Идеальный образ (джен)

Фушигуро Мегуми плохо помнил своего отца, зато его строгий запрет насчёт домашних питомцев навсегда впечатался в детскую память. И сколько бы они с Цумики ни уговаривали его — отец оставался непреклонен. Ни кошечек, ни собачек, ни хомячков, ни разноцветных рыбок, которых с нескрываемым восхищением рассматривала Цумики в зоомагазине. Она даже выучила названия полюбившихся видов и как за ними правильно ухаживать.

Мегуми же не понимал увлечений сестры какими-то рыбами, его интересовало совершенно другое — в зоомагазине он словно завороженный замирал у клеток со щенками. Он мог часами рассматривать, как они забавно возятся друг с другом, как радостно виляют хвостиками, встречая каждого потенциального хозяина, или как умилительно зевают перед сном. Мегуми чётко знал, что хочет чёрного или белого щенка, а лучше — и того, и другого. И даже тайком ото всех придумал специальные клички: Томайо — «хранитель» — для мальчика, и Шинджу — «жемчужная» — для девочки, и носил их в глубине сердца.

Но чужих животных не разрешалось даже трогать, какими бы милыми и забавными они ни были. Поэтому Мегуми привык наблюдать издалека и продолжал отчаянно мечтать о собаке. О верном лохматом друге, который был бы рядом, независимо от настроения и выполненного домашнего задания. Который грел бы мохнатым боком, ставил бы лапы на плечи и вылизывал лицо тёплым языком. Ловил бы ладони головой, подставляясь под нехитрую ласку, или понимающе молчал, положив морду на колени, и вдумчиво глядел в глаза, одним своим присутствием помогая обрести пошатнувшееся душевное равновесие.

Мать Цумики как-то объяснила Мегуми, что чтобы завести собаку, потребуется не только огромная, по его меркам, сумма для покупки щенка и всего необходимого, но и разрешение от домовладельца. А главное — согласие отца, которое тот, несмотря на регулярное отсутствие, вряд ли когда-нибудь даст; мать Цумики как раз была не против домашних питомцев.

Поэтому каждый вечер перед сном Мегуми просил богов исполнить его желание, обещая самолично заботиться о щенке и воспитывать его. Он готов был отдать всё, что у него было, даже за самого обычного беспородного пса — и каждый выходной, когда ходил с мачехой в храм, опускал по несколько монеток в специальный ящик, неустанно напоминая богам о своём заветном желании.

* * *

— Что-то случилось, Мегуми? — мягко поинтересовался Годжо Сатору, когда заметил, что мальчишка, прежде послушно шагавший рядом, неожиданно отстал, а потом и вовсе остановился, вдумчиво разглядывая что-то впереди.

— Там собака, — односложно пояснил Мегуми.

Годжо проследил за взглядом подопечного — неподалёку у скамьи действительно сидел среднего размера пёс — лохматый такой, чёрный — и самозабвенно чесал левое ухо задней лапой. Сатору плохо разбирался в собачьих породах, но даже с первого взгляда было понятно, что пёс не принадлежал к популярным японским породам. Наверное, был привезён с континента. А в остальном собака как собака, вроде ничего особенного. Но реакция Мегуми была слишком неожиданной и яркой для ребёнка с таким флегматичным характером — он точно был взволнован. Обычно Мегуми, в отличие от своей сестры, был крайне скуп на эмоции, а тут сразу целый набор: распахнутые в восхищении глаза, участившееся дыхание и лёгкий румянец на щеках. Годжо никогда не замечал за ним ничего подобного. Озадаченно поглядев на замершего в молчании Мегуми, он медленно кивнул — вот, значит, в чём дело. И попытался представить, что почувствовал бы сам, случись такое с ним — но не смог.

— Понятно. Боишься?

Мегуми отрицательно мотнул головой и бегло посмотрел на него. Мальчишка пребывал в таком волнении, что его взгляд то и дело соскальзывал с лица Сатору и возвращался к лохматому псу. На какую-то секунду Сатору даже обрадовался — в глазах подопечного горел самый настоящий неподдельный интерес. Он запихал обратно рвущееся наружу ликование и спросил с самой обыденной интонацией:

— Тогда в чём дело?

— Хочу такого, — твёрдо заявил Мегуми. — Можно, Годжо-сан?

