Мозаики Просперо (джен)

Они как тень надвигались на этот мир. Как морская волна, готовая поглотить тебя полностью и утащить на самое дно. Стая. Стая окружала свою добычу и готовилась вцепиться ей в горло. Пустить ей кровь и принести её хозяину. Стая, верная и непоколебимая, явилась молотом света Терры для тех, кто оказался не готов принять установленный миропорядок, созданный из страха и невежества перед знаниями. Но в рядах сынов Русса были и те, кто не был рад такому событию в легионе.

Эта битва не принесет той славы, которую они обретали, приводя миры к согласию. Братоубийственная война явилась следствием наглости Магнуса, его пренебрежения Никейским эдиктом. Вероломно его нарушив, он чуть не погубил весь труд своего отца, в связи с чем император приказал привести его к нему, но у Магнуса и в данном случае было свое мнение. Магнус был ученым и стремился к знаниям, при этом не разграничивал их на плохие и хорошие, в отличие от отца.

Волки в душе всегда не очень хорошо относились к легиону Тысячи Сынов, считая их колдунами, а после приказа императора ненависть разгорелась с новой силой. У Волков была хорошая особенность, и заключалась она в том, что сомневались они недолго.

Магнус понимал, что отец его не простит, но почему он его не призвал сам, а послал за ним другого сына? Неужели он настолько плохо знал своего сына, что побоялся повторения истории, или он настолько занят, что данное событие не заслуживает его внимания? Тем не менее Волк был на пороге, и издалека уже слышался его завывающий рык. Сотни кораблей легиона Русса приближались к планете, а это говорило лишь об одном: Император настроен решительно, поэтому и спустил с поводка свою гончую, наполнив её решительностью. Магнус понимал все это. Примарх видел волчий оскал и слышал рычание Волков Фенриса. Видел дождь в темном небе, что несет погибель всем его сыновьям, поэтому он тоже должен действовать решительно.

Разговаривать с Руссом бесполезно, он никогда не занимался философскими размышлениями, он был воином. Прямолинейный, непоколебимый и верный. Его не заботило процветание миров, ему нужны были война и слава на поле боя. Но что будет потом, после войны, об этом он наверняка не задумывался.

Где-то внутри таилась надежда, что это просто сон, что Магнус вот-вот откроет глаза и мир будет как прежде. Он будет и дальше пополнять свою библиотеку вселенскими знаниями, учить своих сыновей, а вечерами проводить время на балконе своего шпиля, гордо смотря на Тизку. Ирония ситуации была в том, что даже во сне Магнус не спал. Его эфемерное тело тянулось туда. К этому пятну на темном небосводе, где он часто искал ответы на свои вопросы. Вопросы, которые он не смог бы задать отцу. Наверное, это и тревожило отца. Возможно, он даже знал, что Магнус бороздит варп в поисках ответов, а не спрашивает их у него. Это могло тяготить отца и явиться главной причиной сбора на Никее. В отличие от Магнуса, Русс инициативы не проявлял, являясь смиренным сыном.

Магнус тяжело вздохнул и почувствовал, как легкий ветерок пронесся в комнату позади него, слегка всколыхнув его рыжую гриву. На пороге комнаты стоял Ариман. Облаченный в боевой доспех, он больше не походил на ученого. Его нынешний облик являлся символом крестового похода, где возвращение в лоно Империума обязательно и в случае отказа Молот императора в лице астартес сделает это с подобающей ему ролью. Зачем тогда отец создал нас такими, если ему не нужны ученые? Возможно, он боялся, что мы можем узнать то, что знать не стоит. Но ведь каждый примарх особенный, и все эти особенности отец нам дал намеренно. Зачем красть краски у художника или ломать руки скульптуру, если их создали для этого? Может быть, отец ошибся в нем, понял это и сейчас своими действиями пытается как-то устранить проявившиеся недостатки. Магнус думал об этом и не мог найти ответа на данный вопрос.

На лице Аримана читалась тревога, и Магнус понимал, что хороших вестей он точно не принес.

— Отец! — закричал Ариман. — Их корабли вошли в зону обстрела межпланетарной обороны.

— Что с эвакуацией? — спросил Магнус.

— Корабли спешно покидают орбиту Просперо и направляются к границам системы. Практически все гражданское население покинуло планету.

— Никогда не думал, что Просперо будет в осаде, — с досадой сказал Магнус.

— Об этом никто никогда не думал, — ответил Ариман.

Магнус подошел к парапету балкона, оперся на него руками, опустил голову и тяжело выдохнул. Его рыжая грива спала с плеч и стала колыхаться на ветру. Он чувствовал колебания ветра кончиками волос. Он понимал, что не справится с волками, но, возможно, у него получится хотя бы спасти побольше сыновей. Ему было тяжело, и где-то внутри он ощущал, что попал в тупик.

— Отключить защиту периметра планеты, — прошептал Магнус.

— Что?! — удивленно воскликнул Ариман. — Отец, как ты можешь так говорить! Ты что, хочешь их просто впустить и оставить нас на растерзание?! — глаза Аримана впились в Магнуса. В них читался страх и замешательство.

— Мы должны дать им бой на орбите, а потом добить на земле. Мы сможем, отец! Мы — легионес астартес! — упорствовал Ариман.

Магнус лишь поднял руку, приказывая ему замолчать.

— Подойди, — тихо прозвучали слова Магнуса.

Казалось, он даже не шевельнул губами, но Ариман услышал его отчетливо, будто он стоял перед ним. Ариман проследовал через комнату на балкон к своему генетическому отцу и встал рядом. На столах валялись кучи открытых книг, будто Магнус искал в них ответы, но так и не нашел. Внутри Аримана разгорелось незнакомое ему чувство, чем-то похожее на злость и при этом страх перед надвигающейся бурей.

Примарх был облачен в темно-синюю тунику. Его рыжие волосы были распущены на плечах, что делало его похожим на терранского льва. Книга, как всегда, покоилась на бедре. Он казался уставшим, опустошенным и заблудившимся. Ариман хотел узнать мысли своего отца, ведь, возможно, они бы ему дали те ответы, которые он хотел получить от этого разговора. Обычно в таких ситуациях Ариман тонко прощупывал своего собеседника, но в данном случае он даже бы и не подумал этого сделать. Никто не мог сравниться с Магнусом психическими силами, за исключением императора.

