Слёзы и грёзы (гет)

Сколько себя помню, я никогда не плакал. Даже когда от боли хотелось выть и рвать на себе волосы, мои глаза оставались сухими. Когда умер отец — я был рад. Когда меньше, чем через год, за ним последовала мама — я чувствовал лишь злость. Когда не стало Лили… я думал, что чувство вины переломит мне хребет, или, в крайнем случае, наградит сердечным приступом и тем самым позволит уйти за ней. Но, к моему глубочайшему сожалению, обошлось. И даже без слез. Хотя нож, который мне всадили в грудь в ту ночь, даже теперь на том же самом месте и постоянно проворачивается — стоит лишь взглянуть в глаза Мальчишке-Который-Уже-Заслужил. Почему же сейчас я лежу в своей кровати и рыдаю как ребенок, у которого на руках в страшных муках скончалась любимая зверюшка?

Все дело во снах. Окклюменту моего уровня, как правило, не снится ничего. Очищение сознания перед сном и контроль сновидений — даже близко не признаки мастерства, и овладел я ими еще в школе. С тех пор я выполняю эти упражнения почти автоматически: в противном случае, я бы еще лет десять назад составил бы компанию незабвенному Гилдерою Локхарту на больничной койке в отделении для душевнобольных Больницы Св. Мунго. При всем этом, поезд, двигающийся из пункта "Дрянная жизнь Северуса Снейпа" в конечный пункт "Северус Снейп неожиданно не двинул кони после Победы и хочет жить спокойно до конца своих дней", явно сошел с рельсов. Удивительно, что произошло это не во времена моего триумфального директорства или события, ему предшествующего. И не тогда, когда я полгода валялся в коме с развороченным горлом (что, кстати, было очень кстати — никаких судов и выяснений-объяснений: мелкий Поттер так рьяно защищал мою сомнительную честь, что, очнувшись и немного оклемавшись, я, одаренный Орденом Мерлина Второй Степени, беспрепятственно покинул Родину в одному мне известном направлении), и не тогда, когда… в общем, возможностей было с избытком.

Теперь же я, весьма потрепанный жизнью: полукровка, Пожиратель Смерти, мастер Зелий, декан змеиного факультета, Директор Хогвартса, Двойной Шпион и Мерлин знает кто еще в одном лице, совершенно бесславно теряю ощущение реальности и, возможно, рассудок от того, что мне снится. И самое обидное в этой ситуации — моя уверенность в том, что эти сны — не магического происхождения. Я бы почувствовал вмешательство кого-либо или чего-либо извне. Все это — игры моего воспаленного разума. Похоже, что чарующая перспектива добить себя принадлежит мне, раз уж Волдеморт не смог (хотя пытался не единожды), и Нагайна не справилась.

Портовый городок на севере Исландии с наимилейшим названием Хусавик обладал множеством достоинств, однако главное, на мой взгляд, — население — чуть меньше двух тысяч человек. Действительно, Мерлином забытое место. Я купил здесь домик примерно через год после первого падения Лорда. Хотя, домик — это весьма оптимистичное название для старой, полуразвалившейся и провонявшей рыбой халупы. Тогда мне хотелось только спокойствия и уединения, а родительский дом, как и Хогвартс, мало для этого подходили. Цена была более, чем приемлемой, а молодые люди, унаследовавшие этот памятник архитектурного зодчества, радовались и тому, что хоть кто-то заинтересовался этим, с позволения сказать, имуществом, и не задавали лишних вопросов.

Именно здесь я проводил долгие летние каникулы до того, как завертелась Вторая Магическая. Местные, которые наблюдали меня тогда только в редкие вылазки за едой и выпивкой, прозвали меня "миссти дрейгер", в переводе — что-то вроде "потерянный призрак". Не удивительно: выглядел я тогда так себе (да и сейчас, в общем, гены-то не сотрешь) и игнорировал все и всех вокруг. Первые года три после покупки своей первой, прости Мерлин, недвижимости, я просто культивировал жалость к себе и топил горечь в пучине алкоголя и самоуничижения, но, в один из таких дней, я проснулся на полу своей берлоги от того, что мне на голову села какая-то птица. Корень зла был не в том, что в моем доме дикий зверь, или что я заснул на полу — такое со мной случалось не раз, — а в том, что, пока я спал, крыша окончательно прохудилась, и мой личный ковчег банальным образом пошел ко дну.

Воды было столько, что, если бы я не спал полусидя, опираясь затылком на старый диван, то, скорее всего, захлебнулся бы. Первой реакцией было разочарование: подохнуть в пьяном угаре, конечно бесславно, но быстро и безболезненно. Однако, оглядевшись вокруг, я как никогда ясно увидел свою жизнь. Вокруг плавали буквально сотни пустых бутылок, коробок и пакетов из-под еды, и невозможно было не задуматься — когда кто-либо убирался здесь последний раз и убирался ли вообще. Я кинулся в поисках палочки, которая валялась на столе в кухне и, произнеся заклинание, не увидел ничего. Совсем. Никакого эффекта. Я пробовал еще и еще, но результат был все тот же. Это было самым отрезвляющим чувством в моей жизни с момента того злополучного Хеллоуина. Никакие увещевания Дамблдора, “разговоры по душам” с коллегами даже близко не имели такого эффекта. Я допился до потери магических способностей. Такой вот "запор" уже случался со мной однажды, еще в школе, как результат пережитого стресса, поэтому мне было прекрасно известно, что нужно делать. Однако ситуация в целом выглядела таким образом, что даже если я не захлебнулся дождевой водой в этот раз, то до момента, когда я допьюсь до состояния комы, осталось совсем недолго.