Тот едва сдержал улыбку — Мегуми был настолько серьёзен и искренен в своём желании, что отказать ему было практически невозможно. Тем более сейчас, когда столь неожиданно нашёлся действующий ключик к его эмоциям. И если бы решение всецело зависло только от Сатору, то он бы прямо сейчас купил целую свору щенят в ближайшем зоомагазине. Но дело обстояло так, что ему, как настоящему наставнику, следовало всё взвесить и не торопиться с необдуманными поступками. Годжо Сатору было не привыкать идти против правил, и он запросто мог бы позволить подопечному завести собаку. Но также стоило принять во внимание тот факт, что животное могло случайно пострадать от проклятой техники юного шамана, которой тот только недавно начал овладевать. А это могло бы нанести непоправимый вред его детской неокрепшей психике.

Стоп.

Годжо мысленно обозвал себя идиотом, а заодно и почившего Тоджи Фушигуро, который совершенно не занимался детьми. И едва сдержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу.

— Боюсь, директор Яга не разрешит держать щенка в общежитии, — с напускным сожалением произнёс он, украдкой наблюдая за реакцией подопечного.

Но Мегуми коротко кивнул, не высказав ни малейшего недовольства. Только тихий вздох огорчения слетел с детских губ.

Годжо незамедлительно почувствовал острый укол совести, будто бы отобрал у ребёнка конфету и слопал у него на глазах. Он снова посмотрел на пса — тот закончил чесать ухо и смиренно лёг у скамьи, положив морду между передних лап и несколько отстранённо наблюдая за прохожими. Длины поводка вполне хватало, потому что даже будучи закреплённым между досками сиденья, он свободно провисал и давал псу некоторую свободу действий. На самой скамье сидела пожилая женщина, с безмятежной улыбкой созерцающая ускользающую красоту осеннего парка.

Годжо на секунду встретился с внимательным взглядом карих собачьих глаз, а после перевёл взор на Мегуми. У того, видно, тоже возникли какие-то мысли, потому что мальчишка нахмурился, задумчиво поджал губы и только после поднял глаза на наставника.

— А можно посмотреть поближе?

Сатору удивила просьба «посмотреть» вместо «погладить».

— Конечно, — улыбнулся он. — Идём посмотрим.

Глаза мальчишки снова невольно расширились, выдавая восторг и волнение.

И пока Годжо медлил, раздумывая над тем, как бы спросить у хозяйки пса разрешение на «погладить», Мегуми уже бодро зашагал к скамье. Сатору ничего не оставалось как догнать самостоятельного подопечного.

Пёс, завидев приближающихся незнакомцев, сначала просто следил за ними глазами, затем удивленно приподнял уши, после морду, а потом и вовсе сел, склонив голову набок, и слабо вильнул хвостом. Было неясно, что вызвало у собаки такое недоумение — вид пришедших или же он почувствовал бурлящую в них проклятую энергию. Чуть поодаль, на соседней дорожке, за металлическим ограждением застыла ещё одна собака, маленькая и рыжая, наблюдая за ними так же настороженно.

Однако Годжо приспустил очки и проказливо показал рыжей собачонке язык — та приподняла мохнатые ушки, приветливо завиляла хвостом, но почти сразу засеменила вслед за хозяином. Годжо озорно усмехнулся.

Мегуми же остановился в стороне и наблюдал, как наставник и пожилая женщина оживленно беседуют. Но за это время он невольно посчитал, как Годжо-сенсей успел десять раз погладить пса, трижды почесать ему за ухом, два раза заглянуть в счастливые карие глаза и даже стать один раз обладателем признания в вечной дружбе в виде облизывания руки.

Мегуми завистливо вздохнул.

Годжо же весело хохотал и радовался как ребёнок, пока пёс крутился у его ног и восторженно вилял хвостом, а его хозяйка смотрела на них с умилением и странной тоской в глазах.

Мегуми же глядел на этого чёрного зверя с трогательным восхищением — его глаза светились обожанием и немного страхом. Он сжал кулаки, представляя, что это его руки треплют мягкую тёмную шерсть, но подойти ближе так и не решался.

Тогда Годжо, переживая, как бы пацан не передумал, едва заметным кивком указал на пса.

— Мегуми, это госпожа Окамото-сан, — Сатору представил пожилую женщину, и мальчишка незамедлительно склонился в приветственном поклоне, заслужив одобрительную улыбку. — А это Маккура — что означает «темнота»...

