Окон не было. Означает ли это, что камера под землей? Разве в подземелье не должно быть холоднее? Согревающие чары? Стены просто гудели от магии, но, скорее всего, на них были заклятия другого типа. Никто не стал бы накладывать согревающие чары на помещение для пленников. Абсурдно предполагать такое! Обдумывание дурацкой мысли прервал скрип двери.

Гермиона подняла голову. Когда она увидела, кто пожаловал, ее глаза сузились до маленьких щелок, в которых плескалась ярость.

— Малфой? Что ты здесь делаешь, жалкий изменник?! — начала она свою пылкую речь, но была грубо прервана.

— Я вообще-то здесь живу, и… выбирай выражения, Грейнджер, — Малфой резко двинул рукой, отчего поднос со снедью, который он левитировал на стол, едва не рухнул на пол.

— А кто ты, если не изменник?! Я думала, ты на нашей стороне…

— То есть я должен был уничтожить свою конспирацию, чтобы вытащить твою жалкую задницу?

Гермиона громко выдохнула воздух, который набрала для продолжения своей обвинительной речи.

— Но… Я нужна там! Я нужна Гарри! — прошептала она почти беззвучно.

— Даже не проси устраивать тебе побег! Он не простит этого моей семье. Я не буду рисковать жизнью и родителями ради тебя, Грейнджер. Уж извини, — он пожал плечами, стараясь не встречаться с узницей глазами, и резко сменил тему разговора: — Я наложил на камеру отводящие и оповещающие чары. Тот, кто захочет тебя посетить, будет забывать, куда и зачем шел, это должно гарантировать тебе… эм… неприкосновенность. Если кто-то все-таки проникнет сюда, я сразу узнаю и появлюсь, как только смогу. Ты моя пленница, так что это не вызовет никаких вопросов. Постараюсь сделать твое пребывание здесь максимально безопасным и удобным. Все, что могу...

— Думаешь, твои чары остановят Волд…

— Тс-с, смелая! — он грубо закрыл ей рот рукой. — Я буду говорить с Темным Лордом. Я сделаю все, чтобы он не трогал тебя!

— Оу, как давно ты имеешь на него такое влияние?! Почему бы тебе тогда не посоветовать ему просто сдох...

— Заткнись! Я знаю, о чем говорю. Просто поверь мне!

— С чего бы? Ты взял меня в плен!

— Ты предпочла бы стать пленницей Фенрира? Тебе рассказать, что бы он сделал с тобой? Думаю, что сейчас он уже обгладывал бы твои кости.

Ее передернуло. В словах Малфоя было рациональное зерно.

— Поэтому, прошу тебя, не спеши. Ты будешь в безопасности, но побег невозможен. Пока что. Доверяй я тебе, даже палочку оставил бы, но… точно нет.

План родился в голове молниеносно: втереться в доверие Драко Малфою, усыпить его бдительность, получить палочку и…

— Нет, так дело не пойдет, Грейнджер! — он постучал себя пальцем по лбу. — Не забывай, что я владею легилименцией.

«И окклюменцией», — добавил уже про себя.

Гермиона выглядела раздосадованной.

— Как ты не понимаешь! После того, как Джинни… уехала, а Рона… — она закусила губу, — у Гарри нет никого, кроме меня!

— Планирую быть в штабе, могу заглянуть к Поттеру и сообщить, что ты в норме. Если хочешь, — Драко посмотрел на нее с сомнением, словно просчитывал что-то в уме, — я передам ему твое письмо.

— Хочу! — она задумалась, хватит ли ее способностей, чтобы без палочки заколдовать письмо от прочтения теми, кому оно не предназначено.

— Я при тебе наложу чары. Оно откроется только адресату. Мне тоже не нужны неприятности.

— Малфой, прекращай это! — взвизгнула Грейнджер, и вокруг ее волос заискрило. — Я запрещаю тебе читать мои мысли!

— Я даже не начинал, — Драко криво улыбнулся, достал из кармана обычный магловский блокнот и магловскую шариковую ручку и, прежде чем Гермиона разразилась ехидной тирадой, сказал:

— Гораздо компактнее, чем таскать перья, чернила и пергамент.

Она опешила и даже не пыталась это скрыть. В ответ на ее удивленный взгляд Малфой снова пожал плечами. Грейнджер ухмыльнулась и сообщила всезнайским тоном:

— Может, ты не в курсе, но давно придумано заклятие незримого расширения.

— Да что ты говоришь! — он открыл карман шире, запустил руку по локоть и вытащил два крупных фолианта. — Это чтобы не скучно было, когда закончишь творить в эпистолярном жанре. Завтра заберу послание. Не забудь поесть.

Она рассеянно кивнула, мысленно уже погрузившись в интересное чтение.

— Ну тогда, — Малфой замялся, — я пойду. Пока, Грейнджер.

Гермиона не ответила, для нее уже не существовало ничего за пределами книги.

Драко хмыкнул, вышел из камеры, закрыл дверь, прислонился к ней спиной и выдохнул. Кажется, первый этап его грандиозного плана прошел неплохо.

Высокий мужчина эктоморфного телосложения стоял, прислонившись к старинному секретеру, скрестив на груди руки с нечеловечески длинными пальцами, и не мигая смотрел на светловолосого юношу. Глаза мужчины отсвечивали красным, а кожа казалась настолько прозрачной, что бледный и худощавый посетитель, застывший в почтительном поклоне, на его фоне выглядел румяным здоровяком.

Посетитель не удостоился даже ответного кивка. Тем не менее самообладания не потерял — выпрямился и начал доклад:

— Мой Лорд, Поттер лишился последней опоры, теперь он практически сломлен. Ручаюсь, девчонка начнет мне доверять, это дело времени.

— Ты неплохо поработал, Драко, но я все еще не уверен, что твой план лучше моего.

— Нет-нет, мой Лорд, — Малфой старался, чтобы слова не вылетали слишком поспешно, а тон оставался ровным и уверенным, — на примере Уизли мы увидели, что мученическая смерть соратника только злит орденцев. Попавших в засаду Руквуда и Макнейра уничтожили на месте, чего ранее никогда не бывало. Авада в лоб вместо показательного процесса — плохой знак. Мы не можем себе позволить терять людей из-за их гнева. Если грязнокровка умрет вслед за Уизли, они разъярятся пуще прежнего. А вот смена ее лояльности станет ударом в самое сердце золотого мальчика и Ордена в целом.

— Ты можешь применить Империус и ускорить процесс! — холодный высокий голос Волдеморта вызывал дрожь.

— Могу, но человек под Империусом выглядит и ведет себя иначе. У меня есть информация, что Грейнджер отлично сопротивляется Империо, она может выйти из-под контроля в самый неподходящий момент. Мы пойдем иным путем, она будет есть из наших рук.

— Не слишком ли много чести для грязнокровки?

— Нельзя недооценивать ее интеллект и магическую силу, она — выродок из выродков, — последнюю фразу Малфой выплюнул со смесью презрения и брезгливости и похвалил себя за прекрасно сыгранный спектакль. В самую точку. Не переиграл. Молодец, Драко.

— Пожалуй, если она так сильна магически, имеет смысл познакомиться с ней.

— Вы знаете фанатиков. Она не станет говорить. Пока что... Позвольте мне ее подготовить. Позвольте сделать так, чтоб она сама захотела встречи. Грейнджер — забавное… явление. И, возможно, полезное.

— Можешь развлекаться в свободное время, Драко. Даю тебе месяц.

— Слушаюсь, мой Лорд, — Малфой поклонился, сохраняя достоинство, вышел из кабинета и лишь затем шумно выдохнул.

Вторая часть тоже прошла неплохо. Только бы монстр не вырвался на свободу, пока… все еще так зыбко.

* * *

Худой изможденный молодой человек в очках с неопрятными темными растрепанными волосами сидел на низком табурете, подобрав под себя слишком длинные ноги и запустив пальцы в патлы. Его одетый с иголочки, подтянутый и энергичный собеседник брезгливо поморщился.

— Поттер, я делаю все, что могу. На камере следящие, охранные, чары отвода глаз. Я бы дал ей палочку, но она тут же попробует сбежать и с большой вероятностью погибнет.

— Она не погибнет!

— А если погибнет? Тебе мало Уизли? Ты не знаешь, чего мне стоило уговорить Лорда не трогать ее! Если Грейнджер попробует сбежать, для моих родителей и для меня не будет иметь значения, преуспеет она или нет. Это станет нашим приговором! Я понимаю, что тебе плевать. Но также это будет концом моей конспирации, концом последнего шпиона Ордена среди Упивающихся. Орден не поставит твои интересы выше исхода всей войны.

В ответ раздалось сдавленное рычание. Боль, отразившаяся в зеленых глазах, не нашла никакого отклика в серых, однако Драко позволил себе кривую улыбку, которую при желании можно было интерпретировать как сочувствующую.

— Грейнджер будет в порядке, Поттер, я прослежу за этим. Я оставил ей писчие принадлежности, думаю, до завтра она напишет целый трактат. Ммм.. И я бы попросил тебя в ответе… как-то простимулировать ее доверие. Иначе мне будет очень тяжело выполнить свое обещание. Ты же понимаешь, что и старина Волди, и твое начальство не оставят меня без другой работы.

* * *

— Да-да, войдите, — темнокожий плотный мужчина оторвался от бумаг и посмотрел на дверь.

Вездесущий блондин вошел в комнату и коротко кивнул.

Человек за столом внимательно на него посмотрел.

— Все получилось, Драко?

— Да. Первая часть плана удалась. Она в безопасности. И я постараюсь сделать все, чтобы так оставалось и впредь.

— Что со второй частью?

— Для того, чтобы мы смогли исследовать феномен вместе, Грейнджер должна доверять мне, а до этого еще далеко. Думаю, глупо сейчас предлагать ей сотрудничество. Она презирает меня. Кроме того, я слишком хорошо знаю своего «шефа», он обязательно нанесет ей визит…

— Он не убьет ее?

— Не должен, если монстр не возьмет верх. Она слишком уникальна и как волшебница, и как интеллектуальная единица, чтобы Волди не захотел ее в свою коллекцию.

— Но как ты можешь гарантировать, что он не убьет Гермиону?

— Никак. Но я сделаю все, что в моих силах, чтоб этого не произошло. Он сам не контролирует появление монстра.

— Хочешь сказать, что Волдеморта это угнетает?

— Даже ему неприятно прийти в себя и не досчитаться нескольких полезных людей.

— Думаешь, существо, считающее себя непобедимым, примет помощь от... такой, как Гермиона?

— Я сумею это правильно преподнести, верь мне, Кингсли.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Драко.

Шеклболт встал и похлопал юношу по плечу.

Малфой кивнул и вышел за дверь, где брезгливо стряхнул с плеча невидимые пылинки.

«Была бы у меня такая уверенность», — горько усмехнулся он, но тут же взял себя в руки.

У него все получится. Иначе и быть не может.

Гермиона томилась в подземной темнице уже две недели, и это было невыносимо. Там, за пределами ее камеры, шла война, там она могла приносить реальную пользу — прикрывать друзей в схватках, варить зелья и лечить, искать источник нового бессмертия Волдеморта и способ его уничтожить. Но нет — она находилась в каменном мешке — вдали от всех и вся, вдали от того, что уже пять лет было смыслом ее жизни.

