Последствия ношения капризного и мистического лайтсейбера (джен)

Дин Джарин устало вздохнул. Его измотало путешествие по бесконечной пещерной системе в поисках артефакта, который потребовался очередному заказчику.

Да, он выдохся, но ему нужно было сосредоточиться на работе, на артефакте… на чем угодно, лишь бы не думать про пустой корабль, который ждал его после возвращения.

Прошло три месяца с тех пор, как он отдал ребенка джедаю, и Дин заполнил это время делами: занимался поимкой преступников и беглецов, искал артефакты, избегал встреч с Бо-Катан с ее попытками вызвать на поединок за обладание Дха'Кадау — Темным мечом, висевшим на его поясе с того дня, когда он победил моффа Гидеона.

Он знал, что друзья тревожились за него. Кара Дюн и Гриф Карга, опасаясь за его здоровье, перестали давать ему задания — после того, как он получил три награды за четыре дня.

Поэтому он взял несколько заказов у Бобы и Феннек на Татуине, пока они не перестали давать ему работу по той же причине. Тогда он снова обратился к Грифу.

Мандалорец понимал, что работа охотника за головами становится опаснее вдвойне, если работаешь без отдыха, но все равно это было лучше, чем сидеть на корабле в оглушительной тишине.

Новый звездолет он арендовал у Грифа, которому тот достался от какого-то пилота, влезшего в долги. Корабль был примерно такого же размера, как и «Лезвие бритвы», более скоростной, но с менее мощным вооружением. Кроме того, здесь было слишком тихо: ни топота маленьких ножек в трюме, ни воркования, ни игр с рычажками в кабине. А когда он пытался заснуть, тишина превращалась в какофонию незнакомых гулов и скрипов, не дающих ему расслабиться.

За годы жизни на «Бритве» он привык к шуму, который издавал этот корабль, мог отличить обычный хлопок перехода в гиперпространство от звуков вторжения или катастрофической поломки. Этот новый звездолет издавал иные звуки и скрипы, которые всегда держали его в напряжении, когда он собирался отдохнуть.

В общем, Дин катастрофически мало спал и усердно избегал общества своих друзей. Он же все равно отказался от ребенка, а большинство знакомых привечали его только из-за милого малыша. Он больше не решался показаться на ремонтной базе Пелли Мотто, а с Грифом пересекался, только чтобы получить вознаграждение. Той же стратегии Дин начал придерживаться и с Бобой, заметив, что Фетт уже всерьез обеспокоен поведением друга. Возможно, при следующей встрече ему придется прорываться из татуинского дворца Бобы с боем, иначе его привяжут к кровати и заставят хорошенько отоспаться.

В последнее время он стал все чаще принимать заказы по поиску артефактов: отправлялся в дальние уголки галактики и бродил по древним храмам в поисках всяких необычных безделушек для богатых коллекционеров. Как и в этот раз.

За очередным поворотом мандалорец увидел странное святилище, в центре которого находился постамент с маленьким сверкающим кубом из прозрачного хрусталя, с непонятными символами на гранях. Это и была цель его путешествия.

Дин протянул руку к загадочному предмету, совсем забыв, что потерял перчатку из-за ловушки в паре километров отсюда. Вдобавок, он умудрился порезать пальцы о камни, и его кровь окрасила одну из граней куба в алый цвет. Ой! Надо будет отмыть с него эти кровавые пятна, прежде чем передать заказчику.

Дин попытался засунуть найденный предмет в сумку на поясе, но случайно задел им Темный меч. При соприкосновении двух артефактов сначала раздался негромкий звон, а следом за ним — тихий гул. Охотник замер, опасаясь ловушки, но гудение вдруг переросло в хор голосов. Их были тысячи и все они говорили что-то на мандо'а. Издалека до его ушей донесся шум множества марширующих шагов, от которых свод пещеры начал содрогаться все сильнее и сильнее, как при землетрясении.

На Дина обрушился водопад из мелких камней и песка, и он бросился бежать: пусть ему не удастся вовремя добраться до выхода, но чем ближе он к нему окажется, тем легче потом будет прорыть путь на свободу.

