Разговор (джен)

Гарри быстро шагает по улице, подняв ворот куртки и то и дело чертыхаясь запотевшим очкам. Проклятущий Лондон с его вечными дождями и туманами!

Конечно, можно было немного поколдовать, избавив себя от столь неприятной детали, как промокшая до самых трусов одежда, но Гарри, не желая встречаться ни с кем из волшебного мира сегодня, ушёл на магловские улочки, где палочкой размахивать явно не стоит.

Первая годовщина победы. Великое событие, праздник всего магического сообщества, день памяти и траура. Год назад был побеждён Тёмный Лорд. Остановлено великое зло. Но для Гарри гораздо более значительным фактом было то, что год назад погибло огромное количество прекрасных людей. Талантливых волшебников. Его друзей, его близких.

И сегодня, с утра услышав по радио о готовящихся мероприятиях в честь годовщины, Гарри понял, что просто не выдержит этого. Он не хочет вспоминать, не хочет говорить, не хочет пожимать руки, принимая неуместные, душащие его благодарности. Он не хочет смотреть в глаза тем, кто потерял на войне свою семью. Боже, первая встреча с Андромедой после Битвы произвела на Гарри такое ужасающее впечатление, что он какое-то время всерьёз подумывал никогда больше не видеться со своим крестником.

Гарри казалось, что он бродит меж сотен теней умерших за него и из-за него людей.

Его зовут героем, великим волшебником, спасшим весь магический мир. Но Гарри, скованно улыбаясь и пожимая десятки, сотни рук, думает лишь о том, как всё это глупо.

Он не был особенным. В нем не было выдающихся способностей и талантов. Да, при нём были упорство, храбрость, смекалка, но… разве этого не было в других детях? Разве не было этого в тех, кто погиб год назад, там, в руинах их родной школы?

Мир нарёк его «Избранным» из-за жертвы его матери и ошибки Тёмного Лорда. Всё. Случайность, переплетение нескольких нитей, проведение судьбы, раздавленная бабочка, как не назови, вывод лишь один — заслуги самого Гарри в этом не было никакой.

Никакой.

Но магический мир не знал этого. Магический мир поднял его на руки, воспевая своего героя и видя в нём надежду на избавление от великого зла. Гарри не хочет кривить душой. Подобное внимание, подобные разговоры, шепоты вокруг его шрама, его детства — всё это льстило его самолюбию. Привыкший быть в тени для своей семьи, живя в пыльном чулане под лестницей и не обладая ничем выдающимся, кроме невероятно уродливых очков, Гарри не мог сопротивляться желанию погреться в лучах славы. Разве это плохо, хотеть внимания и любви? Хотеть быть окруженным друзьями, быть замеченным? Стать кем-то значительным, не пустым местом и мальчиком для битья, в глазах окружающих?

Поэтому Гарри принял на себя роль героя, бросаясь в пекло сражений, часто действуя безрассудно и импульсивно. Хвала Мерлину, рядом были друзья и наставники, не один раз спасавшие и уберегающие его голову от лишних шишек.

Но время шло, и Гарри постепенно приходил в отчаяние. Игра в героя становилась всё сложнее — путались правила, добавлялись новые и невероятно сильные фигуры, а слава, окружавшая его имя, извращалась, работала против него, множа завистников, отталкивая знакомых, упрощая врагам задачу найти его. Гарри чувствовал, что задыхается, что венец спасителя становится слишком тяжелым, а возложенные на него надежды попросту тащат на дно.

А потом он начал терять близких. Одного за другим. Умирали его родные, его знакомые, ребята, которых он видел в коридорах школы.

И Гарри понял, что многие погибают именно из-за него. Отдают свои жизни, чтобы защитить Избранного. Чтобы защитить того, кто «невероятно важен» для их борьбы. Это знание выворачивало Гарри наизнанку и мешало спать по ночам. Он хотел все поменять, переиграть, но он словно бы сел на «Хогвартс-экспресс», с которого нельзя сойти до конечной остановки.

Гарри не был особенным, он часто ошибался. Он не побеждал Волдеморта — он просто избегал смерти с помощью древней магии и любви своих родных. Снова и снова.

И в прошлом году победа над Тёмным Лордом также не была лишь его заслугой. Ему помогли уничтожить крестражи. Более того, Волдеморт снова допустил ошибку, своими же руками уничтожив частичку себя в Гарри. Да и Бузинная палочка сыграла свою роль. Победа Гарри была заигрыванием с фортуной, сложным паззлом, детали в который вкладывали все без исключения. Гарри не был особенным. Он просто не хотел, чтобы кто-то ещё погиб, защищая его. Он хотел, чтобы всё закончилось.