Потеря магии — это больно. Скорее морально, конечно, но, само по себе — не смертельно. А вот возможность наблюдать движения небесных светил, не выходя из дома, представляла собой реальную проблему и решать ее стоило давно позабытым способом. Руками. В тот момент я единственный раз в жизни совершенно искренне порадовался тому, что мой отец — маггл, и мы были достаточно нищими, чтобы делать ремонт самостоятельно. Я кое-как прибрался, сбрил отросшую за неделю козлиную бородку, оделся, глотнул специального припасенного Антипохмельного, пригладил и без того жирные волосы и двинулся в город в поисках строительного магазина. Найти магазин было просто, а вот человека, владеющего английским чуть более обширным, нежели "ай дьонт спик инглеш" гораздо сложнее. После долгих и нерезультативных попыток объяснить продавцу пантомимой, что мне нужно, я был отправлен в сторону бара "У Уны". Искренне надеясь, что понял правильно и, что это не была попытка избавиться от неудобного покупателя, я пошел в сторону упомянутого заведения.

Пройдя пару кварталов, я все-таки наткнулся на нужный кабак. Старая, но весьма добротная вывеска приветливо сообщала мне, что сей храм открыт для посещения с полудня до полуночи каждый день. Войдя внутрь, я увидел небольшое темное помещение с более-менее освещенной барной стойкой, низкими потолками и несколькими деревянными столиками. Несмотря на то, что бар открылся около часа назад, здесь было буквально не протолкнуться. Рыбаки. Кое-как, стараясь глубоко не вдыхать томное амбре, наполнившее закрытое помещение ароматом, исходящим от людей, которые провели последние несколько дней (недель?) в море за физически тяжелой и весьма пахучей работой, я пробрался к стойке.

Молодая белокурая нимфа, явно не выглядящая на возраст, разрешающий посещение, а тем более работу в подобных заведениях, меланхолично протирала деревянную поверхность тряпкой, по виду, времен лучших античных мыслителей.

— Привет, вы говорите по-английски? — мне, очевидно, не очень удалось скрыть надежду в голосе, потому что девушка улыбнулась мне в ответ, сказала что-то вроде "битлалес", показала мне ладонь и скрылась за дверью позади стойки. Расценив знак, как просьбу подождать, я присел на видавший лучшие дни стул.

Через несколько минут девушка вернулась в сопровождении высокого, очень высокого мужчины. Если я когда-либо и представлял себе викинга, выглядел бы он примерно так же. Длинные рыжие волосы с длинной того же цвета бородой, заплетенной в косичку, и телосложение спартанского атлета в расцвете сил. Впечатление дополняли татуировки с кельтскими знаками на руках, виднеющиеся под закатанными рукавами рубашки.

— Привет! Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросил викинг басом на почти идеальном английском.

— Меня отправил сюда мистер Хилмар из строительного магазина, сказал, что кто-то здесь может быть переводчиком. Вероятно, он имел в виду вас.

— Окей. Мне нужно кое-что доделать, это займет минут пятнадцать, потом я схожу с вами, — мягко рассмеялся викинг. — Выпьете что-нибудь?

— Кофе, если можно.

Мужчина что-то негромко сказал помощнице, подмигнул мне и скрылся все за той же дверью за стойкой. Девчонка же с интересом посмотрела на меня, насыпала в турку ложку молотых зерен, достала газовую горелку и начала заваривать напиток, то и дело поглядывая на меня. Получив, наконец, заветную чашку, я попытался расплатиться с девушкой, но она опять произнесла что-то непонятное, помотала головой и отодвинула купюру обратно. Ясно.

Кофе оказался вполне пристойным, даже несмотря на то, что девчонка его передержала. Я попивал горячий напиток и усиленно делал вид, что я — мебель, разглядывая вывески с меню над стойкой.

Как мне показалось, викинг вернулся быстрее, чем обещал. Я снова попытался расплатиться, но он лишь махнул рукой со словами: "За счет заведения". Я попытался улыбнуться девушке в знак благодарности, хотя почти уверен, что максимум что вышло — наикислейшая ухмылка, и вышел из бара вслед за мужчиной. Он протянул мне руку и произнес:

— Гейр Эрикссон.

— Северус Снейп, — я пожал протянутую весьма мозолистую ладонь, выдающую человека, работающего скорее руками, нежели головой, и мы оба направились в сторону магазина, — простите, что оторвал вас от дел.

— Кроме меня и моей дочери здесь никто не знает английского. Но она так себе собеседник — ей всего пять. Как вас занесло в эту глушь?

Я задумался. Гейр производил впечатления человека простого, но доверять кому-либо, даже очень доброжелательному — не в моих привычках.

— Случайно занесло, я провожу здесь лето уже третий год.

— Ага, наслышан. Я не пытаюсь лезть вам в душу, Северус. Мы тут не такие, — улыбнулся мужчина, и я внезапно осознал, что он еще очень молод — точно не старше тридцати.

Остаток пути мы проделали в молчании. В магазине Гейр очень быстро разобрался в ситуации, помог мне с выбором всего необходимого для ремонта: а мне требовалось буквально все —начиная от отверток и лестницы, и даже выбил небольшую скидку. Я хотел было попросить его договориться о доставке стройматериалов к моему дому, не тащить же мне лестницу, в самом деле, однако, он в очередной раз отмахнулся:

— Пустяки, я вас подкину.

