Shaman King. Перезагрузка (гет)

Эта ночь была необыкновенно звездной. Тонкий месяц с трудом освещал темное небо и едва заметную тропу через кладбище, но, благодаря его маленьким друзьям по небосклону, определить дорогу домой не составляло труда. Правда, в этот раз домой в этом кладбище никто не собирался.

Возле небольшого холма, на вершине которого стояло единственное надгробие, остановилась некрупная волчица. Своими яркими желтыми глазами она в нерешительности смотрела на лестницу, ведущую к надгробию. Люди выдолбили эти ступени, будто в насмешку над покойным. Этого человека знают только по учебникам истории да злым легендам, ведь тот умер аж шестьсот лет назад, и за все эти века к нему не подошел ни один человек, кроме пресловутых строителей да банд, которым, собственно, не была интересна идея почтить память демона-самурая, уже давно сгнившего под этим камнем. И пусть он был не самым добрым человеком, волчице всё равно казалось неправильным — вот так издеваться над духом.

Злой и колючий ветер вспорол абсолютно белую шерсть зверя, а в нос ударил запах человека. Волчица неуверенно потопталась на месте и прыгнула в кусты, спрятавшись от чужих глаз. По-хорошему, ей нужно уносить отсюда лапы, но это место всегда неумолимо тянуло, и объяснения странности не было.

Тут на тропу вышел паренек, явно школьник. Он был достаточно высок для своего возраста и худощав. Жилистые руки находились в карманах джинс с подворотами, а расстегнутая серая рубашка открывала вид на торс парня и его ожерелье из когтей неизвестного животного. Волчице они напомнили украшение, используемое индейцами — пять когтей крупного зверя покрыты специальной краской и находились на равном расстоянии друг от друга. Лица из-за кустов было не видно, только темно-каштановые короткие волосы и нечто ярко-оранжевое, чем-то похожее на ободок. Парень остановился у лестницы, где буквально минуту назад стояла волчица, но не успел он сделать и шагу дальше, как резко обернулся, будто его окликнули. Нет, не так, его действительно окликнули. Это было слышно четко. Волчица потянула носом воздух и прижала уши к голове, приникнув к земле, будто пытаясь слиться с ней. Не хватало ещё, чтобы её заметили.

Парнишку окликнули духи. Самые настоящие духи. Они начали появляться практически у каждого надгробия, будто им вовсе не мешало, что до полнолуния ещё много времени. Волчица знала, что духи здесь есть — это кладбище как-никак — но только самые сильные могли в любой день появиться здесь. Остальное время они бродили по земле и не замечали друг друга. В полнолуние они являлись, если можно так выразиться, во плоти, собирались в компании, делились воспоминаниями или выпивкой. Но к чужакам в эти дни они были настроены агрессивно. Поэтому на чисто интуитивном уровне обыватели не ходили на кладбище в полнолуние.

— О, привет, ребята, — прозвучал спокойный, бархатистый голос паренька. Тот обернулся к духам и быстрым шагом направился к ним.

— Наконец-то ты к нам заглянул!

Та-ак, это уже становилось интересным. Призраки не просто знали этого чужака, но и привечали. Плюс, с его появлением на этих землях абсолютно все духи смогли явиться во плоти. Это значило только одно — парень имеет отношение к потустороннему миру. Проводник ли, шаман, охотник или медиум — этого понять волчица не могла.

— Ну что, давайте устроим вечеринку!

Но пора делать лапы отсюда. Если парень был среди духов свойским человеком, то вот она сама могла нарваться на большие неприятности. Поэтому зверь, не задев ни ветки, выбрался из своего укрытия на тропинку и уже был готов рвать когти, как…

— Ой, смотрите, какой красавец, — услышала позади волчица, отчего она подпрыгнула и перевернулась в воздухе мордой к стоящему слишком близко парню. Вот теперь можно было прекрасно рассмотреть его лицо: большие темно-карие глаза, высокие скулы, острое лицо, обрамленное длинной челкой. Тонкие губы были искривлены в улыбке. На голове творился самый настоящий хаос, а то, что волчица приняла за ободок, оказалось наушниками, отделяющие челку от остальных волос. — Хэй, иди к нам, мы тебя угостим, — парень опустился на колени и протянул руку к ней, а за его спиной высились духи.

Ну каких южных песков?!

Сердце бешено застучало от страха, в голове образовался полный бардак. Волчица оцепенела, смотря на обманчиво улыбчивые лица призраков. Она чувствовала, как теряет контроль над собой, как животные инстинкты берут верх, и она не понимала, что ужаснее: пробудившийся зверь внутри её души или «друзья» паренька. Всё, что она могла сделать — это бежать.

Секунда — и паренек цепким взглядом смотрел, как скрывается волк — или волчица? — за соседним холмом. Потом он отвернулся, присоединившись к начинающемуся празднеству.

* * *

Жаркое солнце било лучами в окна школы. Манта Оямада сидела на первой парте прямо возле наглухо закрытого окна, изо всех сил пытаясь на возопить о пощаде учителю, которому под вентилятором, направленным только на него, явно было хорошо. По бледной, почти просвечивающейся коже девушки струился пот. Она болтала ногами, которые при её росте, даже сидя у самой низкой парты в классе, не доставали до пола. Это хоть немного отвлекало от жары. Казалось, что, если бы не белая школьная рубашка, на её коже уже давно появились ожоги. Русые волосы, обрезанные тупым ножом по подбородок, образовали на голове воронье гнездо. Свои и так крупные карие глаза Манта выпучила как можно больше, таким образом пытаясь не уснуть.

— Эй, Коротышка, — позвал её одноклассник, сидящий позади, — опять всю ночь не спала, всё о привидениях читаешь? Кого-нибудь поймать уже успела?

В классе все считали Манту ненормальной. Ещё когда она пришла в школу, ей сразу создали обидную кликуху — Коротышка. А всё из-за её роста. Мальчишки, да и некоторые девчонки изо всех сил пытались унизить казавшуюся слабой одноклассницу, как физически, так и морально. Привыкшая с пеленок к подобному отношению, девочка понимала, почему её так недолюбливают, но ничего не могла с этим поделать, да и было бесполезно. Но, будучи мелкой и глупой, она пыталась хоть с кем-то наладить контакт, рассказывая о своей самой любимой теме — о призраках. С самого детства она могла видеть души умерших. Это пугало, а её рассказы приводили в ужас или раздражение окружающих. Оямаде не верили, а попытки маленькой девочки найти единомышленника и защитника всякий раз проваливались. Вскоре малышка замкнулась в себе, и в своем молчании казалось ещё более странной. Подросшие одноклассники перестали поджидать её в подворотнях, но моральные унижения били пуще самых сильных кулаков.

— Ты уверен, что тебя это так интересует, Ямато? — огрызнулась девушка, стараясь не поворачивать голову.

— Учитель, прошу прощения, — внезапно открылась дверь в класс, прекращая начинающуюся дискуссию. Директор школы встал перед ребятами, начиная речь о дружбе и хорошем поведении. Типичная, давно выученная учениками речь директора знаменовала приход нового ученика. Скука.

Манта стерла пот со лба и отвернулась к окну. Сколько людей приходило в их класс, буквально через день всё повторялось по одному сценарию. Новички пытались со всеми познакомиться, в том числе и с ней, но на следующее утро её обливали вагоном презрения. В нос ударил знакомый запах, и любопытство подняло свою голову в её душе. Девушка скосила глаза и едва не навернулась со стула. Рядом с директором стоял высокий и худощавый парень, одетый абсолютно не по школьной форме, о чем не преминул намекнуть учитель. Карие глаза с любопытством осмотрели класс, оранжевые наушники отделяли длинную челку от остальных темно-каштановых волос, ежиком топорщащихся на затылке в разные стороны. Проблема была в том, что Оямада видела это лицо, пусть и не знала имени. Кажется, учитель назвал его как Йо Асакура. Интересное имя, необычное.

Урок был сорван. Одноклассники стремились познакомиться с новичком и завести в свою компанию. Несмотря на худощавость, Манта чувствовала силу парня. Она была странной, потусторонней, но дружелюбной. Она абсолютно не отталкивала. Звонок с урока ознаменовал начало хаоса. У парты новичка собралась огромная куча народу, все стремились поговорить с новеньким. Но неожиданно поток схлынул, лица подросток были какими-то ошарашенными и недоуменными. До слуха Оямада донеслись короткие фразы Йо, заставившие девушку встрепенуться и уже с заметным любопытством взглянуть на кареглазого:

— Мне кажется, что память наших предков стоит чтить. А то отомстить могут. Шучу, конечно, — рассмеялся парень. Толпа одноклассников разошлась по своим компаниям, не приглашая Асакуру в свои ряды, но при этом оставаясь к нему дружелюбными. Талант, что тут ещё скажешь.

Через бесконечно долгое время, при котором Манте казалось, что всё её тело превратилось в один сплошной ожог, ученики вышли из школы. Урок английского закончился поздно, впрочем, как и всегда, поэтому в этот раз девушке придется идти пешком прямо через старое кладбище. Она была единственной, кто шел в эту сторону, но это вполне устраивало школьницу: в тишине, в покое. А ещё можно как следует задержаться по пути, чтобы прийти домой, когда все спят. Во всем кладбище у Оямады было одно любимое место. Незаметная тропа приводила к двум холмам, стоящим рядом друг с другом. Чтобы взобраться к ним, чиновники несколько лет назад выдолбили лестницы, правда, по неизвестным причинам — на старое кладбище уже никто не ходил почитать память, особенно к двум холмам. На одной вершине стоял небольшой домик, в котором раньше сидел гробовщик и сторож кладбища. Теперь же там никого не было. От домика тянулся деревянный мост к соседней вершине, где покоился умерший давным-давно самурай, о котором знали только то, что он был самым сильным среди самураев, предал императора и перед смертью забрал с собой около пятидесяти солдат. Надгробие одиноко стояло под тенью большого раскидистого дерева, и от домика открывался чудесный вид на соседний холм во время заката.

Так было бы и сегодня, если бы в какой-то момент Манта не заметила, что она уже полпути смотрит на знакомую макушку впереди идущего. Раскудыкину дивизию, Йо Асакура шел с ней на кладбище, ведь эта дорога вела только туда. Подумав, девушка не решилась подойти к нему, а только увеличила расстояние между ними, надеясь остаться незаметной. Но не тут-то было. На мосту через реку парнишка остановился и привалился к перилам, задумчиво разглядывая водную гладь. Манта мысленно взвыла, но продолжила свой путь, буквально на цыпочках проходя мимо Асакуры. Приближаясь ко входу на кладбище, она не могла отделаться от ощущения, что в ней прожигают дыру одни карие глаза., но это чувство исчезло, как только девушка вошла в успокаивающую тишину кладбища, будто попадая в потусторонний мир.

Легкая пробежка и вздох чистейшего воздуха, полного свободы. Солнце начинало заходить за горизонт, но Манта Оямада уже сидела на своем любимом месте. На коленях покоилась книга о призраках, так ни разу не открытая за сегодняшний день. Девушка прикрыла глаза и уже было задремала, как её побеспокоил нехарактерные звуки для обычно безлюдного кладбища. Девушка резко вышла из дремы, в шоке уставившись на звездное небо. Ей казалось, что прошло не больше минуты, но стояла уже глубокая ночь. Внимание Манты привлекли несколько фигур на соседнем холме. Об этих людях знал весь город — банда «Загнанные в угол» славились тем, что более сильные банды загоняли их в тупик, и тогда люди бились буквально насмерть, отбивая свои земли. Видимо, в этот раз главарь банды, разозленный недавним проигрышем за старое здание боулинга, крушил всё по пути, параллельно решив, что это кладбище теперь их земля. Ситуация была патовая: в силу некоторых обстоятельств Манта не могла дать отпор бандитам при встрече, но идти домой в окружную придется через район Грешников, где исчезнуть с лица земли стоило одной минуты.

Тем не менее, стоило убираться отсюда.

Пока Манта решалась, главарь банды в ярости опрокинул надгробие самурая и разломил его крепким деревянным мечом. По венам девушки разлилась злость за такое непочтение к умершим. Тем не менее, здравый смысл взял своё, и Оямада шустро выбежала за угол дома, чтобы скрыться в тени. Но ей не повезло — железная банка, оставленная, видимо, членами банды и задетая ногой девушки, звонко покатилась вниз по лестнице. От неприятных громких звуков школьнице показалось, что она оглохла.

— Это ещё кто?! — взревел главарь банды, уставившись точно на спину девушки, которая от страха не могла ступить и шагу. Понимая, что она не имеет права защищать себя, используя силу для драки, неудачница почти похоронила себя, ведь пара бугаев стремительно понеслась прямо на неё. Школьница обернулась лицом к своим будущим мучителям, непроизвольно сделав пару шагов назад. Её повело назад, и она, едва удержавшись на ногах, взглянула вниз, чтобы увидеть, как находится на самом краю лестницы. Одно лишнее движение — и Манта покатится вниз. Чем бугаи не преминули воспользоваться — удар под дых заставил школьницу покачнуться и упасть назад. Всё, что она помнила, прежде чем отключиться, — это невыносимая боль и злые ухмылки мучителей.

* * *

На следующее утро школьники едва сдерживали злобный смех при виде забинтованной Манты Оямада. Их насмешки заставляли девушку вжимать голову в плечи и стараться быть как можно незаметнее. Это не особо помогало, ведь синяки и бинты на открытых участках кожи Коротышки лились бальзамом на злые души одноклассников. Единственным, кто не смеялся, был Йо Асакура. Манте вообще казалось, что он ходит за ней по пятам, а к началу четвертого урока она заметила, что насмешки среди её класса прекратились. Новенький постоянно был где-то рядом, и девушка на какие-то мгновения впервые чувствовала себя защищенной, но страх, что это лишь её фантазия, был больше.

— Привет, — голос паренька оказался настолько близко, что Оямада отпрыгнула подальше и едва не врезалась в шкафчик. Уроки закончились, и русоволосая скрылась в раздевалке, чтобы дождаться, когда все уйдут. Она не ожидала, что здесь окажется кто-то ещё, поэтому была неприятно удивлена. От резких движений тело заныло, ведь синяки были ещё очень свежими. Цыкнув, Манта смогла не поморщиться, а посмотреть прямо в глаза Асакуры.

— Привет, — тихо ответила девушка, отводя взгляд в пол. — Ты вообще в курсе, что это женская раздевалка?

— Но здесь же никого нет, — рассмеялся Йо, закидывая руки за голову. — Расслабься, я не кусаюсь. Мне друзья рассказали, что с тобой произошло. Это ужасно.

— Да неужели? Тебе не всё равно, что случилось с Коротышкой? — усмехнулась школьница. — Можешь не отвечать. Что за друзья?

— Духи. Я слышал, что ты веришь в призраков.

— Ты сейчас издеваешься? Никто не верит в призраков. А если начнешь говорить о них всем, тебя нарекут сумасшедшим и будут потихоньку гнобить, — девушка отвернулась к окну, всматриваясь в закат. Сегодня они опять поздно закончили, поэтому придется рискнуть и идти через район Грешников.

— Я не издеваюсь. Я тоже их вижу, — уверенно сказал Асакура, подходя ближе. Манта упрямо сжала губы. Она знала, что парень говорит правду, но не могла довериться к нему. Она ведь Коротышка, кому она вообще нужна? Внезапно одноклассник схватил её за руку и потащил за собой к выходу. От шока девушка даже не сопротивлялась. — Я знаю, что случилось с тобой. И знаю, что те люди сделали с одиноким надгробием. Давай проучим эту банду недоумков. Они извинятся, я уверен.

Оямада рассмеялась на мальчишескую уверенность в добро, но промолчала. Почему-то ей хотелось довериться этому человеку. Она чувствовала его силу, пусть и не такую, как у тех мордоворотов.

— Ты не одна такая, Манта. Я не знаю, почему ты видишь духов. Но это могут очень немногие люди. Это дар.

— Или проклятье, в моем случае, — пробормотала девушка, прекрасно зная, почему она видит духов.

Неожиданно Йо остановился и как-то слишком серьезно посмотрел на Манту, будто услышал её последние слова. По бледной коже пробежался табун мурашек: сердце замерло в страхе, что парень действительно услышал её слова.

— Одно я знаю точно, Манта. Это знание мне передал дедушка. Духов могут видеть только хорошие люди, — сказав это, Асакура кивнул самому себе и продолжил движение, по привычке потащив за собой живой не сопротивляющийся балласт.

«Ты даже представить себе не можешь, как ты ошибаешься!» — отчаянно воскликнула в мыслях Оямада.

Девушка не считала себя хорошим человеком. Отец, в промежутках между запоями, подкидывал еды оголодавшей дочери и называл её, в лучшем случае, чудовищем. Не сказать, что девушка была единственной в своем роде, но проблема была в том, что никто из её предков не имел ту силу, что была у неё. Сила передавалась только в некоторых поколениях со времен Майя. Поэтому девушку не привечали нигде: ни среди своих, ни родители, ни среди людей. Последние опасались её на чисто интуитивном уровне, и это заставляло окружающих изо всех сил унижать Манту, доказывая своё превосходство над ней. Мать с пеленок вбила в маленькую дочь, что она не имеет права на жизнь, и тем более не может защищать себя. А отец закреплял эту мысль в холодном подвале дома.

Манта выросла, проклиная саму себя, желая своей смерти и не имея возможности лишить себя жизни. Если одна ей сущность желала отправиться в потусторонний мир, то другая оказалась более живучей. Оямада выживала без надежды на лучшее будущего, не имея прав на хоть какую-то защиту. Даже если она просто даст кому-нибудь щелбан — чисто шутки ради — в тот же вечер её будет ожидать очередная лекция с применением физической силы.

За всеми размышлениями девушка не заметила, как Йо довел её до кладбища, дотащил до вершины холма, где валялось разломанное надгробие, и привязал её длинной веревкой к дереву. На последнем действии школьница очнулась от своих мыслей, и к горлу подкатил огромный комок паники. Её сковали. Связали.

Нет, только не это. Неужели?..

— Йо, что ты делаешь? — едва слышно просипела Манта, как сквозь пелену смотревшая на своего собеседника.

— Я просто не хочу, чтобы ты сбежала, как вчера, — если бы не страх, окутавший все мысли девушки, она бы услышала, насколько добро и беспечно звучал голос Йо. Но она едва видела его, а уши были будто набиты ватой.

— Отпусти, пожалуйста, Йо… Не надо… — голос дрожал и всё время пропадал. Русоволосая была почти в обмороке. Она ведь доверилась ему, понадеялась, что он не такой, как все.

— Манта! Манта, успокойся, всё хорошо! — Йо засуетился, чувствуя, как подруга приближалась к гипервентиляции легких. Он подскочил к ней и споро развязал путы, подхватывая ослабевшее тело. Девушка дрожала, как осиновый лист на ветру, практически не понимая, где она. Её мысли были далеко, в том подвале, которое стало ей вторым домом и камерой пыток в одном лице. Но паника начала отступать, когда Оямада почувствовала успокаивающие поглаживания теплых ладоней и человеческий запах с нотками морского бриза и юношеского пота. Асакура крепко прижал к себе Манту, пытаясь успокоить её. Реакция девушки вызвала соответствующие вопросы, но парнишка нутром чувствовал, что этот дрожащий комок не готов к откровениям. — Прости, я не думал, что ты так испугаешься. Я не хотел…

Дыхание Коротышки успокаивалось. Она привалилась лбом к плечу парня, пытаясь найти в себе силы пошевелить хотя бы языком, чтобы поблагодарить Йо за поддержку. Но не успела сделать хоть что-нибудь, как в нос ударил запах нескольких мужских потных тел, которые она уже знала. Тело напряглось как струна, и Манта из последних сил выпрямилась, вперившись взглядом на приближающуюся беду. Асакура проследил за её взглядом и поднялся с земли, встав между бандой и девушкой. В его руке был деревянный меч, непонятно откуда взявшийся — Оямада не помнила, чтобы он брал его с собой.

— Опаньки, кто это у нас тут? — главарь банды (вроде бы, его звали Рюносукэ Умэмия, припомнила девушка) вышел вперед, угрожающей горой надвигаясь на мальчишку. По обе руки встали вышибалы — самые сильные люди среди этой толпы. — Паренек, неужели эта девчонка не предупредила тебя, что Памятная гора является теперь собственностью «Загнанных в угол»?

— Памятная гора не является ничьей собственностью, кроме этого доблестного самурая, над духом которого вы посмели издеваться. Мало того, вы ещё и на девушку напали. Совесть тогда дома позабыли, что ли? — Йо поудобнее перехватил меч, а над его головой Манта заметила формирующуюся фигуру духа. Очертания были размыты, но девушка уже могла сказать, что это был сильный дух воина, полного какого-то удовлетворения, но не источающий злобы.

— А ты, значит, бесстрашный рыцарь? Ну ничего, сейчас мы научим тебя уважению. Воспитайте этого сопляка!

Амбалы бросились вперед, хрустя пальцами рук и топая, словно слонопотамы. Еще не отошедшая от животного ужаса после привязывания к дереву, Манта тупо смотрела на приближающиеся неприятности. В её голове крутилась ленивая мысль, что надо что-то сделать. Помочь Йо, встать перед ним и защитить. Она ведь может. В этом её предназначение — защищать. А её сила, которой она боялась, как огня, желала именно этого, с то момента, как увидела Асакуру. Просто не сразу поняла, что происходит. Не почувствовала. Но Оямада не могла даже пошевелиться. Тело всё ещё дрожало и было таким слабым, что даже сидеть было тяжело.

— Дух бесплотный… — тихо, но твердо проговорил парень, вытягивая руку вперед. Дух, на пару секунд став ясно видимым, обратился в синий шар, будто из дыма, по бокам которого образовались красные наплечники, как часть доспехов самурая, а серьезные, почти черные глаза уставились на громил. -…единение! — Йо приложил руку с духом к груди в районе сердца, невольно согнувшись, будто у него резко прихватил живот. Но Манта чувствовала, что это вовсе не так: сила духа объединилась с силами парня, и теперь их хватило бы ещё на десяток таких банд. Асакура, или, точнее, дух в его теле плавно выпрямился. От обжигающего злого взгляда хилого на вид мальчишки амбалы резко остановились, чутьем бойцов ощущая возросшую силу противника. Они знали, что проиграют, поэтому отступили.

— Эй, вы чего, испугались какого-то сопляка?! — Рюносукэ дал своим поддельникам по подзатыльнику и выступил вперед, перехватив свой знаменитый деревянный меч. — Ну что ж, малыш, я научу тебя уважать главарей этого города.

И кинулся вперед. Направление оружия было точно в голову высокомерного пацана, но тот неожиданно исчез с глаз. Манта и банда с отвисшими челюстями смотрели, как Асакура нырнул под руки напавшего и точным движением выбросил собственный меч вверх, прямо перед лицом Рю. Главарь банды даже почувствовал, как горит кончик носа от плохо полированной поверхности деревяшки. Мозг мгновенно отключился, сердце ушло в пятки от страха.

— Тебе стоит более уважительно относится к усопшим, Рю. В следующий раз я не ограничусь чубчиком, — от шикарной прически главаря отвалился приличный клок волос, и мужчина упал на землю, потеряв сознание. Банда быстренько спохватилась и, подхватив поверженного босса, выбежала из кладбища, сверкая пятками.

Спустя некоторое время, когда первый шок прошел, Йо и Манта сидели плечом к плечу, уютно устроившись под деревом. На руках засох клей, при помощи которого они смогли более менее починить надгробие. Клей, купленный в ближайшем круглосуточном магазине, был настолько мощным, что пальцы едва могли двигаться, но это не особо волновало ребят. Они болтали обо всём и ни о чем, всё больше сближаясь и создавая невидимую связь между их душами. Чуть поодаль, скрывшись в тени, спрятался Амидамару — тот самый дух, действительно оказавшийся самураем.

Этих троих связывало одно событие, благодаря которому они больше никогда не останутся в одиночестве. Правда, в этот день никого не волновали ни будущие проблемы, ни настоящие, ни что-либо ещё. Трое людей с разными судьбами наслаждались компанией и тишиной звездной ночи.

Тяжело вздохнув, волчица остановилась у опушки леса, с ненавистью в желтых глазах смотря на покосившееся деревянное домишко. Она знатно задержалась, встречая рассвет вне дома, и прекрасно осознавала, что с ней будет за это. Но она не жалела ни о чем.

Этот паренек, которого она встретила позапрошлой ночью в окружении дружелюбных к нему духов, оказался шаманом. Теперь понятно, почему призраков так тянуло к нему: им всегда нравилось болтать с живыми людьми, становиться едиными с ними и иметь редкую возможность прикасаться хоть к чему-то, чувствовать, как легкие вдыхают воздух… то, чего они теперь были лишены. Только самые сильные могли на краткие мгновения ощутить что-то своим существом, да и того не хватало.

Солнце медленно набирало силу, отбирая у ночи власть и земли. Блеклый месяц устало освещал своим тусклым светом небосклон, необратимо склоняясь перед силой своего извечного врага. Совсем скоро волчице предстоит уйти из этого дома на целый день, но для начала предстояло войти в него.

Огромная проблема, если честно.

Зверь перевел взгляд с неба на землю, поведя ухом. Лес набирался силой звуков, дневные шумные жители выгнали ночных и тихих, знаменуя своё пробуждение пением и излишним шумом. Только домишко всё также оставалось темным пятном на постепенно светлевшей зелени травы. Ему суждено весь остаток жизни быть таким, хотя когда-то солнечные блики весело играли на крыше и заглядывали в открытые окна, на подоконнике которых цвела целая рассада различных цветов. Этот дом привечал бедных и попавших в беду, лечил зверье и открывал двери приблудным. Его любили, подносили в благодарность дары простого народа и величественной природы. Все боги страны защищали дом и освящали своими молитвами, даруя здоровье и долголетие хозяевам и не оставляя в минуты раздора и грехов враждебных чужаков.

Священная земля.

Пока сама Смерть не пришла в открытые двери, забирая с собой под руку жителей дома. Они ушли с ней, гордые за свои жизни и не опустившиеся на колени, чтобы оставить свои тела навеки бессмертными. Их честь не упала до последнего вздоха. Их провожали спасенные сильными руками людей и теплом их дома.

А потом дом перешел наследникам. Его вырывали друг у друга. За него перегрызали глотки, позабыв о всякой чести и великих родственных узах. Вакханалия творилась внутри раньше теплых стен. Дом сразу зачах. Он больше не дарил ни тепла, ни заботы. Сами боги покинули покосившееся домишко, стены пошли мелкими трещинами и больше никого не стремились лечить, только пауки по старой памяти поддерживали своей паутиной прохудившийся каркас.

Отравленная священная земля. Люди в ней забыли заветы своих предков.

Ветер принес запах затхлости, безумия и похоти. Какая-то бутылка, всем своим существом уже являвшаяся ядом для благодатной земли, бросилась под лапы, подгоняемая озлобившимся ветром. Сама природа в этом месте обезумела. Её опьянили, отравили и медленно убивали. Даже самый худой червяк боялся показаться под корнями обманчиво зеленой травы.

Природа желала уничтожить дом, но даже она не осмеливалась оскорблять память и заветы.

Волчица обернулась, смотря на дорогу, которая вела к Памятной горе. Её тянуло обратно к ней, чтобы посмотреть на темноволосого молодого человека, охваченного светом рассвета, чистого, как его душа, и веселого, как искренняя улыбка и смех. Ещё раз увидеть, чтобы убедиться, что это было ни сном, ни иллюзией.

Но волчица не имела права даже на миг счастья. С тяжелым сердцем она сделала отважный шаг на развращенную землю, слыша, как сам лес просил её не ходить туда.

* * *

Уроки в школе подходили к концу. Уставшие от жары и объема информации одноклассники Манты даже не пытались её подкалывать. Они тупым взглядом смотрели на доску, на которой учитель вырисовывал непонятные формулы, пытаясь хоть что-то донести до подростков. Не то, чтобы он справлялся с этим, но нельзя было отступать от школьной программы, иначе для него наступил бы конец в работе. Директор не терпел поблажек.

Но Оямада только радовалась, что одноклассники не могли даже скосить свои глаза на неё. Сегодняшний день начал казаться более радостным, чем с утра, хотя ей сильно попала за то, что не пришла вчера после школы в положенное время и не приготовила ужин. Девушке оставалось только сцепить зубы, слушать и терпеть, как это было раз за разом. Она уже давно привыкла, но часть её сущности желала драться за своё место под солнцем.

Школьница поморщилась, пытаясь списать с доски решение одной непростой задачи, и мысленно радовалась, что под одеждой не было видно последствий воспитания неблагодарной дочери. Пальцы слушались через силу, а ручка норовила выпасть из пальцев, но девушка упорно вычерчивала непонятные даже ей каракули, от усердия вынув кончик языка. От нахождения в одном положении тело немного онемело, неприятно покалывая в некоторых местах, но сесть более комфортно не представлялось возможным — больной ноге была необходима хоть какая-то опора, иначе она так никогда не заживет. И сегодня Манта ещё легко отделалась. Русоволосая поморщилась, вспоминая урок, который преподал ей отец.