Гарри сворачивает на узкую улочку, тянущуюся между низкими разноцветными домами. В окнах магазинчиков расплывается золотистое свечение, через шум дождя слабо доносится музыка, и время от времени кто-то торопливо заходит в двери, скрываясь от непогоды.

Гарри никогда здесь раньше не был — дорогу сюда ему указал попавшийся по пути парень. Он настойчиво рекомендовал «Королевский дуб», сказал, что это отличное место с приятной атмосферой и уютным интерьером. Хоть и бывает тесновато из-за популярности заведения.

Толкнув дверь, Гарри заходит внутрь. Хочет было оглядеться, но очки мутные, и все помещение заполнено расплывшимися пятнами света и снующими темными фигурами.

Гарри протирает стекла, отойдя чуть в сторону от дверей, чтобы не перекрывать проход, а затем, вернув очки на их законное место, осматривается вокруг.

Место и правда чудесное. Прямо посередине помещения замкнутая в квадрат барная стойка из тёмного дерева с парой десятков стульев рядом. У окон и по периметру зала стоят отдельные столики. Освещение мягкое, приятный лаунж из колонок, бормотание телевизоров, на которых транслируется футбольный матч. А ещё — Драко Малфой у барной стойки.

В первую секунду эта информация просто фиксируется мозгом Гарри, как часть интерьера, не подвергаясь критическом анализу и осмыслению. А затем до него доходит.

— Малфой? — даже голос Гарри звучит выше обычного из-за испытываемого им удивления.

Ему кажется, что он говорит тихо, но, видимо, нет, так как Драко, смотревший в лежащую рядом с практически пустым бокалом газету, оборачивается, и глаза его расширяются при виде нового посетителя:

— Поттер?

А вот он говорит тихо — Гарри разбирает сказанное по губам. Поняв, что выглядит нелепо, он подходит ближе, осторожно огибая веселящихся людей, и останавливается рядом с Драко.

— Привет, — глуповато улыбаясь, говорит Гарри, будучи совершенно обескуражен произошедшей встречей. — Что ты здесь делаешь?

— Это скорее у тебя нужно спросить, — в своей привычной манере равнодушной отреченности, отзывается Драко, хотя взгляд его по-прежнему выдаёт явное смятение.

— Почему… — хочет было уточнить Гарри, но его перебивает подоспевший бармен.

— Вечерочка! Что для тебя, приятель? — здоровый парень с рыжеватой бородкой, смотрит добродушно и выжидательно, а потому, присев на стул рядом с Драко, Гарри говорит:

— Эль, пожалуйста… приятель.

Гарри готов поклясться, что Драко тихо хмыкнул.

— Какой именно эль, и могу ли я увидеть ваши документы?

Со второй просьбой у Гарри проблем нет, и он тут же протягивает айди, думая при этом, какой, собственно говоря, эль он может заказать?

— Налейте ему то же самое, — указывая на свой бокал, вмешивается Драко, — и мне обновите, пожалуйста.

Гарри не знает, что впечатляет его сильнее — Драко в магловском баре, Драко, выбирающий ему эль, или Драко, говорящий «пожалуйста»?

Убирая документ в карман, Гарри бросает скользящий взгляд на газету, которую читал Малфой, и тут же цепляется за заголовок: «Год мира и спокойствия. Кому мы обязаны за это?». Собственная фотография, сделанная где-то в министерстве через несколько дней после Битвы, заставляет Гарри раздраженно стиснуть челюсть и отвернуться.

— Что, плохо вышел? — приняв свой бокал и кивнув бармену, интересуется Драко.

— Да, укладка неудачная, — бросает Гарри и делает первый глоток. — М, это и правда вкусно, спасибо!

Бармен подмигивает и уходит к следующим клиентам, а Драко, закрыв газету и вполоборота повернувшись к Гарри, спрашивает:

— Так почему ты здесь?

— Один парень сказал, что это неплохой паб с качественным элем и приятным персоналом, — спокойно отвечает Гарри, прекрасно понимая, о чем именно его спрашивают. — И, судя по тому, что даже такому изысканному аристократу как ты здесь понравилось, совет был очень точный.

— Кто сказал, что мне здесь нравится? — принимая правила игры Гарри и оставляя расспросы о личном, отзывается Драко.