Годжо продолжал говорить что-то ещё, но Мегуми уже не слышал его слов, потому что пёс подбежал к нему и, доверчиво заглянув в глаза, лизнул руку.

Мягко. Тепло. Немного щекотно.

Глаза Мегуми расширились от изумление и стали похожи на две большие голубые плошки.

Он поднял вопросительный взгляд на госпожу Окамото — та улыбнулась и кивнула, и Мегуми сделал шаг вперёд. Протянул руку... Пёс радостно вильнул хвостом и ткнулся прохладным мокрым носом прямо в центр детской ладошки. Мегуми даже вздрогнул от неожиданности. И почувствовал, как пёс вздрогнул всем телом одновременно с ним, на несколько секунд зажмурив глаза. И почти сразу же открыл их — как бы спрашивая: «доволен ли ты?» Будто он понимал, что чувствует Мегуми. Тот расплылся в робкой улыбке. Хвост позади пса заходил ходуном. И Мегуми не выдержал — провёл ладонью по голове пса, цепляя пальцами длинную густую шерсть. Почесал за ушами, шею, почувствовал на руках чужое горячее дыхание и мягкий язык, как вдруг внутри что-то щёлкнуло. Во рту появился какой-то странный вяжущий привкус — и всё, что он до этого видел вокруг, словно исчезло. У него не было ни тела, ни мыслей — только беспредельная радость от ощущения, которое испытывает существо, принадлежащее другому виду.

Наблюдая за выражением лица подопечного, Годжо чувствовал не только щемящую радость и умиление, но и всколыхнувшуюся проклятую энергию внутри Фушигуро.

Пёс коротко взвизгнул и отпрыгнул от Мегуми. Но тот сделал ещё шаг, и пёс снова отпрыгнул в сторону, а потом и вовсе припал к земле, завиляв хвостом.

— Он приглашает тебя поиграть, — пояснила госпожа Окамото, отвязывая от скамьи поводок и протягивая его мальчику.

* * *

Годжо с беспечной улыбкой наблюдал, как пёс в очередной раз игриво дёрнул Фушигуро за штанину и отпрыгнул в сторону. И как мальчишка подался за ним, широко расставив руки, чтобы поймать. При этом вид у обоих был крайне довольный.

— Ваш подопечный из клана Зенин, верно? — прозвучал неожиданный вопрос.

Сатору даже рот приоткрыл от изумление и совершенно непочтительно уставился на госпожу Окамото, но та сделала вид, что ничего не заметила.

— Мегуми — Фушигуро, — твёрдо ответил он, не вдаваясь в объяснения.

— Ну, конечно же, — благосклонно кивнула она. — По-другому и быть не могло. Но это не меняет того факта, что ваш подопечный очень... хм... необычный. Я наблюдала за ним и всё думала, откуда у него такая расположенность к собакам. Не находите?

— Ему ещё многому предстоит научиться.

— Я полагаю, вы могли бы помочь ему раскрыть свои способности, — продолжила госпожа Окамото. — Если Мегуми будет доверять вам, то со временем сможет достичь больших успехов.

Годжо утвердительно хмыкнул. Его взгляд переместился на излучавшего абсолютное счастье Мегуми, который сидел прямо поверх опавших листьев и гладил пса. Проведя ладонью по голове, мальчишка неожиданно поднял голову и внимательно посмотрел на Годжо и госпожу Окамото, словно догадался, о чём они разговаривают. И тут же был безжалостно облизан тёплым собачьим языком.

— Так почему вы решили, что Мегуми связан с кланом Зенин? — не удержался от вопроса Годжо.

— Мне кажется, я слышала об одном человеке из клана Зенин, сменившего фамилию после женитьбы.

Годжо почувствовал, как по спине побежал неприятный холодок. Перед глазами снова возникло безумное выражение лица мужчины с тёмными волосами, с ног до головы заляпанного кровью. Годжо даже невольно задумался перед тем, как ответить. Если он сейчас скажет, что Тоджи Фушигуро — это отец Мегуми, и что именно он убил его, это всё равно ничего не изменит. Так стоит ли вообще упоминать об этом?

Но госпожа Окамото по-своему растолковала его молчание.

— Хорошо, что мальчик находится под вашим присмотром, — она поднялась со скамьи и, мягко коснувшись рукава Сатору, доброжелательно улыбнулась. — Клану Зенин не помешает такой сильный глава.

— Я приложу все усилия, — улыбнулся в ответ Годжо, безошибочно разгадав то, о чём она умолчала.