Нужно всего лишь дожить до совершеннолетия, и тогда она получит право на свободу.

Долгожданный звонок выбил девушку из её мыслей, на автомате заставив её собирать сумку. Половина класса уже буквально сбежала в коридор, помчавшись к лавчушке с прохладительными напитками. В нос ударил знакомый запах морского бриза, и Манта обернулась, чтобы упасть в бездонный колодец темно-карих, почти черных глаз. Ей казалось, что она навсегда останется там, что навеки будет повязана с владельцем этого колодца, но мираж развеял сам хозяин, пощелкав пальцами перед глазами девушки.

— Ты чего, Манта? Плохо на тебя жара действует, — беззаботно улыбнулся Йо, помогая собрать учебники в сумку.

— Да нет, тебе так кажется, — засмеялась Оямада, с трудом вставая из-за стола. Ей удалось не поморщиться от прострелившей ногу боли, а только с улыбкой продолжить разговор. — Значит, ты шаман?

— Ага, — поддержал тему парень, забирая тяжелую сумку девушки и повесив себе на плечо. — Когда я был маленьким, то не сильно придавал этому значения. Для меня всё было игрой. Но недавно я понял, что быть шаманом — моё предназначение. Поэтому я переехал сюда, чтобы тренироваться и найти духа.

— Как понять — найти духа?

— У каждого шамана есть дух-хранитель, а то и не один. Между ними образовывается особая связь, они могут стать одним целым. Многие шаманы делают духов своими рабами, но это неправильно, на мой взгляд. Таких я презираю. Ведь есть разница, когда между вами узы дружбы, а не раба? — Манта согласна кивнула, мысленно возвращаясь к родному дому. Она понимала, о чем говорит Йо, хотя никогда не испытывала на себе силу дружбы или родственной любви. — Я думал, что Амидамару — мой дух. Когда он стал со мной одним целым, между нами образовалась связь. Может, мне ещё удастся его уболтать?..

Оямада усмехнулась, вспоминая эту ночь. После того, как они отдохнули от битвы с главарем банды, парень попытался уговорить Амидамару стать его хранителем. Самурай заинтересованно мерцал глазами, но отказался, отвернувшись от приставучей парочки. Он сказал, что у него есть дела, из-за которого не может уйти с этой горы. Он ждет одного человека уже шестьсот лет и останется здесь навеки, покуда сама судьба не сведет его с духом этого человека. Шаман пытался ему возразить, но воин исчез, печально покачивая головой.

— А мне вот интересно, неужели тебя не волнует репутация Амидамару, передаваемая из века в век? Есть судить по рассказам, он был тем ещё чудовищем, убившим по непонятной причине пятьдесят солдат за один бой. Такие люди вряд ли меняются, — поинтересовалась Манта, уже предполагая, какой ответ её ждет.

— Значит, тогда он был чертовски силен! — рассмеялся Йо, опираясь спиной о перила моста, по которому они проходили. — На самом деле, Манта, я не считаю его таким уж плохим человеком. Во время слияния я чувствовал все эмоции, что были у него. Я не могу описать это словами. Спокойствие, как перед бурей, и клубок из всевозможных чувств, как будто находишься в центре самого страшного шторма. Я хочу узнать Амидамару получше. И помочь, даже если он не станет моим хранителем.

— Я помогу, — прошептала девушка, смотря снизу вверх на серьезное лицо друга. Она действительно всем существом желала помочь Йо и духу, как желала, чтобы нашелся тот, кто смог бы освободить её от оков порока. — Пойдем, я знаю тут один музей истории. Я слышала, что в нем есть последний меч, которым пользовался Амидамару. Хоть какая-то ниточка.

Асакура аж подпрыгнул, заинтересовавшись предложением девушки. Манта лишь рассмеялась, смотря, как замерцали глаза секунду назад серьезного парня. С этим человеком хотелось находиться рядом, помогать и смешить, лишь бы видеть на лице искренние эмоции. Девушка пошла, на шаг вырвавшись вперед и стараясь не хромать. Друзья перекидывались шутками, обсуждали еду в столовке и эпизоды из жизни юного шамана, коротая дорогу за приятным разговором.

И им обоим ещё никогда так не было хорошо.

* * *

Музеем оказался частный дом, достаточно большой, чтобы хранить в себе несколько исторически важных артефактов Японии. Окна из прочного стекла плотно закрыты, как и стальная дверь, на котором висело объявление о закрытии музея. Манта с печалью в голосе возмутилась, что ни один музей не закрывается так рано. Её плечи поникли, и она уже развернулась, чтобы уйти отсюда навсегда, чувствуя себя бесполезной. Йо дернулся к ней, хотел её успокоить и приободрить, как рядом прозвенел звоночек велосипеда, и перед ними остановился мужчина лет шестидесяти.

— Прошу прощения, молодые люди. Этот музей закрылся так рано потому, что в него уже давно никто не заходил. Но для вас я готов открывать двери хоть круглосуточно, — пояснил хозяин музея и своей частной коллекции, которую он выставлял, чтобы люди могли лучше узнать свою историю, но спустя довольно быстрое время музей перестал пользоваться популярностью, ведь молодежь перестала интересовать история своей страны.

— Нас очень интересует один меч, — решил начать с главного Йо, оглядывая доспехи самурая. — Меч Амидамару, есть ли у вас такой?

— Меч Амидамару… — задумался коллекционер, подводя друзей к одной витрине. — Вы знаете, есть у нас одно оружие. Он здесь известен как Плачущий меч. Каждое утро я прихожу сюда с тряпкой для пола, чтобы вытереть лужу возле его витрины, образовавшуюся за ночь. Сколько я ни пытался, не смог разгадать эту загадку. Возможно, старые поверья не врали, и у мечей действительно есть душа. И этот меч убивается по своему хозяину.

В витрине на специальных стойках находился проржавевший за шестьсот лет меч, где-то отколоты мелкие частички, где-то над сталью побеждала коррозия. Меч печально, из последних сил блестел под подсветкой, будто понимая свой скорый конец вдали от крепкой руки своего хозяина. Возможно, у этого меча действительна была частичка души.

— Это странный вопрос… — начал Йо, поглаживая кончиками пальцев витрину прямо над мечом. — А можно нам с Мантой остаться здесь на ночь? Нам бы очень хотелось посмотреть на это удивительное явление.

Оямада с ужасом оглянулась на Асакуру, но тот был настроен решительно и неумолимо. Хозяин от счастья чуть ли не цвел и не пах, на его лице от уха до уха растянулась улыбка. Тогда Манта решила уступить двум решительным и счастливым мужчинам, покорно отдаваясь в руки судьбы. Коллекционер отдал подросткам запасные ключи и ушел, закрыв дверь. Оямада лишь шокировано смотрела в окно, как хозяин дома спокойно уезжал всё дальше и дальше, беззаботно оставив дорогие вещи на хранение незнакомым людям. Остались ведь ещё такие доверчивые.

Спустя несколько часов, когда девушка выучила уже все карточки, подробно описывающие исторические вещи, за окном заметно стемнело. Удушливый смог сменился на упоительную прохладу ночи. Манта нечаянно привалилась спиной к боку Асакуры в легкой дреме, а парнишка потирал живот, мучаясь от голода. Внезапно откуда-то послышался полу-задушенный всхлип. Девушка подскочила, тут же вырываясь из лап сна и перекатываясь куда-то за скамейку, надеясь, что она защитит в случае чего. Йо медленно встал со скамьи и подошел к витрине, стараясь оказаться между ней и другом.

Второй всхлип, и маленькая капля упала на пол. Русоволосая присмотрелась и увидела странные, размытые очертания большого человека, в нос ударил запах призрака.

— Йо, это ведь дух, да? — голос немного дрожал, ведь она прекрасно знала, что будет, если дух разъярится.

— Ты сказала дух?! — неожиданно раздался мужской голос, сдавленный и сиплый. Призрак появился полностью — им оказался молодой мужчина, высокий и широкоплечий. Его руки казались просто огромными, их сила чувствовалась даже на расстоянии. Шоколадного цвета волосы неаккуратно коротко пострижены, старая потрепанная одежда была едва впору. Глаза были красные от слез, а зеленая радужка казалась ярче молодой травы. — Значит, вы видите меня?! — Йо просто кивнул, оставаясь добродушным, но всё также был стеной между ним и девушкой. Дух смутился и отвернулся, по всей видимости, пытаясь избавиться от слез. — Простите, не люблю, когда кто-то видит мои слезы.

— Понимаю, — Йо закинул руки за голову и подошел к призраку ближе. — Мы остались здесь, потому что хозяин музея сказал, что меч плачет. Но мы не ожидали увидеть здесь тебя. Не поделишься своими переживаниями?

Дух мужчины оказался лучшим кузнецом в Японии кузнецом Мосуке и другом Амидамару. Они росли вместе и оба рано потеряли родителей. Друзья стремились идти к своей мечте быть лучшими в Японии, и спустя несколько лет их пригласили в императорский двор. Мосуке по приказу императора выковал лучший меч для него, и тот всерьез начал волноваться, что кузнец сможет выковать ещё лучшее оружие, но только другому человеку. И тогда глава страны решил отдать приказ на убийство кузнеца его лучшему другу — Амидамару — думая заодно проверить преданность самурая. Перед воином предстал выбор: нарушить клятву верности императору или клятву верной дружбе. И он решил, что никакая служба не позволит упасть его чести, он никогда не предаст того, кто всегда был рядом с ним, защищая спину, в отличие от этой страны. Оба мужчины смогли тайно встретиться и дать друг другу обещания: Масуке изготовит для самурая лучший меч, и никто больше не будет равным ему, а воин будет ждать его на этой самой горе и защитит. У кузнеца вышло создать такое оружие, но не успел принести своему брату не по крови, но по жизни. Тот уже сражался на горе и смог унести с собой жизни пятидесяти солдат, пока ему не вонзили в спину меч по самую рукоять. Это последнее, что успел увидеть кузнец, прежде чем какой-то шакал убил его.

Пока дух говорил, слезы из его глаз капали на пол, и он закрыл лицо своими большими руками. Манта склонила голову вниз из уважения к нему, стараясь спрятать свои собственные слезы, лишь на периферии отмечая огромную силу призрака — ведь слезы превращались в своё физическое воплощение.

— Слушай, Мосуке, — подал голос Йо, решивший что-то для себя, — Амидамару ведь ждет тебя. да-да, — призрак удивленно поднял голову и уставился на парнишку. — На той же горе вот уже шестьсот лет. Давай к нему.

— Но я не могу! Мне стыдно за то, что заставил его ждать. Да и посмотрите на меч! Жалкие останки. Как я покажусь ему! — кузнец в отчаянии хотел стукнуть кулаком по витрине, но рука прошла сквозь стекло. От этого мужчина упал на колени и ссутулился, будто на его спине висела целая могильная плита.

— Так в чем проблема? Вселись в меня, и вместе мы починим меч. Ведь я шаман, поэтому мы с тобой можем стать одним целым.

Через несколько часов упорного труда, когда мышцы Йо не поддавались даже духу из-за непривычной и тяжелой работы, меч был готов и блестел в свете огня из печи так, что слепило глаз. У Мосуке на глазах стояли слезы счастья, и он ушел в иной мир, поблагодарив друзей и взяв с них обещание передать меч самураю. Ещё через час они стояли на Памятной горе перед Амидамару, который с удивлением слушал объяснение друзей и искренне смеялся над смелостью и глупостью своего старого друга.

— Спасибо вам за всё. Я чувствую, что могу наконец-то отправиться на покой к моему лучшему другу. Жди меня, Мосуке, я иду.

Вокруг самурая образовался столб света, и он, счастливо и покорно улыбнувшись, начал взлетать под небеса, благодарно кивнув подросткам. Те не стали ждать, когда дух растворится в ярком свете, а прогулочным шагом пошли на выход из кладбища. Но в этот раз их ожидал сюрприз.

— Хорошая ночь, не так ли? — раздался знакомый мужской голос. Манта с ужасом обернулась, натыкаясь на высокую мужскую фигуру в белом костюме с фиолетовыми вставками и деревянным мечом в крепкой руке. Это был Рю.

— Привет, — нервно поздоровался Асакура, отпихнув Оямаду себе за спину. — Да, ты прав, ночь действительно хороша, — парень отступал от надвигающегося мужчины, прекрасно понимая, что сейчас не сможет ему противостоять. Амидамару ушел, а других воинов в ближайшем окружении могил шаман не припоминал.

Манта с ужасом в глазах смотрела, как Умэмия удобнее перехватывал меч: от человека пахло силой, ненавистью и опасностью. Она прекрасно знала, чем всё может закончиться: Йо не победить, тем более прикрывая такую слабачку, как она. По венам разлился гнев и желание защитить Асакуру. Мышцы под кожей задрожали, а из горла вот-вот вырвется звериный рык. Кости до безумия больно ломало, одежда трещала по швам, но девушка сдерживала себя изо всех сил. Нельзя было напугать единственного друга, которого она могла потерять.

— Йо, отойди, — прорычала Оямада, уже готовая разорвать врага. — Не бойся, я никогда не нападу на тебя. Я оборотень, и защищу тебя. Уходи отсюда!

— Манта! — голос парнишки заметно дрогнул, он отступил от девушки, заметив, как её колбасит. Он со страхом и ужасом смотрел, как глаза друга сменили свой цвет и взгляд с человеческого на животный. Русоволосая добро улыбнулась Йо и прыгнула, в воздухе перекидываясь в небольшую, абсолютно белую волчицу.

Рю отпрянул, не веря своим глазам, поэтому зверь не смог достать противника. На чистых инстинктах мужчина отступал, всё ещё не воспринимая правильно происходящее, но заметил, как волчица остановилась, вздыбив шерсть и закрывая собой ненавистного мальчишку. На Умэмию напало какое-то боевое безумие: рука до хруста сжала рукоятку деревянного меча, перед глазами стояла красная пелена и четкие очертания личных врагов. Брюнет замахнулся и напал, используя все свои навыки и интуицию. Зверь увернулся от одного удара, ушел в бок и кинулся на противника, едва успев вонзить зубы в предплечье. Но не успел как следует вцепиться, как получил удар мечом по спине. От боли челюсти разжались сами собой, и волчица отпрянула на несколько метров, обходя Рю по кругу и снова становясь между Йо и главарем. В этот раз брюнет не действовал так опрометчиво, дожидаясь нападения. Рыкнув, волчица вновь набросилась, стремясь отогнать мужчину как можно дальше или прогнать вовсе, но тот обманчиво отмахнулся свободной рукой, слегка попав по щеке и сбивая с пути, а потом ударил мечом, попав по хребту, а потом снова и снова, быстро, попадая по разным местам, выбивая дух и сбивая с лап. Волчица, не желавшая убивать противника, растерялась и не могла хоть как-то отвернуться, не говоря уже о нападении. При очередном ударе зверь взвизгнул и упал практически без сил.

От визга, полного боли и почти человеческого отчаяния, Йо очнулся. Он кинулся на Рю, сбивая с ног и отталкивая от друга. Мечник упал, громко матерясь и угрожая расправой, но Асакуру он уже мало интересовал. Парень вернулся к обратившей в человека Манте, снимая с себя рубашку и укрывая её голое тело. Она поломанной куклой лежала на земле, тяжело дыша и всё ещё в сознании, но не могла двинуть даже пальцем, чтобы хоть как-то помочь. Йо, свирепея на глазах, стиснул кулаки и поднялся с колен. Рю тяжело дышал, а руки заметно дрожали, и шансы на победу заметно увеличились.

Но даже так, у Асакуры не было даже оружия, а идти с кулаками против длинной палки в форме оружия было чистым безумием, ведь он не владел хоть какими-то видами боевого искусства. Конечно, при помощи ошметков одежды Манты, которая разорвалась на ней во время перевоплощения в зверя, можно было удушить противника, но тут ещё надо умудриться оказаться позади противника и кинуть удавку на человека, но добрые полторы головы выше тебя, и мужчина явно не будет покорно ждать, когда его удушат до потери сознания.

Тем временем Рю, опьянев от приближающейся победы над врагами, грозно двинулся вперед, намереваясь покончить с надоедливыми малявками парой ударов. Эта проклятая дрянь — он позже разберется, что это такое вообще было — больше не сможет ему помешать. Будь волчица полностью здорова, у главаря было бы гораздо меньше шансов на победу, но опытными глазами он заметил, как бешеное животное прихрамывало на переднюю и заднюю лапы, и дальнейшее уже было делом техники. Правда, Умэмия не понимал, почему пацан бездействует, ведь в прошлой драке он показал идеальный стиль воина. Видимо, и с ним было что-то нечисто. Тем же лучше, скоро для мошек всё закончится.

— Йо! Дух бесплотный! — парнишка дернул головой в сторону окликнувшего, с удивлением замечая сжатый в круглую сферу дух Амидамару. — Единение! — самурай без промедления вошел в грудь шамана, за считанные секунды становясь с ним одним целым. Йо отдал главенство над телом духу, доверяя ему свою жизнь, как другу.

Амидамару вскинул руки наверх, останавливая ладонями меч буквально перед самым носом. Именно в этот момент Рю почувствовал беду, шкурой ощущал, как человек с таким злобным взглядом будет ломать ему кости, как он недавно поступил с волчицей. Самурай с силой отвел руки с зажатым в них клинком в сторону и немного на себя, отчего брюнет потерял равновесие и начал падать, но в середине своего свободного падения встретился лицом с твердым кулаком подростка. Руки разжались, выпуская рукоять, и Рю пролетел пару метров, больно столкнувшись с твердой землей. В миллиметре от уха в землю наполовину вонзился его меч, и Умэмия с ужасом посмотрел в лицо своего победителя.

— Если попытаешься еще раз напасть на Йо или девушку, я захвачу твоё тело и твоими же руками отрежу кое-что очень важное для тебя. И поверь мне, это не твои волосы, — последнее, что услышал брюнет, прежде чем потерять сознание.

Амидамару презрительно фыркнул и вышел из тела Асакуры, предварительно полностью передав управление парню. Тот пошевелил конечностями, привыкая, и благодарно улыбнулся духу. Он уже прекрасно понял, что тот решил стать его хранителем и другом, в этой битве ещё крепче связав их души, что эти путы никто не сможет разорвать. Но миг счастливого укрепления дружбы продлился недолго. Мужчины вспомнили о девушке, которая всё ещё лежала на земле, сцепив зубы и не выдавая себя ни единым стоном. Йо подбежал к ней, с ужасом отмечая урон, который нанес ей Рю. На неприкрытых рубашкой участках тела вовсю расцветали синяки, вздохи сопровождались хрипом. Некоторые места начали заметно опухать, и оставалось надеяться, что это только ушибы, а не переломы. Манта, морщась от каждого движения, попыталась сесть, но руки подвели её, и девушка почти упала обратно, если бы не подхвативший её друг. Он аккуратно прижал к себе, заматывая в ткань рубашки, благо, что она оказалась длиннее и смогла закрыть оборотня от шеи до пят.

— Тише, Манта, тебе нельзя двигаться. Нужно скорее в больницу!

— Нет, нельзя! — запаниковала Оямада, кое-как удержав парня занывшей рукой. — У оборотней быстрая регенерация, так что я быстро поправлюсь, а у врачей могут возникнуть лишние вопросы. У меня нет там даже карточки, никто не будет меня лечить. Я ведь не при смерти, — кое-как улыбнулась девушка, стараясь не кривиться от боли. — Оставь меня здесь, я справлюсь. Это такая мелочь…

— Ну уж нет! — крикнул шаман в ужасе от самой мысли оставить девушку здесь в одиночестве на верную смерть, ведь они оба не знали, насколько серьезны раны. — Давай я отнесу хотя бы домой, там наверняка есть аптечка, и о тебе позаботятся…

— Поверь, это последнее место, куда я бы хотела уйти зализывать раны.

Асакура нахмурился, не понимая, о чем говорит Манта. Её упрямство раздражением полоснуло по нервам, но парень сдержался, потому что в голову закралась мысль, что он ничего не знает о жизни своего друга. Принимать решение стоило срочно, оборотню становилось хуже. Прежде чем окончательно потерять сознание, Оямада почувствовала, как сильные мужские руки аккуратно подхватили её, прижав к крепкой груди, и куда-то понесли. Уже было без разницы, куда и зачем. Боль разъедала мозг, и только темнота, укрыв всё сознание, избавила от неё.

* * *

Йо, с трудом открыв входную дверь, широким шагом направился к собственной кровати и положил на неё драгоценную ношу. Девушка так и не очнулась, и стоило привести её в чувство, иначе обморок ничем хорошим не закончится. Но и не хотелось, чтобы девушка чувствовала боли, когда парень начнет обрабатывать раны. Необходимо самое сильное снотворное, какое у него есть.

Аптечка у Йо была составлена с умом. Дедушка обучил его всему, в том числе немного медицине. Поэтому лекарства всегда находились в достатке, в том числе и травы, специально засушенные для народной медицины, которая в иной раз действовала намного лучше таблеток и сиропов. Кое-как растормошив Манту, шаман влил в неё снотворное немного больше положенной дозы. У оборотней регенерация и обмен веществ происходила немного иначе, чем у людей и шаманов, из-за этого возникали сложности. Но снотворное было специально сварено самим Йо и никакого вреда от передозировки не несло. Парнишка мысленно попросил у короля шаманов защиты, когда Оямада проснется — ведь для обработки всех ран девушке необходимо быть полностью голой, и неизвестно, как после отреагирует на это. Асакура аккуратно распахнул рубашку, подрезая там, где она прилипла из-за подсохшей крови. Карие глаза отмечали каждую ранку, каждый синяк и кровоподтеки и недовольно заметили несколько отметин, появившихся явно не от сегодняшней драки. В голове вспыхнула паническая мысль, когда при более тщательном осмотре понял, что на одной ноге и на правой руке девушки присутствовали очень сильные ушибы. Буквально на грани переломов. Возможно, на руке даже отломился осколок от кости, уж слишком неестественно выглядело предплечье. И, судя по некоторым признакам, этим ушибам где-то сутки. Но когда они познакомились, их ещё не было! Девушка уходила домой полностью здоровой, только сегодня вела себя так, будто зудели все зубы разом.

Руки сжались в кулаки, но через секунду безвольно опустились. С этим он разберется позже, а сейчас нельзя давать эмоциям взять верх. Манте необходима срочная помощь.

Спустя несколько часов Амидамару смотрел, как уставший Асакура медленно сполз на пол, опираясь спиной о кровать и заснул, так и не выпустив из рук оставшийся кусок бинта. Дух добро покачал головой и перевел взгляд на луну, проглядывающую сквозь неплотные занавески.

— Нам придется отложить нашу встречу, Мосуке. Я останусь здесь ещё ненадолго, чтобы помочь своим новым друзьям. Дождись меня.

Пробуждение оказалось отнюдь не из легких. Первое, что почувствовала Манта — это пожирающую каждую клеточку в теле боль. Хоть дело и казалось привычным по жизни, с каждым разом девушка почему-то переживала это труднее. Возможно, действительно стоило сходить к хорошему врачу в одну частную клинику, о которой она слышала от других оборотней, если были бы деньги. Но вот беда — в триста раз заштопанном кармане куртки не водилась даже мелочь. Отец забирал всё до копейки, отдавая матери и безбожно пропивая любые деньги, которые попадались им обоим.

Когда Оямада немного привыкла к ощущениям, она поняла, что находится не у себя дома. В этом помещении витал приятный запах средства для уборки с лимоном, пространство казалось больше, чем было в её собственной конуре, да и лежала она на чем-то мягком. Это был даже не ковер, а диван или полноценная кровать с мягким матрасом. В последний раз оборотень лежала в кроватке, когда ей было месяцев пять, не больше. В остальные годы ей в лучшем случае перепадало спать на коврике. Ну или на мягкой траве при перевоплощении.

Решившись, Манта открыла глаза и тут же зажмурилась — в помещении царила полутьма, но даже она резала глаза, как нож по живому. От неожиданности загудела голова, словно в ней копошился рой злых пчел, и девушка застонала, не успев подавить звук в зачатке. Кто-то закопошился рядом, и Оямада приготовилась к новой порции боли, напрягая все мышцы, какие только могла. Ну не могло всё так хорошо закончиться. Наверняка её мозг создал иллюзию хорошей жизни, а на самом деле девушка лежит в подвале, ожидая своей участи…

К горящему лбу осторожно прикоснулись, вытирая прохладной мокрой тряпкой катящийся градом пот. Русоволосая шокировано распахнула глаза, стараясь не обращать внимания на резь в них.На самом краю кровати — которая действительно существовала — сидел Йо. Выглядел он, прямо говоря, не очень: волосы растрепаны и давно не мыты, высокие скулы сильно заострились, кожа была едва ли не бледнее кожи самой Манты, под обеспокоенно смотрящими на девушку глазами расцветали синяки. Парень склонился над девушкой, чтобы вытереть пот с её лба, но, когда заметил, что больная наконец-то очнулась, отстранился, чуть слабо улыбнувшись и поднимая руки в успокаивающем жесте.

— Тише, Манта, тише, я не причиню вреда, — испуганный животный взгляд Оямады сменился на осознанный: на Асакуру смотрел не напуганный оборотень, а уставший от мира и боли человек. — Наконец-то ты очнулась. Я боялся, что без врача уже будет не обойтись. Тебе сильно досталось, и сейчас нужен только отдых.

— Как и тебе, — задыхаясь, прохрипела Манта. По горлу словно скребли кошки, а воздуха катастрофически не хватало. Темноволосый спохватился и выбежал из комнаты. Через минуту шаман аккуратно поднес к потрескавшимся губам больной стакан с водой. Глотать было тяжело и больно, но от воды становилось как-то легче.

— Я-то переживу, ничего, — продолжил Асакура, отставив стакан. — Ты проспала трое суток, находясь в горячке. Твоя регенерация… она необычайно медленная не то, что для оборотня, — даже для человека. Частично, думаю, это из-за того, что ты слишком часто получаешь серьезные ранения, — аккуратно подвел к интересующей теме парень, надеясь получить ответы на свои вопросы, но в ответ получил лишь вымученную улыбку. — Конечно, это не единственная причина, и я не врач, чтобы определить и ставить диагнозы. Тебе стоит сходить в клинику.

— В следующий жизни, наверное, — снова рассмеялась Манта, пытаясь соскочить с темы. Шаман покачал головой, но не стал продолжать. — Много времени прошло. Плохо. Школа. Директор нас убьет.

— Я договорился уже. Сказал, что мы заболели гриппом. Справки у нас уже есть, — беззаботно пропел шкодник, не раскрывая всех своих секретов.

— Да, мне действительно не стоит знать, где ты смог достать справки, — эта фраза забрала последние силы, и глаза начали слипаться, возвращая помутненное сознание в благосклонную темноту. Но девушка не сдавалась, изо всех сил удерживая себя в реальном мире.

— Нам повезло, что в городе ещё на прошлой неделе разгорелась эпидемия гриппа, которую не ждали. На грипп дают больничный в две недели, после начинаются походы ко врачу. Думаю, этого времени нам хватит. А тебе надо поменьше болтать, твоему телу сильно досталось. — Йо склонил голову, закрывая за длинной челкой вмиг посерьезневшие глаза. Шаман весь как-то подобрался, будто боялся чего-то или готовился к очередной битве. — Прости меня, Манта, — сильная мужская рука аккуратно взяла тоненькую, казавшейся хрупче, чем хрусталь, девчачью руку, и Асакура аккуратно прижался к ней своим теплым лбом. — Пока ты меня защищала изо всех сил, раскрывая свой секрет и жертвуя собой, я тупо пялился на избиение и пытался осознать то, что ты оборотень. Если бы не твой полный боли визг, я так и остался на месте. Я должен был защитить тебя…

— Ты это и сделал. Спасибо, что спас. Я бы не выжила.

Они просидели в тишине несколько минут, долгих ли, коротких — для них это было неважно. Появившийся в уголке комнаты Амидамару видел, как между этими двумя образовываются узы, крепче и ярче, чем дружеские. Наверное, этим двоим действительно было суждено встретиться. Их собственные души тянулись друг к другу, сливались в танце и переплетались, как самые настоящие лианы. Это было незабываемо чудесное зрелище.

— Значит, оборотень, — наконец-то подал голос Йо, распрямляясь и с улыбкой смотря на вмиг смутившуюся Манту, но не думающую пугаться или что-то отрицать.

— А ты шаман, — в отместку пропела девушка, чуть усмехнувшись.