Магнус слегка улыбался, но его глаза говорили о тяжелой грусти. Остановившись около Аримана, Магнус по-отцовски опустил ему руку на плечо. Ариман почувствовал тяжесть его физической и психической мощи, отчего в голове почувствовался опьяняющий эффект, который так же быстро улетучился, как и появился. Мощь. Именно этим словом можно охарактеризовать каждого из сыновей императора. Это лишний раз подтверждает, что император великий стратег и замыслы его глобальны. В голове Аримана проскользнула мысль, что если Магнусу порой не понять замыслы отца, то для простых астартес это вообще недосягаемо.

— Смотри, — Магнус кивком указал на Тизку.

Снизу Тизка была великолепием, творением гения. Сосредоточением мира и вселенских знаний. Она являла собой символ процветания и всегда таковой останется в памяти поколений. Её шпили уходили вверх, будто пронзая это почерневшее от кораблей Фенриса небо, что четко отражало внутреннюю составляющую её жителей. Постоянный рост во всем, но в данных обстоятельствах данное определение подвергалось сомнению. Волки сожгут планету, а вместе с ней все, что так долго накапливал народ Тизки. Эти мысли томили Аримана, а безысходность убивала.

— Мой отец опять послал Русса за сыном, — тяжело сказал Магнус.

У Аримана было ощущение, что Магнус отвлеченно смотрит куда-то вдаль в надежде найти там ответы на терзающие его вопросы.

«Что тебя тревожит, отец, скажи?» — думал легионер. Опять огорчение давило на плечи Аримана.

— Это моя вина, что мы все оказались в такой ситуации, — ответил Магнус, будто читая мысли своего сына.

— Тебе нужно все объяснить императору! Он всё поймет! Не забывай, что ты его любимый сын! — не переставал настаивал Ариман.

Магнус взглянул на него сверху и лишь слегка улыбнулся, после чего убрал руку с плеча Аримана.

«Опять загадки!» — подумал Ариман. «Отец, дай возможность тебе помочь хоть как-то! Я твой верный сын и пожертвую всем, лишь бы всех спасти», — не унимались мысли Аримана.

— Отключить защиту периметра планеты, — сказал Магнус Рыжий. — Давай сначала выслушаем их.

Он дернул меч, застрявший груди в легионера, и тот вышел с хрустом. Тело обмякло, однако воин по непонятной причине оставался стоять на ногах. Клинок выпал из рук и с лязгом ударился о землю. Лорак Темная Грива плюнул ему на доспех, после чего ударил воина ногой в грудь, отчего последний рухнул в пепел. Кровь пролилась из сочленений доспеха на песок и стала шипеть. Тело война начало разлагаться и распадаться на части.

«Странно, я ведь туда его не бил», — подумал Лорак. «Варповские прислужники», — вторил он себе.

Лорак издал гортанный вой в небо, который подхватило все его отделение, а затем обернулся к воинам.

— Продвигаемся дальше! — крикнул Лорак.

Астартес бежали по улицам Тизки, стреляя на ходу по врагам. Всю жизнь он воевал и тренировался, поэтому болты находили свою цель. Силы Тысячи Сынов иссякали. Их сопротивление тонуло в собственной крови, а стая, как нож, пронзала тонкий панцирь защиты своих бывших братьев. Лорак потерял счет убитым врагам. В этот момент он чувствовал себя охотником. Постепенно кольцо вокруг легиона Тысячи Сынов сужалось. Их отчаянное сопротивление не приносило результата.

«Зря они решили тягаться силами с легионом Космических Волков», — подумал Лорак.

Крики боли и боя накрыли Тизку. Небо почернело от бесчисленных кораблей легиона Лемана Русса, стоявших на низкой орбите. Свою долю внесло и небо над Тизкой. Сильные порывы ветра с молниями влились в общую мелодию битвы.

Миновав очередной проулок, Лорак попал в маленький дворик. Его внимание привлекла поверхность здания с фасадом в форме полукруга. По непонятной причине оно уцелело при орбитальном обстреле. На его поверхности не было ни пылинки. Рядом находящиеся здания были местами разрушены, во дворе лежали их отколовшиеся части. Камень крошился под тяжелыми шагами легионера. Идеально гладкая поверхность была похожа на зеркало. Она отражала окружающую обстановку, при этом то, что находилось за ней, Лорак видеть не мог. Возникало ощущение, будто вещество, из которого состоит данная поверхность, двигается куда-то под здание. Она завораживала и манила своей чистотой. Хотелось дотронуться до неё. Лорак подошел ближе и протянул руку к поверхности, но его отвлекли:

— Лорак! Идем! — сказал Эткар Тихий Шаг. — Легион почти сомкнул кольцо вокруг них.

— Посмотри, какая она идеально гладкая, — сказал Лорак.

— У нас нет времени, Лорак! Мы должны двигаться!

Но Лорак его не слышал. Он стоял в метре от этого здания. Легионер смотрел на себя через визор шлема и чувствовал гордость от увиденного. Броня была повреждена и запачкана в некоторых местах. «Не критично, это мы исправим», — подумал Лорак.

Самым примечательным было то, что из-за крови на броне было трудно отличить его принадлежность к конкретному легиону. Они так сильно увлеклись резней, что часто рисковали и переходили на ближний бой. Единственными отличиями являлись обереги, шкура и места доспеха, куда не попала кровь. Ветер трепал обереги и его плащ, отчего все они позвякивали на ветру. На шее висело ожерелье Шомака. Его нет уже двадцать лет, а его ожерелье до сих пор с Лораком. Он не позволил его сжечь и оставил себе, чем навлек на себя гнев некоторых братьев. На заднем фоне он видел почерневшее небо и сверкавшие молнии.

«Суровый мир, почти как на Фенрисе», — подумал Лорак.

Внезапная боль пронзила Лорака, отчего на поверхность здания попали капли его крови. Они мгновенно зашипели и испарились, будто их там и вовсе не было.

