Тыгыдымса не будет. Кони тоже фоном (гет)

После долгих споров, согласований и препирательств в высших бюрократических кругах было решено всё-таки попытаться возродить Турнир Трёх Волшебников. И высокая честь принимать мероприятие выпала Хогвартсу. Директор Дамблдор был счастлив. Решился вопрос, чем же занять Избранного на этот год. А вот в Министерстве магии, напротив, взвыли от ужаса не хуже оборотней в полнолуние и хватались за головы. Организовать мероприятие такого уровня в предельно сжатые сроки и не ударить при этом в грязь лицом — надо очень постараться. Тем более принимать помощь от зарубежных коллег не позволяла гордость — не дай Мерлин, увидят чего лишнего, потом не отмоешься. Да и завершившийся буквально позавчера Чемпионат мира по квиддичу добавил седых волос всем, включая невыразимцев. Сторонники Того-Кого-Нельзя-Называть совсем обнаглели и устроили показательную акцию. А под шумок хорошо поработали воры и мошенники всех мастей, так что дел у Аврората и Департамента международного сотрудничества было столько, что хорошо если к Рождеству освободятся. Но вся эта внутренняя министерская кухня совершенно не касалась рядовых волшебников. Они жили спокойно и неспешно, обсуждая слухи, сплетни, скандалы и собирали отпрысков в школу.

Год в Хогвартсе начался, как обычно, с Распределения и большого пира. Но в воздухе витало предвкушение какой-то тайны. Посвященные делали большие глаза и таинственно замолкали, стоило их начать расспрашивать. Наличие парадной мантии в списке вещей интриговало.

Альбус Дамблдор был опытным управленцем и политиком, а потому объявил о предстоящем мероприятии с максимальной помпой и театральностью. Заявление о предстоящем Турнире привело всех в экстаз. Такое мероприятие — и совсем рядом. Вдруг даже удастся поучаствовать. Перспективы кружили головы. В мечтах школьники уже видели себя победителями, обласканными славой, вниманием и восхительным, радующим самолюбие и кошелёк выигрышем. Даже назначение на должность преподавателя ЗОТИ весьма колоритной и противоречивой личности слегка потерялось на фоне таких новостей.

Следующие месяцы понеслись под знаком ожидания гостей, разместить которых было решено на территории Хогвартса. Бюрократическая машина продолжала работать. Задания для этапов были обсуждены и утверждены. Ожидали отмашки драконологи, невыразимцы консультировали представителей стран-участниц по поводу особенностей магглоотталкивающих чар и расписаний авиарейсов в аэропортах Великобритании, готовились документы для королевы и премьер-министра. Работы было много у всех.

И вот наконец-то этот день настал. В Хогвартсе силами преподавателей и домовиков была проведена генеральная уборка, отчего он блестел и сверкал. Корнелиус Фадж планировал лично посетить мероприятие и с самого утра пил успокаивающее зелье, чтобы не ударить в грязь лицом. Отчего к моменту встречи был слегка не в кондиции. И полномочия официальных представителей Министерства и судей Турнира были переданы Бартемиусу Краучу и Людо Бэгмену, чему последний был особенно счастлив. Ибо дела главы Департамента магических игр и спорта в последнее время шли не очень. Гоблины торопили с выплатой долга, прочие кредиторы тоже наседали. Но именно сегодня Бэгмен расслабился и позволил себе не думать ни о чём плохом.

А в этот момент в замке стало на ещё одного счастливого обитателя больше. От своих экспериментов с соплохвостами освободился Хагрид. И перед ним предстало чудо, такое, перед которым на мгновение даже померкла давняя мечта о собственном драконе. Абраксанские крылатые кони. Целая дюжина потрясающе прекрасных лошадей. Золотые, с белоснежными хвостами и гривами, умными кроваво-красными глазами, они пристально смотрели на пришедшего, словно прикидывая, справится ли чужак, достоин ли, чтобы подпустить. Наконец вожак склонил голову, позволив погладить. Хагрид перебирал густую шелковистую гриву и с умилением рассказывал коню, какой тот красивый и замечательный. За этим с интересом наблюдала Олимпия Максим. Своих лошадей она любила и несмотря на все обещания и заверения директора Хогвартса намеривалась лично проконтролировать, как о них позаботятся. 'Агрид, как назвал его Дамблдор, внушал. Такой действительно сможет справиться. И её друзьям — называть их питомцами у неё не повернулся бы язык, да и любого, кто осмелится сказать подобную глупость, она бы прибила не задумываясь, — новый знакомый явно пришёлся по душе. Тем временем кони были вычищены, накормлены и обласканы, а лесничий всё не спешил уходить и рассказывал им о себе, о замке, о своих друзьях.

— Добрый вечер, месье 'Агрид, — глубокий красивый голос раздался совершенно неожиданно.

— Ну... дык... эта... здравствуйте. А эта, значится, ваши лошадки?

— Да, мои. Ви им пон'гавились.

— Они тоже очень, того, замечательные.

