Уроки зельеварения (джен)

1

— Ты меня огорчаешь, Северус… — голос Тёмного Лорда был задумчив. — Я ожидал от тебя большего рвения.

Оправдываться было опасно. Я склонил голову.

— Сожалею, мой Лорд.

— Разумеется ты сожалеешь. Но этого мало. Разве ты не просил меня об одолжении? Как я смогу выполнить твою просьбу, если ты не будешь достоин?

— Я приложу все усилия, мой Лорд.

Я действительно приложил все усилия. Голос должен был звучать ровно, смиренно, но чуть равнодушно. Речь шла о вещи, о собственности, не более.

Тёмный Лорд улыбнулся:

— У тебя будет ещё один шанс. Старик сентиментален и верит в любовь. Не подведи меня на этот раз.

Он легко повёл палочкой, и я едва успел упасть на колени, прежде чем боль вытеснила мысли.

* * *

— Ты меня огорчаешь, Северус, — Дамблдор отвёл взгляд и посмотрел в грязное окно. На улице уже стемнело. Сеанс беседы с Великим Белым магом в этот раз затянулся надолго.

— Чем именно? — собственный голос казался хриплым и незнакомым.

— Нападение в Монмутшире. Ты знал о нём. И не сообщил. Погибли наши люди.

— Возможно, вам стоило внимательнее препарировать мои воспоминания? — огрызнулся я. — Уж простите, никак не мог улучить минутку, чтобы отправить вам сову, пока скулил под Круциатусом.

Меня все ещё мутило и трясло. Поддерживать вежливую беседу было сложновато. И тон Дамблдора никак этому не способствовал.

— Ты мужественно держался перед Волдемортом и мужественно держишься сейчас, — вздохнул Дамблдор. — Но, к сожалению, твоё мужество бесплодно. Волдеморт не доверяет тебе.

Я пожал плечами.

— Назначьте меня преподавателем защиты, и Тёмный Лорд включит меня в ближний круг. Вы будете знать на порядок больше, чем знаете сейчас.

— Нет. Он потребует вербовать студентов. Я не могу этого позволить.

Значит, осталась неделя. Мысль была почти счастливой. Наконец можно будет отпустить напряжение и беспросветный мрак последних месяцев. Если бы не одно «но»…

— Тёмный Лорд нашёл возможность влиять на кого-то из вашего… Ордена. Малфой проговорился. Вопрос времени, когда этот «кто-то» сдастся.

Удар попал в цель. Дамблдор помрачнел. Это было приятно.

— Кто?

— Мне не доверяют, — напомнил я. — Дамблдор, вы уверены, что она под надежной защитой? У Блэка пропал брат. Говорят, что он убит. Но если Тёмный Лорд спланировал похищение, чтобы…

Дамблдор поднял руку, и я замолк.

— Если Волдеморт увидит это в твоих мыслях, я уже ничего не сумею сделать. Поговорим о насущных проблемах. Нам нужно сохранить тебе жизнь. Значит, твоё преподавание в Хогвартсе — дело решённое.

— Не вы ли только что сказали…

— Терпение, Северус. Дослушай меня до конца и не перебивай. Ты не станешь преподавать защиту. Но профессор Слизнорт уже не раз просил меня подобрать нового учителя зельеварения. Через год-два он окончательно уйдёт на пенсию. И тебе достанется его факультет.

— Вы этого не сделаете!

На мгновение я забыл о том, зачем я здесь. И о том, что не имею права голоса. Всё вытеснила ярость. Отдать деканство мальчишке-полукровке, не имеющему ни авторитета, ни связей? Старый дурак готов развалить лучший факультет школы в угоду своим махинациям!

— Я не сказал, что сделаю, — в голосе Дамблдора прорезалась сталь. — Но с сентября ты начнёшь преподавать зельеварение у младших курсов. Это позволит нам выиграть время и твою жизнь.

Ярость схлынула так же быстро, как появилась. Даже если бы Дамблдор приказал поступить в подмастерья к Филчу, это не имело бы сейчас никакого значения. Я кивнул.

— Отлично. Теперь ещё кое-что, о чём Волдеморт не должен знать. У меня для тебя есть особый ученик.

* * *

В полдень портал перенес меня на лужайку перед каменным сараем. Следуя инструкции Дамблдора, я, не оглядываясь по сторонам, потянул на себя тяжёлую дверь.

Стоило признать, что импровизированная лаборатория была оборудована вполне сносно. Два низких окна давали достаточно света. Старый шкаф со стеклянными дверцами, втиснутый в угол, поблёскивал разнообразной лабораторной посудой. Большой стол, хорошие ножи, несколько разномастных, но толстостенных котлов нужных размеров. На тонконогой этажерке, видавшей лучшие дни, были аккуратно расставлены ингредиенты. Судя по всему, «ученик» вознамерился в первую очередь освоить приготовление Костероста, кроветворного и укрепляющего зелий. «Ордену нужен зельевар», — сказал Дамблдор. Смешно. У них был лучший из возможных зельеваров. Но теперь всё время Лили посвящено мелкому отродью Поттера...

За окном мелькнули рыжие волосы. На короткое мгновение меня с головой накрыла надежда… И моментально исчезла. В сарай вошла, точнее вкатилась, толстая женщина непонятного возраста. Оттенок мелко завитых рыжеватых волос был, разумеется, совсем другим. Её ответный взгляд сполна возвратил всё моё разочарование.

