Спасение утопающих (джен)

Одиночество — сволочь, одиночество — скука,

Я не чувствую сердце, я не чувствую руку,

Я сама так решила, тишина мне подруга,

Лучше б я согрешила, одиночество — мука!

(с) Слава — Одиночество

В небольшом провинциальном городке Рыбинске, стоявшем на измельчавшей речушке Чеше, был всего один парк. В любое время дня там было людно — сразу после основания города парк стал его негласным центром, хотя и располагался где-то восточнее нужного. В тот день в парке точно также, как и в любой другой, гуляли мамочки с колясками, бегали дети, отдыхали обедающие рабочие из торгового центра «Флотилия» поблизости — такого же единственного на город, сидели на скамейках и сплетничали бабушки, закутанные в несколько слоев одежды, ужасая своим видом впечатлительных подростков. Отмечая начало лета, покачивались на ветру могучие тополи, с них, словно снежинки, облетал пух. Светило солнце, нещадно припекая всякого, кто вышел в такую жару на улицу. Друзья Ари жгли пух, а Ари в черной футболке с космонавтами, стягивающей на себя весь жар звезды по имени Солнце, фотографировала, как его пожирает огонь, словно страшный пожар маленький лес, в котором на ветках деревьев, заменяя листья, спят нежные белые бабочки.

В этот день они и встретили Яблонских.

— Эй, жига усе, — пожаловался Нурлан Коляхуров, чиркая зажигалкой.

— Дай сюда, — Толик отобрал у него зажигалку и почиркал сам. Крохотный огонек зажегся и затрепетал. Толик ухмыльнулся и обернулся. — Вот, Колян, как надо.

Огонек тут же исчез и, сколько бы Нурлан с Толиком не пытались оживить зажигалку, отбирая ее друг у друга, тряся и дуя, это не работало.

Ари фотографировала их попытки, замиравшие на пленке неровными всполохами движений, Ирка хихикала, а Мирко сунул руку в карман и достал оттуда спички. Ни Толик, взявший Нурлана в захват, ни сам Нурлан в его сторону не смотрели.

Ирка закашлялась, наглотавшись дыма, и выдав: «Ой, все», схватила спички и подожгла еще одну дорожку пуха.

— Спорим, мой дальше пойдет! — весело крикнула она, обернувшись и расплескав свои светлые кудри.

Пух зашелся, тая и расцветая в огонь, и пламя помчалось дальше, обогнуло дерево, прокралось почти погасшей линией у самого бордюра, заставив их затаить дыхание, и нырнуло под ноги девушке в розовом топе с изображением балерины из страз, коротких джинсовых шортах, розовых кроссовках и розовой кепке с феечками Винкс. Позже они будут знать эту девушку как Яблонскую.

Яблонская взвизгнула, запрыгала на месте и случайно затоптала огонь.

— Эй вы, глупые, маленькие!.. — тут она подняла глаза и сощурила их, увидев виновников: — ...паршивцы.

Ари успела сделать один ее снимок по инерции, в затем ей в глаз попал розовый. Промаргиваясь, она отвела от себя телефон.

Яблонская усмехнулась.

— Вижу, вы не безнадежны, раз кто-то из вас все еще способен ослепнуть от красоты.

Ирка фыркнула, Нурлан и Толик переглянулись, послав друг другу многообещающие улыбки. Мирко промолчал.

Оставалась только Ари.

Поддавшись общему настроению, она прикрыла глаза и даже выдавила из себя слабую улыбку.

— Извини. Мы не хотели тебя напугать.

Яблонская прожгла Ари таким холодным взглядом, что пот на ее спине замерз.

— У вас и не получилось, — отчеканила Яблонская и, подхватив свои розовые чемоданы, ушла. Правда, всего на скамейку дальше.

Нурлан вопросительно почесал затылок и посмотрел на друзей, Толик махнул рукой, а Ирка зевнула. Ари отлепила от своей спины футболку и повела плечами. Мирко тронул ее плечо и, когда она повернулась к нему, посмотрел прямо в глаза и тихо произнес:

— Может, нормально извинимся? — брови его при этом едва заметно изогнулись вниз — он просил.

— Ты уверен?

— Надо попытаться, — решил Мирко. И только он сделал шаг к Яблонской, к месту, на котором она стояла до этого, подоспел мужчина с блондинистыми волосами до плеч, в нежно-зеленой хлопковой рубахе с мешковатыми рукавами и V-образным вырезом, украшенным какими-то узорами. Снизу на нем были шаровары и зеленые сандалии. Мужчина принялся вращать головой с резкостью голубя. Наконец, заприметив Яблонскую, он поспешил к ней.

— Дея, ну чего ты теряешься, у меня чуть сердце не остановилось, вдруг тебя украли?

— Пф-ф, — закатила глаза Яблонская и метнула взгляд в сторону их компании.

— Не испаряйся. И... а, — взгляд мужчины сделался отрешенным. Он обернулся на Ари с ребятами. — Ты опять с кем-то поссорилась. С ними, я прав?

— Пап, — Яблонская сложила руки на груди, но защищаясь. Ее глаза, то и дело обращавшиеся к ним, выдавали неуверенность.

— Я прав, — меленько закивал ее отец и развернулся к ним. — Люди добрые, молю, простите мою красивую дочь. Бог дал, бог взял... — он смиренно склонил голову. Яблонская позади него пылала возмущением, но молчала. Лицо ее покраснело.

Ари неуверенно переглянулась с остальными.

— Кхм. Это вы нас простите, — на этот раз слово взял Нурлан. — Мы, это... нахулиганили тут маленько. Пух пожгли. Ваша дочь испугалась... немного. Самую малость! — поспешил уверить он.

У Нурлана извинения определенно вышли лучше, чем у Ари, потому что отец Яблонской, Яблонский, рассмеялся.

— Всего-то? — махнул рукой он и, пригласив их к себе в тень, принялся рассказывать, как они в детстве воровали яблоки и получали за это по задницам из ружей солью, кидали на головы проходящих мимо людей бомбочки с балкона и забирались на заброшки.

К концу его рассказов все, кроме Яблонской, стоящей в отдалении у лавочки спиной к ним, смеялись.

— А мы, — начал развеселившийся Толик и осекся. — А вы никому не скажете, дядь? — подозрительно поинтересовался он.

Яблонский, смеясь, уверил его, что нет.

— Ну ладно, — расслабился Толик и улыбка его засияла с новой силой. — Мы в заброшенном порту базу устроили!

Глаза Яблонского загорелись.

— Ага, притащили туда убитый диван, — вступила Ари, усмехнувшись. — Из него вся обивка вылезла и пружины торчат. Велики там чиним свои старые, красим их в крутые цвета, знаете.

— У меня желтый, — подпрыгнула на месте Ирка, — как ваши глаза!

Яблонский неловко почесал щеку и поспешил спросить:

— А что еще там делаете?

— Ну эт, летом можно вытащить наши шезлонги... — припомнил Нурлан.

— Чахлые, вы не думайте, — вставила Ари.

— Тебе лишь бы все чахлым было, — улыбнулся Мирко и словно не было дерева, защищавшего ее от теплого, ласкового солнца.

Ари повела плечами, изображая что-то непонятное, и посмотрела на свои черные, покрашенные баллончиком кроссовки. На них были кистями нарисованы в ядовитых цветах планеты.

— Кароч, шезлонги вытащить и загорать. Эх, хладильник бы, пили бы холодненькое... — размечтался Нурлан.

— К холодильнику нужен генератор, — сварливо напомнил Толик. — Хотя... если взять наши велосипеды и какие-нибудь схемы из батиного гаража, можно че-нибудь замутить...

Мимо проехала машина, и все разом замолчали, проводив ее взглядом.

— Слыхали, восемь цилиндров, — Толик посмотрел на своих собеседников. Нурлан кивнул, будто что-то понял, а Яблонский скривился.

— Тьфу, а выхлопных газов сколько.

— Но ведь мощность!

— Есть хорошие аналоги на газе и...

Пока Толик и Яблонский пустились в жаркий спор о том, какие машины лучше — мощные или безопасные для окружающей среды, и как достигнуть компромисса, а Нурлан их внимательно слушал, Ари и Мирко начали играть в нарисованные Иркой классики. Даже позвали к себе Яблонскую, но она, фыркнув, оставила чемоданы на папу и ушла в магазин. Ребята пожали плечами.

В какой-то момент среди обсуждения того, на чем приехали сюда Яблонские, потому что было очевидно по тому, что никто их не знал, что они не местные, Нурлан спросил, зачем они, собственно, приехали.

— О, так меня пригласили быть учителем в школе, — охотно пояснил Яблонский.

— В нашей? — уточнил Толик, как будто у них в городе была еще одна школа.

— Вероятно, — рассмеялся Яблонский, — но вообще я хотел быть ближе к природе. О, а моя дорогая дочь будет учиться с вами. Вы ее не обижайте, ладно? — он нахмурил брови и сурово погрозил им пальцем. Впрочем, он тут же улыбнулся.