Пока он мчался, то и дело спотыкаясь о каменные осколки, то больше всего жалел о своем одиночестве. Будь с ним Грогу, возможно, тот смог бы помочь обезвредить загадочный предмет Силы. А Боба Фетт наверняка бы подсказал, как правильно обращаться с нестабильными артефактами — он не раз выполнял задания по поиску подобных вещей. Кара Дюн как следует обработала бы его раны, заодно высказав все, что думает о глупом поведении Дина. Даже Асока Тано, окажись она рядом, смогла бы ему помочь — ведь когда-то она была джедаем, а это святилище в древности являлось одним из джедайских храмов.

Но здесь никого не было. Он был один. И это было неправильно.

Дин успел еще разок подумать о малыше Грогу, когда что-то тяжелое ударило его по шлему, и он упал навзничь. В глазах потемнело и мандалорец потерял сознание.

Дин проснулся от света, бьющего в глаза. Погодите-ка… какой свет? В пещере? Он попытался оценить обстановку, но, к своему ужасу, обнаружил, что информация, которую он получал от своего тела, не имеет смысла. Он лежал на чем-то теплом и мягком. Где его броня?!

Он резко поднялся и чуть не ослеп от солнца. Шлем, где его шлем? Он судорожно захлопал ладонями вокруг себя.

Он все еще нечасто снимал шлем. Может, он уже и не был настоящим мандалорцем, но шлем был для него утешением, от которого он не мог отказаться. Дин пережил немало потерь, и он не мог утратить еще и свою личность.

Он заметил еще кое-что странное: вместо темного облегающего боди, которое он носил под доспехами, на нем была... красная одежда. Свободная одежда красного цвета и с вышивкой по подолу. Он не носил такую с детства. Она погибла вместе с его родителями.

И руки у него тоже были какие-то не такие… нежные и гладкие в тех местах, где за годы обучения владению оружием должны были остаться твердые мозоли.

Осмотревшись, он обнаружил, что находится в небольшой комнате со странно высоким потолком. А он сам лежал на широкой кровати, высота которой была больше, чем у стандартной. Солнечный свет проникал в комнату через окно, и в остальной части комнаты не было никаких предметов обстановки, кроме пары дверей. Одна из них неожиданно открылась, и Дин запоздало удивился: даже двери были почти вдвое выше его роста.

Кто-то вошел, и мир Дина перевернулся. Его мать, которая умерла, когда Дину было десять лет, смотрела на него с тревогой в темных глазах.

— Ты в порядке, милый? — спросила она и наклонилась, чтобы положить руку ему на лоб.

Он со смутным чувством ужаса понял причину странного масштаба всего, что находилось в комнате — это не предметы были большими, это он был маленьким. Он был ребенком!

Дин зарылся руками в одеяла и настороженно наблюдал за женщиной. Должно быть, его схватили и решили накачать наркотиками. Среди банд Внешнего Кольца ходили слухи о веществах, которые могли заставить вас видеть все, что захочет дознаватель. Одни говорили, что их использует «Черное солнце», другие — «Канджиклаб», но все соглашались, что эта наркота — еще та дрянь.

Женщина с лицом его матери некоторое время суетилась вокруг него, но ушла, когда Дин убедил ее, что с ним все хорошо. Это было трудно, так как он чувствовал все нарастающее смятение. Как только женщина вышла, он вскочил с кровати, выпрыгнул в окно и помчался по улице, стремясь оказаться как можно дальше от этого странного места, так похожего на дом его детства.

Через некоторое время он сумел обуздать панику и свернул в неприметный переулок, чтобы перевести дух и обдумать ситуацию. Ему нужно было отыскать безопасное место. Такое, которое он уже посещал несколько раз — тогда неизвестные враги не смогут управлять галлюцинацией, но при этом он будет знать, чего ожидать, так как локация ему будет худо-бедно знакома. Но сначала нужно отыскать подходящий транспорт.

Услышав подозрительный шум в конце переулка, Дин быстро спрятался за мусорным баком. Данк фарик, как же он скучал по своей броне! И по убежищу.

