Альбус. Белый. О важном. (джен)

Повсюду в вязком августовском воздухе долины висело знойное марево. От вездесущей жары было тяжело дышать. Даже под обычно прохладным покровом перелеска, что расположился сразу за деревней, и вился дальше мимо скалистых холмов, где-то за горизонтом сливаясь с могучим Лесом Дин, было душно и парко.

Непривычный к подобной жаре Альбус тяжело вздохнул, поудобнее перекинул через плечо дорожную сумку, заполненную почти полностью книгами из местной библиотеки, и двинулся прочь от обманчиво затененной рощи.

В Насыпном Нагорье было попрохладнее. Все же по праву юго-запад Англии носит титул самого жаркого региона страны.

Альбус повернул от перелеска по проселочной дороге вверх к ближайшему скалистому холму. Его гранитная раскаленная вершина не смогла бы одарить юного путника желанной прохладой, но еще весной, во время своих частых вылазок по окрестностям, Альбус отыскал здесь парочку глубоких гротов и пещер. Вот там должно было быть посвежее. К тому же, вездесущий в Юго-западной Англии ветер здесь, на возвышенности, неплохо помогал охладить разгоряченную голову. Все лучше, чем оставаться дома, в удручающей и тоскливой обстановке траура и скорби.

Несчастье, случившееся с их семьей в прошлом году, вне всяких сомнений было более чем достойно столь сильных и печальных эмоций. Вот только одиннадцатилетний Альбус уже порядком устал от скорби. Он не мог до конца понять, как именно этот извечный траур, носимый матерью, поможет изменить ситуацию к лучшему. Вряд ли благодаря ему Ариана снова станет здоровой. Да и отца не отпустят из Азкабана домой. Гораздо больше Альбуса сейчас волновали другие мысли.

На днях он наконец получил долгожданное письмо из Хогвартса. Теперь мальчик считал дни, часы и минуты до желанного отъезда. Альбуса давно манил чудесный замок с ожидавшими его там тайнами и секретами. Отец и мать до скорбного происшествия часто и с упоением рассказывали детям о школе чародейства и волшебства, о пережитых там в молодости приключениях и полученных знаниях. Жадный и до первых, и до вторых Альбус с трепетом ожидал приглашения на учебу. С того самого момента, как в пять лет впервые проявились его магические способности. Тогда, во время очередной незначительной ссоры с младшим братом, у трехлетнего Аберфорта в руках загорелась серебряная погремушка. Перепуганный малыш бросил игрушку на землю и разрыдался, а голая почва, куда упала злополучная погремушка, вслед за игрушкой покрылась огненными всполохами, только уже разных оттенков — от вишневого до почти голубого. Завороженный красотой пламени Альбус впал в ступор. Хорошо, что мать, находившаяся неподалеку с маленькой Арианной на руках, отреагировала мгновенно и одним мановением палочки прекратила спонтанные чары старшего сына. Тогда им повезло, что никто не пострадал. И не менее повезло, что никто из посторонних не заметил чудесных деяний Альбуса. Альбусу повезло, Ариане — нет.

Альбус со злой усталостью пнул подвернувшийся под ногу камень и резко свернул с дороги прямо в высокую пожелтевшую траву. Идти здесь было тяжеловато, но все же приятнее, чем по выжженной пыли проселочной дороги. До скалистого нагромождения, служащего вершиной ближайшему к Годриковой впадине холму, именуемого просто — Северный, было уже рукой подать. А там уж Альбус найдет укромную расщелину, свободную от змей, и скоротает время до вечера подальше от докучающих родственников за любимым занятием — прихваченными книгами по магии. Хоть до первого сентября еще было немало времени, Альбусу уже сейчас хотелось погрузиться в манящую и обещающую новые приключения школьную жизнь. Новую жизнь, в которой никто еще не знает ни о нем, ни о его семейных проблемах.

Альбус подошел к первому из гранитных камней, футов четырех высотой, с гладкой почти горизонтальной поверхностью. Этот обломок древней скалистой гряды рассекал своей узкой частью шелестящую траву точно корабль в море. Альбус уже собирался обогнуть его, когда резкий, ни на что не похожий звук рассек пространство от горизонта до горизонта. Хорошая реакция заставила Альбуса мгновенно укрыться за "корабельной" скалой, а уже после осматриваться в поисках возможного источника звука.

На первый взгляд ничего не поменялось. Все было точно таким же, как и три секунды назад — и скалистая вершина холма с выжженной солнцем травой, и тонущий в мареве лес неподалеку, и залитая полуденным светом долина с приютившейся у реки полуволшебной деревенькой. Все точно так же, как и секунду назад, но…

Альбус пару раз моргнул, но видение перед его глазами не исчезло. А тем не менее мальчик готов был поклясться, что до того как неизвестный звук разрезал воздух вокруг, на вершине холма кроме него не было ни единой живой души. Теперь же, в полусотне шагов от укрывающей Альбуса скалы стоял, утопая по колено в траве, и озадаченно озирался по сторонам странного вида старик, полностью облаченный в белые одежды. Даже не белые, а белоснежные. Ткань его мантии необычного покроя струилась и перекатывалась волнами при каждом движении, и сияла на солнце так, словно сделана была из зеркального метала. Альбусу показалось даже, что на нее должно быть больно смотреть. И все же смотреть было не больно. А даже совсем наоборот. Сам старик производил не менее необычное впечатление. Особенно здесь, на вершине холма.

Подсознательно Альбус понимал, что при виде столь странного незнакомца должен был бы испытывать настороженность. Но ничего подобного он не ощущал. Главной его эмоцией в данный момент было любопытство, да и только. Для всегда осторожного Альбуса это было странно. Страннее было лишь необъяснимое чувство спокойствия, возникавшее при одном только взгляде на старика. «Как если бы у меня была неразрешимая проблема, а кто-то ее решил, да еще и успокоил при этом», — проанализировал свои ощущения Альбус и продолжил наблюдение из своего импровизированного укрытия.

Лицо старика едва было видно из-за длинной и густой белой бороды и таких же белых кустистых бровей. Однако даже они не могли скрыть озадаченное выражение на его лице. В руках незнакомец держал не менее белоснежный чем его одеяние посох, который вертелся вокруг своей оси вместе со своим озадаченным хозяином. Это повторяющееся раз за разом действо показалось Альбусу настолько забавным, что он, не выдержав, тихонько прыснул со смеху. И хотя сделал это он почти беззвучно, старик тут же повернулся в его сторону и наконец остановился. Немигающим взглядом он уставился на скалу, словно это она была виновата в его дурном настроении.

Осознав, что по глупости выдал себя и, что скрываться дальше просто бессмысленно, Альбус, отбросив все страхи, вышел из своего укрытия:

— Добрый день,.. сэр.

Секунды три старик смотрел на Альбуса своим цепким взглядом, и за это время мальчик почувствовал, будто его разложили на составляющие, а затем и каждое из этих составляющих проверили на составляющие. Однако ощущение было скорее странным, чем неприятным. К тому же довольно быстро закончилось. И старик, будто потеряв к нему интерес, едва ли не пробубнил себе под нос:

— Добрый? Вот уж вряд ли… — и уже громче, так чтобы Альбус его расслышал. — Не подскажите, где я нахожусь, молодой человек?

