Соломинка (джен)

Петунья поставила на стол последнее блюдо и обвела гостиную удовлетворенным взглядом. Все было безупречно. До блеска начищенный паркет, отглаженные до последней складочки шторы, сияющая белизной скатерть, идеальная сервировка стола. Нигде ни пятнышка, ни пылинки. Хоть особу королевской крови принимай. Но, хотя в доме номер четыре по Тисовой улице сегодня действительно ждали гостей, особого энтузиазма по этому поводу принимающая сторона не испытывала.

— И зачем было нужно все это затевать? — недовольно бурчал Вернон, поправляя галстук. — Мало того, что Дадли взбрело в голову самому с ними общаться, так еще и к нам зачем-то назвал это семейство. Поддерживать родственные отношения, видите ли. Сдались мне эти отношения! Как я был счастлив, когда Поттер наконец исчез из нашего дома. Как надеялся, что он никогда больше здесь не появится! И вот, пожалуйста. Воскресный обед в кругу семьи. Видал я такую семью...

Петунья недовольно поджала губы. Разумеется, она тоже была не в восторге от желания Дадли наладить отношения с кузеном. И еще меньше ее радовало, что семейная встреча состоится именно здесь и с их непосредственным участием. Но нужно же держать лицо. Пусть Поттеры хоть краем глаза посмотрят на то, как живут нормальные люди. Хочется верить, за прошедшие годы племянник научился себя контролировать. Так что они просто посидят, немного поговорят, отведают ее великолепный ростбиф и быстро разойдутся с надеждой, что больше ни у кого желания повторять семейную встречу не возникнет.

А вдруг?.. Петунья нахмурилась. По правилам хорошего тона им следует нанести ответный визит. Но, в самом деле, не додумается же Поттер пригласить их в свой дом. Там же наверняка всё будет очень волшебное. Миссис Дурсль смутно представляла, как должен выглядеть дом волшебников, но была твердо убеждена, что ей там совсем не место.

"Нет-нет, они явно недостаточно хорошо воспитаны, чтобы в свою очередь пригласить нас к себе", — успокоила она себя.

— Бабушка, бабушка, почитай нам! — Филипп и Роджер с дружным топотом слетели по лестнице.

— Маме опять нехорошо, а папа всё еще говорит по телефону, — недовольно пояснил Роджер.

— Обязательно, дорогие мои, — ласково улыбнулась внукам Петунья, — но немного позже. Сейчас я занята, может дедушка вам почитает?

— Не сейчас, Пэт, — отмахнулся Вернон, просматривая газету, — дети, идите погуляйте.

Обиженно надувшиеся близнецы шмыгнули в сторону кухни, пока Дурсль-старший недовольно качал головой, продолжая листать страницы.

— И куда подевались их родители?

— Оливия плохо себя чувствует, Вернон, на ее сроке в этом нет ничего удивительного. А Дадли предупредил, что ему позвонят с работы, это важно.

Убедившись, что в гостиной всё готово к приходу гостей, миссис Дурсль поспешила на кухню. Чтобы с раздражением поджать губы, увидев дорожку крошек, соединяющую теперь опустевшую вазу и распахнутую дверь. Маленькие сорванцы опять таскают сладости, не дождавшись обеда! Еще и снова насорили здесь. А ведь она только что помыла пол.

Что же, помоет снова. Невелика работа, а дом должен выглядеть безупречно. Не зря же она убирала и готовила всю пятницу и субботу. И сегодня с утра протерла везде пыль и полы перед завтраком. А после того, как закончила с горячим, снова убрала кухню. Пусть Поттеры увидят, что не нужна никакая магия, чтобы держать дом в идеальном порядке, отлично готовить и быть прекрасной бабушкой, матерью и женой. Лишь бы только близнецы ничего не натворили, пока она закончит здесь.

