Welcome to a Svetloe buduschee; Dnalrednow (джен)

— И какую же судьбу ты приготовил для неё?

Леонид стоял за спиной гостя, прислонившись плечом к дверному косяку. Пришелец из мира минувших дней просвечивал, как скатерть из бабушкиного приданого, он уже давно был просто бесформленной тенью, бледным подобием собственной тени, что следовала за ним всю жизнь. В общем, всё как у всех.

— Леонид, ты сильно преувеличиваешь мои возможности. Это, — он провёл рукой в воздухе, словно хотел смести комнату в какое-то межпространственное мусорное ведро, — всего лишь кухня, никак не Кухня судеб. И Маргарет больше не уснувшая принцесса из сказочной страны. Она вполне заслуживает обычной жизни.

Ему отчего-то вспомнились те дни, когда одного его взгляда хватало, чтобы армии стирали с лица земли города и государства, пленили их жителей и предав мучительным пыткам, убивали непокорных. Едва заметное движение пальцев, один щелчок, без преувеличений, и всё, для некоторых наступал конец эпох. И самое досадное, что сила эта не исчезла, не иссякла из своего источника — его бьющегося сердца, нет. Просто, однажды, он понял, что его мечта, давний сон, приснившийся ему неизвестно когда, утекает между пальцев, как сухой песок. Его тайному желанию не суждено было исполниться. Оно стало лишь видением Овцеголового, пленника белых стен, ограждавших его от ужасов отравленного внешнего мира, заселенного мутантами. Да, он нашёл виновных и сделал нечто, что заставило их сожалеть. Но силой своей он больше не пользовался, отчего стал жалкой копией, призраком минувшего величия.

Он закрыл глаза, что не удивительно, он не смог вспомнить собственное лицо, какое оно? Не то, с которым он представал перед армиями своими и покоренными, оно было до ужаса идеальным, (оно, как и его имя (одно из многочисленных, данных ему) заставляло людей содрогаться, перевариваясь в желудочных соках страха) а своё собственное самое что ни есть настоящее. Было ли оно? Он вздохнул. Когда-то у него было и собственное имя, каким его звала мать, но его пришлось отдать, как цену за великую силу. Ну, как пришлось? Это было одно из его желаний. Ни больше, ни меньше. Но сумей он повернуть время вспять, то не изменил бы своего решения никогда.

За спиной недовольно сопел, отвлечённый от полуденного отдыха, бармен. С их последней встречи он обрезал волосы, отчего стал ещё больше похож на лохматого терьера с вечно мешающей чёлкой. Знаете, такая забавная собачонка, игривая и весёлая, маленькая юла. Можно сказать, он стал более человекоподобен, из глаз исчез металлический отблеск, на лице то и дело мелькает улыбка, то радости, то печали, то задумчивости. Может ли его сердце биться, словно человеческое, а не жестяной мотор с кучей шестерёнок? Тогда неясно, отчего же они прямо сейчас находятся здесь, отчего же встреча состоялась?

— Отчего же ты ждёшь меня и встречаешь каждый раз?

— Что ты имеешь в виду?

— Не притворяйся, Леонид, ты больше процентов на пятьдесят человек из нас двоих в этой комнате. Так почему ты здесь? Ты должен ненавидеть меня не меньше других, а ты стоишь и пыхтишь у меня за спиной, как в старые добрые времена.

Тот качает головой, смахивая непослушную челку. «Ну, совсем, собака, терьер». Задумывается на несколько секунд, прежде чем ответить. Чуть погодя, медленно, подбирая каждое слово, отвечает.

-Да, наверное, старая программа даёт о себе знать. Видишь ли, от первоначальных настроек сложно избавиться. — Пожимает плечами, — И кому я это говорю! Ты же сам всё знаешь!

Да, конечно. Теперь его очередь пожимать плечами, кивать головой, почти по-человечески. Почти. По оконному стеклу стекают, обгоняя друг друга, быстрые капли дождя, так заложено, они в отличие от слишком умных машин не могут никак этому воспротивиться и что-то изменить в круговороте своих жизней. Если слегка расфокусировать взгляд, то уже видны, окутанные зеленой листвой, дымчатый мокрый асфальт, слышится шум дождя и шорох из-под шин несущихся по автостраде неподалёку автомобилей. Город живёт. Вот бы ему сейчас раствориться в этом ритме, упасть вместе с каплями воды на землю, побежать с ними по стокам единым ручейком, радоваться после ливневому солнышку. А потом испариться, чтобы стать большим облаком. Кучерявым динозавром из Конца Времён. Когда-то давно он слышал сказку от своей несчастной матери о маленьком древнем ящере, родившимся на склоне лет одной эпохи и ставшим облаком, парившим над поляной, где он и сам раньше наблюдал за небом.

На него нахлынули воспоминания.

* * *

Давным-давно, на заре времён, одно лишь Солнце одиноко горело во мраке Ничто. Маяк в безграничной Тьме. Но на обратной стороне его уже поселилось зло, словно болезнь оно ждало случая поразить звезду.

Он вылез из окопа. Ни души вокруг. Тишина сгустилась над равниной, как облака перед грозой. Ни танков, ни самолётов. Ровным счётом ничего, что могло причинить ему вред.

«Это лишь моё воображение, — подумал он — я тут один.»

Танк возник из ниоткуда. Огромный Голиаф, вестник смерти. Ему только и оставалось, что замереть и смотреть, как мелкие камешки переворачиваются под гусеницами механического чудовища. Но ни грохота, ни скрежета не было, словно кто-то отключил звук. Отполированные бока отражали тусклый свет с поверхности земли. Здесь среди этих застывших гор, поражённых тьмой, негде укрыться. Всё видно, как на ладони.