— Это ты зельевар, что ли?

— Других нет, как видишь. А это ты собралась учиться?

Она вздёрнула подбородок.

— Я, а что?

— Тогда прикрой чем-нибудь то, что у тебя на голове. Знаешь, что будет, если в костерост попадёт человеческий волос?

Она пошарила в кармане растянутой кофты, выудила тесёмку и перетянула волосы.

— И что же?

— Скажем так, убить человека можно и дешевле.

* * *

Наверное, это были неплохие недели. Тёмный Лорд остался доволен предложением Дамблдора и на время оставил меня в покое. В Хогвартсе мне выделили две комнаты в подземельях рядом с малой лабораторией. Слизнорт расщедрился и предложил забрать его старую мебель, которую он забраковал за недостаточное удобство. Первого сентября я должен был стать профессором. И начать преподавать малолетним бездарям то, что преподавать считал кощунством.

А пока я ежедневно тратил три часа на подготовку «зельевара Ордена Феникса».

Женщину звали Молли. В ней не было ничего заслуживающего внимания. И уж конечно, никакого таланта к зельеварению. Обычная замотанная домохозяйка. Кажется, у неё были дети, которых она на время занятий оставляла на попечении какой-то старухи. Вроде бы имелся и муж. Дамблдор предупредил, что не стоит выяснять подробности, а мне было совершенно всё равно. Мы почти не разговаривали. Она тщательно нарезала ингредиенты, будто шинковала лук, записывала в тетрадку мои инструкции и старательно заучивала их наизусть, как тётушкин рецепт рождественского печенья. С пятой попытки ей удалось сварить почти приличный Костерост, с кроветворным пришлось повозиться дольше. Зато укрепляющее вышло с первого раза.

В тот день, когда Молли его сварила, всё и случилось. С утра Метка ныла, предупреждая о неминуемой грозе, которая обрушится на кого-то из наших. Наших. Можно подумать, теперь у меня были «наши»…

Как обычно, Молли опоздала на несколько минут. Она промямлила что-то про младшего ребёнка, который никак не хотел её отпускать, бросилась к котлу и уронила с этажерки банку с гноем бубонтюбера. К счастью, стекло выдержало. Но эта ненормальная разрыдалась так, будто получила ожоги на всё тело. Утешать я не умел и не собирался. Тратить время на глупую истерику не было никакого желания.

— Прекрати немедленно, — прошипел я. — Если боишься даже простого ожога, зачем вообще полезла во всё это?

Её слезы высохли мгновенно.

— Придурок, — холодно прокомментировала она. — Показывай, что там на сегодня.

На сегодня был укрепляющий раствор. Я специально выбрал зелье, основу которого можно было приготовить меньше чем за пару часов. Метку дёргало, но вызова не было.

Молли как обычно выполняла мои указания, но не проронила больше ни слова. Вероятно, это показывало, как она сердита. Как только зелье в её котле приобрело бирюзовый цвет, я сообщил, что на сегодня работа закончена, а продолжить мы сможем не ранее, чем через пару дней, когда зелье настоится. По-прежнему в полной тишине я подошёл к двери, но внезапно услышал:

— Что у тебя с рукой?

— Не твоё дело.

Молли вздёрнула подбородок, отчего стала похожей на воинственную курицу, и выпалила:

— Ты сегодня постоянно её трогал и морщился. Говорят, Пожиратели смерти помечены особым знаком. И он болит, если…

— Всё это очень интересно, — перебил я. — Допустим, перед тобой Пожиратель. В этом случае жить тебе осталось несколько секунд. А потом над этим сараем появится Метка смерти. Не хватает развлечений? Заскучала среди пелёнок и кашек? Не понимаю, зачем Дамблдор связался с тобой.

Молли задрала подбородок ещё выше. Вероятно, ей казалось, что она выглядит грозной и отважной, но подбородок задрожал, и я понял, что сейчас опять будут слёзы.

— Ты знаешь Долохова?

Да. Я знал Антонина. Один из немногих пожирателей, чья личность была известна Министерству, и кого разыскивали в открытую. Профессиональный боец. Идеальный убийца.

— Что уставился как баран? Ты спросил меня, зачем я «полезла во всё это». Долохов убил моих братьев. Дамблдор сказал, что я не сумею отомстить за них. Но Ордену нужен зельевар, и так я хоть чем-то смогу помочь тем, кто сражается с этими тварями!

Вот оно что. Она из семьи Прюэттов. Долохов неимоверно гордился их ликвидацией. Невзирая на то, что братьев застали врасплох, а с собой они забрали трёх Пожирателей. Теперь я действительно жалел, что не смог предупредить о нападении в Монмутшире…

Но каков старый проходимец! Отправил новоявленного «профессора» тренироваться на глупой клуше, чтобы в сентябре я не проклял половину малолетних тупиц на первом же уроке. А заодно убедил несчастную тётку, что та участвует в великом деле, чтобы удержать её от поисков Долохова. Вот уж, действительно, у большого полководца не бывает малых сражений.

— Ладно, мы выяснили, зачем тебе зельеварение, — я пожал плечами, стараясь не замечать горящее предплечье. — Но больше не реви. И теории свои оставь при себе, поняла?

Она молча кивнула. А в следующее мгновение я всё же схватился за Метку, потому что это был Вызов.

Молли заметила. В её взгляде читалось торжество, смешанное с отвращением.