— Ага, — ответил за всех Толик и каждый из друзей Ари посмотрел на нее, ожидая каких-то слов. Эй, она не враг номер один этой девицы, ясно? А.

Ари мрачно улыбнулась.

— Как вас зовут?

— Меня? Андрей Витальевич.

— Отлично, Андрей Витальевич, приятно познакомиться. Я Ари Громова.

Она протянула руку, он ее пожал.

— Ари? — переспросил Яблонский. — Это полное имя?

— Не то чтобы, — ответила Ари. Он не понял. Ее друзья заулыбались.

— Нурлан Коляхуров, — представился Нурлан. Ему Яблонский тоже пожал руку.

— Анатолий Врыц.

— Ирина Полякова.

— Мирослав Сицкевич.

— Ох, ох, — сиял Яблонский. — Как хорошо, что я вас встретил. Эй, пустите там среди своих слух, что к вам придет зачетный учитель? — он подмигнул.

— Заметано, дядь, — кивнул Толик.

— Андрей Витальевич.

— Еще нет.

— А-а-а! Подловил, — Яблонский подставил кулак, и Толик по нему тюкнул. — Ну ладно, мы пойдем. Не буду и дальше томить мою дражайшую дочь.

Яблонская как раз вернулась из магазина и ела мороженое. Яблонский помахал им и отошел к ней.

— А мне не купила? Я что-то сделал не так? Прости, от всей души молю!

Яблонская равнодушно посмотрела на него, вздохнула и достала из пакета второе мороженое. Яблонский чмокнул ее в щеку и сказал, что знал, что она его все-таки любит. Яблонская закатила глаза, и они ушли, везя за собой чемоданы.

— Занятный кент, — выразила всеобщую мысль Ари.

— А вы не хотели тащиться в парк! Зырьте, какие связи мы приобрели! — расхохотался Нурлан.

— Пятерки нам обеспечены, — Толик дал Нурлану пять.

— Вы такие жестокие, — покачал головой Мирко.

— Это ты неженка, Мирославка, — похлопал его по плечу Толик.

— Да, ты, это, пойми — дело тут в выгоде.

— Выгода-шмыгода, — заворчала Ирка, обводя контуры тени Мирко мелками. — Чего дальше делать будем?

— Есть идея, в принципе, чуваки и чувихи, — начал Толик. — Залетела в голову, когда мы с Вительевичем перетирали, но... ну, у вас все равно нет никаких планов на лето, а?

— Всегда можно ничего не делать, — глубокомысленно отметила Ари. — Но планов у меня нет, да.

— У меня тоже, — пожал плечами Нурлан.

— В основном я свободен.

— Я вообще за любой движ!

— Отлично, — потер руки Толик. — Тогда я могу переговорить с батей, ну, вы знаете моего батю, и уговорить его подогнать нам холодильник и генератор на базу, но придется поработать. Я бы за пару месяцев и сам заработал, но эти шняги нужны нам всем, я прав? Я прав. Так что го работать, вместе веселее!

— Ха-ха, твой батя меня пугает, — неожиданно признался Нурлан, неловко улыбнувшись.

— Это почему это? — развернулся к нему Толик.

— Ну... он вроде как... относится ко мне по-другому?

— Да нормально он к тебе относится, — отмахнулся Толик. — просто у него манера говорить такая, ну, сбивающая с толку.

— Ага, наверное...

— Ну что, пошли? — Толик оглядел своих товарищей.

— Что, прямо сейчас? — уточнил Нурлан.

— Ну конечно! Чем раньше начнем, тем раньше закончим!

— А прикиньте, как будет хорошо после работы завалиться во Флот, еда будет просто муа, — Ари решила подбодрить Нурлана и у нее вышло.

— Рили, — улыбнулся он. — Почапали.

— Вуху! — крикнула Ирка и побежала вперед первой. За спиной на кирпичах остались их меловые силуэты.

* * *

Отец Толика владел небольшим магазином «вРыцарь», предоставлявшем самые разные товары: детали для машин и комбайнов, бытовую технику, канцелярию, удобрения и все для сада и огорода. Не то чтобы им не хватало людей, но Максим Карлович оказался человеком широкой души и нашел для всех пятерых работу. Они занимались самыми разными вещами — от уборки помещений до выезда на дом для того, чтобы собрать покупку, но это обычно доверяли Толику или постоянным работникам, которые в этом шарят. Нурлан и вызвавшийся помогать ему Мирко всю первую неделю занимались уборкой и маркировкой, Ари следила за тем, чтобы товары были на местах и стояла за кассой, взяв на себя обслуживание клиентов, а Ирка разработала для вРыцаря эмблему в виде огромной рыцареподобной мехи с газонокосилкой в руках и человеком внутри, но Максим Карлович ее не оценил. В итоге она вместе с Ари стояла на кассе и рисовала для всех покупателей разные рисунки на заказ и просто так в подарок к покупке. Последний ее рисунок представлял собой кроссовер «Пятницы, 13-го» и «Звонка». Джейсон заплетал убийце косички. А потом, пока не было людей, Ирка нарисовала Ари на руке большого паука, настолько реалистичного, что даже сразу и не отличишь от настоящего.

— У-у, — вздрогнула Ари и улыбнулась Ирке. — Мне нравится.

Ирка махнула ручкой и сделала книксен.

— Ладно, пойду проведаю парней, ты тут как, справишься?

Ирка посмотрела на кассовый аппарат, словно впервые его видела.

— Это? Я с этим должна работать?

— Верно, — кивнула Ари и показала ей кулак. — Я в тебя верю.

— У-у, зря-а, — Ирка, зловеще завывая, сползла под стол.

Ари, посмеиваясь, прошла несколько рядов и очутилась в отделе с канцелярией.

— ...недолюбливает он меня, говорю ж, иначе бы сюда не отправил подальше с глаз.

Она увидела Нурлана и кивающего в такт его словам Мирко, они оба сидели на полу посреди прохода. Парни встрепенулись, но поняв, что это всего лишь Ари, расслабились.

— Бесстрашно обсуждать такое на открытом пространстве, мальчики.

— Глупо, я знаю. Но никак не могу перестать об этом думать. Мирко вон достал своим нытьем, прости, Мирко.

— Да ничего-ничего, — выставил руки с маркировочным пистолетом Мирко. — Я понимаю.

— Утешу тебя так, Нурик, — Ари присела рядом с ними, скрестив ноги по-турецки, — нам не работать здесь вечно, можно и потерпеть. Ты не думай, что я обесцениваю твои страдания или что-то в этом роде, но пока это не уровне предположений...

— И не думал, — Нурлан замотал головой и решил сменить тему. — Как там Ирка? Ты что оставила ее наедине с зеленой бумагой под названием деньги, когда у нее в руке ручка?

— Очень смешно, — сделала ровное лицо Ари.

— Да, Нурлан, мы давно знаем Иру и все то, что о ней говорит Полина и другие...

— Да тихо-тихо, — отшатнулся от Мирко Нурлан. — Я не имел ввиду ничего такого.

— Ты сегодня какой-то более правозащитный, чем обычно, все в порядке? — Ари протянула руку и потрогала лоб Мирко, рукав ее толстовки задрался.

— Ва-а! — вскрикнули парни и стукнулись головами об полки.

Их реакция позабавила Ари, но вместо того, чтобы рассмеяться, она только довольно улыбнулась и погладила контуры паука.

— Боже, ну и шуточки, ты же знаешь, я боюсь пауков! — Нурлан все еще был бледным.

— Страх — это самовнушение.

Мирко посмотрел на нее укоризненно, но промолчал.

— Ладно, капитан обламыватель веселья и месье мокрые штанишки, вы на обед идете? — спросила Ари.

— А Толик скоро вернется?

Ари сверилась с телефоном.

— Пишет, что скоро. Будет ждать нас во Флоте. Кто идет, кто остается?

— Иди, — вздохнул Нурлан. — Мы домаркируем, вы как раз вернетесь. Ирка пусть будет на кассе.

— Хорошо, — она протянула кулак. Парни стукнули об него своими.

— For cold and energy! — произнесли они в унисон.

* * *

Толик ждал ее за их обычным столиком у окна. Он уже заказал себе еду, но есть не стал, дождавшись, пока вернется с подносом Ари.

— Фух, запыхался, — вздохнул он, когда она села, и закинул в рот наггетс. — Баба Люба — это, конечно, что-то. Я по всей квартире бегаю, ищу, а она сидит на моих винтиках. Ты шкафы собирать умеешь? — без перехода поинтересовался Толик.

Ари, привычная к подобному, кивнула.

— Умею. А что?

— Димону на ногу газовый баллон упал, когда он был на вызове, нам нужен еще один человек. Так что ты едешь со мной, и мы корячимся, — он немного пожевал с флегматичным лицом, а потом добавил: — Ну ты поняла.