— Эткар! — крикнул в вокс Лорак.

После этого последовало еще два удара, отчего он опустился на колено и уперся на выставленную вперед руку. Кровь, попав на поверхность, в этот же момент испарилась. Три выстрела попали в грудь, и Лорак стал жадно глотать воздух. Резкая боль в груди током пронзила легионера. На ретиальном дисплее всплыли иконки, говорящие о серьезных повреждениях доспеха и внутренних органов. Он услышал свой хрип в попытках вдоха. В кровь хлынули стимуляторы, организм пытался спасти хозяина. Во рту появился привкус крови. В этот момент в голове Лорака родилась мысль, которая вселила в него страх и одновременно надежду.

«Только не в голову», — думал он.

Умереть в бою для Волков было честью, но он мог бы еще послужить легиону и не хотел расстаться с жизнью именно сегодня. Он жаждал быть рядом с братьями в момент триумфа на Просперо.

Четвертый выстрел попал в левое плечо, отчего его откинуло назад. Легионер упал на спину. Его начало рвать кровью, отчего он снял шлем резким движением и выронил его около своих ног.

Посмотрев в сторону, где ранее стоял Эткар, он увидел свое отделение, которое из укрытия вело огонь по зданию.

Из пробитого доспеха в песок вытекала кровь. Тело ныло от боли, однако Лорак не сильно её чувствовал, так как стимуляторы уже начали действовать. Рвотные спазмы не прекращались, отчего он повернул голову набок. Спасут ли стимуляторы, в этом и был весь вопрос. Последнее, что он видел перед тем, как снять шлем, — «Сильные повреждения внутренних органов и доспеха».

Целью для огня астартес его отделения было здание слева от этой изящной поверхности, а точнее, один из балконов. Скорей всего там оказалась оборудована огневая точка для прострела улицы. Шлем лежал рядом, и Лорак слышал переговоры его отделения. Звук их переговоров перемешивался с гулом ветра. Из десятерых ранены двое, включая его. Враги — двое астартес с болтерами. Внезапный взрыв на одном из этажей наградил Лорака россыпью камней. Они застучали по броне и лицу, а упавшая глыба камня окатила его пылью.

В этот момент он почувствовал резкий рывок за ворот доспеха. Проснувшаяся боль вернула его в чувства, отчего он издал ноющий рык и ухватился за наруч тянувшего его легионера.

— Ты мне еще спасибо скажешь! — рявкнул Эткар.

— Если выберусь отсюда, — простонал Лорак.

Эткар дотащил Лорака до ближайшего укрытия, после чего закинул себе на плечо и побежал в ближайшее здание. Зайдя в помещение, он положил Лорака на землю.

— Ну как ты, командир? — улыбаясь спросил Эткар.

— Не очень, — простонал Лорак.

— Вызову апотекария. Ближайший к нам Гупар. Его Волки высаживались далеко от нас. Как его сюда занесло? — удивленно сказал Эткар.

— Этого старого пса еще не убили?! — с улыбкой произнес Лорак.

— Гупар! Это Эткар. Сержант Лорак ранен. Нужна срочная эвакуация.

— Все так плохо? — спросил Гупар.

— Три попадания в грудь. Я удивлен, что он еще жив. Да, еще одно в плечо, — с улыбкой произнес Эткар.

— Он сын Фенриса, поэтому он и жив. Я в трехста метрах от вас. Погоди… Вижу вас на карте, ждите.

Похвала Гупара вызвала улыбку на лице Лорака, однако боль не покидала его. Кровь на губах уже засохла, оставляя неприятный привкус во рту. Дыхание давалось с трудом, отдаваясь в груди.

— Ты не понял! Его нужно спасать, а в полевых условиях ты не поставишь его на ноги, — настаивал Эткар.

— Сейчас нет возможности его транспортировки, — парировал апотекарий.

— Гупар, его надо эвакуировать! — закричал в вокс Эткар.

— Повторяю, сейчас нет возможности для его эвакуации. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ему помочь, Эткар! — ответил Гупар.

Эткар зарычал, после чего выругался на готике.

— Принимай командование отделением, — прохрипел Лорак.

— Мы дождемся Гупара и двинемся дальше, — глядя в глаза Лораку, произнес Эткар.

— Нет, я вас только задержу, — ответил Лорак.

— Я не оставлю тебя одного, — настаивал Эткар.

— Это приказ, Эткар! — с рыком произнес Лорак.

В этот момент к ним подошел другой легионер. Его броня была опалена и с пятнами крови. Зубная пила тихонько трещала, оставляя капли крови на земле.

— Парт, — прохрипел Лорак.

— Мы зачистили здание — двое из Тысячи Сынов и оборудованная точка. Шосэ немного досталось, но он может дальше вести бой.

— Хорошо, я дальше идти не смогу. Гупар уже идет к нам. Он займется мной. Вам следует идти дальше.

— Сержант, еще кое-что, — парировал Парт.

— Что?

— Великий Волк сражается с Магнусом.

В этот момент Лорака охватило чувство гордости и одновременно досады. Он не будет там, когда Волк сразит Магнуса. Эти мысли вызывали печаль в его и так не лучшей ситуации.

— Тем более вы не должны задерживаться из-за меня. Отец в пылу боя, и ему нужен каждый его сын. Продвигайтесь вперед согласно тактическим указаниям. Гупар и я встретим вас на борту корабля. Эткар пока возглавит отделение, — скомандовал Лорак.

Парт удовлетворенно кивнул и посмотрел на Эткара. Эткар наклонился к Лораку и взял его за запястье, отчего амулеты их отделения в виде луны стукнулись друг об друга.

— Ты славно сражался, брат, — сказал Эткар.

— Это еще не конец, — с улыбкой сказал Лорак.

— Гупар, я отправил тебе маячок с геолокацией Лорака на всякий случай. Мы двигаемся дальше, поэтому поторопись, пожалуйста, ему очень нужна помощь.

— Принял. Я на подходе.