— Убирайся! — скомандовала она.

* * *

Если бы в тот день у Тёмного Лорда были ко мне вопросы, всё могло закончиться плохо. Времени на очищение сознания почти не было. Но гроза обрушилась на Крэбба и Гойла. Туповатая парочка провалила очередное задание, в очередной раз продемонстрировав, что чистая кровь — ещё не залог ума. Оба получили стандартную выволочку. Им было чем оплатить свое раскаяние из сейфов Гринготтса, поэтому бесноватая Белла осталась в этот вечер без развлечения. А меня сразу после собрания ожидало развлечение другого рода.

— Что произошло, Северус? — голос Дамблдора был наполнен пониманием и всепрощением. В такие моменты хотелось сделать что угодно, лишь бы стереть внимательную и добродушную маску с его лица.

— А разве что-то случилось? Ах да, ваша повариха решила поведать мне свою печальную историю, потом вывела меня на чистую воду и теперь, вероятно, не желает больше видеть Пожирателя рядом со своей персоной.

— И опять ты видишь всё в тёмном свете. Напротив, Молли очень хорошо о тебе отзывалась. Да, она догадывается о твоей двойной роли и восхищена твоей смелостью. Сейчас ей нездоровится, но уже через неделю вы сможете продолжить свои занятия.

Я не знал, что было сильнее: злость или странное облегчение, возникшее после слов старика.

— Чего вы добиваетесь, Дамблдор?

— Во-первых — «Альбус». Коллеги в школе зовут друг друга по имени. Привыкай, Северус. Во-вторых, ты сам всё прекрасно понял. Смерть братьев была для Молли тяжёлым ударом. Я не хотел, чтобы она натворила глупостей. Но Ордену действительно пригодятся её умения.

— Молли никогда не станет настоящим зельеваром, — возразил я. — За это время я мог сварить для вас много зелий куда лучшего качества. И могу делать это впредь.

— Разумеется, Северус, — легко согласился Дамблдор. — При условии, что останешься жив. У тебя сложная и опасная миссия. И как бы я ни ценил тебя, мне нужно думать о возможных вариантах будущего.

Страх сжал внутренности ледяными когтями. Я вскочил с места.

— О Лили вы думаете так же? Какая-то толстуха с выводком детишек при необходимости легко её заменит?

— Сядь! — голос Дамблдора полыхнул внезапным холодным бешенством. — Не тебе обвинять меня в презрении к человеческой жизни. Я обещал защитить Лили, и она в безопасности. Под защитой. Чтобы тебе было спокойнее, знай, что я не смогу выдать тайну их убежища, даже если бы захотел.

Я сел, хотя внутри всё продолжало дрожать. Лили была под Фиделиусом. И они выбрали Хранителем не Дамблдора. Это были лучшие новости за месяц. Нет. За много месяцев.

— Тебе нужно лучше контролировать себя, Северус, — вздохнул Дамблдор, возвращаясь в образ заботливого дедушки. — Сдерживай свои эмоции. Дисциплинируй ум. Не время от времени, а постоянно. Иначе Волдеморт без труда найдёт в тебе всё и сделает бесплодными наши усилия…

* * *

В следующий раз я оказался на лужайке перед сараем через восемь дней. Загадочное «нездоровье» Молли наконец прошло, и Дамблдор передал, что она готова продолжать занятия.

Перемены я заметил сразу. Молли не опоздала — она уже была в лаборатории. И не просто была. Стояла над котлом с укрепляющим зельем и сама доваривала основу. Судя по цвету, всё было верно.

Но меня удивило другое. Молли изменилась. Как будто за неделю она скинула фунтов пятнадцать и лет десять. Вначале я подумал, что болезнь оказалась тяжелее, чем говорил Дамблдор, но блестящие глаза и здоровый румянец опровергали эту мысль.

Увидев меня, она улыбнулась и развела руками, как будто ждала чего-то. А я стоял как истукан, не понимая, что произошло, и перебирая в уме зелья, способные оказать такой эффект. Дверь позади меня захлопнулась, и новый странный звук из угла сарая вывел меня из ступора. Молли метнулась туда, склонилась над большой корзиной и вынула кричащее существо, замотанное в одеяло.

— Что это? — сумел выдавить я. — Ребёнок?

— Это девочка! — Молли рассмеялась звонко, как пятикурсница. — Не представляешь, как мы её ждали!

Нет, я не представлял. Наверное, так же звонко смеялась Лили, обнимая своего ребёнка. Был ли Поттер рад его появлению? Или он смотрел, как я сейчас, на странный вопящий комочек, пытаясь не морщиться? Возможно, если бы существо имело ко мне отношение, то включились бы какие-то инстинкты? Хотя… Что и когда включилось у папаши Тобиаса?

Молли, внимательно наблюдавшая за моим лицом, улыбнулась слишком понимающе.

— Ты прямо как мои мальчишки. Не бойся, она сытая и сухая. Скоро заснёт — и проспит часа два. А я уже доделала зелье. Что скажешь?

Это был хороший вопрос. Он подразумевал простой ответ.

— Приемлемо. Его можно использовать, но только свежим. Потому что ты передержала лишние… — я зачерпнул жидкость, перелил несколько капель в пробирку и посмотрел на свет, — три-четыре секунды перед тем, как перемешать. Через месяц оно сгустится настолько, что его можно будет резать ножом. Есть идея, как это исправить?