— Никаких двойных смыслов. Ага.

— Ух, Ирка бы меня зажрала, — Толик рыгнул. — Сорян. Не подумай, что я жалуюсь, но типа, она такая... девчонка. Носит эти платьица, выворачивает каждое мое слово, ну в общем...

— Кокетка, — выразила его мысль Ари, подперев щеку ладонью.

— Ну типа. С тобой, вот, намного проще. Хочу девушку, как ты.

— У-у, какие подробности. Не путаешь ли ты нас с Иркой? Я тоже бываю вредной.

— Вредным бывает фастфуд. Ты бываешь невыносимой. Но я толстокожий, так что не извиняйся. Разве что перед Мирославкой.

Ари кинула в Толика картошку.

— Хам.

— Грубая.

После обеда они сначала сменили друзей на работе в зале, а потом направились в северный район города. Толик вел фургон, а Ари читала инструкцию по сборке шкафа, который они везли.

Они вышли из машины около небольшого бревенчатого домика с крышей из красной черепицы и кустами сирени вокруг, стоявшего в отдалении от многоэтажек. Ари знала, что здесь живет старая вредная баба Нюша, так что ее озадачила внезапная ее потребность в шкафе, но все прояснилось, как только на крыльцо, сияя в лучах солнца, вышел Яблонский.

— Ах, хорошо, — томно вздохнул он, улыбаясь, как довольный кот, и имея ввиду тридцатиградусную жару.

Толик в простой белой майке и шортах покосился на укутанную в черную толстовку и черные джинсы Ари так, будто подозревал их с Яблонским в родстве.

— Здравствуйте, Андрей Витальевич! — поздоровалась с ним Ари, игнорируя Толика.

— О! — заметил их Яблонский и поспешил навстречу. Он поприветствовал Толика крепким рукопожатием и ударил своим кулаком о кулак Ари. — Не знал, что вы работаете в этом магазине.

— А мы и не работали, когда встретились с вами. Точнее, остальные. Я работал.

— Не знали, что вы поселились с бабой Нюшей, — отзеркалила Яблонского Ари.

— Теперь знаете! Отвечая на невысказанные вопросы, она мать моей бывшей жены.

Ари подняла бровь, потому что это не развеяло вопросы, а умножило их.

— Ну ладно, чего мы строим тут, проходите в дом, чаем вас угощу что ли, — Яблонский сделал приглашающий жест.

— А молока не будет, холодненького? — с надеждой спросил Толик, вступая на крыльцо.

— Почему не будет? Будет! Проходите-проходите.

Они зашли в дом и сразу же почувствовала запах, отмечающий, что долгое время здесь жила бабушка. Дом был старым и изнутри, царила легкая прохлада. Толик приободрился.

Они прошли на крохотную кухоньку и сели, теснясь, за крохотный столик. Яблонский засуетился у плиты.

— Вы обязаны проинформировать меня о своем классе! Я ведь должен быть зачетным учителем, верно? А зачетные учителя понимают проблемы своих подопечных!

— А-а-а, так вот, зачем вы нас позвали. Как хитро, — Ари потеребила рукав.

— Да что вы, я всегда рад вас видеть, приходите в любое время! Но мы же друзья, да? А друзья могут помочь друг другу, — Яблонский выдал Ари чашку с исходящим паром чаем, а Толику его молоко, сел перед ними и поиграл бровями.

Толик с Ари переглянулись.

— Ну, мы с осени будем десятиклассниками, — взяла слово Ари. — Я, Толик и Мирко. Нурлан и Ирка перейдут в девятый, о том, что творится там, вам лучше расскажут они. Мы еще заглянем в гости с ними. Класс у нас делится на...

Конечно, Ари выдала ему цензурированную версию, опустив некоторые термины, которыми Толик порой награждал их одноклассников. На середине ее рассказа в дверном проеме показалась розовая фигура Яблонской. Волосами и глазами она пошла в отца. Большой нос, Ари теперь видела, достался ей от бабы Нюши, как и, стало быть, характер, яснее ясного проявляющийся, стоило ей открыть рот.

— Папа! — начала Яблонская тоном, которым родители отчитывают своих детей, — Ты опять задерживаешь рабочих своими разговорчиками? Мне давно уже должны были...

Тут она заметила их с Толиком.

— Нет, — отрезала она.

— Да, — мрачно улыбнулась ей Ари, вставая. Толик встал чуть погодя, залпом осушив свой стакан с молоком.

— Мы готовы, — объявил он. — Показывай дорогу.

Яблонская поморщилась, словно наступила во что-то непотребное, и молча ушла. Толик с Ари последовали за ней.

Комната Яблонской, хотя и переехали они недавно, уже выглядела так, будто полностью ей захвачена. Сопротивление обоев с цветочками было сломлено раскиданными повсюду вещами самых разных оттенков розового. В углу была свалена разнообразная обувь тех же цветов. Обод люстры был обмотан розовой мишурой, концы конторой были завязаны в устрашающий бантик. На кровати, укрытой розовым покрывалом со звездами, теснились куклы Барби и плюшевые игрушки. Над ней висела пробковая доска с вырезками из модных журналов и какими-то фотографиями. Она была заполнена лишь на четверть. На столике в углу стояла розовая колонка.

Яблонская встала посреди комнаты, скрестив руки на груди, и кивнула на свободное место у окна.

— Туда. И поживее.

— Будет сделано, госпожа, — отозвался Толик, усмехнувшись, и поклонился Яблонской.

Они с Ари быстренько перетаскали части шкафа внутрь дома и принялись за сборку. Яблонская все это время стояла у них над душой.

— Ну вы скоро? — в очередной раз спросила она, когда Ари с Толиком собрали еще только низ шкафа.

— Это тело не терпит спешки, — прожамкал Толик с пачкой винтиков в зубах. — Терпи.

Ари, придерживающая для него стенку, глянула на раздраженную Яблонскую и, заранее зная, что вряд ли из этого что-то выйдет, завела разговор.

— Слушай, а тебя как зовут?

— Дея, — гордо ответила Яблонская, тряхнув своими светлыми волосами. — Яблонская.

— А. Приятно познакомиться. Я Ари. Громова. А это Толик Врыц.

— Невзаимно.

Проигнорировав этот ответ, Ари продолжила:

— Мы не хотим с тобой враждовать, ладно? Дея.

— Дея я для друзей, — вскинула голову Яблонская. — А мои друзья не одеваются как бомжи.

Ари посмотрела на свою толстовку. Да, она была помятая и поношенная, ну и что? Одежда Толика вообще была рабочей, изгвазданной во всем, в чем только можно.

Ари вздохнула.

— Надеюсь, они у тебя есть, — пробормотала она.

— Что-что?

— Игрушки у тебя, говорю, красивые, это они твои единственные друзья?

— Дособирайте и выметайтесь, — велела Яблонская.

Они бы так и сделали, но после того, как работа была закончена, Яблонский снова реквизировал их на кухню, и они дорассказали о своем классе. В какой-то момент Толик спохватился и спросил, а каким, собственно, учителем будет работать Яблонский, на что Яблонский загадочно промолчал, и Ари с Толиком, обидевшись на такую подставу, потому что они-то ему все рассказали, засобиралась обратно в магазин.

— Погодите, вы ведь еще зайдете? — высунулся он на крыльцо, когда они уже загружались в машину.

— Нет, дядь, мы с вами все! Закончили!

— Я буду ждать вас! — пообещал Яблонский. — Приходите в любое время!

— И не подумаем!

Толик завел мотор, и машина тронулась. Ари видела Яблонского, стоящего на крыльце, в зеркале заднего вида. Когда они скрывались за поворотом, на миг погасло солнце, а вместе с ним и сияние Яблонского. Ари моргнула, и все стало как обычно. Они возвращались на работу.

Мне вообще-то люди не нравятся,

Но моих друзей это не касается,

Но моих друзей это не касается,

Потому, что они...

Они все время улыбаются,

И у них все всегда получается

Или не получается,

Мои кенты!

(с) Валентин Стрыкало — Все мои друзья

Когда-то, когда Чеша была еще полноводной рекой, а главным достоинством Рыбинска — его уловы, на ней поставили порт. Это было много десятилетий назад, порт функционировал еще в военное время, помогая с обеспечением нашим войскам, а потом что-то где-то построили, и воды Чеши ее покинули. Порт оказался заброшен.

По справедливости, порт был бы любимым местом для сбора рыбинской молодежи, если бы не располагался в двух с половиной часах пешком от города. Так что проще было собираться там, где собирались все. Но их компания не искала легких путей. Конечно, они отправлялись на базу не каждый день, но это было их место, полностью свободное от любого контроля, тихое и с красивой природой в окружении.

В силу этих обстоятельств фургон, подъехавший к заброшенному порту, вопросов не вызвал ни у кого. Димон помог им выгрузить холодильник с генератором и, козырнув, отчалил. Они остались один на один с мрачной громадой порта.