Малфой был единственной ниточкой, которая связывала ее с миром людей. Он исправно навещал ее, и, как и было обещано, больше никто не тревожил ее одиночество.

Малфой регулярно снабжал ее книгами, и она почерпнула много полезной информации из библиотеки мэнора, но руки зудели применить все это на практике.

* * *

На второй день ее заключения Драко забрал письмо для Гарри и при ней запечатал его. Гермиона с трудом подавила порыв броситься вперед, вырвать палочку из тонких бледных пальцев, а дальше действовать по обстоятельствам. Она уже почти решилась на этот выпад, когда совершенно спокойный голос остановил ее:

— Грейнджер, не делай глупостей!

Гермиона издала возмущенный вопль. Драклов легилимент!

— Нет, — прозвучало в ответ на ее мысли, — я не лез тебе в голову. У тебя на лице все написано.

Вместо всего задуманного она надула губы и капризно сообщила своему тюремщику:

— Я хочу принять душ.

Он пожал плечами и достал из своего бездонного кармана пакет, наполненный банными принадлежностями. Грейнджер увидела краем глаза шампунь и какое-то зелье.

— Не знал, чем ты пользуешься, взял из матушкиного арсенала.

— Подойдет, — сказала она и только собралась задать вопрос, где ей это все использовать, как он направил палочку в сторону ширмы с ленивым «Агуаменти» и выписал несколько рун, проговаривая:

— Сomfortable caliditas. Sursum deorsum⁽¹⁾.

С потолка полилась вода, словно в него встроили душ, она не растекалась по полу темницы, а исчезала непосредственно в том месте, куда попадала, будто там была решетка стока.

Гермиона, конечно, оценила уровень колдовства, но внешне никак этого не показала. Некоторое время она зачарованно смотрела на импровизированный водопад.

— Грейнджер, я должен поддерживать эти чары вечность?

— Ты не выйдешь? — спросила Гермиона с вызовом.

— Конечно нет, если я выйду, тебе не в чем будет мыться! — возмутился он.

Она пожала плечами и начала стаскивать с себя одежду.

— Грейнджер, ширма! — сказал напуганный ее действиями Малфой.

— Там одежда намокнет, — Гермиона продолжила стриптиз, а Малфой поспешно отвернулся.

— Я бы высушил, — процедил он сквозь зубы.

Гермиона снова пожала плечами, что осталось за пределами видимости ее собеседника, взяла пакет и ушла под душ. Минут через пятнадцать она вернулась свежей и благостной.

— Спасибо, — сказала и естественно не смогла сдержать любопытство: — Что это за чары? Температура воды была идеальной!

— Дружи со мной, Грейнджер, и я всему тебя обучу, — подмигнул Малфой и засобирался.

На следующий день она снова попросила душ. А затем описание того, как все это было устроено. Он рассказал, что придумал заклинание, когда пришлось обходиться без привычных удобств. Комбинировал разные вариации. Пока не вышло так, как задумывалось.

Она опять-таки сдержала свое восхищение.

Малфой исправно работал совой — передавал ее письма Гарри и приносил его короткие ответы. Гарри просил доверять Драко. Сначала это казалось абсурдом, ведь было неясно, какой стороне принадлежала лояльность Малфоя на самом деле. Но день ото дня, когда все ее времяпрепровождение складывалось исключительно из книг, мыслей, тренировок в невербальной магии, перепалок с Малфоем, разговоров с Малфоем, дискуссий с Малфоем, детских воспоминаний Малфоя (о да, он оказался отличным рассказчиком!), волей-неволей она стала проникаться симпатией к своему тюремщику.

* * *

В этот день она ждала его с еще бо́льшим нетерпением, чем обычно, — ей совершенно нечего было читать. Глупый женский роман из коллекции Нарциссы она пролистала еще вчера, он вызвал в ней живейшее отвращение — магическая проза для ведьм была ужасно пафосной и слащавой: в распоряжении героев наличествовали три с половиной эмоции, и вели себя они неестественно и нелогично. На чтение мусора не хотелось тратить время даже в ее случае — когда этого самого времени было с избытком. А вот талмуд про историю создания чар памяти ей хотелось обсудить с кем-то достойным. Но выбор у нее был невелик — всего один-единственный кандидат. Который, пожалуй, серьезно опаздывал.

Прежде чем она услышала уже привычный скрип двери, в ее мозг ворвалась мысль: «Грейнджер, верь мне».

1) Комфортная температура. Сверху вниз (лат)

Вернуться к тексту

Малфой стоял перед Поттером, Шеклболтом и Лонгботтомом. Герой всея магического мира казался еще более изможденным и неопрятным, чем в прошлый раз. Он сутулился и ежился, сидя на своем табурете. Кингсли, как всегда, был подтянут, благожелателен и предельно собран. Лонгботтом выглядел… достойно. Полноватый, неуклюжий мальчик канул в Лету — под лонгсливом Невилла перекатывались внушительные мышцы, непонятно откуда взявшиеся у любителя ковыряться в земле. В сущности, это не имело значения, просто Драко цепким взглядом опытного шпиона выхватывал такие вещи.

— Есть продвижение, Малфой?

— Есть одна догадка. Точнее, догадка есть давно, сейчас это уже концепция. Только ее нужно проработать. И если я прав, мне бы еще и самому не попасть под раздачу.

— То есть?

— Кажется, он паразитирует на нас — Упивающихся. Высасывает мага как магловскую батарейку. А его… темная сторона выходит, когда энергии остается мало. Сначала Волди становится невероятно жестоким, на этом этапе еще можно выжить, столкнувшись с ним, а затем он теряет контроль над сознанием и с нечеловеческим наслаждением убивает всех, кто неосторожно покажется на глаза. Просыпается ЭТО в нем приблизительно раз в полгода — когда раз в пять месяцев, когда раз в семь. Я заметил, что всякий раз жертв на одну больше, чем он уничтожает. Кроме тех, кого он замучил и прикончил во время приступов, — Поттер в этот момент резко выдохнул, Малфой поднял на него глаза. — Извини, — и продолжил докладывать: — Погибли Гойл-младший, мистер Паркинсон, последний Лестрейндж, Селвин, супруга Руквуда и Нотты — сначала старший, а спустя несколько месяцев и младший. Все они не попадались ему под горячую руку. Я перепроверил. Полагаю, это связано с тем, каким образом он живет.

— Звучит правдоподобно.

— Еще я заметил, что Лорд меняется. То есть что-то накладывает отпечаток на его личность. Это только догадки, но, думаю, дело в личности донора. И еще… он бережет нас… Тех, кто носит метку. По-своему, но теперь, кроме как в амоке, он не убивает последователей, ограничивается воспитательным Круциатусом или чем-то подобным. И страшно бесится, когда кто-то погибает.

— Ты не боишься, что Гермиона попадет в число жертв, если ему рванет крышу? — выплюнул Поттер хриплым голосом.

— Поттер, в последний раз ЭТО происходило пару месяцев назад, у нас есть время. А боюсь я многого — я могу стать его… батарейкой, он может выпить мою мать или отца. Я делаю все от меня зависящее, чтоб этого не произошло, но я не Мерлин.

Роль голоса разума взял на себя Лонгботтом:

— Гарри, ты думаешь, если бы Гермиона, продолжала лезть на передовую, она была бы в полной безопасности?

— Он прав, — бас Кингсли присоединился к голосу разума, — после смерти… Рона мы сорвались и заавадили двоих Упивающихся, чем разозлили их всех. В предпоследней вылазке погибли пятеро наших, в последней мы потеряли троих, враги становятся намного агрессивнее, выжидательная позиция Министерства…

— Вы не знаете Гермиону! Она может пойти на отчаянную выходку, чтобы вырваться! Она привыкла, что ее мозг занят!

— Поттер, я забочусь об этом. Ей есть чем занять… мозг. И в дальнейшем я планирую его занять еще серьезнее, — он улыбнулся своим мыслям.

— Давай, Драко, — Шеклболт похлопал его по плечу, — мы верим в тебя, давай. И я думаю, что тебе пора просить Гермиону присоединиться к твоему исследованию. Ее светлый ум тебе поможет.

— Она не слишком хороша в окклюменции, а довериться мне насколько, чтобы позволить поставить в ее голове блок, она еще долго не сможет.

Он кивнул собравшимся и направился к выходу.

* * *

— Вы хотели видеть меня, мой Лорд, — Малфой подобострастно поклонился.

— Как твои успехи с грязнокровкой?

— Неплохо, но я не могу уделять этому много времени, — ответил Драко безразлично.

— Я хочу видеть результат.

— Мой Лорд, — Драко подозревал, что делает стратегическую ошибку, но уже не мог остановиться, — прошла лишь половина срока.

— Значит, мы будем действовать согласно моему плану, — Волдеморт резко встал, и Малфой с ужасом осознал, что тот уже в мании. Его почти человеческое лицо изменилось до неузнаваемости: восковая кожа плотно облепила черепные кости, глаза загорелись красным.

Видимо, на лице Драко успел отразиться страх.

— Или ты хочешь мне сказать, что грязнокровка что-то значит для тебя?

— Лорд шутит?

— Тогда пойдем! Покажешь мне, как нужно обращаться с грязнокровным отребьем! И ты знаешь, Драко, что станет с тобой, Нарциссой и Люциусом, если ты ослушаешься.

Когда дверь открылась, Гермиона дернулась в сторону Драко, но что-то в его лице заставило ее отпрянуть. За ним в ее обиталище вплыла наводящая ужас фигура самого темного из известных магической истории колдунов.

Она подавила крик. Голос Малфоя раздавался в голове. Рефрен «Верь мне, Грейнджер!» бил набатом в темечко.

— Ну же, мой мальчик, покажи мне, как ты ненавидишь этот генетический мусор, — услышала она наполненное жаждой крови шипение.

Тонкие ноздри недочеловека раздувались, она видела, что он впитывает ее страх, как дементор — положительные эмоции.

Снова прозвучало «Верь мне!», а затем страх исчез, и Гермиона ощутила невероятную легкость. Голос-который-нельзя-игнорировать говорил «Падай!» — и она падала; «Выгибайся!» — и она выгибалась на пределе возможностей позвоночника; «Кричи!» — и она кричала; «Громче!» — и она послушно срывала голос. Нужно было сбросить чужую волю. Она умеет. Грейнджер прикладывала усилия, чтобы прекратить подчиняться, и упиралась в повторяющееся «Верь!».

Когда туман слегка рассеялся, она увидела перед собой Драко с палочкой в руке. Его холодные невыразительные глаза смотрели без капли сочувствия, его рот раз за разом проговаривал формулу Круциатуса, а мысленно он отдавал приказ кричать, кататься по полу и корчиться в конвульсиях. Гермионе не хватило пары мгновений свободного от чужой воли разума, чтоб осознать, что что-то не так, что-то неправильно. В следующий раз, когда смогла сбросить с себя иго Империуса, она услышала: «Либо очень сильная, либо ты ее жалеешь». Рука с костлявыми длинными пальцами поднялась в ее сторону, а высокий холодный голос с экстатической интонацией произнес «Круцио!». Она сгруппировалась и приготовилась к боли, но боли не было, только туман, заволакивающий ее сознание, резко исчез. Гермиона подняла взгляд на Малфоя. Боль, которую должна была испытывать она, отражалась в его глазах. По его лбу стекала струйка пота, но он не издал ни звука. «Прости», — прошептал он, и мир для Гермионы исчез.

