Разведка боем (джен)

Джон Сноу только-только прибыл на Стену, как бывшие новобранцы, переставшие быть новобранцами в связи с прибытием новой партии рекрутов, уже рассказали ему про сэра Аллисера Торне, обучавшего боевой науке всех попавших в Дозор. Сэр Аллисер был как раз тем, кем хорошо пугать новичков: со слов новых знакомых Джона, Аллисер Торне был строг, суров, и ему вообще было невозможно угодить.

Сам Джон познакомился с сэром Аллисером уже в следующее утро: высокий и худой, с густой проседью в темных волосах и твердым колючим взглядом серых глаз, сэр Аллисер действительно был суров и строг, и о фехтовальных и вообще воинских способностях рекрутов он был очень невысокого мнения. Впрочем, Джон был с ним в этом вполне согласен и даже попытался показать себя, легко обезоружив и опрокинув несколько ребят постарше из предыдущего набора, но привлек к себе только раздражение сэра Аллисера.

— Ты тоже никуда не годишься, — бросил Аллисер Торне, в пару минут разбив Джона в пух и прах, но Джон на него даже не обиделся: Джон искренне любил фехтование и с благоговением ощутил, что встретил истинного мастера.

Вскоре Джон выяснил, что сэр Аллисер Торне был настоящим помазанным рыцарем, сражавшимся в гражданской войне на стороне Таргариенов и после падения Королевской Гавани надевшим черное. Молва окрестила сэра Аллисера надменным, но Джон судил по-другому: настоящие слова находились у сэра Аллисера наедине. Взять хотя бы тот случай, когда со следующим набором в Дозор прибыл Сэм Тарли, толстый, неуклюжий и совершенно неспособный к бою.

— Так, — хмыкнул сэр Аллисер, увидев, что Сэм Тарли не способен даже отбиваться, и после занятия отозвал Сэма в сторону, а Джон тайком последовал за ними.

— Ты не трус, Сэм, — заключил сэр Аллисер, вглядываясь в глаза Сэма Тарли. — Ты крепкий парень, раз ты одолел дорогу досюда. Но, видно, тебе не нравится идея бить палкой ни в чем не повинных людей, даже невсерьез. И ты все-таки пришел в Дозор...

— Я не мог не прийти... — пробормотал Сэм, который сначала даже выпрямился и развернул плечи от слов сэра Аллисера, а теперь снова поник, но сэр Аллисер остановил его жестом, означавшим, что почти все здесь не по своей воле, включая его самого.

— Если судьба поставила тебя на эту дорогу, то иди по ней, — строго сказал сэр Аллисер. — Знаешь, как говорят: про тех, кто с полпути вернулся, сказок не складывают и песен не поют. Вот те, которые до конца шли, те — другое дело.

В этот момент Джон заметил, что по лицу Сэма Тарли текут слезы, но кто мог бы Сэма за это осудить? От простых слов Аллисера Торне и у самого Джона встал в горле комок, и это была не слабость, а та благородная грусть, которая наполняет сердце твердостью.

Вскоре и сам Джон поговорил с Сэмом, словно приняв слова Аллисера Торне за ручательство, и Сэм рассказал Джону о том, как от него отрекся его собственный отец и отправил его на всю жизнь в Дозор, сочтя Сэма недостаточно достойным наследником древнего и воинственного рода. Разговор с Аллисером Торне все же приободрил Сэма, и он рассказал свою грустную повесть с достоинством и без жалоб.

— Дозору нужны разные люди, — рассудил Джон, хотя после услышанного сердце его горело на Рендилла Тарли, и больше всего Джону хотелось надавать отцу Сэма крепких тумаков. — Не всем быть охотниками или воинами: то, что ты умеешь читать и писать, — это хорошо.

Джон вскоре после этого ходил к мейстеру Эймону, уговаривать, чтобы тот взял Сэма себе в стюарды, и вроде бы уговорил, но неожиданно и сам попал в стюарды вместе с Сэмом, и не к мейстеру Эймону, а к Джиору Мормонту, лорду-командующему Ночного Дозора.