— Да уж, за каких-то несколько дней мы узнали друг о друге самое сокровенное, что может никогда не узнать даже самый родной человек. Это по-своему уникально, как мне кажется, — задумчиво пробормотал Йо, мельком замечая рядом с ними духа самурая. Тот тихо подплыл к ним, заинтересовавшись разговором, и решил внести свою лепту, связывая узы своей судьбы с этой необыкновенной парочкой. Он восторженно смотрел, как на него откликаются души ребят, открываются и принимают, будто не было ни капли сомнений в том, что воин должен быть теперь рядом с ними. Правда, в девушке ощущался легкий, появившийся давным-давно страх перед призраками, и он читался в глубине глаз. Тем не менее, она доверилась, что стоило целого мира.

— А вы двое сделали для меня то, что не смогли или не хотели сделать ни один шаман или любой другой, видящий духов. Спасибо вам.

— Вы не уходите? — спросила Оямада, надеясь, что самурай действительно останется с Йо. Пусть она боялась призраков, пусть опыт общения с ними был максимально плох, но если Асакура доверяет Амидамару, то и она тоже. Самурай спас их, отказавшись от перехода в иной мир. Одно это изменило всю систему отношений с духами.

— Нет, я останусь. Я связан с этим юношей, и я готов пойти за ним.

Неужели всё налаживается?

День прошел мимолетно. Асакура с упрямством молодого барана не давал девушке встать, пока она не заявила, что сделает все свои жутко пахнущие дела прямо в кровати. Парень постоянно был на подхвате, хотя спустя несколько часов Манта больше не чувствовала себя, как на грани жизни и смерти. Организм оборотня наконец-то оклемался и начал активную работу по восстановлению одной побитой тушки. Старые переломы и свежие кровоподтеки исчезли первыми, но требовалась ещё время, чтобы полностью избавиться от ран. Но времени как раз-таки не было. Оборотню стоило вернуться домой, иначе это грозило громадными проблемами. Ведь шли четвертые сутки, как Оямады не было дома.

Правда, когда девушка заявила, что собирается домой, едва не оказалась прикованной к кровати. Отпускать её не собирались, причем абсолютно не аргументируя решение. И переспорить Йо было невозможно, про таких ещё говорят: уперся рогом. Самое печальное, что на сторону шамана встал Амидамару, перекрывший выход наружу своей немного уплотненной фигурой. Пройти через такого духа было можно, но жутко неприятно. Да и обижать самурая не хотелось, ведь ему хороших ощущения от этого не перепадало.

— Но почему, Йо? Я ведь иду всего лишь домой! — в отчаянии воскликнула волчица, пытаясь просчитать выход из ситуации.

— Тише, Манта, — прошептал парень, медленно поднимая руки в успокаивающем жесте. Он сделал осторожный шаг к девушке, намереваясь заключить хрупкую фигурку в объятия. — Я не знаю, что творится в твоем доме, но уверен, что ничего хорошего для тебя. Ты отказалась возвращаться к родным, чтобы те помогли с ранами. Возможно, ты брякнула это, ничего не соображая в своем почти бессознательном состоянии. Значит, ты сама всем сердцем не желаешь возвращаться туда, и ты не лгала. Мы ведь чувствуем ложь других, не-шаманов. И на твоем теле… там были синяки не только после стычки с Рю. Твоя регенерация позволила тебе быстро оправиться после падения с лестницы, вечером тебе уже не нужны были бинты. Но на следующее утро ты хромала и едва могла держать ручку в школе. Я видел эти травмы — им было чуть меньше суток. — Йо легонько обнял девушку, слишком ошарашенную для того, чтобы сопротивляться. Но темноволосого гораздо больше пугало то, что в карих глазах друга не читалось ничего, кроме паники, словно всё остальное в ней умерло. — Я не знаю, что творится в твоем доме, — повторился шаман, осторожно поглаживая по голове подрагивающую девушку, — и не буду лезть с вопросами, покуда сама не захочешь рассказать. Но я не хочу, чтобы мой друг — такой необычный и верный — страдал. Ты только скажи, и я сделаю всё, чтобы защитить тебя.

К сожалению, от последних слов Асакуры стало только хуже — внутри девушки поднялась такая паника, словно перед собой она видела саму Смерть. В её голове всплывали образы тех оборотней, что изредка, путешествуя, появлялись в её районе и пытались помочь. Но её родители были не простыми пьяницами — охотники старого и самого жестокого поколения. То, что оставалось от благодетелей, можно было хоронить только в закрытом гробу, но в их семье они шли на блюдо.

Потерять ещё и Йо Асакуру волчица не имела права!

— Нет!!! — закричала Манта, пытаясь прогнать воспоминания и вырвавшись из объятий, а после уже более спокойно продолжила. — Нет, пожалуйста. У меня всё хорошо, честно. Просто тогда не очень удачно упала, вот и появились синяки. Не волнуйся, я просто неуклюжая, вот регенерация и перестает справляться с этим бесполезным телом. Извини, что так напугала, — русоволосая сама подошла к застывшему шаману и обняла его, уткнувшись лбом куда-то в районе груди. Надо же, а парень казался выше, видимо, всё благодаря обуви. Сейчас друг был босиком.

— Манта…

— Нет, Йо. Умоляю. Со мной всё хорошо.

Хоть она теперь и знала, что парень чувствует ложь, но всё равно пыталась убедить его. И себя. Ведь если искренне веришь в то, что говоришь, это не может быть ложью. Звериным чутьем девушка ощущала, что Асакура ни капли ей не поверил, но тот тактично решил промолчать. Пусть будет так. Надо, чтобы он жил.

Неожиданно это стало единственной целью и мечтой Оямада. Надо, чтобы Йо Асакура жил.

Амидамару молча наблюдал за развернувшимся разговор, отслеживая каждое движение, каждую эмоцию девушки. Он связан узами не только с Йо, но и с Мантой, поэтому прекрасно мог чувствовать её. Их узы — это вообще особенная связь между ними тремя. Они смогут ощущать эмоции друг друга на расстоянии. Это особенно важно, когда кто-то попадает в беду. Видимо, девушка ещё ничего не поняла или не почувствовала из-за панического состояния. Но именно благодаря узам Асакура не стал настаивать, а сам дух влезать в разговор.

Они чувствовали абсолютно всё. Как животный страх захлестнул волчицу, как скорбь разрывала сердце, как боль воспоминаний сковывала движение. Амидамару с шаманом только переглянулись и дружно отступили. Они не собирались оставлять всё так, как есть, но стоило сначала разузнать, сделать выводы и продумать план, а потом уже переходить к действиям. Иначе… страшно представить, что скрывалось под словом «иначе».

— Хорошо, Манта, — решился Йо, прикрывая глаза, в которых явно читалась ярость, — отставим этот разговор. Но почему тебе надо домой именно сегодня?

— Ну-у… У меня ведь есть родные. Они наверняка будут беспокоиться, — «каждый час промедления может стоить мне целую неделю подвала», — я должна вернуться к ним.

— Хорошо, но только я провожу тебя. Это условие. Обещаю, что без разрешения не зайду в дом.

Сказать, что шаман был шокирован состоянием дома — не сказать ничего. Наверняка он много раз видывал такие вот: запущенные, практически заброшенные, умирающие без своих хозяев. Ведь дом Манты так и не принял душой своих жильцов. Скорее, парень был шокирован, что его друг смогла вырасти среди этого ужаса добрым, воспитанным человеком. Обычно, дети из такого жилья выходили сущими сорванцами — самое мягкое определение, которое можно придумать.

Внутренне сжавшись в испуганный комочек, в реальности Оямада решительно встала перед Йо, заставляя перевести взгляд на её миниатюрную фигурку. Чем быстрее она отправит парня домой, тем будет лучше для всех. Не дай Оками и Тануки, родители заметят Асакуру, что для последнего может обернуться печальным концом. И желание защитить настолько поднялось в душе оборотня, что сейчас она как-никогда выглядела решительной и сильной волчицей в теле человека. От этого образа Йо в который раз остолбенел, чувствуя, как в душе что-то переворачивается.

— Нам стоит здесь попрощаться, Йо. Мои родители очень консервативны и сожрут весь мой мозг, завидев тебя здесь.

— И когда мы сможем встретиться? — решил согласиться шаман, отложив все свои тревоги.

— Не знаю. Вряд ли раньше школы. Если смогу вырваться, я сама тебя найду. Спасибо за всё! — Манта крепко обняла парня, почти тут же отпустив, и, не дав сказать ни слова в ответ, развернулась и побежала к дому, крикнув по пути: — «До встречи, Йо, Амидамару!», — и скрылась за тяжелой дубовой дверью.

* * *

Йо Асакура медленно брел по залитой солнцем дорожке вдоль кладбища и, прищурив глаза, смотрел на чистое голубое небо. В такую жару даже птицам было лень щебетать, а шаман невольно завидовал призракам, которым погодные условия ни капли не мешали жить. Приходилось лишь бессильно всматриваться в легкую ухмылка Амидамару, воплотившегося рядышком, чтобы поговорить.

Йо зло пнул подвернувшийся камешек, а потом усилием воли взял свои эмоции под контроль. Если шаман позволит чувствам взять верх, это может плохо сказаться как на контроле над духом, так и на собственной силе, напрямую связанной с природой. Но, как считал парень, для раздражения были весомые причины — вот уже пять дней от Манты не было ни слуху, ни духу. Он волновался, черт побери. Он знал, что от дома, которого чураются духи леса, ожидать хорошего не стоит. Вся злость и ненависть, которую ощущало подсознание, была направлена на конкретного человека, или, точнее, оборотня. Это заставило испугаться даже Асакуру, но он не мог нарушить обещание.

«Обещаю, что без разрешения не зайду в дом». Да кто его вообще за язык тянул?!

Парень в который раз прикрыл глаза и нырнул к связям, образовавшимися в его душе. Они были похожи на гордиев узел — такие же крепкие с виду, но как легко сломать! От узла шли несколько ответвлений и исчезали в пространстве подсознания — это ниточки, связывающие его со родными людьми, а теперь ещё и с Мантой и Амидамару. Если уметь их видеть, то можно знать, что чувствует человек, послать зов, если нужна его помощь. Все грани уз не раскрыты до конца, и многие нельзя открыть. Их можно подавлять, если не хочешь, чтобы твои ощущения были известны другим, уза становились хрупкими с каждой секундой, с которой слабеет человек. Наверное, каждая функция уз определялась самими душами. Но это всё лишь философия.

Происходило то, чего Йо боялся больше всего. Ниточка Манты практически полностью истончилась. Она и так была слаба, когда уходила домой, но теперь казалось, что она находится на грани жизни и смерти. Конечно, ниточка может оборваться не только по этой причине, но другого вывода шаман более не видел. Всякий раз, когда Асакура пытался коснуться к этой связи, чтобы узнать, что происходит с девушкой, он натыкался на глушилку — эдакий барьер, скрывающий сознание человека от всяких любознательных. Глушилка была слабая, разрушить можно было одним ударом, но шаман с уважением относился к чужим секретам.

Может, лучше потом извиниться, чем опоздать и увидеть хладный труп друга где-нибудь в канаве?

Неожиданно по связи прошла дрожь, заклубился туман, из которого вынырнула знакомая волчья морда. Зверь заскулил и доверчиво подставил голову под ладонь Йо, будто намереваясь передать свои мысли вопреки велению хозяйки. Это была вторая сущность Манты — душа зверя, пожизненно связанного с ней. Видимо, барьер настолько ослаб, что волчица, желая позвать на помощь, сама смогла перебраться по связи к единственному, кому доверяет, чтобы позвать на помощь. Ослабла глушилка — слабеет и Манта, но почему она тогда тратит столь необходимые крохи на то, чтобы Йо не смог почувствовать её? Вот упрямая!

Асакура слился своей душой со зверем, и его едва не выкинуло обратно от невыносимой боли. Сдавленно охнув, он сконцентрировался и глазами волчицы, в которую, видимо, обратилась девушка, осмотрелся вокруг. Несколько секунд — на большее не хватило сил животного, который рвался обратно. Вторая душа оборотня не могла надолго отдаляться от своего человека, иначе это грозило смертью обоих. Шаман поспешно выпутался из силков чужой сущности и успел заметить, как в тумане исчезает волчица, а связь стала более хрупкой. Ещё немного — и она просто лопнет.

Выругавшись, парень вернулся в реальность, часто моргая из-за огромного количества света. Он видел место, но не знал, где это. Небольшой участок леса, какой-то водоем. Ни одной зацепки.

— Стоит посмотреть на карте, есть ли рядом с домом Манты водоем, — выдал идею появившийся Амидамару. Волчица затянула в объединение душ и его, и шаману даже представлять страшно, как чувствует себя упертая девчонка после того, как в её теле побывало аж три души помимо её собственной. Объединение было опасным и с ним одним, но зверь не представлял, как ещё можно достучаться до друзей. — Предполагаю, что оборотень не могла далеко уйти. Стоит поторопиться.

Найти карту было делом пяти секунд. Отыскать дом Оямады на карте оказалось очень нелегко. А откопать маленькие водоемы вокруг него ещё сложнее. Казалось, что они никогда не смогут найти. Но подходящая голубая точка всё же нашлась, и очень близко к жуткому дому. Оставалось добраться до туда как можно незаметнее: кто знает, на что способны родители Манты. На сборы времени тратить не понадобилось. Только Йо заранее соединился с душой воина, имевшим значительный опыт в сокрытии от чужих глаз.

День клонился к закату, на ясном небе показалась едва заметная тень луны, а с запада подул легкий прохладный ветер. Йо практически отчаялся отыскать друга, но Амидамару, проводивший в жизни гораздо больше времени на поиски чего-либо, осаждал эмоции своего шамана и продвигался вперед, внимательно следя за узкими и петляющими звериными тропами. Вот одна травинка сильно заинтересовала самурая; он наклонился и аккуратно провел по её длине кончиком пальца, и на нем остался развод не успевшей застыть крови. Воин продвинулся дальше, отмечая, что кровавый след увеличивается в масштабах. Кое-где её площадь вместе с примятой травой увеличивалась, по очертаниям можно было узнать падающего от ран зверя. У Йо, следившим за ходом мысли духа, сжалось от ужаса сердце.

Вполне возможно, что они опоздали.

Кровавая тропа вывела их к водоему, на берегу которого, хрипло и тяжело дыша, лежала белая волчица. Его, блин, волчица! Дух тут же вышел из тела шамана, кинувшегося было к оборотню, но злой предупреждающий рык заставил остановиться на месте. Зверь настороженно взглянул на гостей; в его желтых хищных глазах не было ни намека на человека. Волчица тяжело поднялась, вздыбив шерсть на загривке и оскалив зубы. Чуть зажившие глубокие раны раскрылись, и на землю медленно закапала кровь.

— Вот поэтому оборотни обычно обращаются обратно в людей, — высказался самурай, смотря, как Йо медленно протягивает руку к животному. Волчица припала к земле, готовясь к прыжку… но не напала.

Она втянула воздух, принюхиваясь и постепенно успокаиваясь. Пушистый хвост качнулся из стороны в сторону, уши виновато прижались, а из глаз на секунду выглянула Манта, но тут же ушла в глубины сознания. Сама же волчица осторожно опустилась на землю, поскуливая и больше не высказывая агрессии. Асакура тут же подошел, стараясь делать свои движения максимально плавными, чтобы не испугать раннего зверя. Его руки практически невесомо погладили по загривку, а потом и дальше, нащупывая раны и внутренне сжимаясь от ужаса. Если это сделали «любящие» родители, им больше не жить.

Шорох откуда-то сбоку заставил подскочить шамана, вставая между другом и неожиданным гостем. В воздухе повеяло опасностью. Йо достал из специального чехла деревянный меч и встал в стойку, готовясь в любой момент соединиться с духом.

— И это мой соперник по турниру Шаманов? Смешно. Тебе никогда не стать королем! — из-за деревьев выплыл парнишка примерно такого же возраста, что и Асакура. В руках он держал гуаньдао — длинная алебарда с изогнутым на конце и невероятно острым клинком. Темные, отливающие синевой волосы собраны в конусообразный пучок, черная майка обтягивала худощавое тело. Парнишка казался хрупким, но Йо чувствовал крепкие мышцы и хорошую гибкость, отлично подходящую для хорошего бойца. — Меня зовут Лен Тао. Я убью недостойных быть Королем!

Лен напал, и Асакура едва успел блокировать сверху. Он не мог отойти от волчицы, боясь, что горящий пламенем ненависти ко всему шаман может легко напасть на беззащитную Манту, чтобы заставить самого Йо разозлиться и начинать делать ошибки. Поэтому приходилось просто блокировать удары, даже не делая возможности напасть. Самурай находился рядом, но не соединился с другом, не чувствуя в чужаке резонанса с духом. Это было бы как минимум нечестно. Но Лен отступил на пару шагов, опустив алебарду клинком вниз, но не выходя из стойки.

— Почему ты не нападаешь? Неужели это всё, что ты можешь?

— Поверь, будь немного другие обстоятельства, я смог бы удовлетворить твои пожелания, — рыкнул Асакура, готовясь защищать волчицу до последнего и закрывая собой так, чтобы её не было видно. Но зверь сам невольно выдал себя, заскулив от накатывающей боли. Йо на короткий миг отвлекся, замечая, как зеленая трава окрашивается в красный цвет, но тут же пришел в себя, заметив заинтересованный взгляд противника. Но тот расслабился и выпрямился, всем видом показывая, что поединок закончен.

— Понятно, — протянул Тао, отступая. — Не совсем честный поединок. Встретимся завтра за час до полуночи на старом кладбище. Я убью тебя там. У меня всё-таки есть чувство гордости.

Лен Тао ушел тихо, шустро скрывшись среди деревьев. Несколько секунд Йо напряженно стоял, вглядываясь в собирающийся туман, а потом бросился к волчице, по связи чувствуя, как той становится хуже.

Та была всё ещё в сознании, но дезориентирована в пространстве, настороженно порыкивая в сторону парня. Сил оборотня уже не оставалось на то, чтобы поднять голову. Шаман быстро достал из сумки мешочки с травами и бинты, намереваясь перевязать особо опасные раны. Определить среди такого количества порезов серьезные было сложно, но разобраться можно будет только дома с более обширной аптечкой под рукой. Волчица поскуливала, стискивая зубы от боли.Не без усилий, но Асакуре удалось перевязать оборотня так, чтобы остановить кровь, а потом и вовсе поднять на руки, отмечая её слишком маленький вес. Стоило поторопиться, ибо минуты промедления могла стоить жизни. Хорошо, что пока перевязывал, успел вызвать такси к ближайшему участку дороги. Водитель на запрос отозвался в мгновение ока, хотя комментарий о том, что на руках раненное животное, был предусмотрительно оставлен. Бежать приходилось максимально плавно и осторожно: можно было задеть одно из ранений. Волчица, усмирившаяся в сильных руках, старалась издавать ни звука и абсолютно не мешала спасителю. Йо предположил, что часть сознания человека вышла на поверхность, пытаясь контролировать зверя, и это даровало надежду на благоприятный исход.

Лес, поле, дорога, такси. Вот и дом Асакуры. Вся дорога заняла немного времени — понимающий водитель гнал, как мог, при этом выруливая максимально осторожно.

На периферии сознания, укладывая волчицу на кровать, шаман подумал, что лечить Манту у себя дома становится нормальным. Хорошо, что времени до школы у них было полно, и оборотень успеет встать на ноги. Глубоко вздохнув и придвинув аптечку поближе, Асакура сконцентрировался и направил свои силы в зверя, пытаясь обратить их в лечение особо опасных ран. Буквально на глазах порванные сухожилия и сосуды сошлись, кровотечение постепенно останавливалось, а дыхание животного восстанавливалось. Неожиданно мышцы пошли ходуном, и волчица превратилась обратно в человека, тут же засыпая целительным сном оборотня. Регенерация взяла своё, и раны ускоренно заживали, но до полного выздоровления ещё лечить и лечить. Сил Манты не хватит на это, но стоило и самому не забывать о предстоящей схватке. Поэтому Йо дрожащими руками перевязал друга и аккуратно спеленал её в одеяло, а потом и вовсе прилег рядом, стараясь держаться на почтительном расстоянии. Не стоило смущать девушку и выходить за рамки их отношений.

Сейчас стоило восстановить силы перед боем, и ничего так не поможет, как крепкий сон…

* * *

Разлепить веки оказалось не так просто. Попытаться разлепить их руками ещё тяжелее — они сильно дрожали и всё время норовили упасть. Каждое движение отзывалось тупой болью, но этого следовало ожидать после того, как в порыве бешенства отец избил своими мощными кулаками. Повезло ещё, что не успел запереть в подвале: удержать поднявшегося зверя оказалось невозможно, и он заполонил собой всё существо, стремясь сбежать в лес.

В короткие моменты, когда человеческое сознание просыпалась, она видела своего друга: как он встал перед ней, от кого-то защищая, как мальчишеские, но сильные руки обмотали раны. Чувствовала, как её куда-то несли и как сила дорогого ей шамана текла по её венам к открытым ранам, останавливаю кровь и запуская регенерацию. Больше не помнила ничего.

Но зато в последние минуты сна видела страшный сон, слишком реалистичный, чтобы в него не поверить. Видимо, неограниченные никем узы таким вот образом сработали: показали, какая опасность нависла над Йо…

Перед Асакурой, грозно направив остриё странной алебарды в грудь шамана, стоял подтянутый, злобно зыркающий парень. Возрастом он был с друга; в блеклых лучах луны темные волосы, собранные в высокий остроконечный пучок, казались синим пламенем. Сузившиеся от ярости зеленые глаза неотрывно смотрели за движениями противника. Неизвестный пригнулся, заметно напрягаясь, и бросился вперед. Только сейчас заметила, как над фигуркой взвился огромный дух воина. Алебарда нашла свою цель, тело прошило реальной болью, но Асакура не стоял на месте: уловка сработала на ура. Меч — настоящий меч! — полоснул врага от плеча по груди по диагонали и вплоть до бедра. Поверженный, широко раскрыв глаза от шока, упал на землю. Ноги Йо тоже подогнулись, но его успел подхватить непонятно откуда взявшийся главарь банды «Загнанные в угол». Рю усадил ослабевшую тушку впереди себя и стремительно уехал с поля боя, крича в ухо шаману, чтобы тот не умирал…

…Манта открыла глаза, глубоко и часто дыша от ужаса. Она должна найти друга, должна быть сейчас рядом с ним! Пусть она сама похожа на ходячий труп — ничего, привыкла, — но Йо мог сейчас находиться на грани жизни и смерти! И пусть Амидамару не допустит ухода парня за грань, но он просто дух, и не сможет совладать с Госпожой Смертью.

Но идти оказалось недалеко. Даже вставать с кровати не пришлось. Темноволосый лежал рядом с ней. На одной кровати. Буквально под боком и под одним одеялом. Девушка едва смогла успокоить заметную дрожь, повторяя про себя, как мантру, что он — не её отец. Сам Асакура казался вполне здоровым, признаков умирания не находилось вообще. Но оборотень догадывалась, что если одернет край рубашки, то увидит небольшой шрам. Всё же будить шамана девушка не стала, а только внимательно рассматривала его лицо, будто стремясь запомнить каждую черточку и ямочку. Через несколько минут тишины компанию составил дух самурая, приглушенным голосом рассказавший всю историю без купюр

И пусть все остались живы. Пусть Йо смог победить. Но сердце Манты Оямады разрывалось от злости и досады.

Она опять не смогла защитить самого дорогого в её жизни человека!

* * *

Занимался рассвет. По кладбищу прогулочным шагом перемещалась девушка в длинном красном шарфе, повязанном на голове наподобие косынки. Легкая сумочка с нелепым брелком-чучелом покачивалась на плече. Она задумчиво разглядывала надгробия, пытаясь найти то самое. Но, кажется, проще познакомиться с этим духом, увидев воочию.

Что ж, Йо Асакура. Готовься к жестким тренировкам. Этой девушке предстоит изменить жизнь трех существ, связанных между собой самыми крепкими узами.

Копошение рядом заставило испуганно вздрогнуть и открыть глаза, сразу столкнувшись с помятым подушкой лицом Йо. Он выглядел выспавшимся и отдохнувшим, а рана совершенно не беспокоила его плечо. Опираясь на локоть, шаман привстал с кровати, чтобы лучше разглядеть своего друга. Манта от столь пристального внимания смущенно покраснела и спряталась под одеяло, вызвав смех друзей. Амидамару тоже был рядом, искренне забавляясь над живыми.

— Манта, не смущайся. Мне была удостоена честь видеть тебя голой! — решил подколоть девушку Асакура и едва успел увернуться от карающей подушки. Когда та начала вытаскивать его собственную подушку, парень просто обхватил Оямаду, резко притянул к себе и крепко прижал груди, не давая никакой возможности вырваться на свободу. — Я рад, что с тобой всё хорошо. Ты несколько дней была без сознания. Я боялся, что опоздал. Никогда больше не пущу в тот дом, что бы ты ни говорила!

Оборотень притихла и спрятала пылающее лицо в груди друга. В душе разливалось тепло: ещё никто и никогда так не беспокоился о ней. Они с Йо знакомы без году неделю, но он стал роднее, чем собственные родители. Будто происходила неведомая магия с того самого момента, как они встретились тогда, на кладбище: Йо в окружении призраков и белая волчица Манта.

Звонок в дверь неожиданно разрезал уютную тишину, заставив двух друзей отлепиться друг от друга. Йо нахмурился, медленно поднимаясь с кровати и оставляя Манту поспешно прятаться под одеялом. Он не ожидал никаких гостей — из друзей и знакомых в этом городе к нему могла прийти только Манта, родители выполняли долг клана непонятно где, а бабушка с дедушкой прочно засели в ведьмином кругу Японии — в месте скопления природных сил и их воплощений. Конечно, были ещё друзья…

Правда, вот конкретно этого человека он не ждал, когда открыл входную дверь и вперился в знакомое девичье лицо. Если честно, желание закрыть дверь и свалить в деревню короля духов было настолько сильным, что ручка едва выдержала ту силу, с которой её сжимали. Стоявшая перед ним блондинка в излишне коротком черном платьице и платком, повязанном наподобие банданы на голове, только сердито скрестила руки на груди, да и весь её вид только говорил о не самых положительных эмоциях, которые она испытывает. Правда, Йо ни капли не сомневался в причинах недовольства: наверняка незваной гостье известно про его почти проигранную битву с Тао.

— Привет, Анна, — решился всё-таки подать голос Асакура, впуская девушку в дом. Он не стеснялся того, что в комнате в его кровати лежала Оямада — наверняка гостья знала и о ней. В конце концов, она итако — человек, который может призывать души мертвых, даже если они ушли в иной мир. Такие люди не вступают в битвы, им не присущи боевые искусства, но могут передать волю предков и спокойно болтать с душами. Так что наверняка ей всё уже поведали.

— Ну здравствуй, Йо. Прежде чем я начну с тобой разговор, познакомь меня со своей девушкой, а то засмущается ещё, — тонкий голосок блондинки был резким и жестким, как сталь. Ничего нового, вот только…

— Она не моя девушка. Она друг, — смущенно пробормотал Йо, краснея. От определения итако положения Манты что-то приятное и теплое разлилось в груди, но шаман не обратил на это внимания, а девушка непринужденно повела плечами. Ей было всё равно — лезть в чужую жизнь она не собиралась, а два друга сами между собой разберутся. Она здесь только для одного.

Асакура провел гостью в комнату, едва не упав от смеха. Манта, вконец смутившаяся своим видом — она спала в его собственной рубашке, женских вещей он как-то не держал (тот маленький спортивный костюм, в котором девушка возвращалась в дом, не в счет), и оборотень завернулась в одеяло полностью, только глаза из щелочки блестели в темноте, как у зверя. Анна хмыкнула и без предисловий плюхнулась на стул.

— Я — Анна Киояма, итако, — представилась блондинка, откинувшись на спинку и строго смотря на девушку перед собой. — Давняя знакомая Йо, приехала сюда тренировать эту разленившуюся тушку.

— Анна! — простонал парень, в ужасе представляя свои дальнейшие дни.

— А ты Манта Оямада, — продолжила беспощадный будущий тренер. — Не удивляйся, как только ты стала повязана с Йо, я многое узнала о тебе. Ну, то, что знает сам Йо, естественно. В ваши жизни и отношения я лезть не собираюсь. Я приехала только помогать этому лентяю стать королем шаманов, чтобы в будущем он выполнил своё обещание и дал защиту, — Оямада не успела вставить ни слова — наглая девчонка говорила быстрее, чем стреляет пулемет. Тем не менее, гостья располагала к себе и чем-то даже восхищала, хоть оборотень и знала её всего ничего. — Прости, что загрузила информацией. Но чем быстрее мы начнем тренировки, тем будет лучше.