К тому моменту, как на пороге наконец появляется семейство Поттеров (с пятнадцатиминутным опозданием, а ведь они могут перемещаться из одного конца страны в другой за несколько секунд! Но спасибо, что хоть камин в этот раз остался цел), Петунья уже начала слегка злиться. Неужели Вернону так сложно на пять минут оторваться от газеты и присмотреть за внуками? Они же громят весь идеальный порядок, который она с таким трудом наводила все эти дни. Неужели Оливия настолько плохо себя чувствует, что не в состоянии даже вытереть тарелки? Разумеется, Петунья со всем может справиться сама и ей не нужны посторонние на ее кухне, но, в конце концов, можно же хотя бы изобразить желание помочь собственной свекрови. Неужели разговор Дадли настолько важен, что он не может ни отложить его, ни поскорее закончить? А ведь сегодняшняя встреча была целиком и полностью его идеей!

Поттеры раздражают не меньше. Племянник вручает ей подозрительную пыльную бутылку и ужасно кривой и нестерпимо воняющий корицей яблочный пирог. (Как будто у неё уже не приготовлены огромный торт, трайфл и мороженое!) Его глубоко беременная рыжая супруга с изумлением рассматривает телевизор и стереосистему, очевидно, видя их впервые в жизни. Двое маленьких Поттеров тоже с интересом оглядываются и явно намереваются сотворить какую-то пакость.

К счастью, сын с мужем и невесткой наконец вспоминают о ней и приходят на помощь. Дадли преувеличенно радостно знакомится с семьёй Поттера, а затем представляет ему детей и Оливию. Жена Дадли вежливо улыбается Джиневре Поттер и сразу заводит разговор о беременности и материнстве. Ей всегда недоставало деликатности. Филипп и Роджер в кои-то веки затихли и с любопытством рассматривают кузенов. Старший, неоригинально названный Джеймсом, их ровесник. У младшего ужасно нелепое имя Альбус. Альбус. Уж не в честь ли этого их директора...

Постепенно все перемещаются за стол, и Петунья немного успокаивается. Поттеры ведут себя прилично и не показывают свои палки. Дети тихо, хоть и очень неаккуратно ковыряются в своих тарелках. Взрослые с аппетитом угощаются разнообразием блюд. То и дело звучат комплименты талантам Петуньи в области кулинарии и дизайна. Она со спокойным достоинством принимает их, не забывая сбегать на кухню, поменять тарелки, принести новые блюда, обновить содержимое бокалов. Постепенно атмосфера в комнате теплеет. Миссис Поттер и миссис Дурсль активно что-то обсуждают, периодически с умилением поглядывая на вылезших из-за стола и теперь играющих вместе на ковре сыновей. Дадли и Гарри вполне дружелюбно обсуждают детство, работу, начальство и политику. Вернон порой вворачивает что-то ехидно, пытаясь поддеть Поттера, но тот только со смехом отшучивается. Петунья раздумывает, не спросить ли племянника, как они с женой собираются назвать дочку (в груди как будто что-то немного щемит при этой мысли), но приходит время десерта и она снова исчезает на кухне.

Великолепный шоколадный бисквит удостаивается множества похвал, трайфл с нежнейшим лимонным кремом и мороженое тоже заслуживают высочайшей оценки. Успевшие поругаться и чуть не подраться дети тут же отвлекаются на сладости, позабыв о своих обидах. Но это ещё не всё! Петунья торжественно вносит поднос с разноцветными стаканами. Сегодня она решила поэкспериментировать с приготовлением безалкогольных коктейлей. Всё-таки за столом четверо детей и две беременные женщины, да и сама она не любительница горячительных напитков. Эксперимент, определенно, удался. Коктейли воздушные, ароматные да вдобавок так красиво украшенные маленькими вишенками, листиками мяты и фигурными соломинками.

Пока дети зачарованно тянутся к угощению, Петунья отправляется готовить следующие порции, но её отвлекает возмущенный вопль, донесшийся из гостиной.

— Почему у Ала сердечко, у Фила зонтик, у Роджера ананас, а у меня простая трубочка? — недовольно ревёт её старший внучатый племянник. — Я не хочу простую, я тоже хочу красивую!