— Что вы имеете в виду, сэр? — странно, но почему-то веселое настроение не хотело отпускать Альбуса. Ему захотелось слегка подшутить над таким забавным растерянным взрослым. Он даже успел обдумать ответ, в котором собирался сообщить незнакомцу, что если того интересует собственное местоположение, то он находится на холме над долиной, прямо посреди травы и тому подобное. Незнакомец почему-то совсем не пугал. Альбус подумал, что перед ним скорее всего оказался заплутавший маг. Вполне вероятно, не особо удачно трансгресировавший. Явление отнюдь не редкое. Это могло бы объяснить и тот странный рокочущий звук, напугавший мальчика несколько мгновений назад. Пусть не совсем похожий на обычный звук трансгрессии, но все же… В любом случае вреда от невинной шутки было бы немного. Но не успел Альбус даже открыть рот, как старик вновь пристально посмотрел на него и даже слега нахмурился:

— Отвечая на мой вопрос, юноша, избавьте меня от подробностей того, что я нахожусь на земле, на холме или над долиной. Вспоминать траву вообще было бы неуместным — ее и так здесь слишком много, чтобы еще и упоминать в разговоре. Что я хочу услышать от вас, так это название местности, в которой я оказался. Или хотя бы, как называется деревня, что виднеется там в долине.

На секунду Альбус залился краской стыда до самых ушей. Каким-то не совсем понятным ему образом старик умудрился прочесть "коварные" планы мальчика. После такого сомнений, что перед ним находится именно маг, а не магл у Альбуса не осталось. Как и других вариантов действия, кроме как поступить по-честному и согласно правилам этикета. То есть ответить старшему на поставленный им вопрос:

— Эта деревня внизу — Годрикова впадина, сэр, — севшим и едва слышным голосом ответил Альбус. И хоть вид у него все еще был слегка сконфуженный, пристального взгляда от сурового старого волшебника он не отводил.

— Что?

— Деревня, сэр.

Старик коротко, но глубоко вздохнул и потер указательным пальцем лоб, будто стараясь что-то вспомнить. По всей видимости ему это не удалось, так как по прошествии минуты он вновь обратился к мальчику:

— И где находится эта твоя Годрикова впадина?

— Ну… недалеко от Леса Дин… — несколько растерялся Альбус. Если волшебник не знает такой известной деревни, как родина самого Годрика Гриффиндора, то… То это странный волшебник. Который сумел удивить мальчика еще сильнее, задав следующий вопрос:

— И где находится этот Лес Дин?

— Что вы имеете в виду, сэр?

Старик нервно выдохнул и оглянулся по сторонам, будто ища более сообразительного собеседника. Однако же такого в обозримой местности не наблюдалось, и он вернул свое внимание мальчику:

— Ты можешь сказать мне, где находится Лес Дин относительно каких-нибудь ориентиров. Например, на восток от Мглистых гор или на юг от Великой реки?

Географические названия, указанные стариком, были совершенно незнакомы Альбусу, поэтому он выпалил первое, что пришло в голову:

— Лес Дин находится на юго-западе страны.

— Какой страны?

— …Англии, сэр.

— Отлично. А Англия — это что?

— …Часть Великобритании,.. сэр.

— Замечательно. И где находится Великобритания?

— … В Европе.

Взгляд старика все еще оставался недоумевающим, а Альбус все больше задумывался, из какой-такой дыры вылез незнакомец, если ничегошеньки не знает об их мире? Судя по всему, старик и эту мысль мальчика как-то прочел, потому что устало задал еще один вопрос:

— Последняя попытка. Если я спрошу тебя, что такое Европа?..

— То я отвечу, сэр, что это часть света. А еще часть самого большого материка планеты.

Старик еще раз, на этот раз сокрушенно вздохнул, снова бормоча себе под нос:

— Потрясающе. Ни одного знакомого названия. Или мир так сильно изменился. Или я совсем не там, где думаю…

Старик надолго увлекся собственными размышлениями, совсем позабыв о своем нечаянном собеседнике. Меж тем осмелевший Альбус решился подойти поближе. Старик его приближение проигнорировал полностью. Даже когда Альбус подошел вплотную и остановился в паре шагов от него, старик все еще продолжал молчаливые диспуты с самим собой.

— А вы маг, сэр?

Старик оторвался от собственных мыслей и взглянул на мальчика:

— Ты знаешь о магах?

— Немного, — несколько стушевался Альбус, но тут же продолжил. — Вы не ответили на вопрос, сэр!

— Не ответил, ты прав, — старик с интересом посмотрел на мальчика. — Можно сказать и так. Я кое-что знаю о магии. А зачем тебе знать, маг я или нет?

— Просто я подумал, что если вы маг, то возможно, неудачно переместились в пространстве. И потерялись.

— Более точного описания случившемуся даже я не смог бы дать, — усмехнулся старик. — А может ты еще и знаешь, как мне вернуться обратно?

— Нет, — помотал головой Альбус. — Но в деревне могут знать. Там ведь живут волшебники.

— И много? — изогнул вопросительно бровь старик.

— Не скажу точно. Но достаточно.

— И ты знаешь кого-нибудь из них?

— Ну да, — несколько замялся мальчик. — Я ведь тоже волшебник.

— Неужели? — смесь удивления и доброй насмешки на лице старика делали его моложе и беззаботней. — И что ты умеешь, юный волшебник?

— Пока немногое. Но когда поступлю в школу чародейства и волшебства, выучу много всего и стану величайшим волшебником страны! — осознав, что только что выболтал совершенно незнакомому человеку свою сокровенную ребячливую мечту, Альбус моментально стушевался. Задетые сильной эмоцией спонтанные чары тут же снопом ярких искр рассыпались по сухой траве, подпрыгивая словно огненные кузнечики. Старик спокойно проследил за их маневрами и одним движением посоха погасил все искры. И, обращаясь к Альбусу со спокойной улыбкой, уверенно сказал:

— Непременно станешь, мой юный друг.

От таких слов Альбус вновь залился краской. А старик меж тем уже снова вернулся к своему ворчливо-снисходительному тону:

— Неправильно началось наше с тобой знакомство. Для начала нам нужно было друг другу представиться. Вот как, например, тебя зовут?

— Альбус. Альбус Дамблдор, сэр.

— Хорошее имя. Что оно означает?

— Альбус? «Белый», кажется.

Старик хитро улыбнулся:

— Отлично! Значит это судьба, мой дорогой Альбус, что я встретил именно тебя. В том месте, откуда я пришел, многие меня называют так же как тебя. То есть, Белым, — пояснил он в ответ на озадаченный взгляд мальчика. — Правда, это далеко не единственное мое имя. Но для тебя пусть я буду Белым. Хорошо?

— Хорошо. Мистер Вайет, стало быть?

— Это слишком официально. Просто Белый.

— Белый… — Альбус словно попробовал слово на звук.

— Да, именно так. А теперь скажи-ка мне, тезка, где тут у вас можно разузнать о путешествиях между мирами?

— А потом Элфиас как выпрыгнет из-за занавески! Мередит визжала так, что чудом стекла из окон не вылетели, — Альбус с упоением рассказывал о первом проведенном семестре в школе чародейства и волшебства Хогвартсе.

Белый слушал его с полуулыбкой, не перебивая и не вдаваясь в расспросы. Было заметно, что юному волшебнику просто необходимо было выплеснуть на кого-нибудь безумный поток ярких эмоций и новых впечатлений, почерпнутый за первые месяцы учебы. Белый был не против побыть в роли скромного слушателя. Видеть радость и задор на лице парнишки было куда как приятнее, чем то угрюмое недоверие, что нет-нет и проявлялось у мальчика в первые дни их знакомства.