* * *

В кабинете не было Поттера. На его привычном месте, напротив Малфоя, который едва держался на ногах, стояли Кингсли, Лонгботтом и оставшийся в живых близнец Уизли — Драко не пытался запомнить, который из них.

— Будем считать, что моя теория про живые батарейки подтвердилась, — сухо констатировал он.

Невилла передернуло, что выглядело странно «в исполнении» его массивной фигуры, Малфой вяло отметил это про себя и продолжил:

— Я виноват, что неправильно рассчитал время, но кто мог подумать…

— Соболезнования, Драко, — Кингсли привычным жестом похлопал Драко по плечу, тот скривился, но кивнул.

— Он уж три года был растением. Я даже не подозревал, что Лорд может выбрать его.

— Неудивительно, что Лорд так быстро справился... — начал Лонгботтом, осознал, как грубо это прозвучало, и замолчал на полуслове.

— Можешь говорить, — позволил Драко, — я… нормально. Почти.

Выдержав паузу, которую никто не захотел заполнить, он продолжил:

— Поэтому я пришел к выводу, что Волдеморт не выбирает донора, а переподключается произвольно. Он не выбрал бы Люциуса сознательно. С другой стороны, мы можем только радоваться — благодаря тому, что он питался… не полностью осознающим себя человеком, я смог провернуть аферу с Грейнджер. Минус в том, что мой прогресс в установлении дипломатических отношений с ней теперь хвостороге под хвост. Она не простит Империус, а если осмыслит все, что с ней могло произойти…

— Гарри не должен знать об этом инциденте.

— Кинг, как ты предлагаешь просить об этом? Грейнджер, не пиши Поттеру о том, что произошло, потому что ему нельзя за тебя волноваться? Она поступит наперекор. Если вообще снизойдет до разговора со мной.

— Ты ее спас, она поймет.

— Только не Грейнджер!

— Плохо ее знаешь. Она все проанализирует и простит тебя. Даже поблагодарит, вот увидишь! — близнец Уизли очень по-доброму улыбнулся. Драко ни на мгновение не воспринял эту улыбку на свой счет. Он прекрасно понимал, что тот улыбается мыслям о подруге, которая томится в одной из подвальных комнат Малфой-мэнора. В давно и тщательно подготовленной комнате.

Гермиона лежала на кровати и размышляла. Ярость поднималась мощной волной, тут же разбивалась об утес базовой логики, а затем этот утес снова сметало эмоциями. Так продолжалось уже несколько часов.

Малфой соврал. Он обещал безопасность, но не смог ее обеспечить, он обещал, что Волдеморт не заинтересуется ею, и что в результате? Она поежилась от воспоминаний и вернулась к мысленной обвинительно-оправдательной речи.

Малфой посмел применить к ней Империус, но тем самым защитил ее, помог, как сумел, как придумал его извращенный вседозволенностью ум в ситуации, которая вышла из-под контроля. И вот она здесь — вполне живая и здоровая. Только мышцы слегка ноют от перенапряжения и горло саднит после криков. Но… непростительное! Гермиона тут же напомнила себе, что он смог подменить одно непростительное другим. Он держал Империус невербально и не давал сработать вербальному Круциатусу, более того, провернул всю эту аферу на глазах у Волдеморта, при взгляде на которого у нее стыла кровь в жилах. Хладнокровие перед лицом Лорда и магия такого уровня вызывали восхищение. Обязательно нужно расспросить его, как он это сделал. Только сначала наорать! Или не стоит? Всплыло последнее перед потерей сознания воспоминание, нечеткое, может, это был даже морок, но… нет. Тонкие страшные пальцы, «Круцио!» и побелевший, но безмолвный Драко, который каким-то невероятным образом принял этот Круциатус на себя. Дверь заскрежетала, Гермиона подобралась, боясь снова увидеть Того, кого...

Но это был Драко, просто Драко, как же она была рада, что это он!

— Извини за прошлый раз! — буркнул он с порога.

— Перестань, я все понимаю. Спасибо! — Гермиона бросилась ему на шею, и он, опешивший от ее реакции, какое-то время не знал, куда девать руки и что ответить.

— Ты не собираешься на меня орать и лупить по лицу? — спросил неуверенно, осторожно отцепляя ее пальцы от своей шеи.

— Может, потом. Но… почему?

— Почему он пришел? — Малфой решился. — Я могу рассказать тебе все, что знаю, только на определенных условиях. Ты должна позволить мне наложить на ту часть памяти, в которой будет зафиксирована эта информация, дополнительный щит. Я понимаю, что это очень существенное вторжение в личное пространство…

— Ты держал меня под Империусом, более серьезного вторжения в личное пространство я и придумать не могу…

— Прости…

— …а теперь спрашиваешь, позволю ли я поставить щит от Волдеморта?

— Шшш, смелая! Не называй его имя без надобности. Так ты согласна на ментальное воздействие?

— Да.

— Хорошо. Это очень хорошо, — он не ожидал такого быстрого согласия и теперь не знал, с чего начать.

Она жестом заставила его говорить дальше.

— На самом деле мне нужна твоя помощь, Грейнджер, я, кажется, раскусил принцип, на котором базируется его нынешнее бессмертие, но что за чары не позволяют ему сдохнуть, не знаю. Пока не разберемся в этом, не поймем, как от него избавиться насовсем.

— Почему ты только сейчас рассказываешь?! — взвизгнула ведьма. — Я тут сижу две недели! За это время я могла перелопатить массу литературы, а ты мне дамские романы приносил!

— Скажи мне, дорогая, если бы две недели назад я предложил тебе заблокировать часть твоей памяти, что бы ты ответила?

— Ты прав, я бы не согласилась, — она сдулась.

— Ладно, проехали. Слушай... Впервые эта мысль мелькнула у меня три, нет, уже четыре приступа назад. Тогда он несколько часов мучил старшего Нотта, сокрушил часть мэнора, убил с десяток эльфов, превратил в кровавое месиво четырех пленников. Потом оказалось, что, пока он тут буйствовал, у себя в поместье тихо скончался вполне здоровый и нестарый Селвин. Перед этим Селвин жаловался на вялость и депрессию. Тогда я впервые подумал, что Лорд паразитирует на нас — Упивающихся, подсасывается через метку и выпивает досуха, как паук муху. Когда ресурс жертвы подходит к концу, с ним происходит ЭТО. И я стал наблюдать. При следующем приступе скончался Нотт, которого в помине не было возле Лорда — старик умел делать выводы и после сеанса пыток держался на расстоянии от Малфой-мэнора, а через полгода умер Тео — наш ровесник! Похоже, что «подключение» к новой жертве происходит произвольно — от метки к метке. Системы я не нашел. Самого приступа Лорд практически не помнит, потом даже досадует по поводу бессмысленных убийств, когда ему под горячую руку подворачиваются ценные соратники. А мы теперь знаем, что все ценные — новых желающих принять метку почти не наблюдается. Ты видела самое начало, когда его еще интересует насилие ментальное, затем это превращается в кровавый ад.

— Он не может поставить метку силой?

— Нет, нужно желать ее, чтоб она... появилась.

Грейнджер посмотрела на него долгим взглядом, Драко передернул плечами и сказал, почти оправдываясь:

— Я был маленьким и глупым, а Лорд... умеет убеждать..

— Ладно, — она почувствовала, что затронула что-то слишком личное, и перевела тему, — задача минимум — понять принцип его... переподключения, если ты уверен, что дело в метке...

— Это единственное, что связывает всех умерших при невыясненных обстоятельствах во время его приступов. До Селвина были мистер Паркинсон, миссис Руквуд, Лестрейндж.

— Задача максимум — понять, как разорвать его связь с… донором?

— Для меня задача минимум — не стать очередной батарейкой и защитить мать. Я теперь понимаю, зачем Лорд заставил ее принять метку в обмен на жизнь отца. Какая глупая жертва!

— Ты считаешь, что жизнь твоего отца не стоит?..

— Грейнджер, окстись. Я смотрю с позиции сегодняшнего дня. Отец все равно умер.

— Прости, не знала.

— Мало кто знает. Я уверен, что Люциус был последним донором. А поскольку он был... плох, наш паук высосал его до капли за два месяца.

— А?..

— В среднем полгода.

— Поняла. Пока информации достаточно, я обдумаю, что мне понадобится для поиска. Запечатай это у меня в голове, я готова.

Драко достал палочку и посмотрел в широко открытые доверчивые глаза Грейнджер. В этот момент он по-настоящему поверил, что все получится.

Малфой сидел напротив мальчика-в-котором-неясно-как-душа-держится.

— Ту часть, где я рассказываю тебе, как феноменально трудоспособна Грейнджер, с какой скоростью штудирует книги и как щелкает сложные магические задачи, можно опустить?

— Можно. Она почти не пишет мне, — пожаловался Поттер.

— Не плачь. Если мы будем работать с такой же интенсивностью, скоро даже поговоришь с ней. Прорабатываю план, как переселить ее из камеры поближе к библиотеке. Боюсь просчитаться, но нужно действовать. Я не могу сидеть с ней постоянно, мы теряем много времени на передачу книг, кто-то может заметить, что я бегаю в подземелья по пять раз на дню. Привлекать эльфов боюсь, не уверен, что ушастые не отчитываются Лорду.

— Не называй его Лордом, — капризно попросил Гарри.

— О да, лучше я его в лицо назову стариной Волди, правда?

Поттер раздраженно передернул плечами.

— В общем, некогда мне рассиживаться, — Малфой поднялся, — это тебе нечем заняться, а меня ждут великие дела и прекрасная дама.

Он подмигнул Поттеру и вышел за дверь.

* * *

— Мой Лорд, она одна из лучших по чарам, если объединить мой скромный талант зельевара и ее знания, думаю, мы нашли бы решение.

Сейчас он сидел напротив Волдеморта в бывшем кабинете отца. Дислокация означала, что им довольны.

— Драко, мальчик мой, — голос лился патокой, но привычный к интонациям Лорда слух улавливал угрожающие нотки, — ты считаешь, что вы с грязнокровкой можете найти решение, которое ускользнуло от меня?

— Как я смею ставить под сомнение ваш интеллект? — погладить нездоровое эго. Вот так. Драко отметил, что на лице собеседника разлилось удовлетворение.

— Что же тогда означает твое предложение?

— Мышление каждого уникально. Возможно, она заметит то, что вы упустили, посчитав слишком примитивным. Шанс, что она пригодится, есть, почему бы его не использовать?

— Я хочу поговорить с девчонкой, приведи ее.

* * *

— Грейнджер, — Драко даже не подождал, пока дверь закроется за ним, — пойдем.

— Куда? — она недовольно подняла голову от книги.

— Лорд хочет с тобой говорить, — увидев ужас, промелькнувший в ее глазах, добавил: — Он сейчас… нормальный. Я сказал, что ты сильна в чарах и мы можем привлечь тебя к разработке ритуала для обуздания буйно помешанных. Помни, ты ничего не знаешь. Веди себя сдержанно, не лезь на рожон. Он обязательно проникнет тебе в мозги, так что будь готова. Я сейчас еще раз перепроверю твой блок. Информацию про штаб Ордена я тоже спрятал.