После этих слов астартес покинули Лорака. Боль не стихала и носила ноющий характер. Лорак стал осматривать помещение и наткнулся на фигурку слона. Она была сделана из оникса, а глаза представляли собой какие-то камни фиолетового цвета. Он никогда не видел слонов, но слышал о них. Они жили на Терре и исчезли очень давно. Он слышал, что в древности их использовали в военных походах и даже гнали через непроходимые горные массивы.

Также он слышал звук боя. Громыхали орудия его легиона. Эта какофония несла только разрушение для обитателей этого мира. Его печалило то, что он не сможет узреть, как Леман Русс сразит Магнуса Красного, Алого короля и колдуна Просперо. У него было много имен, но сути это не меняло.

Он не мог понять, почему Магнус ослушался императора, почему поставил под сомнение авторитет его генного отца. Леман Русс так бы никогда не поступил.

«Он бы так никогда не поступил», — прозвучал голос в голове Лорака. Голос был похож на симфонию звериных голосов, уходящих куда-то вдаль.

Рука интуитивно опустилась на болт-пистолет, покоившийся на поясе. Лорак попытался нащупать вокс в ухе, но его не оказалось.

— Выпал после выстрела в плечо, — усмехнулись голоса.

— Покажись, хватит играть в свои колдовские игры, — Лорак сильнее сжал рукоять болт-пистолета, однако в этот момент в его душе начал пускать корни страх, древний и первобытный. Страх перед чем-то новым и неизвестным. Он искал врага, но не мог его найти. Темнота сгущалась, отчего сердца забились сильней, что вызвало новую волну боли в теле легионера.

— Зачем вы это делаете? — прозвучал вновь голос в голове Лорака.

— Вы отвернулись от императора, и теперь вам предстоит ответить за ваши поступки, — сказал Лорак.

— Так же, как и семнадцатому? — удивленно ему ответил незнакомец.

— Такова воля императора, — твердо заявил Лорак.

— Ну раз так! — со злостью завопили голоса.

Внезапно Лорака вновь пронзила боль в груди. Он закричал от боли, выхватил болт-пистолет и стал стрелять вокруг в поисках какой-то цели. Ирония ситуации была в том, что это все было бессмысленно. Неведомая сила подняла его над землей. Он кричал от боли. Ему казалось, будто его раздирают изнутри, отчего он закрыл глаза. Когда боль немного утихла, он открыл глаза и увидел перед собой линзы шлема. Доспех легионера Космических Волков был пробит в нескольких местах и слегка покрыт инеем. Он не видел глаз воина, но знал, что тот сейчас улыбается сам себе. Сам Лорак заметил пар при дыхании.

— Предатель! — выкрикнул Лорак, после чего плюнул на маску шлема легионера.

— Зверье, глупое животное, — зарычал астартес. — Ты, как и твой примарх, погряз в братоубийственной борьбе! Сейчас твой отец пытается убить своего брата!

— За все надо платить, — прохрипел Лорак.

— Что ты знаешь о плате, Лорак? — парировал легионер.

— Откуда ты знаешь моё имя? — удивленно спросил Лорак.

— Может, быть от Гупара? — усмехнулись голоса.

— Что ты с ним сделал, колдун?! — заревел Лорак.

Легионер продолжал смотреть задумчиво на Лорака, после чего сказал:

— Давай лучше я тебе покажу, — с усмешкой произнес легионер.

Внезапно у воина загорелись глазные линзы шлема, после чего он положил руку на голову Лорака.

От жара битвы ему захотелось снять шлем. Он часто так делал, как бы показывая пример молодым. Сняв его, ветеран явил Просперо свое лицо. Гупара, апотекария легиона Космических Волков и сына Лемана Русса. Десантные капсулы с легионерами падали, как капли дождя, с почерневшего неба. В одной из этих капель и прилетел Гупар. Оказавшись на поверхности, он закрепил магнитным зацепом шлем к поясу, после чего, зарычав, присоединился к охоте.

Они теснили их все дальше и дальше, глубже в город. Они рычали первым победам, продвигались вперед, осыпая врагов градом снарядов. Разрубали их своим оружием в ближнем бою. Пробивали их черепа и доспехи, не зная пощады. Пробегали мимо горевшей техники и трупов воинов. Увиденное им печалило старого Волка. Боль братоубийственной войны глубока, она как зияющая рана, поэтому всегда нужно оправдание для рубцевания этой раны. Самое печальное, что они нашли оправдание для себя и в этой кампании.

Его отделение глубже всех ушло в ряды врага. В пылу боя они теряли концентрацию, ведь их манила жажда. Жажда битвы и крови, азарт охоты на добычу. Но у всего есть темная сторона. По мере их продвижения работы у Гупара прибавлялось, так как он все чаще отставал по причине оказания помощи раненым. В итоге их безумного шествия по рядам легионеров Тысячи Сынов из Волков осталось только двое. Снаряды были на исходе, попытки связаться успеха не принесли.

— Чертовы колдуны! — рявкнул Уграм Острый Нюх.

— Уграм, нам надо остановиться, нас осталось двое, мы слишком сильно отстаем от остальных сил. Надо отойти, — прокричал сквозь ветер ветеран.

— О разведке слышал? — с ухмылкой произнес Уграм.

Уграм был совсем молод по сравнению с Гупаром, поэтому ему часто приходилось мириться с его ребячеством и позерством. Он был перспективным легионером, за что не раз отмечался командирами легиона.

— Побольше твоего, щенок! — огрызнулся с улыбкой Гупар.

Гупар засмеялся. Его смех волнами отражался от окружающих зданий, уходя куда-то вдаль. Данный эффект ввёл в замешательство легионеров, отчего они приняли боевую стойку.

Внезапно Уграм нырнул за укрытие, так как в место, где он только что стоял, попал снаряд болтера. Гупар моментально отреагировал, метнулся в другую сторону и перекатился за обломок здания. Он хотел было попробовать вызвать подкрепление, но в воксе был только звук статики, отчего Гупар выругался про себя. Выглянув из-за укрытия, он ничего не увидел. Уграма тоже не было видно, поэтому судьба его оставалась загадкой. Стрелявшего он тоже не заметил.