И все же, несмотря на существующее тогда между ними недоверие, Альбус сделал немало для мага, очутившегося в незнакомом месте и в столь затруднительном положении. За неполный месяц, что оставался до отъезда Альбуса в Хогвартс, он не только умудрился найти очень приличное жилище для Белого, но и снабдить его всем необходимым для жизни на первое время. И все благодаря внушительной для его возраста смекалке и воистину удивительному дару убеждения.

Еще на пути в Годрикову впадину со своим одиннадцатилетним провожатым Белый усомнился в правильности решения всем и каждому сообщать о своем иномирном происхождении. Альбус, поразмыслив пару минут, тоже пришел к выводу, что это может создать дополнительные трудности для Белого. Поэтому с откровенными признаниями они решили подождать до лучших времен.

Сопроводив своего нового знакомца к главе местной магической общины, Альбус вежливо велел Белому помалкивать, а сам представил его как давнего друга своего деда по отцовской линии, видного ученого в Теории магических перемещений и трижды лауреата каких-то непонятных, и вряд ли существующих, премий. К великому сожалению, по словам мальчика, именитый ученый плохо владел разговорным английским, так как долгие годы прожил в другой стране. Последнее уточнение было сделано для того, чтобы у особо ретивых любопытных было поменьше шансов разоблачить нежданного гостя. После чего, не давая главе общины опомниться, Альбус, сославшись на какое-то правило в Статуте, потребовал предоставить видному научному деятелю кров, пищу и необходимую литературу для исследований. Огорошенный титулами и наградами неизвестного, но величественного волшебника в белом глава магической общины Годриковой впадины, Викодус Чоуствик, полноватый лысеющий маг среднего возраста, возможно и хотел бы что-то возразить на вдохновенную речь юного Дамблдора. Но тот, не давая Чоуствику и шанса на передышку, витиевато и многообещающе намекнул, что минимальные потребности великого ученого, удовлетворенные сразу же и без проволочек, в недалеком будущем способны окупиться сторицей для их деревеньки. И сделал это предположение юный Альбус таким уверенным тоном и так убедительно, что в считанные часы мистер Вайет был обеспечен и жильем в виде небольшой пустующей хижинки на краю деревни, и регулярным снабжением пищей из местной церковной общины, и свободным доступом в местную библиотеку. За оставшееся до своего отъезда время Альбус, как мог, упрочил положение Белого в деревне. Он представил его матери и их соседке, мисс Батильде Бэгшот. Только для почтенных дам он уже стал известным ученым-исследователем, путешествующим по свету в поисках новых знаний. Обеих женщин Альбус попросил по возможности содействовать видному ученому в его изысканиях. Таким образом после отъезда Альбуса Белый не просто был «пристроен» в лучшем виде, но и оказался обеспечен обществом двух умных и не слишком болтливых женщин.

Пустив на самотек устройство собственной жизни в неизвестном мире, Белый между тем внимательно наблюдал за ее устроителем, не переставая удивляться и восхищаться. Энергичности и талантам юного Альбуса стоило позавидовать. Если уже в одиннадцать лет мальчик показывает такие способности, в будущем от него стоит ждать великих свершений. Неочевидное полезное знакомство для Белого, застрявшего в неизвестном мире на неопределенный срок.

Правда для Белого не вполне ясными оставались мотивы самого Альбуса. Но, насколько старый пришелец успел разобраться, мальчиком двигала отнюдь не корыстность, а исключительно жажда приключений и желание помочь человеку, попавшему в беду. Не самая плохая мотивация.

За те полгода, что прошли с момента их последней с Альбусом встречи, Белый успел разобраться, не без помощи глубокоуважаемой мисс Бэгшот, в местной письменной грамоте, проштудировать библиотеку Годриковой впадины и убедиться, что ничего интересующего его в ней попросту нет. Белый, разумеется, еще не собирался отчаиваться, но уже подумывал о том, чтобы сменить место дислокации, чтобы расширить зону поиска информации. Но вернувшийся на рождественские каникулы Альбус, оказывается, за время учебы не забыл о проблемах своего случайного знакомого. Из Хогвартса он притащил целый чемодан литературы, хоть как-нибудь затрагивающей интересующую Белого тему.

— Я далеко не все понимаю, что там написано. Я всего несколько томов просмотрел, — голос мальчика был почти извиняющимся, от чего Белый невольно умилился. — В библиотеке мне разрешили взять эти книги на некоторое время. Главное вернуть до конца следующего семестра. А если ничего в них не найдется, я привезу еще. В Хогвартсе огромная библиотека. Должно же там хоть что-то найтись. А можно и не только в Хогвартсе искать. Есть еще Министерство магии, другие школы. А еще большие библиотеки у некоторых известных ученых-магов. Я спрашивал у нашего декана: как ученик Хогвартса я могу попросить в других школах информацию, необходимую мне для работы. Это вызовет меньше подозрений, чем если бы к ним обратился ты. Если ты не против моей помощи, конечно.

Белый горячо поблагодарил Альбуса. Найти помощь и поддержку в своей деликатной ситуации, да еще от столь юного помощника было вдвойне трогательно и признательно. Тут же, заключив импровизированный пакт о помощи, они сменили тему.

Белый угостил Альбуса рождественским пирогом, преподнесённым ему церковной общиной в честь праздника, и горячим какао.

Довольный и разгоряченный собственным рассказом Альбус уплетал предложенное угощение и с упоением вещал о чудесах школьной жизни. А Белый с улыбкой на лице и смешинкой в небесно-голубых глазах смотрел на мальчика и думал, что ничего в этой жизни не происходит просто так.

Золотые пылинки поблескивали в солнечных лучах, пробивающихся через небольшое окошко комнатенки. На самом деле комната была не такой уж маленькой, но захламленной настолько, что едва оставалось пространство даже для того, чтобы пройти из одного ее конца в другой. Книги, свитки, письма, карты… Нет, не так. Стопки книг, горы свитков, кипы писем и настолько несметное количество карт, что Лондонское картографическое общество удавилось бы от зависти.

Единственный, кто в полной мере мог разобраться в царившей здесь мешанине письменной информации, сидел за очередным манускриптом в самой глубине книжного лабиринта и привычно попыхивал своей длинной трубочкой, открыто игнорируя существование мира вокруг. Альбус сокрушенно вздохнул и прикрыл за собой входную дверь. Ни дверной колокольчик, ни ритмичные удары кулаком по гулкому дереву двери так и не смогли потревожить покой хозяина обители. За те пять лет, что Альбус с Белым были знакомы, ситуация с увлеченностью старого мага поисками пути домой только усугублялась.

— Добрый день.

Звонкий голос юноши заставил Белого вздрогнуть и наконец вынырнуть из своего полного погружения в книжную пучину. Он окинул юношу с ног до головы своим цепким взглядом, искренне улыбнулся и, слегка для приличия покряхтев, поднялся со стула навстречу гостю:

— Добрый день, мой юный друг. С каждой встречей ты все больше растешь и вытягиваешься. Однажды тебе придется заходить ко мне в гости, складываясь пополам. Но раз ты здесь, значит в Хогвартсе уже начались летние каникулы?

— Да. Со вчерашнего дня. Я прибыл домой вчера вечером по каминной сети. А на счет того, чтобы заходить к тебе в гости, складываясь пополам, боюсь, более полезным будет умение как у змей — лавировать среди непроходимых препятствий. Потому что, как бы быстро я не рос ввысь, горы книг в твоем жилище растут в разы быстрее. С трудом верится, что ты во всем этом разбираешься. И вообще, расскажи, как продвигаются успехи с твоими поисками?