— Приятно познакомиться, Анна, — беловолосая голова выползла из-под одеяло, и итако была удостоена улыбки. — Прости, но не лучше Йо сейчас отдыхать? Он был ранен… Не смотри так удивленно, Йо, я видела всё по узам.

Итако грозно взглянула на Оямаду и покачала головой. Решение было принято, и за какие-то несколько минут девушка быстро поняла, кто их всех будет строить, начиная с этого дня. События уже начали стремительно разворачиваться, что и описанию не поддавались. Мамма мия.

Йо был немедленно выдворен на улицу с четким указанием пробежать пару десятков километров. Парень успел возмутиться, но Анна дала ему оплеуху и отняла Амидамару, запросто заключив духа в тиски собственных длинных бус. Шаману пришлось подчиниться, чтобы не создавать ситуацию ещё хуже, чем была, а Манта лишь удивленно разглядывала на проявление силы итако. Это было так… необычно. В хрупкой фигурке сдерживалась огромная потусторонняя мощь, от которой в душе заворчал её зверь. Эта Анна знала цену себе — благодаря тому, как она держала свою осанку и горделиво выпячивала подбородок, казалось, что она даже выше Асакуры. Зеленые глаза хитро и цепко осматривали мир, как этот, так и тот, иной. Но девушка была не просто злобным тренером — в ней умещался вспыльчивый, но справедливый характер наравне с заносчивостью и материнским волнением к родным её сердцу людям. Вот, что могла почувствовать Манта, когда итако проявила свою силу, и в душе вспыхнуло уважение к гостье. Кажется, они подружатся.

Так потекли дни. Оямада сумела быстро встать на ноги благодаря лекарствам Йо и надзору Анны. Шаман проводил в тренировках всё своё время, едва доползая до дома и укладываясь спать прямо в коридоре. Несмотря на это, даже спустя несколько дней чувствовалось, что тот становится сильнее физически, а связь с духом не отстает от тела. Анна, несмотря на свою горделивость и нелюбовь к готовке и уборке дома, не выпускала Манту, пока не убедилась, что ни одна рана больше не откроется. Взамен, в благодарность и на чистом альтруизме, девушка помогала по дому, когда появлялось свободное время.

С течением дней наступила школа. Одноклассники, напуганные и притихшие, больше не доставали Коротышку, стараясь даже не смотреть в её сторону. Йо откровенно спал на уроках, едва переступая проходные баллы по тестам благодаря усилиям друга. Их «болезнь» не вызвала ни у кого вопросов: честно, про их существование вообще забыли. В городе изменилось только одно — в соседний от Манты район переехала небольшая стая кошачьих, решившая укорениться на последующие столетия именно здесь. Несмотря на то, что Оямада никогда не считала себя главной как единственный оборотень во всем городе, патра — вожак кошачьих — всё равно наведался к ней, когда в доме Йо никого не было.

Это был мужчина средних лет, крепко сложенный гепард, явно готовящийся к бою за территорию. Но его ярко-зеленые глаза с вертикальным зрачком лишь удивленно воззрились на хрупкую белую волчицу, склонившую свою голову перед ним. Вожак оказался не только силовиком, но и хорошим дипломатом — он поставил Манту перед выбором, дав на раздумья срок длиной в месяц.

Семейство Оямады на горизонте жизни девушки не объявлялось вовсе. Это, несомненно, пугало, ведь в любой момент они могли подать заявление в полицию, и тогда в злополучный дом пришлось бы вернуться. Что ждет загулявшую дочку, русоволосая прекрасно понимала и боялась, но причинять неудобства Йо и Анне было ещё страшнее, ведь оборотень могла принести неприятности. Но Йо, будто чувствуя намерения друга вернуться, постоянно оказывался рядом с ней в такие моменты, и тогда все попытки сбежать домой проваливались на корню.

День проходил за днем, а решимость Манты только укоренялась. Но также она понимала кое-что ещё: если она хочет защитить то, что ей дорого, надо становиться сильнее.

Именно поэтому она здесь.

Дом вожака стаи стоял на окраине леса, четко на границе между лесом и городом. Он не был обнесен забором, а первый этаж состоял из затонированных стекол и редкого, но прочного каркаса. Второй этаж же был обшит специальными пастельно-зелеными панелями. В двери не было ни глазка, ни звонка, но с такими стеклами неудивительно, что девушке открыли прежде, чем она постучала.

Вожака стаи звали Сато Акайо — переехавший вместе со своей стаей оборотень-гепард, убежав с юга Японии от развеселившихся там охотников на оборотней. Мужчина чем-то смахивал на известного актера Вин Дизеля, только восточных кровей — лысый, чрезвычайно высокий для японца, а мышцы видны даже сквозь пиджак, в который он был одет. Едва не захихикав от сравнения, Оямада коротко поздоровалась с патрой и вошла в дом, дождавшись приглашения.

— Не ожидал увидеть Вас так скоро, — начал разговор Сато, приглашая гостью в гостиную. Манта аккуратно присела на самый краешек мягкого дивана, затравленно осматриваясь. Она учуяла запахи других оборотней, находившихся в доме, что заставило заметно напрячься. — Прошу, не волнуйтесь. Положение вожака обязывает иметь хотя бы пару телохранителей. Да и мы не так давно переехали, ещё не все успели найти себе дома.

— Простите, — смутилась Оямада, безуспешно пытаясь расслабиться. — Мне не приходилось часто встречать оборотней. Но именно они помогли мне понять, кто я такая. И пусть прошло всего пару дней с вашего предложения, я сделала выбор.

Вожак внимательно вслушивался в её слова, склонив голову и рассматривая собеседницу. Она выглядела в этот момент сильной, твердой. В будущем она могла бы добиться многого, но тот затравленный взгляд, который он видел в их первую встречу, патра не забудет никогда.

— Как я уже говорила, мне редко попадались оборотни. Чаще всего, путешествующие одиночки. Именно они помогли мне совладать с моим зверем. Но… получилось так, что я дочь охотников в отставке. Охотников на оборотней…

По мере рассказа волчицы о её жизни, вожак бледнел всё больше. Эта девушка не была опасна для его прайда кошачьих — она сама претерпела много зла от родных. Да и жалкая пара охотников не страшна его двадцатке ишт — самых сильных оборотней среди прочей стаи. Так что волноваться не стоило. Но это объясняло, почему при достаточно подающих надежду данных эта девчонка была так слаба, хотя она была рожденной оборотнем — патра чувствовал это. О, Госпожа, да как так вообще случилось, что в паре охотников родился оборотень?

— Вы хотите стать сильнее, чтобы вырваться из рук родителей?

— Нет, — Сато удивленно вскинул бровь. — У меня появился дорогой моему сердцу человек, друг. Я хочу стать сильной, чтобы стать его Защитником!

— Сильное заявление, — пробормотал патра, квадратными глазами воззрившись на волчицу. Истинное безумие для оборотня — звание Защитника! Тот, кто отдает свою жизнь в руки тех, кого защищает. Статус, над которым властна только Госпожа! Обычно оборотни становились Защитниками кого-то из богов или высших демонов, потому что те редко вмешиваются в чью-то жизнь. Огромный путь предстоит преодолеть оборотню, чтобы стать Защитником. Пробиться от ученика в ряды урр — обычных оборотней. Потом стать иштой стаи — быть выбранным сильнейшим, выбить силой место в определенном стаей количестве ишт. И только став иштой, отбить право одиночки, чтобы посвятить себя Защитником. Если же нет желания потерять стаю, то только вожак имеет право разрешить члену своей стаи стать Защитником, или ишта должен бросить вызов вожаку, победить в схватке насмерть и самому стать во главе. Всё зависит от того, каким путем пойдет оборотень…

— Уф… Хотел бы я видеть того, кто удостоился такого доверия, — прошептал Сато, покачивая головой. — Решено. Ты вступишь в прайд, этой ночью пройдет инициация. Ты волчица, и твой путь на становление Защитником будет очень труден, ведь мои ишты — кошачьи, и они изначально сильнее волков. Ответь мне: ты уверена, что вступаешь в ту стаю?

— Но ведь чем сильнее стая, тем сильнее стану я? — улыбнулась Манта, глядя прямо в глаза своего будущего вожака.

— Невероятная, блин, логика, — рассмеялся мужчина, откидываясь на спинку кресла. — Сейчас времени около девяти вечера. Предупреди всех, кто может о тебе беспокоиться, что эту ночь ты проведешь в своей стае. После же я расскажу тебе об инициации — ничего сложного, но тебе надо довериться другим оборотням. Ужин не предлагаю. Этой же ночью произойдет твоя первая охота среди нас.

Единственный звонок Манта совершила сейчас же, даже не вставая с дивана. Она знала, что Йо поймет её намерения всего с двух фраз, стоит лишь упомянуть охоту. Каким бы не был контроль над своей второй душой, выпускать волчицу стоило почаще, иначе это могло закончиться печальным опытом. Сато добродушно посматривал на потенциального члена своего прайда, скидывая в их личном чате информацию об общем собрании и его цели. Всего их было не более пяти десятков, считая совсем котят. Поэтому прибавление в их семье всегда положительно воспринималось, хотя многие высказали сомнение, стоит ли приглашать волка к ним. Но большинство ишт поддержали своего вожака, значит, все остальные будут обязаны подчиниться беспрекословно. Краем глаза поглядывая на затравленную волчицу, Сато удовлетворенно улыбался, мысленно решая, кто станет куратором новичка…

* * *

Полная луна освещала небольшую полянку, находящуюся в нескольких милях от дома патры. Оямада стояла прямо в центре, купаясь в её тусклых лучах, и глубоко вздохнула, путаясь в многочисленных запахах оборотней, пришедших сюда ради неё. Кошачьи пока были скрыты в тени деревьев и кустов, лишь звериные глаза заинтересованно блестели в темноте, отчего девушка испуганно топталась на месте, не понимая, что делать. Ей, конечно, объяснили…

…Но примет ли прайд волчицу?

Могучий гепард, плавно перетекая из тени в лунный круг, подошел к Манте, находящейся пока ещё в человеческом обличии. Его шерсть блестела серебром, а в ярких зеленых глазах отражался звездный небосклон. Истинный патра кошачьих. В его силе не приходилось сомневаться: она обволакивала девушку, но не давила, а ласкала, успокаивала. Девушка перестала дрожать, в душе обретался покой, а каждый оборотень ощущался если не другом, то приятелем.

— Прайд! — рыкнул Сато, всё ещё смотря прямо в глаза подростка. — Сегодня мы принимаем в свою семью нового оборотня. И хоть её зверь отличен от нас, пусть она станет вам сестрой, а вы — её сестрами и братьями. Пока она всего лишь ученик, которому нужен сильный и справедливый куратор — учитель, что покажет наш мир и научит её нашим законам. Ишты и урры, покуда она ученик, направляйте её, защищайте и учите охоте, как если бы это был ваш собственный ребенок. Манта Оямада — белая волчица — покажи нам своего зверя и душой слейся с нашим прайдом.

Это был знак. Девушка, покраснев от смущения, быстро сняла с себя одежду и всего за несколько секунд обратилась в волчицу, вырвав вздох восхищения — обычно у оборотней уходило до нескольких минут на обращение. Представший перед ними зверь неловко потоптался, собираясь с мыслями, а потом глубоко вздохнул и потянулся своей душой ко всем членам прайда. Она касалась души каждого, легонько и неловко, и кошачьи мгновенно отвечали на её призыв, чтобы не напугать девушку ещё больше. Вскоре их спокойствие и сила влились в неё, привязывая к стае и даруя защиту.

Манта впервые ощутила, что у неё есть семья.

Последним был патра. Он легко влился в поток, и его сила немного давила, будто показывая, кто тут главный. Волчица посмотрела в глаза гепарда и склонила голову, признавая его власть. Большой кошак довольно зафырчал и обратился к стае:

— Наступило время охоты! Пусть наши охотницы покажут ученице, как мы охотимся, остальные же идут за мной.

Волчица слегка запаниковала, следя за удаляющимся силуэтом вожака, но её тут же обступили кошки: пантеры, львицы, леопарды, рыси, пумы, даже затесались тигрицы. Они окружили её в кольцо и направились в лес, идя нарочито медленно, чтобы их ученица не потеряла голову.

— Не волнуйся, — прорычала дымчатый леопард, чувствуя волнение Манты. — Настоящей охотой займутся наши мужчины, мы же будем обучать тебя. Думаю, ты знаешь, что у каждого вида есть свои правила и способы охоты. И у всех есть свои сильные и слабые стороны. Но мы не только животные, ещё и люди. Поэтому в прайде, когда вместе идем на большую охоту, а не самостоятельно или небольшими группами, мы действуем сообща. Выслеживаем добычу, догоняем и убиваем. Мы обучим тебя, как это происходит в стае и как убить добычу, гораздо крупнее тебя, даже в одиночестве.

— Полезный навык, — решила подать голос Манта, прижав уши и вдыхая воздух. Ветер доносил запах оленей, к которым они и шли. — Мне доводилось выловить разве что зайца. И то большая удача.

— Неудивительно, — фыркнула тигрица, приближаясь. — Тебя никто не учил. Чудо, что ты вообще выжила.

И группа остановилась, как только показались силуэты добычи. Началось. Кровь в венах вскипела, горло сжалось в предвкушении добычи, а в мозгу осталось только желание вцепить зубы в шею. Кошки, не теряя из виду ученицу, погнали стадо вперед, и тигрица, прыгнув, вцепилась в бедро жертвы в районе артерии. Даже если остановить добычу сразу не удастся, её можно загнать, пока она не упадет от потери крови. Пантера, фырча, вырвалась вперед другой жертвы и вцепилась ей в шею. Олениха споткнулась и повалилась на земля, полу-задушено хрипя и на одних инстинктах продолжая переставлять ноги, как при беге. Но волчица не обратила на это внимания: её привлекала только двигающаяся добыча впереди. Она чуть увеличила длину прыжка, а потом, сильно оттолкнувшись от земли, прыгнула и вцепилась в хребет добычи, чувствуя, как хрупкие кости не выдержали напора и сломались. Олениха, всё ещё борясь за свою жизнь умудрилась сделать пару шагов, как дымчатый леопард схватил в железные тиски собственных клыков глотку жертвы, и та пала на землю. К трапезе присоединилась ещё пара кошек, и волчица отступила, признавая их право первого куска. Так как среди них не было вожака, то ишта первая начала поглощать пока ещё теплую жертву, следом за ней потянулись и урры. Леопард, рыкнув, пригасила ученицу к позднему ужину.

Через некоторое время охотницы начали подтягиваться к полянке. От сытости жутко клонило в сон, и непривыкшая к такому Манта клевала носом, едва заставляя себя держаться на лапах. На месте сбора их уже ждали довольные жизнью мужчины, собравшиеся вокруг патры. Гепард довольно рыкнул, уловив едва заметный кивок своих ишт-женщин. Значит, волчица была достаточно хорошей охотницей и спокойно приняла работу в группе.

— Прайд! Сегодня мы не только хорошо поохотились, но и приняли в свою семью нового члена. Осталось дело за малым: я назначаю куратором волчицы Манты Оямады — дымчатого леопарда Аоми Нозоми.

Леопард поклонилась и встала рядом с протеже, всем видом показывая, что любого обидчика порвет на куски. Не было сомнений, что далеко не все кошки одобрили решение вожака взять в прайд чужака, но высказаться не смел никто, ведь Сато немедленно поставил бы на место заносчивого оборотня.

Но эта ночь была на удивление хороша.

* * *

Женщина плавно прогнулась в спине, потягиваясь; её убранные в хвост золотистые волосы водопадом спадали по плечам и по всей спине над полом; карие глаза крепко зажмурились, пытаясь вырваться из грез сна. Она была миниатюрной, но всё же немного выше Манты; небольшая пухлость придавала какую-то изюминку, благодаря которой она казалось крепкой и сильной, если откинуть тот факт, что она всё же оборотень.

Два оборотня приползли под утро к дому Йо, но всё же остались ночевать на улице, не рискуя разбудить хозяина и его гостью. Они укрылись под тенью дома, свернувшись в два клубочка. Нозоми дарила своей ученице ощущения дома и спокойствие леса. Манта даже напрочь забыла о родителях, которые наверняка ищут свою загулявшуюся дочь, чтобы хорошенько за это наказать. В глубине души поселилось убеждение, что женщина защитит её, какая бы не возникла опасность, и волчица спокойно засыпала под боком леопарда. Примерно в такой позе и застал их Йо, чем разбудил представших перед ним зверей. Анна же, заинтересовавшись громким вскриком своего ученика, свесилась из окна, а рядом завис Амидамару. Клубок из зверей распался шустро, и Аоми без какого-либо стеснения обратилась в человека, представ перед зрителями во всей своей красе. Асакура тут же смущенно повернулся спиной, тем не менее, находясь в напряжении на случай, если оборотень окажется врагом, а итако скрылась в доме, чтобы через минуту скинуть халат. Леопард, ухмыляясь, поймала одежду и тут же скрыла своё тело в нем, решив больше не смущать публику.

Манта, посмеиваясь, подошла к другу и ткнулась лбом в его ладонь. Мужская рука взлохматила шерсть на загривке, и парень жестом пригласил в дом всех женщин. Они вошли в молчании, куратор напряженно оглядывала помещение и представших перед ней людей. Что-то напрягало её в их запахе, но она никак не могла понять, что же это. Тем не менее, Нозоми заметила, как легко и непринужденно себя чувствует её подопечная, поэтому решила отставить сомнения, надеясь на свою силу и интуицию.

— Думаю, мне стоит всё же представиться, — начала разговор оборотень, присаживаясь за стол. — Аоми Нозоми. С некоторых пор я являюсь куратором Оямады от лица моего прайда.

— Йо Асакура, шаман, — представился парень, тепло смотря на пристроившуюся у его ног волчицу. — А это Анна Кёяма, итако. Мы друзья Манты.

— Надо же, — протянула Аоми, заинтересованно воззрившись на людей. Ей ещё не приходилось сталкиваться с теми, кто может говорить с мертвыми, но наслышана о них. Конечно, среди слухов было больше легенд, чем правды, но женщина никак не ожидала увидеть в своей жизни хоть одного шамана. — Приятно познакомиться с теми, кому доверилась эта одиночка, — Манта недовольно взрыкнула, но не стала спорить. — Мы недавно переехали в этот город, и этой ночью мы приняли в прайд Оямаду по её собственному желанию. Пока она всего лишь ученица, поэтому меня назначили защитником и, так сказать, учителем Манты. Думаю, девушке лучше всего жить в…

— Манта будет жить у меня, — отрезал Йо, тут же став серьезным и собранным. — Полагаю, вы знаете о родителях Манты. Я не собираюсь потерять её. Я увидел достаточно, чтобы принять такое решение. В моем доме достаточно места для гостей, поэтому я смогу принять и вас, если пожелаете, — дипломатично предложил шаман, слегка сжав шерсть на загривке друга. Волчица встряхнулась, мысленно удивляясь тому, какая тяжелая аура распространилась от Асакуры, когда поднялась эта тема, но пальцы подростка не разжались, только вторая рука обхватила шею, будто собираясь обнять.

— Согласна, — решила не тянуть с ответом куратор, чувствую я мальчишке опасность для своей жизни. — У меня всё равно пока нет своего дома, а уровень силы Манты уже перерос ученический. Ей просто надо узнать о жизни оборотней больше, — правда, огромных усилий стоило Аоми, чтобы не засмеяться от взгляда волчицы. Та себя сильной не считала. И пусть леопард не добилась доверия со стороны людей, свою миссию она выполнит беспрекословно.

Так день пошел за днем. Асакура пропадал с раннего утра на тренировке и едва мог дойти до дома. Манта, движимая заботой, с утра успевала приготовить что-нибудь из еды и прибраться в доме до того, как Нозоми забирала её в прайд или на силовую тренировку, поэтому своего друга волчица видела в редкие минуты. И хорошо, наверное, — тренировки Оямаде крайне тяжело. Не привыкшая работать с кем-то в группе, она часто делала ошибки или невольно раздражалась, но рычание куратора всегда ставила её на место, и волчица тут же извинялась. Тем не менее, традиции прайда усваивались гораздо легче, чем проходили спарринги. Манта быстро выдыхалась и с трудом могла сбить с лап стоявшего спокойно леопарда, но было гораздо упрямее, чем кто-либо. Вечером Аоми буквально тащила на себе замученную волчицу домой, и та падала в сон ещё раньше, чем голова успевала коснуться подушки.

Через две недели четверг неожиданно оказался выходным: пока Оямада тормошила в школе засыпающего шамана, на телефон пришло сообщение, что Нозоми сильно задерживают на работе, поэтому ближайшая пара дней объявляется выходными. Запищавшая от восторга русоволосая тут потащила друга в парк, аргументируя тем, что устроить пробежку можно и там.

— Надеюсь, Анна это одобрит, — тяжело вздохнул Асакура, поравнявшись с бегающей с ним девушкой. Та только рассмеялась на обреченные нотки подростка. — Не смешно. Она приставила ко мне двух призраков семейной пары, что жила когда-то в моем доме. Они следят за каждым моим шагом и даже могут передать план тренировок от нашей итако. В общем-то, они не имеют ни капли жалости и сострадания.

И действительно, через несколько метров Оямада заметила едва заметные очертания духа какой-то женщины, которая указывала им свернуть на проселочную дорогу. Брюнет едва ли не заплакал, решив, что призрак изменил им привычный короткий маршрут, накинув пяток-другой километров. Манта лишь улыбнулась — тренировки оборотней идут полным ходом, и она наконец-то становится тем, кем должна быть. Её силы и выносливость увеличились в разы и продолжали расти в геометрической прогрессии.Поэтому выдержать лишний кружочек она теперь способна.

Но через полтора километра суша неожиданно кончилась. До ближайшего моста было не меньше километра, а перед друзьями возникла быстрая река, не давая возможности даже переплыть её. Йо, опираясь руками о колени и тяжело дыша, продумывал варианты, как покончить со всем этим побыстрее, а Манта заметно напряглась, услышав приближающийся издалека автомобиль. Эта зона была пешеходной, и едущий по ней автомобиль заставил взволнованно рыкнуть, привлекая внимание шамана. Через пару минут на пригорке остановился черный автомобиль, смахивающий на один из Mercedes старого поколения. Дверь со стороны пассажирских сидений приоткрылась, выпуская на волю… мертвецов. Три синюшних тела могли заставить запаниковать любого, и в глубине души Оямада материализовался страх. Лица скрывали огромные талисманы — специальная бумага с нанесенной на ней символами и впитавшейся силой хозяина. Именно талисманы позволяли мертвецам оставаться в мире живых, а души замкнуть в оковы подчинения. За спиной у каждого в креплениях покоились нунчаки, к которым потянулись сильные руки. От незваных гостей пахло опасностью и смертью.

— Скажи, пожалуйста, что это твои друзья, — простонала Манта, готовясь к битве. По связи со прайдом оборотень знала, что куратор уже бежит к ней, но вряд ли сможет успеть.

— Боюсь, они ни с кем не дружат, — сердито проговорил Асакура, привычно вставая между Мантой и врагами. Он уже снял груз и встал в боевую стойку. По напряженной спине пробежал холодок — Амидамару возник рядом с друзьями, уже готовый вступить в резонанс с парнем, который не стал ждать у моря погоды: — Дух бесплотный! Единение!

В тот же миг мертвецы напали на них. Девушка отошла в сторонку, не мешая шаману, но и готовая в любой момент прийти на помощь. Сейчас это битва Асакуры, возможность прочувствовать, насколько он вырос. И Йо чувствовал: он стал одним целым с духом, слился с ним настолько максимально, что все движения казались отточенными многолетними тренировками. Взмах, удар — промах, увернуться и атаковать. Один мертвец встретился подбородком с кулаком парня, а потом тот резко сорвал талисман, и враг оказался повержен. То же произошло и с оставшимися двумя, когда с них сняли бумажки. Бой, длиной в меньше десятка минут, закончился неопровержимой победой шамана, на которого с гордостью смотрела Анна и с восхищением — Манта. Оборотень резко обернулась: её отвлек визг шин — черный автомобиль скрылся за поворотом, а до носа ветер принес запах незнакомой девушки. И Манта его запомнила, запечатлела в своем мозгу, чтобы никогда не пропустить.

Оямада была уверена, что это не последняя их встреча. Но сегодня фортуна оказалась на их стороне.

Следующий день выдался на удивление пасмурным. Тучи, могучие и черные, давили на сознание так, что Анна даже разрешила Йо пропустить тренировки. Они оба клевали носом за столом, едва не касаясь собственного завтрака. Амидамару, чувствовавший настроение друга, и вовсе старался не показываться на глаза, сторожа дом на его крыше. Единственными бодрыми среди этого спящего царства были оборотни: девчонки задорно переглянулись и тихо свалили на задний двор, откуда, спустя всего несколько секунд, раздалось рычание и звуки битвы. Шаман и итако пропускали звуки мимо ушей, громче включив какой-то дурацкий фильм по телевизору. Даже в окно выползать не хотелось в такую погоду. Только самурай с любопытством следил за ходом тренировки.

Силы Манты раскрывались на глазах. Она наконец-то начала чувствовать своё тело, ощущать себя, как оборотня. У оборотней тело немного отлично от простых людей, даже когда они в человеческом обличии: их мышцы никогда не расслаблялись, всё время в напряжении, готовые к битве. Оставалось только научиться ими пользоваться. Основная проблема всех новичков была в том, что инстинкты животного и разум человека всё время находились в конфликте, советуя абсолютно противоположные решения. Суть куратора на первых этапах состояла в том, чтобы научить человека жить со своим зверем, стать одним целым. Но Манта была рождена оборотнем, а такие существа изначально живут в полном согласии, но волчица не умела сражаться. День за днем тренировки приносили свои плоды, мышцы восстанавливались и наращивали свою массу, выходя из спячки, и процесс был не остановим. И пусть против кошачьих она всё ещё не могла выступить — уж слишком разные весовые категории и опыт — но в волчьей стае она могла бы побороться за место ишты. Не хватало только знаний, но Нозоми активно заполняла недостающие куски информации, поэтому структура прайда становилась более понятной и значимой, как и многие ритуалы, передаваемые из начала времен.

Битва оборотней, по мнению Амидамару, была особенным танцем войны. Вместо меча и лука — клыки и когти, вместо разговоров — рычание, вместо предупреждений — движение по кругу. Аура зверей, столкновение двух обитателей природы. Уворот, удар лапой — легкие царапины на предплечье, снова уворот, обманка, прыжок — и мощные зубы вцепились в шею. Но переворот на землю заставил расцепить зубы, задние лапы уперлись в бок и с силой оттолкнули, и зверь, используя момент, кувырнулся назад через голову, тут же упираясь передними лапами в землю и отталкиваясь, наваливаясь всем телом на противника. Но тот извернулся и чуть подпрыгнул, едва ли не переворачиваясь в воздухе и ударяя по лапам, сбивая прицел. Но хватило доли секунды, чтобы звери смогли выровнять своё равновесие и вцепиться друг в друга снова.

Оборотни остановились только тогда, когда поняли, что начали входить в боевое безумие — весьма опасная штука, когда соперник воспринимается как враг, даже если это дружеский спарринг. Оба зверя просто повалились на землю, тяжело дыша и прижавшись друг к другу, чтобы успокоиться. Когда дыхание более менее выровнялось, волчица перевернулась на спину, открывая живот и признавая своего куратора сильнее, чем она. Леопард довольно фыркнула, мысленно гордясь своей ученицей, — та, хоть и не без усердия, потихоньку проникалась традициями оборотней и применяла их на практике. Если бы волчица не признала поражение, зверь куратора только ещё больше разозлился и требовал продолжения драки. В конце концов, Аоми — ишта, а это звание не дают за красивые глазки.

— Хэй, Манта! — позвал Асакура, высунувшись из окошка и едва заметно сморщив нос от упавшей на него капли. Волосы медленно начали намокать от мороси, падавшей с неба, но Йо больше не замечал её, сосредоточившись на двух промокших до нитки оборотнях. Те синхронно подняли головы и зафыркали от попавших в ноздри каплей. Нозоми недовольно чихнула и поднялась на лапы, а потом решительно направилась к дому, рассудив, что оборотню реально простудиться, даже если у них есть хваленая регенерация и обалденный иммунитет. Волчица вставать и не думала, а только разглядывала своего друга, отмечая веселых чертиков в карих глазах. — Давай-ка в дом, а тут я тебе всё расскажу.

Волчица тяжело вздохнула и поднялась, сладко потягиваясь и едва не поскользнувшись на грязи. Она и так была вся извазюкана, не хватало лишиться последних чистых участков шерсти. Отряхнувшись и поворчав от тяжести прилипшей земли, Манта вернулась в человеческий облик и шустро нырнула в ванную, благо, та находилась рядом с входной дверью. Шаману оставалось только обиженно надуть губки, не успев насладиться бесплатным стриптизом. Его другу было проще делить с женщиной один душ на двоих, чем продефилировать мимо парня, как это делает Аоми. Хмыкнув, Асакура закинул руки за голову и скрылся за дверью кухни, пребывая в прекрасных воспоминаниях.