* * *

Судя по всему, викинг был по характеру молчалив, что не могло не радовать. Хотя, выйдя из пикапа, на котором мы быстро добрались до моего дома, Гейр даже присвистнул при виде моего убежища, но все же от комментариев воздержался. Я не питал иллюзий по поводу состояния жилища даже при его покупке, однако сейчас мне почему-то захотелось, чтобы оно выглядело хотя бы немного лучше, чем есть. В несколько заходов мы перенесли весь скарб внутрь дома, который уже отчетливо пах плесенью и сыростью — как бы тут простуду не подхватить еще. Лечиться без магии — сущий ад. По правде сказать, я даже точно не помнил, когда последний раз пользовался магией здесь. Из Хогвартса я уехал больше месяца назад, а значит, способности могли исчезнуть как вчера, так и, допустим, месяц назад. Хорошо, что до сентября было еще далеко. Плохо, что, если бы ситуация не улучшилась до сентября, пришлось бы искать способ связаться с Альбусом, не выдавая своего местонахождения. Если бы глубокоуважаемый Директор узнал, куда я пропадаю каждое лето, пришлось бы переезжать.

— Я очень благодарен вам, Гейр. Могу я хотя бы оплатить бензин? — спросил я, протягивая мужчине руку, когда пришло время прощаться. Он же внимательно посмотрел на меня и произнес:

— Я помогу тебе с ремонтом, а пока — можешь пожить у меня. Здесь нельзя оставаться.

— Я не хочу обременять вас еще больше, вы и так достаточно помогли.

— Если ты подхватишь воспаление легких, мне придется таскаться с тобой по больницам, а это действительно, — тут он немного запнулся, — обременяюще. У меня есть свободная комната.

— Вы уверены, что это удобно?

— Абсолютно. Правда есть одно условие.

Вот и оно. Никогда не верил в бескорыстную доброту. Я уже хотел было сразу отказаться — достаточно с меня правил и неподъемных обещаний, но все-таки решил поинтересоваться:

— Я слушаю.

— Мне все равно, почему ты пьешь. Но в моем доме нет алкоголя и быть не должно. Как и пьяных людей. Если ты согласен — добро пожаловать.

Просьба была более, чем обоснована. Похоже, все в этом городе знают о моих маленьких слабостях. Очаровательно.

— Я согласен.

* * *

Дом Гейра тоже находился за городом, но в противоположной стороне. Двухэтажный, кирпичный дом с большим задним двором, где на дереве были установлены качели и стоял мангал. Как выяснилось, он жил вместе со своей мамой, той самой Уной, миниатюрной копией Гейра — Джоанной и племянницей Сваной, которую я имел счастье лицезреть в баре. Мать викинга в данный момент отдыхала с его дочерью в Испании, поэтому я остановился в его комнате, а сам хозяин временно перебрался в комнату своей матери.

То, что я ожидал от личных покоев викинга, мало походило на правду. Гейр спал на огромной двуспальной кровати (неудивительно, с его-то ростом) и его комната не изобиловала какими-либо знаками принадлежности. Обычная мебель из темного дерева, плотные темные шторы, бельевой шкаф да пара тумбочек по обеим сторонам кровати — вот и весь антураж. Никакой эксцентричности.

Сходив в душ и переодевшись в то немногое, что уцелело после потопа, я составил компанию хозяину в приготовлении незамысловатого ужина, состоящего из овощного салата и мяса, приготовленного на мангале. Во время приготовления горячего, Гейр протянул мне бутылку газировки и спросил:

— Ты же работаешь в сфере образования?

— С чего ты взял? — напрягся я.

— Ты явно не местный и появляешься здесь только летом, когда у большинства школьников и студентов каникулы, вот я и подумал, — развел руками он.

Мне не хотелось врать человеку, который проявил ко мне такое участие. Тем более, вопрос очень простой. Я все искал какой-то подвох во всем происходящем, но никак не мог найти.

— Я преподаватель в частной школе в Шотландии, — все-таки решился на откровенность я, — но это совсем не значит, что я люблю детей.

— Дети — это ужас, по себе знаю. У меня вот две в доме — обе девчонки, а одна из них еще и подросток, — рассмеялся он, — тем не менее, когда Джоанны нет — я дико скучаю и не знаю, куда себя деть.

Мы немного помолчали, после этого Гейр негромко произнес:

— Чуть больше года назад моя жена и родители Сваны разбились в автокатастрофе. Так что они теперь — только моя ответственность.

— Соболезную тебе, — сказал я и понял, что это действительно так, но все же не мог не поинтересоваться, — ты не волнуешься за Свану, которая сейчас одна в баре?

— Вот за кого я точно не волнуюсь — так это за нее. Во-первых, она в состоянии не дать себя в обиду, а, во-вторых, там Оскар — мой помощник.

На этом разговоры исчерпали себя. Мы молча поужинали, убрали посуду и разошлись по комнатам.

* * *

Впоследствии я миллион раз прокручивал в голове все мелочи, все разговоры и все свои мысли, произошедшие в этот день. Лежа в кровати, я слышал, как из бара вернулась Свана — до меня долетали отголоски разговоров внизу. Слышал, как она пошла спать. Чуть позже пошел спать и Гейр. Слышал, как за окном кричали какие-то птицы (никогда не был силен в орнитологии), а потом усталость взяла свое — я заснул и ЭТО произошло в первый раз.

* * *

Я оказался в центре круга стоячих камней, чем-то напоминающих Стоунхендж. Что-то красное отражалось от кремниевых столбов. Я посмотрел вверх и осознал, что это либо сон, либо ад. Небо прочертили огромные красные кометы с длинными золотыми хвостами, и с какой-то зловещей периодичностью то тут, то там взрывались звезды, оставляя после себя что-то похожее на кровавые костры. При этом вокруг было тихо до звона в ушах. Подумав было, что лишился слуха, я кашлянул: дело явно было не во мне.