— Что я могу рассказать? — обреченно махнул рукой старик. — Дело движется, но вот в какую сторону, я все еще не пойму. Да, здесь много книг. Но почти в каждой из них нужной мне информации хорошо если крупица. Бывает, что и полкрупицы. Хотя те книги, что посоветовал маг, с которым ты познакомил меня по переписке, действительно могут оказаться полезными.

— Ты о мистере Николасе Фламеле?

— Да. Он тоже не знает ничего конкретного о перемещении между мирами, но у него есть дельные предложения в какую сторону можно двигаться.

— Наверное сказывается опыт, — слегка улыбнулся Альбус. — Ему ведь немного-нимало пятьсот лет!

— Разве это много, — несколько раздраженно фыркнул Белый, но тут же снова просиял улыбкой. — Не хочешь ли выпить чайку с дороги?

Альбус тоже улыбнулся и молча кивнул. Белый тут же принялся разгребать путь к крохотной кухоньке в глубине дома.

Он по-прежнему жил в той небольшой хижинке на окраине Годриковой впадины, куда его так удачно «заселил» находчивый Альбус с позволения главы Чоуствика. Хижина была добротная, крепкая, но небольшая — всего одна жилая комнатка с небольшой кухонькой. Для одного человека, неотягощенного багажом, самое то. Кто же знал, что за неполные пять лет багажа в виде литературы, магической и магловской, посвященной теме перемещений в пространстве и между мирами накопится столько, что сложно будет переместиться даже из одного конца хижины в другой.

Белый меж тем добрался до печки и тихонько прошептал ей что-то неразборчивое, заставляя разгораться жарким, волшебным огнем. Альбус не раз наблюдал, как колдует его знакомый, и каждый раз для него, не самого ординарного мага, это было подобно чуду. Магия пришельца из другого мира отличалась от любой, что когда-либо видел Альбус за свою недолгую жизнь. Ни в школе, ни дома, ни в Косой аллее никто не колдовал подобным образом. Магия Белого была другой. Альбус так четко ощущал это, что иномирное происхождение его нового друга казалась не только правдоподобным, но и самым что ни на есть логичным.

И все же эта «другая» магия его привлекала. Как привлекают детские загадки юный пытливый ум. Даже если они сложные и на первый взгляд кажутся неразрешимыми, от этого желание разгадать их становится лишь сильнее. И ты продолжаешь думать о них снова и снова.

Другой чертой Белого, что по мнению Альбуса подтверждала факт прибытия Белого из другого мира, была его почти полная неспособность правильно использовать местное одеяние. Если с бытовыми, да и с магическими приборами Белый легко находил общий язык, то нормально носить обычную одежду просто не мог. Альбус, с ранних лет щепетильно относившийся к своему внешнему виду, не раз и не два объяснял Белому правила использования обычного мужского гардероба. Но все, что бы не надевал на себя Белый кроме мантии и штанов, по какой-то необъяснимой причине сидело на нем совершенно не так, как должно было бы сидеть по задумке портных. Поэтому Белый всей другой предпочитал собственную одежду, в которой и прибыл в этот мир. Это не была единственная одежда старика. Усилиями Альбуса его гардероб увеличился на еще несколько полных мужских костюмов. Но благодаря своей неспособности помириться с одеждой другого мира, да и в связи с крайне редкими выходами в свет по причине постоянной занятости, Белый большую часть времени предпочитал свою собственную одежду. И, по мнению Альбуса, не зря. Хоть это и выдавало в Белом его необычность, ему неимоверно шло белоснежное одеяние. Будто он на свет в нем появился.

Вот и сейчас на старом волшебнике был тот самый костюм, в котором он повстречал Альбуса пять лет назад на Северном холме — дорожные серые сапоги из неизвестной кожи, светлые полотняные штаны, светлая же, дивно вышитая рубаха и тонкой работы пояс, обычно подпоясывающий его длинную светлую мантию. Сейчас мантия висела на вешалке у входа, рядом со своим извечным компаньоном — резным белоснежным посохом.

Впрочем, странным внешним обликом волшебников было не удивить — и среди обычных магов было немало подобных уникумов.

Данными для исследований в основном по-прежнему снабжал старшего друга именно Альбус. Делал это он усердно и исправно. За пять лет он не только перерыл всю библиотеку Хогвартса сверху до низу, но и расширил пределы поиска до других стран и даже континентов.

Пятнадцатилетний студент списывался с профессорами других крупных магических школ, с видными мировыми учеными-магами и даже с учеными-маглами. Он с азартом собирал любые крупицы информации по интересующей Белого теме и направлял все собранное в главный аналитический пункт — хижину на окраине Годриковой впадины. В скором времени, последовав примеру своего юного помощника, Белый и сам начал вести деловую переписку с некоторыми, особо ценными по его мнению, магами. Сейчас, стоя посреди заваленной бумагами комнаты, Альбус мог по достоинству оценить реальные объемы их общих усилий.

Между тем Белый, мугыкая себе под нос какой-то задорный мотивчик, переложил свитки и карты с кухонного столика и парочки стульев на и до этого заваленный подобным барахлом диван.

— Прошу дорогого гостя к столу.

Альбус смущенно улыбнулся, но уверенно последовал приглашению, наблюдая, как Белый быстро и ловко расставляет чашки, достает из буфета печенье, хлеб, масло и варенье, заваривает какие-то собственноручно собранные травки.

— Наша общая знакомая, мисс Бэгшот, в прошлом году показала мне эти травы и рассказала, как правильно их сушить и заваривать. Очень вкусный получается напиток, попробуй. И бодрит, и расслабляет одновременно.

Альбус следил за каждым движением Белого и не мог отделаться от необъяснимого ощущения двойственности. Если не брать во внимание одежду, внешне Белый выглядел как вполне обычный старик — кожа в глубоких морщинах, длинные седые волосы и борода, густые кустистые брови, худощавые жилистые руки. И при этом осанка у старика была далеко не стариковская. Да и каждое движение было настолько четким, отточенным, уверенным и ловким, что глаза непроизвольно отказывались верить, что эти движения производятся глубоким стариком, а не профессиональным спортсменом в самом расцвете сил. И если уж вспоминать о глазах, то у Белого глаза были самые особенные из тех, что встречал Альбус. Он и сам обладал исключительно яркими и притягательными голубыми глазами, и не раз и не два ловил на себе по этому поводу заинтересованные взгляды сверстниц. Но глаза Белого, хоть и были похожего цвета, отличались от глаз Альбуса, как рассветная небесная дымка сентябрьского утра отличается от небесного свода в жаркий полдень июля. Яркий небесно-голубой цвет глаз Белого и озорные искорки, таящиеся на дне их небесной глади, уж никак не вязались с обычными представлениями о выцветших с возрастом и водянистых радужках других стариков. Казалось, такие глаза должны бы принадлежать юнцу-шалопаю, задумавшему очередную хитрость. Но таящаяся в них глубина и скрытое величие разума выдавали истинный невообразимо более долгий век обладателя.

— Сколько тебе лет, Белый? — Альбус даже не сразу сообразил, что задал волнующий его вопрос вслух.

Белый хитро глянул на юношу, улыбнулся и подвинул к нему его наполненную ароматным чаем чашку.

