О ценностях и любви (джен)

С рождения Бобби пай-мальчиком был,

Имел Бобби хобби — он деньги любил.

С самого детства Гарри Поттер был очень необычным ребёнком: во-первых, он был куда умнее и самостоятельнее, чем все его сверстники, включая кузена; а во-вторых, он самой трогательной любовью был влюблён в деньги. Фунты, пенсы, доллары и даже японские йены. Этим он приводил в умиление и одновременно ужас своих законных опекунов — дядю Вернона и тётю Петунью. Они умилялись ровно до тех пор, пока юный Гарри не выучил слова «Социальное пособие» и «Служба опеки», чем умудрился заставить их оплачивать свою работу по дому. Надо ли говорить, с какой мстительной радостью они отправили его в школу к его «ненормальным», обучение в которой предполагалось то ли бесплатным, то ли оплаченным покойным его отцом.

Наверное, всё могло бы сложиться иначе, если бы умный и въедливый Гарри не раскопал выпуски старых газет и не принял так близко к сердцу полную мрачной трагичности историю своего детства. Но закономерный итог предрешила поддержка и помощь его школьных друзей и их неравнодушных к чужому и своему горю родственников.

Коллективный иск они подали к Рождеству, и уже к Пасхе дело «Волшебная Британия против Т. М. Риддла, так же известного как Волдеморт, и треста «Пожиратели смерти» (регистрационный номер 131516/665)» набрало обороты.

Гарри жаждал крови, денег и справедливости. Мало того, что этот тип убил его маму с папой, так он вломился в их частную собственность и злостно разрушил дом! Цены на маггловскую недвижимость Гарри знал очень неплохо, цены же на волшебную были выше в разы. Музей вместо дома — это полбеды, но даже памятник маме и папе было надо на что-то же содержать, и это были отнюдь не налоги британских волшебников. И пусть Тёмный Лорд был то ли не до конца жив, то ли и вовсе мёртв, но, согласно прецеденту Голдштейн против Целлера от тысяча семьсот девятнадцатого, смерть не искупала долгов, и те равномерно легли на плечи всех членов треста.

Стоило юному Гарри начать свой крестовый поход, как десятки и сотни волшебников, прежде дрожащих от одного только имени, которое не произносили вслух, оправившихся от горя и сумевших взвесить его на материальных весах, встали за спиной Мальчика Который Выжил и Решил Всех Засудить как мрачный черный прилив. Здесь и сейчас, под небом Волшебной Британии, Гарри Поттер стал для них символом победы и справедливых внушительных компенсаций, которые они все заслужили.

— Эй, Малфой, — окликали Драко в классах и коридорах студенты, — так что ты там говорил про возвращение Тёмного Лорда, а?

— Я говорил, говорю, и буду говорить дальше, что вот вернётся ваш Тёмный Лорд, с него денег и требуйте, а мой отец ни при чем. Он был под Империо, и вообще, вовлечён во всё против воли. И, между прочим, подал отдельный иск, — огрызался Драко.

Да, в эти странные времена никто не рискнул бы назваться наследником Тёмного Лорда, чтобы не выплачивать за него долги. Сумма выходила чудовищная. Все оставшиеся на свободе члены организации открещивались от любых связей со своим покинувшим их повелителем и тихо переводили деньги во Францию, а вот у сидящих в Азкабане последних верных сторонников все ещё сохранилась гордость. Или, вернее сказать, выбора у них просто не было, и кричать «Я не с ним!» было непростительно, как Авада Кедавра, поздно.

Сириус Блэк как ненормальный ржал:

— А у меня ни кната нету. Всё, что оставил мне дядя Альфард, я кхм… прогулял, а от его коттеджа вашими же стараниями остались одни руины.

Впрочем, радовался он недолго: о смерти его матушки ему сообщили примерно через неделю. Сперва он снова затосковал по всем, кого потерял, а потом в нём взыграли самые худшие из фамильных черт.