Секунды ожидания как будто замедлили время. Гупар почувствовал себя загнанной жертвой.

Внезапно он услышал звук шагов. Хруст. Тишина. Снова хруст.

Ветеран решил выглянуть из-за укрытия и внезапно ощутил на своем вороте руку, которая резким движением выдернула его из укрытия. Он моментально выхватил клинок и направил его в прорез между шеей и бронекостюмом воина, однако этот выпад парировали мгновенным перехватом обеими руками его кисти, после чего воин надавил на кисть сверху и развернулся, отчего Гупар упал на живот. Затем воин протащил его по земле, сопроводив все это ударом ногой по спине, отчего у ветерана выбило дыхание. Краем глаза он увидел, как другой воин в синей броне всадил клинок в шею Уграма, после чего опустил его на землю. Уграм держался за маску воина, пытаясь выцарапать ему глаза, но силы покидали легионера. Его тело постепенно обмякло на руках воина.

Клинок Гупара вылетел из рук и куда-то улетел после выкрика легионера Тысячи Сынов.

— Колдовское отродье, предатели! — закричал Гупар.

Воин молча придавил Гупара к земле. Ветеран не мог пошевельнуться. Скорей всего, причиной тому была магия Тысячи Сынов, так как было ощущение, будто на него опустил ногу дредноут типа «Контемптор». Легионер занес клинок для убийства Гупара.

— Камит! Стой! — выкрикнул другой воин.

— В чем дело, Укха? — раздраженно ответил легионер.

Воин, который убил Уграма, опустил тело на землю, после чего подошел к ним и опустился на одно колено. Затем он взял Гупара за волосы и приподнял его голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Это апотекарий, — с усмешкой произнес он. — Мы можем им навредить еще больше, если убьем раненых. Этот бой мы уже и так проиграли.

— Отец запрещает переселение душ, — сказал Камит.

— Я не дам этим ублюдкам возможность попировать на нашей планете, Камит! Наша судьба уже решена, поэтому я заберу с собой как можно больше псов Фенриса.

— Ты ведь больше не вернешься, брат, — с грустью произнес Камит. — Ты готов на это?

— Я хочу этого, — спокойно произнес Укха.

— Да будет так, — подытожил Камит.

Глаза Укхи загорелись синем пламенем, после чего он посмотрел в глаза Гупара.

— Ну посмотрим, как ты сможешь помочь своему легиону, апотекарий, — с усмешкой произнес воин.

Боль. Ноющая боль. Он открыл глаза. Он в шлеме. Дышит. Перед глазами показатели жизнедеятельности. Он здоров и готов проливать кровь за императора. Он хочет пойти. Он хочет вновь снять шлем, чтобы подбадривать молодых воинов и показывать им пример. Он хочет что-то сказать. Но он не может. Замешательство. Страх. Он кричит, но не издает ни звука.

— Гупар, тебе представляется великая возможность, старый пес. Ты будешь свидетелем своего падения, — с удовольствием в голосе произносит Укха.

— Что происходит, что со мной? Что ты со мной сделал, колдун?! — кричит Гупар.

— Я — это ты, а ты — это я. У нас важная миссия. Нам пора отойти назад к основным силам. Тебя ждут раненые, ведь им нужна твоя помощь. Им нужно освобождение, — усмехаясь, произнес Укха.

— Нет, ты не посмеешь, тварь! — закричал Гупар.

— А это и не буду я, это будешь ты, — сказал голос в голове Гупара, после чего разразился омерзительным смехом, утонувшем в пустоте.

Он нашел свой клинок и вернул его в ножны. Развернувшись, он увидел тело Уграма. Ветер Просперо колыхал его плащ. Гупару внезапно стало очень больно, но чувство так же быстро исчезло, как и появилось, после чего он направился к основным силам.

Гупар кричал, но его никто не слышал. Он сам себя не слышал.

Он был с ними, с братьями. С теми, кто в нем нуждался. Он всем помог, он всех освободил. Освободил от боли и дал свободу. Свободу их душе. Он резал глотки, отравлял, ломал шеи, сворачивал головы с холодным послевкусием. Один раз, когда он вонзил клинок в шею Катару Громкому Свисту, тот, ошарашенный произошедшим, ухватился за нагрудник Гупара и подтащил его к себе.

— Гупар?! — захлебываясь в собственной крови, закричал он на апотекария, после чего клинок вошел глубже в плоть Катара и тело того обмякло.

В этот момент поступил сигнал от Эткара с просьбой о помощи Лораку. Через некоторое время на экране вспыхнул маячок с его геолокацией. Гупар отошел от тела Катара и убрал клинок в ножны.

— Жатва продолжается, — прозвучал голос в голове Гупара. Голос изменился, он стал больше похожим на вой. На вой тысячи голосов.

— Что с твоим голосом? — спросил Гупар.

— Ничего не проходит бесследно, — ответил Укха.

— Что это значит, колдун? — настаивал Гупар.

— Сила не дается просто так! Но тебя это не должно волновать. Тем более ты скоро исчезнешь, — с ухмылкой произнес Укха.

Лорак открыл глаза. Перед ним стоял Гупар. Линзы шлема заляпаны кровью. В руке он держит клинок со следами крови его братьев, Волков Фенриса, которые пали от рук этого предателя. В груди Лорака зияют раны, помятый керамит своими острыми краями впился в кожу, отчего проступила кровь. Остальные раны тоже кровоточат, организм пытается спасти своего хозяина, но ранения и их последствия слишком тяжелые. Он сидит в луже собственной крови. Руки опущены, голова наклонена, с губ капает кровь на доспех. Его охватывает головокружение, от которого он теряет концентрацию и перестает понимать, что происходит вокруг. Гупар опускается на одно колено и наклоняет голову Лорака к себе, как отец, который хочет обнять своего родного и любимого сына. Лорак хочет схватить Гупара, так как понимает, что сейчас произойдет, но не может, так как руки его не слушаются. Он чувствует, как клинок проникает все глубже в плоть шеи. Он пытается вдохнуть, но от этой попытки ему становится только больней.

— За что, Гупар? — захлебываясь в собственной крови, спрашивает он апотекария.