— Вот и хорошо, — благосклонно кивнула госпожа Окамото. — А нам с Маккуро уже пора возвращаться.

* * *

Мегуми не сразу понял, что госпожа Окамото собралась уходить. Лишь когда пёс лизнул его руку, виновато заглядывая в глаза, будто прощаясь, он ощутил, как всколыхнулась знакомая болезненная тоска, какая прежде возникала, когда приходилось покидать зоомагазин. Мегуми нахмурился, последний раз крепко-крепко обнял пса и только после разжал руки. Затем сел на пятки и понуро опустил голову. Маккуро утешительно лизнул его щеку и последовал к госпоже Окамото, терпеливо дожидавшейся его на пешеходной дорожке.

А Мегуми всё смотрел и смотрел на пса, степенно идущего рядом с хозяйкой. Иногда госпожа Окамото останавливалась и опускала руку на голову Маккуро, погружая пальцы в чёрную густую шерсть. И тогда у Мегуми внутри тёмным клубом копошилась колючая зависть. Он даже не сразу понял, что Годжо молчит и вдумчиво смотрит на него. Бросив исподлобья безучастный взгляд, Мегуми поднялся на ноги, отряхнул штаны, сунул руки в карманы куртки и зашагал вперёд.

— Тебе понравился Маккуро? — спросил Годжо, без труда догоняя подопечного.

— Да, — сдержанно ответил он, но вздох сожаления всё равно всколыхнул чёрные вихры над глазами.

— И?

— Теперь я ещё больше хочу собаку. Но раз в общежитие запрещено держать домашних животных, буду как и раньше смотреть на них в зоомагазине.

Годжо едва не зарычал от досады — мальчишка вроде был не глуп, но порой не замечал самых очевидных вещей.

— Мегуми, — Годжо вложил в имя подопечного всё своё терпение, на которое был способен, — тот, кто обладает особенной врождённое способностью, запросто может получить желаемое.

— И что это означает?

— Техника Десяти Теней⁽¹⁾, — небрежно пояснил Годжо, решив для себя, что ситуация вполне подходящая, чтобы придать юному шаману необходимый толчок.

Мегуми зыркнул на него из-под чёлки как на сумасшедшего и нахмурился ещё сильнее.

— Тень едва слушается меня, — упрямо возразил он.

— Но слушается же.

Мегуми слегка замедлил шаг, прокручивая в голове слова наставника.

— Я попробую, — нехотя согласился он после непродолжительного раздумья.

— Вот и хорошо.

* * *

С того памятного дня в парке прошла уже неделя, но брошенная Годжо-сенсеем фраза прочно засела в голове Мегуми. Он думал об этом каждый раз, как тренировался управлять собственной тенью или отрабатывал печати призыва шикигами⁽²⁾. Пару раз Мегуми ловил на себе заинтересованные взгляды Годжо, но тот больше ни словом не обмолвился ни о разговоре, ни о том неожиданном знакомстве в парке. Вместо этого он заставлял своих учеников чаще бывать на свежем воздухе и отрабатывать физические навыки.

И каждый раз, проходя через парк, Мегуми невольно искал глазами госпожу Окамото и её чёрного пса. Он встречал множество других собак, но ни одна из них не вызывала такого чувства восторга и безграничной радости. И Мегуми возвращался в общежитие ни с чем.

Отчаявшись снова увидеть Маккуро, он заперся в своей комнате, отказавшись даже от ужина. Уселся на полу возле кровати и обхватил колени, положив подбородок сверху. Цумики хорошо. Цумики разрешили завести рыбок. У неё в комнате теперь стоял небольшой круглый аквариум с двумя золотыми рыбками. Но собака — не рыбка. Её в аквариум не посадишь... Мегуми горько вздохнул.

Подле него на полу в такт дыханию всколыхнулась его собственная тень.

Мегуми равнодушно скосил глаза на пол — тень заметно вытянулась вперёд, словно хотела, чтобы он заметил её.

— Уймись, — привычно приказал он, и тень, робко колыхнувшись, послушно вернулась в границы очертаний его тела.

Мегуми снова скосил глаза, и его осенило — действительно, а почему бы не попробовать призвать шикигами? Насколько он помнил, Техника Десяти Теней начиналась с призыва Гончих⁽³⁾, которые должны будут помогать шаману приручать остальных шикигами. И поскольку он давно уже отработал все жесты для призыва до автоматизма, сейчас оставалось только сосредоточиться на образе вызываемых шикигами, чтобы из его тени вышло нужное существо.