— Никогда не считал. Не думал, что это важно. Да и, пожалуй, когда живешь так долго, уже действительно становится неважным.

Альбус отхлебнул чая, ощущая, как горячая, пахнущая малиной и цветущим лугом волна растекается по телу. Задавая вопросы, в другом обществе вполне сошедшие бы за бестактность, он почему-то совершенно не ощущал стеснения или неловкости. Как, впрочем, и всегда, когда речь шла о Белом.

— Ты ведь не совсем человек, да?

— Может и так, кто ж знает, — Белый улыбался спокойно, размеренно прихлебывая из своей чашки. Только глаза его становились все хитрее и печальнее. — Да только и это неважно, на самом деле.

— А что тогда важно?

— А сам, что думаешь?

— Ну, — несколько замялся юноша. — У каждого свое понимание о том, что для него важно. Это вообще один из извечных вопросов, на который никто не смог найти единственный правильный ответ.

— Верно. И ты думаешь, — усмехнулся Белый, — что я смогу ответить тебе на вопрос, на который остальные не смогли?

Альбус улыбнулся и отрицательно покачал головой, хотя про себя подумал, что если бы кто и мог ответить на «неотвечаемый» вопрос, то это точно был бы Белый.

Белый пристально смотрел на Альбуса несколько секунд, будто размышляя, а потом все же произнес:

— Важность того или иного предмета, действия или решения всегда будет оставаться очень субъективной. Важно ли, что я случайно оказался в этом мире вместо собственного? Важно ли то, что ты пять лет назад в жаркий августовский день пошел к вершине холма, а не, скажем, к реке? Важно ли, что решился помочь незнакомому старику, которому совершенно не должен был помогать? Важно ли, что мы здесь и сейчас сидим пьем чай именно с малиновым вареньем, а не с клубничным? Для кого-то другого — нет, для меня — да. Это важно для меня, потому что меняет мое отношение. К вещам, к людям, к событиям.

— Получается, все зависит от отношения?

— Не только. Но во многом от него. Как ты относишься к человеку, предмету, событию, настолько они важны для тебя. Так и что же тогда «важно»?

— Мое отношение?

Белый улыбнулся, снова отхлебнул из своей чашки и резко сменил тему:

— А теперь давай поговорим о действительно важном: расскажи-ка мне о том, как прошел твой второй семестр на пятом курсе. Какие новые приключения тебя поджидали на этот раз?

Альбус широко улыбнулся и набрал побольше воздуха, чтобы начать свой длинный рассказ.

— Это потрясающе, Белый! Ты только послушай!

Белый слушал, но взгляд его был полон подозрений. С одной стороны, было приятно видеть, что угнетенный очередным трагическим событием в своей жизни Альбус так оживился и загорелся новой идеей. Но сама идея была далека от идеала в представлении Белого. И хоть он давно и прочно дал себе обещание минимально вмешиваться в чужой для себя мир, желание втолковать горячему молодому магу некую ошибочность его суждений было довольно сильным. Слишком сильным.

Все началось весной этого года. Седьмого года с того момента, как Белый материализовался на холме возле Годриковой впадины.

На самом деле эти семь лет пролетели для Белого довольно быстро. Он был так погружен в свою идею вернуться домой и ее реализацию, что дни, месяцы, годы напролет посвящал всего себя только одному делу — поиску пути назад. Лишь изредка он отвлекался на общение с другими людьми. И таких людей можно было пересчитать на пальцах одной руки. Альбус, разумеется, был первым в этом списке. Мальчик в прямом смысле на глазах у Белого из смышленого талантливого подростка вырос в разумного не по годам, талантливого юношу. И хотя этому юноше были свойственны некоторые тщеславие и амбициозность, Белый, обладающий способностью видеть самую суть вещей, понимал, что светлого в Альбусе намного больше. В любом случае, решение, каким быть человеком — хорошим или плохим, каждый из людей принимает для себя самостоятельно. И никаких предпосылок, что Альбус свернет на темный путь, Белый не видел. До этого лета.

Но все началось, как уже говорилось выше, весной, со смертью Кендры, матери Альбуса.

Едва вернувшийся после окончания школы молодой маг сразу же после трагического события должен был принять на себя обязательства по опеке над своими младшими, еще несовершеннолетними братом и сестрой. И если младший брат был вполне самостоятельным юношей, которому до совершеннолетия оставалось всего-ничего, то сестра Альбуса была не вполне здорова психически.

В свое время отношения с Кендрой у Белого так и не сложились. Несмотря на то, что Альбус лично познакомил их друг с другом и просил у матери оказывать поддержку своему знакомому, Кендра так и не смогла доверять Белому. Травмированная пережитым двойным горем женщина общалась с Белым исключительно по острой надобности последнего и подчеркнуто отстраненно. Поэтому о существовании младшей сестры Альбуса и ее проблемах со здоровьем на протяжении почти семи лет Белый знал исключительно по кратким упоминаниям и недомолвкам Альбуса и мисс Бэгшот.

До этой весны.

Когда случилось непоправимое, и Кендра неожиданно умерла, Альбус на следующий же день пришел к Белому. И он был жутко зол. Его откровенно эгоистичные речи о том, что он не хочет быть прикован к этой забытой всеми на свете деревне, к больной сестре и несовершеннолетнему брату, легко могли бы вызвать презрение со стороны другого, непосвященного человека. Но Белый достаточно знал молодого человека, чтобы видеть, что за раздражением и эгоистичной обидой на самом деле кроется другое. Горечь утраты, почти детское нежелание принять случившееся, страх перемен... И лишь в самую последнюю очередь, огорчение от крушения грандиозных планов на будущее. Даже для полностью взрослого мужчины подобные переживания стали бы сильным испытанием. Что и говорить о молодом человеке, едва ступившем на порог самостоятельной жизни.

Белый понимал, что все, что действительно нужно было Альбусу в этот момент для того, чтобы прийти в норму, это время. Достаточное его количество, чтобы осознать случившееся, принять его и научиться с ним жить. Вот почему Белый решил не давить на юношу, позволив делам идти своим чередом, и лишь спокойно выслушивал жалобы на жизнь от юного мага, если тот только желал их высказать.

Но жалобы быстро закончились. Потому что случилось то, чего Белый не смог предвидеть — неизвестно откуда объявился внучатый племянник мисс Бэгшот.

Самоуверенный и яркий, он ворвался в обыденный мир Альбуса ослепляющим метеором, и с первых мгновений знакомства кардинально пошатнул маятник его решений. И отнюдь не в светлую сторону.

Белый, полагая дать Альбусу время на успокоение и смирение, не тревожил его своими визитами и проблемами почти месяц. В это время он полностью посвятил себя весьма перспективному направлению своих исследований, упустив из виду воздействие на своего друга его нового знакомого. Поэтому, когда Альбус наконец сам заглянул в гости к Белому, тот не на шутку встревожился.

Парень сиял. Нет, горел! И отнюдь не только идеей, поселенной в его разуме племянником мисс Бэгшот. Не заметить, что Альбус безумно, до чертиков < censored > было просто невозможно. При одном только упоминании об объекте щеки его загорались румянцем, а глаза блестели так, словно он смотрел на солнце, никак не меньше.

Восемнадцать лет — самое время влюбиться. Но вот объект приложения столь прекрасного чувства Альбуса Белый совершенно не одобрял.

