Разведка боем (джен)

Не меньше Джона идее Аллисера Торне идти за Стену на выручку Бенджену Старку удивился Джиор Мормонт, который и сам планировал поход за Стену, но двумя эскадронами, а не разведгруппой из одного учителя фехтования и четырех зеленых рекрутов. Джон сотоварищи, похмельные и помятые, добрались до Черного замка к полудню и как раз попали на разговор Мормонта и Аллисера Торне на дворе замка.

— Ну вот что ты, Аллисер, за человек такой? — возмущенно спрашивал разошедшийся Джиор Мормонт. — Словно подменили тебя. Сначала ты мне двоих стюардов навязал...

— И я был прав, — спокойно заметил сэр Аллисер.

— Ну был ты прав, — нехотя признал Мормонт. — Но что же ты их теперь забираешь-то?

— Другие пока на замену найдутся, — пообещал Аллисер Торне, но имен не назвал. — Нельзя выходить основными силами на превосходящего числом противника, лучше знающего местность, и не выслать вперед разведку.

— Ты у нас теперь еще и следопыт? — саркастически осведомился Мормонт.

— Да, я еще и следопыт, — со своей обычной загадочной усмешкой ответил Аллисер Торне, словно предположение о том, что он не следопыт, казалось ему очень смешным.

— Может, ты мне вдобавок скажешь, где найти вместо тебя человека следующую партию рекрутов обучать? — вопросил Мормонт.

— Может, я и сам найдусь.

— Вот только вернись мне, сразу ушлю тебя через Восточный Дозор в столицу, — пригрозил Мормонт. — Если ты такой мудрый да убедительный, тебе и ехать убеждать короля, чтобы помог Дозору. Там, при королевском дворе, тебе будет самое место.

— Может, оно и так, — снова улыбнулся сэр Аллисер, и Мормонт только махнул рукой, уходя, а сэр Аллисер пошел навстречу своим подгулявшим спутникам, усмехаясь виду их помятых физиономий.

— Да, не того человека назвали Колобродом, — заметил сэр Аллисер, как всегда, усмехаясь чему-то своему. — Идите отсыпайтесь, завтра с утра выступаем.

Сэр Аллисер просил Пипара спеть ему на свой страх и риск, потому что репертуар Пипара был довольно аховым, и, найдя слушателя, Пип вошел во вкус. Еще в первой половине дня, до привала, Пип отъехал от спутников на безопасное расстояние и объявил, что сейчас споет походную песню от имени Джона

Еду дядю выручать,

Ох, устал, язвена мать,

От проклятого седла…

— Гхм, — прервал Пипара сэр Аллисер, которому Пип уже пел эту не вполне цензурную песню. Про себя же Аллисер подумал, что с такими спутниками не попоешь трогательные романтические баллады про великую межрасовую любовь — да, с другой стороны-то, и к чему оно, в чисто мужской компании?

Сэм Тарли, уже дравшийся с мертвяками, полагал, что на отряд Бенджена Старка напали Иные. Джон и Гренн были с этим не согласны — Иных они все-таки считали бабкиными сказками и в существовании мертвяков винили колдунов из Одичалых племен за Стеной. Неизвестно, какой версии придерживался Пип, но, какой бы он версии ни придерживался, он точно не принимал ее всерьез. Пип пропустил матерную строчку, которую сэр Аллисер прервал своим покашливанием, и продолжил пение:

Этот гад и чмо Иной

Зря поссорился со мной,

И моих братушек он

Разозлил, такой гандон.

Вот достану кладенец,

И тогда ему… конец,

Отрублю ему… что есть,

И проткну его раз шесть!**

Неизвестно, почему Пип немного отцензурировал песню: то ли из уважения к Аллисеру Торне, который встречал его ухарство неодобрительными взглядами, то ли потому, что действительно не знал, что там у Иных есть и что им можно отрубить, но следующие куплеты с непристойными рифмами Пип пропустил и начал новую арию, даже дуэт, уверяя, что как только дикарки увидят великолепного лорда Сноу, так и начнут наперебой его просить: «Ты возьми меня с собой, буду я тебе женой». Джон и кидался в Пипара ветками и шишками, и гонялся за ним на лошади, но все равно не смог его ни догнать, ни унять, и за три дня пути до дома Крастера выучил песню от начала до конца, даже еще не думая, что она окажется пророческой.

Джон не успел еще расседлать и задать коню корма на дворе у Крастера, как его осадили молоденькие девушки, некоторые из которых были уже беременны, и, называя его «кучерявеньким» и «милашкой», стали наперебой обращаться к нему с той самой просьбой, о которой пел шутник Пип. В первую минуту Джон так и подумал, что это Пипара проделки, это он подучил девчонок, а сам стоит в стороне и посмеивается над обалдевшей физиономией Джона, заучивая ее выражение для дальнейшего передразнивания, но Пип действительно стоял неподалеку и так же, как и Джон, откровенно ничего не понимал.