Толик с Нурланом сходили за двумя рохлями и паллетами и транспортировали технику внутрь. Остановившись перед крутой лестницей на второй этаж, они задумались.

— Еще раз, зачем мы расположились не внизу? — спросил Толик. — Почему нам надо каждый раз спускаться и подниматься, спускаться и подниматься, а тут еще и это?

— От других таких же любопытных подальше, — ответила Ари. — Да и у тебя что, такого молодого, ноги отвалятся? Мы досюдова каждый раз крутим педали.

— А еще это круто! — подняла палец Ирка.

— Давайте поищем пандус, — здраво предложил Мирко.

Нурлан собрался было уже покатить роклю с холодильником, но Толик его остановил.

— Ты что, с дубу рухнул таскать их за собой? Пешочком, пешочком, а вы тут останьтесь, проследите, чтоб никто не украл, — велел он Мирко с Ари.

— Да кому их тут красть? — усмехнулась Ари.

— Дорогу реактивным веникам! — воскликнула Ирка и помчалась через высокие жестяные двери порта наружу, а Нурлан с Толиком пошли вдоль стены, над которой висела площадка второго этажа, огороженная по периметру металлическим заборчиком.

Ари осторожно присела на край паллеты.

— О. Я не свалилась.

— Конечно, не свалилась — холодильник перевешивает, — отметил очевидное Мирко.

— Ты иногда бываешь таким занудой, — Ари оперла подбородок на руку.

— Каждый день слышу. И почему вы до сих пор со мной дружите?

— Действительно.

Мирко слабо улыбнулся в пол, постоял немного и присел перед ней на корточки.

— Слушай, — сказал он своим особым тоном и сердце ее поневоле екнуло. — Нурлан сказал мне, что Толик уговаривает его остаться работать во вРыцаре. Но я не уверен, что это хорошая идея. Ведь, что там с отцом Толика, до сих пор не ясно.

Ари прикрыла глаза и вздохнула. Приоткрыв один, она спросила:

— Не слишком ли ты зациклился на этом? Серьезно, Нурлан сам разберется, он взрослый мальчик.

— Но мы его друзья!

— Как говорится, большинству людей на тебя плевать, а родне просто плевать чуть меньше. Да, мы его друзья, но тут пока ничего критичного, это не угроза жизни и смерти, это что-то на уровне: «Мне кажется, кто-то смотрит на мою спину, а когда я оборачиваюсь, сзади никого нет».

— Это плохой пример, потому что то, что ты только что описала — тревожный звоночек для психики.

— Это пример. Модель ситуации. А они всегда немного не дружат с головой. Как проблема вагонетки, ведь в реальности у человека намного больше выборов.

— Ты защищаешься.

— Ты тоже.

Мирко плюхнулся на пол.

— У тебя пятно будет, — сказала Ари.

— И у тебя. На статусе друга.

— Дурак.

Они замолчали. Это было не смешно. Нурлан как-то рассказывал ей, что у него очень долгое время не было друзей. А если и были, они очень быстро становились его обидчиками и начинали дразнить его «узкоглазым» и «хачиком». Люди любят обижать тех, кто выделяется. Так вот, у Нурлана не было друзей и, когда он подружился с ними, он очень долго никак не мог поверить в то, что они друзья. Он старался постоянно говорить, делать что-то смешное, но моменты тишины все равно повисали между ними его смутным беспокойством. Он что-то делал не так? Разве друзьям не должно быть постоянно хорошо друг с другом? И только намного позже, как он сказал, он понял, что друзьям должно быть спокойно. Они не бросят тебя из-за одной единственной ошибки, не обратят внимание на промах, за который ты сам себя готов загрызть, а слоняться с друзьями без дела — вполне нормально. Никто не может быть постоянно счастлив. То, что между ними сейчас — не смешно, но... это не значит, что они не друзья.

Эта мысль отдельными фрагментами застряла в голове Ари, гремя магнитофонной записью. Ари нахмурилась.

— Эй... Мирко...

Мирко поднял на нее взгляд со своих рук. Рубашка у него была простая, белая, а снизу обычные джинсы. Ирка как-то сказала ей, что простая одежда выдает в людях сгибаемость стержня. Тех, кто одет в каком-то определенном стиле — черное ли, розовое ли — сложнее сломать. Его темные волосы топорщились, их кончики золотились в лучах солнца, долетавшего из-за двери, нимбом, а когда он смотрел на нее своими черными глазами, это было до мурашек. Ари даже на секунду забыла, что хотела сказать. С некоторых пор ей нельзя было оставаться с ним наедине.

— Что? — сдвинул брови Мирко, крутя единственное простое кольцо на пальце.

— Э-э-э, я поняла кое-что. Но не особенно в этом уверена, поэтому чувствую себя дурой из-за того, что пытаюсь поделиться с тобой, не подумав, как следует.

Ах да, еще друзья друг с другом откровенны. Иногда.

— Эй. Так это и работает, Ари — ты делишься, мы вместе думаем.

— Ох. Ладно. Я думаю, что Максим Карлович расист, — Мирко смотрел на нее немигающим взглядом, отчего ей сделалось неуютно. — Ну типа, ему не нравится национальность Нурлана. Подумай сам — во вРыцаре нет ни одного нерусского работника и...

Мирко встал и принялся ходить туда-сюда. Ари наблюдала за его передвижениями.

— Да, — в конце концов заключил Мирко, остановившись перед ней. — Я думаю, ты права.

— Точно? А то я уже не уверена в своем умозаключении.

— Точно. Это бы многое объяснило, — Мирко потер подбородок, смотря вдаль.

— Что объяснило? — не поняла Ари.

— Все! Слушай, мы должны поговорить с Нурланом и...

Ари схватила его за запястье, намереваясь усадить его на пол, но он как-то странно выдернулся и приземлился ей на колени.

Ари в кровь тут же хлынул адреналин, словно из-за соседнего поворота только что вынырнули зомби, но это всего лишь подбородок Мирко оказался у ее носа.

— Ой, — с какой-то странной интонацией, в которой было ничего не разобрать, словно во вкусе из черной пачки Лейса, произнес Мирко. И попытался встать. Но Ари ему не дала.

— Сиди, — приказала она. Голос ее на удивление был ровным, то, что что-то не так, выдавала в нем только чрезмерная ровность. — Так даже лучше будет. Послушай меня, — она говорила ему почти на ухо. Мирко замер. — Ты не будешь говорить с Нурланом. Если тебе так хочется, давай сначала пригласим Максима Карловича к нам с мамой на ужин и все обсудим. Хорошее решение проблемы?

— Он сочтет нас идиотами, — кадык Мирко шевелился в такт его словам. В мире Ари не осталось ничего, кроме него и расфокуса вокруг.

— Видишь, ты уже не уверен в том, что наша версия правдива.

— Я просто говорю, что поговорить с другом проще, чем с каким-то левым мужиком.

— Верно. Но мы не ищем легких путей, а?

— О, что за непотребства среди бела дня? — продекламировала, словно на сцене, вернувшаяся Ирка. И уперла руки в боки.

Мирко вскочил с колен Ари, словно они вдруг покрылись шипами.

— Не видишь, холодно? Греемся, — ответила Ари.

— Да? — Ирка отвела голову назад. — Извращенцы! Как вам в такую жару может быть холодно?

— Мы особенные.

Ирка по сути своей не была страшной. По крайней мере, не настолько, как Мирко в непосредственной близости. Ари едва заметно выдохнула. Облегчение боролось в ней с обидой на такую несвоевременную Ирку. Не могла подольше там походить?

— Что за шум, а драки нет? — послышался голос Толика. Они с Нурланом тоже вернулись.

— Да они тут...

— Вы нашли что-нибудь? — перебил Ирку Мирко. Лицо его покраснело, а на лбу выступили капельки пота, как будто он впервые по-настоящему прочувствовал погоду.

— А-ага, — протянул Толик, глянув на него с подозрением. Взгляд его метнулся к Ирке, к Ари, но больше он ничего по этой теме не сказал. — Там, буквально за поворотом.

— А я тоже нашла! — влезла Ирка, переключаясь.

И они с Толиком вступили в спор, чей подъем ближе. Мирко все это был тише воды ниже травы и старался не смотреть на Ари, а вот она поглядывала на него краем глаза.

Было рано делать выводы.

* * *

— Какой, говорите, это хлебзавод? — уточнил Яблонский, крутя в руках хлеб.

— Рыбинский. Вы такого точно не знаете. Но хлеб хороший, зуб даю, — уверила его Ари.

— Сладкий лучше, — заявила Ирка и указала на него пальцем.

— Любители белого... — покачал головой Мирко.

Они с Яблонским заглянули в универмаг «Вещебрал», располагающийся рядом с парком и домом Яблонских, потому что у них кончились продукты.