Я решительно направился к выходу из круга. Друидские строения обладают не только большой силой, но и опасностью для непосвященных. А то, что я не друид — это очевидно, хотя бы потому, что они все вымерли несколько веков назад. Приблизившись к одному из камней, я осознал, что идти мне становится все тяжелее и тяжелее. Что-то мне мешало. Я поднял ладонь, чтобы прощупать преграду, и в ужасе отшатнулся. С моего запястья на меня в упор смотрела живая золотая змея с ярко-красными глазами. Не чувствуя ни веса, ни холода от животного, я, как завороженный, смотрел на то, как она обвивается вокруг моей руки и поднимает голову до тех пор, пока наши глаза не оказались на одном уровне. И тут в моей голове раздался обволакивающий низкий голос:

Последний из Избранных в битве за веру

Получит не то, что заслужит он смело.

Он друга убьет и получит расплату,

Однако не это уменьшит утрату.

Предатель для всех и для каждого разом,

Не сможет он жить без чужого наказа.

Он будет искать, но найдет только грезы,

Пока не прольет свои первые слезы.

Последняя Дочь поплывет по течению,

Пока не узнает предназначения.

Не смелость и хитрость помогут ей выжить,

Лишь данное слово позволит расслышать

Все то, что за сотней замков было скрыто.

Обеты, которые дали когда-то

Нарушить не смогут ни скорбь, ни утраты.

Не будет покоя ни ей, ни ему,

Пока не увидят влюбленных судьбу.

Договорив, змея резко увеличилась в размерах и сделала выпад в мою сторону. Я не ожидал этого и попытался отшатнуться, но почувствовал лишь дикую, невообразимую боль от того, как она своими огромными клыками рвала мне горло. Я попытался закричать и резко очутился в кровати в комнате Гейра. Первым делом с бешено колотящимся сердцем я ощупал шею, но почувствовал под ладонью только свой пот. Стараясь успокоиться и привести мысли в порядок, я всеми силами пытался очистить сознание, но мысли о странном сне не покидали мою голову. Слова нелепого стишка как будто отпечатались где-то на подкорке моей головы и повторялись снова и снова.

Волшебникам не снятся "просто сны", окклюментам — тем более. Это явно было Пророчество. Только кому и для чего? Но все же, самый главный вопрос, который меня волновал — почему снова я?

На протяжении долгих лет мне больше не снились ни каменные круги, ни говорящие змеи. Мне вообще ничего не снилось. О лете того года мне напоминали лишь перебои в использовании магии в течении следующих нескольких лет (как выяснилось, это была не полная потеря магических способностей), цирроз печени, который я героически заработал к двадцати трем годам, неловкая дружба с Гейром (эх, знал бы Лорд) и отвращение к пресмыкающимся (учитывая, деканом КАКОГО факультета я был, это даже забавно). Мысленно я, время от время, возвращался к тому сну, а происходящее в моей жизни, к сожалению, уверило меня в том, что я — "Избранный", но в чем именно, и что делать с этой информацией, было решительно неясно. Иногда, пока была возможность, я раздумывал, а не поделиться ли этими размышлениями с Альбусом, но каждый раз отказывался от этой мысли. Даже в качестве портрета, он не переставал плести свою паутину интриг, в которой я увяз без надежды когда-либо выбраться. Да и просто хотелось оставить хоть что-то в своей жизни только для себя.

Окончательно я уверился в том, что в этом сне есть какая-то осязаемая тайна, когда очнулся в госпитале после укуса мерзкой зверюшки Того-Кого-Уже-Можно-Звать-Как-Хочешь. Вопреки распространенным заблуждениям, пока я пребывал в коме, я слышал и видел ровно ничего. Насколько я помню, даже снов никаких не было. Для меня это время прошло так: меня ОПЯТЬ укусила змея (но в этот раз я не проснулся в кровати Гейра), потом пришло Позолоченное и весьма потасканное Трио, я отдал Поттеру воспоминания, особо не разбирая, какие именно и… мне в глаза бьет слишком яркий свет, как оказалось, от потолочных светильников в Св. Мунго. Не успел я толком осознать, где я нахожусь и что, собственно говоря, происходит, как в поле моего зрения появилось весьма размытое пятно, при ближайшем рассмотрении оказавшееся мужчиной средних лет в мантии колдомедика, и затараторило:

— Мистер Снейп, Мерлин, какое счастье, что вы очнулись. Вы даже не представляете, какое это чудо, — он начал проводить диагностические чары и продолжал, — вы поистине гениальный ученый, если сумели синтезировать яд маледиктуса, да еще изобрести противоядие. Или вы каким-то образом добыли яд? Нет, не отвечайте! Вам пока нельзя разговаривать! Если бы не это — вы бы погибли. Хотя вы могли погибнуть и от потери крови — Мерлин, какое же счастье, что вы очнулись! Я должен сообщить старшему колдомедику! — и исчез туда, где по логике вещей должен был быть дверной проем.

Сознание немного прояснялось. Все тело было как будто налито свинцом, огромным усилием воли я пошевелил пальцем руки, и это буквально лишило меня последних сил. Я не знал, сколько времени тут провалялся. Не знал, справился ли мальчишка со своей миссией. Не знал, кто погиб в битве, и какая сторона победила. Только одно я знал точно: никакого яда я не синтезировал и никаких чудесных противоядий не создавал. Даже змеи меня никогда не кусали. По крайней мере, наяву.

