Немного счастья для мадам Монпелье (гет)

— Мадемуазель? Вам цветы от месье Монпелье!

— Merci!

Горничная с сияющим лицом протянула мне букет белых лилий и поспешно откланялась. Я прижала цветы к груди, вдохнув их умопомрачительный аромат. На душе стало светло и радостно. Луи… Мой дорогой Луи был так нежен со мной! Вечером ему пришлось вернуться в Бендиго, чтобы уладить срочные дела, но он ни на минуту не забывал обо мне.

Мы пробыли в Мельбурне всего несколько дней, а Луи буквально засыпал меня подарками. Карманные часы, книга на французском языке, пирожные, шпильки для волос… А теперь эти восхитительные лилии! Я удивлялась безграничности его фантазии. Недаром говорят, что часовщики — очень проницательные и романтичные натуры.

До нашей свадьбы оставалось три дня, но я, похоже, успела вкусить все радости медового месяца, за исключением, пожалуй, плотской любви. Каждое утро на моей подушке появлялись то благоухающие розы, то флакон с французскими духами, то шоколад, то записка с признанием.

В первый день, открыв глаза, я и вовсе увидела перед собой Луи. В ночной рубашке и накинутом на плечи халате, он стоял на коленях возле кровати и любовался мною. Даже сквозь очки было видно, как светятся его глаза.

— Луи, ты меня балуешь! — сказала я.

— Я всего лишь хочу подарить тебе немного счастья, Диана, — ответил он и поцеловал мои губы.

Луи снял мне номер в уютной гостинице Мельбурна, чтобы я могла прийти в себя после случившегося. По его словам, на мою долю выпало слишком много испытаний. И, хотя жизнь давно меня закалила, я доверилась ему. Его любовь всё это время согревала мое сердце. Без нее я бы не выдержала и половины того, что мне довелось пережить.

На самом деле я и вправду была сильно расстроена. В колледже Эпплъярд, где я преподавала французский язык и танцы, творилось страшное. Исчезновение девушек во время пикника у Висячей скалы, почти безуспешные поиски, загадочная смерть Сары Уэйборн, гнетущая атмосфера в школе… Венцом этого кошмара стала трагическая гибель миссис Эпплъярд, наделавшая шуму по всей Виктории. Помню, как дрожали мои руки, когда я прочла в газете эту ужасную новость.

Луи не отходил от меня ни на шаг. После похорон Сары он отнес мои вещи к себе в лавку и уступил мне свою кровать наверху. За окном лил дождь, я безутешно плакала, прислушиваясь к его шуму, а Луи до самого утра сидел рядом, держа меня за руку.

Однажды мы с ним уже были близки. События в колледже так повлияли на меня, что я проявила слабость. Но в ту ночь он не позволил себе ничего лишнего. Напротив, его отношение ко мне стало еще более трепетным.

— Я ждал тебя целую вечность и больше не отпущу, — тихо сказал он, прижав к губам мою ладонь. — Надеюсь, ты ответишь мне «да»?

Слезы застилали мне глаза, но я нашла в себе силы улыбнуться и прильнула к его груди. Луи понял меня без слов.

Свадьба обещала быть скромной. Мы пригласили всего несколько человек. Среди них были родители Луи, которые с радостью благословили наш брак, его близкие друзья и моя бывшая коллега, преподавательница литературы и искусств Генриетта Валанж. По местным правилам, нас ждали официальная церемония в губернаторском доме, венчание в церкви и праздничный ужин.

— Если хочешь, мы можем устроить всё в лучших французских традициях, — предложил мне Луи.

— Дорогой, — удивилась я, — у нас столько гостей не наберется, чтобы праздновать свадьбу несколько дней подряд. Главное, что мы с тобой вместе, а больше ничего не нужно.

На лице Луи играла лукавая улыбка. Он притянул меня к себе и заглянул в глаза.

— Неужели мы откажемся от жареного кабана, лукового супа и торта "Крокембуш"⁽¹⁾?

— Что ты, ни в коем случае! — сдалась я.

— А миндальное драже для гостей?

— И драже, — я не выдержала и рассмеялась. — Только не говори, что твои друзья будут шуметь у нас под окнами в первую брачную ночь!

— Будь спокойна. Я ручаюсь за них, — серьезно сказал Луи и, немного помолчав, добавил: — А как же голубое, новое, старое и взятое взаймы? Мне рассказывали, что во французских деревнях свято чтят эту традицию.

— Я позабочусь об этом.

Луи был прав. Когда моя старшая сестра выходила замуж, maman с особым трепетом подбирала для нее наряд, в котором обязательно должны были сочетаться голубое — символ верности, новое — символ создания семьи, старое — символ крепких уз, и взятое взаймы как символ дружбы. Я была тогда еще ребенком, и всё это казалось мне забавой, но в моей семье строго придерживались правил.

Признаться, после произошедшего я меньше всего думала о французских свадебных традициях и пышном торжестве. Меня и без того не покидало чувство вины. Я купалась в любви и заботе. Луи изливал их на меня так щедро, что я невольно стыдилась своего счастья. Я словно украла его у других — у каждого понемногу. У Миранды, Мэрион, Греты, бедняжки Сары и даже у миссис Эпплъярд.