Молли ненадолго задумалась.

— Желчь броненосца?

Я покачал головой.

— Усилит болевые эффекты.

— Винный уксус?

— Ослабит действие зелья.

— А если пару капель сока дремоносного боба?

— Хм. В аптеку ты это не продашь, но будет даже лучше, чем в оригинальном рецепте. Знаешь, почему?

— Подожди, не подсказывай! — Молли сжала голову руками. — Успокоительный эффект? И ещё… снимет лихорадку, да?

— Молодец!

Это было невероятно странное ощущение: видеть, как в другом человеке прорастают мысли, знания и навыки, заложенные мной.

Если бы будущие ученики Хогвартса хоть немного походили на Молли Прюэтт, я ждал бы сентября с меньшим отвращением.

* * *

Августовские дни слились в однообразное чередование повторяющихся сцен. Собрания Пожирателей, отчёты Дамблдору, работа по дисциплине сознания. И снова по кругу.

Тёмный Лорд побеждал. Сводки новостей в «Пророке», отчаянные действия Министерства, разрешившего аврорам использовать Непростительные, и мрачное лицо Дамблдора, наконец-то прекратившего вежливо улыбаться, — всё очевидно свидетельствовало о перевесе сил.

Надежда, что новые победы отвлекут Тёмного Лорда от пророчества, оказалась тщетной. Страх за Лили давил всё сильнее. О том, что Лорд ищет Поттеров, теперь знали все. Люциус тонко усмехался и обещал, что его информатор вот-вот добудет нужные сведения. Игорь строил фантастические предположения о причинах охоты. Антонин предлагал захват заложников… А я сливал Дамблдору информацию, которую приказывал сливать Тёмный Лорд, а тому — данные, одобренные Дамблдором. И снова, и снова… Уроки окклюменции делали своё дело. Умри я в тот момент, сам апостол Пётр не определил бы, кому я служил, а кого предавал.

Тем более странным было ежедневно возвращаться из этой реальности в мир Молли Прюэтт.

Портал в очередной раз выбросил меня на зелёную лужайку. Курицы, бродившие рядом, бросились врассыпную. Наплевав на запреты Дамблдора, я огляделся. Сарай примостился на склоне холма, покрытого клочками низкого кустарника. Пологие склоны с огороженными лугами чередовались с вересковыми зарослями до самого горизонта. Лента реки перерезала пейзаж прихотливой кривой. С холма вела тропинка. Она огибала склон и спускалась в долину, где стоял очень странный дом. Казалось, что новые идеи постройки приходили архитектору в голову, едва он заканчивал предыдущий вариант. В результате к круглой каменной хижине приросли многочисленные флигели, мансарды и балконы, а вокруг расплодились разномастные хозяйственные помещения. Впрочем, несмотря на нелепый вид, постройка имела нешуточную защиту. Даже на расстоянии я мог уловить маглоотталкивающие чары, противонавигационный заговор, заклятие ненаносимости, несколько щитов и антиаппарационный барьер.

Вскоре показалась Молли с корзиной в обнимку. Подошла, встала рядом. Я покосился на содержимое корзины. Малявка как всегда спала. Щекастое лицо размером с крупное яблоко, из-под чепчика торчит рыжий чуб. Интересно, унаследовал ли ребенок Лили её волосы? Или он отвратительно похож на Поттера?

— Иногда я приходила сюда просто так, — после долгого молчания сказала Молли. — Здесь всегда тихо и спокойно. Кажется, что ничего плохого случиться не может. Но так не бывает.

— Кто на этот раз? — вырвалось у меня.

— Боунсы. Вся семья. Младший сын был ровесником нашего Рона... Однажды они придут сюда. Не могу об этом не думать.

— Могу показать слабые места в защите дома, — предложил я. — Но это имеет значение только до тех пор, пока Тёмный Лорд не захватит Министерство…

Молли передёрнуло при этом упоминании, но возмущаться она не стала и сказала о другом:

— Дамблдор говорит, что ты не сможешь продолжать меня учить осенью.

Я пожал плечами. Значит, Дамблдор планирует запереть меня в замке. Логичная предосторожность. Интересно только, как я должен буду объяснять это Тёмному Лорду?

— Тогда тебе стоит хорошо подумать над выбором зелий для последних занятий.

— Лучше научи меня как защитить это, — Молли обвела рукой долину со смешным домом.

Я хмыкнул.

— Не обманывай себя. Чтобы защитить, надо научиться убивать. Ты сможешь? Или у тебя даже куриц муж умерщвляет?

Молли уже привычно вздернула подбородок.

— Мне жаль куриц. Но я научилась быстро оглушать их. Они ничего не чувствуют.

— Неплохо, — согласился я. — И прямо быстро? Поставь корзину в сарай. Попробуй оглушить меня. Как курицу.

С энтузиазмом, достойным лучшего применения, Молли кинулась выполнять первую часть инструкции, а я прикрыл лужайку защитным контуром. Не хотелось бы получить в спину заклятие от не вовремя вернувшегося с работы мужа или тётушки, решившей проведать племянницу.

Исполнение второй части оказалось куда проблематичней. Как я и думал, Молли произносила заклинания вслух и действовала так медленно, что десять из десяти нападений я отбил без особых усилий.

— Думаю, дело в том, — прокомментировал я её очередную неудачу, — что ты боишься причинить мне вред. Возможно нужен стимул?