Вдоволь насмотревшись на вереницу рыдающих и бьющих себя в грудь посетителей (Поттер был хуже всех, и жаль, что мне тогда еще не сообщили о том, кому и сколько раз он показывал мои воспоминания), я приложил все усилия для того, чтобы как можно быстрее встать на ноги (во всех смыслах) и покинуть светлые стены больницы. Так как мою палату круглосуточно охраняли авроры (хотя я склоняюсь к тому, что попросту шпионили), просто сбежать было затруднительно, поэтому пришлось долго ходить вокруг да около с новоиспеченным Министром, пока мы не пришли к соглашению — я сдаю бывших подельничков и продаю патенты на некоторые мои зелья, а он без лишних вопросов отпускает меня на все четыре стороны. Так и вышло — через сутки после выписки из больницы меня уже не было в стране, и никто не знал, где искать бывшего двойного шпиона.

Удивительно, как долго можно страстно желать свободы и мечтать о ней, и в итоге не знать, что с этой самой свободой делать. Однако война кончилась, я выжил, и даже перестал быть должен кому бы то ни было. Вернувшись в свою развалюху в Исландии с поистине наполеоновскими планами на капитальную перестройку этой помойки, я занял себя на ближайшие пару лет. Как выяснилось в процессе, построить новый дом проще, чем отремонтировать старый. В свободное время я учил исландский (честно пытался), помогал Гейру в баре и бесцельно гулял на свежем воздухе. Денег, которые я вытряс из Кингсли за свои зелья, вознаграждений, прилагающихся к Ордену Мерлина и моих личных сбережений хватило бы на пять таких домов, и еще осталось бы лет на десять безбедного существования, поэтому главное для меня на тот момент было — найти путь к себе и перестать вскакивать с кровати с палочкой наперевес при каждом шорохе.

Наши отношения с викингом тоже эволюционировали. С момента нашего знакомства прошло много времени, и я с уверенностью мог бы назвать его другом, однако наши беседы почти всегда крутились вокруг погоды, его бара и строительно-ремонтных работ. Он частенько составлял мне компанию при прогулках и помогал с возведением дома. Я думаю, он чувствовал себя одиноко — его мать умерла несколькими годами ранее, племянница вышла замуж за его помощника и уехала в столицу, а дочь училась в Дублине и приезжала нечасто.

Когда я все-таки возвел и обставил свой дом — первый по-настоящему СВОЙ дом, мы с Гейром устроили что-то вроде новоселья. Он привез мангал и свежую рыбу, я наготовил закусок, и мы сидели на лавочке на заднем дворе, попивая домашний лимонад и наслаждаясь редкими летними солнечными лучами. Гейр был в футболке, поэтому татуировки на руках, к которым я никогда особо не присматривался (да и погода здесь, как правило, не располагала к оголениям), были хорошо видны. И одна из них привлекла мое внимание — змея, обвивающая запястье. На секунду мне даже показалось, что она вот-вот зашевелится. Я не выдержал и спросил:

— Гейр, могу я поинтересоваться происхождением твоих татуировок?

Мужчина, до этого подставлявший солнцу свою, уже весьма поседевшую, бороду, посмотрел на меня с удивлением и ответил:

— Отголоски бурной юности. Свести рука не поднялась.

— А что значит змея? — спросил я после недолгого молчания.

Гейр посмотрел на руку, провел пальцем по змее и ответил:

— Для меня это значит — помни свои корни. А вообще это вроде как знак друидов, который они получали после каких-то там испытаний, — он задумался ненадолго и продолжил — когда я был маленький, дедушка мне рассказывал, что на месте нашего городка когда-то давно была Священная роща.

— И ты в это веришь?

Мужчина пожал плечами:

— Я во многое верю. В любом случае, если так и было, то давно.

* * *

Если жизнь Северуса Снейпа слишком хороша, то это — ненадолго. Мне кажется, это лучшая аннотация к тому, что происходило позднее.

Я обустроил потрясающую по функциональности и наполнению лабораторию и вернулся к разработкам, на которые раньше не хватало сил, времени или средств. Жизнь наконец-то встала на правильные рельсы, и я начал под вымышленным именем изготавливать сложнейшие зелья для главной магической больницы Исландии (считай, единственной). Под тем же именем я периодически публиковал статьи в различных периодических изданиях. Мой исландский стал достаточно приемлемым, чтобы иногда перекидываться парой слов с продавцом в магазине или обсудить с мистером Хилмаром преимущества и недостатки любых отверток. В общем, я всячески вливался в новую жизнь. Но ЭТО снова вернулось.

По ночам, ложась спать, я раз за разом оказывался в знакомом круге стоячих камней. Каждый раз я проверял руки, на правой все так же светилась золотая змея, но она была не более живой, чем татуировка Гейра. Просто рисунок — никаких больше стихов. Однако что-то изменилось. Я слышал женский голос, который звал меня по имени. Меня нестерпимо тянуло к обладательнице, как будто от этого зависела моя или её жизнь. Я звал ее, кричал, пытался прорваться сквозь кремниевых истуканов, но — ничего. Она была как будто в тысячах миль от меня, и ничего не слышала. Кто эта девушка, почему она меня зовет, и как, черт возьми, ее найти, я не имел ни малейшего понятия.

После этих снов я просыпался уставшим, измученным и полным тоски. Мое сердце будто вынимали, начиняли острыми гвоздями и возвращали на место, и каждый вздох сопровождался уколами тысячи маленьких иголочек. Изначально эти сны появлялись раз в месяц или реже, и это провоцировало лишь легкое недомогание и крайне мерзостное настроение. Но дальше — хуже. Вернее, чаще. К моему имени прибавились слезы, которые буквально рвали мне душу. Она звала, а я как собачонка бегал по кругу и ничего не мог сделать. Я просыпался и часами лежал в позе эмбриона, выдирая себе и без того не очень густые волосы.