Мандалорское убежище Ак-Ветины располагалось в канализационных туннелях, как и то, что было на планете Неварро. Именно поэтому мандалорцы из Дозора смерти так оперативно вмешались в атаку сепаратистских боевых дроидов на Ак-Ветину, а буир Дина смог его спасти и усыновить.

Однако в канализации нельзя было припарковать корабль, поэтому звездолеты мандалорцев стояли вместе с остальными — в крошечном космопорту на окраине города. Решено, надо попасть в порт!

Добравшись до места назначения, он чуть не рухнул от потрясения — там, сверкая на солнце, стояла канонерка «Лезвие бритвы». Она не выглядела новой — даже в этом полубредовом мире — но была целой, с гораздо меньшим количеством вмятин и царапин, полученных за годы охоты за головами. До того, как перейти к Дину, этот корабль принадлежал его буиру. Логично, что он находился именно здесь.

«А что, если кроме воображаемых родителей, по городу ходит и галлюцинация в виде моего приемного отца-мандалорца?» — задумался Дин. Его глаза наполнились слезами при этой мысли. Он чувствовал себя ребенком — брошенным и несчастным сиротой.

Дин не смог удержаться и подошел ближе, заметив мигание на панели корабля, означавшее, что электронный замок включен. Он попробовал комбинацию знаков, которой научил его буир, и она сработала! Похоже, его приемный отец очень редко менял коды.

Дин нырнул внутрь, закрыл за собой дверь… и чуть не разрыдался, потому что внутри все выглядело точно так же, как он помнил. Он не стал ничего менять в планировке корабля после смерти буира, да этого и не требовалось. Даже когда у него появился ребенок, он не стал ничего переделывать — разве что повесил гамак в спальный отсек. Он не понимал, как сильно скучал по этому кораблю, пока его не стало.

Дин снова обнял себя за плечи, все еще потрясенный непривычной текстурой красной одежды. Корабль его буира и одежда, которую ему дали родители...

Он забрался в кабину и его взгляд упал на рычаг переключения, с ручкой которого так любил забавляться малыш. Он прижал металлический шарик к груди и снова всхлипнул. Ему нужно найти Грогу! Он не знал, с чего начать, но сначала ему нужно было выбраться из этого места. Куда же ему отправиться?

На Наварро, где находились Кара и Гриф? Нет, там он слишком примелькался. И вдобавок, на той планете было одно из убежищ его народа — он не мог привести туда врагов.

Тогда… Татуин? Там нет мандалорских убежищ, но там живут Боба и Феннек. Его друзья. Сейчас ему бы очень пригодились друзья.

Взлетев, он бросил взгляд на хронометр корабля. Все совпадало с остальной частью этой странной галлюцинации: судя по дате, он находился в прошлом. Тридцать один год назад.

Он смотрел, как звезды расплываются в гиперпространстве, снова обнял себя и изо всех сил старался не зареветь. Дин знал, что ему тридцать девять, но сейчас он чувствовал себя восьмилетним малышом.

* * *

Тиро Мельярек загружал грависани в противоположном конце космопорта, когда его корабль взлетел. Без него. Он уронил ящик со взрывчаткой, выругался и бросился к ангару, но «Бритва» уже исчезла.

Как?! Как это могло произойти? На дисплее его бу’шей не было ни одного сигнала тревоги о взломе и проникновении. Он отправился в кабинет начальника порта, но ситуация стала выглядеть еще загадочнее: корабельным вором оказался мальчик, не старше десяти лет.

Ребенок выглядел ужасно напуганным, но он знал коды для входа на «Лезвие» и, очевидно, коды для отключения маячков: работала только одна камера — в кабине пилота. Видимо, ее он пропустил или не заметил. Тиро запустил видеозапись на дисплее шлема и почувствовал, что сердце его разрывается: ребенок свернулся клубочком и плакал. Что же случилось?

Мальчик был одет как житель Ак-Ветины — в просторную одежду красного цвета. Поэтому Тиро решил обратиться за информацией к местному маршалу — не случилось ли в городе чего-нибудь ужасного. В офисе маршала он столкнулся с семейной парой, оба были явно расстроены.

