Неподходящая (гет)

Июль 1929 года

Арабелла прекрасно знала, что подслушивать нехорошо. Она честно собиралась постучать и войти в комнату — если отец позволит, пригласить мужчин к столу — как велела мама, но тут раздался голос гостя и Арабелла застыла на месте.

— Вот что всех нас может ждать…

— Прости, — это говорил отец. — У тебя и так полно сейчас забот, по сравнению с тем, что ты рассказал, наша проблема — мелочь.

— Иногда мелочь может привести к катастрофе. Я давно стараюсь не разделять дела на важные и неважные. — Голос папиного гостя звучал спокойно, твердо, и Арабелла на миг прикрыла глаза. Почему мама не сказала, что приехал Альбус? Арабелла улыбнулась, готовая влететь в комнату и броситься к Альбусу на шею, и снова подняла руку, чтобы постучать, и снова застыла.

— Неужели ничего нельзя сделать, неужели… неужели все-таки наша дочь — сквиб? — последние слова Арабелла с трудом расслышала.

— Ничего не поделаешь. Ты сам знаешь, Джим, я исследовал этот вопрос весьма пристально. Магии можно лишиться, но если ее нет — никакая сила в мире ее не дарует. Прости, что разочаровал тебя.

— Мы надеялись, так надеялись, — отец прошел по комнате и остановился почти у двери. — Ей уже одиннадцать, она все еще ждет письма из Хогвартса и удивляется, что уже июнь прошел, а письмо…— отец замолчал. — Мы списывали отсутствие магических выбросов на ее особенности. Она росла слабенькой, сам знаешь. Мы не хотели верить, что…

— Лучше ей рассказать все честно. Она умная девочка. Вы справитесь. Вместе — справитесь.

— Я не знаю.

Она, оглушенная, не слышала больше ничего и не пошевелилась, когда дверь распахнулась.

— А вот и наша прелестная Бель, — Альбус протянул к ней руки. — Заходи, давно не виделись. Ты повзрослела.

— А-альбус, — прошептала Арабелла, чувствуя, что сейчас расплачется.

Дамблдор перестал улыбаться, усадил ее на софу, кинул взгляд на отца, тот кивнул и отошел к окну.

— Послушай, Арабелла, — Альбус опустился перед ней на корточки, взял ее руки в свои и улыбнулся. — Нам надо с тобой обсудить кое-что очень важное и не очень-то приятное.

Она кивнула, закусив губы и чувствуя, что сейчас все-таки расплачется.

— Ты знаешь, что иногда в семьях волшебников рождаются дети, в которых нет волшебства?

— Знаю и это я, — выпалила она, потому что молчать было невыносимо! Ей хотелось разрыдаться! Мысль, что она никогда, никогда-никогда-никогда не поедет в Хогвартс, не укладывалась у нее в голове! Она ждала, что сейчас Альбус встанет, рассмеется и скажет, что они ее разыграли, потому что подслушивать — нехорошо, и теперь-то она запомнит это надолго, и все опять станет хорошо…

Но Дамблдор вместо того, чтобы рассмеяться, грустно кивнул, сжимая ее ладошки.

— Ты же всегда верила мне, Бель...

— Всем сердцем! — с горячностью воскликнула она.

— Тогда поверь мне и сейчас. Без волшебства можно быть счастливой. А волшебство… иногда волшебникам, сильным волшебникам живется намного хуже, чем простым людям.

Она кивнула, глотая слезы, а потом вскочила и убежала. И до самого вечера, до того момента, пока Дамблдор не ушел, просидела в своей комнате.

Он вернулся на следующий день.

— Милая, Альбус хотел с тобой поговорить, — мама стучалась к ней уже второй раз: Арабелла ни за что не хотела выходить. Ей было стыдно. Может, это и было глупо, но Арабелла ничего не могла с этим поделать, будто она могла выбирать, быть или не быть сквибом.

— А я не хочу! — заявила она капризно.

— Милая, это невежливо. Настоящие леди так не поступают.

— А я не леди. И даже не волшебница! — Арабелла почувствовала, что слезы снова выступили на глазах, и утерла их рукавом.

Мать ушла, но через пять минут в дверь опять постучали.

— Арабелла, позволь мне поговорить с тобой. Теперь я не скоро смогу навестить тебя, я хотел попрощаться.

Арабелла распахнула дверь и, насупившись, уставилась на Альбуса.

— Здрасьте, — пробурчала она, стараясь казаться совершенно безразличной.

— Пройдемся? Чудесная погода.

Она кивнула и стала первой спускаться вниз. В саду было прохладно и свежо после недавно прошедшего дождя.