— За Просперо, — улыбаясь, ответил Укха и глубже вонзил клинок.

— Мы уходим, — спокойно произнес Магнус.

С этими словами Магнус встал и направился к выходу из своей ложи. Он быстрым шагам шел в доки по выдолбленным коридорам в скале. Коридоры Никеи завораживали. Идеально ровные и гладкие стены отдавали блеском в легком освещении.

«Неплохо так Механикум поработали», — подумал Магнус.

Миновав коридор, он вышел в полукруглое помещение, из которого был только один выход, но в нем сходилось еще семнадцать других коридоров.

«Отец не перестает удивлять», — про себя, улыбнувшись, решил примарх. «Нас осталось восемнадцать», — именно эти мысли возникли в голове Алого короля. «Что же нас ждет дальше?» — повторил Магнус.

Его внимание привлекли фрески этого помещения, где запечатлены победы легионов и их битвы с врагами Империума.

«Мы шагали по галактике, неся свет императора, жертвуя собой и людьми, которым открывали истину», — думал Магнус.

На самом деле все стены и потолок представляли собой мозаичное панно, выполненное из маленьких камушков.

— Раньше никого не заботило, как мы достигаем успеха, — послышался голос из-за спины Магнуса.

Обернувшись, он увидел Лоргара, примарха легиона Несущих Слово. Его церемониальная броня отливала антрацитом, а гладкое лицо отражало покаяние. Лоргар любил отца больше всех, даже можно было сказать, что он где-то боготворил отца, за что не раз получал упреки от других братьев и неодобрение самого отца. Магнус понял, что имел в виду Лоргар, поэтому не замедлил с ответом.

— Такова его воля, — ровным тоном сказал он. — За моих сынов я спокоен.

— Не думаю, что это тебя остановит, — язвительно сказал Лоргар, после чего посмотрел Магнусу в глаза.

— Я не собака, Лоргар, и мне не нужен поводырь! — огрызнулся Магнус.

— Я всего лишь хотел сказать, что иногда вопросы можно задавать отцу, а не искать ответы самому. Не все знания несут просвещение.

Магнус хотел было резко ответить Лоргару, но в глубине души он понимал, почему тот так говорит. Его любовь и обожествление отца не знали границ, хотя всех примархов учили, что богов не существует.

«Долго ли отец будет это терпеть?» — пронеслась мысль в голове Магнуса.

В период прогулок Магнуса по эмпиреям ему нашептывали голоса из темноты о Лоргаре, об императоре, о горе и других братьях примархах, но Магнус не хотел верить этим нашептываниям, потому что знал и понимал сущность этих нашептываний. Его самого манили силой и властью в обмен на покорность, но Магнус никому не хотел служить, кроме отца и человечества. Сущности открывали некоторые тайны мироздания, но всегда оставляли зерно истины в тайне, тем самым стараясь склонить Магнуса на их сторону.

— Смотри, чтобы твои методы тебя не погубили, брат, — сказал Магнус.

— А ты приумерь свое любопытство, — с укором сказал Лоргар, продолжая смотреть в лицо Магнусу.

Магнус задержал взгляд на Лоргаре. «Неужели?!.» — он отбросил мысль так же быстро, как она родилась, после чего развернулся и пошел к выходу из помещения, оставив Лоргара одного. Мысли имели силу и могли менять реальность. Эта истина была открыта для Магнуса, и поэтому он не хотел сеять семена этих грязных мыслей. Все это время его сопровождал Кадул Ма, верный сын и ученый. Облаченный в синий доспех, украшенный геральдикой легиона, последний задавался вопросом, почему именно он сопровождает Магнуса, но не мог найти ответа, да и зачем его искать, когда ему выпала такая честь. За это непродолжительное время он увидел многое и все время задавался одним и тем же вопросом:

— Что будет дальше?

— Все будет так же, — парировал Магнус, не глядя на легионера.

По периметру потолка висели знамена легионов, которые освещались прожекторами. Они слегка покачивались, переливаясь на свету. Глядя на них, Магнус ощущал тревогу, его терзало ощущение, что что-то не так. В этот момент он почувствовал легкую тянущую боль в голове. Примерно то же самое он чувствовал, когда выступал перед всеми. В том случае причиной явилось присутствие отца, мощнейшего псайкера Империума. Так что чувство это было знакомым, но кто мог посеять его? Учитывая количество коридоров, отец не должен был выйти вместе с сыновьями, и как следствие, его воздействие учитывать не стоит.

«Кто обладает еще такой силой? Стало быть, здесь рядом Сестры Безмолвия», — данная мысль проскользнула в голове Алого короля.

«Но зачем?! Неужели отец не доверяет сыновьям или боится, что придется силой успокаивать непокорных?! Опять сомнения, почему все именно так? Разве я когда-то его подвёл?!» — не унимался Магнус.

Тревога не покидала его. Она давила.

Он остановился и окинул взглядом помещение. В него уже вошли практически все его братья и их легионеры. После разговора с Лоргаром ему больше ни с кем не хотелось разговаривать. Ноющая боль не покидала его. С того самого момента, как Магнус ступил на Никею, она отталкивала его, и даже сейчас, когда на его труды пала тень запрета, его вновь гонят. Примарх тряхнул головой, пытаясь очистить мысли.

«Почему мы так слепы?» — подумал Магнус.

Он шел по помещению к центральному коридору и гулял взглядом. В этот момент он наткнулся на Мортариона, который уверенным шагом шёл к нему. Неприязнь, которую он видел в глазах Мортариона, нисколько не заботила Магнуса. Его бледное и холодное лицо, скрытое за маской с фильтрами, с его запавшими глазами и желтой кожей были символом смерти, которую он олицетворял. Таким же символом был и его легион. Несмотря на это, в действиях Мортариона чувствовалось какая-то нереализованность, стремление всем что-то доказать. Чувство, что он не на своем месте. Магнус хорошо это понимал. Мортарион практически никогда не говорил с Магнусом и даже не искал повода для этого. Рядом с Мортарионом в терминаторской броне шагал Тифон. Он, в отличие от Мортариона, не был таким слепым. В нем что-то было. Их судьбы сильно сплелись, и, несмотря на пришествие императора, их узы становились только крепче.

