Королева (гет)

Июль 1971 года

На улице, несмотря на клонящееся к закату солнце, стояла невыносимая, но вполне ожидаемая для июля жара. В высокой траве, спрятавшись от плотной, вязкой духоты, стрекотали насекомые, заполняя пространство монотонным, убаюкивающим жужжанием. Небо было чистым. Пронзительно голубым и бескрайним.

В глубине роскошного лабиринта из живой изгороди, раскинувшегося на поистине огромном пространстве перед загородным поместьем семейства Блэк, журчал старый, выполненный из некогда белого мрамора фонтан. Сейчас его большая чаша, напоминавшая раскрытый бутон кувшинки, потемнела, а статуя какой-то босой нимфы в лёгком одеянии до бёдер лишилась кончика носа и левой ступни. Наверняка кто-то из мальчишек семейства бросал в воду камушки и задел ни в чем не повинную красавицу. Статую это, впрочем, не смущало. Каждому приходящему к фонтану гостю она вежливо кланялась, улыбалась плавной линией изящно высеченного рта и, склонившись вниз, набирала в небольшой кубок чистую, искрящуюся на солнце воду прямо из маленького краника в основании её постамента.

В последние годы, правда, гости у неё были нечасто. Семейство Блэк теперь редко навещало своё загородное поместье. В мире волшебников происходили великие и страшные изменения, тёмная магия сгущалась, расползаясь ядовитым туманом по улицам и домам. И древний благородный род чистокровных волшебников оказался втянут в эти события довольно основательно. Поэтому требовалось их присутствие в городе, где в их доме часто устраивались встречи, тихие беседы за закрытыми дверьми, чтобы младшие дети не смогли подслушать не предназначенные для них разговоры.

Нарциссу, впрочем, эти беседы интересовали мало. Она слышала о Пожирателях смерти, более того, знала, что сестра и несколько их общих знакомых вот-вот, и вступят в их ряды. Знала, что они перестают быть просто фанатиками чистой крови и борцами с проникновением маглорожденных в их древний прекрасный мир магии, а готовятся к чему-то большему. К чему-то великому.

Но сама Нарцисса не чувствовала в себе тяги к открытой борьбе. Она во многом разделяла убеждения старшей сестры, но всё же… всё же была лишена жестокости. Ей хотелось просто выйти замуж, завести детей, воспитать их, потом внуков. Ей хотелось любви, уюта и защищенности.

Вот только…

Нарцисса отмахнулась от навязчивых мыслей и раздраженно вздохнула. Она сидела на бордюре фонтана, опустив босые ноги в прохладную воду. Стоящие совсем рядом деревья отбрасывали спасительную тень. Прекрасная нимфа несколько раз протягивала наполненный кубок, но Блэк лишь устало качала головой, вымученно улыбаясь. Голова её кружилась, но причиной тому был не только стоящий уже неделю зной.

Причиной смятения и непростительно дурного настроения был её жених, Люциус Малфой. Ох, Мерлин, этот человек точно доведёт её до сумасшествия!

Нарцисса познакомилась с ним, когда ей едва исполнилось тринадцать. Семейство Малфоев было приглашено к ним на очередной приём, а Люциус был представлен как потенциальный жених для средней дочери Блэков, Андромеды, с которой учился на одном курсе. Нарцисса, конечно же, и раньше видела его, в коридорах Хогвартса и в гостиной Слизерина, но непосредственное знакомство всё равно поразило её до глубины души.

Красивый. По-настоящему красивый. Нарцисса не знала, что именно подталкивало её к подобным выводам, но она практически не могла оторвать от него глаз на протяжении всего вечера. Высокий, с прямой осанкой, горделиво вскинутым подбородком. Длинные светлые волосы, перетянутые чёрной шёлковой лентой. И глаза. Стальные, холодные, цепкие глаза. Такие взрослые для совсем ещё юного мальчика. Его взгляд снова и снова скользил по просторному залу в поместье Блэков, словно бы оценивая обстановку и окружающее его общество.