Минут через двадцать женщины выползли из ванной комнаты, и их ноги будто не касались грешной земли. Румяные, веселые и пахнущие каким-то гелем для душа — сейчас они заменяли солнце в этом доме.

— Ммм, Манта?.. — едва смог вспомнить слова Йо, как только справился со своей собственной фантазией. Оямада в этот раз решила немного поразить своего друга, выйдя из душа в одном полотенце, обмотанном вокруг тела. Махровое полотенце было достаточно нешироким, чтобы открыть некоторые интересные места, но большим, чтобы спрятать под собой самые захватывающие куски тела. Шаман смог трезво мыслить только тогда, когда заметил на проглядывающих участках шрамы. Их было много: тонкие, толстые и рваные, от которых сжималось сердце; короткие, длинные и будто бесконечные, отчего страх поселился глубоко в душе Йо. Какими бы ни были сильными оборотни, они уязвимы. И помимо обычной опасности, которой может подвергнуться человек, за оборотнями ведется самая настоящая охота. Госпожа Смерть ступает им на лапы, и каждый миг может стать… последним. Но от одной нити уз волной накатила решимость, и рядом появился дух самурая, воина. Вместе они готовы стать одним целым, чтобы защитить эту хрупкую жизнь.

— Йо? — взмахнули рукой пару раз прямо перед лицом, и подросток наконец-то вышел из своих мыслей. Неожиданно Манта оказалась совсем близко: она немного склонилась над сидящим парнем и внимательно вглядывалась в его лицо, пока с русых коротких волос капала вода прямо на мужские руки. Только сейчас шаман заметил, что беспорядочная прическа девушки была не столько из-за отсутствия укладки, сколько из-за неровно отрезанных, будто обрубленных концов.

От этого по венам разлилась удушающая ярость и желание отомстить всем обидчикам друга, но парень только глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться, и улыбнулся девушке:

— Погнали в кино? Все вместе. Там фильм идет про какого-то Пайрона. Вроде, это известный актер, обучившийся особой рукопашной технике, но я не уверен. Как минимум, плакат выглядел весьма интересным, — засмеялся Йо, обхватив Оямаду и аккуратно усаживая её рядом с собой. От тепла чужого тела в сердце всё на секунду замерло, а потом пустилось в пляс.

— Ты судишь фильм по обложке? — хмыкнула Аоми, а потом задумчиво пробормотала: — Как-то это не так прозвучало, знаешь… Как минимум, без меня, ребята. Меня ждут на работе, стоит там появиться. Развлекайтесь, ребята.

А ребята никуда особо не торопились. Показ фильма был назначен на поздний вечер, и билеты на места ещё даже не начали раскупать — Манта была первой, что позволило выбрать лучшие места по совету кассира. Сама же русоволосая даже близко не подходила к кинотеатру в своей жизни, только по подслушанным рассказам смогла смутно представить, что это такое. Поэтому девушку интересовал скорее не сам фильм, а кинотеатр в целом. Ну и возможность побыть с ребятами где-то ещё, помимо дома и кладбища, где Йо отправлял заблудшие души в иной мир, чтобы те не стали злыми призраками без возможности покинуть землю.

Остаток времени Манта провела за учебой, намеренная догнать всё, что они с Йо пропустили или недопоняли. Парень на это только застонал и спрятался за Анну, смотревшую тупые дорамы по телевизору. Асакура считал, что ему и так хватает учебы в будние дни, и более тратить на неё времени он не собирается. Оямада на это только закатывала глаза и продолжала заниматься, твердо намеренная выйти из того жизненного болота, в котором она родилась. Шаману было в этом плане проще: их клан занимался делами духов и неплохо на этом деле заработал. Теперь фамилия Асакура была одной из влиятельных в стране. С Мантой такое не прокатит…

Ей придется выгрызать себе нормальную жизнь зубами.

Фильм оказался захватывающим. Было сразу видно, что, несмотря на напыщенные идиотские речи, актер знал, что делает. Это явно был не каскадер, чем и был замечателен фильм. Но на мужскую часть их компании главный герой оказал прям излишне благоприятное воздействие: Амидамару и Йо, не отрываясь, смотрели за каждым движением Пайрона, слушали его слова и проникались философией фильма. Анне и Манте оставалось только понимающе переглядываться и поглубже зарываться в кресла. Сама Оямада наслаждалась бы фильмом и мягкостью кресел, если бы паранойя не взыграла в её сердце.

Показ фильма шел всего один день. Судя по восторженным возгласам кассира, последний и неопубликованный фильм, снятый перед таинственной смертью великого актера. Если верить этим рассказам, кинотеатр должен быть забитым до отказа людьми. По крайней мере, если судить всё по тем же слухам, что она собирала в течение половины своей жизни и воображала в темноте своей личной тюрьмы. Но сегодня они были абсолютно одни.

— Все эти века я провел на горе, не зная ничего о том, что происходит за его пределами. А ведь мог познать так много нового! — воскликнул самурай, отходя от фильма. На улице уже занимался закат, солнце поспешно пряталось за крыши домов.

— И самое главное — бесплатно, ведь ты дух, никто тебя не видит, — весело хмыкнул Асакура, в глазах которого всё ещё читались восхищение и небывалая энергия. — А вам как, Анна, Манта?

Пока итако высказывала мальчишкам всё, что она думает о таких вот фильмах, Оямада только настороженно оглядывала улицу, необычайно пустынную для вечера практически в центре города. Такого не бывало.

— Эй, Манта, у тебя всё хорошо? — как сквозь пелену услышала девушка, заторможено обернувшись в сторону друга и заметив, как из переулка за его спиной выходит странный человек. Мертвец, из тех, с которыми Йо дрался у реки, но на порядок сильнее. Он бесшумно и стремительно приближался к ним, доставая из-за спины катану. Даже если шаман сейчас обернется, он не успеет защититься!

— Йо, сзади! — выкрикнула девушка, побежав в сторону друга и вызывая на поверхность своего зверя. По телу прошла дрожь, кровь в венах вскипела, и тело начало трансформацию, в мгновение секунды изменяя свою структуру.

В глотку мертвеца впились зубы волчицы, заставляя его тело опрокинуться на землю и затихнуть, когда лапой был сбит талисман, поддерживающий и подчиняющий его жизнь. Но зверь едва успел увернуться от пули, пущенной другим недозомби, прятавшийся в тени дома. Волчица отпрыгнула сначала в сторону, потом на стену дома и, с усилием оттолкнувшись, всем телом приземлилась на стрелка и содрала с него печать, смекнув, что так можно их остановить. Следующий противник не успел даже приблизиться к ней, как его ловким пинком под колено сбил Йо и быстро снял печать. Амидамару, зависнув над крышами невысоких домов, предупреждал о новых врагах, а Анна прикрывала спины. Их было не менее двух десятков, но оказались довольно слабыми против слаженной работы команды. В конце концов, поток мертвецов закончился, и самурай опустился на землю. Без меча объединение с Йо было бы бесполезным, а в рукопашном бою юный шаман и сам неплох. Тонкий нюх Манты учуял аромат женских духов от одного из проулков, и волчица зарычала, готовая в любой момент напасть на незваную гостью.

— Вот уж не думала, что мои воины окажутся побежденными, — тоненький самоуверенный голосок мурашками пробежался по спине Оямады, и она недовольно фыркнула. Ей всегда не нравились излишне переоценивающие себя люди. — И совсем не ожидала, что один из вас окажется оборотнем. Это весомый аргумент против многих противников, но не духов. Поэтому я советую тебе бежать, псина, — из тени вышла высокая стройная девушка. Она была очень хрупкой, в ней не ощущалось ни капли физической силы, да и духовная была какая-то минимальная.

— Даос, — решила всё-таки кратко проинформировать Анна, каким-то чудом поняв растерянность волчицы, — перемещают души в мертвые тела, оживляя их и подчиняя себе при помощи печатей-талисманов. Сила даосов очень мала, но для подчинения сотни таких мертвецов много энергии и не надо.

А ещё… это была именно та женщина, что сидела в черной машине у берега, где дрался Йо с другими мертвецами, на что волчица только злобно рыкнула, напружинившись.

— Тише, псинка. Я поняла, что ты меня узнала. Да, это я вчера устроила вам вечеринку с моими мальчиками. Разве было не весело? Ну да ладно. Я придумала тебе, Йо, более интересного противника.

— Зачем тебе это? — решил всё-таки уточнить шаман, прикидывая, что может послужить ему оружием.

— Не подумай ничего плохого. Я просто решила помочь своему братику, — девушка пальцем подозвала к себе кого-то, продолжая говорить. Йо нахмурился, не понимая, о чем идет речь. — Прошу прощения, я не представилась. Джун Тао, сестра Лен Тао. Он тебе проиграл. Маленький глупый братец. Пайрон! Убей этого наглого мальчишку!!!

— Чего? — только и успел спросить Асакура, как огромная тень набросилась на него сверху, пытаясь вбить парня в землю в качестве дополнения к асфальту. Шаман пытался вывернуть противнику руку, которой он сжимал его шею, но не мог толком обхватить нужные суставы. Волчица не стала ждать у моря погоды и вцепилась в бок мертвеца, рванув на себя. Тело грузно скатилось с парня, но тут же отточенным движением поднялось, не успев коснуться земли, и кулаком со всей силы ударило зверя в плечо. Волчица, невольно отпустив жертву, отлетела на несколько сантиметров, тут же становясь в боевую стойку. Ей повезло, что кости умудрились выдержать силу удара. Этого времени хватило шаману, чтобы встать и отдышаться. Он уже приготовился к новой атаке, взглядом приказав другу не вмешиваться в битву, и волчица послушно опустила голову и отступила, веря в своего шамана. Все уже поняли, кто этот мертвец, и победить его мог только сильный шаман. Но битва пошла не по сценарию.

— Гребанная псина… — с ненавистью прошептала Джун, прожигая взглядом ту, из-за которой первая атака, основанная на эффекте неожиданности, пошла насмарку. — Пайрон! Используй свою лучшую атаку!

У волчицы, отвлекшейся на звуки мотоциклов и знакомых запахах, доносящихся со стороны параллельной улицы, резко взвыли инстинкты, и она чудом успела пригнуть голову, как мощные кулаки пробили стену кинотеатра над ней. Из здания послышался вопль кассира. Зверь, увернувшись от камней, пятился от противника, предупреждающе рыча. Следующую атаку сбил Йо, пытаясь обратить всё внимание мертвеца на себя. Но он позабыл о собственной защите: Пайрон, подпрыгнув, дал коленом в живот парня, заставив того согнуться пополам, а потом будто исчез в воздухе, неожиданно оказавшись за спиной оборотня. Волчица и дернуться не успела, как её схватили за горло и подняли на уровне груди могучего бойца. Джун пронзительно рассмеялась:

— Йо, я предлагаю тебе сделку! Жизнь твоего питомца в обмен на Амидамару.

— В смысле?!

— Я хочу забрать твоего духа. Он сильнее духа моего брата, ему будет лучше служить моей семье. Так что, отдашь?

— Амидамару не вещь, чтобы его разменивали, как какую-то монету! — в ярости Йо сжал кулаки и готов был задушить наглую девчонку голыми руками. Рядом материализовался самурай, хмуро следивший за постепенно ослабевающей волчицей.

— Он всего лишь дух. Какая ему разница, кто им будет командовать?

— Но у духов тоже есть чувства. Есть воля. Даже сейчас, невольно служа тебе, Пайрон мучается. Он не хочет подчиняться тебе, не хочет причинять никому боли. Я вижу это.

Наверное, слова Асакуры дошли до ушей мертвеца. Тот застыл, словно статуя, и Оямада почувствовала, как пальцы на её шее буквально чуть-чуть ослабли. Воспользовавшись помешательством бойца, волчица извернулась и достала задними лапами лица Пайрона, когтями повредив печать. Тут же, непонятно откуда взявшийся деревянный меч прошил державшую её руку, и кисть безвольно повисла, выпустив свою жертву. Оборотень мгновенно оказался на земле и, сориентировавшись, зубами обхватила рукоять оружия и отпрыгнула подальше, тем самым вытащив меч и находясь теперь под защитой своего спасителя. Она удивилась, учуяв Рю и его банду, но решила не обращать на это внимания, припоминая свой сон. Видимо, что-то произошло между Асакурой и главарем, и те стали приятелями (если так можно выразиться).

— Я смотрю, у вас тут интересная бойня намечается, — широко улыбнулся Рю, подкидывая свой меч шаману. — Лови, парень, и покажи им всем кузькину мать. Своих друзей оставь под нашей защитой!

Йо благодарно кивнул мужчине и сосредоточился на бое. Повреждение талисмана сделало своё дело — мертвец застыл, не подчиняясь приказам своей хозяйки. Он только снял печать и осмысленно осматривал окружающий его мир. Джун боязливо отступила, просчитывая ситуацию. Силы обычных талисманов не хватит на то, чтобы подчинить такой сильный дух, а специальные печати создавались на алтаре её семьи в определенный период времени, и накладывать талисман стоило сразу при его создании.

— Как я здесь оказался? — ошарашенно пробормотал боец, пытаясь вспомнить несколько дней из его жизни. Последнее, что он помнил, это девушку в окружении мертвых тел, которые поднимались от пары слов этой барышни и какой-то бумажки со странной надписью.

— Ты не помнишь? — решил подать голос Асакура, находясь на грани резонанса с самураем. — Ты Пайрон. Несколько лет тому назад ты таинственно погиб, а потом твоё тело не смогли найти на церемонии похорон. Тебя украли, а потом вернули дух с того мира и заключили в собственное мертвое тело, при помощи талисмана заставляя выполнять все приказы хозяйки по имени Джун. Вспомнил?

— Хозяйки? Джун? — информация никак не переваривалась в голове. Мертвец сначала посмотрел на Анну, а потом заприметил более знакомое лицо, и тут чувства, подавляемые печатью, растеклись по венам, превращаясь в необузданную ярость. — Джун!!! Ты!!! — и он стремительно начал приближаться к девушке, намереваясь сделать из своей мучительницы кашу для ворон.

— Хэй, тише, горячая голова! — отбил атаку Асакура, становясь между жертвой и Пайроном. — Да, она виновата в том, что с тобой сейчас происходит. Но ты не должен её убивать. — Нападение, защита, атака. — Да послушай меня! Убьешь человека — станешь злобным духом. Тогда тебя ничего не ждет, кроме Ада! — защита, защита, снова защита. Самурай умело применял силы Йо, пока шаман пытался достучаться до взбесившегося духа. — До этого тебя защищала её сила, а сейчас тебя ничего не ждет, кроме самых настоящих пыток. Неужели твоя месть стоит этого!

Но дух его не слышал. Ситуация выходила из-под контроля…

— Йо! Я договорилась с духом учителя Пайрона! Шамон поможет нам! — неожиданно подала голос Анна. Она стояла в тени домов, прикрыв глаза, и, перебирая бусинки, бормотала молитву призыва духа.

Хватило буквально нескольких секунд, чтобы шаман, оторвавшись от противника на несколько шагов, разорвал связь с самураем и резонировал снова, при помощи итако дав своё тело в качестве сосуда совсем другому духу. Волчица внимательно следила за всеми изменениями друга. Он совсем немного сгорбился, расслабив плечи и изменив боевую стойку, делая упор на ноги, и стал похож на сжатую пружину, при этом кисти рук были на удивление расслаблены. У юного шамана даже черты лица изменились: как-то заострились, немного проглядывали морщины, легкая смиренная улыбка совершенно не была свойственна Асакуре. И взгляд, самое главное, взгляд изменился. Более мудрый, много повидавший и принимающий этот мир со всеми его несовершенствами. Йо, нет, Шамон окинул Джун взглядом, как дед на несмышленую внучку, а потом сосредоточенно и жестко на своего ученика.

— Пайрон, смотрю, ты совершенно забыл все мои учения, — спокойно сказал Шамон, отбиваю одну из атак мертвеца, потом следующую, ещё и ещё раз. Он двигался спокойно и плавно, все движения были отточены, ни одного лишнего. Шамон изредка касался тела своего ученика, словно лаская, а не пытаясь ударить. Но с каждым касанием Манта замечала, как ярость духа испаряется, как туман на рассвете. Удары становились всё менее уверенными, пока не прекратились вовсе. Взгляд Пайрона стал более осмысленным, даже человечным. Пайрон поник и опустил голову, и учитель не преминул дать своему большому ученику щелбан. — Вспомни. Пайрон, чему я учил тебя…

Манта с радостью смотрела, как учитель исчезает из тела Асакуры, обдавая всех теплым ветром и наполняя души светом смирения и счастья. Джун упала на колени, ошарашенно смотря на своего слугу. Из её глаз текли слезы, заставив двух противников застыть на своих местах.

— Ты, — пробормотал боец, сжав кулаки, — ты сделала меня своим слугой против моей воли. Заставляла делать ужасные вещи. За что? За что ты так с нами? Просто ответь мне.

— В моей семье… иначе не было принято. Мой клан строится на строгой иерархии и отношении с духами. Меня учили, что они наши слуги, что они не могут чувствовать. Но сейчас я… я не уверена. Я отпускаю тебя, Пайрон. Прости, если сможешь. — Джун осторожно поднялась, готовая к тому, что её ударят. Боец подошел к ней, внимательно всматриваясь в глаза, и взял за руку.

— Я не готов тебя простить сейчас. Но… кто тебя защитит? Я стану твоим телохранителем. Но давай обойдемся без печатей.

Волчица помотала головой, обалдевая от быстро сменяющихся событий. Совсем недавно этот гигант душил её в своих руках, а сейчас ласково поглядывает на свою хозяйку, которую буквально десять минут назад был готов размазать по стенке. В чем прикол? Хотя… в этот раз обошлось без жертв и слишком сильных увечий.

Парочка из Тео быстро исчезла с их глаз, поблагодарив за помощь. Сегодня один человек изменил своё отношение к духам. Сегодня другой человек доказал, что между людьми и духами должно быть взаимопонимание и даже дружба.

Сегодня что-то изменилось во всех их душах.

— Йо-сенсей, позвольте мне стать вашим учеником! Я хочу быть шаманом!

Манта едва не подавилась чаем и поспешила выйти из комнаты в туалет. После той стычки с Джун они всей компанией отправились домой к Асакуре, чтобы залечить все свои болячки и просто поболтать. Под всей компанией понималось, что банда «Загнанные в угол» пошла вместе с ними. Мотивов девушка не понимала… до этой минуты. Похоже, у бедного Умэмии совсем крыша на духах съехала, иначе и не скажешь. Но он мог видеть духов, значит, шансы есть. Наверное.

— Я много думал, со многими советовался. Я чувствую, что быть шаманом — моё призвание!

Пока Асакура смотрел на мужчину круглыми от шока глазами, пытаясь придумать внятный ответ, Анна поспешно взяла мужчину в оборот со словами: «Сначала докажи, что ты достоин» — и припахала к уходу за домом. Шаман просто заткнулся под взглядом блондинки, цепким взором окидывая ауру Рю, будто пытался прочитать его душу. Вернувшаяся Манта поняла, что у главаря вполне есть шансы исполнить свою мечту. Если выдержит плотный график Анны, составленный на ближайшую неделю. И всё связано с уборкой дома и готовкой.

Без шансов.

Дни потекли за днями. Пока Йо и Манта ломали зубы о гранит науки, Анна честно занималась с Рю, пытаясь отточить духовную силу мужчины для принятия энергии природы — первый этап до того, как начинающий шаман будет искать себе хранителя. А вместе с приобретенным духом стоит заниматься и физической силой, хотя у Рю с этим практически не было проблем. К приходу домой школьников уже поджидал вкусный ужин, после которого Киояма забирала Асакуру на тренировку. Нозоми же всё больше погружала в традиции оборотней свою ученицу, изредка устраивая спарринги. Процесс укрепления мышц русоволосой был неостановим, поэтому два оборотня бились практически на равных.

Правда, Оямада всё чаще стала замечать, как Аоми приходила домой напряженной, даже раздраженной. Она активнее начала опекать свою подопечную, рыча едва ли не на каждое настораживающее её движение, из-за чего жителям дома приходилось обходить девушек по седьмой дороге. По связи со стаей тоже шли волны беспокойства и настороженности. Не выдержав, девушка втайне разговорила своего куратора и узнала весьма страшные новости: на оборотней близ их города совершили нападение и практически полностью уничтожили. Особенно пострадали дети. Во время нападения взрослые собрали малышей вместе и спрятали в убежище, охраняемыми несколькими самками, но враги целенаправленно шли именно туда. Откуда только знали, где убежище? Из десятерых детей выжили только двое и сейчас находятся в реанимации. Все стаи в округе забеспокоились и не знают, куда девать своих малышей, если знание об их убежищах были раскрыты. Но во всем этом была ещё одна причина для беспокойства — никто не понимал, кто на них нападает. Ни запахов, ни следов. Ничего. Это пугало и раздражало до невозможности. Все в их прайде были на грани.

В один из теплых вечеров Рю и Йо позвали Манту пробежаться вместе. На горизонте занимался закат, и легкий ветерок приятно пробегал по коже. Аоми отпустила свою протеже, попросив быть как можно осторожнее. Друзья же наслаждались погодой и легкой пробежкой. За две недели, что Рю приходил к ним, Манта сильно сдружилась с мужчиной и доверилась ему, хотя он так и не узнал, что существуют и другие оборотни. Это не та тайна, которые могут знать другие. Хотя, если Рю скоро действительно станет шаманом, ему придется узнать и о других существах. Сейчас же Умэмия считал её обращения за некую патологию, связанную со знакомством с миром шаманов, и невероятно боялся тоже стать зверем.

— Йо, скажи… я от Анны мельком услышал, что скоро должен начаться Турнир шаманов. Что это за турнир такой? — решился спросить Умэмия, когда они убежали достаточно далеко от дома.

— Услышал-таки, — засмеялся Асакура, не изменяя темпа. — Как бы это объяснить. Турнир шаманов назначается тогда, когда по небосводу земли проносится комета Судьбы и скрывающаяся за ней комета Разрушения. Это означает, что Король шаманов отходит от дел, мир находится на грани, и пора назначать нового. Король шаманов получает силу самого великого из духов — Короля духов. Он может изменить ход истории: уничтожить человечество или защитить от тех, кто надумает это сделать. В общем, тут многое зависит от желания Короля шаманов. Конечно, избавить человека от неизлечимой болезни он не может. Хотя, если страну настигла чума, то вмешаться Король может. Никто ещё до конца так и не разобралась, что может Король шаманов, а что нет — скажем так. секретная информация. Для нас основа всего — природная гармония этого мира с духами. Если демоны и жаждущие мести духи прорвутся в мир людей, его настигнет хаос.

— Это трудно и запутано, — пробормотала Манта, переставая вникать в смысл слов друга.

— Согласен. В общем-то, Турнир — это битва между шаманами, чтобы выбрать сильнейшего. Говорят, что комета скоро пролетит над нашей планетой, значит, близится турнир. Многие уже сходят с ума, ищут потенциальных противников, чтобы если не убить их, то покалечить настолько, чтобы те не смогли участвовать в битве.

— Тот парень, из Тао, поэтому хотел тебя убить, чтобы ты не попал на Турнир? — уточнил Умэмия.

— Всё верно! Но мне удалось выиграть, так что всё хорошо.

Манта слушала объяснения своего друга, погрузившись в свои раздумья, и умудрилась упустить половину. У неё были на то причины. Практически всю ночь она с прайдом искала пропавшего котенка тигра. Мать тигренка погибла при нападении охотников, и отец не сошел с ума только благодаря сыну. Казалось, при переезде сюда прайду ничего не угрожало, как в один миг они услышали, что стая в ближайшем городе была уничтожена под корень, а через три дня пропал их малыш. Сейчас всю ярость его отца и отчаяние сдерживает сила патры, но тигр находился на грани безумия.

Дар и проклятие оборотней…

Следов малыша они так и не нашли. А в связи с последними событиями на лучшее надеяться уже не стоило. Почерк был похожий, как в разгромленной стае. И меньше всего смахивало на привычных охотников, которые не чурались выставлять свою работу напоказ. А тут совершенно никаких следов.

— Эге-гей, Манта, ты еще с нами? — позвал Йо друга, с беспокойством смотря в излишне серьезное лицо. Что-то беспокоило девушку, шаман чувствовал это, но не понимал. Радовало, что это явно никак не связано с её родителями.

— А, да, всё хор… — оборотня отвлек запах крови. Крови оборотня. А потом полный боли визг.

Нет!!!

Оямада сорвалась с места, вызывая своего зверя на поверхность. Её вторая душа с радостью откликнулась, разворачиваясь во всю мощь и сжигая яростью от того, что только что они обе почуяли, а потом и услышали. Мышцы начали быстро сокращаться, отчего одежда разрывалась по швам, и из их остатков в доли секунды выпрыгнула волчица, оглушив округу своим рычанием. Только мощные лапы коснулись земли, как они уже оттолкнулись в длинном прыжке, с легкостью развивая высокую скорость. В нос бил запах свежей крови, а уши слышали только крики о помощи, понятные волчьим ушам, но затмевали недоуменные возгласы друзей. Зверь рвался в бой, чтобы успеть и защитить, и улица оказалась неожиданно короткой для пропавшей в своих чувствах волчицы.

А потом просто ужас.

По небольшой площади, установленной в центре парка, тоненькими дорожками растекалась кровь. Её казалось так много, будто здесь прошло целое кровавое побоище. Её запах перебил все другие запахи, она давила на сознание, и мысли будто путались в этих алых дорожках. Как сквозь пелену волчица заметила двух людей. Нет, не просто людей: даос и его дух. Совершенно незнакомые ей, но оттого не менее ужасающие своей жестокостью. Они стояли в центре кровавой лужи, рассматривая маленькое сердце в их руках, а у ног нелепо брошено распотрошенное тело, в котором зверь с трудом узнал того тигренка, которого они искали.

Убитый малыш, оплетенный собственными кишками вокруг лап, задушен собственным желудком, измазанный в крови и ошметках легких.

Округу разразил яростный и отчаянный рык.

Убийцы едва успели увернуться от атаки непонятно откуда взявшегося тигра. Его рыжая с полосками шерсть стояла дыбом, мускулистые лапы в бешенстве били по земле, разрывая её и смешивая с кровью тигренка. Во взгляде не осталось ничего человеческого. От оборотня остался только бешеный зверь, наполненный жаждой убийства, и он, грозно зарычав, снова напал. Волчица смотрела на танец смерти в полной прострации, от отчаяния испустив зов стаи. Она уже знала, что вожак и куратор несутся сюда, но что — что?! — уже можно было исправить?! Малыш мертв, а тигра им не остановить. Если он нарушит закон — умрет, если вожак его остановит, то отец малыша лично убьет себя, просто чтобы не жить на этом свете.

Дар и проклятие оборотней. Тигру больше незачем жить.

— Твою мать, что здесь произошло?! — в ужасе закричал Рю, когда они с шаманом добежали до этого места. Волчица вышла из прострации, но тут же гнев пробежал по венам, и уже взгляд оборотня стал каким-то животным. Коротко взвыв, зверь напружинился и приготовился к атаке. Боль члена её прайда заполоняла все мысли, и его мысли, ставшие резко открытыми, как книга, стали её мыслями. Она больше не слышала зова куратора, не видела двух друзей, застывших за ней. Самый сильный среди ишт подавил её сознание. Волчица почти прыгнула на одну из убийц, по глупости оказавшейся рядом, как чьи-то сильные руки остановили её прыжок, отчего зверь запнулся и повалился на землю.

— Манта, не смей! Очнись, Манта! — кричал Йо, крепко удерживая вырывающуюся волчицу с помощью Рю. Это было опасно, но оборотень действовал аккуратно, на подсознательном уровне не желая причинять своим друзьям вред. Какая-то часть человека ещё была на поверхности. Манта наконец-то услышала своего шамана, потом голос вожака и Аоми, и начала подавлять собственного зверя, силой вырываясь из-под воздействия ишты. — Не смей нарушить закон!

Закон. Древний, как этот мир, установленный тем богом, что создал оборотней. Закон, за нарушением которого оборотня убьют без выяснения причин или поставят метку изгоя, и тут даже не знаешь, что хуже.

Не убивать людей, если не официально объявлен вызов или война. И ни в коем случае — детенышей.

Манта тут же перестала вырываться, успокаиваясь под поглаживаниями Асакуры. Тот, заметив возвращение друга, только коротко выдохнул и, на секунду сжав шерсть на загривке в предупреждении, выпрямился. Он уже резонировал с самураем, поэтому оставалось только выбрать время, когда лучше всего напасть. Но тигр мешал всем планам, его ярость пыталась подавить абсолютно всех, кто находился здесь, и теперь было понятно, почему Манта поддалась. Йо и Рю спасало только то, что они не были оборотнями.