Гермиона ощутила панику. Память услужливо подсовывала страшные картинки — изломанную фигуру зверски замученного Рона, руку с длинными худыми пальцами, Круцио, произнесенное с экстазом.

— Пойми, если он позволит отводить тебя в библиотеку на день, мы сэкономим кучу времени, мы сможем открыто работать вместе. Наша цель — его смерть! — пытался воодушевить ее Малфой. — И да, извини, но я буду общаться с тобой при нем как надлежит чистокровному с… маглорожденной.

Она нервно кивнула — что-что, а это ее волновало в самую последнюю очередь.

* * *

— Поклонись, грязнокровка, — Малфой процедил слова сквозь зубы, практически выплюнул, и ткнул Грейнджер палочкой между лопатками. Было... неприятно. Гермиона до этого мгновения не отдавала себе отчета, что успела привыкнуть к иным интонациям в голосе Драко. К их перебранкам и дискуссиям, к их шуткам и перемигиваниям. Мерлин, нельзя думать об этом! — перед ней сильный легилимент.

Она скованно поклонилась и подняла глаза на существо перед собой.

Волдеморт не был похож на рептилоида, которого убил Гарри Поттер в мае девяносто восьмого. О той ипостаси напоминал только алый отблеск в глазах. Перед ней был очень высокий и худой мужчина преклонных лет с проседью в темных волосах, жесткими тонкими чертами лица, высоким умным лбом и цепким взглядом. Сейчас он не вызывал животного страха, как тогда, когда вплыл к ней в камеру, и Гермиона позволила себе рассмотреть врага поподробнее. Казалось, он тоже изучает ее черты.

— Грязнокровка Грейнджер, — голос высокий и ледяной. — Давно хотел познакомиться, но времени на… грязь не оставалось.

Малфой за ее спиной рвано выдохнул.

— Драко, мальчик мой, можешь оставить нас, надеюсь, ты не думаешь, что грязнокровка без палочки сможет что-то сделать со мной.

План родился в голове мгновенно, до начала работы над… проблемой у нее было много времени, чтобы практиковаться в беспалочковой магии и подтянуть свои умения до необходимого уровня. Она подождала, пока Драко с поклоном выйдет, и, даже не поднимая головы, применила безобидное заклинание. Волдеморт должен был ощутить легкий зуд в пальцах. Рискованно, но цель — пробудить интерес.

— Необдуманный шаг для пленницы. Гриффиндор — это диагноз… — то, что ее сразу не пригвоздили Круциатусом за своеволие, было, наверное, хорошим знаком. — Беспалочковая невербальная магия без контакта глазами с объектом. Хорошая демонстрация.

Она промолчала, но подняла взгляд.

— Давно хотел узнать, чем ты уложила Забини и как вытащила старшего Уизли после огненного хлыста.

Драко просил заинтриговать. Хорошо. Гермиона вдохнула и заговорила...

— Ты пробыла у него три часа, я думал, он тебя заавадил! — шипение Малфоя было достойно факультетского тотема.

— Полагаешь, стоило прервать нашу увлекательную беседу словами: «Извините, там за дверью Драко за меня волнуется, тот самый Драко, который тыкал в меня палочкой и плевался ядом. Понимаете, я ему нужна, чтобы найти способ прикончить вас»?

— Нет конечно. Как успехи?

— Он требует тебя к себе. Сказал, что я могу получить доступ к библиотеке и что меня нужно поселить рядом с ней, чтоб я не тратила твое время на перемещение.

Малфой вернулся спустя несколько минут, схватил ее за локоть железной хваткой и куда-то повел.

— Молчи, — процедил сквозь зубы.

Близость даже такого жесткого Драко Малфоя успокаивала Гермиону, чувствующую себя очень неуютно в мрачных коридорах мэнора. Плевать было даже на то, что от его хватки на плече останутся синяки. Раздумья прервались на полумысли, когда Драко завел ее в помещение, в котором… она согласна была остаться жить навеки.

Он наложил Муффлиато и повернулся к ней.

— Говори.

— Не могу! — она с восхищением осматривалась. Книжные стеллажи уходили высоко вверх и терялись в полумраке, как и другой конец огромного зала. На полках угадывались дорого оформленные фолианты, с ними соседствовали свернутые в трубочку манускрипты, такие древние с виду, что страшно было прикоснуться… Гермиона забыла дышать, впитывая все это великолепие.

Драко рассмеялся. Она была такой забавной с этими огромными глазами и открытым ртом.

— Грейнджер, я постелю тебе прямо здесь.

— Малфой, не глумись! Ты не понимаешь…

— Не понимаю, — он откровенно ухмылялся. — Дело в том, что у меня, — нагнал таинственности и наклонился к ее уху, — все это было… всегда.

— Сволочь чванливая, — она повернулась к нему, раздосадованная тем, что ее отвлекли от любования самым большим собранием магической литературы из виденных, — ладно, давай я быстро изложу, до чего додумалась, и ты оставишь меня наедине со всем этим.

— Может, сначала я научу тебя «всем этим» пользоваться? Расскажу про структуру и способы добыть желаемое?

— Я хочу прочитать всё, — прошептала она.

— Тогда придется как-то решить вопрос с бессмертием, — подмигнул Драко и, продолжая по-доброму посмеиваться, добавил: — Тебе не кажется, что неудобно будет лазить по стеллажам?

— Да хоть по потолку!

— Ладно-ладно, я понял, что ты согласна на все ради книг. У тебя будет время на них. Выкладывай.

— Во-первых, мне показалось, что в его поведении есть что-то женское. Я подумала, что его теперешний донор…

Малфой побледнел. Она положила ладонь на его предплечье.

— Драко, это не обязательно твоя мать. И мы постараемся разобраться с этим раньше, чем… выйдет срок.

— Что он рассказал тебе? Как объяснил?

— Никак. Ты действительно думал, что он снизойдет до этого? Пугал, шантажировал — ничего неожиданного. Затем предложил комнату вне подземелий и доступ к книгам взамен на мои... услуги. Насколько я поняла, он не в курсе, что я не томлюсь в холодном каменном мешке без всяких удобств, и своего прошлого визита ко мне не помнит. Сказал, что ему нужны уникальные чары, стабилизирующие эмоциональное состояние буйных помешанных. В этой области у меня есть готовые наработки, так что даже не придется тратить время.

— Все не так уж плохо, правда?

— Да. Я хочу просмотреть труды по экспериментам с душой и материей, чтобы кое-что проверить. Ты вцепился в свою идею с живыми батарейками и упустил очень важный момент — у него душа из осколков, возможно, они конфликтуют между собой. Объединив эту гипотезу с твоей теорией, я пришла к выводу, что, пока тело регулярно подпитывается и остается сильным, он держит свой бедлам под контролем, но когда энергии становится мало… Эх, знать бы, как он сотворил себе это тело или кто сотворил ему это тело…

— Сомневаюсь, что мы сможем добыть эту информацию.

— Мы с Гарри допустили ошибку с хоркруксами. Части души были выпущены из предметов, а не уничтожены, но они бы разрозненно существовали вне времени и пространства, если бы кто-то не собрал их в новом теле.

— Ты уверена, что в этом теле более одной части его души?

— Да, я говорила об этом с портретом Дамблдора, отдельные куски были уже нежизнеспособны.

— Я должен все обдумать, голова кругом от обилия информации, — честно признался Малфой, затем вытащил из кармана ее палочку и добавил: — Держи, он позволил.

Она замерла, не решаясь взять древко в руку.

Драко пояснил:

— На ней ограничения на все боевые и непростительные, случись у тебя фантазия их применить. Давай научу пользоваться библиотекой.

* * *

— Кингсли, Грейнджер, кажется, обнаружила недостающее звено в моей теории. Нужно еще кое-что проверить, и мы сможем начать работу над ритуалом. Приведи в порядок Поттера. Он похож на инфери. Если все получится, не за горами его выход.

— Гермиона жива, здорова и относительно благополучна, этого достаточно, чтоб он держался.

— И еще… Пора в народ запускать слушок, что лояльность главной соратницы нашего мальчика теперь принадлежит другой стороне. Если слухи не пойдут, старина Волди разволнуется. Поттер тоже должен будет повозмущаться на публику, сделайте колдографии для газеты в таком виде, в каком он сейчас. Иначе моя легенда гиппогрифу под хвост.

— Все сделаем, Драко, ты молодчина!

Малфой, кажется, начал привыкать к этим плебейским похлопываниям по плечу.

* * *

— Грейнджер, мы должны продемонстрировать наше изобретение на больном в мании. И оно подействует, не дрейфь. Томми не обязательно знать, что его состояние отличается.

— Погрешность, которую ты заложил, не будет стоить разума или жизни больному?

— Нет. У нас все под контролем.

* * *

Волдеморт торжественно вошел в зал. Там уже находилось несколько Упивающихся ближнего круга и подопытный. Больной грыз цепь, которая его удерживала, и бросался на всех, кто приближался более чем на пятнадцать футов.

— Петрификус Тоталус, — Малфой ленивым взмахом палочки парализовал беднягу, подошел к нему с пузырьком зелья, выверенным движением влил содержимое в рот и прошептал заклинание, чтобы парализованный смог сглотнуть. Грейнджер проследила за тем, чтобы жидкость не попала в дыхательные пути, ибо вряд ли кто-то позволил бы им лечить «расходный материал» от аспирационной пневмонии. Когда первая часть ритуала была проведена, Драко снял заклинание. Вступила Гермиона. Она несколько минут бормотала сложные формулы на латыни, пока взгляд больного не прояснился.

— Как ты себя чувствуешь? — обратился Волдеморт к сумасшедшему.

— Отлично, — человек говорил медленно, в его движениях была заторможенность.

Острый взгляд Темного Лорда метнулся к Драко.

— Легкий побочный эффект, я работаю над его устранением, — упоминание грязнокровки как коллеги было неуместно в этом обществе.

— Ты справишься? — Волдеморт рассматривал его, как чизпурфла на предметном стекле.

Драко кивнул, внутренне холодея. Кажется, сейчас.

— Значит, грязнокровка больше не нужна?

Малфой нацепил на лицо гримасу презрения и пожал плечами. Если он все правильно рассчитал, то началась игра по-крупному.

— Она полезна, но если вам будет угодно, обойдусь.

— Не вижу смысла возиться с ней дальше. Выведите!

Два человека отделились от небольшой группы и увели Гермиону. Та побледнела, но старалась не показывать своего страха.

— Вы знаете, что ее лояльность к вам дестабилизирует Орден? — решился высказаться Драко.

— Да, мы уже разыграли этот козырь, — Волдеморт был похож на объевшегося сметаной кота, — но… если тебе понравилось с ней работать… ты можешь ее спасти, мальчик мой.

Малфой приподнял бровь, изображая умеренную заинтересованность.

— Ты говорил недавно, что пришло время подыскать тебе супругу.

В зале раздались смешки.

— Смотри, Драко, — Волдеморт глумливо растягивал слова, — умная, талантливая, сильная магически. Чем не жена?

— Вы изволите шутить, мой Лорд?

— Что ты, вариантов два — либо ты женишься на ней, либо мы ее... утилизируем. Подумай, у вас будут талантливые дети!

