Свеча горела (джен)

Через пять минут Лаванда уже пожалела о своём поспешном решении. Не стоило ей покидать Выручай-комнату в этот поздний час; впрочем, они все — те, кто нашёл пристанище в стенах Комнаты — понимали, что коридоры Хогвартса теперь не безопасны и в самые безобидные утренние часы.

Она оказалась в Выручай-комнате после того памятного урока по маггловедению, когда невербально наколдовала Алекто Кэрроу по безобразному пучку волос, торчащему из каждой ноздри, а затем левитировала светящихся мокриц в эту растительность — мокриц она насобирала в теплице номер три во время отработок. Пока Алекто, сведя и без того косящие глаза к носу, вопила и пыталась убрать с лица копошащуюся массу, Лаванда выскользнула из класса маггловедения и направилась к Большой лестнице. Конечно, мама с папой не обрадовались бы, увидев её на пороге дома на два месяца раньше окончания учебного года, но сидеть паинькой Лаванда больше не собиралась. Да сколько можно!

Внезапно она уловила движение за ближайшей колонной. Кто-то призывно беззвучно махал ей рукой. Это был Симус Финниган, отличившийся на прошлой неделе на занятиях другого Кэрроу, Амикуса. Симус не пожелал отрабатывать Круциатус на второкурсниках и как бы нечаянно направил свою палочку на самого Кэрроу. Тот, скрючившись на полу, завизжал так, что заложило уши. Симусу здорово досталось, и, честно говоря, когда он не появился на следующее утро в Большом зале, Лаванда думала, что его и в живых-то уже нет.

Однако вот он — стоял здоровый и невредимый. Лицо, конечно, было всё ещё заплывшим, но вид Симус имел вполне счастливый.

Он поманил к себе Лаванду, а когда она в нерешительности остановилась, выскочил из-за колонны и потащил её куда-то вперёд. Лаванда не спрашивала куда, видимо, шок после происшествия на уроке Кэрроу ещё не прошёл.

Они с Симусом миновали пару переходов, проскочили под гобеленом, поднялись на один пролёт по потайной лестнице и оказались в просторном коридоре. Кажется, это был восьмой этаж, хотя наверняка этого Лаванда не смогла бы утверждать. Симус несколько раз прошёл вдоль стены взад-вперёд, и внезапно на гладкой стене появился контур. Он стал нарастать, будто набухать, и вот уже Лаванда с большим удивлением смотрела на появившуюся дверь. Выручай-комната? Живо вспомнились их уроки в Отряде Дамблдора, но сейчас некогда было предаваться воспоминаниям.

Комната превзошла все ожидания. Здесь даже оказалась ванная комната, так что уже к вечеру Лаванда успокоилась и совсем перестала думать о возвращении домой. Что ж, стать членом отряда Сопротивления под предводительством Невилла было здорово.

Они были одной командой; готовые прийти друг другу на выручку, но Лаванда не могла не заметить, что Симус уж слишком часто оказывался рядом и больше других стремился сделать её пребывание в комнате уютным. Ей, определённо, льстило его внимание, но эти неловкие ухаживания вызывали досаду. Да, они были на войне, но разве это так важно, когда ты оказываешься один на один с человеком где-нибудь в укромном уголке, скрытый гамаками от других? Ей хотелось, чтобы Симус её поцеловал, как-то дал понять, что она ему не безразлична; но он не решался зайти дальше робкого держания за руки, будто они были первокурсниками. Лаванда вспоминала, как Симус пригласил её на Святочный бал на четвёртом курсе, как он отдавил ей все ноги во время вальса, как потешалась над ней Парвати… Какими же они тогда были детьми!

Сегодня Симус увлечённо рассказывал что-то о квиддиче; о том, что после победы над Тем-кого-нельзя-называть первым делом пойдёт на матч, а ещё обязательно съездит в Ирландию. Лаванда почувствовала, что на глаза наворачиваются слёзы. Она так устала от всего этого. Хотелось, чтобы кто-то просто обнял, прижал к себе, сказал, что всё будет хорошо.

Она улучила момент, когда Симус отвлёкся, и незаметно проскочила за дверь.

Через пять минут она уже пожалела о своём решении, но возвращаться в Выручай-комнату пока не хотелось.

Она огляделась. Комната — видимо, в целях конспирации — выпускала своих постояльцев каждый раз в разных местах Хогвартса. Кажется, на этот раз это была площадка Северной башни.

Лаванда хотела побродить по пустым коридорам и вернуться, но внезапно вспомнила о профессоре Трелони. Как там она? Сидит, поди, одна в своей башне и боится нос высунуть, бедняжка. Лаванде даже стало немного стыдно, ведь раньше она всегда находила время проведать профессора Трелони.

Поднявшись по серебристой верёвочной лестнице, Лаванда оказалась в классе прорицаний, больше похожем на старомодную чайную. Всё те же круглые столики и мягкие пуфики, всё такой же тяжёлый дурманящий аромат. В камине горел огонь, что говорило о том, что хозяйка кабинета точно где-то неподалёку, однако Лаванда всё же подскочила от неожиданности, когда из одного из глубоких кресел раздался голос:

— Я знала, что вы зайдёте ко мне сегодня, дорогая. Я увидела это в моём хрустальном шаре, поэтому заранее поставила чайник. Очень мило с вашей стороны, что вы решили навестить меня.