— Жаль, что все так вышло. Тебе должны были рассказать родители и как-то подготовить, — они шли по дорожке, мимо кустов маминых роз. — Ты еще совсем ребенок, но придется решать, что делать дальше, — продолжил Альбус, так и не дождавшись ее ответа. — Как ты учишься в школе?

— Нормально,— Арабелла вздохнула. Школу она ненавидела всей душой и только одно примиряло с ней — то, что ее ждал Хогвартс. То есть, она думала, что ее ждет Хогвартс.

Она всхлипнула.

— Не хочу я в школу! Ничего не хочу! Я думала, что я… А я не… А я-я-я… — она заплакала.

— Никогда не давай обстоятельствам взять верх, — Альбус взял ее за плечи и встряхнул, посмотрел строго. — Никогда не позволяй им разрушить твою семью. Да, твои родители волшебники, а ты нет. Так бывает, бывает и наоборот, но это неважно. Важно, что вы любите друг друга — цени это. Нет ничего сильнее любви, даже магия перед ней бессильна.

Арабелла кивнула, не стала возражать, хотя и была уверена, что все это — пустые слова, которыми глупые взрослые пытаются успокоить маленьких детишек.

— Ладно, я не буду прогуливать школу, сбегать из дома и все такое, — она вздохнула. — Только и вы мне пообещайте, что… что не перестанете к нам приходить из-за того, что я… ну что я… сквиб, — это слово не хотело выговариваться, вязало язык.

— Арабелла! — Альбус, посмотрев на нее с притворным гневом, покачал головой. Она захихикала, а он обнял ее за плечи, и они вернулись в дом.

И был чудесный вечер, они играли в шарады, слушали магическое радио, пили чай с яблочным штруделем. Арабелла уснула на диванчике в гостиной, и кто-то унес ее в детскую.

* * *

Июнь 1936 года

— Здесь вполне себе… ничего, — сказала мама и, взяв коробку, ушла в соседнюю комнату.

— Ничего хорошего, — пробормотала Арабелла и принялась разбирать свои вещи.

Внезапная смерть отца их подкосила и не только морально, оказалось, что дела идут не так хорошо, как они обе считали. Пришлось раздавать долги и продавать дом, в котором они прожили столько счастливых лет. Дом, в который они переехали, принадлежащий когда-то дальней родственнице матери, давно стоял пустой и заброшенный и выглядел соответствующе. Крохотный — две спальни наверху, маленькая ванная, внизу — кухонька, гостиная с непомерно большим для такой маленькой комнаты камином и какая-то кладовка. Никакого сравнения с их домом. И сада, конечно, нет.

— Зато этот город наполовину магловский! — прокричала мать из соседней комнаты, то ли читая мысли дочери, то ли думая с ней в унисон.

— Вот не знаю, насколько это плюс.

— В этом городе когда-то жила семья Дамблдора, между прочим, — мама стояла в проеме двери, заправляя в прическу выбившиеся пряди. — Альбус обещал нас навестить.

Арабелла кивнула. Они давно не виделись, с похорон отца. Теперь Арабелле казалось, что вечность назад.

— Знаешь, мама, я не хочу больше учиться. Ну что мне это образование даст? Возможность пойти в секретарши? У меня все равно плохо с правописанием, как я ни бьюсь — море ошибок. Лучше устроюсь в магазин.

— Лучше? Поговори с Альбусом. — Неизменный ответ матери в последнее время. Раньше она советовала: «Поговори с отцом». «Поговори с кем угодно, не трогай только меня, я не хочу ничего решать», — вот что слышала Арабелла.

— Можно подумать, он хоть что-то понимает в магловской жизни!

— Возможно, он предложит какое-то… какое-то другое интересное решение? — мама открыла ближайшую к ней коробку и достала оттуда платье. — Где вешалки?

— Не знаю. — Арабелла перестала рыться в коробке и села на полу. Она и правда не знала, как жить дальше.

Альбус пришел их навестить на следующий день. Который раз Арабелла в его присутствии чувствовала совершенно неуместное смущение. Не стало отца, и в их отношениях с Альбусом теперь как будто чего-то не хватало.

— Ты скучаешь по нему? — они вышли из дома, в котором даже вечером было невыносимо душно, и пошли вдоль улицы.

— Очень. Он словно скреплял… все. С ним я верила, что справлюсь с тем, что я — не волшебница. Сквиб. Какое противное слово. Я… — она сделала глубокий вдох, прежде чем продолжить. — Мы никогда не говорили об этом.

— Мы с тобой?