Я распахнул дверь в сарай.

— Допустим, я уроню пару склянок, и твоя мелочь проснётся?

Заклинание просвистело в воздухе, а в следующее мгновение я понял, что лежу на спине и скребу ногтями землю в тщетной попытке вдохнуть.

— Никогда. Так. Не делай, — отчеканила Молли. Потом присела рядом и помогла мне приподняться. — Сильно больно?

— Не очень. Но по ощущениям, до остановки сердца оставалось немного. Что это было?

— Не знаю, — Молли раздражённо дёрнула плечом. — Я не успела придумать. Только пожелать.

— И часто ты «не успеваешь»? — поинтересовался я, стараясь двигаться плавно и говорить потише.

— Иногда. Запоминать домашние заклинания — такая морока. И когда нужно что-то быстро сделать — поймать, потушить, зажечь, перерубить, тогда я просто думаю о том, что должно получиться и направляю палочку. Всё, давай, вставай, хватит рассиживаться.

Я послушно встал. Повторения «пожелания» очень не хотелось. Зато возникла отличная идея.

— Покажи, как ты обычно действуешь в доме, — предложил я. — Раз уж решила, что с зельеварением покончено, имеет смысл убрать из сарая «следы преступления», верно? А я посмотрю и подумаю, как сделать из тебя боевого мага.

2

Сентябрь пролетел стремительно. Стоило признать, что идея Дамблдора по обучению азам профессии защитила меня от позорного фиаско на первых же уроках, но репутацию самого неприятного учителя я завоевал надёжно. Впрочем, наиболее тягостным в Хогвартском заточении стало не это, а отсутствие времени, когда можно было просто побыть в одиночестве. Я обязан был присутствовать на общем завтраке, проводить в день не меньше четырёх сдвоенных уроков, потом заполнять в учительской многочисленные журналы, планы, схемы и таблицы, затем следовал обязательный публичный ужин, а после него — проверка работ безмозглых остолопов под аккомпанемент тех же остолопов, отбывающих отработку. И трижды в неделю — ночные трёхчасовые патрулирования коридоров. Во всём этом был только один плюс — сходить с ума от страха было некогда.

Тёмный Лорд получал от меня подробные отчёты дважды в неделю. Перед этим я проходил инструктаж у Великого Светлого и ему же приносил адресованные мне послания от Тёмного Лорда. Их тон был благодушен и милостив, Дамблдор же напротив становился с каждым днём всё жёстче и резче.

В октябре мне было приказано варить зелья для Ордена. Я спросил, что случилось с Молли, но Дамблдор лишь холодно ответил: «Не справляется». Как ни странно, именно эта новая обязанность придала смысл происходящему. Теперь выдерживать бесконечную карусель событий стало чуть легче.

Хэллоуин выпал на субботу. Дамблдор отменил поход в Хогсмид, чем вызвал гул недовольства в Большом зале. Вероятно, студенты были бы куда тише, если бы увидели то, что осталось на месте жилища Офелии Рут. Я тоже не видел. Но Метка над домом была заметна с Астрономической башни. И я половину ночи простоял там, пытаясь убедить себя, что даже тупой Джеймс Поттер не догадался бы прятаться там, где его знает каждая собака.

Кого они выбрали Хранителем? Вряд ли им стал Люпин. Кто знает, как проявит себя волчья натура, когда разум не контролирует тело? И уж конечно, не ничтожный Петтигрю. Блэк? Да, это наверняка Блэк. Он был шафером на их свадьбе. Он стал крестным их сына и орал об этом на каждом углу. Мог ли Блэк предать? Как бы я ни ненавидел этого самодовольного мерзавца, но представить его предателем не мог.

Выходные тянулись невыносимо медленно. Дамблдор был молчалив и обошёлся без обычной праздничной речи на ужине. Прежде чем отправить студентов по кроватям, он приказал деканам патрулировать коридоры, шепнул что-то Минерве и исчез так быстро, что я не успел его остановить, хотя понятия не имел, что собирался ему сказать. С утра меня не отпускало ощущение опасности. Когда к ужину спустилась Трелони, это чувство усилилось.

То, что Дамблдор взял преподавать и эту нелепую стрекозу, я узнал довольно поздно. Трелони не ела в Большом зале, её занятия проходили в Северной башне. В редкие появления среди других учителей она изрекала туманные прорицания, драматично подвывала и многозначительно щурилась сквозь толстенные очки, по-видимому отрабатывая свой шарлатанский хлеб. Но я помнил: «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца…» И меня мутило от этих слов и плывшего за Трелони застарелого запаха выпивки.

Полночь я вновь встретил на Астрономической башне. Везде было темно и тихо. Растущую луну перекрывали облака. Жители Хогсмида, напуганные вчерашним нападением, предпочли закончить свои развлечения пораньше. Слышался только негромкий плеск волн Чёрного озера, а в Запретном лесу иногда вскрикивали какие-то твари.

Только здесь я понял, что было источником сегодняшней тревоги. Метка зудела и пульсировала, как слабый комариный укус. Я закатал рукав. Тёмная. Объёмная. Казалось, что змея шевелится. Внезапно Метка налилась сильной болью, стала угольно-чёрной и горячей, как в день, когда была поставлена. Но не успел я взвыть от боли, как всё прекратилось. А в следующее мгновение я уже нёсся вниз по лестнице, надеясь только, что Дамблдор будет на месте.

