Удар патриота (гет)

VII

Риксдаг совещался еще несколько дней, но в итоге пришел к выводу, что позиция Зергиуса Бекмана является самой логичной и обоснованной. Смирились даже самые рьяные поклонники консорта: как бы ни хотелось им покарать преступника, предавать огласке то, что их кумир получил доской по голове от некого роялиста, было как-то нерационально. Глупым выходил образ кумира.

Такому решению могли возмутиться жандармы. Все-таки они за дни обсуждения ситуации с консортом сильно продвинулись в расследовании. Они допросили множество соседей Магнуса Андерсона и свидетелей драки у королевского замка.

Но, во-первых, никаких толковых показаний жандармам получить не удалось, то есть дело могло еще долго оставаться нераскрытым. А во-вторых, депутаты грамотно сыграли на чувствах жандармов: все причастные к делу были награждены медалями «За усердие» или «За добросовестную службу». И жандармы успокоились, ведь, по большому счету, добивались они именно этого. Просто они не предполагали, что почет и уважение можно получить не за раскрытие дела, а за бездействие.

Начальник корпуса жандармов горячился, однако орден «Золотого Тролля» умерил его пыл. И жизнь вновь вошла в обычное русло.

VIII

Вчера вечером врачи отметили значительное улучшение физического состояния, однако не рекомендовали Гансу вставать с кровати еще неделю. А сегодня с утра Ганс, наконец, смог вспомнить все, что с ним происходило за последний год.

Он не открывал глаза, перебирал события, месяц за месяцем. Да, коли жива еще его совесть, ей есть почему протестовать! Сколько нравственных законов преступил он в последнее время? Пройтись хотя бы по списку смертных грехов. И гневался, и завидовал, а о похоти и гордыне уж и говорить нечего!

Но, с другой стороны, Ганс, вроде бы научился удовлетворять некоторые свои страсти так, что итоговые результаты шли на пользу не только ему. Взять, к примеру, ту же самую похоть. Всякий раз, когда Ганс сходился с Эльзой, он ставил целью доставить ей как можно больше удовольствия. И он добивался своего благодаря, в том числе, природной гибкости и опыту добрачных связей. Делал это Ганс исключительно для себя, ведь если бы он не старался, Эльза могла потерять интерес и в другую ночь отказать ему. А на выходе — общественная польза: наследники престола Эренделла.

А когда чувствуешь, что твои поступки ведут к общему благу, совести спокойнее. Не это ли имели в виду тролли? Разве что с гордыней этим методом не поборешься... Ну, да и бог с ней! Не все сразу!

В общем, Ганс был доволен своей вновь обретенной судьбой, хотя некоторые сомнения у него еще остались. Он открыл глаза и увидел у кровати Эльзу.

— Доброе утро... Лизетта, — произнес он. — Скажу сразу: память вернулась. Могу даже рассказать, кто и почему меня ударил... если это еще интересно.

— Доброе утро. Поздравляю! — откликнулась она. — Расскажи.

И Ганс поведал незамысловатую историю. Он возвращался из министерства, у замка к нему подошел крестьянин и начал обвинять в том, о чем Ганс уже давно не вспоминал: в покушении на Эльзу, незаконное возвращение в Эренделл и так далее. Ганс посоветовал крестьянину идти своей дорогой, тот в ответ схватил его за рукав, кипятился, перешел на оскорбления. Ганс рванулся, оставив рукав в кулаке крестьянина, и хотел бежать. Но крестьянин быстро нагнал его и ударил по голове невесть откуда взявшейся доской. Ганс почему-то не потерял сознания, а каким-то образом добрался до кровати в королевских покоях. А что было дальше, Эльза знала и так.

— Да... — задумалась Эльза, — Ну, в чем-то этот крестьянин прав...

— Ох уж эти демократические пассажи! — вздохнул Ганс. — Да я и сам знаю, что вел себя тогда, как свинья. Но оно ведь уже давно в прошлом!

— Вот тут я с тобой согласна. Ни к чему обсуждать темное прошлое, надо думать о настоящем и, конечно, о будущем.

— О будущем, эх, о будущем... — Ганс улыбнулся, протянул руку и дотронулся до ее выступающего вперед живота.

IX

Магнус Андерсен сидел на церковной скамье; сцепленные вместе, пальцы его лежали на коленях и мелко подрагивали. Магнус не отрывал взгляда от большого распятия на одной из колонн и сосредоточенно молился:

«Господи, прости меня, ибо я согрешил. Гнев охватил меня, когда я узнал, что королева выходит замуж за этого проходимца. С гневом я не боролся, копил его в душе, и стал гнев непомерен, и пошел я в столицу и сделал свое черное дело. А потом, каюсь, я не признался в содеянном нашим жандармам. Дело-то замяли, но мне не легче. Прости меня, Господи, прости, если можешь...»

Магнус опустил голову и глубоко задумался. После визита жандармов он осознал, что если он действительно болеет душой за королеву, то он не должен бороться с ее решениями. Раз уж королева решила зачать детей от проходимца, видимо, чтобы сделать оного человечнее, Магнус не имеет права ей мешать.

Ладно, с консортом дело закрыто. Но вдруг настанет время более серьезных вопросов, и королеве понадобится истинное мнение простого народа? Как его высказать? Через Риксдаг или министерства? Нет, не выход, никому из власти, кроме самой королевы, Андерсен не доверял. А что если?.. Да, точно!

Радостное чувство заставило Магнуса вскочить со скамьи. Он сможет сказать королеве все, что думает! Надо только обратиться к старосте общины, спросить, что нужно делать, а дальше... Дальше он дождется следующих выборов в Риксдаг и выставит на них свою кандидатуру! Гениально! А уж в успехе, в однозначном избрании он уверен, поскольку большинство — такие же, как он, подлинные патриоты.

_____________________________

Примечания

1. Описанная в тексте скандинавская правоохранительная система — анахронизм, отсылка к современности,

2. История о том, как Аксель Оксеншерна сам себя перехитрил — подлинное историческое событие.