— Вообще-то, если честно, то и родители со мной. Знаешь, будто если об этом не говорить, то и проблемы как бы нет. Спасибо папе, он нашел для меня самую лучшую школу и там было вполне себе ничего. Но подруги у меня все равно не появились. Мне кажется, они чувствовали, что со мной что-то не то. Хотя я такая же как они — магл.

— Правды ради, не совсем такая же, — он остановился, словно задумавшись. — Ты знаешь про то, что волшебники существуют, ты можешь видеть то, что маглам не дано увидеть.

— И что в этом толку? — она взяла его под локоть, и они снова зашагали по улице. — Иногда я думаю, что лучше и вовсе ничего не знать о магии, чем знать и… и не уметь…

— Приезжай в Хогвартс погостить. Даю тебе слово, что после того ты никогда не пожалеешь, что ты, так или иначе, часть волшебного мира.

— Спасибо… — теперь она остановилась. — Это ты из жалости? Да?

— Ты еще совсем ребенок.

— Я уже совсем взрослая! Мне восемнадцать! Мы праздновали мой день рождения не так давно, — помимо воли слезы опять подступили к глазам: тогда отец еще был жив, и казалось, что ничего плохого никогда не случится.

— И все равно ты совсем еще дитя, — Альбус взял ее за плечи и заглянул в глаза. — Жалость бывает разной и очень часто в ней нет ничего обидного. Иногда мне очень хотелось бы, чтобы меня пожалели. Например, господин директор или коллеги, я уже молчу об учениках, — он улыбнулся. — Конечно, мне жалко, что так вышло, я и сам тоскую по твоему отцу, он был замечательным другом и очень хорошим человеком. И ты тоже — мой друг. И я хочу, чтобы ты увидела Хогвартс, и чтобы тебе хоть немного стало легче. Ты приедешь?

Разве она могла отказать?

— Приеду, — сказала она.

* * *

Август 1936 года

Вечером, после приезда домой, она потянула мать в магловскую часть города, взахлеб рассказывая о Хогвартсе, об учителях, о Хогсмиде — обо всем. Они сходили в кино, несмотря на весьма скептическое отношение матери к кинематографу, прогулялись, а потом отправились в магический ресторанчик. Арабеллу переполняли чувства и эмоции. Ей надо было с кем-то поделиться, надо было рассказать. Рассказать, как прекрасен Хогвартс, что его волшебство — не только говорящие портреты и лестницы, которые почти безостановочно движутся, о, нет! Магия пряталась в гулкой тишине его коридоров, в шепоте травы на склоне, полого спускающемся к озеру, в людях, которые любили Хогвартс всей душой. Теперь частичка магии была и в ней, в Арабелле, пусть это никак не сказалось на ее способностях колдовать. Ну и пусть!

— А еще я могу работать в Хогвартсе! Ты представляешь? Там работает один сквиб, он, конечно, тот еще «душка». Альбус сказал, что я вполне могла бы помогать профессору Шафран! А еще Альбус сказал, что…

Мать резко опустила приборы на тарелку, Арабелла замолчала, озадаченно глядя на мать.

— Ты влюбилась? — мама смотрела на нее с тревогой. — Ох, Мерлин, ты влюбилась!

— В кого? — Арабелла была в недоумении. — Я же была в Хогвартсе! Мама…

— Не делай из меня дурочку и не заставляй меня думать, что дурочка — ты! — мать закусила губу — верный признак близких слез.

— Я не понимаю, серьезно, — Арабелла тоже отложила столовые приборы.

— Ты влюбилась в Альбуса, Мерлин мой! Он же… он старше тебя я даже не знаю насколько! Он годится тебе не в отцы, в деды!

— Мама! Альбус мой друг! Ты что… Мама! — она посмотрела на мать с укоризной. — И почему в деды? Он старше меня всего на тридцать семь лет!

— Ты весь день говоришь только о нем, — зашептала мама, склонившись к ней ближе. — Альбус сказал, Альбус посоветовал, Альбус был против... Альбус сделал то, Альбус сделал это! Твои глаза горят, я… Я знаю, что это такое! Ты сама на себя не похожа, я никогда не видела тебя такой!

— Это ничего не значит! Я люблю его, как… — она осеклась. Альбус всегда был частью ее жизни, но разве когда-нибудь она думала о нем, как о мужчине? Разве он являлся ей в грезах? Впрочем, никто другой тоже не являлся. Ей нравилось думать о нем и вспоминать его слова, но разве она хотела бы, чтобы он ее поцеловал? Она помнила его запах — лимонный одеколон, свежий и легкий, стоило почувствовать этот запах где угодно, сердце наполняли покой и радость. Но разве это было — любовью?