— Лимонные дольки! — не дожидаясь, пока винтовая лестница поднимет меня к двери, я помчался вверх сам. Влетел в кабинет, не обращая внимания на направленную на меня палочку, и сунул руку под нос директору.

— Она исчезла!

Дамблдор мгновение ошарашенно смотрел на меня, потом впился взглядом в побелевший контур. Наконец сухо сказал:

— Поблёкла.

В окно ударилась взъерошенная сова. Дамблдор поднял раму, быстро отвязал и распечатал письмо. Лицо его не изменилось, но в голосе появилась непривычная горечь.

— Слушай меня внимательно, Северус! Сейчас ты останешься в кабинете. Независимо от того, сколько часов пройдёт до моего возвращения, ты не должен покидать башню. Сюда никто не войдёт. Когда я вернусь, то уже буду знать, что произошло, и что нам теперь делать.

В следующее мгновение феникс взлетел со своего насеста, Дамблдор схватился за его хвост — и оба исчезли в огненной вспышке.

* * *

Дамблдор вернулся под утро. Молча запер дверь и обновил чары на окне. Я не хотел знать, но уже догадывался, что он скажет. О том, что Тёмного Лорда больше нет, вполне ясно говорила поблекшая Метка. И Дамблдору не нужно было готовиться, чтобы сообщить мне об этом. Значит…

— Лили умерла.

— Нет! Вы мне обещали!

Я попытался выхватить палочку и ударить. Неважно кого и чем. Хотелось крушить, уничтожать, кричать, но руки задрожали, Дамблдор перехватил запястья, разжал ослабевшие пальцы и забрал палочку.

— Сядь, Северус.

Воздуха не хватало. Лицо было мокрым. Дамблдор что-то говорил, а я не понимал ни слова. Ничто не имело значения. Даже смерть мерзавца Блэка ничего не изменит.

— ПРЕКРАТИТЕ! — наконец завопил я, разрывая горло. — Умерла… навсегда…

— Мучает совесть, Северус?

Совесть? Какая совесть? Я продал бы душу кому угодно, если бы это имело смысл. Я и так продал душу. Бессмысленно, бесполезно, бездарно…

Старик всё говорил и говорил, напоминал про выжившего ребенка, а я хрипел в ответ:

— Лучше бы… лучше бы я умер…

От Авады, от Круциатуса, от нелепого заклятия нелепой Молли Прюэтт, которая едва не остановила мне сердце…

— …Если ты любил Лили Эванс, если ты действительно любил её, то твой дальнейший путь ясен.

Последние слова Дамблдора прозвучали неожиданно чётко и холодно.

— Что… что вы хотите этим сказать?

— Ты знаешь, как и почему она погибла. Сделай так, чтобы это было не зря. Помоги мне защитить сына Лили.

Я почти видел, как всё произошло. Наверное, Тёмный Лорд пытался сказать, что ей не нужно умирать. Возможно, он просто обезоружил и оттолкнул её… Но я помнил внезапное преображение Молли Прюэтт, когда я пригрозил навредить её малявке. Конечно, Лили бросилась на защиту ребенка. Она сражалась. А он избавился от неё. Легко, без сожаления. Как всегда расправлялся с теми, кто стоял на его пути…

— Ему не нужна защита. Тёмный Лорд ушёл… — прохрипел я.

— Тёмный Лорд вернётся, — возразил Дамблдор, — и тогда Гарри Поттер окажется в страшной опасности.

«Не представляешь, как мы её ждали», — сказала Молли про свою дочь. Если Лили умерла ради сына Поттера… её сына… То для неё в этом был смысл. И цель.

— Хорошо. Ладно, — выдавил я, чувствуя, как связываю себя обещанием куда более страшным, чем в январе. И сейчас мне нужна была ответная клятва. — Но только — ни слова никому, Дамблдор! Это должно остаться между нами. Поклянитесь! Я не вынесу… тем более сын Поттера… Дайте мне слово!

— Дать слово, Северус, что я никому никогда не расскажу о самом лучшем, что в тебе есть? — Дамблдор вздохнул, пристально глядя мне в глаза. — Ну, если ты настаиваешь…

3

Часы щёлкнули, и я открыла глаза. Стрелка «Перси» переместилась на отметку «работа». Значит, уже семь утра. Пора вставать, готовить завтрак. Сколько нас сегодня? Гарри, Рон, Гермиона, Джинни, Фред, Джордж, Билл, Сириус. Может, заглянет Ремус. Может, сегодня выпишут Артура… Его стрелка уже много дней показывала на отметку «больница». Нет, лучше не надеяться, чтобы не стало хуже.

Всё и так хорошо. Перси остался на часах, значит, он пока считает нас своей семьёй. Артур больше не в смертельной опасности. А то, что ему попался целитель-фантазёр, так это потому, что курица зерно через всю лужайку видит. Тот-кого-нельзя-называть возродился? Зато Альбус сразу созвал Орден. И уже полгода никаких убийств и нападений. Не то что в прошлый раз.

Вот только мой Артур… Мерлин, как же тоскливо без него. Да ещё в этом жутком доме. Только часы и дают надежду. А Артур ещё смеялся летом, когда я обещала перевозить их с собой, где бы мы ни жили.