— Наш сын пропал! — сказала женщина маршалу. — И мы не знаем, что случилось!

Тиро осенило:

— Ваш сын захватил мой корабль, — сказал он, и мысленно поморщился, когда они обернулись к нему с ужасом на лицах. Наверное, он мог бы выразиться и поприличнее.

— Я не сержусь на него, ребенок был явно расстроен, — попытался он успокоить их. — Вы знаете, почему?

Женщина покачала головой, а мужчина безуспешно пытался взять себя в руки. По их поведению Тиро догадался, что ребенок убегал не от жестоких родителей.

— Можете звать меня Мандо, — представился он. — Я помогу вам найти вашего сына и свой корабль, встретимся здесь через час.

Ему нужно было рассказать кузнецу о предстоящих поисках, а затем убедить Визслу одолжить ему свой корабль. Непростая задача.

— Этта Джарин, а это — мой муж Рас, — представилась в ответ женщина, уважительно кивнув. Они обменялись контактными данными и поспешно разошлись.

---------

Данк фарик! (мандалор.язык) — ругательство

Буир (мандалор.язык) — родитель (отец или мать)

Бу’шей (мандалор.язык) — шлем

Боба Фетт таращился в потолок.

«Ты не внутри сарлакка, — напоминал он себе снова и снова, — ты в своем дворце на Татуине. Ты сумел выбраться из ямы сарлакка и уничтожил эту мерзость. Тебе просто снится сон. Либо у тебя галлюцинация — возможно, в вентиляционные каналы снова проник наркотический дым. Это не может быть реальным!»

«Это» — его комната на Камино, где он жил с отцом, когда был ребенком. Боба огляделся вокруг, а затем свернулся калачиком на кровати и решил смотреть в потолок, пока видение не развеется.

Обстановка соответствовала тому, что он помнил о своей детской спальне: книжная полка и дверь находились на правильных местах, как и окно. Он не осмеливался особо приглядываться к деталям: подспудно он все еще боялся очнуться и обнаружить себя в желудке татуинского монстра.

Дело в том, что сарлакку нравилось манипулировать мыслями своей жертвы, искажая те немногие хорошие воспоминаниями, которые сохранились у Бобы: он транслировал Фетту-младшему образ отца, который всячески насмехался над ним, называя жалким неудачником. Боба, конечно же, знал, что отец никогда бы не сказал ему таких жестоких слов, но… слишком уж опытен был сарлакк в ментальных пытках.

Что ж, пока галлюцинация была совсем не плоха. Пока что. Просто комната, шелест дождя и шум на кухне, где папа готовил завтрак. Вообще-то, это было даже приятно, признался сам себе Боба. Он мог закрыть глаза и представить, что ему, действительно, всего девять лет, папа собирается разбудить его к завтраку, а на кухне Бобу уже ожидают свежие и горячие лепешки. Лепешки его отца были самыми лучшими на свете, с пряно-сладким вкусом — как жаль, что он так и не узнал их рецепта.

Галлюцинация стала еще более реальной, когда дверь открылась и в комнату вошел Джанго Фетт. Боба посмотрел на отца, разрываясь между попыткой забиться в угол и желанием обнять человека, которого он не видел тридцать лет. Он боялся, что злая сила вновь исказит лицо и голос его отца, чтобы снова назвать его ничтожным клоном.

Он заставил себя встать, понимая, что ведет себя странно, но его это не волновало. Он обнял отца — и отец обнял его в ответ, нежно, как он всегда делал с Бобой, и Боба решил, что точно не хочет просыпаться.

Вкус лепешек был точно таким же, как он помнил, и Боба смаковал каждый кусочек. Они только-только убрали посуду после завтрака, как в дверь позвонили.

— Ты можешь открыть, Боба? — попросил папа, который мыл тарелки. Боба кивнул и побежал к двери.

Кеноби, которого сопровождала Тон Ви, бесстрастно смотрел на него, точно так же, как он помнил в своих кошмарах.

— Боба, — сказал он ровным тоном, — твой отец дома?