Белый успел встретить Геллерта в гостях у его родственницы, мисс Бэгшот, всего пару раз, да и то мельком. Но и эти непродолжительные встречи помогли понять, что молодой человек совсем не так хорош, как выглядел в глазах Альбуса. Особенно не в его пользу говорили навязанные им сомнительные идеи. И пусть об этих идеях Белый тоже знал далеко не все, а лишь то, что не смог утаить во время своих восхищенных похвал Альбус, уже этого Белому было достаточно, чтобы понять, что новый знакомый совсем не тот, кто сможет пойти с его молодым другом рука об руку по верному пути.

Белый хотел было сразу высказать свое мнение Альбусу, но лишь взглянув на его одухотворенное лицо, быстро осознал, что все его слова сейчас будут тщетны.

Влюбленные зачастую живут в своем выдуманном мире. И Альбус, при всех его незаурядных интеллектуальных способностях и талантах, не стал исключением. Что бы ни сказал ему Белый, это бы не возымело должного эффекта. Скорее уж оттолкнуло бы юношу от Белого. Как, собственно, и произошло.

Через пару недель восхищенных дифирамбов Альбуса племяннику мисс Бэгшот Белый не выдержал. Он всего лишь намекнул на несостоятельность идей нового знакомого Альбуса по отношению к добродетели и усомнился в чистоте его помыслов.

— Ты ничего не понимаешь! Он другой! Он хочет сделать мир лучше!

Именно с этими словами, громко хлопнув дверью, Альбус покинул обиталище Белого. Старик не стал его удерживать. От любовной слепоты, как и от скорби есть только один верный лекарь — время. Парню необходимо было остыть и самому осознать ситуацию. Белый не имел права вмешиваться и навязывать молодому человеку свою волю. Поэтому ему снова ничего не оставалось, как ждать. Ждать, пока сам Альбус поймет ошибочность своих суждений. Белый был уверен в рассудительности своего юного друга, а потому знал, что момент прозрения настанет довольно быстро. И лишь надеялся, что увлеченный неблаговидными идеями своего нового знакомого Альбус не успеет нажить себе неприятностей.

Но все произошло иначе.

Неделю спустя после их последнего разговора, Альбус постучался в хижину Белого прямо посреди ночи. Белый не спал. Едва открыв дверь, он сразу понял, что произошло непоправимое.

На Альбусе не было лица. Это не он зашел в комнату. Не он сопровождаемый Белым сел на в кои-то веки не заваленный книгами диван. Не он принял чашку с успокоительным отваром из рук друга. Не Альбус, а лишь его тень сидела с остывающей чашкой в руках и слово за словом выдавливала из себя рассказ о том, что произошло ранее этой трагической ночью.

Белый слушал. И хотя его охватывала горечь сожаления, что он не смог предотвратить очередную трагедию в жизни этого юноши, где-то на краю сознания звонким колокольчиком напоминало о себе понимание, что то, что произошло сегодня, должно было случится. И что, возможно, столь страшное горе станет новой отправной точкой в жизни его молодого друга.

Белый снова не мог помочь ничем, кроме как собственной поддержкой. Он, проживший так долго и видевший так много, отлично знал, что сильные чувства, как и значимые идеи очень часто несут в себе не менее сильную угрозу. Которая не единожды воплощалась в жизнь ранее. И не раз воплотится в жизнь потом.

Белый старался утешить Альбуса. Вытащить юношу из того эмоционального анабиоза, куда его сознание загнало сразу несколько трагических событий, свершившихся одномоментно. Шутка ли, пережить разом предательство любимого человека, смерть родной сестры и к тому же ощущать собственную вину в произошедшем?

Белый сидел рядом с Альбусом, обнимал его за плечи, легонько покачивая, как укачивают ребенка, и шептал-шептал бесконечные слова. Слова-утешения. Слова-сказки. Слова, что уводили по тысячам дорог и, проведя через радости и лишения, возвращали к порогу собственного дома. Они сидели так до рассвета. А когда солнце показалось над горизонтом, Альбус поднялся, уставший, измученный, но уже полностью вернувший себе самого себя.

— Я пойду. Нужно организовать все... Похороны и прочее.

— Мне пойти с тобой?

— Нет. Я справлюсь.

— Я знаю, — Белый не смог сдержать печальной улыбки.

Долгие несколько секунд Альбус пристально смотрел ему в глаза, будто впервые видел. Затем он повернулся к выходу и, бросив на прощание «До встречи», покинул дом Белого.

Первый месяц лета выдался поистине жарким. Пекло даже в Шотландии, откуда только прибыл на Хогвартс-экспрессе Альбус. Что и говорить о более южном Лондоне.

Альбус забрал свой небольшой чемоданчик и поспешил к выходу с перрона «Девять и три четверти». Ученики Хогвартса, что встречались ему по пути, искренне и дружелюбно прощались с полюбившимся новым учителем трансфигурации. Альбус отвечал им взаимностью. Первый год на должности преподавателя прошел на удивление замечательно.

Как странно складывается порою жизнь. Восемнадцатилетний честолюбивый Альбус и подумать бы не мог, что его может привлечь нечто столь обыденное и заурядное, как преподавание в школе. Но нынешний Альбус был полностью удовлетворен тем, как обстоят его дела. Общаться с юными дарованиями оказалось не только приятно и интересно, но и порой до невозможности увлекательно. Кажется, Альбус действительно нашел свое место в жизни. По крайней мере, на данный момент. Оказывается, знать, чего хочешь от жизни, что именно тебе важно в ней — весьма приятное чувство. Не сравнить с тем мятущимся состоянием, что обуревало Альбуса в год после окончания школы. Он слегка поморщился от непроизвольных болезненых воспоминаний и свернул к выходу из вокзала Кингс-Кросс.

С того года Альбус больше не посещал Годрикову впадину. Может не хватало духу, а может не хотелось бередить еще свежую рану. С Белым они в последний раз виделись через несколько дней после похорон Арианы. Старый маг с укоризной смотрел на его разбитый нос, но ничего по этому поводу не сказал. А когда Альбус сообщил ему о своем намерении заняться преподавательской деятельностью, Белый так хитро улыбнулся, что Альбуса по сей день одолевали сомнения, не знал ли его старый товарищ все его решения наперед. Нет, разумеется, не знал. Но довольно часто у Альбуса складывалось такое впечатление…

С тех пор общение между ними происходило только в письменной форме. Но совы каждый раз прилетали все реже. В письмах Белый сообщал, что вроде бы продвинулся на пути своих поисков, поэтому слишком занят, чтобы часто писать. В свою очередь Альбус, увлеченный новой должностью и сопровождающими ее обязанностями, тоже нечасто находил свободное время чтобы черкнуть несколько строчек. Да и о чем им было говорить в письмах?

Наверное, так часто случается с приятелями и друзьями — со временем интересы меняются, и общение рано или поздно сходит на нет. Хотя, если разобраться, у них с Белым никогда и не было общих интересов. Только желание помочь со стороны Альбуса. И невербальная, но постоянная моральная поддержка со стороны Белого. Кажется, все это время они были просто одинокими путниками, которые на время стали попутчиками и верными товарищами, чтобы затем, на каком-то этапе пути просто разойтись в разные стороны. Эта мысль печалила Альбуса. И все же, несмотря ни на что, ему хотелось называть Белого другом, одним из самых настоящих. Пожалуй, Альбусу стоило наконец посетить Годрикову впадину.