— Ну, во-первых, заказал эль уже не первый раз, во-вторых, одежда на тебе сухая, значит, сидишь ты здесь прилично, — задумчиво рассуждает Гарри, рисуя закорючки на запотевшем стекле бокала. — И, в-третьих, променять огневиски из личной коллекции Малфоев на эль в магловском баре можно только, если он действительно стоящий.

Шум вокруг позволяет не бояться любопытных ушей и спокойно вести беседу о лишь им двоим известных вещах.

— Ты метишь в авроры, да? Неплохая дедукция, — хмыкает Драко, не опровергая, но и не подтверждая умозаключений Гарри.

— Перешёл на второй курс, — кивает тот. — Это оказалось сложнее, чем я думал.

— Могу представить.

Они одновременно замолкают, видимо, не совсем понимая, что именно происходит сейчас и как себя стоит вести. Они не виделись год. Не разговаривали с самой Битвы, и не встречались с суда над Малфоями. Гарри очень помог Драко тогда — рассказал, как он не выдал его Беллатрисе, что сыграло огромную роль в спасении ребят. И про поступок Нарциссы в Запретном лесу. Гарри в тот день сделал для семьи Малфоев действительно большое дело.

Но лично с Драко они не разговаривали. После суда Гарри сразу же ушёл, желая быть как можно дальше от болезненных воспоминаний. Но через несколько дней к нему пришла сова с лаконичным, но, он не сомневался, абсолютно искренним «Спасибо».

Долг был возвращен.

Гарри думал, что Драко тоже может поступить на курсы подготовки к работе аврором, но в первый день среди перечисленных фамилий такого студента не оказалось.

— Чем занимаешься сейчас? — решает нарушить молчание Гарри, когда бокал его пустеет наполовину.

— Ну, я начал коллекционировать, — пожимая плечами, отвечает Драко. — Различные артефакты. Это вроде как наша семейная традиция… Но я выхожу за пределы Великобритании. Возможно, скоро отправлюсь куда-нибудь на Восток.

— Звучит здорово! — искренне говорит Гарри и, поймав сомневающийся взгляд собеседника, кивает для убедительности: — Путешествия — это здорово. Я всегда хотел попробовать что-то подобное.

— По-моему, ты много где был во время седьмого курса.

— Да, но это были совсем не веселые путешествия, — Гарри не нравится, куда Драко поворачивает их разговор, а потому мстит тем же: — Почему ты не пошёл в авроры? Ты же обожал Защиту от Тёмных искусств.

— Не думаю, что подхожу для министерства, — хмыкнув, отвечает Драко. — И я сейчас не про показатели.

— А в чем тогда…

— Что первое приходит тебе в голову, когда ты слышишь фамилию Малфой? — поворачиваясь и глядя прямо в глаза, спрашивает Драко.

— Не думаю, что это важно, — хочет было возразить Гарри, но его перебивают насмешливым фырканьем:

— Поттер, иногда ты наивнее домовика!

— Возможно, — легко соглашается Гарри, а затем уже серьёзнее добавляет: — Просто для меня это не важно. И твоё будущее не должно страдать от ошибок прошлого.

Драко смотрит на него пристально, в глазах отчетливо читается удивление и что-то… что-то неуловимое, едва промелькнувшее. Признательность?

— Мерлин, неужели тебя разнесло с одного бокала? — внезапно заявляет он, ловко съезжая с темы. — Уже жалеешь меня. Вот-вот и расплачешься…

— Что? — предсказуемо ведется Гарри, возмущенно глядя на Драко. — Я абсолютно трезвый.

— Уверен, ты бы сейчас Алохоморой и в двери Хогвартса не попал!

— Если бы я мог, я бы прямо сейчас доказал тебе обратное, — заводясь, но при этом чувствуя какой-то странный, давно утерянный мальчишеский восторг от предвкушения сражения, отвечает Гарри.

— Знаешь, что такое дартс? — с широкой улыбкой спрашивает Драко.

— Я удивлен, что ты знаешь!

— Последний год я стараюсь как можно чаще покидать усадьбу и не спешу на знакомые улицы, — говорит Драко и, допив одним глотком остатки эля, встает. — И узнаю много чего интересного.

— Что ж, тебе придётся взять свои слова назад, Малфой, — повторяя действия Драко, отвечает Гарри.

— С тебя следующий бокал эля, мазила.

Они играют около получаса. Шумно реагируют на промахи и попадания, громко смеются и без конца подтрунивают друг над другом. К ним присоединяются другие посетители, и они организуют что-то вроде турнира между командами, абсолютно не замечая времени.