Нарцисса смотрела на него и с трудом представляла, как он сможет ужиться с её сестрой. Андромеда была тихой и сдержанной, но её спокойствие не отдавало льдом равнодушия и холодом надменности. В её глазах всегда пряталась улыбка. Нарцисса считала сестру очень доброй. И страшно не похожей на них всех. Люциусу бы больше подошла Беллатриса — жёсткая, твердая в своих убеждениях. Сильная.

Однако к концу вечера всех ждал большой сюрприз. Родители Малфоя неожиданно сообщили, что Люциус (с их одобрения, конечно же) изменил своё решение в пользу… Нарциссы. Она не знала, что думать. Будучи невероятно смущённой и в какой-то степени подавленной его персоной, она и слова ему не сказала, весь приём находясь на значительном от Малфоя расстоянии.

Люциус ничего пояснять не стал, и Нарцисса позволила себе сделать опрометчивый вывод, что, наверное, смогла чем-то ему приглянуться. Конечно же, ей было всего тринадцать, но расцветающая красота уже виднелась в густых светлых волосах, изящной фигурке и аккуратных чертах лица. Она была хорошо воспитана, с гостями вела себя как и подобает представительнице благородного рода Блэк, а в Хогвартсе уже успела показать себя прилежной и способной ученицей. «Должно быть, — думала Нарцисса, — он смог оценить всё это и решить, что я подхожу ему больше».

Однако последующие три года разбили её наивные выводы в пух и прах.

Люциус не замечал её в упор. Они учились в одной школе, коротали вечера в одной гостиной, присутствовали на общих торжествах и приёмах их семей, но… Её словно бы не существовало. Нет, Малфой, конечно же, был безукоризненно вежлив и учтив — подавал руку, помогая спуститься с лестницы, целовал запястье при встрече, никогда не забывал посылать ей подарки на все мало-мальски значимые праздники. Но делал всё это он так формально, так безлично и бездушно, словно бы адресат всех этих знаков внимания был ему абсолютно незнаком и, что самое главное, безразличен.

Сначала Нарцисса пыталась оправдывать это тем, что они и правда едва знакомы. Но время шло, а Люциус не делал никаких попыток, чтобы узнать свою невесту получше. Более того, он пресекал всё её шаги на сближение. Упорно и непоколебимо отвергал приглашения на совместные прогулки в Хогсмид, если с ними не было компании как минимум трёх-четырёх человек. Отказывался от партии в шахматы в общей гостиной. Не позволял вовлечь себя в разговоры за обедом в Большом зале.

Становясь старше и анализируя всё происходящее, Нарцисса приходила к неутешительному, но единственно возможному выводу — она была ему совсем не нужна. Но вот что она никак не могла понять, так это зачем же тогда Люциус выбрал именно её?

Огорчала и собственная очевидная увлеченность. Будучи связанной с ним долгой помолвкой, Нарцисса наблюдала за женихом практически постоянно. Её пугала его холодность, резкость, но при этом по-настоящему пленила устремленность, амбициозность и ум. Нарциссе нравились его манеры. Жесты, скупая мимика аристократически правильного лица. Он не был красавцем в классическом понимании, но Блэк глаз не могла отвести от строгих черт и бледности гладкой кожи. А уж когда что-то радовало его, и Люциус позволял себе по-настоящему широко улыбнуться, Нарцисса была готова поклясться, что сердце её сбивалось с ритма, явственно вещая о глупой влюбленности.

Малфой, к слову, очаровал не только её. Не без ревности собственницы замечала она взгляды других, старше неё, девушек, учившихся вместе с Люциусом. Нарцисса не знала, что злило больше — их очевидный интерес или то, как её жених отвечал (отвечал!) лёгкими улыбками и короткими кивками, значения которых Блэк не понимала да и не хотела понимать.

Вот и сегодня, приехав в их поместье на празднование дня рождения главы семейства, Люциус снова её игнорировал, лишь вежливо поцеловал руку при встрече. Нарцисса, как и всегда, стойко и с достоинством терпела это равнодушие, но, когда он второй раз подряд пригласил на танец Андромеду, она не выдержала и стремительно вышла из зала.

Достаточно развлечений на сегодня.