Боба ущипнул себя за руку, чтобы поскорее проснуться: он не хотел опять видеть этот сон, который всегда оканчивался гибелью его отца. Увы, щипок не помог — кошмар продолжался.

Он уставился на Кеноби, пытаясь скрыть свой ужас, но, должно быть, чем-то выдал себя, потому что рыцарь-джедай нахмурился и опустился на колено.

— Ты в порядке, Боба? — спросил он и потянулся к нему, и это стало последней каплей. Боба, отпрянув, бросился бежать по коридорам и залам, которые он почти не помнил, пока, наконец, не добрался до нужной ему двери. Выскочив на улицу, где шел нескончаемый дождь, он тут же увидел «Раб I» — корабль, который достался ему от отца. Правда, сейчас его цвет отличался от привычного: он был сине-серебристым, а не красно-белым. Но Бобе было наплевать — это был его корабль, и он все еще работал. Он забрался в кабину и запустил двигатели.

Куда же ему отправиться? Оставаться здесь было опасно. На своем корабле он был защищен, но рано или поздно ему придется сделать остановку, чтобы заправиться. Если, конечно, он не проснется до того, как это произойдет.

С местом назначения Боба определился быстро — Татуин. На песчаной планете топливо было дешевым. И ему определенно стоит добраться до той самой ямы с сарлакком: если он увидит ее со стороны, ему станет легче убедить себя, что все происходящее вокруг — это не ментальная проекция плотоядного чудовища.

* * *

Джанго схватил за грудки джедая, едва не сбросив его с платформы в порыве ярости.

— Что ты ему сказал?! — закричал он. — Почему мой сын убежал?!

— Я не знаю! — крикнул Кеноби в ответ, пытаясь вырваться из бронированных рук мандалорца. — Я просто спросил его, где ты!

— Он говорит правду, Джанго, — раздался ровный голос Тон Ви.

Джанго раздражённо повернулся к каминоанке, пытаясь сдержаться и не придушить чертова джети, пока дисплей его шлема показывал постепенное отключение всех маячков слежения, которые он установил на «Рабе I». Он должен что-то делать — прямо сейчас! Он должен вернуть сына, ведь Боба был единственной семьей, которая у него осталась!

— Мне нужен корабль, — прорычал он. Кеноби покосился на Джанго, но никак не прокомментировал его слова. Умный человек, хоть и джедай.

— Я могу предложить один из наших исследовательских кораблей, — все так же безэмоционально ответила Тон Ви, которую, казалось, ничуть не трогал гнев Фетта.

Джанго понял, что ненавидит каминоанцев: любой нормальный мандалорец ради спасения ребенка немедленно поднял бы в воздух весь имеющийся флот. Что толку от тихоходного исследовательского судна? Боба будет на полпути к планете Кессель еще до того, как эта штука покинет орбиту Камино.

— Лучше взять мой корабль, — внезапно сказал джедай, а затем моргнул, словно не веря, что произнёс это вслух.

Джанго повернулся к нему.

— Это лёгкий перехватчик Дельта-7B типа «Эфирная фея», — быстро обрисовал джедай. — Одноместный истребитель с дроидом-астромехаником. Гипердвигательное стыковочное кольцо сейчас на орбите Камино.

— Если он одноместный, то как я там помещусь? — возразил Джанго.

Джедай несколько смущенно взглянул на него.

— Гм, вам придется… придется лететь в отсеке для падавана.

Он объяснил недоумевающему Фетту, что у его джети'ада дурная привычка тайком отправляться на миссии, на которых он не должен был присутствовать. Поэтому Кеноби модифицировал свой истребитель, установив небольшое откидное кресло позади основного сидения пилота. Тесновато, но летать можно.

— В последний раз, когда Энакин летал в отсеке, он был всего на несколько сантиметров меньше меня. Значит, вы точно поместитесь, — размышлял вслух Кеноби. Джедай тактично не стал заострять внимание на том, что уже тогда его ученик определенно был выше, чем Джанго.

Наблюдая, как на дисплее шлема один за другим отключаются трекеры маячков «Раба», Фетт был готов принять любое, даже самое нелепое предложение о помощи. Крифф! Боба не должен был знать местонахождение большей части этих маячков!