— Она грязнокровка! — Малфой вложил в слово максимум презрения.

— Но одарена. Если бы ты дал ей свою фамилию, ее можно было бы использовать во благо. Жаль, жаль.

Драко позволил себе кривую усмешку.

— При всем почтении, не поздно ли пытаться наказывать таким образом мертвого Люциуса?

— Все вон! — заорал Волдеморт. — Малфой, останься.

Поспешное бегство присутствующих выглядело смешно, Драко непременно насладился бы зрелищем, если бы не был так сосредоточен.

— А если я пообещаю тебе, что покину мэнор? Ты женишься на ней, а, Драко? — Лорд искушал, Лорд угрожал, Лорд создавал видимость наличия выбора. — Твоя матушка неважно выглядит, неизвестно, сколько она еще сможет переносить нашу… славную компанию и милые развлечения.

Поломаться для приличия...

— Сколько времени у меня есть на принятие решения?

— Говори сссейчас, Драко.

— Я согласен. Для спокойствия матери. Я дам грязнокровке свое имя.

— Э нет, Драко, ты не понял. Супруга — значит супруга: любить, уважать, жить в согласссии, рожать наследников, пока смерть не разлучит! — прошипел Волдеморт прямо в ухо Драко и уточнил: — Естессственная смерть...

— Я понял, милорд, — главное на этом этапе было оставаться удрученным, — но не уверен, что она согласится. Жизнь со мой может показаться ей менее предпочтительной, чем смерть.

— Ты умеешь убеждать, мой мальчик.

— Могу я показать ей воспоминание об этом разговоре?

— Конешшшно.

* * *

Гермиона вынырнула из Омута памяти.

— Это ты мне так делаешь предложение, Драко?

— Ну что-то в этом роде. Что, не очень романтично, да, Грейнджер?

— В смысле? — она выглядела озадаченной.

— В смысле девушки рисуют себе этот момент в розовых цветах, ресторан, кольцо в бокале. На колено могу встать, если хочешь.

— Зачем?

— Ну не знаю. Наверное, чтобы снизить градус абсурда нашей ситуации.

— Я спрашиваю, зачем тебе это? Ну уничтожил бы он меня, тебе-то что?

— Во-первых, я не такой сухарь, как ты думаешь, во-вторых, он сделал мне предложение, от которого я не могу отказаться.

— Но я все еще грязнокровка.

Он скривился:

— Мы много общались в последнее время. Ты должна была понять, что мне все равно.

— Можно же переиграть все и бежать вместе с твоей матерью. Орден даст вам кров!

— Я интересен Ордену как шпион, а не как беженец от Томми.

— Не прогонят же тебя! Ты столько сделал для нас! Бежим!

— И бросим все наши наработки на финальной стадии? Мы почти у цели, нам нужна библиотека мэнора, нам нужна близость к... телу, чтобы действовать. Если мать — донор, ей не удастся сбежать надолго. Я не прощу себе ее смерть!

— Ты прав. Прости, я упустила этот момент.

— Грейнджер, я бы мог напеть тебе о любви с первого взгляда на твои бобриные зубы в Хогвартс-экспрессе, но не буду.

— Обычно все напевали про бал на четвертом курсе, — позволила она себе легкую улыбку. — Именно там заметили, что я особь женского пола.

— Хорошо, истории про любовь, поразившую мое сердце на четвертом курсе, я тоже не стану слагать. Я тебя слишком уважаю, чтоб обманывать. У нас взаимовыгодное соглашение. Ты помогаешь мне выселить психа из поместья, я помогаю тебе выжить, и мы друг другу помогаем закончить… проект. Со своей стороны обещаю стать образцовым мужем, любить, лелеять, уважать.

— Мы сможем развестись, когда… все закончится?

— Нет. Он требует магического брака, а это до гробовой доски. Думаю, через некоторое время он предложит тебе метку. Мы знаем почему и должны поторопиться, чтоб этого не произошло. Видишь, я честен с тобой до конца. Твое решение?

— Разве оно не очевидно?

Гарри Поттер ходил по комнате из угла в угол, чем неимоверно раздражал собеседника.

— Малфой, не может быть, чтобы не было другого выхода! Она найдет другое решение!

— Зачем искать другие решения, когда есть готовое? Мы с ней согласны пойти этим путем. Не вижу проблемы.

— Я не верю, что она согласилась.

— Если тебе недостаточно моего слова, перечитай ее письмо.

— Но она не любит тебя.

Малфой промолчал, просто ухмыльнулся, но что-то отчаянное промелькнуло в его глазах на мгновение.

— Тебе нужно думать не об этом. Есть вещи поважнее. Мы постараемся быть готовыми через пару недель. Приведи себя в форму.

— Без тебя разберусь, хорек!

— Детство в заднице заиграло, герой? — окатил собеседника волной презрения Драко. — Ты в зеркало смотрел, хренов спаситель мира? Да тебя сейчас первокурсник легко уложит, а ты собрался против Волдеморта идти!

— Не твои проблемы, Малфой, от тебя требуется всего лишь сделать его смертным.

— Всего лишь! Ты себя слышишь? Фигня вопрос! — Гарри показалось, что ярость Малфоя наконец вышла из-под контроля, он даже подумал, что тот сейчас врежет ему по лицу, и с затаенной надеждой ждал этого, чтобы в свою очередь почесать кулаки об малфоевскую самодовольную рожу. Но Драко усилием воли сдержал эмоции и спокойно закончил: — Мы с Гермионой сделаем это.

— Не называй ее Гермионой! — попытался еще раз спровоцировать драку Поттер.

Драко не повелся, ответил в своей манере, растягивая слова и наслаждаясь звучанием каждого из них:

— А как мне ее называть? Если я не ошибаюсь, именно так ее зовут. Мне же нужно как-то обращаться к жене всю оставшуюся жизнь, — Малфой позволил себе маленькую слабость и поковырялся в этой ранке еще чуть-чуть.

— Она не должна быть с тобой!

— Да что ты говоришь! Почему? — только вежливое любопытство в голосе, ничего более.

— Потому что, — словно жилы из себя, — потому что... она должна быть со мной!

— А она знает об этом? Она что-то тебе обещала?

Молчание.

— Значит, не должна.

— Вы все равно разведетесь, ты не сможешь сделать ее счастливой!

Промелькнувшая мысль не отразилась на лице, вместо нее прозвучали едкие слова:

— Напомнить тебе условия магического брака?

— Гермиона умная, она найдет способ развестись.

— Я не позволю ей рисковать жизнью ради этого, — в глазах Малфоя опять мелькнуло что-то странное, но он быстро взял себя в руки и закончил разговор с привычной издевкой в голосе: — Адью, Поттер, старина Волди будет ждать тебя.

Уесть старого школьного врага не было самоцелью, но отказаться от почти забытого удовольствия он просто не мог. «Выкуси, Поттер, она моя!»

* * *

Драко совсем неаристократично сидел на углу стола Шеклболта и экспрессивно вещал, сопровождая свой монолог активной жестикуляцией.

— Кинг, мы с ней взрослые люди и сознательно идем на это. Подростковый сплин Поттера неуместен.

— Гермиона заслуживает лучшего…

— А я плох?

— Хорош, но это с моей точки зрения. Что думает сама Гермиона?

— Что думает сама Гермиона, изложено в письме, или ты считаешь, что я заставлял ее писать из-под палочки?

— Нет, нет, конечно. Я верю тебе. Но это подкосило Гарри.

— Ничего не могу поделать. Нужно уметь приносить маленькие жертвы ради большой цели. У меня, если ты помнишь, отец умер. Кто-то задумывался, что я чувствовал? Я кому-то навязывал свои эмоции? Мои переживания — мое дело. Извини, но я не имею времени на подтирание поттеровских соплей, у меня через два часа свадьба.

— Да. Я помню.

— Пусть он встряхнется, обрати его злость во благо, он ничего не сможет противопоставить Темному Лорду, если будет лелеять свою депрессию! У нас одна попытка, я не позволю, чтоб он запорол то, над чем мы с Гермионой работаем уже второй месяц.

Шеклболт внимательно посмотрел на юношу.

— Что? — не понял тот значения этого взгляда.

— Знаешь, Драко, я начинаю верить, что ты сможешь сделать ее счастливой.

Малфой проглотил то, что собирался сказать, коротко кивнул, стерпел похлопывание по плечу и вышел.

Кингсли проводил его задумчивым взглядом и еще долго смотрел на дверь после того, как за ней скрылась светлая макушка.

Гермиона ни минуты не сожалела о своем решении. Драко оказался внимательным мужем: предвосхищал ее желания, поддерживал на приемах, где они должны были появляться вместе, был нежным любовником.

Обошлись без пышных свадебных торжеств, траур по Люциусу стал веским поводом сделать все тихо. На церемонии присутствовали только Упивающиеся ближнего круга, Нарцисса и сами молодые. Волдеморт появился под конец торжества и лично поздравил.

Жизнь быстро вошла в колею, комнатушка возле библиотеки сменилась роскошной хозяйской спальней, отношения с Драко перешли на иной уровень, в остальном все было по-старому: они так же не покладая рук работали над решением проблемы.

Им хорошо работалось вместе, они могли часами разбирать старинные рукописи, спорить, тренироваться в дуэльном зале или обмениваться опытом. Гермиону все больше восхищало магическое мастерство Малфоя, его интеллект, манеры, внешность, она с ужасом осознала, что постепенно влюбляется. Почему с ужасом? — Ну разве есть на свете что-то трагичнее неразделенной любви? А он никогда не ответит взаимностью — у них просто деловые отношения. Нужно было зарубить это на носу и не позволять себе фантазировать.

Она ожидала неприятия со стороны Нарциссы, но леди Малфой вела себя дружелюбно. Чем дольше Гермиона наблюдала, тем больше склонялась к мысли, что именно Нарцисса является донором Волдеморта в настоящее время. Та быстро уставала, теряла нить повествования во время разговора, часто оставалась в постели, ссылаясь на недомогание. Грейнджер пообещала себе уничтожить монстра раньше, чем свекровь отдаст ему всю свою жизненную энергию.

* * *

В этот день Лорд призвал Драко с самого утра, и они с Нарциссой остались завтракать вдвоем. Гермиона проводила мужа тревожным взглядом. Из плена мрачных мыслей ее вышиб голос Нарциссы.

— Драко так любит тебя.

Гермиона подавила раздражение, мгновенно вспомнив, какие книги читает женщина, сидящая рядом с ней. Драко не может любить ее. С чего бы ему? Но вслух этого не произнесла, только недоверчиво посмотрела на Нарциссу, приподняв бровь.

Та улыбнулась улыбкой умудренной старухи:

— Береги его, такими чувствами не стоит разбрасываться…

— Спасибо за совет, Нарцисса. Мы разберемся.

— Если меня не станет, ты должна будешь позаботиться о нем.

— Я и так о нем забочусь и собираюсь заботиться впредь. Но мне не нравится ход ваших мыслей.

Леди Малфой оставила без внимания резкость невестки, кивнула, отложила вилку и салфетку и выплыла из столовой. А Гермиона еще долго сидела, пытаясь разобраться, что именно привело Нарциссу к выводам, которыми та поделилась.