Ноги слегка замёрзли, поэтому Нарцисса, вытащив их из воды, поставила ступни на нагретый солнцем бордюр, туда, где заканчивалась тень пышной кроны. Подвернутый подол нежно-бежевого платья лежал чуть выше колен, подставляя молочную кожу лучам заходящего солнца.

— Что со мной не так? — растерянно и печально, растеряв запал злости и обиды, спросила Нарцисса, глядя на нимфу. — Я ведь красивая. Умная. Воспитанная. Почему я не нравлюсь ему?

Мраморная красавица может и хотела бы что-то сказать, но голосом не обладала, а потому лишь сочувственно посмотрела в ответ, слегка склонив голову набок. Внезапно она встрепенулась, глядя куда-то за спину Нарциссы, и в ту же секунду раздался шорох, заставивший Блэк обернуться. В арочном проёме, являвшимся входом в её убежище, стоял Люциус.

Засунув руки в карманы брюк, он внимательным взглядом изучал свою невесту. Праздничную мантию Малфой, наверное, оставил в поместье, представ перед ней в одной рубашке.

Нарцисса стремительно покраснела, точно не зная, что смущало её больше — неосторожные слова, которые он вполне мог услышать, или же её весьма компрометирующий вид. Подол был поднят на непростительно неприличную высоту, обнажив длинные ноги, изящная прическа растрепалась, мелкими прядками обрамив лицо, ступни босые, мокрые, а обувь затерялась где-то в траве.

Нарцисса торопливо повернулась к нему, спустив ноги с бордюра и одернув подол.

— Меня потеряли? — как можно более равнодушно спросила Блэк, отведя взгляд в сторону и пытаясь взять себя в руки.

Она ещё ни разу не оставалась со своим женихом наедине. И такая интимность невероятно её смущала.

— Да, — нарочито неспеша и тихо ответил Люциус, двинувшись с места и медленно приближаясь к Нарциссе, — я.

Блэк замерла, не решаясь верить услышанному. Он? Он потерял её? Она не думала, что он в принципе сможет заметить её исчезновение. Но сейчас её сбивали с толку даже не слова, а незнакомая, завораживающая интонация в низком бархатистом голосе. Он никогда не говорил с ней так. И никогда так долго и пристально на неё не смотрел.

Нарцисса так глубоко погрузилась в сумбур собственных мыслей, что даже не заметила, как Люциус подошёл к ней, замерев на расстоянии вытянутой руки.

Слишком близко.

— Почему ты ушла, Нарцисса? — спокойно спросил Малфой, в серых глазах которого виднелись ртутные всполохи.

— Я… — Блэк слегка замялась, не желая называть истинной причины. — Мне просто стало душно, и я вышла на свежий воздух.

— Ложь, — почти ласково отозвался Люциус, медленно опускаясь на корточки перед ней. Теперь его лицо оказалось на уровне её коленей. — На улице ещё жарче, чем в усадьбе.

Нарцисса молчала, будучи абсолютно обескураженной действиями жениха. Не дожидаясь её ответа, он склонил голову и быстро нашёл её бархатные туфельки в траве. Вытащив палочку, он прошептал какое-то заклинание, видимо, просушив намокшую от влажной земли обувь. Взяв правую туфельку, Люциус осторожно протянул руку к обнаженной стопе Нарциссы и, снова заглянув ей в глаза, ласково и медленно заскользил ладонью вверх, обжигая охлаждённую водой кожу своими практически невесомыми прикосновениями.

Небеса! Почему она не надела чулки сегодня! Конечно же, из-за жары, но сейчас… сейчас она могла лишь думать о том, как это неприлично, что он касается её! Как это…

Волнующе, необычно, чувственно!

Остановившись на середине икры, Люциус, едва заметно усмехнувшись её смятению, снова посмотрел вниз.

— Какая нежная кожа, — практически прошептал он, горячим дыханием обжигая невесту сильнее июльского солнца.

Осторожно надев туфельку, Малфой так же медленно и нежно проделал то же самое и со второй. Закончив, он снова встретился с Нарциссой глазами. Лицо её выражало крайнюю степень изумления, смешанного с беспокойством и… восхищением. Да, её взгляд был полон любопытства и настоящего восторга.