— Отец, не стоит обращать на него внимание, — произнес с тревогой Кадул Ма.

— Он тоже хочет кинуть в меня камень. Пускай. Может быть, так он найдет своё место, — ответил Магнус.

Мортарион остановился около Магнуса, и под его маской было видно, что он улыбается и пришел просто посыпать соль на рану.

— Чем обязан, брат? — сказал Магнус.

— Как ты теперь будешь воевать? — язвительно спросил Мортарион.

Ехидная улыбка Мортариона не сходила с лица. Он наслаждался этим моментом. Моментом, когда он может как-то реализовать себя.

— Ты хочешь оскорбить меня и мой легион? — спокойно ответил Магнус.

— Мне просто интересно, — ехидно сказал примарх Гвардии Смерти.

— Болтером и мечом, — ответил Магнус.

— Некоторые из братьев настаивали на том, чтобы к тебе приставили кустодиев. Не все уверены в тебе, однако отец отверг это. Не забудь сказать ему спасибо.

— Это их мнение. Мне оно безразлично, — отмахнулся Магнус.

— Вот оно твое отношение к братьям. К их мнению, — злорадствовал Мортарион. — Тебе еще повезло с результатом данного мероприятия.

— Я им не доволен… брат, — с отвращением сказал Магнус.

— Если ты ослушаешься отца, я лично приведу тебя к ответу, — глядя в глаза сказал Мортарион.

Легкий ветерок влетел в помещение, отчего качнулись знамена под потолком. В этот момент вокруг рук Магнуса начал потрескивать воздух. Кадул Ма зафиксировал резкое понижение температуры на визоре шлема. Доспех автоматически перенаправил энергию для поддержания стабильного состояния легионера.

«Именно этого он и хочет. Он хочет всем показать, что Магнус опасен», — подумал Кадул Ма.

Он хотел было уже обратиться к своему отцу и предупредить его об этом, но Магнус оказался быстрей.

«Не получится!» — в голове Кадула Ма появился голос Магнуса. Этот голос отразился эхом, уходящим вдаль, как звук выстрела артиллерии, находящейся где-то далеко. Он повернул голову в сторону Магнуса, но тот стоял спокойно. Однако в нем чувствовалось напряжение, отчего локоны его гривы слегка подрагивали в такт треску воздуха.

В этот момент Тифон отступил назад с озадаченным видом, а Мортарион лишь опустил руку на «Лампион», покоящийся на поясе примарха.

Внезапно Магнус начал громко смеяться. Его смех эхом гулял по помещению, что привлекло внимание всех присутствующих. Его серьезное лицо растаяло так же молниеносно, как и появилось. Оно отражало теплоту и заботу, радость и ребячество, отчего на лице Мортариона появилось удивление. Затем он просто наклонился к Мортариону и сказал:

— Побереги своих сыновей для более значимых событий, — медленно произнес Магнус.

После этих слов он направился к выходу из помещения, оставив Мортариона с Тифоном. Примарх Гвардии Смерти не был удовлетворён его ответом, поэтому лишь кинул ему вслед:

— Помни! Магнус!

Магнус шел молча, погруженный в себя. Он был спокоен, однако взгляд его был задумчивым. Его мысли оставались секретом для Кадула Ма. Он был шокирован произошедшем. Быть свидетелем ссоры двух полубогов, да к тому же свидетелем разговора с примархом легиона Несущих Слово.

В конце пути им предстало большое помещение, где их ожидал транспортник. В этот момент Кадул Ма зафиксировал восстановление температуры окружающего воздуха, после чего сразу же с удивлением посмотрел на Магнуса.

Его отеческое лицо тоже смотрело на него. Магнус не видел за шлемом удивления на лица Кадула Ма, но знал, о чем он сейчас думает, поэтому просто с горечью сказал:

— Отец мне больше не доверяет.

— Он закрылся у себя, — спокойным голосом сказал Гемлар.

— Великий Волк недоволен исходом, — парировал Жаско.

— Я слышал, что он переломил хребет Магнусу, он победил, чем он может быть недоволен? — влез в разговор подошедший Кенду.

Гемлар и Жаско посмотрели в его сторону холодным взглядом и просто проигнорировали его слова.

— Он победил, что не так?! — настаивал Кенду.

— Но какой ценой, — промолвил Жаско.

— Битва есть битва, всегда есть и будут смерти.

— Ради чего эти смерти? Магнус исчез вместе со своим легионом, оставив Волков на поле боя. Какой трофей с этого? Что это за победа, когда враг бежит? Волков убили, дело не завершено, битва не окончена. Наверняка Великий Волк думает о том, как найти и покарать окончательно Алого короля.

Волки ушли в себя, обдумывая слова Жаско.

— Трусы! — выплюнул Гемлар. — Они недостойны называться астартес.

— Тем не менее ими они являются, — заметил Жаско.

— Что теперь? Куда легион отправится? — сказал Кенду.

— Никто не знает, после битвы Русс укрылся в своих покоях и не выходит уже несколько дней, — ответил Гемлар.

— Не люблю томиться в догадках, — просопел Кенду, после чего уселся на корточки рядом с Жаско.

Ему на это никто не ответил. Волки продолжали сидеть молча, погрузившись в себя. После битвы с Руссом что-то случилось. Отец изменился, и никто не мог понять причину этого, потому что он до сих пор хранил молчание, закрывшись у себя. Их корабли застыли на орбите Просперо и как будто ждали чего-то, но это что-то упорно не показывало себя. Легион оставался в неведении, продолжая готовиться к очередной, но неизвестной битве.

— Есть сообщения с Терры Тирон? — спросил Волк.

— Нет, — ответил кустодий.

Русс презрительно фыркнул. В руках он держал устройство, похожее на когитатор, и смотрел на отчет по операции. Его лицо освещалось экраном устройства. Напротив находился большой иллюминатор с бесконечной темнотой космоса и горящими звездами системы. Он был без брони, в легкой подпоясанной тунике. Результат операции его печалил. Столько смертей ради мнимой победы. Сила Магнуса колоссальна. Даже несмотря на присутствие Сестер Безмолвия, он смог воспользоваться своей магией и покинуть Просперо, забрав с собой своих сыновей.