Изо всех сил я пытался убедить себя в том, что то самое, услышанное в доме Гейра Пророчество, ничего не значит. Кто угодно мог убить друга, особенно случайно. Трагедия, конечно, но шла война. И что там было про наказ? Да я СЧАСТЛИВ не прыгать под дудку двух ошалевших от власти кукловодов. Я вырвался живым из этого переплета и СЧАСТЛИВ! Но... как я выжил?

Черт! Черт! Черт!

Я оборвал в теплицах всю валериану, искромсал всех флоббер-червей. Я глотал Зелье Сна-Без-Сновидений как тыквенный сок во времена учебы в школе и ничего. НИЧЕГО! Оно просто не действовало!

В последнюю ночь я снова оказался в том ужасающем месте. Я слышал ее плач:

— Северус!

Я упал на колени, закрыл ладонями уши и начал молиться: "Боже, пожалуйста, я больше не хочу это слышать! Я больше не могу! Помоги мне ее найти или убей меня! Боже, я не вынесу!".

— Северус!

Звук как будто проникал мне сразу в мозг. С какой бы силой я не прижимал руки в голове — никакого эффекта. Я все еще слышу. И голос кажется мне отдаленно знакомым.

Я точно схожу с ума!

Я упал на землю и заплакал.

Очнулся я уже в своей кровати и продолжил плакать. Где-то во мне теплилась надежда на смерть от обезвоживания. Тем не менее, я ощущал, что вместе со слезами из меня выходила вся боль, копившаяся годами. Уходила злость, которая поддерживала меня на плаву долгие годы. Все уходило, и мне не за что было уцепиться, чтобы не потерять рассудок окончательно. Я проплакал почти до рассвета, а когда слез уже не осталось, просто лежал, смотрел в стену и не думал ни о чем.

Утром ко мне зашел Гейр. Когда я открыл ему дверь, он с улыбкой хотел было что-то сказать, но резко изменился в лице и спросил:

— Что с тобой, Северус?

— Ничего серьезного, приболел. Что ты хотел? — устало произнес я: у меня уже не было сил разыгрывать из себя кого бы то ни было.

— Северус, я серьезно. Что происходит? Ты выглядишь так, как будто встал не из кровати, а из могилы.

— Долго объяснять, а ты не поверишь. Если у тебя все, я вернусь туда, откуда явился, — я попытался закрыть дверь, но Гейр просунул ногу в проем и добавил:

— А ты попробуй.

Я впустил мужчину, закрыл дверь и буквально упал на диван в гостиной. Гейр сел в кресло рядом.

— Ну? — он выглядел действительно обеспокоенным.

И я все ему рассказал.

Я, конечно, как мог, старался опускать детали моей жизни в волшебном мире и участия в войне. Вместе этого я придумал какую-то байку про несчастный случай, к слову, крайне неубедительную. У меня не было сил на красивую и складную ложь. Северус Снейп иссох.

Однако, я ни словом не соврал про сны. Рассказал, как есть. Если Гейр не поверит, а, скорее всего, так и будет — я переживу. Все равно переживать осталось недолго.

Гейр внимательно дослушал до конца. А потом спокойным голосом спросил:

— Это все?

Я даже растерялся от такой реакции, но взял себя в руки и, откидывая голову на спинку дивана, сказал:

— Мне и этого хватило.

Следующая фраза заставила меня поднять голову и внимательно посмотреть на собеседника.

— Ты принимал Сонное Зелье?

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — медленно проговорил я, заставляя себя собраться и нащупывая палочку в рукаве рубашки.

— Северус, если я не размахиваю налево и направо палочкой, то это не значит, что я маггл. Ответь, пожалуйста, на мой вопрос. Это важно.

Я подумал, что хуже уже не будет и ответил:

— Принимал. Галлонами вливал в себя. Не работает.

— Я знаю, что с тобой происходит. Нужно ехать ко мне домой. Ты можешь одеться самостоятельно?

Я резко достал палочку и направил в сторону гостя.

— Не раньше, чем ты расскажешь, кто ты такой. Если откажешься — я могу посмотреть сам, но это будет больно.

Гейр в примирительном жесте поднял руки ладонями вперед:

— Теперь твоя очередь верить мне. Я вроде как… друид.

— Что за чушь? Их истребили сотни лет назад, вместе с Священными рощами и лесами, где они пытались скрыться.

— Все не совсем так. Рощи истребили — это правда. Но места силы остались и перерождения друидов до сих пор тянутся к ним. И нас достаточно много. Мы вынуждены хранить наше существование в тайне как от людей, так и от волшебников, иначе опять начнется геноцид. Ты один из нас, Северус. Ты слышишь Зов.

Пропустив часть про то, что я, якобы, друид, я решил сосредоточиться на главном:

— Что я слышу?

— Зов. Тебя зовет твоя жена.

Нет, ну это точно какое-то безумие.

— У меня нет жены.

— Давай начнем по порядку. Тебе снится огромный Стоунхендж и полыхающее небо над ним — это Авалон, который вознесся над миром. Ты не можешь выйти из круга, потому что ты принадлежишь миру людей и связан с Авалоном только через Круг, а с Кругом из-за того, что ты друид. Это случилось в моем доме, потому что он стоит на пересечении силовых линий. Ты помнишь почему переехал сюда? Скорее всего нет, тебе просто понравилось место. Почти все жители города — друиды или их потомки, они просто приходили сюда и оставались, — Гейр вздохнул и продолжил, — друида очень сложно убить. Мы перерождаемся почти бесконечное количество раз, и каждый раз вынуждены искать свое место в мире заново. Кто-то находит, кто-то нет. В любом случае, это процесс нелинейный. Вопреки распространенному мнению, друидами были не только мужчины, но и женщины. И существует, так называемый, Священный Брак, заключенный между двумя друидами — мужчиной и женщиной. Во всех перерождениях, если вы оба существуете и достигли определенного возраста, вы будете искать друг друга.