Увлеченный этой мыслью, он как раз повернул в сторону Юстон-роуд, намереваясь дойти до ближайшей апарационной площадки, когда в одном из переулков его внимание привлек яркий светлый блик. Альбус остановился. Повернув голову, и приглядевшись повнимательнее, он буквально застыл на месте от неожиданности. Ведь укрытый тенью ближайшего здания, но от этого ничуть не менее яркий, на противоположной стороне в полном своем светлом облачении стоял и смотрел прямо на него тот, о ком он сам думал всего мгновение назад. Стоял, смотрел на него... И еще привлекал своим ярким видом недюжинную толпу зевак!

Быстро воспользовавшись отвлекающими чарами, Альбус поспешил навстречу Белому.

— Не самая разумная идея — явиться в таком виде посреди Лондона, — Альбус еще раз оглянулся, чтобы убедиться, что маглам они более неинтересны, и пригласил Белого следовать за ним в ближайшую подворотню. Уже добравшись до места, Альбус обернулся к улыбающемуся Белому и, сделав шаг навстречу, крепко его обнял. — И все же я искренне рад тебя видеть, старый друг.

— Хорошо. Значит не зря я добирался в такую даль, — улыбнулся Белый, похлопывая Альбуса по спине.

— А вот и зря, — раскрасневшийся Альбус отпустил друга из своих объятий и поправил одежду. — Я как раз собирался в Годрикову впадину. И, кстати, как ты меня нашел?

— Мисс Бэгшот. Она сообщила мне, когда прибывает Хогвартс-экспресс, но, боюсь, не совсем точно заколдовала порт-ключ для перемещения. Так что наша встреча — чистая случайность, угодная судьбе. Мы вполне могли и не встретиться.

— Что ты имеешь в виду? — несмотря на заданный вопрос Альбус уже догадался, что услышит в ответ. Но почему-то слышать подтверждение своих подозрений совершенно не хотелось.

— Мои многолетние поиски наконец увенчались успехом, Альбус. Я нашел способ отправится в свой мир. Туда, где мне место. Сегодня я пришел попрощаться.

При этих словах Альбус почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Странно, но именно в этот момент он понял, что на самом деле никогда не хотел, чтобы Белый находил путь домой. Что все эти годы Альбус втайне надеялся, что поиски Белого продлятся вечно, и он навсегда останется здесь, в этом мире, вместе с ним. Даже более того, Альбус настолько был уверен, что все исполнится в соответствии с этим его желанием, что теперь суровая реальность оказалась для него слишком большим ударом. Другой мир — это не другой город, не другая страна или даже материк. Туда не летают совы и не переправляют порт-ключи. Это самое что ни на есть «расставание навсегда». В голове даже пронеслось совсем уж детское желание попросить Белого взять его собой в его мир. Но Альбус быстро взял себя в руки и с вымученной, но вполне искренней улыбкой едва слышно пробормотал:

— Мне будет тебя не хватать.

Белый, как когда-то Альбус, несколько секунд пристально смотрел ему в глаза, а потом тяжко вздохнул и улыбнулся:

— Если помнишь, когда-то мы говорили с тобой о том, что такое «важно», — Альбус молча кивнул. — Так вот, мой дорогой друг, наша с тобой случайная встреча сегодня, как и наша первая встреча десять лет назад — это то, что для меня важно. Потому что эти две встречи дали мне возможность познакомиться с таким умным, добрым и талантливым молодым человеком. К сожалению, в этом мире нам больше не суждено встретиться. Я это чувствую так же ясно, как зной этого летнего дня. И так же ясно я чувствую, что мне пора уходить. Я не могу задержаться ни на день. По многим причинам. Одна из них заключается в том, что чем дольше я здесь остаюсь, тем больше влияю на этот мир. И тем тяжелее мне сопротивляться желанию влиять на него. Но этот мир — не мой, как бы я этого ни хотел. Мне нужно уходить. Я думаю, ты понимаешь это не хуже меня, — Альбус снова кивнул и сделал шаг назад, к стене, в поисках опоры. Ноги его держали с трудом.

— Но ты, мой юный друг, — продолжил Белый, ласково глядя на побледневшего Альбуса, — ты проживешь в этом мире долгую, полную приключений жизнь. В ней будет немало тревог, волнений и даже утрат. Но я знаю, что ты сможешь достойно выдержать все испытания, что выпадут на твою долю. И ты обязательно станешь величайшим волшебником страны, как и мечтал. Ты станешь именно таким великим магом, которым будут восхищаться, и которого будут уважать за его ум, умения и доброе сердце. И не грусти обо мне. То, что мы расстаемся — печально. Но это лишь неизбежная часть пути. Не менее важная, чем встреча.

Альбус кивнул, не в силах ответить. Из глаз его текли беззвучные слезы. Безмолвно наблюдая, как важная часть его жизни уходит в небытие, он не мог проронить ни звука.

Белый снова вздохнул и шагнул навстречу Альбусу, снова заключая того в объятия. И молчание наконец отпустило Альбуса. Он все еще не мог сказать ни слова, но рыдал навзрыд, как рыдают трехлетние дети, обидно сбившие коленку, и ищущие утешения на груди у матери. Ему, как взрослому и самостоятельному мужчине, преподавателю и профессору, было до чертиков стыдно и неловко от такого своего поведения, но в ту минуту эмоции были сильнее него. Он навсегда прощался с еще одним важным человеком в своей жизни. И возможно, это было первое настоящее прощание в его жизни. Поэтому Альбус так и продолжал рыдать, цепляясь пальцами за белую, льнущую к пальцам мантию, утыкаясь носом в крепкое худое плечо, ощущая одновременно и горе от предстоящей разлуки, и покой охватывающих его дружеских объятий. За своими рыданиями он почти не слышал, как Белый, ласково поглаживая его по затылку, шепчет успокаивающие, тихие слова:

— Это ничего, Альбус, ничего. Все будет хорошо. Я подожду тебя немного. И все будет хорошо.

А дальше все было банально просто. Альбус перестал рыдать и успокоился. Белый напоследок тепло ему улыбнулся и молча вышел из подворотни. Когда же Альбус, замешкавшись лишь на пару секунд, выскочил следом, чтобы хоть взглядом проводить удаляющуюся фигуру друга, Белого уже нигде не было.

Гарри говорил, что это место напоминает ему вокзал Кингс-Кросс. Наверное, для него так и было. Каждый из оказавшихся в этом месте видел что-то свое, тесно связанное с собственными, личными переживаниями.

И еще здесь совершенно по-особенному текло время. Альбус точно не знал, сколько времени он пробыл в посмертии, но по его ощущениям прошло не больше нескольких минут. Во всяком случае, он совершенно не успел утомиться. А ведь в последние годы жизни его зачастую утомляло даже пробуждение поутру. И это, если еще удавалось заснуть…

Все пространство вокруг было затянуто светло-серым туманом. Словно долину залили дымным молоком. Долину... Точно. Для Альбуса его вокзал ожидания всегда находился именно здесь. Здесь он жил после отправки отца в Азкабан. Здесь ждал долгожданного поступления в Хогвартс. Здесь познакомился с Элфиасом и мисс Батильдой. Здесь строил планы на будущее с Геллертом. Здесь хоронил мать и сестру. А затем и чету молодых Поттеров.

Забавно. Когда-то давно Альбус хотел сбежать из этого места больше жизни. А сейчас он сбежал от жизни в это место.

Годрикова впадина. Разумеется, что же еще? Место, где раз за разом менялась его жизнь.