Драко вернулся через два часа. Она работала в библиотеке и, кажется, нашла то, что ставило их теорию с ног на голову. Когда он вошел, Гермиона даже не подняла головы от манускрипта, который разбирала, но почувствовала, как в груди разлилось тепло от его присутствия. С ним все в порядке, Лорд отпустил его невредимым.

К этому времени Гермиона уже была готова признать, что аудиенции у Волдеморта не так ужасны, они стимулировали как сложная шахматная задача. Гермиона совершенно не боялась его теперь, когда знала тайну его бессмертия. Но одно дело не бояться за себя, а совсем другое — за дорогих людей.

Она была готова признать даже то, что Темный Лорд — гений, сумасшедший ученый, непревзойденный стратег и хороший психолог. Его система работала как часы. Тех, кого ценил, он умело стимулировал, чередуя кнут и пряник, находя индивидуальный подход к каждому, остальных без колебаний пускал в расход. Но разум гения был необратимо поврежден, что делало его смерть решенным вопросом. Волдеморту не место там, где будут расти ее дети, их с Драко дети. Или чужие дети, если им суждено погибнуть. Мысль о следующем поколении растрогала Гермиону до слез. Как давно она стала такой сентиментальной?

— Нам нужно как можно быстрее закончить все это, — голос Драко был напряжен, она уже достаточно хорошо его знала, чтобы понимать: дальше не прозвучит ничего хорошего. — Он хочет дать тебе метку.

У Гермионы сперло дыхание. Они изначально не исключали такого расклада, но одно дело предполагать, другое — столкнуться в реальности.

— И мы понимаем, что он найдет твою ахиллесову пяту, найдет то, что заставит тебя эту метку взять.

Она схватила его за руку, Малфой рефлекторно сжал ее пальцы в ответ.

— Мы справимся. Я поняла нашу ошибку. Мы изначально решали уравнение с неправильными данными. Мы считали, что в его теле живут разрозненные куски души. Что ты знаешь про ритуал Анима Коллиго?

— Ты уверена? Это может быть опасно.

— Мы должны рассказать о ритуале вместе. Я доверяю тебе, запечатаешь и эти воспоминания.

Они вышли за границу охранных заклинаний мэнора. С тех пор как она стала миссис Малфой, Гермиона периодически покидала поместье, чтобы принять участие в светском рауте или показаться на собрании пуристов (никто, кроме фениксовцев, не называл сейчас сторонников Лорда Упивающимися Смертью, для остального магического сообщества они были всего лишь одной из радикальных группировок). Но впервые с момента ее пленения она покидала мэнор, чтоб увидеться с Орденом.

* * *

Сначала были объятия и слезы, в кабинет Кингсли набилось столько орденцев, сколько могло уместиться, все хотели видеть, трогать и целовать Гермиону. Драко не скрывал раздражения, но тактично не вмешивался.

Шеклболт смотрел на эту новую Грейнджер и отмечал, что плен и навязанное замужество пошли ей на пользу, и дело было не только в дорогом наряде. Она выглядела увереннее. Нет, она всегда была уверена в себе, даже слишком. Теперь она стала увереннее именно по-женски. Взаимоотношения четы Малфой приятно удивили бывалого аврора — переглядывания, мимолетные жесты.

— У нас нет времени! — Драко поднял глаза. — Кинг, разгоняй базар.

Шеклболт кивнул, и через несколько минут в помещении остались только он, Драко, Гермиона, Невилл, Билл и Джордж Уизли. И Поттер.

Малфой отодвинул для жены стул и сел рядом, остальные заняли места за столом произвольно. Гермиона развернула ноги в сторону мужа, Драко положил руку на спинку ее стула. Нет, Шеклболту определенно нравилось то, что он видел! Но была еще одна пара глаз, наблюдающих за молодыми мистером и миссис Малфой с затаенной болью и завистью.

Драко тронул супругу за плечо, она слегка повернула голову, даже не глядя на него, но было понятно, кому принадлежит все ее внимание, затем последовал обмен улыбками, десятисекундное разбирательство, кто говорит первым, и Гермиона начала:

— Мы считали, что тело Риддла содержит все или несколько разрозненных осколков души, и, если уничтожить вместилище, эти осколки разлетятся и больше никогда не соберутся. Моя последняя находка опровергает эту теорию.

Драко подхватил рассказ, будто они репетировали это много раз:

— Тело — самая удивительная вещь в этом его воплощении. Это не некромантские штучки, которые подарили ему прошлый облик. Он выглядит именно так, как выглядел за несколько лет до первого падения. И это не домыслы, я говорил со многими, кто его тогда знал. Это подтверждает даже моя мать.

— Чтобы такое стало возможным, нужно было использовать живого человека. В одном из манускриптов, где упоминаются хоркруксы и другие… упражнения с астральным и материальным, я нашла информацию про ритуал Анима Коллиго, очень темный, несмотря на то что его задача — собрать расколотую душу.

Лонгботтом резко выдохнул, Драко мазнул по нему невидящим взглядом и продолжил за Гермионой:

— Маг, проводящий ритуал, должен иметь связь с душой, которую нужно собрать. В нашем случае это связь через метку. Мы предполагаем, что кто-то из Упивающихся после гибели Волдеморта провел ритуал и стал сосудом для его восстановленной души, которая потом видоизменила его тело на привычное. Скорее всего, ритуал проводили два человека: один стал, скажем, основой нового Лорда, второй — первым донором. Зачем было его воскрешать — вопрос, на который мы уже не получим ответа, ибо оба участника давно мертвы.

— В манускрипте написано, что проводящий должен произнести заклинание и выпить зелье, которое позволяет общаться с душой, но по нашему мнению, в описании допущена неточность, чтобы проводящий не узнал главного — зелье помогает собранной душе найти путь в его тело.

— Мы не знаем точно, как Риддл поглотил душу того, кто по незнанию пожертвовал телом. Возможно, между ними было какое-то соглашение, возможно, он знал сокровенную тайну, которая дала ему доступ в глубины чужого сознания. Но очевидно, что несчастный погиб сразу и воскрешенному для поддержания жизни понадобилась энергия второго человека, присутствующего при ритуале. А когда Томми ощутил, что сила донора на исходе, через метку нашел следующий источник.

Невилл позеленел, извинился и покинул кабинет. Гермиона автоматически проследила глазами, как он скрылся в дверном проеме, и закончила пояснения:

— Душа латанная-перелатанная, поэтому, когда физическое тело чувствует упадок, наружу выходят неконтролируемые эмоции.

— Что эти знания нам дают? — довольно агрессивно спросил Поттер.

— Они в корне меняют все. Теперь мы знаем, что недостаточно уничтожения его физической оболочки. Тело с душой скреплены ритуалом, и ритуалом же их нужно отрывать друг от друга, — резко ответила Гермиона.

— У меня почти готово зелье, обратное тому, что используют в ритуале. Когда он почувствует, что впадает в манию, я напою его этим зельем под видом нашей разработки для стабилизации его психического состояния. Оно на некоторое время оторвет душу от тела. Будь душа осколками, на этом можно было бы завершить работу с ней, но она цельная, и ее нужно загнать в предмет, пока мы занимаемся оболочкой. Гермиона заклинанием порвет связь с донором. Главное, чтобы мы его правильно угадали, но все указывает на мою мать. К этому моменту вы должны быть готовы. Ты, Поттер, занимаешься телом. Ты, Уизли, ловишь душу в кольцо, вот инструкция, опытному артефактору все должно быть понятно, — он протянул Биллу пергамент, тот кивнул. — После того как душа будет поймана, главная задача — уничтожить ее вместе с вещью! Не изгнать из предмета, как получилось с хоркруксами, а именно уничтожить! Вопросы?

— Он выпьет зелье из твоих рук? — Поттер смотрел недоверчиво. — Я бы на его месте заставил сначала выпить зелье тебя.

— Значит, хорошо, что ты не на его месте. Он способен понять, что глупо поить человека со здоровым рассудком зельем для душевнобольного. К сожалению, будет еще одна жертва, но у нее есть все шансы выжить. Тестируется зелье на буйном психе из Мунго. В основу я заложил сильное седативное, до начала процесса у нас будет четыре минуты, он не станет наблюдать дольше, тем более что демонстрацию мы уже проводили.

— Мне не очень нравится план. Все это чертовски опасно и шито белыми нитками!

— Драко!

— Я в порядке.

— Все закончилось?

— Похоже.

— Гарри?..

— Не знаю. Последнее, что помню, как он подставился под Аваду Томми, которая летела в нас.

— То есть…

— Не знаю. Я очнулся всего на несколько минут раньше тебя. Но Авада, пущенная в Поттера, еще ни разу не заканчивалась для старины Волди ничем хорошим.

— Нарцисса?

Драко неопределенно пожал плечами.

— Где мы?

— Судя по потолку, в Мунго.

Гермиона посмотрела на потолок с недоумением. Потолок как потолок, было совершенно непонятно, как по нему можно определить место. Затем ее мысли вернулись к произошедшему накануне.

Они еще не были готовы. Драко едва успел отправить послание Ордену. Полубезумный Волдеморт аппарировал в мэнор, вызвал их обоих и потребовал зелье немедленно. Кто-то был послан за подопытным в Мунго, но на нервах Гермиона даже не отследила, кто это был.

Следующее четкое воспоминание — Драко дает зелье больному, она произносит заклинания, и тот успокаивается. Драко протягивает кубок с зельем Лорду, тот принюхивается и… просит ее сделать глоток. Она приближается к кубку и протягивает руку, но руку перехватывает муж и вызывается выпить сам, на ходу придумывая несуществующую беременность и упирая на последствия для здоровья наследника. Гермиона не успевает перепугаться за Драко, когда Волдеморт отвергает его кандидатуру и манит к себе Нарциссу, та послушно подходит и делает глоток из кубка. Целых пять минут они все, не отрываясь, следят за состоянием леди Малфой, которая делается еще более инертной, чем в последние дни, за это время самому Волдеморту становится хуже, и он одним глотком опорожняет кубок. Состав, способный успокоить дромарога, не действует на Лорда мгновенно, Гермиона пристально наблюдает за ним и бросает заклятие разрывания связи, как только он заваливается на бок. У Нарциссы начинаются судороги, они с Драко бросаются к ней. Лежащий напротив тяжело дышащий Волдеморт поднимает палочку, его губы шевелятся, проговаривая два слова... Все это она видит словно в замедленной съемке. В другом конце зала материализуется Гарри и, мгновенно проанализировав происходящее, аппарирует на линию заклятия.

— Как ты думаешь, после того как… мы выпали из реальности, они смогли закончить ритуал?

— Тот Уизли вроде неплохой артефактор, задачу, думаю, понял.

— Мистер и миссис Малфой, — толстушка среднего возраста в лимонной мантии вошла в дверь палаты, — вы очнулись.

— Похоже на то, — пробормотал Драко, а Гермиона на него шикнула.

Проведя над каждым несколько раз палочкой, медиведьма удовлетворенно хмыкнула.

— Завтра вас можно будет отправить домой.

— Как остальные? Кто?..

— Все завтра. Сегодня отдыхайте. У вас обоих сильное магическое истощение.

Толстушка выплыла из палаты, очевидно, уверенная, что сделала это грациозно.

— Грейнджер?

— Что?

— Ты в порядке?

