Удар патриота (гет)

I

Преступления в Эренделле, как и в любой другой скандинавской стране, случаются редко. Столичный корпус жандармов мал числом, а служба его проходит в праздности. Но плох тот полицейский, который не мечтает раскрыть громкое дело. Поэтому, если в столице происходит даже самое незначительное нарушение общественного порядка, почти весь корпус бросается на защиту закона. Авось повезет, авось поймают серийного убийцу, террориста или хотя бы крупного жулика — и прославятся на весь мир.

Однажды летом под вечер прямо перед королевским замком завязалась потасовка. Жандармы, расталкивая прохожих, помчались туда, но, к большому для них сожалению, когда они прорвались сквозь ряды зевак, драка уже закончилась. Нарушители разбежались, а на месте преступления осталось несколько капель крови, да старая доска с четырьмя ржавыми гвоздями, видимо, выдранная из забора, да рукав с блестящими пуговицами от некоего мужского платья.

Огорченные таким поворотом событий, жандармы отнесли свежие улики сперва в караульную, а затем и начальнику корпуса. Начальник допоздна рассматривал доску и рукав, потом сообщил подчиненным:

— На доске — пятна крови и рыжие волосы. Рукав оторвали от вицмундира чиновника военного ведомства. Подрались, скорее всего, двое. Один, как становится понятно, чиновник. Другой — не то крестьянин, не то торговец. А, может быть, и нет, может быть, он взял доску не из своего, а из чужого забора. Словом, все выглядит как бытовое хулиганство. Но мне кажется, что дело намного сложнее, почти государственной важности. Завтра начнем следствие.

II

Ганс посмотрел в окно. Уже смеркалось. И тут в голову ему пришла странная мысль: он не мог вспомнить начало этого дня. А что он вообще помнил? Помнил, кто он такой: он — тринадцатый претендент на трон королевства Южных Островов. Помнил и свой замысел стать королем путем женитьбы на принцессе. Помнил свой провал. А дальше? Дальше королева Эльза обещала немедленно отправить его на родину. Хорошо, но разве он сейчас на Южных Островах? Нет, судя по виду из окна и интерьеру, он остался в Эренделле. Странно. Стоило осмотреться внимательнее.

Ганс лежал на кровати, комната вокруг была хорошо убрана, на окне решеток нет. Значит, он не в тюрьме. Он, конечно, слышал, что в Эренделле преступники проживают в хороших условиях. Но не настолько же хороших, в самом деле! А что если он уже на месте казни, то есть по приговору суда его замуровали в комнате замка? Проверить бы дверь, да с кровати встать трудно. А если подумать... Если подумать, замуровать его не могли. Эта казнь скорее из венгерской культуры, а не из скандинавской.

Вскоре сомнения Ганса окончательно развеялись: дверь открылась. В комнату вошла королева Эльза. Но в каком виде! Из одежды — только домашнее платье да старые туфли на босу ногу. К принцам, а тем более к преступникам, королевы приходят совершенно по-другому. Ерунда какая-то. И потом, Эльза сама по себе выглядит не так, как ее запомнил Ганс. Разительные перемены фигуры... в районе талии... Ба! Да она же беременна, месяц уже четвертый-пятый! Ганс даже рассмеялся:

— Вот он, идеал высокой нравственности! Сестре не разрешает выходить замуж за первого встречного, а сама беременеет неизвестно от кого!

Эльза между тем сняла платье, сбросила туфли и, оставшись в неглиже, присела на кровать прямо рядом с Гансом. Его слова, видимо, поставили ее в тупик, поэтому она не сразу нашла, что ответить. Но потом спросила:

— Скажи честно, ты дурачишься или действительно в чем-то меня подозреваешь? Хотя с чего тебе меня подозревать? Ты ведь знаешь, что кроме тебя никто мне ребенка сделать не мог, а если бы попытался, оказался бы заморожен, и...

— Подожди! — настала пора Ганса удивляться. — Так это мой ребенок? Когда это я перекочевал из преступников в фавориты?

— Что ты несешь! Какие фавориты? Я — твоя жена!

— Ты специально издеваешься? Еще вчера я хотел тебя убить, а сегодня...

— Вчера? Год назад — это вчера?

— Уже год прошел? Как бы не так! Не верю!