— А если не найдем?

— Сойдете с ума.

На какое-то время воцарилась тишина. Мне все еще не верилось в происходящее.

— Но я не друид, я — волшебник.

— Одно другого не исключает. Если у тебя есть жена, то, скорее всего, ты был одним из Верховных друидов, а они были сильнее остальных. Их магия не ограничивалась целительством и зельеделием. Дай угадаю — ты невообразимо хорош в зельях?

— Это не аргумент, ты видел мою лабораторию.

— Аргумент то, что я тоже. Все мы. Конечно, даже среди нас кто-то лучше, кто-то хуже, однако в целом мы лучше, чем большинство волшебников. Это годами накопленный опыт, который мы таскаем с собой из одной жизни в другую. По правде говоря, этим для большинства магия и ограничивается, во всем остальном мы —почти сквибы. Слушай, нам правда нужно поехать ко мне. Я знаю, как тебе ее увидеть и, таким образом, найти. У нас остается не так много времени. Мерлин, если бы ты рассказал мне раньше, все было бы гораздо проще для вас обоих, — он сделал небольшую паузу и тихо добавил, — ей тоже плохо, Северус.

Я убрал палочку, неловко поднялся и пошел переодеваться. Только сейчас я заметил, что одет лишь в пижамные штаны. Натянув первое, что подвернулось под руку — джинсы и свитер, я взглянул в зеркало. Запавшие глаза, огромные синяки под глазами, посеревшая кожа, болтающаяся одежда (я, видимо, еще и похудел до кучи). М-да, самое время очаровывать жену своей неотразимостью.

Гейр гнал по дороге так, будто нас преследовала стая разъяренных мантикор. Я решил задать все мучившие меня вопросы:

— Как давно ты знаешь, что я — волшебник?

Гейр продолжал внимательно следить за дорогой и, не глядя на меня, отвечал:

— С тех пор, как мы познакомились. Видел у тебя палочку.

— Почему ты не сказал мне раньше?

— А ты бы поверил? В любом случае, я не был уверен. Обычно нам снится что-либо из прошлой жизни, тот же Авалон. Но ты ничем таким не делился, а я не спрашивал, — он замолчал, входя в поворот почти на максимальной скорости, и продолжил, — хотя твои расспросы про змею должны были меня, как минимум, насторожить.

— А твоя жена, она…? — я даже не знал как о таком правильно спрашивать.

— Нет, Священный Брак — большая редкость. Мне так не повезло, — и он сказал это абсолютно серьезно.

Оказывается, это везение.

Мы приехали к Гейру, он практически дотащил меня до своего дома, а потом и до своей кровати, и сказал:

— Полежи немного, я сейчас вернусь. Только не засыпай. Ни в коем случае.

Меня нестерпимо клонило в сон, но я старался держаться. Перечислял про себя "Двенадцать способов использования драконьей крови", ингредиенты сложных зелий и способы их приготовления. Гейр вернулся достаточно быстро, в руках у него был дымящаяся кружка. Я принюхался, но не мог разобрать ингредиентов:

— Что это?

— Просто выпей и засыпай. Верь мне.

Я посмотрел на Гейра, на кубок. У меня не было причин ему верить, как, в прочем, и не доверять. В любом случае, хуже уже некуда. И я залпом выпил всю кружку.

* * *

Круг стоячих камней, пылающий мир. Все было так же, как и миллион раз до этого. В то же время, все было совсем иначе. Я больше не был один. Недалеко, спиной ко мне, стояла девушка в длинном темном платье, на левой руке у нее отблескивала такая же змея, как и у меня. По спине струились длинные каштановые волосы. Мое сердце заколотилось в груди, и я неловко пошел в ее сторону. Видимо, услышав шаги, девушка обернулась и с улыбкой произнесла:

— Здравствуй, любовь моя.

Я знаю этот голос. Я знаю это лицо. Я не выдержал и заключил девушку в объятия. Она обняла в ответ.

— Найди меня, Северус.

— Обещаю.

Она тихо рассмеялась мне в плечо.

— Ты всегда меня находишь.

* * *

Когда я проснулся, усталость и недомогания как рукой сняло. Мне казалось, что я смог бы даже крылья себе отрастить, если бы понадобилось. Однако, были способы быстрее и надежнее.

Аппарация в Рейкьявик. Нелегальный портключ в Англию. Аппарация в Лондон. Аппарация в Министерство Магии. С тех пор, как я увидел ее во сне — я совершенно точно знал, где искать. Весь мир стал каким-то бесцветным, при этом ОНА светила так ярко, что я, наверное, смог бы ее увидеть даже из космоса.

Я бежал по коридорам Министерства Магии, оставляя позади себя брюзжание и выражения, которые я не стал бы повторять в присутствии дам. Кто-то даже окликал меня по имени. Плевать. Я был почти у цели. Поворот направо, налево, потом опять направо и вот он — "Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними".

Я остановился перед табличкой и мной овладели сомнения. А вдруг это все-таки игры моего разума? Лорд столько раз потрошил внутренности моей черепушки, что, вполне возможно, что-то повредил. Или на самом деле я не вышел из комы и все происходящее — просто сон коматозника. Даже если это правда, что, в конце концов, может дать молодой перспективной девушке поеденный молью бывший профессор с расшатанной войной психикой и не самой чистой репутацией? Мерлин, я же ее бывший профессор…

С тихим щелчком распахнулась дверь кабинета. Даже не смотря в ту сторону, я знал, что это она.