— Мы не знаем, смогли ли убить Волдеморта, не знаем, жива ли твоя мама и мой лучший друг, а ты спрашиваешь, в порядке ли я?

Они посмотрели друг на друга и нервно захихикали. Напряжение немного отпустило. Драко привлек к себе жену, она положила голову ему на грудь, оба замолчали, думая каждый о своем. Они провели в тишине час или около того, прежде чем Малфой снова нарушил молчание.

— Гермиона?

— Да?

— Я… я рад, что с тобой все хорошо.

— Я тоже рада, что ты цел, — она удивленно посмотрела на Драко. Зачем говорить очевидные вещи?

Палата опять погрузилась в тишину, Гермиона напряженно размышляла, сказать ли ему, что она… Нет, не нужно. Зачем Драко нести этот крест? Он много сделал для нее, пусть живет в неведении и не тяготится ее чувствами. Ей бы не хотелось, чтоб из-за того, что ее чувства… претерпели некоторые изменения, изменилось его отношение к ней, чтоб он начал ее избегать. Но, если задуматься, они не знают, каков теперь мир по другую сторону палаты. С одной стороны, уничтожь Волдеморт Орден, их кинули бы в застенки Малфой-мэнора или другого поместья, если бы вообще оставили в живых лишнюю минуту, но с другой стороны, неизвестно, сколько им осталось, если старина Волди (она улыбнулась тому, как прижилось прозвище, данное мужем ужасному колдуну) выжил.

И она решилась.

— Малфой... Драко... я…

Дверь палаты отворилась. В проеме показалась лохматая голова Поттера.

— Гарри! — Гермиона бросилась на шею другу и замерла, в уголках ее глаз собрались слезы и неровными дорожками потекли по щекам.

— Ты жив, жив! — повторяла она.

Малфой встал с кровати, подошел к Поттеру и, превозмогая неприязнь, пожал руку. Гермиона отметила, что Драко едва держится на ногах.

— Рассказывай, что случилось! — обратилась она к другу.

Поттер уселся совсем близко к ней и взял за руку. Гермионе стало не по себе, она растерянно посмотрела на Малфоя и переместилась на его кровать. Тот бросил на нее удивленный взгляд, сильно прижал к себе и, уложив подбородок ей на плечо, замер.

— Что вам известно? — спросил Гарри обоих.

— Ничего, — охотно ответила Гермиона, которой внезапно стало очень комфортно, — после того как ты возник между нами и лучом Авады, ничего. Мы пришли в сознание здесь несколько часов назад.

— Да, у всех присутствовавших тогда в зале сильное магическое истощение. Видимо, гад вытащил все, до чего дотянулся.

— У всех?

Поттер замешкался и не ответил на вопрос.

— В общем-то... ничего нового не произошло, Авада отразилась от меня и отрикошетила в… отрикошетила.

— В этот момент появились наши. Ваше зелье начало действовать, я занялся телом, Билл сделал все так, как вы ему написали, и поймал душу в кольцо. Думаю, они с Невиллом уже уничтожили это. Когда тело… умерло, оно вернулось к своей первоначальной форме, это был Гойл, Грегори Гойл. Хрен знает, зачем ему понадобилось воскрешать монстра.

Судя по лицу, у Драко были соображения на этот счет.

— Как-то так, — закончил рассказ Гарри, — Упивающиеся забаррикадировались в Лестрейндж-холле, осталось выкурить их оттуда — и войне конец. Теперь, когда победители очевидны, Министерство вступило в игру.

— То есть, — Гермиона говорила осторожно, еще сильнее прижимаясь к Драко, — никто не пострадал?

— Почти, — Гарри избегал смотреть в глаза собеседникам, — мне пора. Я случайно услышал, в какой вы палате. Если меня не найдут на месте…

— В кого отрикошетила Авада? — резко спросил Малфой.

— В твою маму, в Нарциссу, точнее, в ее тело. Не знаю, была ли она в тот момент еще жива. Мне жаль, Малфой. Честно жаль, извини, — Гарри поспешно двинулся к выходу. Он услышал глухие рыдания и боковым зрением увидел, как Гермиона прижала голову Драко к своей груди. Его не поразило то, что подруга так прониклась чужим горем, его поразило то, что Малфой позволял кому-то видеть свои настоящие эмоции. Кажется, именно в этот момент он перестал питать глупые иллюзии.

— Ты. Никуда. Не пойдешь! — Драко тяжело давался ровный тон. Салазар милостивый, как он ностальгировал по временам, когда Грейнджер была надежно спрятана от всего мира в комнате подземелья!

— Даже и не думай, что я буду отсиживаться здесь, пока вы рискуете!

— Я не хочу рисковать тобой. Ты — единственное, что у меня осталось.

— Драко, я… я умру тут от беспокойства…

— Хотя нет… Не единственное, но я все жду, когда ты мне скажешь, — он пытливо заглянул ей в глаза, придерживая за плечи.

Он не может этого знать. Откуда? Гермиона никому не говорила о своей маленькой тайне. Не говорила специально, чтоб ее не отстранили от участия в последней операции этой войны — они надеялись, что последней. Дорогие ей люди будут в опасности, она не может оставаться в стороне, даже если…

— Что? О чем ты говоришь?

— О нашем ребенке.

— Но откуда ты?..

— Я Малфой, а еще у нас завелось очень болтливое привидение, которое любит наблюдать за тобой, — с ухмылкой сказал он, затем очень серьезно посмотрел на нее и совсем другим тоном закончил: — Неважно как, главное, я знаю, хоть ты и пыталась скрыть это от меня. Почему ты скрывала?

— Я не могу бездействовать, когда ты рискуешь собой!

Она сказала это, она действительно это сказала.

— Родная, даже если бы не было этого… обстоятельства, — голос Малфоя стал необычно мягким, — ты все что у меня есть. Как ты думаешь, если я во время сражения стану следить за твоей безопасностью, буду ли я достаточно внимателен, чтобы прикрывать и себя?

Гермиона испугалась. Об этом она не задумывалась, совсем не задумывалась. Зачем ему прикрывать ее, если…

— Я не Мерлин, поэтому не проси невозможного, но даю тебе слово Малфоя, что сделаю все от меня зависящее, чтобы вернуться к вам живым и чтобы дорогие тебе люди тоже не пострадали в этой битве.

— Не надо!

Он непонимающе посмотрел на нее.

— Не надо всех, главное, вернись сам. Живым.

Малфой впечатался глазами в ее глаза, пытаясь что-то высмотреть. Она ответила прямым взглядом — пусть применяет к ней легилименцию. Плевать!

Драко прокашлялся и закончил мысль:

— Но если я не вернусь... Тшшш, — он погасил ее протестующую реплику в зародыше, — дай мне слово, что будешь жить дальше и воспитаешь нашего ребенка. Род Малфоев не должен угаснуть.

Она заплакала, не пытаясь скрыть слез. Вот что его интересует на самом деле. Род! А ведь ей показалось…

— Шшш, малыш, — он прижал ее к себе. Она резко вывернулась из объятий и решительно посмотрела ему в глаза. Пускай ему это не нужно, но он должен знать.

— Я люблю тебя.

Гермиона подумала, что перехваченный ею взгляд был игрой воображения — неверяще счастливый взгляд ребенка, которому подарили на Рождество то, на что он не смел надеяться. А затем он поцеловал ее, поцеловал так, что все попытки анализировать происходящее растворились в этом поцелуе.

Они еще долго стояли обнявшись в большой гостиной Малфой-мэнора. В той самой, где три месяца назад связали свои жизни ради общего дела, в той самой, где месяц назад закончилась жизнь Нарциссы. Нарциссы, которая теперь парила по замку бесплотной тенью, Нарциссы, которая когда-то сказала Гермионе, что Драко любит ее. Действительно ли это было правдой? Он обнимал ее, зарываясь лицом в волосы, будто пытаясь срастись в одно целое, и, наверное, это был ответ на признание, но Гермиона боялась верить в такое. Да и сейчас все это не имело смысла, главное, чтобы он вернулся.

* * *

Третьи сутки, третьи долбаные сутки она не отходила от его постели, а он не приходил в себя. Колдомедики разводили руками — критическая для жизни кровопотеря, а кроветворные зелья отторгаются организмом.

— Драко чертов Малфой, ты обещал не бросать нас! — на истерику уже не было сил, она просто поскуливала, свернувшись на постели у него в ногах.

Сектумсемпра, задевшая его краем, была настолько мощной, что, попади она в грудь, Малфоя уже трое суток не было бы в живых. Прикрыл его Гарри, Гарри, который после этого прожил чуть больше двадцати часов и умер, не приходя в сознание. О чем он думал, когда бросался закрывать собой ее мужа? Почему заклинание прилетело со стороны фениксовцев? Ответов не было. Когда Гарри ушел, стало еще страшнее. Неужели еще немного, и, когда последние резервы организма будут израсходованы, Драко последует за ним?

Она готова была отдать всю свою кровь… Плевать, что та грязная, главное, чтобы подошли группа и резус. Живи они среди простецов, это было бы легко выяснить… Нет. В некоторых аспектах магическая медицина отставала от магловской на целую жизнь. Стоило ухватить эту мысль за хвост, как апатия резко сменилась жаждой деятельности, решение было принято молниеносно.

Гермиона прошлась по Мунго тайфуном, и вот погруженный в состояние стазиса пациент был перевезен в магловскую больницу. Плевать, что пришлось приложить Конфундусом с десяток врачей и несколько колдомедиков. Цель оправдывает средства, пожалуй, даже Волдеморт гордился бы ее действиями.

И вот уже вторые сутки два раза в день проводились переливания. Донорская кровь не отторгалась организмом как зелья, но Малфой все еще был бледен и не приходил в сознание.

Он открыл глаза, когда Гермиона задремала, выжатая ситуацией. Драко не будил ее и старался не менять позы, чтобы не потревожить. В руку ему было воткнуто странное приспособление, трубки от которого уходили куда-то наверх, но это было не важно, важно то, что он жив и она рядом. Он впитывал ее вид — такой растрепанный и домашний.

— Я люблю тебя. Так давно и так сильно, — прошептал ей в волосы. Это ничего, что она спит, он скажет ей эти слова еще тысячи раз, но сейчас почему-то было нужно, чтоб это прозвучало.

— А глядя в глаза? — Гермиона посмотрела на него пристально. Когда только успела проснуться?

Малфой промолчал, отвел взгляд и осмотрелся.

— Это не Мунго, — резюмировал он, — потолок другой.

— Да, мы в магловской больнице.

Дался ему потолок Мунго! Гермиона пообещала себе спросить его потом, что такого особенного в потолке магической больницы, но сейчас интересовало другое:

— Что ты сказал перед этим? Повтори, пожалуйста.

— Сказал, что люблю тебя.

— Ты сказал, что давно. Что это значит? Как давно? — подозрение плескалось в карих глазах.

Он попытался скрыть досаду. После всего произошедшего привычная маска не так легко ложилась на лицо.

— Как-нибудь потом, — вздохнул и тут же добавил: — Если захочешь знать.

Увы, он был уверен в том, что захочет.