— Если я и влюбилась, — Арабелла с самым невозмутимым видом отрезала себе кусочек стейка, — то в Хогвартс и во всех учителей разом. И Альбус для меня — друг! А я для него, он сам сказал, тоже — друг! Тебе не о чем беспокоиться, мама. Честное слово!

* * *

Декабрь 1936 года

Это был воистину великолепный бал! И то, что она могла видеть его, участвовать в нем, наполняло сердце Арабеллы невероятной радостью. И ей казалось, что она бы действительно могла остаться здесь, стать частью коллектива. Почему бы и нет? Жил же тут завхоз Прингл! Она кружилась в танце с семикурсником с Райвенкло (никак не могла запомнить его имени), смеялась, запрокидывая голову, и сердце ее пело в унисон со скрипками, которые играли сами, при помощи магии и без участия человека.

Она станцевала один тур вальса с Альбусом и все никак не решалась сказать ему кое-что очень важное. В ее комнате лежал подарок для него, и она не знала, как, в какой момент отдать его.

Она так и не решилась поговорить с Альбусом вечером и поэтому пришла к нему ранним утром, прихватив подарок.

— Арабелла? — он выглядел растрепанным и смешным, пригладил волосы, в которых уже пробивалась седина, нацепил очки. — Что ты тут делаешь в такую рань?

— Можно войти? — прошептала она. — Всего на минутку!

Посещение личных комнат не поощрялось, даже скорее — осуждалось, но сейчас Арабелле было все равно. Замок и все его обитатели спали: самый лучший момент поговорить с Альбусом без свидетелей!

— Проходи, — кажется, он смирился.

Он не предложил ей сесть, но развел в камине огонь. Арабелла глубоко вздохнула, потом протянула подарок.

— С Рождеством! Только не разворачивай сейчас. Подарок банальный и магловский, но я подумала, что для мага получить магловский подарок — как раз не банально, так ведь… — она запнулась, потом сделала несколько шагов, обвила его шею руками. — С Рождеством! — и поцеловала, прямо в губы.

Он не оттолкнул, но и не ответил на поцелуй так, как она мечтала. Мягко отстранил ее.

— Что ты делаешь, девочка? Не надо, — он не был сердит, скорее — разочарован. Арабелла покраснела до корней волос.

— Прости. Я не знаю, что на меня нашло. Я не должна была. Я все понимаю, у меня нет шансов, никаких. Кто ты — великий маг, и кто я — сквиб!

— Мы уже говорили об этом давным-давно — не важно кто волшебник, а кто — нет. Дело в другом... Это не ты не подходишь мне, — сказал он. — Это я не подхожу тебе. Ты молода, полна надежд. У тебя все впереди. Тебе следует целоваться со сверстниками, а не со мной.

— Но мне не хочется со сверстниками! — она закрыла глаза, так было проще говорить то, о чем она даже себе призналась с трудом. — Друзья, дружба… Это прекрасно, но мне нужно больше! Хоть на миг, но — больше. Неужели я совсем тебе не нравлюсь?

— Нравишься, как ты можешь не нравиться? В тебе столько жизни, в тебе столько притягательного. Молодость… Только все равно этого недостаточно.

— Ты — самое лучшее, что у меня было в жизни! — она все же нашла силы открыть глаза и посмотреть прямо на Альбуса. — Самое волшебное, что есть! И мне никто и никогда не будет нужен, кроме тебя! Я знаю точно! Знаю! Почему ты не хочешь…

— Мы рискуем, Бель, потерять дружбу и ничего не получить взамен. Я знаю, о чем говорю. Тебе кажется сейчас, что твои чувства — самое важное, что только может быть. Но это пройдет. Все проходит. Увы.

— Так нечестно! — это было глупо, она сама понимала, и очень по-детски, но никакого достойного ответа на ум не приходило. Арабелла стояла, прислонившись к двери, ожидая, что сейчас Альбус прогонит ее, но он не шевелился, смотрел на нее с такой тоской, что она не выдержала первой и сбежала.

К вечеру она была дома.

* * *

Май 1939 года

Жизнь текла своим чередом, легкой она не была, но и потрясений не случалось. Мама вздыхала, намекала, а то и прямо говорила, что пора Арабелле подумать о создании семьи. Арабелла в ответ закатывала глаза.

— Мама, ну с кем, с кем? С Джимом с соседней улицы?

— Он очень милый мальчик.

— Ми-илый, — Арабелла сморщила нос. — Он зануда.