К тому же я выросла в простой деревенской семье, а после смерти родных — эпидемия холеры выкосила половину деревни — и вовсе жила предельно скромно. Мне было чуждо стремление к роскоши и развлечениям. Я почти не бывала в театрах, не посещала балов и ресторанов, все силы отдавая работе. Моего жалованья хватало лишь на то, чтобы покупать себе самое необходимое. Приданого у меня не было, если не считать чемодана с одеждой и бельем, который я забрала из колледжа.

И всё же напоминание Луи о традициях родной земли пробудило в моей душе теплые чувства. Как была бы счастлива maman, увидев меня в платье невесты! С какой любовью она выбирала бы сейчас голубое, новое, старое и взятое взаймы, благословляя меня на семейную жизнь! Я представила ее улыбчивое лицо, ее натруженные руки, тихий, проникновенный голос, и на глаза навернулись непрошеные слезы…

Очнувшись от наваждения, я внимательно оглядела свой немудреный гардероб — его главным украшением стал свадебный наряд. Вне всяких сомнений, платье, шляпка с вуалью и изящные туфли на невысоком каблуке были новыми. Луи даже слышать не захотел о выходном платье, в котором я водила учениц на прием к губернатору в канун Дня святого Валентина. Он лично заказал мне свадебный туалет, даже не подумав взять деньги из моих скромных сбережений.

Из старого я решила надеть серебряные украшения — серьги и колье, что хранились в моей шкатулке. Простые, но красивые и выполненные со вкусом. Жаль, что нельзя было прицепить к свадебному платью любимые французские часики. Я купила их в Париже в тот день, когда решила переехать в Австралию, чтобы поступить гувернанткой к Сесиль — несчастной девушке, скончавшейся от тяжелой болезни через две недели после моего приезда.

С тем, что взято взаймы, оказалось не так просто. Я никогда ничего не брала в долг, и у меня не нашлось подходящей вещи. Если только попросить что-нибудь взаймы у горничной… Но я сочла это неуместным. Когда я уже была готова оставить затею с семейной свадебной традицией, на ум пришел браслет Ирмы Леопольд, который она подарила мне на память в доме Фицхьюбертов. Браслет стоил слишком дорого, чтобы я могла считать его своим, поэтому решение надеть его на свадьбу пришло само собой.

Из голубого у меня была повседневная юбка, которую я носила в колледже. В свадебном туалете ей, безусловно, не оказалось места. Еще раз перебрав свои вещи, я остановилась на корсете с голубой тесьмой и ажурных подвязках для чулок. 

— Мне не терпится увидеть твой наряд, — произнес Луи за ужином. — Голубое, новое, старое, взятое взаймы… Я уверен, ты будешь самой красивой невестой на всем континенте.

Я улыбнулась. Щеки мои горели.

— С голубым было нелегко. Чтобы найти его, тебе придется приложить немало усилий.

Луи удивленно вскинул брови.

— Почему ты ничего не сказала? Мы бы купили что-нибудь подходящее.

— Ты и так меня разбаловал, Луи. Я каждый день получаю от тебя подарки.

Луи довольно усмехнулся, но промолчал. Утром он прислал мне букет роз и коробку с нежно-голубой атласной лентой. Мое сердце выпрыгивало из груди. Голубой цвет — символ верности. Я не сомневалась, что мы с Луи будем верны друг другу. Вдохновленная этими мыслями, я украсила лентой свадебное платье. 

Окно было распахнуто настежь. Стоял теплый и тихий вечер. Я сидела в кресле и завороженно смотрела на своего мужа, внимательно следя за каждым его жестом. Голос Луи звучал весело и непринужденно.

Он раздобыл где-то граммофон и пластинки. В честь свадьбы нам выделили просторный номер с двуспальной кроватью и приятным видом из окна. Здесь можно было не только слушать музыку и танцевать, но и запросто принять у себя не меньше дюжины гостей.

Луи поставил старинный французский вальс и подошел ко мне. 

— Мадам Монпелье, вы танцуете?

— Конечно, месье, — засмеялась я, снимая шляпку и распуская волосы. — Вы уже выучили те сложные па, которые я показывала вам на прошлой неделе?

— Я обещаю удивить вас, мадам, — ответил Луи, обвив рукой мою талию. Он вел легко и свободно, двигаясь в такт музыке и увлекая меня за собой. От нахлынувших чувств закружилась голова. Я уже и забыла, когда в последний раз танцевала с мужчиной.

— Так что же вы медлите, месье? Удивите! — прошептала я, и Луи, словно мои слова послужили ему сигналом, неожиданно подхватил меня на руки. Наши губы соприкоснулись.

— Для начала мне нужно найти символ верности, который вы прячете под своим роскошным нарядом, — сказал Луи, бережно опуская меня на кровать.

— Голубые подвязки? — усмехнулась я, запустив ладонь в его волосы. Мое тело пылало.

Глаза Луи блеснули уже знакомым огнем. Не сказав больше ни слова, он припал к моим губам. 

Французский старинный вальс был очень скоро забыт. Время остановилось. Тревоги и печали отступили. В ту удивительную ночь я в полной мере ощутила, каким живым и настоящим, каким безграничным может быть счастье...

1) Французский десерт, представляющий собой высокий конус из профитролей с начинкой, скреплённых карамелью или специальным сладким соусом, и украшенный карамельными нитями, засахаренным миндалём, фруктами, засахаренными цветами.

Вернуться к тексту