Сложно было понять где именно в деревне он находился. Здесь всегда все дома были похожи один на другой. Все было смутно знакомым и все же не таким, каким Альбус его помнил. Но это было неважно. Альбусу все равно ничего не оставалось, как ждать. Чтобы выполнить еще одно, последнее дело своей жизни. Пусть даже после того, как жизнь его уже подошла к концу.

Альбус ждал Мальчика-который-выжил.

Он искренне надеялся, что не ошибся в своих расчетах, и «Мальчику» удастся избежать смерти еще раз.

Сам он не стал убегать от смерти. Ведь на самом деле уже долгое время Альбус не боялся ее прихода. Когда слишком долго живешь, такое иногда случается. Он просто слишком сильно устал. Устал от старости, от вечной борьбы, от потери близких. Сколько их ушло за эти годы — друзей, товарищей, коллег.

Даже после смерти Альбус вынужден был продолжать прощаться с близкими. Ведь Гарри Поттер — не первый, кого встретил Альбус на этих туманных улицах после своей смерти.

Одним из первых был Геллерт. Он прошел мимо Альбуса молча, тихо и несколько игриво ему улыбаясь. Будто извиняясь за случившееся между ними в прошлом. Но это был не тот Геллерт, каким запомнил его Альбус в их последнюю встречу в Нурменгарде. И даже не тот, с котором он сражался ни на жизнь, а на смерть в их исторической битве, в результате одержав победу не только над противником, но и над собственными, тогда все еще тлеющими чувствами. Нет. Мимо него прошел тот самый двадцатилетний молодой человек, чья страстность, красноречие и харизма когда-то покорили сердце юного Альбуса. Тот самый молодой человек, что всего пару месяцев спустя разбил его сердце, заставив тем самым Альбуса навсегда заречься от любых влюбленностей и стороной обходить молодых самоуверенных красавчиков.

Геллерт прошел мимо, а когда Альбус обернулся, его уже не было. Будто и не было никогда. Альбус сразу понял, что его давний знакомый покинул мир живых. А его мятежная душа наконец двинулась дальше.

Встречал он и частички души своего давнего врага и бывшего ученика — Тома Редла. Искалеченные и измученные, они оставались беспомощно лежать окровавленными беспомощными останками. Альбус не мог им помочь. Но ему и не было их жаль. Том сам сделал это с собой. Некого было в этом винить кроме него самого. Том всегда боялся смерти. Боялся того, что следует за ней. Боялся идти вперед. Поэтому всеми силами старался остановиться, затормозить течение собственной жизни. К сожалению, у него получилось. Беспомощные создания, которыми стали части его души, просто не могли двигаться дальше, вперед. Навсегда застряв на «перроне ожидания».

Чуть позже были и другие встречи — с товарищами по Ордену Феникса и с бывшими учениками. Некоторые останавливались и заговаривали с ним. Другие молча шли дальше, и он даже не пытался их окликнуть. Возможно, потому что в смерти многих из них Альбус винил себя. Ведь именно он был их лидером и главным защитником. На него и его решения полагались они, ступая на путь борьбы с темными силами. И именно он не справился со своим главным заданием — уберечь их.

Чарити Бербидж...

Нимфадора Тонкс...

Ремус Люпин...

Колин Криви...

Фред Уизли...

Северус Снейп молча прошел мимо Альбуса таким, каким он его и запомнил при их последней встрече на Башне Астрономии. Таким же и все же другим, как и все вокруг в этом посмертном мире. Северус выглядел более спокойным, умиротворенным. Словно он наконец выполнил свою миссию и теперь сможет отдохнуть от тяжкого бремени. Альбус мечтал о том же. Хотя и не был уверен, что именно это ждет его впереди.

Встреча с Гарри была не первой, а последней.

Мальчик, что на своем недолгом веку перенес так много тяжелых испытаний. Альбус искренне сочувствовал ему и переживал о его судьбе. И он собственными руками отправил этого ребенка на добровольную погибель.

Это был самый тяжелый осознанный поступок в жизни Альбуса. Который, он точно знает, он не простит самому себе и через тысячу лет. И все же он совершил этот поступок. И совершил бы его снова, пытаясь достичь цели, которую перед собой поставил. Не потому, что это было для Альбуса допустимым. Но потому, чтобы не допустить этого впредь для других.

Пусть Альбус знал о том, что добровольная жертва Гарри может сохранить ему жизнь, это не оправдывало его ни на мгновение. Альбус ясно осознавал свою вину перед этим ребенком и принимал ее, как принимают тяжелую ношу, что придется нести на себе до скончания веков.

От всего сердца Альбус желал этому мальчику в дальнейшем только мирной и счастливой жизни. Хотя и осознавал, что у жизни для каждого свои планы, независящие от чьих-либо желаний.

Так или иначе, но после разговора с Гарри Альбусу стало чуточку легче. Все же этот мальчик был ему искренне дорог.

Гарри покинул «вокзал Кингс-Кросс», вернувшись в свою, еще далеко не прожитую жизнь. А Альбус отправился дальше по дороге, ведущей за пределы «Годриковой впадины».

Все было так, как он помнил из детства. Вот здесь дорога разветвлялась на два направления. Одна из веток вела к тенистому перелеску, что дальше сливался с Лесом Дин. Другая — к скалистой вершине поросшего травой Северного холма над долиной.

Альбус недолго простоял на перепутье. Улыбнувшись светлому воспоминанию, он свернул на дорогу, ведущую к холму. И странно, но чем выше он поднимался, тем больше и быстрее рассеивался вездесущий до этого туман. А когда Альбус достиг первых скалистых выступов, словно кто-то сдернул покрывало с его глаз, и весь до этого серо-белый призрачный мир наполнили цвета, звуки, запахи.

Солнце ярко сияло в зените, но не жгло и не слепило. Сочная зеленая трава колыхалась и шелестела под дуновением свежего пряного летнего ветерка. Гранитные скалы извечными столпами подпирали глубокое сине-голубое небо. Да и сам Альбус изменился. Стоило лишь глянуть на свои руки, чтобы понять, что он больше не столетний старик, истерзанный болезнями и невзгодами. Его руки были крепкими, загорелыми, с гладкой молодой кожей на тонких пальцах. Они явно принадлежали молодому здоровому мужчине, которого Альбус не встречал в зеркале уже очень-очень давно. Альбус прикоснулся к своему подбородку. Так и есть. Щетина только начала пробиваться. Последний раз его борода была такой длины, когда он навсегда прощался с одним своим старым другом…

В неосознанном предчувствии Альбус резко обернулся к камню-кораблю, где когда-то давно, словно в далекой прошлой жизни, повстречал одного странного мага.

Мужчине, сидящему на торчащем из травы гранитном выступе, от силы можно было дать лет тридцать-сорок. Точнее было не сказать, ведь яркие голубые глаза с шутливыми искорками в непомерной синей глубине могли принадлежать как подростку-шалопаю, так и древнему старику. Он был одет в до боли знакомую полностью белоснежную мантию из струящейся ткани и полотняные штаны. Длинные белые волосы гладким потоком спускались ему на плечи. Бороды не было, от чего мужчине лишь удобнее было смаковать свою длинную узенькую трубочку, выпуская в прозрачный летний воздух белоснежные летучие кольца дыма. Тут же, рядом с ним, к гранитной скале был прислонен старый знакомый, неразлучный компаньон белоснежной мантии, белый резной посох. Мужчина смотрел прямо на Альбуса и хитро-хитро улыбался:

— Ну здравствуй, тезка. Долго же пришлось тебя ждать.