— А Алекс? Он волшебник, идеально тебе подходит!

— Он сноб. И он никогда не возьмет меня в жены. И…

— И тебе он не нравится, — у мамы на глазах появились слезы. — Никто не нравится!

— Не начинай, пожалуйста. Завтра у меня день рождения, придут гости, будут и парни, возможно… Возможно кто-то… — врать Арабелла не любила, но что она могла сделать? Не признаваться же матери, что она до сих пор сохнет по Альбусу.

Это было похоже на помешательство, и хорошо, что никто, даже сам Альбус, не знал об этом. Они переписывались, редко, в основном по праздникам, Альбус навещал их, и больше ни разу с того самого Святочного бала Арабелла не была в Хогвартсе.

Она убеждала себя, что время лечит, что все пройдет, точно пройдет, надо только подождать. И она ждала. И любила.

Праздник был бы намного лучше, если бы некоторые из гостей, само собой — мужчины, не сцепились на тему Гитлера в Германии, Муссолини в Италии и Сталина в России. То и дело звучало слово «война» и от него становилось холодно, будто на дворе не конец мая, а декабрь. Можно подумать — поговорить больше не о чем. Хорошо, что мама всегда умела улаживать такие вопросы. Ослепительно улыбаясь, она пригласила всех «в садик», а если по правде — на задний двор, украшенный по случаю, на окно выставили радиоприемник, гости с радостью переключились на танцы.

Арабелла лихо отплясывала с Алексом, который после пары бокалов вина становился не таким уж и заносчивым, когда увидела, что мама призывно машет рукой. Сердце замерло, хоть повода и не было.

— Подожди, — она прервала танец и чуть ли не бегом бросилась в дом.

— К тебе кое-кто пришел, но отказывается заходить. Ждет на крыльце.

Арабелла выскочила за дверь.

— Альбус! — она остановилась, так и не решившись обнять его, протянула руку.

— Я пришел поздравить тебя, — он старомодно поцеловал протянутую руку, едва коснувшись губами кожи.

— Почему не заходишь в дом?

— Мне показалось, я не вовремя.

— Ерунда, — она попыталась поправить растрепавшуюся прическу, прижала руки к пылающим щекам. — Ты всегда вовремя. То есть, мы всегда тебе рады. Только… — она бросила взгляд на дом, полный шумных и глупых ее ровесников.

— Я ненадолго. Принес подарок, — он протянул ей сверток. — Хотел поговорить, но лучше в другой раз.

— Спасибо и… давай пройдемся? Ты же не сможешь отказать мне сегодня? Тут недалеко есть чудесный сад, в магловской части, он прелестный, правда.

— Что ж, пройдемся. Как твои дела, что нового?

— Все как и прежде.. Работаю продавщицей, но подумываю начать разводить полукнизлов. Я переписываюсь с профессором Шафран, она говорит, что на них, м-м, стабильно высокий спрос! Вот. Если честно, в магазине скука смертная, и надо все время улыбаться, а еще там есть мистер Уилкс. Такой мерзкий, лапает девчонок, всех подряд. В такие моменты я особенно жалею, что не могу взять в руки волшебную палочку и наградить этого гада свиным рылом! А в остальном все прекрасно!

Альбус засмеялся.

— Я рад, что у тебя все хорошо.

— А как там… как Хогвартс и как… как ты? — они вошли в садик, присели на скамейку. Луна путалась в ветвях деревьев, какая-то птица начала выводить трели, но испуганно замолкла.

— Все хорошо, насколько это возможно сейчас… Арабелла…

У нее бешено забилось сердце, будто она могла надеяться, что Альбус скажет ей, что все понял, и она, именно она — Арабелла — счастье его жизни.

— Да? — прошептала она, стискивая руки.

— Я хотел предупредить. Грядут тяжелые времена. Дай Мерлин, чтобы я ошибался. Совсем скоро может начаться война. Ты, если хочешь, можешь перебраться с матерью в Хогсмид. Там есть где устроиться, и я помогу, если надо.

— Ты это делаешь для нас с мамой, потому что папа был твоим другом?

— Ну вот, ты опять? — он покачал головой. — Ты же знаешь. Потому что ты мой друг. И останешься им навсегда.

— Только другом. Навсегда.

— Твоя мама говорила, что Алекс Норман тобой очень интересуется. Он не так давно закончил Хогвартс. Прилежный ученик, хороший друг. И…

— Знаешь, — сказала она зло, — про тебя ходят слухи. Отвратительные слухи! Ты знаешь, что говорят о тебе и… и…

— Пусть говорят, — он откинулся на спинку скамейки и стал смотреть на луну. — Но почему это так задевает тебя?