— Сами оплачивайте свои долги. Я, может, тут с вами сгнию, но не дам вам ни кната! — именно так он и заявил, а затем то же самое изложил уже в письменном виде.

Вот тут-то и выяснилось, что в списках треста он просто не числился, пресловутой метки никогда не имел, и вообще, портил статистику по судебным ошибкам. Оставалась надежда на допрос под веритасерумом, но то, что всплыло в зале суда, буквально повергло всех в шок, включая семейство Уизли.

Пожалуй, Питер Петтигрю мог бы ещё сбежать, не позарься он на накопления близнецов — Фреда и Джорджа Уизли, которые решил прихватить на добрую память. Увы, экспериментальные чары незрелых волшебников иногда бывают весьма болезненны и травмоопасны. Но не опасней, чем мать семерых детей, обнаружившая в комнате своих сыновей подгоревшего голого толстяка.

Не менее шокирующая трагедия постигла и Крауча-старшего, узнавшего, что его сын, сбросив Империо, явился в атриум Министерства и во весь голос заявил, что он никогда не отречётся от Тёмного Лорда и готов расплачиваться по счетам.

Вот так нищий арестант Сириус Блэк внезапно обрёл свободу, а Азкабан пополнился новыми заключёнными. Впрочем, старым было все равно не до них.

— Руди, это вообще что? — истерично раздавалось в семейной камере супругов Лестрейндж.

— Это, дорогая, счета из Мунго. За тринадцать лет.

— Лучше бы мы их убили тогда! — Беллатрикс Лестрейндж рвала на себе спутанные грязные космы.

— А кто, кто громче всех кричал, что смерть для таких, как они слишком лёгкое наказание, а? Кто? — её супруг ткнул ей пачку счетов под нос. — И кто на суде кричал, что он никогда не предаст Тёмного Лорда? И вечно будет ждать его возвращения? И когда он вернётся... О, я бы на это теперь посмотрел! Ты знала, что твой батюшка хранил у себя его долговые расписки?

— Руквуда, говорят, выпускают, — меланхолично заметил из соседней камеры нищий и бездомный, согласно тщательному финансовому расследованию, Антонин Долохов.

— Это ещё почему? — удивился Мальсибер, раскладывающий иски о моральном вреде за месяцы и года под Империо в порядке возрастания суммы.

— Как почему? У невыразимцев контракты пожизненные, — вздохнул Рабастан Лестрейндж. — Его долги — их долги. И даже если его продать по частям на ингредиенты… Так что у нас не один бедолага Снейп в роли героя подполья, а два. Только подполья у них несколько разные.

— Подполье Отдела Тайн по определению глубже, — фыркнул из камеры Трэверс. — Кто хочет поиграть в города на деньги? Ставлю иск от Гортензии Смитт из Шеффилда на тысячу галеонов.

Когда же в зале суда были озвучены набежавшие за все эти годы проценты, кто-то не поленился и развоплотил Тёмного Лорда — по-тихому. То ли из жажды мести, так как взять с него было решительно нечего, то ли из-за опасения новых финансовых потрясений. Но этого мы никогда не узнаем.

Гарри же Поттер получил свою моральную компенсацию и заодно неуравновешенного после тюрьмы, но зато щедрого и весёлого крёстного, которому просто не мог позволить на радостях промотать фамильное состояние.

— Альбус, неужели эта история так и закончится? Вот на этой циничной ноте? — потрясённо спрашивал в уютном директорском кабинете раздосадованный и потрясённый Снейп. — Не вы ли мне говорили, что самая могущественная и непостижимая сила на свете — любовь?!

— Ах, Северус, мальчик мой, ты просто недооцениваешь любовь некоторых людей к деньгам, — ответил ему Дамблдор, проигрывая дубликатом ключа от фамильного сейфа Поттеров. — Так что ты там говорил о финансировании твоих новых экспериментов?