— Вкусняшки какие-нибудь будете? — спросил Яблонский, проходя мимо булочек, пряников, печений и конфет.

— Да ладно вам, — потупился Мирко.

— А что вам нравится? — спросила Ирка.

— Мне? Ну, тут этого нет, но, когда я поеду в город, я вам привезу. Полностью натуральное и просто вкуснейшее! — Яблонский сказал это таким тоном, словно от одного только воспоминания был способен оказаться в раю. Посмотрев на полки, он вернулся на землю, — А пока давайте возьмем вафли.

— Вафли! Хороший выбор, мистер! — похвалила Яблонского Ирка.

— Спасибо, спасибо, — раскланялся Яблонский, который уже начал привыкать к ее непосредственным комплиментам.

Они пошли к кассе, и только тогда Ари спохватилась.

— Черт, вы идите, а я вас догоню. Забыла кое-что.

— Тебе помочь? — вызвался, как всегда Мирко, словно она собиралась взять с десяток килограммов картошки.

— Нет, — усмехнулась Ари. — ничего сложного. Идите.

Она заглянула в отдел чипсов и взяла сухарики с помидорами. Когда она возвратилась по пути, по которому они следовали, оказалось, что до кассы Яблонский с ребятами так и не дошли. Ари как раз выходила из-за поворота, когда это случилось. Яблонский шел и улыбался, разговаривая с Мирко и Иркой, в их сторону направлялась Анита Сергеевна с тележкой. И Яблонский, слишком увлекшись разговором, врезался в ее тележку своей.

— Ох, простите, ради бога, — тут же извинился он, разнимая тележки.

Анита Сергеевна пригвоздила его к месту взглядом своих синих-синих глаз, яркость которых только подчеркивалась ее макияжем. Ее сережки в виде сов с сапфирами в глазницах качнулись, когда она повернула голову в его сторону.

— Вам нужно быть внимательнее, — сказала она спокойно.

Ее ресницы опустились, когда она осматривала его наряд. На этот раз Яблонский был в зеленом пончо с узорами и коричневых шортах с бахромой. На его руках скопились кожаные браслеты, а с одного уха свисала зеленая бисерная сережка, бисер которой складывался в какой-то символ. В волосы, собранные в косу, были вплетены перья. Каким-то образом он и Анита Сергеевна, одетая в бирюзовую узорчатую шаль, в длинной черной многослойной юбке и сандалиях гармонировали друг с другом.

— Дети, — кивнула она Мирко с Иркой.

— Здравствуйте, Анита Сергеевна... — робко поздоровался Мирко, убирая руки в карманы. Он даже немного ссутулился.

— Здрасьте! — жизнерадостно поприветствовала ее Ирка.

Яблонский смущенно, совсем по-детски улыбнулся Аните Сергеевне. Только легкая золотистая щетина, которая так ему шла, выдавала в нем взрослого.

— Так вы тоже учительница? — догадался он.

— Тоже? — переспросила Анита Сергеевна. — А, так это вы тот новый учитель, о котором нам говорил Василий Петрович.

— Верно. И мы бы давно с вами познакомились, если бы вы пришли в школу на чай. Я там уже всех покорил, остались только вы!

— Предпочитаю не работать в каникулы.

— А что насчет зайти на чай ко мне сейчас? Мы с ребятами как раз намереваемся продолжить чаепитие. Заодно познакомитесь с моей дочкой, она с этого года будет учиться здесь.

— Ммм... — Анита Сергеевна пошарила взглядом по окрестностям и наткнулась на Ари, застывшую рядом со стеллажом. Ари сглотнула и направилась к ним, сжимая в руках пачку сухариков, словно спасительный круг.

— Привет. Я думаю, это хорошая идея, мам, — Яблонский поднял брови и поочередно посмотрел на них с Анитой Сергеевной, сличая темные волосы, синие глаза и тонкие носы. — Андрей Витальевич классный.

— Люди судятся не категориями классности, люди судятся по уму, Ариадна.

— Давай допустим, что в классность Андрея Витальевича входит его ум.

— Слишком рано для подобных допущений, — Анита Сергеевна перевела взгляд на Яблонского, на этот раз осматривая его простодушное лицо. Яблонский на всякий случай улыбнулся еще шире. Он не знал, что это было ошибкой. — Но мне было бы интересно, — взгляд Аниты Сергеевны приобрел черты установки «любопытный образец». — узнать, где ты проводишь свое свободное время.

Яблонский неловко рассмеялся.

— Отлично. Тогда пошли. А, нет, стойте, — спохватился Яблонский, — вам нужно что-то докупить?

— Доверю это своей дочери, — Анита Сергеевна протянула Ари список покупок и забрала у нее сухарики, предварительно придирчиво их осмотрев. Ногти ее тоже были бирюзовыми. Она развернула тележку, — А вы пока расскажите мне о себе. Зачем приехали, что собираетесь преподавать и какой у вас опыт? Зачем вам такое тесное общение с детьми?

Неловкости в смехе Яблонского только прибавилось.

— Ну, понимаете...

Ари поспешила ускользнуть, и Мирко с Иркой увязались за ней. Первым в списке были овощи, Ари ощупывала кабачки на предмет повреждений, когда к ней вплотную подошел Мирко, осмотрелся, глянул на Ирку, жонглирующую лимонами, и тихо сказал:

— Ты меня, конечно, прости, но я только что вспомнил, по каким еще причинам твой план не сработает.

— Брось. Я договорюсь с мамой, — сказала Ари, но не так уверенно. Чтобы скрыть это, она поспешила продолжить: — Только тебе придется договорится с Максимом Карловичем.

— Что? — шепотом удивился Мирко, — Я? Говорить с людьми?

— Можем поменяться, — сделала непроницаемое лицо Ари.

В глазах Мирко проступил ужас.

— Ну уж нет, — решился он и потрогал кабачок. — Кажется, этот нормальный.

— Ничего ты не понимаешь в кабачках, Мирко.

— Я во многом ничего не понимаю, — хмуро отозвался Мирко.

На удивление, чаепитие прошло не так уж и провально, во многом благодаря непосредственности Ирки, сглаживающей любую неловкость (неподготовленным умам это могло показаться созданием еще большей неловкости; к счастью, тут все были подготовлены). Они, наконец, узнали, какой предмет будет преподавать Яблонский и что он планирует как-нибудь устроить поход и показать им дикую природу во всей красе. И было что-то в том, с какой радостью он говорил это, воодушевляющее. Анита Сергеевна, Ари сначала даже не поверила своим глазам, со временем оттаяла и даже несколько раз улыбнулась, правда совсем легонько. Возможно, ее согрел чай с травами, которые Яблонский собирал лично. Чуть позже к ним даже присоединилась хмурая Яблонская, унюхавшая аромат своего любимого цветочного чая. Они с Ари устроили небольшую пикировку о пользе Барби в кровати для сна, и Яблонская огорошила всех (кроме Яблонского) рассказом об истории происхождения Барби и их видах по датам. Анита Сергеевна даже отвесила ей скромный комплимент, что если она с таким же тщанием будет относиться к учебе, она сможет закончить школу с отличными оценками. Тут же Яблонский, раздуваясь от гордости, сообщил всем, что его дочь и так отличница.

Так что Мирко и Ари уходили от Яблонских с порушенным начисту представлением о мире, а Ирка выпросила у Яблонской книжку про историю Барби с картинками, которую Яблонская ей дала с наказом вернуть в целости и сохранности. Ирка обещала нарисовать ей много-много классных Барби, и Яблонская оттаяла. Но на Мирко и Ари она все еще смотрела коршуном, и это так сбивало с толку, потому что именно иркин поджог начал всю эту историю.

Ари попрощалась с друзьями и пошла домой с Анитой Сергеевной, помогая ей нести сумки. Мирко что-то помялся перед их прощанием, но так ничего и не сказал.

До дома они с Анитой Сергеевной дошли в тишине и только на кухне, когда они готовили еду, она решилась:

— Мам, слушай... — начала Ари и замолчала. У нее будто горло отнялось.

— Я слушаю, — отозвалась Анита Сергеевна, натирая на терке морковь.

— Можно к нам на ужин придет Максим Карлович. Ну, отец Толика. И Мирко.

— Зачем? — задала Анита Сергеевна вопрос, которого Ари так боялась.

— Мы думаем... ну, мы с Мирко, что он... — Ари сглотнула. — недолюбливает Нурлана из-за того, что он... ну... нерусский.

Анита Сергеевна долго молчала, слышался только мерный хруст моркови, стук ножа по доске да бульканье кастрюли на плите.

— Вы думаете? — в конце концов уточнила она.

Это было непросто, потому что Анита Сергеевна подвергала сомнению любое ее слово. Конечно, она ничего ей прямо не запрещала, но Ари будто каждую секунду висела над пропастью, потому что мама спрашивала ее, верно ли она поступает, но правильного ответа не давала. Никогда. И Ари просто шла по своему пути без единого ориентира, сомневаясь в каждом своем решении. Потому что ее так научили.