— Потому что я все еще люблю тебя! — она вскочила и встала перед ним. — И буду любить всегда! И мне обидно за тебя! Да, обидно!

— Когда-то давно я был похож на тебя, — он тоже встал. — Все эти разговоры — пустое. Понимаешь, Бель, когда-то я выгорел дотла. Мне нечего тебе предложить. Если бы жизнь сложилась иначе, я был бы счастлив, что такая прекрасная девушка обратила на меня внимание, но…

— Это так несправедливо! Несправедливо! — она закрыла лицо руками и заплакала. Он обнял ее.

— Ты мне дорога. И это не изменится. Поверь, жизнь намного больше любой, самой сильной любви. Только не упусти время. Влюбляйся, ошибайся, пробуй снова. Живи.

— Это все не имеет смысла без тебя. Сам подумай, как я могу влюбиться в того же Алекса? Я все равно всех сравниваю с тобой. Я живу, но все не то и не так. Каждое утро я просыпаюсь и думаю, что ты никогда не скажешь мне, что любишь.

— Я люблю тебя, — сказал он. — Не так, как ты хочешь, но люблю.

* * *

Май 1945 года

— Он теперь настоящий герой, — сказала мама, и в ее голосе сквозила горечь. Словно Альбус своим геройством ее обидел.

— Угу, — Арабелла снова упаковывала вещи. Пришла пора возвращаться в Годрикову Лощину. В Хогсмиде ей, честно говоря, не очень нравилось. Может, сказывалось то, что сюда они приехали вынужденно, а может то, что несмотря на близость Хогвартса, в ее жизни это соседство ничего не изменило.

— Ты сама себя губишь.

— Ну что мне сделать? — Арабелла захлопнула крышку чемодана. — Что? Наложи на меня Обливиэйт.

— Это не поможет, дорогая. И никакое зелье не поможет, если твое чувство настоящее.

— Альбус столько раз говорил о силе любви, — она даже закрыла глаза, так тяжело было говорить об этом. — И что? Любовь не подарила мне магию, не подарила счастье, даже… даже его взаимность. И я все равно ничего не могу с этим поделать!

— А как же Алекс?

— Он вернется с войны, и я выйду за него.

— Мерлин, ты говоришь это так, словно собираешься… собираешься в тюрьму!

Арабелла встала и отошла к окну. Завтра они уедут домой, и она будет ждать Алекса. И выйдет за него замуж! И тогда кое-кто поймет, какой он дурак, пусть и герой, и великий маг! Поймет, но будет поздно! И однажды придет и скажет, что всю жизнь потом мучился, но не хотел ломать ее счастливую семью! А ей будет его даже не жалко!

И не такой уж Алекс сноб. И мужем будет отличным. Она вспомнила, как они прощались. Он целовал ее, а она изо всех сил зажмуривалась, разум метался: нельзя так, целоваться с одним, а думать о другом, ах, если бы Альбус хоть раз поцеловал ее так!

— Я хочу быть уверенным, что ты будешь ждать меня, — сказал тогда, прерывая поцелуй, Алекс. — Давай с тобой, давай… — он сам отчаянно стеснялся и не мог закончить фразу.

— Ну уж нет, — она нервно рассмеялась. — Если я тебе сегодня откажу, но пообещаю, ты точно вернешься! Так будет вернее!

— Ты такая красивая! Давай завтра пойдем и сделаем колдографию? В этом-то хоть не откажешь?

Они валялись на пледе, слушали цикад, день клонился к концу и было так хорошо, что она готова была поверить в то, что сможет полюбить Алекса.

— Ты только вернись, хорошо? — и она сама поцеловала его, гоня от себя образ Альбуса.

И вот прошло уже три года, а от Алекса уже несколько месяцев — никаких вестей, и ей было тревожно, но он же маг? Маг. Значит должен вернуться. Война кончилась, все будет хорошо.

— Ты не хочешь попрощаться с Альбусом? — мама обняла ее за плечи, и Арабелла, погруженная в размышления, вздрогнула от неожиданности.

— Попрощаться? Зачем? Нет…

* * *

Август 1965 года

Арабелла сидела за столом, глядя отсутствующим взглядом на дверь, ведущую в коридор. Надо было встать, накормить кошек, но она все сидела и сидела. Гости, пришедшие выразить соболезнования по поводу смерти ее матери, уже ушли, кто-то, кажется соседка, Лиззи, убрала и помыла посуду…

Надо было встать, но ни сил, ни желания не было.