— Товарищи женщины, — обратился к женсоставу Джон, — я же не могу вас всех в этом самом качестве взять.

— Мы согласны, чтобы и всех, господин, — ответили сразу несколько голосов, и Джон снова лишился дара речи.

— Вы, бабоньки, садитесь-ка рядком да объясните все ладком, — предложил Гренн, который был из всех самый спокойный.

Из рассказов женщин выходило, что Крастер берет в жены собственных дочерей, а мальчиков еще в младенчестве приносит в жертву лесным богам, по описанию похожим на Иных. Те молоденькие девочки, которые просили спасти их и их еще не родившихся детей, наверно, приходились Крастеру и дочерьми, и внучками, и правнучками одновременно, и, слушая их историю, Пип постепенно перестал сально улыбаться, а Гренн сразу помрачнел.

— Сейчас разберемся, — пообещал Джон, вставая и направляясь к дому Крастера, куда уже ушел Аллисер Торне. Джон даже не подумал при этом, что Крастер считался другом Ночного Дозора, давая приют дозорным и порой шпионя в их пользу, а потому можно было счесть, что ссориться с ним, а тем более его убивать Дозору невыгодно. Путешествуя с друзьями и под водительством сэра Аллисера, Джон постепенно ощутил себя частью другого мира, где боги всегда на стороне благородных и отважных и где честь дороже любых сокровищ.

От дома Крастера уже бежал Джону навстречу Сэм Тарли: видно, Сэму не терпелось что-то Джону сообщить, но, увидев мрачное лицо друга, Сэм сначала выслушал Джона, кратко пересказавшего историю дочерей Крастера, а потом уж поделился новостями.

— Аллисер велел мне снаружи подождать, — поведал Сэм. — А мне почему-то дюже любопытно стало, я под окном и встал. И вот вижу я, что Аллисер встал напротив Крастера, который за столом сидел, пару слов они сказали, и Аллисер из своей сумки вроде как драконье яйцо достал: оно на яйцо не похоже, круглое совсем, гладкий такой шар, немного прозрачный как будто, а внутри словно огонь переливается. Аллисер шар этот Крастеру через стол катнул, Крастер обе руки на него положил, и тут-то Крастера заколбасило. Шар из красно-золотого ярко-голубым стал, в нем вроде как чьи-то глаза показались, такие, как вот у мертвяков наших — и вой такой, тихий, но жуткий, я аж за подоконник присел. А Аллисер руку на шар положил, у Крастера шар забрал, встал над шаром — и словно выше и моложе стал, лицо у него просияло. Ух, шар и выл, я чуть наутек не бросился, но как Аллисера оставишь, может, на выручку бежать придется да тревогу кричать. В общем, шар утих и потух, а Крастер в волосы себе вцепился и лицом на стол упал. Что тут к чему — никак не пойму.

Тем временем и сам Аллисер Торне вышел из дома Крастера и направился к лошадям.

— Нам не стоит здесь ночевать, — бросил он Джону и Сэму на ходу. — Хозяину сегодня не до нас. А ты, Сэм Гэмджи, опять подслушиваешь под окном? В следующий раз я тебя за уши в комнату втащу!

— Я Тарли, — напомнил Сэм, — и я ничего не слышал, но вот Джон говорит…

— Знаю, — прервал сэр Аллисер, и Джон с Сэмом подивились тому, что в гневе в молчаливом, словно всегда немного отсутствующем сэре Аллисере проявились и властность, и воистину королевская осанка. — Я с самого начала почувствовал, что здесь что-то неладно. Хозяин этого дома находился под властью злой воли. Но теперь эта воля встретила того, кто ей не по зубам, и надолго оставила эти края.

— Я не знаю, кому служил этот чертов дед, — сердито сказал Джон, у которого по-прежнему чесались руки, — но я бы пошел выдал ему награду за службу.

— У зла нет слуг, только рабы, — ответил сэр Аллисер, и ни Джону, ни Сэму не показалось странным, что здесь, на краю земли, ссыльный рыцарь, прежде не известный ни мудростью, ни доблестью, ведет такие разговоры. — Рабы зла, конечно, считают себя свободными. Крастер так и сказал мне, когда я обличил его: «Крастер — свободный человек». Но свободным он стал только тогда, когда чары зла рухнули. Ему теперь горько и неуютно на свободе, после стольких лет, но он еще жив, и те ошибки, которые он совершил, он может и должен исправить сам. А мы должны двигаться дальше.

__________________

Нецензурный оригинал в исполнении Юры Хоя можно послушать здесь: https://youtu.be/IAwwEGZMvts?t=14 :))