— Отлично, летим вместе! Боба отправился на Татуин! — рыкнул он и последовал за джедаем, который торопливо зашагал к своему истребителю.

— Возьми курс на Татуин, Арчетыре, — вежливо сказал рыжеволосый джети своему дроиду. Затем он поднял фонарь кабины и сдвинул свое кресло вперед, открыв обещанное импровизированное сиденье.

Джанго все еще не был уверен, что в этом истребителе могут безопасно поместиться два человека, но ради Бобы он готов был попробовать.

Похоже, полет будет долгим.

------

Тон Ви — каминоанка, помощница Ламы Су (премьер-министра Камино).

Джети (мандалор. язык) — джедай.

Джети'ад (мандалор. язык) — падаван. Дословный перевод: «ребенок джедая».

Фонарь — прозрачная часть пилотской кабины, защищающая экипаж и пассажиров от воздействия окружающей среды.

Интересный факт:

Рост Джанго Фетта — 175 см.

Рост Оби-Вана Кеноби — 179 см.

Рост Энакина Скайуокера — 187 см.

Кара Дюн спала и видела сон. Это было единственное объяснение, которое она могла придумать в данный момент. Она гуляла с родителями в сосновом парке, как они делали это каждое утро перед завтраком, любуясь видом далеких заснеженных горных вершин. Все было совершенно мирно и нормально, вот только она, сосны, горы и ее родители находились на Альдераане — планете, которая погибла вместе со всеми жителями и пейзажами много лет назад.

Она заснула после очередного долгого дня на Неварро, где работала маршалом, наводя страх на местных правонарушителей. А проснулась в своей детской спальне от голоса мамы, которая бережно потрясла ее за плечо и звала на прогулку.

Судя по дате на хронографе, Каре было семь лет, и отражение в зеркале было соответствующим.

«Что ж, бывают сны и похуже», — подумала Кара, усилием воли прогоняя воспоминания о взорванном Звездой Смерти Альдераане. Она решила просто получать удовольствие от своего светлого сновидения.

Завтрак был очень вкусным: ломтики мяса тентеков, политые сиропом из сока сахарных деревьев. Кара наслаждалась этими полузабытыми вкусами своего детства: ведь и сахарные деревья, и тентеки водились только на Альдераане — и погибли вместе с планетой.

Не меньше удовольствия она получила и от мелочей, связанных с родителями, которые она почти забыла: очки отца, сползающие на его нос, когда он читал утренние новости, и голос матери, которая напевала старые рассветные гимны, убираясь на кухне.

Кара смотрела в окно, наблюдая, как хохлатые певчие птицы гоняются друг за другом вверх и вниз по дереву, и начала задаваться вопросом, почему она видит такой яркий и реалистичный сон. Вкусы и запахи родного дома, очертания далеких гор и красочное оперенье местных птиц — они почти стерлись из ее памяти после стольких лет, но почему-то сейчас они были реальны, как никогда.

Что-то было не так. Сны всегда зыбки и причудливы, в них прошлое перемешивается с настоящим, а пространство искажается, создавая странные гибриды из ранее виденных мест. Но родители выглядели как ее родители. Горы были именно альдераанскими, а не хребтами на планете Набу или холмами на луне Эндора.

Кара решила временно побыть молчаливой наблюдательницей. Ей не хватало информации, чтобы объективно оценить все происходящее вокруг нее и разработать план действий. Она даже согласилась вымыть посуду без каких-либо капризов, чем явно удивила родителей. Чуткий слух Кары уловил негромкий голос отца, который предположил, что «уроки с тетушкой Пру наконец-то дали свои плоды».

Кара Дюн содрогнулась. Тетушка Пруденция была кошмаром ее детства. Эта старая летучая мышь приходилась родной тетей отцу Кары и была буквально помешана на этикете и приличных манерах. Она никогда не была замужем, но ничуть от этого не страдала, с удовольствием терроризируя маленькую Карасинтию и всех ее кузин своими уроками манер.