Выздоровление шло очень медленно. Драко отпустили из больницы только через две недели, предписав постельный режим. Это раздражало, ибо дела семьи требовали его участия. Конечно, никаких вопросов касательно лояльности Малфоев не возникло. В Министерстве произошла мягкая смена власти. Исполняющий обязанности Министра магии Кингсли Шеклболт открыто назвал его, Драко Малфоя, одной из ключевых фигур в борьбе с Волдемортом, этаким Северусом Снейпом последнего противостояния. Маленькое землетрясение, учиненное Гермионой в Мунго и магловской больнице, замяли — героиня двух войн как-никак.

Гермиона скорбела о Гарри и Джордже, печалилась о Нарциссе, волновалась о пропавшем без вести месяц назад Билле. Она не отходила от мужа ни на шаг, не требовала объяснений, но периодически бросала тревожные взгляды. Драко мог сколько угодно пытаться убедить себя в обратном, но понимал прекрасно, что она не забыла его обещание. В очередной раз поймав ее пытливый взгляд, он выдохнул:

— Спрашивай.

— Не знаю, с чего начать. Может, просто… рассказывай?

— Хорошо. Я влюбился в тебя почти сразу, как начал сотрудничать с Орденом. Ты это хотела знать?

Она резко вдохнула и несколько минут молчала, осознавая, а затем задала вопрос, мучивший ее с начала заточения:

— Скажи мне... твоя лояльность... кому она принадлежала на самом деле?

— Моя лояльность всегда принадлежала семье и будет принадлежать впредь.

— Звучит пафосно.

— Но так и есть. Я должен обеспечить Малфоям нормальную жизнь при любой власти.

— Слуга двух господ…

— Зато в выигрыше при любом раскладе.

— Хорошо, дальше.

— Когда я пришел в Орден, моей целью было обезопасить тылы, если ваши возьмут верх. Но случился первый… приступ, и я понял, что ЭТО не должно жить, что никто не будет в безопасности, пока старина Волди топчет землю.

Она кивнула.

— Я начал изучать его. Долго вообще не мог сообразить, как монстру удалось возродиться, а потом меня осенило. Мне не хватало знаний и времени, чтобы до конца понять, как он функционирует и как его устранить.

— Тебе понадобилась я?

— Не совсем так. К тому времени я уже глубоко увяз в своих чувствах. Сначала ты была с Уизли, потом… вы разбежались, но он все равно крутился возле тебя и прикрывал спину, а потом… с ним произошло то, что произошло, и ты стала совершенно безрассудной в вылазках.

— Скажи только одно, — ее взгляд стал жестким, а в голосе прорезался металл, — скажи, что ты не причастен к тому, что случилось с Роном.

Он встретил ее взгляд прямо. Вот этого ей знать не нужно, да. Это будет его последняя маленькая тайна. Фактически он ей не соврет — к тому, что произошло (его передернуло от воспоминаний), он не имеет никакого отношения.

— Нет, не причастен. Меня там не было.

— Хорошо. Я верю.

— Я пошел к Шеклболту и поговорил с ним о том, что ты сумасшедшая в битвах, и все будет напрасно, если с тобой что-нибудь случится, ибо после Уизли ты осталась единственным якорем, который держит Поттера тут, и ему будет наплевать на Томми, если ты умрешь. Кингсли счел мои аргументы обоснованными, но посетовал на то, что удержать тебя сложнее, чем стадо бешеных гиппогрифов.

Она передернула плечами.

— Что? Еще скажи, что это не так! Я помню начало нашего... сотрудничества. Ну вот, собственно, и все... Я договорился с Кингсли, что заточу тебя в мэноре как пленницу и, если получится, привлеку к своей работе.

— И ты похитил меня в той вылазке, — ровный голос, ни капли возмущения или даже неодобрения, немного любопытства. — Скажи, ты сразу надеялся на... большее?

— Надеялся, если ты узнаешь меня получше, я… смогу тебя заинтересовать. Я же видел, как мы похожи! Да и… планировалось, что долгое время все твое общение будет ограничиваться только мной.

— Ага, то есть ты рассчитывал на развитие у меня стокгольмского синдрома.

— Что-то вроде, — он тряхнул головой, — ты понимаешь, я знал наверняка, что хочу тебя защитить от всего, а остальное… это скорее были мечты.

— Ты всегда так тщательно продумываешь реализацию своих мечтаний?

Он хмыкнул и не ответил ничего определенного.

— Как ты мог скрывать свои чувства так… У меня ведь даже мысли не было!

— Я Малфой, я умею контролировать эмоции.

— Твоя мама… Она мне сказала, что ты любишь меня. Но я сочла это бредом обчитавшейся романтической чуши женщины.

— Она знала меня как никто, — горечь мелькнула в серых глазах и исчезла. — Гермиона, все, что делал, я делал ради нас.

— Как ты убедил его не убивать меня сразу после того, как похитил?

— Я сказал ему, что смена стороны самой близкой соратницей Поттера гораздо сильнее дестабилизирует Орден, чем ее смерть.

— Он клюнул?

— У него тоже могли быть скрытые мотивы… Но я испугался, когда он решил посетить тебя — так скоро и в амоке.

— Я помню. До сих пор восхищена твоим невербальным Империусом и блокировкой вербального Круциатуса, а за то, что взял на себя его Круциатус, я буду благодарна до конца дней.

— Ты не сердишься на меня?

— Пока что нет. Дай расскажу, что было дальше. Ты сделал так, чтоб он оценил меня как волшебницу, но я оставалась грязнокровкой, и признать меня годной для служения себе непревзойденному Волдеморт не мог, поэтому решил выдать меня замуж, убив двух зайцев — наказав за что-то твою семью и сделав меня чуть более достойной. Ты был уверен, что он предложит меня… тебе?

— Нет, это была самая непродуманная часть плана. В одном из разговоров с Лордом накануне первой демонстрации наших успехов я оговорился, что отец в моем возрасте был уже женат. Направил его мысли в нужное русло, так сказать. Я рассчитывал, что полукровка Волди воспользуется возможностью отомстить Люциусу, который кичился надцатью поколениями чистокровных предков. Лорд не подавал виду, но я знаю, как его это задевало.

— Драко, — она говорила серьезно, и у него сердце упало в пятки от страха. Она сейчас скажет, что не сможет простить ложь! В голове мелькнула фраза Кингсли: «Она умная, она все поймет. Дай ей время».

— Ш-ш-ш, — он накрыл ладонью ее рот, — можешь не говорить сейчас, подумай…

— Нет, нечего думать!

Он обреченно выдохнул, приготовившись к худшему.

— Я много лет назад осознанно лишила себя родителей, чтобы защитить их от этой войны. Я стерла себя из их памяти и как никто могу понять, что, защищая близких, мы иногда принимаем решения за них.

— Гермиона, мы…

— Не перебивай. После этого у меня не осталось семьи, конечно, мне пытались заменить ее Уизли, но это было не то. Когда Рон погиб… Молли и Артур будто обвинили меня в том, что он умер, а я нет. Конечно, ничего такого мне не говорили, но я чувствовала. У меня оставался Гарри и оставалась цель, за которую я была готова отдать жизнь. И я действительно была готова. Мне не для кого и незачем было жить.

Он дернулся, чтобы сказать, что это не так, что она была нужна Ордену.

— Ордену я была нужна как сильная ведьма, Гарри — как якорь, ты прав, а как Гермиона Грейнджер я не была нужна никому, я никому не была нужна ради меня самой. Ты дал мне ощущение новой семьи, и я… благодарна тебе за это. Только…

Он вскинул на нее взгляд.

— Только не ври мне больше. Я не буду задавать дополнительных вопросов и ставить под сомнение сказанное тобой. Если начну анализировать все это, больше никогда не смогу тебе доверять. А я хочу тебе верить и верю. Разумно было бы взять с тебя Непреложный обет никогда меня не обманывать, но не буду. Повторяю, я готова тебе верить, прошу, не подведи меня.

Драко было странно это осознавать, но он был готов дать Обет, конечно, с оговорками, но готов. Пусть все станут фигурантами его манипуляций и жертвами интриг, но с ней он будет честен. Всегда.

Молодой человек, грузный, но не из-за полноты, а из-за объемных мышц, непонятно откуда взявшихся у любителя ковыряться в земле, стоял на опушке Запретного леса и смотрел на кольцо, в котором была заключена душа того, кто пообещал вернуть разум его родителям.

В прошлый раз, когда он помог Лорду обрести тело, рядом были Миллисента и Грег. Молодой человек поежился от воспоминаний. То, что они собрали в магическое кольцо, вселилось в тело Грегори, трансформируя его под себя, уничтожая самого Гойла. После объяснений, которые дали Малфой и Гермиона, он понял, что иначе и быть не могло, ведь на тот момент из них троих только у Грега была метка. Теперь метка есть у него, а Булстроуд и Гойла нет в живых. Он плохо представлял, что делать дальше. Становиться вместилищем для чужой души не хотелось, но где найти других желающих поучаствовать в ритуале? Да и нужно ли воскрешать монстра? С одной стороны, Волдеморт дал ему Непреложный обет, что в обмен на свое ревоплощение поможет вернуть разум его родителям (только не сразу, а через пять лет, когда войдет в полную силу), с другой... он же не выполнил ту часть сделки, где пообещал Милли и Грегу вернуть Крэбба, более того, поставил метку Миллисенте и выпил ее до капли. И еще позорно не дожил до того момента, когда должен был вернуть разум Лонгботтомам. Вернул ли бы, если бы дожил? Может, Темный Лорд не настолько всесилен, как привык показывать? Он ведь даже себя не мог контролировать и обратился к Гермионе за помощью!

Эх! Молодой человек и сам обратился бы к Гермионе за помощью, и несколько раз порывался это сделать, но сначала, когда он совсем было решился, захватили и жестоко убили Рона, и он понял, что не может рассказать ей о своем участии в возрождении того, кто стал причиной смерти Уизли, а потом ее похитил Малфой. Чертов Малфой! Следовало уничтожить эту преграду, и, видит Мерлин, он пытался во время последнего боя, но… Гарри зачем-то бросился под заклинание. Он всегда думал, что Гарри любит Гермиону, а значит, должен был бы обрадоваться перспективе смерти соперника, но нет — Поттер пожертвовал своей жизнью, чтобы змееныш продолжал топтать землю. Молодой человек пожал плечами, как делал всегда, когда не мог понять что-либо до конца.

Интересно, если Лорда возродить, будет ли действовать Обет? Рациональная часть натуры молодого человека говорила, что он обманет, как обманул Милли и Грега, что нужно уничтожить по схеме Малфоев то, что живет в кольце, но неразумная часть все еще верила, что когда-нибудь вместо пустой оболочки он увидит своих родителей — живых, с неповрежденным сознанием.

Не придя ни к какому решению, он вырыл ямку, положил в нее кольцо и закопал — что-что, а ковыряться в земле он любил. Он ничего не будет делать сейчас. Он подумает об этом, взвесит все за и против и примет решение. А может, найдет в себе силы поговорить с Гермионой. Конечно, в последнее он и сам не верил.

Молодой человек пометил место камушком и, пятясь, удалился.

Когда раздался хлопок аппарации, темная фигура, притаившаяся за деревьями, двинулась к месту импровизированного захоронения души самого темного колдуна магической Британии. Рука в перчатке из драконьей кожи потянулась в сторону маленького овального камня, венчающего горку свежей земли...