— Сам ума не приложу, на кой черт мне два неумехи, мне и одного много, — добродушно проворчал Мормонт, когда Джон и Сэм явились к нему для несения службы. — А все этот Аллисер, заморочил мне всю голову. И главное, складно так говорит: когда он смотрит на тебя — все понимаешь и со всем соглашаешься. А как он уйдет, только и помнишь, что сделать надо так, как он рассказывал.

Правоту сэра Аллисера подтвердила следующая же неделя: Джон и Сэм впервые вышли за Стену, чтобы принести присягу дозорного перед чардревом за Стеной, и отправившийся с ними отряд обнаружил в снегу неподалеку от чардрева удивительно хорошо сохранившиеся трупы двух из разведчиков, недавно ушедших за Стену с Бендженом Старком. Трупы перенесли для осмотра в башню, где жил Джиор Мормонт, Сэм ушел за мейстером, что-то припоминая на ходу, Джон увел от башни своего щетинящегося лютоволка, а когда вернулся, обнаружил, что мертвецы ожили — и уже подбираются к дверям спальни лорда-командующего.

Джон был парень не робкого десятка и любил порубиться — он бы рубил и призраков, и троллей, и орков, если бы таковые в Вестеросе водились, но ожившие мертвяки рубились у него не слишком хорошо: страшные раны их не останавливали, меч застревал в разлагающейся плоти, а отрубленная рука одного из них продолжала двигаться и даже ухватила Джона за сапог. Помощь пришла как нельзя вовремя: Сэм уже успел почитать у мейстера Эймона нужные фолианты и ворвался в комнаты Джиора Мормонта, полный решимости и нужных идей.

— Их огнем надо, Джон! — крикнул Сэм и, выхватив голой рукой из очага тлеющее полено, засунул головню одному из мертвяков за шиворот. Мертвяк перестал теснить Джона и бросился на Сэма, сбив того с ног, но Сэм, похоже, неплохо натренировал мышцы торса только тем, что поворачивал свое тяжелое тучное тело. Сэм довольно легко перекатился набок, удерживая мертвяка и наблюдая, как дымит и загорается одежда на его спине, а Джон отбросил своего противника и мечом закинул в горящий камин ковер на полу.

Комнаты лорда-командующего в итоге пострадали немало, куда больше, чем рука Сэма, которой он бестрепетно выхватил полено из очага, но это был первый раз в жизни Джона, когда за устроенный поджог, погром и тарарам он получил не выволочку, а награду: Джиор Мормонт понял, что обязан жизнью своим стойким и находчивым стюардам и подарил Джону, как единственному из двоих рубаке, свой фамильный клинок. Джон узнал в клинке валирийскую сталь и был таким подарком потрясен, но еще более того он был потрясен боевым и прокопченным видом Сэма, который оказался таким решительным и спокойным в бою человеком, словно дремавшее в нем мужество славного рода Тарли пробудилось как по заказу, в самый нужный Джону момент.

— Он мне так и наказывал: «Ты уж его не оставляй», — поведал наконец Сэм на очередное восклицание Джона «Ну ты даешь!»

— Кто? — переспросил Джон.

— Ну сэр Аллисер, — уточнил Сэм. — Это же он меня в стюарды Мормонту сосватал, с тобой вместе, но перед этим меня предупредил: «Ты Джона не оставляй».

— Так и было, — подтверил Аллисер Торне, вырастая рядом с Сэмом и Джоном неизвестно откуда. — Я горжусь тобой, Сэмуайз, ты отлично выполнил мой наказ. Я же говорил тебе, помнишь: «Мужество прячется в самых неожиданных местах».

— Спасибо, сэр, — глухо сказал смущенный похвалой Сэм. — Только мое полное имя Сэмвел, а не Сэмуайз.

— А, ну да, — усмехнулся Аллисер Торне, и было непонятно, случайно он перепутал или нарочно, улыбаясь чему-то своему.