Мегуми забрался на кровать и сел, скрестив ноги. Глубоко вдохнул и сложил из рук печать, формируя из тени на стене силуэт собачьей головы.

Когда он попытался представить, как должны будут выглядеть будущие Гончие, перед глазами снова и снова всплывал образ чёрного пса госпожи Окамото из парка — Маккуро. Эффект оказался настолько сильным, что тень на полу, напитанная Проклятой энергией, мгновенно начала стремительно растекаться, выплевывая языки чёрного тумана, словно кипящая жидкость. Мегуми с изумлением вытаращился на шевелящуюся тень, но у него хватило смелости не прерывать призыв.

Некстати вспомнилось собственное желание о двух щенках разного цвета.

Бурлящая тень неожиданно успокоилась, несколько раз медленно колыхнулась вверх-вниз и из стороны в сторону, словно считывала из мыслей Мегуми подходящий образ, а затем разделились на две части, постепенно уплотняясь и формируя очертания.

С замиранием сердца Мегуми наблюдал за тем, как у каждой из двух теней постепенно появляются голова с торчащими ушками и туловище на крепких лапах. Осторожно выдохнул, укрепляя в голове образы будущих Гончих, и с помощью печати усилил свою теневую технику.

Мегуми не знал, было ли это следствием его собственной проклятой энергии или же он получил возможность сделать шикигами такими, о каких всегда мечтал, но это не особо волновало его сейчас — он был полностью сосредоточен на формировании конечного образа. В безмолвном восхищении он смотрел на одну из фигур, с ног до головы покрытую тёмной шерстью, с парой коротких торчащих ушей и клыкастой пастью, которую новоявленный шикигами не преминул продемонстрировать. Вторая фигура тоже имела волчьи очертания, но, в отличие от первой, постепенно светлела, обрастая белым мехом.

Через минуту у кровати стояли два полноценно сформировавшихся волчонка: черный и белый. На лбу у обоих — по красному треугольнику из соединённых тонкими линиями точек. Томайо и Шинджу.

Мегуми настолько был потрясен, что у него получилось, что боялся даже моргнуть, чтобы созданные им шикигами случайно не развеялись.

Теперь следовало приручить вызванных Гончих.

Глубоко вдохнув, он нерешительно вытянул вперёд руку.

Чёрный волчонок прижал уши, ощерил пасть и угрожающе зарычал. Шерсть на его загривке встала дыбом.

Мегуми ощутил липкую волну страха, подкреплённую решимостью защитить себя и своего близнеца.

А вот белый наоборот — навострив ушки, с любопытством смотрел на протянутую ладонь юного шамана и тщательно принюхивался.

— Шинджу, — чуть дрогнувшим голосом произнёс Мегуми, стараясь вложить в слова как можно больше своей уверенности и проклятой энергии.

Ему показалось, что как только он позвал волчонка по имени, от него к животному устремились тончайшие энергетические нити, создавая определённую связь между шаманом и его шикигами.

Глаза маленькой белой волчицы на мгновение вспыхнули красным светом и тут же приобрели прежний оттенок. Теперь она доверчиво приблизилась к Мегуми, снова принюхалась и лизнула его пальцы.

И он, не сдержавшись, хихикнул и потрепал волчонка по голове. Хвост Шинджу радостно заходил ходуном, а Мегуми получил ещё одну порцию приветственного облизывания руки.

Теперь следующий.

— Томайо, — твёрдо произнёс он, нарекая именем чёрного волчонка и так же протягивая к нему руку.

Тот перестал рычать, но по-прежнему не двигался с места и настороженно смотрел исподлобья, прижимая уши к голове.

Мегуми не сводил глаз с волчонка, чувствуя его страх и сомнение как свои собственные.

Тогда Шинджу обернулась и громко тявкнула несколько раз, будто призывала собрата не бояться. Чёрный рефлекторно переступил лапками, подался назад и тоже тявкнул в ответ. Отчаянно и настороженно. Но Шинджу снова удивила — она скептически фыркнула в ответ, а после демонстративно уселась у кровати, без опаски повернувшись к Мегуми спиной.

— Томайо, — тот второй раз позвал волчонка по имени, интуитивно добавляя в приказ проклятой энергии.