— Да, мы думаем, — уже тверже ответила Ари и подавила желание потереть глаза рукой, вымазанной в луковом соке. Она подошла к плите, оказавшись к Аните Сергеевне спиной, и сбросила лук с доски в бульон. Он канул в нем, словно и не было. — И мы хотим... — Ари впервые задумалась, а что они, собственно, собираются делать, но ответ пришел ей в голову тут же секунду и разлился словами: — поговорить с ним. Понять, правда ли это так, и переубедить, если нужно. Потому что Нурлан возможно будет у него работать. А даже если и не будет, это все равно хорошее дело.

Ари не стала спрашивать, права ли она. Анита Сергеевна бы все равно не ответила. Откликаясь на ее мысли, Анита Сергеевна ответила просто:

— Хорошо. Пусть приходят. Только предупреди меня заранее.

Ари выдохнула и утерла пот со лба. Здесь было так душно.

* * *

Единственный смысл этого ужина был в том, чтобы собраться на «своей территории». Вот так.

Но когда Максим Карлович пришел в эту пятницу к ним домой в своем костюме без галстука, прилива силы Ари почему-то не почувствовала. Мирко смотрелся у них в доме в своих рубашке, пиджаке и черных джинсах очень неуместно. Они как будто собрались на какую-то важную официальную встречу, а Ари не придумала ничего лучше, чем остаться в своей неизменной черной толстовке. Ей хотелось сказать Мирко: «А ты за кого вообще?», но две его трети были черными.

В общем, в преддверии разговора у нее знатно шалили нервы, заставляя задумываться о странной херне.

Мирко и Максим Карлович протиснулись на кухню и сели за стол, где их уже ждали суп, салат и макароны. Глядя на все это, Максим Карлович так оживился, что Ари была готова забыть любые обвинения.

Анита Сергеевна решила не приходить, так что дожидаться им никого не пришлось, и они сразу приступили к еде. Мирко заметно нервничал, украдкой глядя на Ари и Максима Карловича.

Когда они поели и довольный Максим Карлович откинулся на спинку кресла, зазвучала «непринужденная беседа», начавшаяся с его благодарности за этот брагодарственный ужин.

— Серьезно, это было совершенно не обязательно, я взял вас, ребятки, по доброте душевной, — хохотнул Максим Карлович. — Мне совсем не сложно, тем более сына порадовать. Я бы и так вам дал все, что нужно, в разумных пределах, разумеется, но Толя считает, что все нужно заработать и правильно считает! Как хорошо, что удалось его таким воспитать.

Болтал в основном Максим Карлович, совершенно не замечая отсутствие особого энтузиазма с их стороны, но в какой-то момент и его невнимательность дала сбой.

— А чего это вы такие грустные? Я вас совсем заболтал, да?

— Нет-нет, что вы, — уверила его Ари, встретившись взглядом с Мирко. Он едва заметно кивнул. — Просто есть кое-что, что мы бы хотели с вами обсудить, да вот не знаем, как подступиться.

— Спрашивайте, что угодно, не стесняйтесь. Нет такой темы, которую я не смог бы поддержать, — он сел ровно и, улыбаясь, посмотрел поочередно на Ари и Мирко.

— Кхм, — кашлянул Мирко и сложил руки перед собой в замок. — Скажите, только честно, а как вы... относитесь к Нурлану?

Улыбка Максима Карловича едва заметно померкла, но он тут же улыбнулся с новой силой и хохотнул.

— Да нормально отношусь. Пацан как пацан, а что такое?

— Ну, просто... — Ари чувствовала, как сжимается все у нее внутри при этих словах. — мы подумали, что он вам не нравится, ну... из-за его национальности.

Что-то случилось со временем. Кажется, оно остановилось на миг, перестали биться сердца, оглушительная тишина упала на плечи. А потом все вернулось на круги своя.

— Гм... правда? Вам так показалось? — брови Максима Карловича смешно изогнулись. — Бывает же, — он почесал макушку. — Я к узкоглазым нормально отношусь, уверяю вас, у меня друг в колледже был из этих и ничего, общались. Кстати, с ним было связано много забавных историй, хотите расскажу? Так вот, наша компания...

Ари поняла. И увидела в глазах Мирко, когда они встретились взглядами, абсолютно такое же понимание. Они могли что-то сделать с ненавистью, со страхом, но что делать с чувством, с которым человек прожил всю жизнь, проявляющимся едва заметной пристрастностью в мелких действиях вроде того, чтобы подсознательно не брать на работу определенных людей или давать тем, которые все-таки отказались рядом, самые бесполезные, сложные или грязные задания. И при этом не понимать.

Ари отпила из своей чашки чай, но не почувствовала его вкуса.

Завтра она решит, что все это ей показалось, что нельзя сделать такой вывод из их короткого разговора, и они с Мирко возможно никогда не будут говорить об этом. А сегодня они потерпели поражение. Потому что им не хватило смелости сказать что-то еще.

Это было их важным первым пониманием в череде последующих пониманий.

Выбрав оставить все, как есть, ты все равно делаешь выбор.

Мамочка, что с нами будет,

Мамочка, что с нами станет?

Он меня точно погубит,

Сердце мое умирает,

Больше терпеть нету силы,

Больше терпеть невозможно,

Боже, какой он красивый,

Как же любить его сложно.

Мамочка, что же случилось,

Как же мне с этим справляться?

Если скажу что мне снилось,

Девочки будут смеяться.

Что же теперь скажут люди?

Сердце навеки разбито.

Мамочка, что с нами будет?

Я полюбила бандита.

(с) Краски — Мамочка, я полюбила бандита

В их столовой были большие столы со скамейками, как в американских школах, и может поэтому тут сложилась какая-то странная недоделанная иерархия, и ребята в школе делились на крутых, неудачников и всех остальных. Но, по крайней мере, у всех, кроме тех, кто сознательно выбрал быть отдельно, была компания.

Их компания была из числа «всех остальных», но это не значило, что Полина с друзьями не пыталась спихнуть их в неудачники. Пока безуспешно, но кто знает, что принесет им завтрашний день.

Ари, Ирка, Нурлан и Толик как раз сидели за своим столом в столовой и слушали, как провели лето Гриша с Олегом, которые катались в Таиланд. Толик бывал в Таиланде столько раз, что, слушая их рассказ, только зевал, а вот Нурлан весь обратился в слух, он же задавал им вопросы. Ирка тем временем делала зарисовки о том, как прошло их лето, а Ари помогала ей вспоминать.

— Мы не сражались с огромным динозавром, — улыбаясь фантазии Ирки, поправила ее Ари. — Это был большой страшный пес, от которого мы спасли кошку. А это что, Андрей Витальевич? В образе лесного эльфа?

— Ему подходит, скажи? — рассмеялась Ирка. И тут тень легла на ее рисунки, дыхнул знакомый аромат духов.

К ним пожаловала Полина.

— Ах, какая красота, — прожурчала она горным ручьем. — Можно посмотреть?

Ирка подмяла под себя свои рисунки, Ари тоже схватила парочку, но Полине все-таки удалось ухватить один — с Андреем Витальевичем.

— Ох, это что, наш новый учитель? Как его волосы развеваются на ветру, какой пресс... Это очень тревожно, Ирунь, я бы могла сообщить об этом куда надо.

— Ты-то и квадрат ровно не нарисуешь, так что завидуй молча, — Ари устремила на Полину мрачный взгляд, но она не испарилась. Как и ее друзья. Полина, не оборачиваясь и не меняя хищного выражения лица с застывшей в уголках губ гаденькой улыбкой, передала рисунок назад. Он выскользнул из ее пальцев и пошел по рядам.

Ирка молча сопела в свои рисунки, упершись в стол локтями, Олег и Гриша поспешили ретироваться, а Нурлан с Толиком грудью встали перед друзьями Полины. Встать перед ней самой они, к сожалению, не могли, памятуя о прошлогоднем случае, когда Толика обвинили в домогательстве.

— Полина. Прошу, оставь ее, — послышался голос Мирко за спиной у Ари. Ари не должна была оборачиваться, чтобы не сбить эффект, поэтому могла наблюдать каждое изменение в выражении лица Полины. Ари, как в замедленной съемке, видела, как оттенок улыбки Полины меняется на блаженный, как она смотрит сначала за спину Ари, а потом прямо ей в глаза, усмехаясь. И Ари знала, что сейчас произойдет и уже заранее настолько ненавидела это, что на сжатых кулаках белели под столом костяшки, а в груди поднималась первобытная злоба.

— Мируша, — проворковала Полина. — Ну если это просишь ты... — и, завершая эффект, она облизнула губы. Ари как наяву видела, как вздрогнул Мирко, как потемнели его щеки. Только проступающее разочарованное лицо Полины смогло смыть этот образ. Но Полина не позволила себе растеряться и перед тем, как уйти, кокетливо подмигнула Мирко.