Гарри смотрит на свободно разговаривающего с маглами Драко и с трудом верит глазам. Словно и не было той надменности, задранного к потолку носа, язвительности и презрения в каждой фразе. Этот год так сильно изменил Малфоя. Сделал его другим… сделал его лучше. Гарри странно осознавать это, но компания Драко неожиданно становится приятной. По-настоящему приятной, когда совершенно не хочется расходиться и просишь стрелки часов сбавить темп.

Гарри вязнет в этих противоречивых чувствах, в этих странных ощущениях и размышлениях и… проигрывает в «финале».

— Я же говорил, — смеясь, торжествует Драко. — Ты пьян, Поттер, иди домой.

— Это случайность! — не желая мириться с поражением, заявляет Гарри. — Давай ещё партию.

— Нет-нет, у меня в горле пересохло от бесконечного подсчета собственных очков, — отмахиваясь и направляясь назад к барной стойке, говорит Драко. — Пойдём, так уж и быть, я куплю тебе утешительный напиток.

Разговор идёт как по маслу, одна тема перетекает в другую. Да, они не затрагивают определенные моменты, ловко лавируя между болезненными для них обоих воспоминаниями. Говорят о квиддиче и новых мётлах, о технике в мире маглов, делятся историями с учебы Гарри и работы Драко, рассказывают друг другу, кто из бывших однокурсников чем занят сейчас. Улыбаются, шутят, смеются.

— И всё-таки, думаю, тебе стоит попробовать поступить на аврора, — облокотившись на стойку и развернувшись к Драко всем корпусом, говорит Гарри. — Я уверен, эта работа для тебя.

Драко качает головой, а улыбка его медленно превращается в кривую усмешку:

— Опять. Поттер, министерство скорее проведёт «День открытых дверей» для маглов, чем наймет меня на работу. Я… я уже не отмоюсь, понимаешь?

— Вас оправдали! — возражает Гарри, сам не зная почему отчаянно желая доказать свою правоту. — Суд оправдал всю вашу семью!

— Большое спасибо им и тебе за это, — спокойно, но с заметным холодом перебивает Драко. — Но это ничего не меняет в сознании людей. Чёрт, Поттер, ты хоть понимаешь, почему я здесь сегодня?

— Любишь футбол? — кивая в сторону телевизора, говорит Гарри, при этом с опозданием понимая, что затронул слишком тяжелую тему.

— Я не мог остаться дома. Там тишина, как в могиле, сегодня. Там все отравлено стыдом и страхом, — Драко говорит всё резче и твёрже, чеканя каждое слово. — Я не смог пойти в Косой переулок. Даже в Лютный. В этот день памяти и траура я — словно издёвка для всех скорбящих. Я бельмо на глазу. Насмешка над их болью. Их родные и близкие гниют в земле, а я — правая рука Темного Лорда, Пожиратель смерти, мерзкий трус и предатель, — жив и спокойно разгуливаю среди тех, кому принёс столько боли.

— Ты никого не убил, — слабо возражает Гарри, с трудом сохраняя зрительный контакт.

— Но пытался. И не раз, — почти зло выплёвывает Драко.

Они снова молчат, уткнувшись в свои бокалы, оглядываются вокруг, едва ли улавливая чужие разговоры.

— Многие совершали ошибки, — снова пробует доказать своё Гарри. — Главное, что ты раскаялся…

— Я не уверен, — тихо отзывается Драко, и на Гарри он не смотрит. — То есть… мне жаль, что погибли люди. Но раскаялся ли я в своих убеждения, взглядах, поступках? Я не знаю. Чёрт, это так сложно, — он молчит какое-то время и, когда Гарри думает, что продолжения так и не последует, говорит: — Отец с самого моего детства ждал от меня совершенства во всём. Клянусь! Я слегка картавил, но это убрали с помощью магии, потому что наследник Малфоя не мог страдать подобным недугом, — Драко обводит пальцами ободок бокала и продолжает: — Казалось бы, зачем следовать указке такого ограниченного эгоиста? Но я… я был одержим идеей ему понравиться. Я подражал ему во всем. В манере речи, в походке, в одежде. Я перенял его взгляды, презирая маглорожденных и бедных волшебников.

— Это его вина…

— Нет, то есть, — Драко слегка хмурится, подыскивая слова. — Изначально, да. Он слишком многого требовал и ждал от маленького ребёнка. Но, копируя его, я действительно верил в то, что делал. Я искренне ненавидел. И я считал это правильным. Даже сейчас… даже пройдя через всё это, я не могу сказать, что раскаиваюсь во всем, что делал прежде. Мне нравилось получать одобрение отца. Его похвалу. Мне нравилось быть значимым в его глазах. Перестать быть…

— Пустым местом? — спрашивает Гарри, чувствуя, как что-то странно ухает у него в груди.