Всё, хватит ныть! Подъём — и вперёд. Завтрак сам себя не приготовит. Потом надо будет помочь Сириусу привести в порядок ещё пару комнат. И перепрятать бутылки из кладовой. Хотя нет, это бесполезно. Если в дом вхож такой человек как Флетчер, бутылки будут появляться постоянно. Зато провизию Дамблдор пополняет без нашего участия. Иначе в этом году прокормить такую прорву народа было бы непросто.

Как ни старалась я ступать бесшумно, но жуткая конура Блэков стонала и скрипела каждой половицей. Сейчас разбужу всех раньше времени в последний день каникул.

Раньше мне никогда не мешало присутствие других людей. Нет, конечно, я могла прикрикнуть на близнецов, чтобы не вертелись под ногами. Но в Норе шумная и суетливая жизнь почти всегда радовала, а здесь, в штабе Ордена, наоборот, часто вызывала раздражение. Время перед завтраком было редкой отдушиной, когда можно было побыть одной. Но не сегодня…

Сириус уже был в кухне. Сидел на стуле, задрав ноги на столешницу, и потягивал сливочное пиво из бутылки, всем своим видом демонстрируя очередной приступ мрачности.

— Доброе утро, Сириус, — поздоровалась я, стараясь, чтобы голос звучал сердечнее.

— И тебе хорошего дня, Молли, — не менее душевно ответил он, хорошо подумал и всё же убрал ноги со стола.

Сама толком не понимала, чем мне так сильно не нравился Сириус Блэк. Казалось бы, человек столько лет был оболганным, выжил и сохранил разум среди самых страшных существ в мире. Но жалеть Сириуса или сочувствовать ему не получалось. Да и Гарри, который с его появлением должен был стать счастливее, на деле лишь чаще грустил и срывался. А может быть, я просто ревновала, потому что Сириус был Гарри крестным отцом, а я — никем?

— Будь добр, Сириус, пересядь, чтобы я смогла пройти к плите, — попросила я.

— Конечно, Молли, извини, — Сириус поднялся. — Пожалуй, пойду, навещу Клювокрыла.

Оставшись одна, я выдохнула. Сосредоточилась. Взмах, поворот, вращение кисти: проветрить, стол протереть, бутылки в угол, огонь разжечь, воду налить в котёл, котёл на огонь, мясо из кладовки на стол, овощи в раковину, крупу в сито… Не думать, просто хотеть, чтобы сбылось!

Никогда бы не призналась в этом Северусу Снейпу, но после его уроков по боевой магии я стала куда быстрее управляться по дому.

Зачаровав несколько ножей для мяса и два для овощей, я занялась бутербродами. Через пять минут полуфабрикаты для обеда отправились во второй котёл, блюдо с бутербродами заняло место посередине стола, а я пригасила огонь под овсянкой. Что ещё? Пожалуй, открою конфитюр и поджарю тосты. А вечером будут булочки с корицей!

В этот момент я услышала, как по лестнице спускаются дети. Затем два хлопка аппарации рядом с кухней известили, что Фред и Джордж тоже соизволили проснуться.

— Доброе утро, ма!

— Привет, мам!

— Здравствуй, мамочка! Помочь?

— Доброе! Фред, Джордж, сколько раз я просила? Доброе утро, милая! Займись столовыми приборами. Гермиона уже встала?

— Мам, ну ты же видишь, мы исправляемся!

— Да-да, мы вошли в кухню как порядочные люди!

— Доброе утро, миссис Уизли!

— Привет всем, мам, достать тарелки?

— Гарри, дорогой, доброе утро! Рон, да, спасибо, достань, пожалуйста.

— Гермиона уже идёт.

— Доброе утро, мам. Я накрываю?

— Да, Билл. Накрывай. Кому-то надо ещё позвать Сириуса! Ремус не пришёл?

— Нет, Рем поехал к папе. Если его соберутся выписывать, он сообщит нам.

— Чудесно, дети, посмотрите, еды хватит или сделать ещё яичницу?

— Мне яичницу! А сосиски есть?

В этом привычном гомоне и шуме было так много родной Норы, что слёзы сами навернулись на глаза. Билл заметил, подошёл и молча обнял за плечи.

После завтрака, когда дети разбрелись по дому, а Сириус опять остался в кухне цедить пиво, я поинтересовалась:

— Сириус, как ты смотришь на то, чтобы разобрать сегодня маленькую спальню на четвёртом этаже? Ту, которая рядом с твоей.

— Негативно, — безразлично ответил он.

Я опешила.

— Но разве тебе не будет лучше…

— Не будет. Завтра Гарри с друзьями уедет в школу. Каникулы у них вышли отвратительные. Отстань от детей хотя бы сегодня. И от меня. Пожалуйста.

Он поднялся, распахнул шкаф кладовой, вытащил оттуда еще две бутылки пива, вышел из кухни и с размаху захлопнул дверь.

Отлично. Просто отлично. Если некоторым нравится жить в грязи и жалеть себя, то кто я такая, чтобы этому мешать? С завтрашнего дня Сириус может начинать загаживать дом по новой. У него это не займет много времени. А я устрою себе отдых.

На полпути к гостиной меня остановил стук во входную дверь.

Почти все орденцы и Дамблдор входили без предупреждения. Взбалмошная Тонкс вечно забывала, что нельзя пользоваться звонком, и будила мамашу Сириуса. Наземникус иногда стучал ногой, если его руки были заняты наворованным добром.