— Ну что ты, Джейми! Перестань. Вот, смотри, Ал отдаёт тебе свою трубочку, — пытается угомонить сына Поттер. — Бери и скажи брату спасибо!

— Не хочу! — продолжает капризничать Джеймс. — Она розовая и с сердечком, совсем девчачья! Я хочу как у него, с зонтиком!

К воплям Поттера присоединяется рев Филипа, намеренного до конца сражаться за своё сокровище, и Петунья на мгновенье закрывает глаза, сжимая пальцами виски. Нужно брать дело в свои руки, пока они там не подрались.

— Джеймс, прекрати реветь, — строго говорит она внучатому племяннику. — Лучше идем со мной, посмотришь, какие ещё у меня есть трубочки, и выберешь себе самую лучшую.

— Я тоже! Я тоже хочу ещё одну! — хором затевают внуки, но осекаются под её строгим взглядом.

А вот Поттер-младший, плохо знакомый с миссис Дурсль, продолжает ныть, хотя и следует за ней на кухню. Здесь Петунья достает большую пачку загодя купленных соломинок для коктейля и показывает мальчику.

— Смотри, сколько их у меня! Я дам тебе любую, если перестанешь плакать.

Мальчик окидывает пачку заинтересованным взглядом, но упрямо поджимает губы.

— Не хочу никакую другую! Хочу вон ту, с зонтиком! Которая у Филипа!

— Но это соломинка Филипа, мы же не можем её забрать, — продолжает успокаивающе увещевать Петунья, хотя больше всего ей хочется выдрать несносного мальчишку. Весь в своего папеньку! И зачем только нужно было всё это затевать?

— А раз не можем, то и эта мне не нужна! — и соломинка вместе со стаканом коктейля, до этого зажатые в руке мальчика, летят под ноги Петуньи. Осколки брызгают во все стороны, у ног разливается желто-розовая коктейльная лужа, многострадальная трубочка повисает, зацепившись за ещё минуту назад бывшее безупречным, а теперь забрызганное и испачканное платье Петуньи.

Поттер по инерции продолжает реветь, но теперь к недовольству и возмущению примешиваются удивление и... надо же, восторг! Мальчик смотрит ей за спину, и, обернувшись, Петунья видит, как догорает без причин вспыхнувшая упаковка соломинок. Вокруг со звоном лопаются подготовленные для коктейлей стаканы, составленная в аккуратные стопки грязная посуда поднимается в воздух и начинает по странной траектории носиться по кухне, врезаясь в пол, стены и потолок. Полки срываются со стен, бытовая техника угрожающе искрит, фрукты и ягоды внезапно лопаются, разлетаясь ошмётками.

К тому моменту, как прибежавшие на шум Поттеры наконец останавливают взбесившуюся мебель и посуду маханьем своих палок, от безупречного порядка и идеальной чистоты не остается даже воспоминаний. Кухня напоминает поле кровавой битвы, чему особенно способствуют два килограмма клубники, неровными слоями размазанные поверх осколков и обломков.

— Я ужасно извиняюсь! Джеймс не специально. Это спонтанный выброс, такое бывает, когда магия вдруг просыпается. Ему давно уже пора, мы даже начали уже немного волноваться. Но мы не думали, что это будет так... здесь... — нелепо бормочет Поттер, поправляя съехавшие набок очки.

— Мы сейчас всё исправим, — бодро трещит его супруга. — Я знаю много отличных заклинаний, они тут в два счёта всё уберут! Мои братья порой и не такое устраивали, так что мы сейчас быстренько...

— Вон. Из. Моей. Кухни, — перебивает её Петунья.

— Но мы...

— Немедленно. Вон из моей кухни, — и тут же решительно добавляет: — И дома. Сию минуту.

Поттеры переглядываются почти испуганно и, продолжая бормотать какие-то извинения, наконец убираются прочь. Петунья переводит ледяной взгляд на свою семью. Оливия лежит в демонстративном обмороке, Дадли над ней хлопочет. Филип и Роджер жмутся к деду, который тоже выглядит ошарашенным. С чего бы? Как будто уже забыл, каким был в детстве племянник. Таких масштабных разрушений Поттер, конечно, не устраивал, но и с ним веселья хватало.