— Арабелла…

— Я думала, все ушли, Альбус.

— Меня срочно вызвали в Хогвартс, но я не мог не вернуться. Мне очень жаль…

— Ты говорил. Спасибо за поддержку.

— Что ты собираешься делать? — он взял стул, подвинул поближе к ней, сел и обнял за плечи.

— Не знаю. И думать не хочу. Хочу лечь, закрыть глаза, открыть, а мне снова десять и все, что было — просто сон. А на самом деле я поеду в Хогвартс, родители будут жить долго-долго, и еще… я никогда не полюблю тебя.

Он вздохнул, притягивая ее ближе и поцеловал в лоб.

— Не обращайся со мной так. Я уже даже не взрослая, я уже почти старая.

— Не для меня.

— Зачем, — она почувствовала, как подступают к глазам слезы, — зачем все волшебство в мире, если оно никому не может принести настоящее счастье? Зачем?

— Я до сих про задаю себе этот вопрос и не могу ответить.

Она расплакалась, неловко уткнувшись в его плечо, вцепившись в отвороты сюртука, а он, пока он не выплакалась, сидел и гладил ее по спине.

* * *

Апрель 1980 года

Уже которое утро начиналось с головной боли. Арабелла села на кровати, сжала виски. Мистер Большой протяжно мяукнул, привлекая ее внимание, еще две большие кошки с умными глазами сидели рядом с кроватью и ждали. Если она не встанет, не пойдет на кухню, орать начнут все трое.

— Иду, иду, сейчас. Сейчас положу вам еды, хорошие мои, — бормоча себе под нос, Арабелла накинула на себя теплый халат и чуть ли не по стене прошла на кухню. Что за пропасть! Теперь она мерзла почти всегда, но по утрам особенно.

Накормив котов, поставила чайник и стояла, тяжело опираясь на столешницу, глядя прямо перед собой. Скоро очередной день рождения. Она бы и хотела забыть, но почему-то не получалось. Шестьдесят два. Подумать только. А ведь кажется, только вчера в их доме играла музыка, ей исполнился двадцать один, и мама была жива, и впереди было столько! Как же быстро все пролетело! Так долго длилась война, они иногда думали, что конца ей не будет, глядь — и выросли те, кто войны этой и не видел.

Арабелла выпила кофе — без удовольствия, скорее по привычке. Вернулась в спальню, оделась, взяла книгу и уселась с ней в любимое кресло. Впереди ее ждал еще один совершено бесполезный день. Но едва минул полдень, в дверь постучали. Арабелла, проклиная про себя больные колени, встала, заранее приняв грозный вид.

Но на пороге стол не коммивояжёр, а Альбус.

— Заходи, — она отвернулась и пошла на кухню. Села, глядя на стоящего в дверях Альбуса исподлобья.

— Добрый день, Бель, — он улыбнулся. — Как твое здоровье? Я принес тебе отличное лекарство от ревматизма, Поппи передает.

— Спасибо ей. Только не делай вид, что ты прибыл сюда только за этим.

Он сел за стол, снял очки и протер их салфеткой.

— Мне нужна твоя помощь.

— Тебе? Моя помощь? Чем я могу помочь тебе? — она поднялась и поставила на огонь чайник. — Что опять случилось? Господи, а ведь есть те, кто считают, что с магией жить проще. А на тебя посмотришь — одни проблемы с этим волшебством. То одно, то другое. Что на этот раз?

— Было сказано пророчество. И из-за него двое детей могут оказаться в опасности, а вместе с ними и семьи, мать одного ребенка — маглорожденная, ее родители погибли, нет-нет, это не связано с магическим миром… Но осталась сестра с семьей. Если им будет что-то или кто-то угрожать — мы должны будем им помочь.

— Я-то тут при чем?

— Я оставлю тебе зачарованную монету. Она бесполезна в руках маглов, но ты сквиб…

— Спасибо, что напомнил.

— Ты сможешь ей воспользоваться. Только носи ее с собой, достаточно будет сжать ее в руке, и моя монета, такая же, станет горячей.

— Мне в мои годы только в засадах и сидеть, — проворчала она, но монету взяла.

— Они живут в Суррее, Литтл Уингинг — тихий городок. На их улице есть чудесный пустующий дом. Мы поможем тебе переехать и твоих питомцев переместим. Я доверяю тебе и…

— Ты знал, что Алекс, тот, который ухаживал за мной когда-то, погиб на войне? Что-то сегодня вспомнила его... Всегда он мне вспоминается к каким-то переменам, — она вздохнула и достала заварочный чайник, который использовала редко, в особенных случаях. Бросила на дно заварку и стала ждать, когда вода закипит.