Издалека неожиданно выпрыгнул в гущу событий огромный гепард и тут же накинулся на разбушевавшегося зверя. И это помогло вступить в битву уже шаману. Йо, определив, кто из этих двоих девушек-убийц даос, накинулся на неё, но был остановлен бдительным духом, закупоренным в своем мертвом теле. Отразив пару её атак, Асакура на короткое мгновение отступил, на ходу продумывая план, как мертвец по приказу хозяйки использовал свою энергию, создавая вполне ощутимых клонов. Но разозлившемуся Йо не было до них дела: заострившееся чутьё тут же подсказало, где главное тело, и он напал, воспользовавшись излишней самоуверенностью противника и бурча под нос заклинание изгнания. Шаман и самурай, отпустив благородство восвояси, в один удар уничтожили мертвеца, отправив духа в ад. Дух взорвался в воздухе, искрами разлетевшись по закатному небосклону. Когда парень обернулся, чтобы задать дрозда даосу, он не увидел никого — чертова женщина успела воспользоваться ситуацией и сбежать, бросив своего духа на произвол судьбы. Асакура мог только безвольно сжимать кулаки, пытаясь успокоить собственный гнев.

В это время на залитой кровью площади развивалась другая битва. Тигр, отчаявшийся и потерявший всякий рассудок, набрасывался на своего вожака, видимо, вообразив своим врагом. Оямада не обращала на них особенного внимания, с каким-то ужасом сконцентрировавшись на погибшем детеныше. Йо тоже обратил свой взор на него и застыл: по телу малыша начал проходить едва заметный огонек, с каждой секундой набирая мощь, становясь полноценным пожаром. От запаха горелого мяса сводило желудок до тошноты. Буквально за несколько минут маленькое тельце превратилось в горстку праха, который тут же развеял ветер.

Всё, что осталось от того, кто когда-то был оборотнем, смеялся, улыбался и плакал. Но Йо видел, как душа ребенка, идя бок о бок с тигренком, уходили в портал в иной, лучший мир.

Тигр упал на землю: его лапы подкосились, а голова склонилась к земле. Запыхавшийся гепард остановился рядом, с отчаянием смотря на члена своего прайда, который стал ему братом. Оборотни понимали, к чему всё идет. Манта была полностью поглощена чувствами ишты, едва разбирая, где его и собственные. Всё, что она могла, это вцепиться в узы, связывающие её с Йо, чтобы не унесло потоками отчаяния, а шаман в ответ обнял за шею волчицу, пытаясь заставить её смотреть только на себя. Потихоньку душа девушки успокоилась: серьезные и проницательные глаза друга буквально окатили холодным душем, и волчица уже более трезво посмотрела на площадь. В это время тигр нашел в себе силы подняться и уходил в темноту леса. Патра, опустив голову, даже не пытался смотреть ему вслед.

Сегодня они проиграли.

Сато подошел к своей волчице и боднул головой, оценив, что на ней не было ран, а шаман прижимал к себе друга в собственническом жесте, готовый в любой момент защитить её от кого угодно. Манта в ответ потерлась щекой о морду своего вожака и чуть склонила голову, приветствуя. Гепард только печально усмехнулся и помчался в ту сторону, куда ушел тигр его прайда. Он не мог остановить решения ишты, но и оставить того одного в последние минуты жизни тоже не смел. Всем нужна хоть какая-то поддержка, даже если в твоей душе царит пустота.

Дар и проклятие оборотней.

— Йо, пойдем домой, — Манта не имела никаких сил поднять свою голову, чтобы посмотреть на своего друга, поэтому отчаянно взывала к другу, рискнув передать свои мысли по связи. Раньше они так не умели. Но волчица не зацикливала на этом внимания, а только разглядывала землю, будто надеясь зарыться в неё и остаться навечно. — Пожалуйста.

Асакура ничего не сказал, но поднялся и, поманив Рю, пошел в сторону дома, краем глаза замечая, как за ними поплелась совершенно убитая волчица. Мужчины переглянулись и задумались каждый о своём, стараясь также не забывать поглядывать по сторонам, помня про сбежавшего даоса.

Но Манта настолько погрузилась в себя, что не замечала ничего вокруг. Она будто на автомате шла по дороге, едва переступая лапами и обходя препятствия. Перед её глазами стояла залитая кровью площадь, мертвый тигренок, жестоко убитый непонятно по каким причинам. И убил его не просто какой-то охотник, а даос. Но почему? Что такого сделали оборотни тем, кто связан с духами? Тут не ощущалась жажда наживы, как часто бывало у охотников: каждая часть оборотня была важна как какой-нибудь ингредиент или ресурс. Но от даоса пахло ненавистью. Искренней, черной и всепоглощающей. Да, Манта не знала историю ишты, но что мог совершить ребенок? Нет, дело явно не в ребенке. Ненависть даоса была направлена на оборотней в целом. Без исключений. Что же творится?

Слишком много вопросов и ни одного ответа.

— Манта, успокойся! — решил всё-таки подать голос Йо, ощущая, как волчица начинает загонять себя в пучину отчаяния. — Мы вместе найдем этого убийцу. Уверен, он будет на турнире шаманов. Если не сможем поймать даоса раньше, то прижмем к стенке там.

Манта тихо вздохнула, не желая подставлять Йо. Это было опасно, а в голове убийцы явно не все дома. Нападая на дитя, рискуешь быть разорванным на мелкие куски всей стаей. Никто не останется в стороне. Любые дети, даже при официально объявленном военном положении, для оборотней — святыня. Нужно быть на всю голову отмороженным, чтобы, зная о существовании оборотней, не знать их непреложных законов.

— Господин Йо, что это?! — ошарашенно воскликнул Рю почему-то позади волчицы. — Манта, осторожно!

Оборотень продолжала идти по инерции и только успела поднять голову, как со всего маху влепилась в… снеговик?! От шока Оямада даже отпрыгнула назад, отряхиваясь от налипшего снега, задним умом пытаясь понять, откуда на дорог снеговик, да ещё и в теплую весну и почему он не тает? Мыслить получалось пока крайне плохо, ведь выпутаться из размышлений о детоубийце оказалось ещё сложнее.

В это время Йо выцыганил из-за кустов какого-то парня его возраста, судя по всему, потерявшего сознания. Его внешность была немного странной: будто подёрнутые ледяной коркой голубые волосы торчали забавным ежиком, на голове завязана полностью тканевая бандана с древними иероглифами или какими-то другими письменами. Одет он был совсем не по погоде: на ногах — кроссовки сноубордиста, спортивные шорты и специальная куртка. Такие Манта видела на витрине спортивного магазина, вроде бы она для лыжников: на вид тонкая, но теплая, из непроницаемой ветром ткани и с широким горлом, высотой доставая почти до подбородка. Заглянув за спину, волчица увидела и сам сноуборд. Но насколько она помнила, в их районе и близко не водились площадки для сноубордистов. И как парню не было жарко? Может, он поэтому и свалился в обморок?

А ещё от него пахло шаманом. У Йо была такая же нотка в запахе.

— Рю, помоги-ка. Возьмем его к нам, надо привести парня в чувство, — пропыхтел Асакура, удобнее перехватывая незнакомца. По мнению Манты, лучше доставить этого парня до больницы, но она только закатила глаза и вырвалась вперед.

Привычный путь до дома казался в несколько раз длиннее. Морально раздавленные увиденным убийством друзья теперь ещё и упорно тащили довольно тяжелого для своего телосложения парня. Манта шла чуть впереди, внимательно следя, чтобы на её парней никто не посмел даже облизнуться. Насильственное убийство могло привлечь внимание многих демонов и проклятых духов, и волчица не удивится внезапному нападению оравы монстров. Даже воздух был тяжелым, напряженным, но аякаши не с чем сегодня устраивать пир: вся кровь, как и тело, превратилось в прах. Как и скоро обратится в прах могучий тигр, отец убитого малыша.

Было жутко.

Именно поэтому с иштой пошел его вожак. Сато не мог видеть духов — даже среди оборотней этот дар был редким исключением, — но он мог чувствовать их. От легкого запаха толку не было, а на интуитивном уровне и самый обычный человек мог ощутить присутствие злого духа. Совсем другая магия происходит с тем, кто умирает: в последние минуты, или, может, секунды, жизни любое существо может увидеть духов. Для многих понимание того, что сейчас вот эта жуткая морда накинется на тебя и сожрет твоё тело или, что хуже, душу, превращается в ужас. Собственная душа начинает мельтешить от страха, желая умереть, пока мозг кричит об опасности и пытается заставить умирающее тело сбежать куда подальше. Лучший из всех способов избежать подобного — присутствие близкого сердцу человека. Или же, если такого нет, необходим тот, кто сможет защитить от аякаши или демонов. Обычно это шаман, даос, священник — все из этого разряда. Одни своей силой разгоняют жаждущую крови и души толпу, другие — молитвой и искренней верой в своего бога. Оборотни тоже могли защищать своей силой. Манта не понимала, почему, но предполагала, что такого истинное предназначение оборотней.

У каждого вида есть своё предназначение. Обычные люди и животные — круговорот жизни и смерти. Иные же, связанные с потусторонним или ночным миром — в зависимости от миссии, дарованной им богами или кем-то ещё. Но с течением многих веков всё было позабыто. И эта планета с трудом держалась на тех, кто ещё помнит и выполняет, что ему предназначено.

Манта собиралась стать одной из таких. Быть Защитником. Истина этой миссии так и осталась неизменной, но ныне не каждому оборотню под силу стать им. Хотя они всё ещё выполняют одну из важных функций: поддержание этой планеты хоть в какой-то гармонии между всеми живыми существами (шаманы же и прочие связывали живой и мертвый миры). Благодаря своему «двудушию», оборотни могли жить как среди людей, так и сливаться с природой. Они совершенно другими глазами видят этот мир, понимают, где надо ускорить процесс, а где остановить. Да, оборотни не могут предотвратить катастрофу вроде пожара или тайфуна — это не в их власти. Но благодаря им леса ещё живы, пресная вода мерно течет в реках и застывает в озерах, кислород насыщает легкие каждого растения и живого существа, а земля перерабатывает и питает. Хрупкая гармония, которая разрушится в тот же миг, как оборотней станет слишком мало для её поддержания.

Но Защитник — это возможность отдать всё, что у тебя есть, ради кого-то. Силу, жизнь, тело… Правда, в тех манускриптах, что дала ей Аоми, нигде не упоминалась душа. Нозоми лишь удивлённо качала головой, когда Оямада пыталась прояснить, что происходит с душой. Насколько она знала, оборотни предпочитают быть Защитниками представителей высших сил, ведь те не лезут в их жизни до какого-то момента. И эти оборотни отдавала свои души их протеже взамен на контракт с условиями их взаимодействия. Всё было настолько запутано!

— Так, мы почти пришли, Рю, осталось чу-уть-чуточку, — пыхтел Йо. — Мне кажется, тут больше всего весит сноуборд и куртка!

Дома Анны не было («Что довольно удачно», — подумала Манта), а Нозоми, как догадывалась волчица, находится со стаей. Леопард была одной из ишт, и они наверняка сейчас занимаются построением тактики и защиты детей и учеников от лица патры, пока тот провожает тигра в последний путь. Всё ещё бессознательного парня затащили в дом и, проведя проверку на наличие серьезных ран, оставили отдыхать на диване, уйдя на кухню и оставив Оямаду рядом с ним. У оборотня всё равно не было настроения для разговора, Йо это чувствовал, а лучше защитить дом никто, кроме неё, не сможет.

Волчица прилегла рядом с дверью напротив дивана, следя за размеренным дыханием незнакомца. В голове больше не было мыслей, одна пустота. По связи со стаей проходила боль: прайд провожал членов своей семьи. У них не было никаких церемоний прощаний, а зарывать в землю под могильную плиту и вовсе было нечего. Как часть природы, они оставляли всё на волю стихиям планеты, искренне веря, что они плачут вместе с ними. Возможно, это была правда, возможно, ложь — Манта никогда не видела воплощение этих стихий: боги ли они, духи или же верные псы Создателя, о котором девушка смогла узнать в манускрипте. Ответа не было, оставалась только вера. А пока ученица разделяла боль кошачьих, потому что она чувствовала, что это её стая, которую она будет защищать так же рьяно, как и своего шамана.

Минут через тридцать со стороны кухни начало отдавать запахом жареного мяса и, кажется, лапши. Из них троих, что сейчас были дома, готовить умел только Рю и с удовольствием учил этому искусному делу Оямаду, внутренне не понимая, как столь замечательная девушка не знала, как включается духовка и как варится лапша в кастрюле, а не при помощи: пачка — кипяток — пять минут — можешь есть. В принципе, это было не его дело: Умэмия видел, какими глазами смотрел Асакура на русоволосую в такие моменты. В глубине темных глаз таилась серьезность и решительность, а за ними, словно за щитом, самые настоящие страх и боль. Поэтому мужчина учил готовить и не задавал лишних вопросов: когда-нибудь и ему доверят эту тайну.

А пока на запах мяса воскрешался и незнакомец. Манта с улыбкой заметила, как ещё в дрёме парень принюхивается, словно зверь, с губ потекли слюни, и он окончательно распахнул глаза. Девушка прям ощущала голод и жажду еды, но как только шаман двинулся с места, тут же предупреждающе зарычала, вздыбив шерсть. Незнакомец остановился и, похоже приготовился нападать.

— Не советую этого делать, — сзади подошел Йо и успокаивающе положил руку на загривок волчице. Амидамару витал рядом в воздухе, тоже готовый защищать своих товарищей. Им не хотелось устраивать драку, но если странный пацан окажется врагом и попытается напасть, то выбора особого не будет.

— Прошу прощения, я немного испугался, что зверь попытается откусить мне что-нибудь. В том месте, откуда я родом, мы живем в гармонии с природой, но это отнюдь не значит, что хищник не попытается полакомиться свежим мясом, — Оямада тихо фыркнула на это заявление. Уж больно ей сдалась эта кость без мяса. В нём наверняка одни жилы.

Потихоньку они вместе переместились на кухню. Рю вовремя скумекал, что волчица не собирается раскрывать свои тайны перед новеньким, и переложил еду в глубокую тарелку, смахивающую на миску для собак, а их гость ловко уплетал всё со стола, едва успевая переводить дух. Наверное, выуди они откуда-нибудь патаготитана (прим. авт.: Патаготитан — род титанозавровых, считается самым большим травоядным динозавром — хотя, наверное, и среди хищных он самый могучий), парень запросто схомячил бы и его. Он успокоился только тогда, когда на столе не осталось и крошки, причем в прямом смысле слова. Йо и Рю едва успели заглотить свою еду, прежде чем загребущие лапы добрались до их тарелок, а Манта выпустила такую злобную ауру, что любитель сноуборда не смел и взглянуть на неё.

Подростка звали Хоро-Хоро. Переехал в их город из севера Японии, где жил в небольшой и медленно уменьшающейся деревеньке древнего племени Айну. От попытки выяснить, в чем причина столь неожиданного переезда, парень успешно уклонился, хотя все трое поняли, что это связано с Турниром шаманов, но промолчали, решив, что это его собственная проблема. В конце концов, Хоро-Хоро не подавал признаки агрессии, скорее, был дружелюбным и общительным. Он со стенаниями рассказывал, как добрался в город, не имея за душой даже захудалого йена, и как кто-то пронырливый скоммуниздил его вещи, пока сноубордист ходил в туалет. Так парень остался на улице и упал в обморок, снедаемый голодом и усталостью.

От истории Йо аж прослезился.

В итоге, парня оставили жить в доме, немного потеснив в комнате Умэмию. Манте оставалось только тяжело вздыхать, смотря, как её надежды рассыпаются. Когда мужчина решил стать шаманом и переселился в дом Йо, пришлось расселить её с Аоми комнату. Асакура, причитая, что не переживёт ночи наедине с Анной (потому что тогда и ночью придется тренироваться) или с Рю (потому что он доконает своими песнями и вопросами о жизни шамана), перетащил Оямаду в свою комнату. Отговорки были так себе, но возмущение подавила уже сама Нозоми, хитро блестя своими кошачьими глазами. Волчица была готова хорошенько рыкнуть на них всех, но понимала, что не подействует. Эти наглые засранцы прекрасно знали, что она не нападет. Но, стоит отметить, шаман повел себя достойно, поселив девушку на своей кровати; сам Йо вытащил для себя футон и просто вырубался рядом, замученный Киоямой.

Сегодняшний вечер не остался исключением. После хорошей нервотрепки с Анной, которая наотрез отказывалась принять в их дружную компанию странного пацана, Асакура свалился на футон, уткнувшись лбом в прохладную стену. Манта смотрела в спину своего друга несколько долгих минут и, убедившись, что тот заснул, тихо вышла из комнаты, стараясь не выдавать своего бодрого присутствия. Откровенно говоря, о бодрости и энергии в теле речи не шло. Оборотень просто не могла закрыть глаза: перед ними сразу же вставала леденящая душу картина — убитый тигренок и пустой взгляд его отца. Оямада просто не могла уснуть, зная, что наверняка в её жизнь вернутся кошмары, которые чудом исчезли с появлением Йо на горизонте. По связи со стаей легкой вибрацией проходила тоска и боль, и девушка в изнеможении от эмоций и событий скорее не села, а упала на крыльцо, подавляя в себе животное желание повыть на луну. Аоми ждать сегодня не придется: она одна из ишт, которая обязана заняться защитой прайда. Все ученики, как Манта, и дети по приказу патры, звонившему каждому из своих членов лично, сидели либо дома, либо выходили на улицу только с теми знакомыми, которые могли дать отпор противнику. Поэтому Нозоми могла не беспокоиться за протеже: шаман и ещё только будущий шаман сами кого-угодно порвут за свою волчицу.

Но это не избавляло от душевных мук. Было страшно, и не за себя, а за дорогих сердцу существам. Почему-то Манте казалось, что малыш был убит специально, потому что он был единственным якорем для тигра. Это как игра, где главный игрок с удовольствием и злобным смехом смотрит на терзания другого. Двух зайцев одним ударом. И огромная куча терзаний в придачу.

И под удар попадали самые близкие.

— Как же мне их всех защитить?! — отчаянно прошептала девушка, склонив голову к коленям.

— Доверившись тем, кого хочешь защитить, — неожиданный голов заставил Манта подпрыгнуть и едва не свалиться с крыльца. Рядом с девушкой завис Амидамару. В его глазах читалась грусть прожитых лет, боль прошлой жизни и вера в своих нынешних друзей. — Я тоже когда-то ломал голову, как же мне всех защитить одному. Не вышло. Я надеялся только на себя, грудью закрывал всех дорогих мне людей, а на деле должен был дать им в руки оружие и встать рядом, чтобы сражаться плечом к плечу. Да, не со всеми так выйдет, не каждый способен защититься и тем более убить кого-то ради собственной жизни. Но ни Йо, ни Рю — они не из таких. Даже госпожа Анна. Дай нам стать рядом с тобой.

— Я знаю, Амидамару. Спасибо тебе, — русоволосая слабо улыбнулась духу и взглянула на ночное небо. — Самое ужасное — я не знаю, с чем нам предстоит драться. Понимаешь? Да, тогда это был какой-то даос. Но вдруг она не одна? Вдруг их там целая секта? Какие у них цели? И кто станет их жертвой, если они тронули даже ребенка, пусть и оборотня?

Самурай молчал, потому что понимал, о чем говорит подруга. По связи их дружбы волнами приходило отчаяние и ужас друга, её знатно колотило от вертящихся в голове мыслей. Оборотень впала в панику. Она могла спокойно, с холодным рассудком стоять перед врагом, драться и быть готовой положить жизнь за кого-то. Но в доме, жителям которого она открыла своё сердце, она становилась обычной забитой девчонкой, со своим огромным перечнем комплексов, жуткими воспоминаниями и по-настоящему доброй и ранимой душой.

— Мы это выясним, Манта, — голос друга заставил оборотня высоко подпрыгнуть и второй раз за этот вечер едва не свалиться с насиженного места. Асакура подошел совсем близко и присел так, чтобы ободряюще приобнять девушку и заставить её привалиться к своему плечу. Но загруженная мыслями Оямада была настолько напряжена, что сдвинуть её с места было практически невозможно. Ей было стыдно перед друзьями за свои чувства, ведь она надеялась никого не потревожить и попытаться разобраться во всем самой. На деле оказалась, что сна у шамана не было ни в одном глазу, он и дух по связи ощущали весь её страх, в то время как они оставались предельно собранными, серьезными и спокойными. Оборотень так не умела, а чувства скрыть не получилось. Возможно, если она немного закроет связь… — Не смей закрываться от нас! — рыкнул шаман, с силой затащив упирающуюся Манту себе на колени и обнимая её дрожащее тело. Она всё ещё была жутко худая — аукаются жуткие времена в родительском доме.

— Йо прав, Манта, — Амидамару завис над друзьями так, будто закрывал их от всего мира. — Мы не чужие люди, потому что связи не образовываются просто так. И не стоит чураться своих чувств, ведь у тебя есть душа — то, чего не хватает многим в нашем мире.

— А тебе стоит хоть немного расслабиться и поспать, — подросток убаюкивал девушку в своих объятиях, грея теплом своего тела и успокаивая. Глаза начали предательски закрываться, а сознание, утопая в спокойствии парня, уходило в мягкие объятия Баку (Прим. автора: Баку — японский дух сновидений, пожирает кошмары).

Последующая неделя превратилась в череду тренировок. Взбудораженные произошедшим в парке Рю и Йо, не сговариваясь, выматывали себя, стремясь стать сильнее. Анне оставалось только поражаться такому рвению, но честно занималась с парнями. Труднее приходилось Умэмие — из-за своего возраста и позднего раскрытия таланта он редко мог взять силу под контроль, и слабые духи природы практически не слушались новоявленного шамана. Йо успокаивал мужчину тем, что в юности и ему едва удавалось контролировать этих малышей. Но Рю чувствовал, что у него нет времени ныть и сдаваться: он должен был нагнать других шаманов, чтобы прекратить те кровавые ужасы, что ему пришлось увидеть. Рю Умэмия впервые понял, что хочет перестать убегать и научиться защищать то, что ему дорого. Эта решимость лавой разливалась по венам, сжигая старую бандитскую жизнь до пепла и оставляя в памяти ярким пятном лишь светлые воспоминания того времени, что он провел плечом к плечу рядом со своей бандой. И мужчина покорял свою силу, подчинял себе и преодолевал новое препятствие, движимый волей и решимостью. Впервые в жизни он действительно чувствовал себя мужчиной, а не каким-то пацанчиком, гонимый более сильными противниками. Йо и Анна стали опорой в его становлении кем-то действительно важным, и иногда даже Хоро-Хоро, движимый вскипевшим благодаря Рю адреналином в крови, присоединялся к их спаррингам, раскрывая свой стиль боя и своего духа, как сделали эти шаманы перед ним, доверившись гостю.

Манта тоже открылась гостю на свой страх и риск и никак не ожидала увидеть в его глазах искреннее, почти детское восхищение. В тот момент волчица ощутила тонкую нотку родных волков, текущей в крови этого парня: видимо, его род происходил от волчьих потомков, но так и не смогли стать оборотнями, открыв другие возможности — шаманизм. Но раскрыть свою душу Хоро-Хоро оборотень была не готова, а уж тем более создавать с ним узы. Сноубордист, кажется, понимал это и старался держаться на расстоянии.

В прайде оборотни были на взводе. Ишты так и не смогли найти виновника в смерти двух кошачьих, будто он испарился в воздухе. Когда один из урр предложил насильно допросить местных шаманов — а именно Йо и его компанию, — Манта была готова разорвать этого зарвавшегося кошака на мелкие кусочки. В ту ночь она впервые бросила вызов, чтобы защитить друзей. Патра, готовый в любой момент вмешаться, одобрил вызов, так как волчица была все ещё ученицей и не имела права самостоятельно принимать решение. Тогда Оямада в первый раз на своей памяти смогла победить оборотня, отстояв шаманов и доказав своё право быть среди урр. Поверженная пума сама склонила голову перед победителем, признавая её силу и право голоса. Аоми с гордостью смотрела на свою ученицу. По тайному приказу Сато она всё ещё курировала волчицу, всё больше вводя в их кошачье семейство и раскрывая силу протеже. Из дома Асакуры леопарда тоже не прогоняли, даже наоборот — она будто стала их неотъемлемой частью. Правда, её напрягал Рю, смотревший на женщину влюбленными глазами, и старалась скрыться от него как можно скорее. Манта смотрела на их игры с повышенным интересом, замечая, как между этими двумя упрямцами возникает одна из сильнейших и чистых связей, которая только существует в природе. В ответ на хитрую ухмылку ученицы Нозоми с ворчанием всегда отвечала одно и то же:

— Рю не знает, что я оборотень. А как только узнает, сразу перестанет ко мне чувствовать хоть что-нибудь.

Оямада вот ответ только насмешливо фыркала, прекрасно зная, что любовь Рю — настоящая. Что бы ни сделала Аоми, он защитит её, куда бы ни пошла — пойдет за ней. Как и Аоми по отношению к Умэмии, как бы она сама того не отрицала.

Но волчица понимала страх леопарда. Неизвестный убийца с чистой ненавистью готов перебить абсолютно всех оборотней на пути, и лишь вопрос времени, когда он вернется. Под прицел попадали самые дорогие люди, и Манте тоже было страшно за своих друзей. В её жизнь вернулись кошмары, от которых сердце до боли сжималось, а сама девушка просыпалась от собственного крика, задыхаясь от слез и нехватки воздуха в легких. К стыду своему, Оямада будила и своего соседа по комнате. Йо несколько раз сам выпутывал девушку из объятий кошмаров, когда она не могла проснуться, приближаясь цветом лица к самым настоящим покойникам. На четвертую ночь, когда мешки под глазами обоих были размером со сливы, Асакура нагло забрался на кровать и обнял напряженную девушку, пытаясь передать ей всё своё спокойствие и чувство защиты. Помогало слабо, но русоволосая хоть перестала задыхаться от слез. В какой-то моменты Манта даже решила вернуться к родителям, чтобы находиться на расстоянии от Йо. Вряд ли кто-то станет нападать на охотников на оборотней, скорее, родители сами её на костре сожгут, после того, как наиграются. Но это было лучше, чем подвергать опасности этот гостеприимный дом с его жителями. Только Йо не упускал друга из зоны видимости, поняв намерения подростка.

Шаманы только чувствовали напряжение своих оборотней и не понимали, как им помочь. Поэтому изматывали себя на тренировках, чтобы быть готовыми к любой неожиданности.

В сегодняшнюю ночь Манта упорно не могла уснуть, вслушиваясь в окружающие звуки и предчувствуя надвигающиеся неприятности. На кухне всё ещё возился Хоро-Хоро, отмывая всю посуду под руководством Анны за практически полностью сожранный холодильник. Рю во всю мощь храпел в соседней комнате, едва добравшись до футона. Рядышком посапывал Асакура, немного обнимая Оямаду за талию и уткнувшись носом где-то между её лопаток. Амидамару и Короро (миленькая такая, миниатюрная девочка была духом сноубордиста. Таких, как она, называли коропо куру — маленькие человечки, живущие под листьями кувшинок) сидели на крыше и тихо обсуждали какие-то свои дела, одновременно сторожа сон своих шаманов. По связи с прайдом проходили волны страха. Оборотень не понимала, что происходит, а Нозоми сегодня так и не вернулась.

Манта тихонько выпуталась из объятий друга, смущенно понимая, как они выглядят со стороны, и вышла на улицу. Спиной она ощущала взгляд самурая, внимательно следившим за девушкой, но старалась не обращать на него внимания. Подросток принюхался, ощущая в воздухе нотки напряжения, крови и… мертвечины? Что?!

— Хэй, я ну стоять!!! — голос Хоро-Хоро звонко прозвучал по округе, разрезая тишину будто острым ножом. Подпрыгнувшая девушка только успела заметить удаляющуюся в темноте спину сноубордиста, следовавшим за двумя странными тенями. С той стороны как раз пахло кровью оборотней, а по связи с Нозоми прошла волна резкой боли и тут же стихла, оставляя после себя пугающую пустоту. Недолго думая, Оямада побежала вслед за парнишкой, на ходу снимая с себя одежду и вызывая своего зверя. Уже волчьи уши услышали спешные шаги Йо и Рю, едва поспевавшие за последователями.