— Ты слишком эмоциональна, Нарцисса, — всё так же тихо, с ласковой усмешкой заговорил Люциус, медленно поднимаясь. Его руки теперь упирались в мраморный бордюр с обеих сторон от невесты, тем самым заключая её в своеобразный плен. — Чтобы читать твои мысли, не нужно даже залезать к тебе в голову. Все читается на лице.

— Да? — не желая признавать очевидное, спросила Блэк. — И о чём же я думаю сейчас?

— О том, — Люциус склонился, замерев в паре сантиметров от её лица, — поцелую ли я тебя сейчас или нет?

Нарцисса покраснела, но возразить ничего не успела, так как Малфой накрыл её губы своими.

Требовательный, подчиняющий, в меру страстный.

Таким был Люциус Малфой в их первом поцелуе. И Нарцисса растворилась в нём с головой, забывая все свои обиды и вопросы. А уж когда длинные сильные пальцы дотронулись до её шеи, приласкав чувствительное место за ухом, Блэк едва не упала назад, в воду, от неожиданной слабости.

Люциус отстранился, с тихим торжеством наблюдая за её потрясающей в своём откровении реакцией. Ему наверняка льстило её волнение.

— Но почему… — зашептала Нарцисса, просто не имея сил говорить в полный голос. — Почему ты никогда…

— Я скажу тебе это всего раз, — серьёзно начал Люциус, слегка отстранившись. — И надеюсь, что ты хорошенько это запомнишь. Все твои эмоции, твоё возмущение, твои, — он выразительно посмотрел на всё ещё слегка приоткрытый рот невесты, — желания и чувства должны быть заперты внутри. Наедине со мной ты можешь быть собой. Но когда кто-то ещё есть вокруг, держи всё в себе. Не дай им узнать твои слабости. Не давай им читать тебя, как открытую книгу. Будь сдержана и холодна, как была до сегодняшнего дня.

Нарцисса поняла, что он имеет в виду её стремительный и явно заметный окружающим уход из зала. Ни извинений, ни объяснений — это было в высшей степени возмутительно и просто недопустимо для представительницы благородного рода Блэк.

Но он ведь…

— Со своей стороны, — видимо, заметив этот крошечный протест в её глазах, продолжил Малфой, — я обещаю больше никому и никогда не оказывать знаки внимания, кроме тебя.

Он неожиданно широко улыбнулся и добавил:

— Сегодня мне представилась потрясающая возможность убедиться, что я буду в полной мере удовлетворен нашим союзом.

Нарцисса покраснела до корней волос и отвела взгляд. Матушка бы с неё три шкуры спустила за то, что она мало того, что не оттолкнула, не остановила Люциуса, дав ему звонкую пощечину за такое оскорбление, но ещё и ответила на поцелуй сама.

Малфой нежно, но требовательно взял её за подбородок, заставляя Блэк посмотреть ему в глаза:

— Ты моя королева, Нарцисса, — прошептал он, запечатлев лёгкий, почти целомудренный поцелуй на её губах. — А королева никогда не теряет лицо…

Этим же вечером, лёжа в большой чугунной ванне, принесённой в её комнату, Нарцисса то и дело прикасалась к губам кончиками пальцев, тут же заливаясь стыдливым румянцем и укоряя себя за это.

Но гораздо чаще она вспоминала слова Люциуса. Он был прав. Нужно уметь держать себя в руках и не показывать своих чувств другим. Нужно носить маску, крепко и надёжно прилегающую к лицу, не оставляющую места для сомнений и вопросов. Это даст ей защиту. Даст ей преимущество над другими.

А свои эмоции, свою страсть и гнев… Что ж, сегодня ей представилась потрясающая возможность убедиться, что ей будет где и кому показать свои истинные чувства.

* * *

2 мая 1998 года

— Мальчишка… мёртв?