Ари услышала, как Мирко тихо вздохнул, почувствовала его руку на своем плече, а потом он сел рядом с ней, грустный как никогда. Толик с Нурланом тоже сели, а Ирка осматривалась и все прижимала к себе рисунки, будто Полина в любой момент могла вернуться. Толик сжал ее плечо и держал так, пока она не расслабилась. Нурлан ковырял вилкой подостывшую еду в своей тарелке.

— Она становится все злее, — отметил Толик, обернувшись на стол Полины, за которым она переливчато смеялась, как всегда сияя. — Будто в нее вселился призрак.

Ирка быстро что-то накалякала и показала им. Полине шла зеленая кожа, бородавки, красные глаза, огромная челюсть и когтищи, но они смогли выдавить из себя лишь слабые улыбки. Только Мирко не улыбался.

— У нее что-то случилось, — сказал он. — Что-то, что сделало ее такой.

Ари не отодвинулась от него только потому, что обладала стальной выдержкой.

Толик посмотрел на Мирко так, будто тот только что превратился в тыкву. Нурлан глянул сначала на Толика и только потом нахмурился. Ирка что-то вяло чиркала.

— Мирко... — осторожно начала Ари. — Ты, безусловно, прав, но это не отменяет ее ответственности за то, что она делает. За то, что причиняет другим людям боль. Ты думаешь то, что она делает со своими жертвами, не будет иметь последствий в будущем?

— Конечно, будет, — согласился Мирко. — Но что-то в ее прошлом искалечило ее саму. Я... давно хотел вам сказать, — Мирко перешел на интонации признания и потупился, а в Ари нарастало напряжение, плохое предчувствие, и оно оправдалось, — Мы должны ей помочь.

Толик вскочил из-за стола, его кулаки были сжаты.

— А ну-ка повтори. Ты сейчас защищаешь эту... эту... вместо того, чтобы защищать нашу Ирку?

— Я...

— Возьми свои слова назад, или я не знаю, что я сделаю.

Мирко промолчал. Толик так и стоял, на их столик все пялились, пока Мирко не поднялся и не ушел. Ари не стала его останавливать, никто не стал. Толик резко ударил по столу кулаком, схватил свой рюкзак и убежал выпускать пар — делать несколько кружков вокруг школы,чтобы успокоиться. Нурлан помог Ирке убрать рисунки, они тоже ушли, кажется, сказав что-то на прощание, а Ари все сидела и сидела. В конце концов и она покинула столовую, дошла до пожарного выхода, толкнула дверь и предсказуемо наткнулась на Мирко.

— Такой правильный и так любит нарушать правила, — она села на ступеньки рядом с ним. — Сигарету дать?

— Ты не куришь, — вздохнул Мирко. Он был сгорблен, руки убраны в карманы. — И я тоже.

Ари пошарила по карманам и достала пару сигарет. Мирко несколько секунд смотрел на них удивленно, а потом усмехнулся, принял одну, развернул обертку и закинул жвачку в рот. Ари сделала также.

— Ты не должен был так говорить, — в итоге произнесла она, лопнув пузырь.

— Я знаю, — снова вздохнул Мирко. — Но это то, что я думаю.

— Ты думаешь опасные вещи. Ты знаешь — оставь Ирку одну, Полина ее достанет. Нурлана скорее всего тоже. Черт, я отпустила их одних, а Толик ушел, — Ари потерла пальцами глаза. — Все из-за тебя. Отвлеклась и не подумала.

— Из-за меня, — согласился Мирко, вздыхая в третий раз, и только тут Ари поняла, насколько все серьезно.

— Эй, — она тронула его за плечо. — Ты извинишься и все снова будет, как раньше.

— Я извинюсь. Но как раньше не будет. Ей нужно помочь.

Ари вдохнула через нос и отвернулась.

— Мы же не перестанем быть друзьями? — спросил он. Ари молчала. — Мы же... не перестанем ими быть, да?

— Мирко... — Ари сплюнула жвачку в какую-то бумажку и сунула ее в карман. — Мирко... — она покачала головой. Вдохнула и в ее груди разлилось страшное пламя, вырвавшееся наружу словами. — Я ненавижу Полину, — произнесла Ари сквозь зубы.

— Полина, она... она, конечно, плохая, но это все из-за ее детства, наверняка ее родители были жестокими, вот она и взяла с них пример. Понимаешь, ей самой было несладко...

Ари встала так резко, что пошатнулась, ее глаза заволокла темнота. Она почувствовала руку Мирко на своей талии и сбросила ее.

— Она третирует нас — Ирку, Толика, Нурлана и меня — с первого класса, — слова Ари сочились злобой, как она не пыталась их смягчить. — Я понимаю, ты пришел позже и не можешь знать всего, не веришь до конца нашим рассказам о том, что она сделала, но пойми, — Ари впервые за время разговора посмотрела ему в глаза и увидела там кое-что страшное — он не верил. Даже сейчас. Слова застряли у Ари в горле, и она, сунув кулаки в карманы, ушла, хлопнув дверью.

Мирко остался стоять на крыльце. Собирался дождь.

* * *

Ари шла в класс в плохом настроении, не удивительно, что она кого-то сбила. Только позже, собирая себя в положение стоя и потирая руку, которой стукнулась об пол, она поняла, что этот кто-то — их новенькая. Кира, вроде.

Выглядела она... запоминающеся, Ари это еще в классе заметила. Черная блузка с кружевными манжетами и высоким кружевным воротником, длинная черная узорчатая жилетка с двойным рядом пуговиц, черные джинсы с кожаными ремнями и черные длинные сапоги со шнуровкой. На руках были перстни — череп, оплетающая палец лапа, кольцо с рубином, змея и кольцо с надписью «Death». С шеи свисала цепь, а сережки были в виде могильных плит. Кира поправила свои черные короткие волосы и, как только встала, устремила на Ари мрачный взгляд своих зелено-голубых подведенных глаз.

— Ты меня чуть не убила, — произнесла она голосом злодеев из фильмов.

— Прости, — буркнула Ари, которая мыслями пребывала где-то не здесь.

И вдруг Кира рассмеялась. Не по-злодейски, а совсем обыкновенно.

— Ничего, смерть — это круто. Ой, — спохватилась она, прикрыла лицо манжетой и посмотрела глазами сначала в одну сторону, потом в другую. — Никому не говори, что я умею смеяться, — прошептала Кира, — Это была минутная слабость.

— Ага.

— А ты чего такая... мрачная? — спросила Кира и хихикнула, веселясь со своей собственной шутки.

Ари посмотрела за ее спину на дверь кабинета, Кира проследила ее взгляд.

— А, — поскучнела она и отошла с прохода. — Хочешь в класс? — Кира потерла пол мыском. — Ну иди. Эх, никто не хочет со мной говорить. Странная я, видите ли, — забормотала она. — Это они узко мыслят.

— Не хочу.

— Что? — Кира подняла голову.

— В класс. Не хочу.

— О. Ну. Не иди.

— Не хочу. Что мне делать?

— А что еще ты не хочешь?

— Не хочу чувствовать.

— О, — потерла ладони Кира. — Тогда ты пришла по адресу. Ну-ка, подойти сюда.

Ари подошла. Кира зарылась пальцами в ее волосы и начала массировать голову.

— Расслабься, ну же, — велела Кира. — Во-от. В этом деле главное выгнать все неприятные мысли из головы. Ну что, лучше? — поинтересовалась она, когда закончила.

Ари выпрямилась, выныривая из снизошедшего на нее расслабления, и посмотрела на Киру новым взглядом.

— Я Ари, — протянула она руку.

— Кира, — Кира ее пожала.

— Хочешь сбежать из школы?

— Сейчас? В первый день?

— Других школьных дней у тебя будет много, а такое предложение — одно.

— Ну не знаю... а куда мы пойдем?

— Куда угодно. Это не важно.

— Нет, это важно! — возразила Кира. — Хм, тебе бы сейчас покрасить ногти, сделать маску или что-то типа того. У меня все есть. Блин, но ко мне нельзя, родители думают, что я в школе.

Ари готова была согласиться на что угодно, лишь бы убраться отсюда.

— Пойдем ко мне, у меня тоже кое-что имеется.

— Ой, правда? Ну пошли. А как мы выйдем незамеченными?

Ари ухмыльнулась.

— Я тебя научу.

* * *

Ничего не решалось тем, чтобы просто отойти от школы, но зато решалось разговорами. Кира оказалась очень интересным и непосредственным собеседником, а чего-то такого, отвлекающего, от человека, который не знает обо всей этой ситуации, ей и хотелось.