А короткий отрывистый стук дверного молотка означал приход Северуса Снейпа.

— Молли, — констатировал он. — Могу я войти?

— Разумеется, Северус, входи.

Не снимая дорожного плаща, он спустился в кухню. Я поспешила следом, надеясь, что старуха Блэк на этот раз промолчит. Повезло.

— Позавтракаешь?

Предложение было дежурным. Северус никогда не ел в штаб-квартире Ордена. Разумеется, он скривил губы в чуть заметной ухмылке и покачал головой:

— Не стоит, Молли.

А я вдруг поняла, что после тех странных летних занятий мы ни разу не разговаривали. Только «здравствуй, Северус», «не хочешь ли поужинать с нами, Северус». Да, дети рассказывали об «ужасном учителе» зельеварения. Я посмеивалась. Снейп умел быть ужасным. Но и учить он умел. Потом мельком видела его на Турнире трёх волшебников. И подумала, что молодой угрюмый парень превратился в угрюмого мужчину. Только и всего. Потом был день, когда Дамблдор отправил его шпионить к Тому-кого-нельзя-называть. Я видела, каким сумасшедшим блеском горели его глаза. А теперь таким же сумасшедшим блеском светятся глаза Сириуса. Он бы душу заложил, чтобы участвовать в чём-то важном. Вместо этого задирает Северуса. А тот с удовольствием даёт ему сдачи. Молодые петухи на ферме, вот они кто…

— Как поживаешь, Молли? — внезапно вежливо поинтересовался Северус. — Снова перебрались в Лондон? Как же твой курятник?

Вот ведь охламон! Помнит! Мне захотелось съездить ему по спине кухонным полотенцем, но я только вздохнула:

— Куриц пришлось отдать тётке. Огород летом зарос сорняками. Что тебе ещё рассказать?

Он приподнял бровь.

— Ты неправильно ставишь вопрос. Я ведь профессор у твоих детей. Одному из них в этом году сдавать СОВ. Неужели не поинтересуешься его успехами?

— О, я знаю, что ты прекрасный учитель, и верю в твои способности, — парировала я.

Быстрая усмешка скользнула и исчезла с его лица.

— Ты когда-нибудь пользовалась тем, чему научилась?

Я сразу поняла, что он говорит не о зельеварении. И не о кухне... Если бы я была на месте Артура, смогла бы отразить атаку? Не знаю. Не хочу знать, Северус.

— Как Артур? — тут же спросил он, будто читая мысли.

— Ремус поехал узнавать подробности. Ему лучше, только очень слаб. Буду варить Укрепляющее… И добавлять дремоносный боб, чтобы не свернулось.

— Лучше имбирь, — из складок плаща Северус извлёк пузырек и протянул мне. — Имбирь тонизирует, он снизит риск кровотечения. Это модификация с ним. Хватит на пару недель... Впрочем, мы отвлеклись. Мне нужен Поттер, чтобы передать ему распоряжение Дамблдора. И если можно, побыстрее, Молли. У меня не слишком много времени.

В этом весь Северус. Сменил тему, чтобы я не успела его поблагодарить.

И именно в это время в кухню вошёл Сириус.

— Какие у нас гости, — протянул он.

— Поверь, Сириус, ради тебя я бы даже до порога своей комнаты не дошёл, — нежно отозвался Северус.

Оба петушка моментально распушили хвосты и выпустили шпоры. Присутствовать на их словесной дуэли не было никакого желания.

Уже у двери Северус позвал меня:

— Молли… Когда это случится, ты не будешь сомневаться. Ты действительно захочешь это сделать. И сделаешь.

4

Это был ад. Когда я пробилась в Большой зал, в нём кишело людское марево. Мне показалось, что рыжая макушка Рона мелькнула около Сивого, но тут же исчезла. Артур и Перси у другой стены сражались с министром. Добраться до них не было никакой возможности. Волдеморт бился в центре зала против Макгонагалл, Слизнорта и Кингсли, а рядом с ним Беллатриса Лестрейндж посылала одно за другим убивающие заклятия в... Гермиону, Луну и Джинни! Джинни!

«Когда это случится, ты не будешь сомневаться».

Неважно, что эти слова говорил дважды предатель и убийца. Сегодня я точно знала, что они означают.

— НЕ ТРОНЬ МОЮ ДОЧЬ, МЕРЗАВКА!

Она расхохоталась, увидев меня.

— С ДОРОГИ! — я оттолкнула светловолосую дочку Лавгуда и закрыла собой Джинни.

Мне не нужно было подбирать заклинания. Палочка крутилась, хлестала и била наотмашь.

За Гарри, за Невилла, за Джинни, за Перси, за Билла, за Чарли!

Кто-то бросился мне на помощь.

— Нет! Уйдите! Прочь отсюда! Она моя!

«Ты действительно захочешь это сделать...»

Воздух раскалился, пол вокруг пошел глубокими трещинами. Лестрейндж выплясывала между ними сумасшедший танец. Но я знала, что долго он не продлится.

За Рона, за Гермиону, за Луну, за Джорджа... За Фреда!

— Что станется с твоими детьми, когда я тебя убью? — визжала полоумная Лестрейндж. — Когда мамочка отправится вслед за Фреддичкой?

— Ты больше никогда не тронешь наших детей!

Лестрейндж рассмеялась. Она ещё смеялась, когда моё заклятие ударило её в грудь.

«...И сделаешь».