Разговор не клеился. Оба были под впечатлением от встречи. Не каждый день вот так неожиданно встречаешь кого-то похожего на тебя.

На следующий день Хагрид пришёл вновь. Он принёс букет потрясающе красивых цветов для гостьи и специальные скребки для коней. Шармботонцы отнеслись к визиту с пониманием и тактично скрылись из поля зрения своей директрисы. Эти визиты повторялись каждый день по несколько раз. Нет, всё было прилично и невинно и официально было продиктовано заботой о "замечательных лошадках", которым было не слишком комфортно и непривычно в Англии. Французские гости наблюдали с доброжелательным интересом. Хотя более тесное общение и не приветствовалось, к Хагриду прониклись симпатией, он много знал и, если переставал стесняться, очень интересно рассказывал о своих любимых "зверушках", а ещё мог поделиться волосами из хвоста единорога, редкими травами, и у него был очень вкусный чай, который был особенно ценен для привыкших к другой погоде гостей.

И вот наконец стало известно, что в первом испытании будут задействованы драконы, но это, безусловно, был большой-большой секрет, о котором все заинтересованные, конечно же, были осведомлены. И Хагрид очень хотел как-то подсказать Гарри.

Очередной встречи с Олимпией он ожидал с нетерпением. Ему уже намекнули, что его внешний вид слегка некомильфо, да и одеколона надо использовать поменьше или же не использовать вовсе. Милая мадемуазель Флёр пообещала прислать ему специальные средства для бороды и волос, чтобы они выглядели более ухоженными. И раз дорогая Олимпия согласна с ним общаться, то он будет стараться ей соответствовать. И пусть никто не скажет, что полувеликаны тупые.

Ночь вступала в свои права. Они с мадам Максим шли по известным и проторенным дорожкам. Гарри оказался мальчиком понятливым и двигался в отдалении. Олимпия тактично делала вид, что ничего не замечает, и рассказывала о своих любимых лошадях. Драконы впечатляли. Красивые и опасные, каждого держали несколько специалистов. Вдали мелькнула знакомая рыжая шевелюра одного из Уизли. Тот приветственно махнул рукой и снова занялся своим подшефным. Значит, чуть позже можно будет попросить поделиться чем-нибудь интересным и спросить про Норберта.

Лес постепенно менялся. Тот участок, куда ещё пускали учеников, давно закончился. Дальнейший путь виделся всё более и более загадочными и таинственным. Было видно, что бывают тут нечасто. Светились цветы, которые считались утерянными уже несколько сотен лет. Мерцала паутина акромантулов. И даже воздух был другим. Необычным, запретным. И хотелось, чтобы эти мгновения не кончались.

А потом случилась ссора на Святочном балу. Виноваты были, наверное, оба, но Хагрид знал, что он был не прав больше. Они помирились, но что-то из отношений ушло, что-то хрупкое, незаметное, но очень-очень важное.

Пока они были в ссоре, казалось, даже золотистый цвет шкуры волшебных лошадей словно поблек и потускнел. И сами кони стали капризными, неспокойными и норовили укусить всех, кто проходил мимо. Хагрид никогда и никому не расскажет, насколько больно и обидно было получить копытом в живот. И даже его друг-фестрал Тенебрус поддержал собрата ржанием и пребольно укусил великана за ухо.

Третий этап ознаменовался грандиозным скандалом международного уровня. Мало того, что победил пропихнутый в обход всех правил "золотой мальчик Дамблдора", погиб ученик, сильно пострадали два других чемпиона, так ещё и эта совершенно дикая история с возрождение какого-то местечкового пугала. Все международные организации плевались и причитали, что больше никогда не свяжутся с клятыми англичанами, пресса на континенте захлёбывалась от возмущения и ярости, а британцы словно ничего и не замечали. Первоначально Фадж и Дамблдор мило улыбались и на пару твердили, что ничего страшного не происходит и всё у них под контролем. Но позднее версии событий разошлись радикально. Официальный рупор министра Рита Скитер не жалела слов и чёрных красок, расшатывая и без того нестабильную ситуацию.

Прощальный пир закончился, впечатление было испорчено, гости, тихие и подавленные, тоже собирались на родину. Хагрид в последний раз помогал мадам Максим запрягать так полюбившихся ему лошадей. Кони тоже не очень хотели прощаться с понравившимся им двуногим и ластились, чтобы их погладили. Олимпия напомнила, что как только будут решены первоочередные вопросы, она будет его ждать. Хагрид расцвёл. Впервые ему хотелось побыстрее уехать из ставшего родным замка. Ведь он нужен не только своим зверушкам. Его ждут. Самая лучшая, самая замечательная и волшебная женщина на свете.

Карета Шармбатона давно скрылась из виду, а Хагрид всё ещё стоял на месте и осторожно касался щеки, где алел поцелуй. И он уже очень скучал не только по своей Олимпии, но и по замечательным лошадям, с которыми подружился. И уже предвкушал замечательное потомство, которое гарантированно обеспечил Тенебрус. Жизнь была прекрасна. Пока.