Чёрный раздражённо тряхнул головой, а затем вскинулся, сверкнул алым взглядом и нехотя приблизился к кровати, по-прежнему проявляя осторожность.

Мегуми замер и практически перестал дышать, пока Томайо обнюхивал его руку. Но его сердце забилось сильнее, когда он увидел, как в карих глазах животного начало разгораться узнавание. Наконец волчонок ткнулся носом в самый центр его ладони и покорно опустил голову. И Мегуми внезапно почувствовал, как по телу разлилась приятная тёплая волна, всколыхнувшая ощущение силы, которой он не ощущал с тех самых пор, как понял, что способен управлять тенью — оба шикигами приняли его как своего хозяина.

Шинджу, словно почувствовав его облегчение, лизнула руку Мегуми и тихонько заскулила.

— Ну здравствуй, Томайо. Здравствуй, Шинджи... — с особым трепетом произнёс он, мягко поглаживая волчат по макушкам.

Те толкались у кровати, и каждый старался заполучить больше внимания, чем его собрат.

Вблизи стало понятно, что Томайо чуть крупнее своей сестры. Теперь он без страха смотрел Мегуми в глаза, привстав на задние лапы и упираясь передними в бортик кровати. Его хвост, словно маятник, мелко-мелко метался из стороны в сторону, будто волчонок сам до сих пор не верил в то, что случилось. Он пытался дотянуться до лица мальчишки, чтобы облизать любимого хозяина.

Мегуми протянул руку и почесал Томайо за ухом. Тот в ответ интенсивно завилял хвостом и потёрся головой о ладонь. Стоявшая рядом Шинджу неожиданно ткнулась носом брату в бок, отпихивая его в сторону, и тут же отскочила. Томайо тихонько взвизгнул и принялся карабкаться на кровать.

Мегуми только рассмеялся, заметив, как волчата толкают друг друга в попытке стать ближе к нему.

Внезапно ощущение тепла под ладонью пропало. Глаза Мегуми испуганно расширились: Гончие исчезли! Он не на шутку перепугался, что сделал что-то не то. И только через пару мгновений понял, что сам случайно развеял свою технику. Выдохнув с облегчением, он уже с уверенностью сложил руки в печать, вновь призывая Гончих.

Тень у кровати уже знакомо растеклась по полу и забурлила, мгновенно превращаясь в двух волчат.

Томайо сразу подбежал к кровати и попытался забраться на неё, отталкиваясь от пола и цепляясь за одеяло передними лапками. Шинджи тоже неловко прыгала у кровати и тихонько поскуливала. Мегуми тихо рассмеялся и по очереди затащил волчат к себе, погладив каждого по голове. Томайо радостно облизал лицо Мегуми и, потоптавшись немного на месте, плюхнулся у него под боком. Шинджи же сладко зевнула и свернулась клубком, положив голову на босые ноги Мегуми.

А он всё смотрел и смотрел на своих шикигами и никак не мог поверить, что его мечта осуществилась. Если до этого момента Мегуми казалось, что управление тенями — пустая трата времени, то сейчас, слушая мерное сопение двух маленьких волчат, он был уверен, что его способность — вовсе не шутка. А ещё у него сложилось впечатление, что ему дали понять, что это знак небес — быть шаманом.

Засыпая, Мегуми представлял, насколько удивится завтра Годжо-сенсей, увидев шикагами.

* * *

Где-то этажом ниже Годжо Сатору оторвался от экрана мобильника и, подняв голову, пристально посмотрел в потолок.

— Я в тебе и не сомневался, Мегуми, — самодовольно усмехнулся он, прикидывая в голове, как завтра похвастается Утахиме, на что действительно способен его ученик — потомок клана Зенин.

1) Техника Десяти Теней (十種影法術, Tokusa no Kage Bōjutsu, англ. Ten Shadows Technique) — проклятая техника, используемая в клане Зенин, что позволяет призывать до десяти видов шикигами из собственной тени. В данный момент единственный пользователь этой техники — Фушигуро Мегуми.

Вернуться к тексту

2) Шикигами (式神, Shikigami) — живые объекты или существа, созданные из проклятой энергии, что делает их искусственными Проклятиями. Обладают способностью к изгнанию проклятий.

Вернуться к тексту

3) Гончие (玉犬, Gyokuken, букв. "нефритовые гончие") — Шикигами в виде двух волков, что могут быть вызваны Фушигуро Мегуми благодаря его Техники Десяти Теней.

Вернуться к тексту