Танк исчез.

Или же превратился во что-то?

Если немного пофантазировать, можно прийти к удивительным выводам. Вдруг смертоносные Голиафы лишь камни под ногами? А Левиафаны, изредка показывавшие свои носы из воды, из чьих труб валит чёрный смрад- лишь скелеты давно умерших рыб? А дирижабли, что немыми сиренами возвещают о своём приходе лишь тучи на небосклоне?

Он огляделся по сторонам. Никого. Как всегда. Лишь голоса. Неведомые существа живущие здесь.

Они были всегда, куда раньше, чем в этой Вселенной зародилась жизнь. Они вездесущи. Они Тьма. Они и учителя, и друзья, и враги, и он сам. Они зовут себя….

Рейх обратной стороны Солнца.

-Эй, ты, покажи себя! — крик его утонул среди безмолвных скал, сама пустота проглотила его. Только вибрирующий шум, окруживший его, сотрясавший горы, давал понять, что его услышали.

-Аи-аи-аи-тыа-тыа-тыа-уу-уу-уу-оэ-оэ! — кричали они — А-и-и-у-у-у-о-э-о-э-э-э-э!

Он стоял среди этого шума, стоило ему испугаться, закрыть уши, так они бы поглотили его. Переварили и признали бы, что допустили ошибку.

Но нет. Он не позволит сломать себя, он должен во, чтобы это не стало, иди вперёд, в будущее.

Тёмное облако выползло из-за горизонта, оно приближалось к нему.

* * *

Дождь продолжал шуметь, копаясь в потемневшей от воды листве. Пора. Словно, угадав его мысли, Хозяин Бара шагнул вперёд. Будто бы мог удержать тень.

— Знаешь, как-то Далёкий Друг сказал мне, что все мы можем освободиться, только рассказав свою историю.

— Её давно рассказали за меня. Нет смысла даже пытаться. К тому же, — добавила Тень, — я почти ничего уже и не помню.

— Он предугадал и это. Послушай, нужна именно та история, которую знаешь ты, только ты. От начала и до самого исхода. История, берущая своё начало из Конца Времён, и заканчивающая у их истоков. Понятно?

Понятно ли? С каких пор Леонид стал таким настырным?

Ему вдруг вспомнилась маленькая планетка с коротким названием, состоящим из одних цифр, даже без заглавной буквы, как это водится. Её поверхность, вгоняющие в непреодолимую тоску каменистые пейзажи, с давно остывшими вулканами, высохшими озёрами и полным отсутствием атмосферы. В первый раз он подумал, что это гигантский сферический астероид, но в старых записях корабля говорилось, что это всё-таки планета и когда-то вполне себе была обитаемой, но дальнейшая её судьба неизвестна. Что за катастрофа могла стереть с неё всю жизнь? Время или дело рук обитателей того мира? Загадка. Загадка, заставившая его, совершить посадку, определившая его встречу с одиноким роботом. Железным жителем погибшего мира. Памятник ушедших дней среди безмолвия, над которым нависло чёрное небо белыми точками далёких звёзд. Наваждение исчезло.

— Ты меня слушаешь? Эй!

-Естественно. Если я приду в следующий раз, то обязательно расскажу свою историю.

— Что значит твоё «если»?

— Если буду существовать. Прощай, Пан, не поминай лихом!

Полупрозрачная фигура рассеялась по комнате тёмной тучей и исчезла, будто и не было никогда их диалога. На мгновение Леониду послышался шум ветра в камышах у озера, да всплеск зелёных вод под его мостом.

— А, где твой приятель?

Завозившаяся Маргарита, весело улыбаясь, внесла в кухню поднос с чайником и тремя чашечками. Она собиралась, видимо, угостить неожиданно нагрянувшего гостя, да только не успела. С ним никогда непонятно сколько времени прошло, казалось бы говорили целый час, а время не сдвинулось ни на секунду.

-Ушёл, как всегда.

-Как дождь?

-Да, как дождь. Когда хочет, приходит, когда хочет, уходит.

Девушка обиженно надула губы, ей это совсем не шло. Она становилась похожа не на Прекрасную Принцессу, а на маленькую лягушечку. Потешившись самую малость над её разочарованием, Пан Смерть пошёл на мировую. К тому же чашечки на подносе были премиленькие, перламутровые с позолоченными ручками, до чего изящные! Он и не знал, что у них такие есть. Так и просят, озорницы, чтобы в них налили горячий сладкий чай.

— А. позови-ка Томаша, пусть отвлечётся. Попьём чай вместе из твоих красивых чашек, хорошо?

Девушка кивнула и вышла из кухни. Чуть погодя послышались цокот её каблучков по лестнице. Как же хорошо! Но маленький червячок тихонько гложет душу, задели его за живое слова Тени о следующей их встречи. Вот, не мог же промолчать и просто попрощаться!

— Так! Не раскисать, солдат! И не через такие медные трубы проплывали.

Стало как-то спокойнее, не хватало самому начать хандрить, как его ушедший гость. За окном прекратился ливень. Он становился всё тише и тише, пока не стал грибным дождиком и не закончился вовсе. Облака нехотя уползали с голубого неба, чистого, словно его протерли, как следует тряпкой. Люди с довольными улыбками сворачивали мокрые отяжелевшие зонты, бормоча под нос что-то вроде одобрительного: «славный дождик пролился». День продолжался. Как ни в чём ни бывало.