— Знал… Ты поможешь нам?

— Столько лет я ждала этого: ты придешь и скажешь, что я тебе нужна. И вот этот день настал! — она глухо рассмеялась. — Правда, мне уже за шестьдесят, а тебе под сто, да и не руку с сердцем ты мне предлагаешь. Но все рано приятно знать, что я могу хоть на что-то сгодиться.

— Сколько раз, Бель, я уговаривал тебя не закрываться от жизни. Ты бы могла…

— Старый ты дурак, Альбус, — она сняла закипевший чайник с огня, залила заварку, — хоть и великий волшебник. Я б могла вспыхнуть, если б ты позволил, подпустил к себе. Может смогла бы после этого и возродиться, как твои фениксы. Но я тлела, тлела, тлела… Ни тепла, ни света. Да ладно, чего там говорить. На вот — чай. Вкусный, только к нему ничего нет. Я давно и не пеку, и не покупаю.

— Прости, не подумал захватить гостинцы, — он улыбнулся, а она поразилась, до чего же молодые, как и прежде яркие, у него глаза.

— А помнишь сорок пятый? Бал в Хогвартсе… Все были такими счастливыми! И мы с тобой опять танцевали, а потом я уехала. Тридцать пять лет почти прошло, ты только подумай!

— Ты бы не пришла на бал, если бы я не поймал тебя с чемоданами наперевес. Ты хотела втихаря сбежать, даже не попрощавшись.

— Ты всегда знаешь, что где происходит, — она тоже не смогла сдержать улыбку.

— Но ты все равно уехала, а еще увезла с собой двух котят-полукнизлов. Один был серый. А другой…

— Рыжий. Я звала его Альбус, уж прости, — она усмехнулась.

Альбус рассмеялся.

— Так ты поможешь мне?

— Когда-то… — она покрутила монету в руках, — я так мечтала, что ты, великий маг, попросишь меня о чем-то. Ох, какие картины я себе рисовала! И вот — день настал! Только я уже старуха, и ничего мне от тебя, Альбус, не надо. И никакого триумфа, да что там, ни грамма удовольствия от происходящего, — она помолчала. Альбус с явным удовольствием пил чай, не сводя с нее глаз.

— Ты будешь приходить ко мне? — спросила она, пряча монету в карман кофты.

— Обязательно. И приносить что-то к чаю.

— Только не магические сладости, они ужасны, — Арабелла поморщилась.

— Договорились. Чай и правда очень вкусный, спасибо. — Альбус поднялся. — Завтра я пришлю помощников, они помогут собраться тут и обосноваться в новом доме. Ни о чем не беспокойся, Бель. И спасибо, что согласилась помочь.

— Иди уж, иди, — она нахмурилась и махнула на него рукой. Но стоило ему уйти, она прижала дрожащие руки к лицу и сидела так несколько минут.

* * *

Июнь 1997 года

Как же болели кости! Как же ломило спину! Арабелла застонала, с трудом поднялась с кресла и потихоньку, не отрывая руки от стены, пошла на кухню. С самого утра она чувствовала себя ужасно, много хуже, чем раньше. Были бы силы, мерила бы шагами комнату, а так только и могла, что гонять по кругу мысли. Сама не замечала, как проваливалась в воспоминания, больше похожие на сны и опять, словно ей было не восемьдесят, а двадцать во всех этих снах — Альбус, Альбус, Альбус.

Любила ли она его? Или ей так было удобнее — желать идеального, недостижимого Альбуса? Ей давно не был интересен ответ на этот вопрос. Альбус был остовом ее жизни, тем, кто делал эту самую жизнь осмысленной, разве этого мало?

Арабелла плеснула в чашку давно остывший чай, сделала глоток, другой… За окном было темно, кажется, поднимался ветер. Если б у нее была волшебная палочка, она бы…

Арабелла нащупала в кармане растянутой кофты монету, ту самую монету, которую давным-давно ей дал Альбус, и которая столько раз выручала ее… Она забыла волшебный галеон всего-то один раз. Как холодно тогда было... И сейчас — холодно. Как будто кто-то вытягивает из тебя всю радость. Так говорил тот мальчишка...

Арабелла сжала монету, закрыв глаза, чувствуя, что теряет силы и стоять уже не может.

— Альбус, — прошептала она, падая на пол. Ей казалось, что она летит с огромной высоты и уши закладывает от воющего ветра. — Альбус… — прохрипела она из последних сил.

Монета выпала из ее руки и покатилась, тихонько дребезжа…