Комната Ари была ужасно захламлена. Кровать представляла собой незаправленное месиво, весь ее угол был занят фотографиями вперемежку со стикерами, образующими изощренный коллаж. На маркерной доске, висевшей над тумбочкой с обклеенным наклейками ноутбуком, одну ножку которой заменяли журналы — научпоп, что-то геймерское, про компьютеры и про панков — были написаны фразы на английском: «Are you alive? Debatable», «MURDER!!», «go away i emotionally unstable», «What do you dislike about high school? people». На полках теснились книги, диски, зарядки, пластиковые кружки с карандашами, пачки бумаги, часы, конструкторы, косметика, чеки, поделки, статуэтки, лампы, бутылки, игрушки, чашки. На подоконнике стояли принтер и колонка. Все видимые поверхности, включая принтер с колонкой, подоконник, кровать, верха шкафов, стоявший посередине комнаты стол со стулом, были заняты одеждой, преимущественно черной, торчала она и из приоткрытых шкафчиков. Около двери была свалена разнообразная обувь.

Стоило Кире войти, она чуть не споткнулась о шнур от удлинителя, ведущий к вентилятору, торчавшему посередине комнаты. Вентилятор был дразняще-белым.

— Ух ты, — выдала Кира. — Выглядит почти, как моя, только все однотонное.

Ари не поняла этого высказывания, а потому решила глубокомысленно промолчать. Она провела Киру к кровати и велела располагаться, а сама достала косметички и коробку с лаками.

— Ух ты, — повторила Кира, зарываясь во все эти богатства. — Откуда у тебя?

— Это мне мама дала часть того, что у нее есть, потому что у нее в комнате место кончается, а я вот все никак не использую, — Ари почесала затылок.

— Умеешь краситься? — спросила Кира, которой не терпелось за что-нибудь взяться. Это так не вязалось с ее образом гота, она вообще старается?

— Возможно, — осторожно ответила Ари.

— Это не важно, — махнула рукой Кира. — Я тебя научу!

И они начали свои абсолютно девчачьи посиделки в комнате. Заглянувшая после работы для того, чтобы отчитать Ари за прогул, Анита Сергеевна, увидев накрашенную Ари с подругой, молча ушла, а потом вернулась с какой-то своей косметикой уровнем выше и, велев Кире подвинуться, сама собрала для Ари следующий образ, а потом накрасила Киру, после всех манипуляций начавшую выглядеть, как лесная фея в противовес тяжелому зомби-макияжу Ари, и на них обоих он лег, как влитой.

Злоба и обида Ари испарились без следа после этих посиделок, особенно учитывая то, что мама впервые решила так провести с ней время, и Ари даже задумалась, как она до этого могла так упорно игнорировать ситуацию с их отношениями, когда все, что нужно было — это совместить их увлечения. Восторг поднимался в ней искрящейся энергией.

Кира, узнав, что прогуляла урок именно Аниты Сергеевны, рассыпалась в извинениях и даже нашла время для обвиняющего взгляда в сторону Ари, но Ари давно на них не покупалась. Анита Сергеевна спросила, зачем Кира оделась во все это, когда готика — явно не ее стиль, и Кира охотно пояснила, что она экспериментирует со стилями и характерами и сейчас решила выбрать такой. А так ее любимый цвет — зеленый. Анита Сергеевна, посмотрев на нее взглядом «еще один хиппи на мою голову», покинула их, чтобы пойти проверять сочинения, перед этим дав им задание написать собственные и принести ей. Темой было: «Как прошедшее лето поможет мне достигнуть моего светлого будущего».

— Это что, что-то вроде сочинения «как я провел лето»? — спросила Кира, водя карандашом у губ так, будто хотела его пожевать, но не решалась в гостях.

— Вроде да не вроде, — ответила Ари. — Мама никогда не дает простые темы. Понимаешь, мы должны думать, размышлять, делать выводы.

— Так это же круто! У моих прошлых учителей литературы никогда не было такого подхода!

— Я и не говорю, что это не круто, — сказала Ари, пряча улыбку.

Написать что-то вроде «каждый мой день — ступенька к лучшей мне, стадия саморазвития», как она написала в десять, было бы предательством мамы, победой лени и деградацией, так что Ари заставила себя подумать, как это ее лето соотносится с будущим.

«Мы состоим не только из знакомства с чем-то новым, но и из отбрасывания старого. Так, я этим летом окончательно убедилась в том, что не вижу себя в будущем ни профессиональным геймером, ни ученым, ни программистом. Я думаю, после окончания школы я хочу отправиться далеко-далеко, увидеть мир, как бы банально это не звучало. Но для начала надо исследовать то, что под ногами, так что мы с моими друзьями потратили половину лета на то, чтобы излазить все места, которые не были излажены нами до — смотались на велосипедах в несколько соседних городов, вдоль и поперек изучили все магазины города и их ассортимент, прошли вдоль Чеши до места, где она впадает в озеро. А еще, как известно, для путешествий нужны деньги, так что я впервые узнала, что такое работать и заработала немного денег. Думаю устроиться куда-нибудь, чтобы подзаработать еще, а потом я отправлюсь в большой город и буду работать там. И когда-нибудь найду то место и ту работу, которая мне по душе. Потому что труд и делает нас людьми».

Когда они закончили свои сочинения и отдали их Аните Сергеевне, оказалось, что пришло время прощаться.

— Рада была с тобой подружиться, — начала Ари с улыбкой. — Найди меня завтра, познакомлю тебя с моими ребятами... — пока не вспомнила, что ребят не досчитаться.

— Что такое? — обеспокоенно спросила Кира. Они стояли в коридоре, царила полутьма, но когда это мешало хорошим людям разглядеть, что что-то не так с другими?

— Я... — Ари вздохнула и присела на рундук. — с другом сегодня поссорилась. Прямо перед нашим знакомством.

— А, вот чего ты была такая злая. А я все ждала, что ты расскажешь, а ты не говорила и не говорила. Вредно держать в себе.

— Знаю. Но так просто. Вытаскивать больно.

— Я знаю, — Кира присела перед ней на пол, наверняка пачкая свои черные джинсы. Дежавю так сильно ударило Ари, что она чуть было не прослушала следующие слова Киры. — У меня тоже был друг, маленький мохнатый четвероногий друг. Ты можешь думать, что это несравнимо, но пойми — я тоже его любила. Так вот, он нагадил туда, куда не нужно было и я, мне было как-то плохо в тот день, так что я, вопреки своей обычной неспособности на него злиться, накричала на него. Он поджал хвост и не высовывался целый день. А потом сбежал через приоткрытую дверь и его сбила машина. Я так никогда и не смогла перед ним извиниться.

Ари смотрела на Киру. В ее глазах была грусть, но она не плакала.

— Я говорила это так много раз, что свыклась с этим. Чем больше ты говоришь, тем меньше остается от плохих чувств.

— Не всегда, — Ари отвернулась. — Тут дело и в прошедшем времени.

— Да, — согласилась Кира и замолчала. Послышался вздох. — Я думала, это сможет тебе помочь. Не хочешь все-таки рассказать, что случилось?

И Ари рассказала. Про все то, что делала Полина, про свои появившиеся чувства к Мирко, про то, как он сказал, что выбирает Полину, а не их, про то, какой он желающий помочь всем на свете идиот.

— Ха, прошлое, которое делает нас такими, какие мы есть. Но ты ведь согласна? Мы, именно мы отвечаем за то, что мы делаем здесь и сейчас, — и вдруг Ари осенило. Она сползла с рундука на пол. — Его тоже сделало таким его прошлое, точно... Он ведь так не любит говорить о семье, уклоняется от расспросов... А я, дура, так и не додумалась поговорить с ним по душам.

— Ну что ты. Все мы... такие. До поры.

— Кажется, я только что поняла, чем он руководствуется в отношении Полины, — усмехнулась Ари.

— И как, стало легче?

— Нет, — прошептала Ари, качая головой, вбирающим в себя воздух шепотом. Глаза ее были стеклянными, ничего не видящими. — А впрочем, может я сейчас просто не могу понять, что чувствую.

— Может.

— Эй, ты не опоздаешь?

— Опоздаю. Но к тебе-то я пришла вовремя.

Ари подалась вперед и обняла Киру, утыкаясь щекой в ее жесткий кружевной воротник. Ей хотелось улыбаться и благодарить, но это была бы не она. Отстранившись, Ари произнесла с усмешкой:

— И почему все умные люди спешат именно в наш город?

Кира хихикнула.

— Давай как будто мой ответ какой-то умный, чтобы не рушить твое мнение обо мне.

— О нет, оно уже разрушено, ну зачем ты это сказала?

Кажется, Кира всерьез забеспокоилась.

— Правда? Я все испортила?

— Да нет же! Шутка. Шуток не понимаешь?

Кира положила руку на сердце и выдохнула.

— Предупреждать надо!

— Ладно, я буду носить с собой табличку «шутка» специально для тебя.

На том они и распрощались. У Ари было прекрасное настроение, но, стоило уйти Кире, она погрузилась в думы. Вечерний туман к дождю.