— Да, — кивает Драко, с каким-то отчаянием глядя ему в глаза. — Когда Волдеморт выбрал меня, я… чёрт, я был в восторге! В ужасе, да, не без этого, но и в восторге. «Это точно заставит отца гордиться мной! Это точно заставит тётушку перестать считать меня слабаком и размазнёй», — он пожимает плечами и говорит с искренним изумлением: — Я был готов на всё. Я хотел показать всем и самому себе, на что способен.

Новая пауза не выглядит неловкой. Они оба собираются с мыслями, переваривая услышанное и сказанное.

— Но потом всё стало разваливаться, — тихо продолжает Драко. — Страха становилось все больше, а желания что-то доказать всё меньше. Я хотел отказаться, сбежать. Хотел всё переиграть, но не мог. Всё зашло уже слишком далёко.

— Тебе пришлось доехать до конечной, — грустно ухмыльнувшись, резюмирует Гарри.

— Да, наверное, — соглашается Драко. — По крайней мере, так я вижу это сейчас. А почему… почему ты здесь сегодня? Разве тебя не позвали толкать речь в министерство?

— Позвали, — кивает Гарри. — Но я не могу этого сделать. Я ведь... я победил Волдеморта не потому, что был Избранным. Не потому что желал покончить с великим злом и спасти наш мир. Я шёл до конца, потому что уже не имел права остановиться. Я просто хотел, чтобы всё это закончилось, — он поворачивается к притихшему Драко и с кривой улыбкой добавляет: — Но это не то, что хотят слышать с трибуны в день памяти.

— Это верно, — кивает Драко, задерживая на нём странный, по-новому внимательный взгляд.

Они болтают ещё около часа, теперь уже откровеннее, не боясь вспоминать события далеко не радужные. Они делятся личным, внезапно понимая, как много схожих мыслей и чувств у них было. Это становится настоящим откровением для них обоих.

Из паба они выходят далеко за полночь. Дождь прекратился, тяжелые тучи уступили место чернеющей синеве с россыпью звёздных веснушек. Улица пуста, лишь из-за двери за их спинами слышны голоса припозднившихся посетителей.

Драко рассеянно вертит в руках газету, ту, с которой его застал Гарри.

— Даже не верится, что уже год прошёл, — задумчиво произносит Малфой.

— Знаешь, — глядя в небо и слегка ежась от ночной прохлады, говорит Гарри, — мне, наверное, немного неловко, что в этот день я практически не вспоминал о них…

— Я не силён в таких делах, — после небольшой паузы отзывается Драко. — Мало кого терял. Но мне кажется, что лучший способ почтить смерть дорогих тебе людей это… жить? Траур не вернёт их. А твои слёзы, твоя скорбь и боль вряд ли сделают их счастливыми в загробном мире… ну, если он существует. Их смерть не должна стать концом и твоей жизни… — он замолкает, а затем, фыркнув и взъерошив уже и так порядком растрепавшиеся за вечер волосы ладонями, со смешком добавляет: — Кажется, я тоже напился.

— Ну да, — невпопад отвечает Гарри, невольно засматриваясь на точеный профиль и игру света в волосах. Поймав себя на этом весьма сомнительном занятии, он слегка трясет головой и нарочито бодро говорит: — Прозвучит странно, но я рад, что встретил тебя сегодня… Драко.

Тот замирает, видимо, совершенно не ожидая, что Гарри назовёт его по имени, а затем, слегка улыбнувшись, протягивает руку:

— Согласен, это дико странно. Но… я тоже рад… Поттер.

Гарри смеётся, отвечая на рукопожатие, а затем, пожелав «доброй ночи», заворачивает за угол и не спеша бредет в сторону дома на Гриммо.

«Их смерть не должна стать концом и твоей жизни». Звучит пафосно, но… Гарри действительно верит в эти слова. Да, он виноват, он всегда будет об этом помнить, но жить этой виной и этими воспоминаниями он не должен.

И не будет.

Гарри улыбается невероятному покою, внезапно поселившемуся у него на душе. А ещё — улыбается глупой, но абсолютно искренней мысли, что нужно взять у Драко реванш. Это просто неудачное стечение обстоятельств, он не мог всерьёз ему проиграть.

Через неделю он отправит Драко сову, позвав на турнир дартса в «Королевский дуб». Пройдет несколько месяцев, и это станет их доброй традицией.

А дальше… дальше…