Да что мы вообще знаем о Снейпе? (джен)

Первый день на первой в жизни официальной работе — это всегда сложно. И страшно. Ну, не то чтобы страшно Некомфортно. Особенно если учесть, что пять из семи курсов знали про ту историю у озера. Говнюки. Начнется новая волна сплетен, естественно, как же не укусить у-чи-те-ля. Северусу хотелось зарычать от бессилия.

Он бросил в раковину зубную щетку, сплюнул и, растянув узкие губы, принялся рассматривать свои не слишком белые зубы в зеркале. Зеркало благоразумно молчало.

Рожа, конечно, та еще. Не учительская. Нет в ней надменности (он попробовал изобразить надменность. Не преуспел). Грозно насупив брови, Снейп стал похож на обиженного грача — очень худого и страдающего несварением.

А если вот так? Он выпрямил спину и собрал губы в полосочку (здравствуй, Малфой!), в куриную гузку (профессор Макгонагалл, можно выйти?), оскалился (значица, Хагрид моё фамилие)... Мда, засада.

Пробуя разные выражения лица перед зеркалом («И куда же вы собрались, Ларкин?.. Я вас не отпускаю. И мне все равно, какие доводы вы приведете, не отнимайте время от урока и баллы у факультета... Нет, я не изменю своего решения»), Снейп пропустил завтрак и окончательно убедился в том, что никакие ухищрения не помогут .

До начала урока оставалось несколько минут, и нужно было торопиться — невозможно же опоздать в первый рабочий день на первый урок. Бежать тоже нельзя, еще не хватало, чтоб студенты потом смеялись над его длинными ногами и изображали, как он скачет кузнечиком, приподнимая подол и отставляя мизинчик на манер престарелых нафталиновых тетушек. Пришлось идти максимально быстро, шагая как можно шире и стараясь незаметно расправлять развевающуюся мантию, чтоб не цеплялась за ноги.

До звонка минута. Он успевает. Класс за углом. Где-то тут была трещина в по...

Подвернутая лодыжка выстрелила дикой болью.

Профессор Северус Снейп, скривив губы, с глубоким омерзением обвел блестящими глазами притихших школьников у дверей кабинета и прошипел сквозь стиснутые зубы:

— Все в класс.

Взметнувшиеся полы мантии за его спиной медленно осели на пол.

Школьники сглотнули.

Что, Поттер, один на один слабо? Опять притащил всю свою кодлу? Да, знаю, я и не такие слова знаю. Не с золота едал, и жопу мне парчовым полотенцем не подтирали. Кривись-кривись, ссыкун.

Н-на! Получил? Ур-род. Умойся юшкой, четырехглазый. Ползи-ползи, пусть тебе Блэки залижет.

Сучата, со спины? Н-на! Хрясь!

Получил, крысеныш? Если б твои дружки знали, какая ты тварюга, они б тебя давно уже удавили. Н-на! Ой-ой-ой, плёхой мальчик обидел холёсенького детку... А ты с меня баллы сними, а не гавкай!

Пэнц! Йих-ха!.. Хрясь! Сю-сю-сю, козлина бородатая, колокольчики рассыпал.

Н-на по зубам, плоскомордый. На, получи, выкуси! Дыщ червяка пополам! Ды-дыщ!!

Осыпаемый покрошенными ветками и жухлой листвой в королевском лесу Дин директор школы чародейства и волшебства сорокалетний Северус Снейп нес меч Годрика Гриффиндора Гарри Поттеру.

Каждый вечер он приходит домой и целует жену в подставленную щеку. Иногда она спрашивает, устал ли он и как его спина, иногда рассказывает, что натворили в этот раз дети, довольно редко жалуется на то, что они давно не выходили куда-либо — так, как бы не всерьез, просто на случай, если у него будет поменьше заданий по работе. Он обещает, как обычно.

В прихожую выбегают дети, и сразу становится тесно. Он думает, что стоило бы посмотреть домик побольше, но тоже обязательно в пригороде, терпеть не может скученность и неприятный запах городских окраин, который невозможно вытравить даже у колонны Нельсона. Дети, как и положено в этом возрасте, шумные и непоседливые. И очень мало похожи на него, как внешне, так и отношением к жизни: их любят и они любят в ответ. Дети уже довольно часто устраивают магические встряски дому, маленькому палисаднику, соседскому коту и двум степенным совам, живущим под крышей крохотной беседки. Хорошо, что дети внешне похожи на мать — «позитивные живчики», как называет их теща. Милейшая женщина, обычно забирает детей, даже не заходя в дом. Он вообще может не узнать ее, если встретит на улице. Она, кстати, не обидится.

Съев традиционный ужин, он в который раз задумывается о том, что это приятно: домашняя еда, тихий разговор в уютной гостиной, пожелание доброй ночи и поцелуй дочери, недолгий мужской разговор с сыном при свете ночника об очередном супергерое и обещание заказать новый графический роман.

Поднявшись в спальню, он тихо целует в плечо переодевающуюся жену, привычно говорит ей «ложись, я сейчас» и идет в ванную. Подсушив полотенцем коротко стриженные волосы, он выходит с халатом, перекинутым через локоть. Жена уже дремлет, и он просто ложится рядом и смотрит, как она улыбается во сне, смотрит, смотрит.

Утро начинается внезапно, выхватив его из сна в старой родительской спальне в той самой развалюхе в Коукворте, запутавшегося во влажных ветхих простынях. Отбросив судорожно прижатую к груди подушку, он резко встает и, не одеваясь, спускается в обшарпанную крошечную кухоньку, где быстро выпивает чашку довольно посредственного кофе, причесывает пятерней длинные космы, одеваясь на ходу, и, накинув мантию, сует в карман кусок старого пергамента.

Он бросит пергамент на рабочий стол и забудет о нем ровно до тех пор, пока за час до конца рабочего дня на нем не проступят слова, написанные знакомым почерком.

«Рыбу или мясо?»

Пожалуй, пусть сегодня будет рыба.

«Постарайся не задерживаться, дорогой, дети приготовили тебе сюрприз. И да, Джемма опять просила кролика. Мы можем с этим что-то сделать?»

Конечно, можем, мы можем все.

Он решительно встает, кивает соседнему столу и аппарирует в пригород, точно на крыльцо маленького домика, за крашеной дверью которого слышны возмущенные детские крики и топот погони. Он толкает дверь и шагает навстречу спокойной мирной обыденной жизни…