Кроме того, тетя Пру носила титул матриарха семьи Дюн — неофициальный, но очень уважаемый среди альдераанцев. Фактически это значило, что она твердой рукой решала проблемы всех своих родственников, даже вопреки их желанию.

Хотя сейчас Кара была весьма респектабельным и грозным маршалом Новой Республики, но все равно опасалась тетушку Пруденцию гораздо больше чем любого имперского офицера. Та погибла вместе с Альдерааном, но ужас перед тетей жил в душе девушки до сих пор.

Взглянув на настенные часы, Кара с замиранием сердца поняла, что сегодня ровно в десять утра ей предстоит урок этикета с той самой тетей Пру. Она быстро домыла посуду и тихонько прокралась в свою комнату, где оперативно собрала вполне пригодный походный рюкзачок — с припасами, запасной одеждой и одеялом. Увы, в нем не хватало самого главного — оружия. И где его взять она не имела представления.

Кара бесшумно покинула родительский дом через окно и выскользнула на улицу, попутно задаваясь вопросом: куда же ей направиться? Может быть, в старое доброе Неварро? Там она снова отыщет Грифа и Дина, станет первым семилетним маршалом… И всячески развлечется, пока этот необычный сон не закончится. Главное, уехать подальше от родителей — после пробуждения будет слишком больно снова привыкать к тому, что они мертвы.

Добравшись до городского космопорта Кара немного по нему побродила, пока не нашла подходящий корабль, после чего взломала его защитные системы и покинула планету. Быстрый взгляд на датчик уровня топлива дал понять, что его хватает только на половину пути до Неварро. Придется сделать остановку для дозаправки: либо на Нал-Хатте, либо на Татуине.

Ох уж этот криффов Татуин! Жаркий, как ситхский ад, и вообще та еще песчаная помойка, но, по крайней мере, там был всего один хатт, в отличие от Нал-Хатты. Она вздохнула.

* * *

Бена Дюн вздохнула, когда во входную дверь постучала тетя ее мужа. Пруденция была хорошей женщиной, пусть даже немного суровой и властной. Зато она помогала воспитывать Кару, которая была тем еще сорванцом. Вечно носилась целыми днями по улице, возвращаясь домой с грязным лицом и ободранными коленками. И еще терпеть не могла платья — любая попытка надеть на девочку этот предмет одежды была тем еще приключением. В последний раз, когда они с мужем пытались это сделать, дочка залезла на дерево и отказалась спускаться.

Бена впустила Пру, и вежливо кивнув старшей женщине, проводила до комнаты Кары. Открыла дверь и замерла, шокированная. Кары там не было. Как не было ни одеяла на ее кровати, ни ее рюкзака.

— Тру, ты не видел Кару? — позвала она мужа.

— После завтрака нет, дорогая, — ответил тот.

Пруденция, стоявшая рядом с ней, скрестила руки и фыркнула.

— Что ж, не могу сказать, что я удивлена. Карасинтия всегда была дикаркой.

Бена не стала тратить время на споры, бросившись проверять записи системы безопасности. На головидео она увидела, как Кара с необычно воинственным выражением лица идет по дороге. Теперь Бена действительно пришла в ужас. До этого момента она была уверена, что Кара просто сбежала с урока, решив устроить импровизированный пикник в парке. Но, похоже, дочь вообще не собиралась возвращаться домой.

Следующий час прошел как в тумане. Они обратились в полицию, пытаясь найти Кару, и им удалось с помощью камер уличного наблюдения отследить Кару до космопорта.

После такого открытия Бена не стала волноваться меньше — скорее, наоборот. Кара пряталась от камер, как шпион из голофильмов. И она сумела угнать небольшой истребитель. Где ее дочь этому научилась?!

— Авиадиспетчеры зафиксировали ее последнюю траекторию, как идущую в сторону Татуина, — сказал офицер, занимающийся их делом. Тру побледнел, а Бена почувствовала, что у нее слабеют колени. Пру, сидевшая рядом с ними, снова фыркнула.

— Жду вас у семейного корабля ровно через полчаса, — приказала она и повернувшись на каблуках, направилась к выходу. — Мы найдем вашу дочь.