Мужество нужно не только в бою: не меньшее мужество нужно для того, чтобы исполнять свой долг, когда сердце твое лежит к иному. Этого мужества у Джона не было, и, едва заслышав о том, что лорд Эддард, его отец, казнен предателями в Королевской гавани, а сестры Джона, Санса и Арья, попали в плен, Джон сорвался на помощь собирающему войска брату в ту же ночь, наплевав на присягу дозорного и возможную казнь в случае поимки. Джон резвым галопом проскочил Кротовый городок и спешился только среди ночи, чтобы поесть и отпустить поохотиться своего волка — и почти сразу же услышал за собой топот погони.

«Кто бы то ни был, зарублю и всё!» — в сердцах подумал Джон, обнажая меч, но потом прислушался и понял, что преследователь скачет за ним один — а кто способен пуститься в погоню за отчаянным дезертиром один, Джон понимал.

«Сэр Аллисер все равно разоружит меня как ребенка, — признал про себя Джон и спрятал меч. — Попробую с ним объясниться». Но тут из темноты на Джона выехал Сэм Тарли, и Джон даже рот раскрыл — он и не представлял, что Сэм может так долго и так быстро скакать за ним вослед.

— Мало мне неприятностей, Сэм, так вот ты еще на мою голову, — проворчал Джон, хотя на самом деле он был Сэму рад.

— Ох, Джон, ну так же нехорошо, — запыхавшись проговорил Сэм. — Ну куда это ты без меня собрался. А если бы я не догадался, где бы ты был?

— Шел бы себе благополучно своей дорогой.

— Да! Благополучно! — вдруг хлюпнул носом Сэм. — И один вовсе, без меня даже. А я бы не вынес этого, я бы умер, может!

— Ты умереть можешь, если со мной пойдешь.

— Да уж хуже-то мне не будет.

— Я же на войну иду, Сэм.

— Само собой, — согласился Сэм. — Конечно, на войну, куда ж еще? И я с тобой.

— Сэм, — проникновенно произнес Джон, — ну не задерживай меня, а? Вот-вот за мной погоню снарядят. Это моя единственная возможность.

— Да я понимаю, — кивнул Сэм. — Надо идти, а как же! Разве я не понимаю: если бы матери моей война грозила, или если бы за нее мстить пришлось, я бы, как и ты, тут же ускакал. Да и из-за отца ускакал бы тоже. Только пойдем мы вдвоем. Либо и я пойду, либо никто не пойдет.

Сэм и пораженный словами Сэма Джон ударили по рукам, и Сэм прозаично расположился закусить, а по дороге вновь стучали копыта, на этот раз двух коней, и ни один из гонящихся за Джоном черных всадников снова не оказался сэром Аллисером.

— Мерри! — почему-то воскликнул Джон, различив в меньшем из всадников Пипара.

— Сам ты, мать твою, Мэри, — отругнулся Пип. — Вот ведь родственные души, два фехтовальщика. Аллисер меня тоже уже своими шуточками достал: постоянно зовет меня Пиппином, хотя я ему сто раз уж повторял, что Пипар я — Пип, если коротко. А он подойдет этак, сядет со своею трубочкой, и спеть просит: ладно бы, просил по-людски, это я завсегда с удовольствием, а сядет так, усмехаясь непонятно чему, и говорит: «Спой-ка, Пиппин — рассказов про редкие травы от тебя ведь не дождешься».

— Ты за этим скакал, чтобы мне на Аллисера пожаловаться? — с улыбкой сказал Джон, таким странным ему показалось подобное начало разговора.

— Так ведь это он нас и послал, Аллисер, — вступил уже спешившийся Гренн. — Скачите, говорит, и скажите Джону, что не завтра, так послезавтра он, да я, да вот мы трое пойдем за Стену Джонова дядю выручать. Что, дескать, ты из всей своей семьи к Стене куда ближе остальных, а потому ты здесь будешь семье полезней. И еще наказывал, чтобы уговор: в Кротовом городке в трактире на столе не плясать, песенок дурацких не распевать и в чайный сервиз не падать.

— А ведь пока ты это не сказал, у меня и идей таких не было, — весело заметил Пип.