— Что ж ты такой непутевый? Лишь бы тебе дурачится! — Эльза потянулась к голове Ганса, видимо, хотела потрепать за волосы или за ухо, и тем самым показать, что она ему не верит и уже не знает, как справится с его дурашливостью и непутевостью... И вдруг она в ужасе отдернула руку. — Ой! Да у тебя вся голова в крови! И подушка тоже! Как я раньше-то не заметила? Видимо, ты так лежал...

— Видимо, — Ганс ощупал голову, отчего она еще сильнее разболелась, — я все-таки пленник, и со мной хорошо поработали ваши палачи.

— Палачам же запретили пытать заключенных, с тех пор как их жены и дети написали коллективное прошение. Ты же был на этом заседании Риксдага!

— Какое прошение? Какой Риксдаг?

— Так, понятно. У тебя действительно не все в порядке с памятью. Насчет ребенка ты еще мог меня разыгрывать, а вот насчет Риксдага — нет. Ты бы не забыл своих благодетелей, тех, без кого бы ты не получил... в том числе, и меня. Надо врача позвать, а потом к троллям обратиться, они по таким вопросам специалисты.

— Не хочу никаких врачей! Оставь меня в покое! Я вообще перестал понимать, что со мной происходит. И когда.

— Ладно, сделаем так. Завтра отменяем все мероприятия, с утра едем к троллям, а вечером приглашаем врача. А сегодня... Сегодня ночевать будем в разных комнатах, чтобы тебя не травмировать. И еще заморожу тебе голову. Хотя бы легче станет, а то, глядишь, и память вернется.

Ганс хотел возразить, что он совсем не против провести ночь в одной кровати, но Эльза быстро оделась, легким движением покрыла его голову ледяной шапкой и вышла через дверь, которую он раньше и не замечал. Правда, это уже не занимало Ганса. Он закрыл глаза и быстро уснул.

III

Утром следующего дня жандармы отправились расследовать дело. Поскольку хозяйства в пригороде столицы велись в большинстве своем аккуратно, найти забор, у которого не хватает доски, оказалось очень просто.

Землей за забором, как выяснилось, владел Магнус Андерсен, богатый крестьянин. Андерсен сразу расположил жандармов к себе: разговаривал вежливо, пригласил в дом и даже угостил настойкой собственного изготовления.

Иными словами, после выяснения подробностей версия у жандармов сложилась однозначная: Андерсен не мог напасть на представителя власти. Значит, доску из забора вырвал кто-то другой, какой-нибудь люмпен, озлобленный на государство. Андерсен с такой версией был согласен, хотя и не мог ее безоговорочно подтвердить. Он не видел и не слышал, что кто-то выламывает доску, заметили только ее пропажу.

Через два часа неторопливой беседы жандармы простились с приветливым крестьянином и в прекрасном расположении духа отправились обедать.

После обеда жандармы отчитывались перед начальником корпуса о проделанной работе. Начальник, хмурясь, выслушал рапорт и сердито заметил:

— Неправильно вы следствие вели. Совсем не старались, а ведь должны бы были. Вы что, совсем ничего не поняли?

— А что мы должны были понять? — жандармы переглянулись и развели руками.

— Ох, горе вы мое! Объясняю. Я говорил вам накануне, что это дело — дело государственной важности. И я был прав, черт возьми, тысячу раз прав! Доской ударили не просто чиновника, а нашего принца-консорта!

— Неужели?

— Эх вы! Деревня! Ничего не соображаете! Консорт где у нас служит? В военном ведомстве. А рукав от вицмундира какого ведомства?

— Это еще не факт...

— Не факт? Хорошо. За трещины в доске зацепились рыжие волосы. А у консорта волосы какие? Или это, по-вашему, совпадение?

— Ну, может, и совпадение.

— А еще сегодня утром стало известно, что консорт болен, а королева отменяет все официальные мероприятия. Тоже совпадение?

— Оп... Ясно. На совпадение не тянет...

— Тогда живо за работу! Ищите! Не упустите! Преступник не просто драчун, он — государственный изменник! А я сегодня же обращусь за помощью в Риксдаг. Я уверен, что нам дадут неограниченные полномочия. Иначе, с такими полномочиями, как сейчас, мы ни одно дело до конца не доведем...