Петунья поджимает губы. Её одновременно трясет от ярости за испорченную кухню и обед и облегчения, что, так или иначе, эта нелепая встреча закончилась. Окинув семейство ещё одним критическим взглядом, Петунья приходит к выводу, что здесь всем и без нее есть чем заняться. Небрежно отряхивает юбку от молочных брызг, подхватывает с крючка в прихожей ключи от машины и решительно хлопает входной дверью.

Она возвращается спустя почти четыре часа. В доме тишина и темнота, никого не видно, а в кухне по-прежнему царят развал и разруха. Петунья устало вздыхает и неожиданно садится на пол прямо посреди грязной комнаты. Ей казалось, что за время прогулки и спонтанного шопинга она расслабилась и успокоилась, но стоило перешагнуть порог, как ярость и какое-то безысходное отчаяние воспряли в ней с удвоенной силой.

Она же просто хотела, чтобы всё прошло идеально. Чтобы в её безупречном доме гости-волшебники пробовали её прекрасную еду и восхищались ей. Какая она отличная хозяйка, и любящая мать, и заботливая жена. И готовит она прекрасно, и бабушка замечательная, и свекровь ничуть не хуже. Так почему? Почему, черт возьми, у нее ничего не получается? Хотя она двое суток драила этот дом и ещё сутки стояла у плиты. И не приседала сегодня с утра, и даже за столом толком не посидела и не поговорила, всё бегала. Всё пыталась устроить всё идеально. Самой быть идеальной.

Всю жизнь. Всю жизнь она пыталась быть идеальной женой и матерью. Идеальной бабушкой и идеальной свекровью. Идеальной хозяйкой. И как же она от этого устала! Да, первым чувством, которое охватило её при виде осколков стекла и потеков коктейля на полу, была ярость. Но на смену ей быстро пришли облегчение и почти радость. Можно было больше не пытаться быть идеальной. Всё равно ведь не получилось. Можно было с чистой совестью вытолкать взашей неприятных гостей, не испытывая никаких мук совести. Можно было хлопнуть дверью и отправиться успокаиваться приятным ей способом, а не весь вечер убирать со стола, мыть посуду, мыть кухню, убирать гостиную. Можно было перестать быть идеальной хозяйкой и идеальной женщиной. А стать просто Петуньей Дурсль. Стать... почти счастливой.

И тогда её даже казалось, что не всё ещё потеряно. Что она не потратила свою жизнь непонятно на что. Пытаясь соответствовать каким-то придуманным идеалам. Пытаясь что-то кому-то доказать. А если и потратила... То это ещё не вся жизнь. Ей ведь нет и пятидесяти. И она ещё может всё исправить и всё изменить.

Но сейчас она сидела посреди разрушенной кухни, которую за один вечер точно было не убрать, и снова впадала в отчаяние. Как же она не хотела сейчас всё это убирать! Петунья даже пожалела, что так быстро выгнала Поттеров. Парочка очищающих заклинаний сейчас ой как не повредила бы.

Петунья грустно улыбнулась и обвела кухню решительным взглядом, набираясь сил для предстоящего трудового подвига. Приоикрыла рот, раздумывая, не позвать ли кого-нибудь на помощь. Да так и замерла.

Ее тряпка парила вдоль стен и самостоятельно отскребала ягодные потеки. Веник бодро сметал пыль и мусор в угол. Осколки тарелок медленно слетались друг к другу и соединялись в целые, идеально чистые тарелки, тут же отлетающие на полки. Которые, словно по волшебству, склеились и повисли назад на стены.

Словно по волшебству?

Петунья неверяще покачала головой и неожиданно сама для себя улыбнулась.

Быть того не может.

Но если она правильно поняла... Если все происходящее ей не чудится...

Кажется, всё ещё действительно можно было изменить.