Знакомая дорога к парку поселила в душе волчицы ужас и предчувствие беды. Когда деревья расступились, перед ней открылась всё та же площадь, пятерых мертвецов и ещё теплую кровь оборотня. На другой стороне площади, вздыбив шерсть, по кругу обходила противников Аоми, обращенная в леопарда. По её боку из длинной, глубокой раны текла кровь, лапы подламывались, но женщина была готова биться за свою жизнь до последнего вздоха. Один из мертвецов собирал с земли кровь оборотня, старательно выбирая ещё свежую и не впитавшуюся в почву. Рыкнув, волчица прыгнула и вцепилась в глотку наглого мертвеца, заставляя выронить банку и упасть. Помотав головой и услышав хруст шейных позвонков врага, Манта лапой сбила талисман с лица и увернулась от удара нунчаков. Отбежав, зверь встал рядом с леопардом, прикрывая её. Звать на помощь прайд было бесполезно: она знала, что каждый из оборотней подвергся нападению и едва справлялся со своими врагами. От очередного нападения её спас Хоро-Хоро, приняв удар на свой сноуборд и в ответ выстреливая ледяными копьями. Мертвец был выведен на короткое время из строя, но оставались ещё трое. Они пошли в атаку одновременно с разных сторон, как их снес поток ветра от сильного удара Асакуры, добежавшего до друзей. Он и Рю встали рядом с Хоро-Хоро, решительно прикрывая двух оборотней. Умэмия обернулся, с ужасом смотря на Нозоми, обратившейся обратно в человека и едва находящейся в сознании. Кровь потоками уходила и всё ещё открытой раны, несмотря на работающую во всю катушку регенерацию. Мужчина, стиснув зубы, снял с себя рубашку и накрыл женщину, на секунду сжав её ладонь.

— Защити её, Манта… Спаси, пожалуйста! — охрипшим голосу обратился Рю к волчице, с горящим ненавистью взором смотря на застывших мертвецов.

Манта кивнула и больше не обращала внимания на врагов. Всю свою силу она направила в Аоми, ускоряя регенерацию и заставляя её душу оставаться в своем теле. Волчица склонилась над раной и начала медленно вылизывать, очищая от грязи и заставляя кровь остановиться.

В это время Йо и Хоро-Хоро, оставив оборотней под защитой мужчины, пошли в атаку. Враги в этот раз оказались гораздо сильнее, чем были у Тао, а на специальных наплечниках был герб в виде закругленного на концах икса, а в каждом из четырех секторов были вышиты буквы: L, A, W, S. Асакура на периферии сознания запомнил этот знак, но он ничего ему не говорил. Шаману не нравилось не знать своего врага. Но сейчас стоило сосредоточиться на мертвецах, которые явно были опытными бойцами в прошлом. Двум шаманам приходилось нелегко: их атаки проходили мимо, а защита едва выдерживала удары. Через несколько минут им надоела вся эта свистопляска: брюнет, сконцентрировавшись, разрезал воздух мечом, вложив в удар часть своего фуриоку, благодаря чему мертвецы лишились ног. Сноубордист, не теряя времени зря, быстро вырастил лед, вытягивая воду из почвы и обращая мертвецов в застывшие ледышки. Умэмия тяжело вздохнул и опустил свой меч — большинство ударов противников приходились в его сторону, и мужчина смог защитить женщин только благодаря собственному опыту.

— Нозоми! — Рю упал на колени перед потерявшей сознание Аоми и осторожно взял её на руки. Она тяжело дышала, но рана успешно затягивалась, больше не предоставляя угрозы.

— Честно говоря, я думал, что эти товарищи, — подал голос сноубордист, указывая на мертвецов, — украли мои вещи, поэтому я и побежал за ними. Но теперь не уверен в этом…

— Не-э, друг, — нервно хихикнул Йо, — скорее, ты обрел новые проблемы. Хэй, Манта, ты куда?!

Но волчица уже скрылась в тени деревьев: ею двигал зов о помощи. По связи Асакура только успел уловить мысль Манты, которую оборотень специально направила своему другу, заставляя того только обеспокоено сжать свой меч и отступить.

«В прайд!»

Месяц тускло освещал небольшую полянку, иногда скрываясь за черными и тяжелыми тучами, готовыми вот-вот разразиться проливным ливнем, который смог бы скрыть следы произошедшего. На улице было необыкновенно тихо: ни ветерка, ни кузнечика, ни ночной птицы. Даже насекомые в ужасе разбежались как можно дальше, хотя, казалось, им несвойственно испытывать столь сильные эмоции: только рефлексы. Сильно потрепанный кем-то гепард тяжело сел рядом с волчицей, которая, не в силах удержаться на подкашивающихся лапах, лежала на земле. Вялая трава больше не ласкала лапы, не щекотала весело нос. Деревья не пытались открыть проход лунному свету, наоборот, изо всех сил скрывали жалкие остатки оборотней, которые были способны идти самостоятельно. Из тридцати восьми взрослых особей на лапах были только одиннадцать, считая его самого и волчицу, неожиданно показавшую себя в схватке. Ещё двенадцать срочно увезли в клинику к его знакомой, а одиннадцать малышей и пара учениц остались в безопасности — враги не смогли подобраться к ним. Но это был просто оглушительный провал.

Их врагом оказалась хорошо подготовленная группа.

Тридцать профессиональных бойцов верхом — немыслимо просто! — на оборотнях, подавленных, напуганных, выдрессированных и натренированных. Оборотни всевозможных крупных видов, которые могли выдержать вес человека и оружие, закованных в седла для наездников и узду, которую не могли прокусить острые клыки. Ещё несколько оборотней-птиц, с легкостью находивших затаившуюся стаю. На заднем фланге медленно выступал отряд из десяти мертвых бойцов, прикрывавшие странную тройку. Чуть позже волчица рассказала, что по своему опыту определила в них двух шаманов и одного очень сильного даоса. Троица и их стражи были одеты в незнакомую для вожака форму (судя по рычанию Манты во время рассказа, она их где-то видела): костюмы различных расцветок, но схожих по покрою, плащи, едва достающие до колен, и наплечники с неизвестным гербом. А потом со стороны единственной девушки в группе пронёсся запах по всему лесу: убийцы их котенка.

И ишты сошли с ума. А потом и вся стая

По закону подлости, отряд встретил только ишт и примчавшегося на зов вожака, вся остальная стая была рассредоточена. Жуткий отряд из мертвецов тут же куда-то смылся, как и странная троица — Сато тогда ещё не знал, кто они, но чувствовал от них самую большую опасность.

Драться против хорошо организованных и сильных оборотней всегда тяжело, особенно, если их больше. Но когда на спине врагов были профессиональные охотники — это оказалось невозможно. После того, как три лучших бойца прайда были растерзаны на куски, Сато дал команду отступления, но приказать стае спрятаться вместе с малышней не успел — пуля с транквилизатором пробилась сквозь ребра и застряла где-то в легких, сознание быстро уплыло в небытие. Организм смог сбросить путы сна только спустя несколько часов, когда ишта, оставшийся его охранять, был убит одним из мертвецов. Злость помогла гепарду подняться и оторвать голову врагу, но с пулей регенерация ничего не могла сделать, поэтому биться во всю силу патра не смог.

Перед ним как раз возникла пара охотников, ведущих под уздцы своих «скакунов», как в битву вступила уже кем-то разъяренная волчица. Не ожидавшие подвоха убийцы были уничтожены зверем в считанные минуты, а в желтых глазах патра ясно увидел грань между боевым безумием и полным пониманием своих действий. От этого по телу пробежало стадо мурашек — единицы могли балансировать между двумя крайностями. Видимо, нахождение рядом с шаманом выдрессировало душу девушки, и она стала одним из самых сильных оборотней в его прайде только благодаря этой способности. Боевое безумие выводило на новый уровень, без зажимов, ограничений, полной выносливости и отсутствием боли; Сато собственными глазами видел, как вставали звери с переломанными позвоночниками и продолжали битву, находясь в безумии. Но они не отдавали себе отчета и, в конце концов, любой живой мог стать врагом, некоторые даже убивали самих себя.

Способность находится на грани Сато встречал только у Защитников.

Через минуту гепард потерял волчицу из виду и мог отследить каждого оборотня только по связи. Его сердце обливалось кровью, когда он осознал, сколько его урр и ишт уже погибло в схватках, чувствовал, как враги подбираются к убежищу, где захоронились малыши. Патра принял единственное решение, которое могло их либо спасти, либо погубить. Он бросил зов собраться всей стае рядом с ним, перетянуть внимание охотников на себя и дать бой. Его поддержали все оставшиеся ишты, приказывая уррам быстро вернуться к своему вожаку, чтобы стать с ним плечом к плечу.

Вокруг кучки едва держащихся на лапах оборотней собрались остатки врагов, заключив прайд в кольцо. Сато только с усмешкой и огромным удовольствием отметил, что его кошки дали хороший отпор врагам, и тех потрепало ничуть не меньше. Где-то рядом, вздыбив шерсть и изредка вспарывая землю лапой, рычала их волчица, готовая броситься на охотников по первому приказу. Сейчас она казалась едва ли не больше и сильнее самого гепарда, но была гораздо опаснее, несмотря на серьезные и глубокие раны.

Прайд приготовился умирать, но и сдаваться так просто не собирался, решив забрать как можно больше жизней с собой. Наездники всё не нападали, будто ожидая приказа. Сато, просчитывавший варианты, неожиданно понял, что та непонятная троица, окруженная мертвецами, и были их командирами. Но куда они могли исчезнуть? Две кошки — Аоми с одной из урр — остались рядом с малышами, и предупредили бы своих, если враг дошел до убежища. Но чем больше проходило времени, тем больше патра убеждался, что их пытаются задержать, не дать уйти из их кольца.

— Что-то не так, — рыкнул Сато, недовольно фырча. — И я практически не чувствую Нозоми и Казуко.

— Нозоми серьезно ранена и не может сражаться, — неожиданно подала голос волчица. Находясь на грани боевого безумия, её голос стал более раскатистым, едва разборчивым даже для оборотня от рычащих звуков. — На неё напали мертвецы. Насчет тигрицы не знаю, я не видела её.

— Они должны были защищать убежище, — казалось, сердце замерло и отказывалось биться от невыносимого страха за жизнь малышей. — Прайд! Прорвать кольцо! Все к убежищу!

Охотники, не ожидавшие активных действий от почти разбитой кучки кошаков, не успели даже толком защититься. Ожидавшие приказа к атаке люди слишком открылись и были самоуверенны в своей победе, поэтому часть зверей смогли прорваться и кинулись в лес, надеясь успеть. Патра лично повел своих бойцов, приказав Манте и ещё одной иште остаться и помочь тем, кто не мог выбраться из образовавшейся кучи-малы.

Они едва успели.

Враги отступили, когда из боевой группы осталась жалкая кучка раненых. Тела мертвецов, которых перегрызла спасательная группа около убежища, стремительно гнили, разлагаясь на глазах. А взрослые, отправив некоторых из кошек в реанимацию, собрались на основном поле битвы, стараясь не задохнуться от удушливого запаха крови. В некоторых местах леса горели их павшие собратья, но никто не беспокоился, что огонь перекинется на деревья — непостижимая магия оборотней касалась только их самих, не причиняя боль окружающему. Сато понимал, что и других оборотней надо бы отправить в больницу, но в частной клинике не оставалось мест, а в людскую больницу — всё равно, что отдать в руки охотников. Сато тихо пересказал прайду, что он и ишты видели в последние минуты мирной жизни, прежде чем отправить всех по домам, помогая тем, кто едва мог идти. И с беспокойством смотрел на удаляющуюся волчицу, которая отказалась от помощи, хотя едва переставляла лапы.

В сердце патры появилось одно стойкое желание: во что бы ни стало помочь появиться в этом мире новому Защитнику. Ведь только Защитник сможет оберечь его прайд от бед.

Манта старалась не прислушиваться к предложениям помощи от других оборотней, которых потрепало меньше, чем её саму. По её мнению, неплохо потрепало абсолютно всех, и коли она в состоянии переставлять лапы — пусть и через силу, — то до дома дойдет самостоятельно. Откровенно говоря, сил не осталось вообще: схлынувшая грань боевого безумия забрала с собой остатки энергии, как корова языком слизала. Взамен начали проявляться отнюдь неприятные ощущения от ранений. Левое плечо и некоторые ребра с этой же стороны горели огнем: подчиненный наездником медведь отбросил её от себя, оставляя глубокие борозды от когтей и, видимо, сломав кости. Чудо, что не позвоночник, хотя было близко. Регенерация, работая на убой, заставила кровь остановиться, но не более. Один тигр едва не перекусил волчице хребет: та еле успела выдернуться из почти сжавшихся клыков, но след всё-таки остался. О ушибах и мелких царапинах и вспоминать не стоило. Поэтому сейчас мир вокруг оборотня ощутимо шатался, будто океан в сильный шторм, но волчица не позволяла себе расслабляться, упорно идя к дому. Ей не сильно хотелось показываться в таком виде перед Йо, ведь тот начнет волноваться и тратить все силы на лечение её ран, но в противном случае парень понесется искать одно шерстяное тело в лесу, а кто знает, насколько сейчас безопасно под покровом деревьев.

— Манта!!! — неожиданный крик заставил волчицу забыть о всех своих ранах и подпрыгнуть ввысь на метр — ей-богу, не меньше! — переворачиваясь в воздухе в сторону позвавшего. Но приземление вышло не самым удачным — лапы подломились, оборотень слышала, как хрустят собственные кости, и земля жестко встретила её падение. Едва успев сжать челюсти, волчица тихо проскулила, не в состоянии даже поднять голову, не то, что встать. Кто-то рядом с ней упал на колени и, осторожно обхватив шею руками, сжал в объятиях. В нос ударил родной запах. — Манта, что же произошло? Аоми так и не привели в чувство — она сейчас в реанимации. Ты едва жива! А воздух так наполнен энергией душ, будто где-то произошла массовая авария или перестрелка двух враждующих кланов якудза.

Йо осторожно поднял волчицу на руки, краем глаза замечая, как она скривилась от боли. Рядом висел Амидамару, внимательно следя, чтобы никто внезапный не выскочил перед ними. Собственно, это самурай нашел Манту, которая практически заваливалась набок с каждым шагом. Йо очень долго не мог почувствовать свою волчицу. Вокруг связей были выстроены мощные барьеры: по позвоночнику проходил неприятный ток при любом прикосновении к неожиданной защите. Парень понимал, что так Манта пыталась от чего-то защитить и его, и Амидамару, и Анну, но даже заглянуть за крепкую стену не удавалось. По нервным окончаниям проходили лишь отголоски какой-то непонятной животной мощи и безумия, от которого сердце испуганно плясало в груди.

С этим Он разберется попозднее.

До дома было совсем чуть-чуть, но раны выглядели настолько ужасно, что в сердце закрался страх — зверь мог попросту недожить. С собой не было ни лекарств, ни банальных бинтов, и Асакура уже собирался вливать в регенерацию свои собственные силы, как его остановил Амидамару:

— Йо, я чувствую чужака. Крайне агрессивный призрак. Лучше сохрани все силы, мне подсказывает чутьё, что нам сегодня ещё предстоит битва.

Шаману оставалось только раздраженно рыкнуть и послушаться своего Хранителя, который ещё ни разу не подводил. Собравшись с мыслями, парень побежал к дому, изо всех сил стараясь ступать плавно и как можно мягче, но вскоре волчица, тихо скулившая от резких движений, замолкла. Йо почувствовал, как его собственное сердце замерло в испуге, и аккуратно прикоснулся к хрупким узам внутри себя, внимательно вслушиваясь их в отголоски и переведя дух: Манта потеряла сознание, хоть это и не есть хорошо.

Подросток помнил испытанный им когда-то ужас, когда знал Оямаду совсем немного, а между ними уже существовала связь, которой не могли добиться и любовники за несколько лет. Тогда он нашел волчицу едва живой, а связь исчезала на глазах. В этот раз связь была ненамного крепче, скоро счет пойдет на минуты. Если связь оборвется, то это означает, что душа девушки начала свой переход в другой мир — в обитель Короля духов. Вырвать оттуда будет практически невозможно, а шаман очень сильно сомневался, что друга держит на земле хоть что-то настолько сильное, чтобы она смогла вернуться хотя бы в призрачном обличии.

— Йо! Мой дух бесплотный! — неожиданно гаркнул самурай над ухом, мгновенно превращаясь в компактную версию себя. Шаман вытянул из-за пояса деревянный меч — как знал, что пригодится — одной рукой опуская волчицу на землю и становясь в защитную стойку. Его разум заполонил Амидамару, в секунду поставивший блок невероятно сильному удару. — Рю?!

Шаман с силой оттолкнул мужчину от себя и сконцентрировался на его ауре, которая должна быть яркой копией души, но её практически полностью перекрыла чужая. Призрак — а это был именно он — буквально пожирал сознание Умэмии, делая того одержимым. Но это всё, что мог понять Йо: шаманы не настроены на считывании аур, тем более с живых людей. С умершими-то ещё фиг разберешься.

— Босс, что вы делаете?! — банда «Загнанных в угол» была тут как тут. Вопреки всему, они окружили своего главаря, считая всё произошедшее ошибкой и слегка прикрывая спинами подростка, но и не мешая в случае атаки.

— Я пришел уничтожить Амидамару! — голос мужчины казался надломленным: неприятно хриплым, утробным, будто неудачно подделанный бас, хотя Умэмия всегда был тенором, словно свист вскипевшего чайника на плите.

Банда не знала, что и делать. С одной стороны, Рю был самым главным среди них, своего рода альфой в волчьей стае. Они не были отчаянными бандитами: не убивали и не насиловали девушек, хотя вели себя так, будто за плечами простирались горы трупов; иногда могли украсть что-нибудь недорогое, по типу пары пачек жвачек, потому что не хотели причинять продавцам лишние финансовые хлопоты. Их и бандой называли лишь за драки, которые им устраивали другие, менее совестливые группировки, да редкое поколачивание обычных граждан. Та девчонка, Манта, была лишь жертвой плохого настроения командира да собственной неудачливости.

Сегодняшний день изменил многое. За несколько минут веселый взгляд любителя причесок-приколов изменился на расчетливый и какой-то неприятный. Казалось, что черты лица их друга, обычно острые и жесткие, сменились на какие-то плавные, скользкие, словно перед ними стояла человекоподобная ящерица. Деревянный меч был безбожно брошен на месте, его сменила холодная сталь кинжала, отобранного у проходящего мимо члена банды «Бешеные тигры». Парень, явно ещё зеленый в своем деле, даже пикнуть не успел, как большой кулак темноволосого разбил лицо, буквально превратив в кашу.

Но Рю не взглянул толком на свою жертву: он даже не запнулся, когда двинул в лицо чужаку и одним движением срывая чехол с кинжалом с ремня парня. Вызывать скорую никто не рискнул: банда, словно привязанные маленькие шавки, пошли за своим командиром, боясь и пикнуть — интуитивно понимали, что ничем хорошим не кончится. Спустя полчаса они нагло вломились в музей и выкрали меч — один из банды получил ножевое ранение от Умэмии за то, что попытался остановить. Именно это заставило рослых парней испуганно поджать хвосты и вспомнить, кто среди них вожак. Их обязанность — беспрекословное подчинение.

Но и подчиненные могут взбунтоваться. Поэтому они стояли здесь, напротив главаря, а не за его спиной.

— Кто ты такой? И почему ты так ненавидишь Амидамару? — почувствовав весомую поддержку, Йо решил хоть что-то выяснить из жизни противника: так было проще настроиться на ритуал изгнания, который еще, к слову, надо было начертить.

Только жрецы могли выкинуть дух из тела живого человека при помощи техник и без последствий для жерты. Сами боги, к которым в своих молитвах обращались жрецы, помогали им, вливали силу в слова, уничтожая чужака и восстанавливая душу истинного хозяина тела. В общем-то, спасенный человек даже не понимал, что с ним что-то произошло: только легкая слабость, не более.

Закаленные на установление контакта с душами и полного физического уничтожения аякаши шаманы не могли с такой легкостью вырвать чужака из тела человека. Шаманы признавали богов, но не поклонялись им: их предметом преклонения был Король духов. А тот, в свою очередь, был ненасытен: если и пожирать кого-то, то только полностью, сколько бы личностей не пряталось в одном теле. У Короля духов практически не было чувств: в какой-то степени он и был самой природой, её духовной составляющей, но с собственным разумом и правом выносить вердикт. Сдерживать столь большую духовную силу обязан был Король шаманов: он сливался с Королем духов, становился его второй, более человечной стороной, разделял с ним мысли и желания, но не давал потустороннему миру упасть возмездием на земли вполне обычного мира. Все эти души умерших по одному зову готовы стать неистребимыми воинами, поэтому набирающий всё большую мощь Король духов был ненасытен в присваивании душ, которых ничто не держит на земле или были изгнаны ритуалами. И Рю мог попасть под раздачу: как одержимый более сильной душой, чем он, его могло вытолкнуть вслед за этим недомстителем, и никто не сможет спасти его от манящего зова самого главного в ином мире.

Риск был слишком велик. Йо не хотел убивать Рю, но за его спиной умирала дорогая душе волчица, которую необходимо было срочно вылечить.

— Я великий злодей! Искуситель, обманщик убийца и просто вор! Моё имя Токагера! Ты ведь помнишь меня, Амидамару? Уже трепещешь от одной мысли, что сейчас я отправлю тебя и твоего шамана в обитель Короля духов?! — темная тень без четких очертаний самого духа появился над Рю, будто кукловод над своей марионеткой. Его мог видеть только Асакура, но банда отступила от необычного, будто потустороннего голоса, которым их главарь почти помпезно представился. Для них всё происходящее было в новинку, поэтому колени подкашивались от страха даже у вышибалы, не имеющего, казалось, хоть крупицы чувства самосохранения.

— М-м-м… — Амидамару честно попытался вспомнить абсолютно незнакомое имя. Йо, окутанный сознанием своего хранителя, лишь тихо посмеивался над бесполезными потугами. На руках самурая было много крови бесчестных негодяев, и об их именах он особо и не спрашивал. Много ли чести, запоминать всякого убийцу, недостойного даже капли уважения. Да и когда это было, в конце концов? Пусть духи и запоминают свою жизнь достаточно детально, но не до такой же степени!

— Как ты мог забыть, как убил славного Токагеру?! Но ничего, зато помню я! Умри!

Рю и сам по себе был сильным мужчиной и отлично владел мечом, а дух прибавил сил, неустанный огонь ненависти заполонил всё тело. Воздушной волной откинуло всю банду, а самурай ловко поставил блок, удар пришелся по эфесу меча. Едва сдержав напор, Амидамару немного наклонил свой меч и сильным и быстрым движением выбил оружие из рук озверевшего Рю, но нападать не стал. Самурай чувствовал, как мечется душа его шамана, пытаясь спасти всех даже ценой собственной жизни, правда, придумать никак не мог. Оставалось хорошенько отмутузить противника до потери сознания и сбежать. Токагера не был славным мечником: в их дни даже женщины знали, с какой стороны надо держать меч. Мужчины, не прошедшие военной подготовки, знали чуть больше женщин. Примерно на этом уровне и был незнакомый вор, и остановить его не составило труда… Если бы этот засранец не вселился в человека, абсолютно невиновного в его злодеяниях!

Самурай тоже не мог поднять свой меч на того, кто чист душой.

— Господин Йо, скорее, уходите!

Ситуация резко повернула в другую сторону. Тело Умэмии застыло, словно каменное изваяние, а подрагивающие руки сжались в кулаки. Тень Токагера исчезла из поля зрения, что-то разочарованно крикнув в пространство. С мужчины пот катился в семь ручьев, ему явно было трудно удержать сознание в собственном теле, а тем более подчинить сильного духа. У Рю не хватало ни подготовки, ни знаний; главарь действовал на одних инстинктах выживания, не раз спасавших ему шкуру. Йо, что-то решив для себя и немного потеснив Амидамару, кинулся вперед, собирая в пальцах часть своей силы, чтобы передать её другу.

Это либо сработает, либо нет.

Рю или станет шаманом, раскрыв потенциал, либо умрет, уводя чужака с собой к Королю духов.

Сжав пальцы, словно собирался перекреститься по христианским обычаям, Асакура сильно ткнул в грудь мужчины, вливая толику силы, а потом прямо в лоб. Сила светилась, словно звезда на небосклоне, а потоки волнами перетекали вслед за движениями шамана, словно преданный щенок, создавая между местами, куда тыкал Йо, единую неразрывную связь. Шаман кивнул сам себе, внимательно следя связью.

От сердца к уму. Именно так работают шаманы.

Нить медленно впитывалась, таяла на глазах. Рю упал на колени и схватился за голову. Всё тело мелко дрожало, будто в лихорадке, из горла вырывались стоны и всхлипы. Мужчина боролся за свою жизнь и друзей, впервые имея столь сильную мотивацию. Он ощущал дыхание своей души, видел её золотистый, словно солнце, свет. Такой яркий, такой теплый… Такой родной.

Умэмия Рю поднялся с колен.

Когда Манта проснулась в своей комнате и услышала рядом дыхание друга, то уже ни капли не удивилась. Больше удивляло собственное перебинтованное состояние. Не то, чтобы это было в первый раз, но в последнее время всё, что она пропускала из атак, оставалось быстро заживающими царапинами после тренировки с Аоми, да и только.

— Аоми?! — неожиданно вскинулась девушка, практически не ощущая свой прайд: только отдалённое присутствие патры, который, похоже, где-то отсыпался.

Наконец, последние воспоминания проявили себя, и оборотень вспомнила всё, что произошло. Смертельно раненная Аоми. Хорошо организованное нападение на прайд и напуганные и отчаявшиеся избавиться от рабства оборотни в стане врага. Кровь и смерть. И благодаря удаче и острому уму вожака спасённые дети. Она сама, раза два побывавшая на грани безумия. Волчица помнила, как разрывала плоть врагов, как сжимала зубы с каким-то остервенением, пока не слышала звонкий хруст костей, как чужая горячая кровь заполоняла её рот, но не чувствовала собственных ран. О, Госпожа! Она почти обезумела! И пусть она защищала прайд, не имело значения. А что было бы, будь рядом Йо? Она же могла его…

— Нет…

Горло сдавил ком горечи и страха, а глаза почти ничего не видели от слёз. Когда она в последний раз плакала? Очень давно. Но страх за друга, за то, что в безумии могла запросто растерзать Асакуру, поднял в душе всё позабытое. От собственной слабости было жутко противно. Манта забылась, не могла распознать ни звуков, ни запахов, ни ощущений, только дрожь тела, когда, с трудом присев в кровати, уткнулась лбом в согнутые колени, одеялом пытаясь заглушить всхлипы. Трясущиеся руки сжали на затылке волосы так сильно, чтобы боль могла заполонить весь мозг. Успокоиться это не помогало, но возникло ложное ощущение наказания.

Мне надо держаться от Йо подальше, иначе он умрёт из-за меня!

Неожиданно для Оямады её холодные руки накрыли чьи-то тёплые ладони и осторожно разжали кулаки. Та уже и позабыть успела, что была не одна, потому вздрогнула и со страхом попыталась вырваться. Но чужие руки только дёрнули её на себя, крепко обнимая и не отпуская от себя, прижимая дрожащую тушку к груди. Манта учуяла запах Асакуры и сжалась в комок, закрыв глаза и боясь увидеть в карих глазах презрение и ужас. Ей было жутко от мысли, что может навредить своему другу, что безумие вновь возьмёт верх. Ведь оно никогда не исчезает бесследно. Нет, лучше пусть Йо презирает её и держится подальше от такого монстра, как она!

Йо Асакура сквозь сон почувствовал движение рядом с собой и с трудом открыл слипающиеся глаза. Последние три дня Рю и Манта спали беспробудным сном. Умэмия успешно оправлялся после одержимости духом, который вместо того, чтобы убраться в обитель Короля духов, покаянно витал рядом с мужчиной и внимательно следил за любыми изменениями. Как сказала Анна, главарь умудрился открыть в себе способности шамана, противостояв Токагеру, и проснулся бы раньше, если перед этим не был в отчаянии. Аоми всё ещё лежала в реанимации, и шансы на выздоровление были нулевые, что и довело мужчину до того, что легко поддался враждебному духу.

Манту же Асакура принёс в критическом состоянии. Его собственная сила гудела в крови волчицы, пытаясь ускорить регенерацию, но её организм будто сдался и перестал бороться за последнюю искру жизни. Тогда знатно помог Хоро-Хоро, осторожно вплетя собственную силу в девушку, пытаясь на ходу переварить такое необыкновенное открытие, как оборотни. Но он не опасался и не отторгал, хотя чужая кровь на белоснежных клыках выглядела весьма недобро. Вскоре душа зверя отступила, и Оямада стала человеком, что дало возможность понадеяться на благополучный исход.