«Куда он исчез?» — думал Русс.

«Брат, зачем было до этого доводить?» — закрыв глаза, подумал Русс, после чего тяжело выдохнул.

Он обернулся и увидел смотрящего на него Тирона. Кустодий с патрицианским лицом в золотой броне. Золотая статуя. Его серые глаза будто сверлили Русса в поисках чего-то. Его шлем с красным плюмажем покоился у него под правым плечом. Броня была идеально чистой, будто он даже не участвовал в битве.

«Ручные псы императора», — подумал Русс.

— Что ты так смотришь на меня, кустодий? — сказал Русс.

— Вы чем-то опечалены, сир, — ответил Тирон.

— Пустой смертью сыновей, — с горечью сказал примарх.

— От смертей никуда не деться, король Волков, — парировал кустодий.

— Ты не понимаешь. Это мои сыновья, и я люблю их. Мне больно видеть эти цифры, зная, что они не отомщены и погибли во имя правосудия, а не во благо Империума.

— Воля императора всегда во благо Империума, — твердо ответил кустодий.

— Ты был на поверхности? — спросил Леман Русс, не спуская глаз с кустодия.

— Нет, мне было поручено оставаться здесь на случай, если отступники попытаются взять абордажем ваш корабль, — ответил кустодий.

— А я был, кустодий. Я был там и видел все это. Горящие танки, тела моих сыновей, разорванные и оскверненные этими колдунами во имя тех сил, которым они поклоняются. И после всего этого ты смеешь меня учить любить моих сыновей? Ты отсиживался здесь, пока кровь Волков лилась по земле Просперо, — гортанным рыком сказал Леман Русс.

— Повелитель, я хотел сказать, что воля императора всегда направлена на сохранение и процветание Империума. Магнус предал эти идеалы и должен быть доставлен к императору.

— Где теперь Магнус?! — закричал Русс, отчего кустодий сделал шаг назад и напрягся. — Где мой брат?! — продолжал Русс. — Я повторяю, кровь моих сыновей лилась рекой на Просперо, а ты мне говоришь об идеалах? Какие идеалы, кустодий?! Верность! Вот ваш идеал, которым вы обладаете. Больше ничем. Вы не несете ответственности. Вы обязаны одному человеку, а я обязан всему легиону. Они моя сила. Без них не будет и меня. Вам незнакомо понятие семейных уз. Думаешь, я не знаю, как вас создают?! — усмехнулся Русс.

— Примарх, мне кажется, вы немного забываетесь, — дерзнул кустодий.

Ответ был молниеносным. Кустодий не успел увернуться, как Русс уже был возле него и держал за ворот брони. От рывка шлем выпал из рук и ударился о металлический пол. Холодные серые глаза Тирона смотрели прямо в глаза Русса.

— Еще раз будешь учить меня жизни, можешь сам её лишиться. Ты здесь гость и не забывай об этом! — сказал ему примарх, после чего отпустил кустодия. — А теперь уходи и найди возможность связаться с Террой.

Тирон ничего не ответил. Он поднял упавший шлем и отряхнул плюмаж, после чего надел его, развернулся и пошел к выходу из помещения. Перед тем как выйти из покоев Русса, Тирон развернулся и сказал:

— Не забывайте, благодаря кому вы все это имеете, лорд, — после чего дверь за Тироном закрылась.

Оставшись один, Русс вернулся к иллюминатору и стал смотреть куда-то в глубину космоса. Звезды бисером горели в черной пустоте. Русс закрыл глаза, после чего тяжело выдохнул и сел за стол. Его терзали мысли и лица погибших сыновей. Примарх облокотился на спинку стула и попытался уснуть, чтобы успокоиться.

Гранит трещал под его ногами, а ветер трепал его волосы. Магнус убежал. Просто исчез. Он продолжал тяжело дышать ртом, обнажив клыки. Ярость отбивала в ушах стуком барабанов. По доспеху пробегали статические искры. Он обернулся и увидел мертвых сыновей. Их тела остывали на земле Просперо. На колдовской земле его брата. Горечь накрыла Русса, отчего он закричал во всю силу. Окружавшие его воины отшатнулись от страха. Он упал на колени и оперся двумя руками о землю, отчего его меч с лязгом ударился о поверхность. Локоны волос, смешанные с потом, свисали с его могучих плеч и спины. Он жадно дышал и не хотел верить в то, что это все напрасно. Все эти смерти ни к чему не привели. Брат убежал и отсрочил его победу.

«Нет! Нет! Нет!» — думал про себя Русс.

— Магнус! — закричал Русс, но ответа не последовало.

Король Волков встал на ноги, после чего поднял свой меч и закинул за спину. Волки стояли неподвижно и смотрели на своего примарха в ожидании приказа. Ветер продолжал трепать его плащ и его гриву. Он смотрел на них с гордостью и одновременно печалью. Боль вызывала смерть сыновей, и эту боль чувствовал каждый легионер. Это было видно в их глазах.

— Возвращаемся, — сказал Русс, после чего направился к своей Громовой Птице.

Он проснулся и увидел, что у него сжаты кулаки и напряжена челюсть. Он настолько сильно их сжал, что костяшки его пальцев побелели.

Леман почувствовал, что температура в помещении стала ниже. Затем он повернул голову к иллюминатору, в котором виднелась планета Просперо, в надежде на что-то, но увидел только легкую наледь на стекле.

Когда он разжал кулаки, на стол перед ним упал волос. Русс резким движением поднялся со стула и подошел в оружейную, где взял покоившийся там меч. Он оглядел все помещение, но никого кроме него в нем не было.

Кинув взгляд на иллюминатор, он заметил, что наледь исчезла, оставив после себя мелкие капли воды. Просперо все так же закрывала его своей поверхностью.

Примарх молча стоял на месте и просто смотрел на стол, за которым только что сидел. Он смотрел на выпавший из его рук волос, ведь этот волос был красного цвета.