Они стояли на небольшой поляне Запретного леса. В толпе Пожирателей царило смятение — никто не привык видеть своего Лорда таким слабым. Жалким. Нарцисса смотрела на него и понимала, что больше не боится. Он терял ореол божественности и превосходства. На их глазах он превращался в старого, страдающего от невыносимой боли волшебника, способного лишь на одну, последнюю схватку.

Она чувствовала смертельную усталость. Этот кошмар, захвативший её семью, сведший с ума мужа, поставивший под угрозу смерти её сына… Нарцисса хотела только, чтобы всё это закончилось.

Она не хотела борьбы. Не хотела битвы. Ей просто хотелось любви, уюта и защищенности. Всего того, чего её лишили, превратив жизнь в бесконечную карусель ужаса и смерти.

Она не боялась за себя. Но боялась за сына. Нарцисса верила, что ещё можно спасти Драко. Что для него ещё не поздно выкарабкаться из этой бездны.

Вот только знать бы, что он жив…

Кто-то из Пожирателей двинулся вперёд, к Поттеру, Нарцисса не обратила внимания, но внезапно голос Тёмного Лорда остановил добровольца:

— Нет! — пауза. — Ты!

Она так глубоко погрузилась в свои безрадостные горькие мысли, что прокатившаяся по телу вспышка мучительной агонии едва не сбила её с ног. Сквозь пелену слёз, выступивших из-за скручивающей нутро боли, Нарцисса увидела, что Волан-де-Морт смотрел на неё. Его змеиные, полные усталости и… страха?.. глаза впились в её лицо:

— Осмотри его. Доложи мне, мёртв он или нет.

«Посмотрите сами!» — хотелось выкрикнуть ей в это уродливое, лишенное всего человеческого и живого лицо, но, помня о сыне, Нарцисса не решилась. Если есть малейший шанс, крохотная надежда…

Она шагнула вперёд, перехватив полный безумного страха взгляд Люциуса. В её муже уже не осталось ничего, что она когда-то любила. Что её пленило и восхищало. Они стали друг другу чужими, связанными лишь обязательствами перед Тёмным Лордом и общим ребёнком. Нарцисса не знала, разлюбила ли она Люциуса окончательно, но тот кошмар, в который он втянул их семью, не позволял отыскать внутри себя что-либо светлое и доброе по отношению к нему.

Она медленно подошла к Поттеру, опускаясь на корточки и нерешительно протягивая к нему руки. «Мальчик, который выжил». Мальчик. Какие же они все ещё дети. Дети, втянутые взрослыми в настоящую войну, полную смертей и горечи. Он ведь ровесник Драко. Разве должен был он умереть так страшно? Здесь, в лесу, среди врагов и годами кипящей к нему ненависти? Разве должен был он умереть сейчас, так рано?

Разве…

Рука её, застыв на груди Поттера, отчетливо и точно ловила сердцебиение. Жив. Гарри был жив. Она не знала, как это возможно, как мог он пережить смертоносное заклятие дважды. Но он всё ещё дышал.

Стараясь не выдать охватившего её волнения, Нарцисса склонилась ниже, словно бы проверяя его дыхание:

— Драко жив? — на грани слышимости прошептала она. — Он в замке?

Она боялась, что ей почудилось. Боялась, что её услышит кто-то из Пожирателей или даже Тёмный Лорд. Боялась, что Гарри не ответит, не желая быть раскрытым. И правда, с чего бы ему доверять ей, с чего бы ему помогать…

— Да.

Нарцисса сжала руку у него на груди, словно бы клеймя негласным договором молчания. Он подарил ей надежду на спасение сына. Она подарит ему надежду на спасение всего волшебного мира.

Поднявшись, она обернулась и выпрямилась.

— Он мёртв! — громко объявила Нарцисса.

Люциус поймал её взгляд и… всё понял. Она стояла, привычно выпрямив спину, слегка приподняв подбородок, и с ясным, не вызывающим ни малейшего подозрения в неискренности и обмане лицом. Маска ещё никогда не сидела так идеально. Лишь муж, знавший её долго и близко, сам же научивший её этой игре, мог увидеть этот неуловимый блеск решимости в её глазах.

Нарцисса, несмотря ни на что, по-прежнему была его королевой. А королева никогда не теряет лицо.