Профессор Трелони, замотанная в дюжину пёстрых шалей, — именно поэтому Лаванда её и не разглядела сразу, она сливалась с обивкой кресла — неуклюже встала и загремела чайным подносом.

— Хогвартс ждут испытания, я чувствую это, — говорила профессор Трелони, разливая чай в тонкие фарфоровые чашки. — Все знаки говорят об этом. Нас всех ждут тяжёлые времена, но впереди я вижу свет. Он едва видимый, как свет нарастающей луны, но это хорошее предзнаменование.

Лаванда кивнула и отхлебнула из чашки. Сегодня ей не хотелось вступать в разговоры с профессором Трелони. Достаточно было просто сидеть и кивать, можно было даже не слушать, о чём та говорит.

— Кстати, о нарастающей луне, — голос профессора перестал быть потусторонним. — Знаете ли вы, дорогая, что эти дни самые удачные для загадывания желаний?

— М-м-м? — неопределённо отреагировала Лаванда.

— Да-да! Люди, лишённые дара видения, не придают этому значения. Однако это очень важно! Желание, загаданное при полной луне, может сбыться лишь частично, а при убывающей луне и вовсе может обратиться вспять. Сегодня второе мая, а значит, уже завтра нарастающая луна сделает перерыв, оборачиваясь первой четвертью. Потом, после полнолуния, и вовсе лучше не загадывать желаний до следующей луны.

— Это всё очень интересно, — вставила Лаванда, чтобы не обидеть профессора Трелони.

На самом деле она думала о Симусе и о том, решится ли он её поцеловать сегодня вечером или нет.

— А знаете, — вскрикнула вдруг профессор, — а давайте проверим? Я чувствую вибрации пространства, сегодня, несомненно, удачный день! О! Кажется, эта ночь обещает быть неспокойной, я вижу надвигающуюся бурю в своём шаре. Так почему бы не обратить стихию себе на службу?

Не дожидаясь ответа Лаванды, профессор Трелони подскочила к каминной полочке, которая всегда на памяти Лаванды была заставлена самыми странными вещицами. Здесь были и птичьи перья, и колоды карт, и огарки свечей, и чашки с остатками чая, и много чего ещё.

Профессор Трелони добыла из пучка трав сухой лавровый лист, а из кучи огарков выбрала три разных цветов.

— Что ж, — забормотала она себе под нос, — жёлтая не годится — какие сейчас могут быть денежные проблемы? Белая… Пожалуй. Хотя нет. Вы, моя дорогая, так молода. Значит, решено. Берём красную, она лучше всего подходит для любовных дел.

Профессор Трелони поставила на столик перед Лавандой блюдечко, сунула в руки сухой лавровый лист и чёрный графитовый карандаш.

— Пишите ваше желание полностью, — велела она деловым тоном, подбрасывая в камин новых травок. — А впрочем, можете просто коснуться листа грифелем в любом месте. Способные увидеть прочитают всё в рисунке точки.

Лаванда прикрыла глаза и попробовала сосредоточиться.

Чего она хотела?

Чтобы Кэрроу поскорее убрались из школы. Чтобы пришло настоящее лето, без тревог и печальных новостей. Чтобы не нужно было бояться. Чтобы Гарри Поттер нашёлся и победил уже Того-кого-нельзя-называть. Чтобы у Рона Уизли всё было хорошо — Джинни как-то проговорилась, что он вместе с Гарри. Правда, с ними ещё была Грейнджер, но Лаванда давно уже отпустила Рона из своего сердца.

Чтобы был рядом тот, кто будет ценить её по-настоящему. Чтобы он целовал её до головокружения.

Голова у Лаванды и без того уже кружилась от всех этих благовоний.

Чтобы он был высоким, голубоглазым, взрослым — не то что неумеха Симус. Чтобы он набросился на неё, чтобы он…

— Дорогая! Вы, кажется, задремали! — услышала Лаванда и открыла глаза.

На лавровом листе стояла жирная клякса...

Профессор Трелони схватилась за сердце.

— О! Вы уверены, что всё правильно загадали? Не стоило мне добавлять мальвы в камин, кажется, она немного вывела вас за чертоги разума. Хорошо, будь по-вашему. Как только свеча догорит, ваше желание может исполниться.

Она зажгла свечу и поднесла лист к огоньку. Зелёные искры заплясали над блюдцем, а пламя вдруг взметнулось вверх на несколько дюймов. Профессор Трелони бормотала что-то себе под нос и зачем-то складывала в свою сумку хрустальные шары, а огонь в камине, словно вторя красной свече, плясал и буйствовал вдвое обычного.

Однако Лаванде неожиданно стало зябко, будто в студёный зимний день. Она поблагодарила профессора Трелони за чай, на ватных ногах выбралась из кабинета прорицаний и отправилась в Выручай-комнату, думая о том, что образ мужчины, увиденный в дурмане трав, вызывает, скорее, ужас, но никак не трепет.

Впрочем, уже через час она и думать забыла о профессоре Трелони и её странном ритуале желаний, когда в проходе, ведущем из трактира Аберфорта, показались Невилл с Гарри Поттером. Кажется, эта ночь на самом деле обещала быть бурной — уж в этом-то профессор Трелони оказалась права.