— Профессор Снейп?

М-да, размечтался, старый дурак. Я принял самый невозмутимый вид в лучший традициях профессора Снейпа:

— Здравствуйте, мисс Грейнджер.

— Рада видеть вас в добром здравии, — легкий румянец тронул ее щеки, и она продолжила, — эм, как поживаете?

— Спасибо, не жалуюсь. Как ваши успехи? — я продолжал сохранять хорошую мину, хоть игра и была хуже некуда.

Больше всего мне хотелось сбежать подальше от этого фарса. Я уже выставил себя дураком и продолжаю в том же духе.

— Да вот, работаю. Вы здесь по какому-то конкретному делу?

Ну все, это даже не смешно. Надо было бежать, пока моя гордость не достигла отрицательных значений.

— Просто прогуливался. Приятного дня, мисс Грейнджер, — я развернулся и неспешно пошел в ту сторону, откуда совсем недавно несся как безумный. Сзади раздался судорожный вздох:

— Ты нашел меня, чтобы просто пожелать мне приятного дня?

Я медленно обернулся и увидел ту Гермиону Грейнджер, которую знал всегда — упрямо вздернутый подбородок, уверенный взгляд. Волнение выдавали только сжатые в кулаки руки. Я в три шага преодолел разделяющее нас расстояние и заключил ее в самые крепкие объятия, на которые был способен, не боясь что-нибудь ей сломать. Она обняла в ответ. Крепко. Так мы и стояли. Я вдыхал аромат ее волос, а она… ее плечи начали подрагивать. Я мягко отстранил девушку от себя и попытался заглянуть ей в лицо, но она упрямо отводила взгляд.

— Почему ты плачешь?

Гермиона шмыгнула носом, утерла слезы и, вздохнув, ответила:

— Это было так ужасно. Ощущать, что тебе чего-то жизненно важного не хватает, но не знать, чего именно. Если бы ты не пришел сегодня утром, я бы, наверное, сошла с ума.

Она снова меня обняла. Я вдохнул запах ее волос — яблоки. Странно. Никогда не думал, что буду нюхать макушку Грейнджер. А если бы кто-нибудь сказал, что мне понравится, я бы решил, что он сошел с ума.

— А еще эти кошмарные сны, — и она снова расплакалась.

Я уже не пытался ее успокаивать, только мягко гладил по спине. Знаю я эти сны. Когда Гермиона немного успокоилась, я негромко произнес:

— Но я же пришел.

— И больше не уйдешь? — она с надеждой заглянула мне в глаза.

— И больше не уйду.

И я ее поцеловал. Да, черт возьми, я поцеловал Гермиону Грейнджер и это был лучший поцелуй в моей жизни. И, слава Мерлину, не последний.

После того, как Гейр признал во мне брата-друида, наши отношения стали гораздо более доверительными. Он делился со мной всем, что знает на эту тему, а я перестал врать ему насчет своего прошлого. Когда же пришло время выбирать крестного отца для нашего с Гермионой первенца, Гейр оказал нам эту честь. Так что в итоге мы стали почти родственниками.

Что касается друидов в целом, их жизнь мало отличается от жизни обычного человека, неважно — волшебника или маггла. Ключевое правило для того, чтобы магия друидов тебя защищала — не употреблять и не держать в доме, где спишь, алкоголь. Нарушил — получаешь грандиозный откат в виде лишения магии и проблем со здоровьем — во сто крат большими, нежели у тех, кого все эти древние премудрости не коснулись. Я даже думаю, что своему неизмеримому везению во время войны я обязан именно циррозу, отвратившему меня от спиртного раз и навсегда. А может и нет, кто теперь разберет. Гейр же со своим, весьма успешным, пиво-водко-наливающим бизнесом не прогорел в первый же год только за счет залетных моряков и потомков тех, кто когда-то почувствовал силу этого места и пришел сюда жить. Друидство, как выяснилось, — не генетическое заболевание, и от отца к сыну не передается.

Что же касается Священного брака... Всю свою достаточно долгую жизнь я считал себя человеком настолько не подходящим для семейной жизни, насколько это вообще возможно. Никогда не искал отношений и не стремился к ним, однако жизнь, как обычно со мной и бывает, распорядилась иначе. Как бы то ни было, такой исход оказался более, чем благоприятным. Быть с кем-то, жить под одной крышей и делить все, что было, есть и будет — пополам, оказалось не так уж страшно. Однако, постоять разок у алтаря мне все-таки пришлось.

Сам по себе, Священный брак не гарантирует счастливой семейной жизни. Нам тоже, в свое время, пришлось изрядно поупираться и похлопать дверьми по, как тогда казалось, важным поводам. Годы спустя я думаю, что если бы нашу дочь звали Дженнифер, как хотела Гермиона, а не Элоиза, выбранное имя путем компромисса, я не бы стал относиться ни к кому из них иначе. То же и про переезд в Англию: я мог бы согласиться на это гораздо раньше, избежав изрядной доли мучений в так называемом "гостевом" браке. Таких примеров много, но важно лишь одно — мы все же остались вместе, и уж точно не потому что когда-то там решили "пожениться навсегда". Гораздо важнее было научиться понимать и принимать друг друга. И у нас получилось.

Я даже рискну сказать, что поезд, следующий из пункта "Дрянная жизнь Северуса Снейпа", преодолел все преграды и пришел в конечный пункт — "Северус Снейп — счастливый муж и отец, который любит только своих детей".

P.S. И все же, Священный Брак — это большая удача.