Йо дежурил возле друга всё это время, боясь упустить хоть одно ухудшение в чужом здоровье. Успокоиться удалось только в эту ночь, когда связи наконец-то окрепли и волнами накатил сон, в который плавно перешла оборотень. Её же паника разбудила парня, который пытался разобраться в коконе чувств, передавшийся по связи, но безуспешно. Решительно подскочив, аккуратно разжал кулаки девушки, отчаянно сжавшие волосы, пока Манта не сняла с себя скальп. Обессиленные пальцы поддались осторожным прикосновениям, а потом подруга дёрнулась в ужасе и попытке вырваться, но Йо решительно перехватил чужие предплечья и с силой дёрнул на себя. Он ощутил, как сильно дрожало девчачье тело, как сжималось, будто хотело расщепиться на атомы. Не понимая, что происходит, шаман крепко обнял невозможную в своём упрямстве девчонку и вновь вернулся к узам. Чувства Оямады бурлили, словно штормовой океан: видимо, прорванный за ночь барьер, которым волчица защищала друзей от самой себя, возымел взрывной эффект, и их связь разливалась между ними, словно кровь из глубокой раны. Среди разбушевавшихся чувств Асакура-таки смог выделить и презрение к самой себе, и страх, и невероятный ужас от воспоминаний.

Оставалось только дождаться, когда израненная душа успокоится: крики и громкие уверования, что оборотень сделала всё правильно, могли ухудшить ситуацию.

Плюс ко всем бедам, прайду явно ещё придётся держать слово перед богами. Насколько помнил Йо из смутных рассказов деда, оборотней создал один из множества богов, он же и установил древние нерушимые законы. Один из них — не убивать без официального объявления войны или вызова на бой. Но прайд вынудили защищаться и убивать, чтобы спастись самим и защитить детёнышей. Они нарушили закон, пусть и не было в том их вины, но богам, насколько известно, плевать на причины и следствия, если не созовут суд. Тогда была надежда на справедливый приговор. Но кто бы ещё знал, как созвать суд, как остановить карающую длань бога.

Асакуре было до безумия страшно.

Через несколько минут уставшая Манта затихла, уткнувшись носом в твёрдую мужскую грудь и тяжело засопела, лишь бы не смотреть в глаза шаману. Тот продолжал крепко обнимать, будто собирался слиться с ней, и слегка поглаживал напряжённую спину. Постепенно под успокаивающей аурой друга напряжение спало, захотелось вновь крепко-крепко уснуть и забыть о всех печалях, но вместе с усталостью пришёл невероятный голод. Организм оборотня потребовал вернуть затраченную энергию громким бурчанием живота. Йо прыснул, Манта тоже не выдержала и от души рассмеялась вместе с ним, повалившись на кровать. Все страхи неожиданно исчезли, в душе стало так уютно и светло, что волчица была готова выступить против кого угодно, чтобы защитить то, что дорого.

— Думаю, тебе всё же этого не хватало, — отдышавшись, весело прокомментировал парень изменившийся настрой Оямады и пояснил: — Смеха. Чистого и искреннего. И толики уверенности в себе. Запомни, Манта, — неожиданно он навис над оборотнем, серьёзно посмотрев ей в глаза. Вопреки всем страхам, в его взгляде были решительность, тепло, спокойствие и толика какой-то особой любви, присущей только Йо Асакуре к его окружению, — что бы ни случилось, я буду на твоей стороне. Против кого бы мне не пришлось выступить и какой бы ни была причина, из-за которой мне придётся тебя защищать.

Горячие пальцы обожгли один из старых шрамов на хрупком плече, выступающий из-за бинтов и бретельки ночной рубашки. Эту рубашку Манте выделила Анна, она же и перебинтовала раны, выдворив из комнаты парней на какое-то время. Девушки пытались сохранить хоть какие-то приличия, хотя Йо и Амидамару видели русоволосую голой, и даже не раз. «Женщины, — вздыхала мужская часть населения дома, когда Анна и Аоми хорошенько их отделали за подглядывания, — слишком запарные существа». Даже такие прикосновения вгоняли Оямаду в краску, хотя в них никогда не было сексуального подтекста. Пусть иногда глаза Йо сверкали как-то странно, стоило нечаянно подглядеть вместе с другими пацанами голых девчонок, но в такие моменты они были полны гнева и безнадёжности. После чего шаман обычно отправлялся на тренировку до того, пока едва ли не замертво падал на землю.

На кухне было удивительно пусто. В холодильнике явно повесилась бы мышь, если было, на чём. В морозилке остался последний кусок курицы, которого с трудом хватило бы на одного Асакуру. Девушка тяжело вздохнула. Пусть они с Аоми успешно охотились и таскали добычу в дом, с таким количеством троглодитов не справлялся ни один бюджет, выдаваемый семьями Киояма и Асакура и зарабатываемый откуда-то Умэмией. У Хоро-Хоро было совершенно немного денег: его деревня жила в бедности, и только по счастливой случайности до их земель ещё не дошли налоги. Да и сами ребята не стремились экономить, покупая порой ненужные безделушки. Манта, не имея за душой ни гроша, старалась как можно реже питаться чужой едой, пока это не просёк Асакура. Одного серьёзного взгляда было достаточно, чтобы заставить стесняющуюся девушку есть на равных со всеми.

— Да, у тебя нет денег. Но ты приносишь в дом еду. Уверен, что оленя или кабана очень трудно завалить. Ты и Умэмия — единственные, кто приносит доход, в то время, как мы живем на деньги семьи.

Противопоставить было нечего. Но из-за нервотрепки с охотниками патра запретил любые охоты без полностью собранной стаи: в лучшем случае, раз в две недели выпадала возможность завалить какое-нибудь животное. Запасы стремительно истощались, пусть Аоми всего неделю назад забила холодильник под завязку, а семьи не желали выделять лишние деньги, уча экономии. К слову, это помогало подросткам более ответственно относиться к своему кошельку. А пока голодный народ начал стекаться на кухню, занимая всю площадь: Манта уже давно учуяла в их доме членов «Загнанные в угол» в полном составе, но шаман пообещал рассказать, что случилось, за столом.

— Так, я на охоту, — решительно поставила перед фактом Оямада, убедившись, что одной курицей они не накормят столько гостей. Пусть она не доверяла банде, но хозяин дома был спокоен, поэтому волчица решила присмотреться к ситуации. И хотя её тело ещё изрядно болело, а ноги подгибались от слабости, воздухом сыт не будешь. Может, удаться загнать пару зайцев, кабана она сейчас точно не завалит.

— Даже не думай, — махнул рукой один из больших парней, беззаботно садясь прямо на пол. — Мы заказали несколько пицц на всех. Рю, кстати, очнулся, — обратился к шаману. — Выпучил глаза, пытался вспомнить, что произошло. Когда мы ему рассказали, минут двадцать извинялся за всё перед нами. Так что готовься, скоро тут будет. Правда, он всё равно какой-то поникший. Насколько я знаю, всё из-за женщины.

— Аоми, — прошептала Манта и опустила голову. Она почти не чувствовала прайд, и это жутко напрягало. Но еще страшнее было из-за отсутствия хоть какой-то отдачи от ишты и патры. Они практически стали её семьёй.

Рю не заставил себя долго ждать. Как только он показался перед Йо, то упал на колени и начал методично биться головой об пол. Кружки и приборы резко запрыгали по сушилке, намереваясь покончить жизнь самоубийством, и Манта рванула их спасать.

— Простите меня Йо, Манта! Ребята мне всё рассказали, и я сильно виноват перед вами. Никакая одержимость не умаляет моей вины. Всё это лишь значит, что я оказался слишком слабым. Но особенно и виноват перед Амидамару! Ведь я сломал его последний меч, великую память об ушедшем друге!

— Будет тебе, ты не при чём… — только начал дух, как дружный удивлённый крик остановил его речь:

— Стоп!!! Ты видишь Амидамару?! — удивились два друга, во все глаза уставившись на мужчину.

— Ну да, он такой… большой… — неуверенно пролепетал Умэмия и пожал плечами, мол, ничего удивительного.

— Я ведь говорила, Йо, одержимость пробудила скрытые способности. Наш друг стал шаманом, — послышался голос блондинистого командира их дома. Челюсть Асакуры гулко упала на пол. В глазах Рю на секунду промелькнула радость, но тут же угасла, а сгорбившаяся поза главы бандитов даже Манте казалась какой-то неправильной. Но никто и не думал пытаться подбодрить мужчину, потому что любое вмешательство могло навлечь ещё большую депрессию. Но можно ведь схитрить?

— Остаётся тебе, Рю, стать ещё сильнее, чтобы научиться управлять духовной энергией и защитить Аоми, — улыбнулся Йо, видя, как в чужих глазах появился самый настоящий огонь. Умэмия был из тех, кому поставишь цель — и они пойдут к ней, не видя препятствий. И не важно, что было до этого момента.

За шумными разговорами пролетел обед. Довольные жизнью мужчины высыпали на улицу, круглые, как колобки, и развалились на траве, начиная посапывать. Анна под руки вывела двух шаманов на площадку, где обычно тренировались оборотни, решившись на эксперимент. Девушке очень сильно надоело видеть горестные лица мужика и духа, едва ли не рыдающими над осколками меча, поэтому предложила вызвать духа Моске и вселить в тело Умэмии. Кузнец смог бы восстановить меч, а главарь — исправить то, что натворил, пусть не по собственной воле. Манта, которую отправили отдыхать, упрямо наполовину вывалилась из окна, грозясь при малейшем неосторожном движении упасть вниз. Но оставаться одной она просто не могла: беспокойство за стаю возрастало с геометрической прогрессией, всё тело дрожало в предвкушении обратиться и кинуться к дому вожака, который не отвечал ни на звонки, ни на сигналы стайной связи, но и Йо в своём стремлении запереть друга дома был прав — она ещё не восстановила силы в полной мере, а в зловещей тьме леса вполне могли скрываться охотники.

В это время Анна взяла в руки свои бусы и точными движениями установила четыре точки по кругу, а те, указывая стороны света, загорелись каким-то потусторонним пламенем, даже цвет его невозможно было передать. Асакура поспешно объединился с хранителем, готовясь к жаркой встрече, а Рю закрыл глаза и, похоже, пытался освободить разум.

— О духи мёртвых, — звонко заговорила Анна в такт своим бусам, а в воздухе заметно подморозило. Оборотень с удивлением заметила, что выдыхает пар, хотя всего пару секунд назад все изнывали от жары! — Если вы слышите чётки, отзовитесь! Я призываю дух Моске! Иди на мой голос, найди дорогу из мира мёртвых в мир живых! Моске! Вселяю тебя в Умэмию Рю! — итако кинулась вперёд, заводя над мужчиной свои бусы и ударили ими прямо ему в лоб. Главарь аж крякнул от неожиданности и чуть было не упал, когда почувствовал, что контроль над телом захватывает нечто иное. Йо, ощутив чужую панику, начал передавать по связям всё своё спокойствие, чтобы и зрители, и действующие лица оставались на своих местах. Рю расслабился, как мог, чтобы не препятствовать духу в освоении нового тела.

— Амидамару! — неожиданно воскликнул Моске, образовываясь над телом Умэмии. — Ты снова посмел сломать мой меч, ублюдок?! — и с кулаком кинулся на самурая. Тот не стал ждать, когда его покалечат, и тоже кинулся на друга.

— А ты спустя столько лет решился появиться передо мной?!

Мощные кулаки успешно заехали по лицам улыбающихся друзей, которые сквозь искренний смех пытались скалиться, рычать и гневно обзываться. Девушки же ухахатывались с шаманов, которым явно не пришлась по душе горячая встреча их духов.

— Если вы сломали мне зуб, — гневно прошипел Асакура из-под кулака Рю, — я вас обоих запечатаю в унитазе.

В последствии, Моске восстановил меч и успешно упорхнул обратно к Королю духа, пригрозив Амидамару забрать с собой, если вновь сломает несчастный меч. Особенно по такой пустяковой причине, как блок от этого же меча, которым орудовал одержимый непонятный мужик, словно дровосек топором. Уставшие шаманы, валяясь вповалку на пыльной земле, умело игнорировали любые попытки Анны поднять «ленивые задницы», и только яркое свечение на уже давно потемневшем небе заставило их поднять головы. Манта же восторженно смотрела на пролетающую по небосклону комету, которая словно отбрасывала хвост из маленьких, но необычайно ярких звёздочек, которые рассеивались по пустому пространству и заполняли собой темноту. На будоражащий свет из недр дома вышел заспанный Хоро-Хоро, духи сгрудились на крыше, друзья задрали головы, невольно щурясь от особо ярких лучей, и все следили, как комета, против всех ранних законов логики, скрылась за краем горизонта, оставляя после себя ощущение волшебства.

— Красиво было… — прошептала Манта, уронив голову на подставленные руки.

— Время наступило, — торжественно объявила итако и пояснила. — Это была комета Судьбы вместе со своей вечно скрывающейся сестрой Разрушения. Это старт Турнира шаманов. Нам остаётся только быть всегда наготове.

Оямада поняла, что с этого дня всё изменится. Их и не так уж особо спокойный дни окрасятся оттенками волнений, страхов и шумных боёв. Шаманы начинают войну за мир и бросились наперегонки со Смертью.

Турнир Шаманов начинается…

* * *

По венам распространялся страх. Свой или чужой — уже было не понять. Огненный круг не давал ни войти, ни тем более выйти из него, отрезая от спасительного озера, словно в насмешку располагающегося рядом. Крики, полные страха и боли, оглушали чуткий слух, за дымом не было видно лиц врагов, только их несущее смерть оружие. Запах крови заполонял мозг, остекленевшие детские глаза впечатывались в память, словно гвоздь в доску. Вдали послышался предсмертный вопль гепарда, его золотая шкура покрылась жгучим огнём, скрывая полностью когда сильную фигуру.

Где-то в душе полыхнуло огнём, словно в неё пробрался чёртов круг. Пелена ярости сожгла остатки страха и хоть какого-то рассудка.

Огромные лунные крылья закрыли собой ночное небо.

Манта старалась как можно тише бушевать в приёмном покое, отгородившись от друзей и от Аоми в частности, которая тихо плакала на плече Рю в своей палате.

Как такое могло случиться?!

Боги сделали свой выбор. Патра вызвался было защитить стаю и выставить себя главным виновным перед карающими, но одной его крови оказалось мало для жадных до дыхания Смерти. Их мечами зацепило весь прайд, что присутствовал на казни, и лишь благодаря жертве одного оборотня в живых остались те, что в это время исцелялись от ранений в своих домах и больнице для оборотней.

Манта и несколько оборотней, которые недавно пришли в себя, первыми почувствовали разрыв связи со стаей и примчались в общий дом. Но на его месте остались лишь железные обломки каркаса, опилки от второго этажа и осколки стекол, тускло блестевших кровавым светом под неполной луной. От их нестандартной семьи остались лишь запах жжёной шерсти и мяса, ошметки тел, кровь и разорванные органы.

От прайда осталось ничего, даже крохотной связи между оставшихся в живых.

Кошки рыдали над остатками былой жизни. Они прощались с семьей, с детьми. Их слёзы смывали кровь, боль и последнее отчаяние знакомых и близких. Руки изо всех оставшихся сил сжимали жалкие кусочки вещей погибших, всё ещё хранящих запах их носящих. Из душ рвались проклятья, сыплющихся с потрескавшихся от переживаний губ, отдавая свои жизни в руки радостно плясавших от неожиданно большого улова демонов.

Мёртвый прайд падал в бездну, откуда их не сможет забрать даже Госпожа.

И только волчица яростно взвыла, взывая к луне. В этот раз осознанно, без страха перед необыкновенной силой она отдалась ей, ощущая как родную, контролируя её бурление в крови и больше не боясь навредить близким. Волчицей двигало только желание защитить, уберечь.

Потом они обязательно поплачут вместе. А пока…

Сила, наконец-то выпущенная на волю, согласно заклокотала. По покрытому шрамами телу заструились серебристые, как луна, символы, плавно перетекая и просвечиваясь сквозь густую шерсть от кончика хвоста до носа. Но этого было мало. Сила вскипела ещё больше, вновь переходя на грань безумия, и за спиной взметнулись крылья, поднимая ветер, сшибая с его помощью демонов и сгоняя их обратно во тьму. Демоны шипели и плевались, но они были слишком малы и слабы, чтобы хоть как-то противостоять Защитнику. Они сбежали, бросив добычу и забирая с собой всю злость и ненависть.

Крылья исчезли, шумно сложившись за спиной. Необыкновенное волшебство безумия сошло на нет, оставив за собой лишь плач прайда.

Но не забрав искреннюю злость одной неугомонной девчонки, которая сама на ногах еле стоит, а всё в бой лезет!

Именно с такими мрачными мыслями Асакура внимательно следил за мельтешением подруги, даже не пытаясь хоть как-то успокоить. Он чутко ощущал по связи, что гневливая деятельность скоро утихнет, оставив после себя пустоту и полное отсутствие сил. И если не забывать про то, что Манта ещё не оправилась от ран, ловить её тщедушное тельце придется прямо в полёте! Хорошо хоть, девочка достаточно благоразумна и прекрасно понимает, что никто не может осудить богов. Ну, кроме Смерти, конечно же. Опять же, устраивать рагнарёк тоже не стоит, по головушке за это не погладят.

Жаль, что Короля духов не интересуют дела живых, так бы он мог стать весомым защитником и собрать Суд.

В конце концов, Оямада успокоилась, устала сев прямо на холодный пол. Раны ощутимо заныли, некоторые, кажется, открылись и немного кровоточили, что не укрылось от чужих глаз. Хвалёная регенерация снова сбоила, не стремясь восстановить организм. Это заставляло нервировать абсолютно всех, кроме самой девушки, и пока она успешно избегала любых разговоров об этом.

До сегодняшнего, блин, дня.

Манта обреченно посмотрела на то место, где секунду назад стоял друг, а теперь висел в воздухе Амидамару, готовый в любой момент остановить девушку. Она догадывалась, что задумал парень. В конце концов, хоть семья Асакура и переводила лишь небольшое количество денег, едва хватавших на пропитание, они имела огромный достаток и несколько направлений бизнеса, практически никак не связанные с шаманизмом. Не составляло труда догадаться, на чьи шиши сейчас будут её донимать самый квалифицированный врач в клинике.

И отказы не принимаются.

— Манта Оямада-сан? — заглянул в помещение мужчина в стандартной одежде медработника. Однако взгляд льдисто-голубых глаз цепко прошлись по маленькой фигурке девушки, словно уже выносили вердикт. — По требованию Йо Асакуры-доно, мы проведем для Вас полный комплекс обследований. По его словам, Ваша регенерация необычайно для сильного оборотня сбоит, плюс, недавно Вы побывали примерно три раза на грани безумия за довольно короткий срок. Спешу сообщить, что подобное очень опасно для здоровья. Прошу, пройдемте.

Оямада тяжело вздохнула, понимая, что если не согласится сама, её притащит на томографический стол шаман. Волчица откровенно боялась врачей и их инструментов, потому что отец часто испытывал неизвестно откуда откопанные собственные медицинские штучки. Поэтому, шумно сглотнув и едва сдерживая дрожь от воспоминаний, девушка направилась вслед за врачом, чувствуя, как невидимый работникам Амидамару пристроился за её плечом, оказывая незримую поддержку. Наверное, если бы не он, Манта уже сиганула с окна.

Время и пространство бесконтрольно завертелись перед глазами. КТ, МРТ, всевозможные анализы и специальные тесты. Всё это вызывало лишь панику и усталость, но два друга ходили за ней, словно привязанные, каким-то чудесным образом сдерживая чужой страх, пусть и оставались за дверями кабинетов. Коридоры словно удлинялись с каждым разом, увеличивая количество ещё не пройденных дверей, пока они неожиданно упёрлись в тупик. Врач, всё это время проходящий вместе с ними, уверенно подошёл к вроде бы пустой стене и выпустил своего зверя. Косолапый медведь, головой указав следовать за ним, просто прошёл сквозь стену, не сбавляя собственной, немного давящая ауры.

За стеной оказалось темное, просторное помещение. Грубый камень шёл из глубин земли и угрожающе нависал над головами посетителей. Но пол помещения оказался необыкновенно гладким, словно закованный чёрным льдом с янтарными всполохами, ежесекундно ослепляющие непривычные к подобному параду глаза.

— Это ритуальный зал. Чаще всего здесь мы общаемся с Госпожой, когда провожаем в иной путь очередного ребенка. Тогда его душа сразу отправляется на перерождение, — объяснил зверь Манте как единственной, кто его понимает.

— Что будет, если не сделать этого? — предчувствуя худшее, спросила девушка.

— Дети не выносят суда богов. У них ни сил, ни опыта. Тем более нет грехов и благих дел. Да и кто осудят годовалого малыша за то, что он стащил конфету? Их души просто расщепляются, они перестают существовать в любом виде для всех, кроме их самих. Госпожа объясняла, что они попадают в мир, полный пустоты. Где нет ничего. Госпожа говорит, что это ещё большая боль, чем вечное пожирание демонами. Но не будем об этом, — всех не спасти. К сожалению, с этим приходится мириться. Этот зал также предназначен для обряда определения сосуществования духа человека и духа зверя. Их силу, связь, этап развития. Встань в центр вон того кельтского узла, что сейчас дольше всех сияет. Только придется раздеться. Надеюсь, это не проблема, учитывая вон того парня, что за Вас так волнуется, — ухмыльнулся оборотень в сторону юноши.

— Нет, — смирился подросток, послушно снимая одежду, хоть и косясь попеременно то на врача, то на друзей.

— Меня же воспринимайте как врача, не более, — прокомментировал мужчина, закатив глаза, а потом панибратски усмехнулся: — Давай, топай уже.

Йо внимательно следил за происходящим. Он догадывался, что подруге придется снять одежду, ведь почти все обряды проходили именно с таким условием. И всякий раз, когда Манта представала перед ним голой, в душе разливалось желание обладать наравне с поднимающимся гневом.

Не оценить красоту девушки было трудно. За время, проведенное с ним, девушка заметно прибавила в весе. Неправильное и ненормированное питание сделало своё дело, и теперь проглядывался небольшой животик. На взгляд шамана, это было лучше груды костей. Животик не делал фигуру безобразной, если честно. Вместе с этим округлилась небольшая, ещё девичья грудь. Попа была относительно небольшой, но достаточно накачанной, как и сильные, длинные по отношению к остальному телу ноги. На вид ровная спина всегда сутулилась под грузом непростых лет.

О которых весьма отчетливо говорили шрамы. Старые и ещё свежие, гладкие и покрытые грубыми рубцами, аккуратно тонкие и безобразно широкие. От болезней и банальной природной неуклюжести. От безумных пыток огнём и осмысленных порезов скальпелем.

И всё же, для Асакуры девушка оставалась безумно красивой. Она вызывала не только гнев и стремление защитить, взрываясь вулканом где-то в мозгу, но и жгучий пожар желания, растекающегося по венам от гулко бьющегося сердца до… кхм, в принципе, неважно. Подросток просто был рад, что шаманизм предполагает в себе контроль над собственным телом, разумом и душой, не раз спасавший жизни. Осознавая чувства, Йо также и понимал, что время не наступило. И дело было вовсе не в огромном количестве проблем, наваливающихся на их головы, словно снежная лавина. В конце концов, они всё смогут решить вместе. Но забитая собственными родителями и сверстниками не только физически, а ещё и морально Манта частенько сжималась и нервно кусала губы, боясь высказать ту или иную мысль даже в кругу друзей. Испытания признанием она попросту не выдюжит.

В это время Манта встала в круг, выпуская силу оборотня. Вокруг началось самое настоящее волшебство! Пол исчез, превращаясь в зияющую пустоту. Но она не была вовсе тёмной и пугающей, нет, в ней был какой-то особый свет, медленно переливающийся от изумрудного до глубокого зелёного оттенка сочной травы. Кельтский узел под босыми ногами девушки вспыхнул охристым светом, медленно проникая в каждую тёмную щёлочку, и зал, заваленный острыми холодными валунами, угрожающе нависающими над ними, заиграл всеми цветами самоцветов, исполняющих какой-то свой невообразимый танец огней, расширяя пространство и озаряя ночное небо, неожиданно появившихся над головами. В воздухе чувствовался озон, как после громового шторма, и маленькие змейки молний играли в догонялки друг с другом, сверкая то там, то сям. Звёзды от всей этой свистопляски огоньков, поглощая их, сами становились далёкими самоцветами, окружая огромную огненную луну, словно утята вокруг мамы-утки в поисках тепла. Рядом с девушкой завыла белая волчица, вторя человеческому вою, они объединялись в один, полный неповторимой силы голос. Луна, отзываясь на призыв, начала непреодолимо приближаться, неожиданно поглощая всех четверых, и пространство, словно имея сердце мира, гулко вздрогнуло.

Кожей ощущая изменения, Йо сразу открыл глаза. Они вернулись в зал, только он озарялся немного тусклым лунным светом. Шаман перевёл взгляд на подругу и едва смог сдержать вздох восхищения: за спиной волчицы выросли огромные, раза в два-три больше самого зверя, крылья, испускающие тот самый холодный лунный свет. Пара перьев слетели со своего законного места, но не успели долететь до пола, как и они, и сами крылья, выпустив небольшую воздушную волну и рассыпались снопом звёзд.

Йо хотел было высказать своё восхищение, но заметил недовольное выражение лица обратившегося обратно в человека врача и промолчал, в нерешительности закусив нижнюю губу. Что могло пойти нет так? На вид всё происходящее было чем-то волшебным. Мужчина же, нахмурившись и потерев висок, заметил недоуменный взгляд парня и только собирался объяснить сложившуюся картину, как девушка, покачнувшись, упала на пол без сознания.

— Манта! — воскликнул шаман и помчался вслед за врачом. Тот уже вовсю осматривал пациентку, вертя её и так, и эдак.

— Всё хорошо. Она потратила слишком много сил и скорее уснула, чем потеряла сознание. Дайте попросту выспаться и наесться от пуза, — врач передал девчушку на руки Йо и вывел его в коридор, по пути рассказывая о своих наблюдениях. — Видите ли, на первый взгляд, связь между двумя душами просто идеальная! Оборотень находится на стадии становления Защитником, но некий фактор не даёт этому совершиться, поэтому сознание постоянно спрыгивает на грань безумия. Душа человека отторгает не предназначенную ей по крови силу.

— Не предназначенную?

— Оборотни живут по своим законам, назначенными им самой природой. Во главе стаи всегда самый сильный альфа, умственные способности и кровь при этом не учитываются. Однако Защитники — это практически отдельная каста. Ими становятся лишь единицы. Важный фактор играет кровь. Оборотнем либо рождаются, либо становятся через ритуал или определённых операций. Вполне логично, что, не имея родителей-оборотней, им невозможно родится. Так было, пока охотники ради собственной выгоды не стали проводить эксперимент. Боюсь, что Ваша возлюбленная — выжившая жертва эксперимента.

Йо побледнел, а в глазах горели гнев и ужас.

— Кхм… какого рода эксперимент?

— В эмбрион, находящийся в этот момент в носящей его женщине, раз в два дня вводят кровь того вида животного, который им необходим. Каждую неделю доза увеличивалась. В четырех из пяти случаев эмбрион либо погибал, либо мутировал в непонятное существо, которое жило от силы три дня с момента своего рождения. Если ребёнок выживал до пятимесячного срока, шаманы-отступники вылавливали дух зверя и насильно вживляли в нерождённого. Однако природу так просто не обманешь. Там происходил конфликт всего: двух душ, двух видов крови, так ещё и духа зверя и не принадлежащей ему ранее крови. Это целая война! Самое интересное, что носящей на этот конфликт плевать с высокой колокольни — укреплённая ритуалами матка защищала её организм от собственного дитя. Только в практике одной нашей клиники принималось где-то по десять-пятнадцать беременных в месяц! Этот ужас невозможно передать словами. Я участвовал в родах, поддерживая недооборотня своей силой, но новорождённые в муках умирали либо в утробе, либо на моих руках. Это были уже не люди, но и не звери. Нечто непонятное, словно химера. Но есть те, кто выживал. Я слышал о них. Но таких оборотни жили недолго, конфликт до сих пор происходил. Думаю, Оямада-сан — крайне редкий представитель бойцов за собственное существование. Она противоречит всему, что я видел и слышал.

— Так поэтому… у неё проблемы с регенерацией? — шумно сглотнул шаман, пытаясь переварить услышанное.

— Да. Дух волчицы принял дух девушки, и они связаны между собой. Однако, что творится с кровью — я могу лишь предположить. И думаю именно там заключается вся проблема. В ближайшее время проведём анализы, я позвоню, как только мне станет известно хоть что-нибудь. А пока отдыхайте. Вам же, Асакура-доно, посоветую быть рядом с возлюбленной. Прайд мёртв, он развалился на куски, потеряв большинство из них. По моему опыту скажу, что оборотни тяжело переживают утрату.

— Кхм… спасибо. Правда, мы не пара.

— Вы врёте мне или друг другу? — хитро улыбнулся врач, скрываясь за дверью собственного кабинета.