Тварь (джен)

Она проснулась за пару часов до рассвета. Подстилка из осенних листьев, которая служила ей постелью, была неприятно влажной. Между узловатых корней деревьев, похожих на толстые вздувшиеся вены, струился молочно-белый туман. Она медленно потянулась, пытаясь прогнать навязчивое чувство голода, и оглядела окружающий ее пейзаж почти что с ненавистью. Что она вообще тут делает? Почему так вышло?.. Какой-то частью своего существа она до сих пор не могла поверить, что все это не сон, что прежнего мира больше нет.

Это произошло внезапно. Не было ни постепенно набирающей обороты эпидемии, ни войны, ни даже мрачного пророчества, записанного в скрижалях какого-нибудь давно вымершего народа. Ничего. Просто однажды… они появились. Цок-цок-цок — тогда она даже дома носила туфли на каблуках. Она помнила, как они стучали о кафельный пол, когда она в тревожном ожидании нарезала круги по кухне. Только что по всем каналам передали экстренное сообщение: ни под каким предлогом не выходить из дома. Сейчас она даже не могла вспомнить, какую причину им озвучил голос из телевизора. Но, какой бы она ни была, это точно не было правдой.

Она покинула место своего ночлега и, ступая тихо и осторожно, отправилась в путь. Она нигде не оставалась надолго — это было бы слишком опасно. Да и еда быстро закончилась бы. Вопрос пропитания вообще стал самым важным: большинство оказалось совершенно неприспособленно к условиям, наставшим после апокалипсиса. Все эти веганы. Люди с непереносимостью глютена. С аллергией на лактозу. Теперь они завидовали счастливчикам, которые могли есть что угодно, чьи желудки были способны переваривать камни. И она завидовала тоже.

Цок-цок-цок… Тогда, в самый первый день, они ждали Алекса, но его все не было.

— Папа еще не вернулся?

Она вздрогнула и обернулась. Их сын Марк выглянул из своей комнаты, сжимая в руках планшет.

— Нет, как видишь.

— Знаешь, я тут такое увидел… Правду. О том, что происходит. Вот, смотри.

Запись явно была сделана видеокамерой какого-то магазина. Люди мирно ходили между полок с корзинами и тележками. Эта тварь появилась совершенно внезапно, будто упала откуда-то с потолка. Она отдаленно напоминала гигантскую ящерицу, но если на Земле когда-то и водились такие твари, с тех пор прошли миллионы лет. Покупатели кинулись в рассыпную, но монстр был гораздо быстрее. Она поспешно отвернулась.

— Немедленно убери эту гадость! — вскрикнула она. — А если твоя сестра увидит?!

— Но мама! Это ведь правда!..

— Правда?! Какая правда, это просто кадр из какого-то фильма ужасов! Попытка посеять панику и нажиться на доверчивых дурачках!

Сейчас от этих мыслей становилось смешно, ведь дурочками оказались именно они, люди, до последнего не желающие верить, что настигший их Апокалипсис будет настолько нелепым, ведь они всегда думали, что существование цивилизации прекратит ядерный взрыв, падение астероида или глобальное потепление. Что-то рациональное и логичное. Но нашествие монстров? Право, какой же это абсурд!.. Она хотела усмехнуться, но кожа на лице словно задубела. Надо сказать, сейчас то видео вообще казалось ей жутко потешным: люди, еще не осознавшие, что они в этом мире больше не главные, прогуливались между полок, придирчиво выбирая себе еду… а замершая на потолке тварь занималась тем же самым.

Вокруг вздымались деревья — высокие, несгибаемые, вечные. Лес был прекрасным… но мертвым. Она не ощущала, что хоть где-то тут теплится жизнь. Жизнь, которую ей нужно будет оборвать. Для многих это стало еще одним шоком: осознание того, что, оказывается, стейк — это часть чей-то плоти, что, если ты хочешь есть, надо убить, а потом вырвать эту плоть, вырвать собственными зубами… Кто бы мог подумать, что она вообще станет этим заниматься?!

Но в тот день, когда Алекс все-таки вернулся, они узнали, что то совершенно нелепое, абсурдное видео оказалось правдой. Мир был готов к войнам и эпидемиям, но не к кровожадным чудовищным монстрам, которые появлялись словно из ниоткуда и исчезали, не оставляя за собой даже тел тех, кого они убивали.

— Почему с ними никто не может справиться?! — чуть не плача спрашивала она, стискивая теплую шаль, сползающую с дрожащих плеч. — Это же просто какие-то животные! А у нас армия!..

— Которая успешно отстреливает этих тварей, но откуда-то постоянно лезут новые! — раздраженно ответил Алекс, глядя сквозь окно на темную улицу. К тому моменту они уже неделю не выходили из дома.

Сейчас она могла бы сказать себе прежней, что проблема была в том, что человечество давно выродилось до состояния декоративных собачек, таких, которые с трудом дышат и ломают лапки, пытаясь спрыгнуть с дивана. Неудивительно, что, когда выяснилось, что военные не справляются, простые люди оказались совершенно неспособны на сопротивление. Мирные, пугливые и неприспособленные, похожие на дрожащее розовое желе, они были столь же беззащитны, как моллюски, внезапно лишившиеся своих раковин.

Где-то неподалеку журчала река, а лес становился все более густым и темным. В ее сердце словно склизкий холодный угорь заползал страх. А что если она так и не сможет найти еду? Страх застилал глаза, заставлял сбиваться дыхание. Надо отвлечься, не думать об этом! Усилием воли она вновь погрузилась в воспоминания.

Они проводили все дни в ожидании новостей, но их почти не было. Твари появлялись из ниоткуда — в толпе людей, в закрытых помещениях, но ни разу этот момент не удалось запечатлеть на камеру, а живых очевидцев просто не было. Затем новости прекратились вовсе — ни интернета, ни телевидения, ни телефонной связи больше не существовало. Прошло еще несколько дней, прежде чем к ним зашел сосед по имени Борис — крупный дородный мужчина с воинственно топорщащимися усами — и стал активно убеждать их, что из города надо уезжать: все равно без света и отопления они тут долго не протянут. Он был прав, и вскоре они, крадучись, покинули свой дом, свою милую раковину, которая внезапно перестала быть надежным укрытием. Она помнила, как внезапно начавшийся ранний снег роился в свете фар, словно туча белоснежной мошкары. Они ехали первыми, а Борис со своей семьей — рыжеволосой робкой женой Ритой и маленьким сыном — позади. Сперва все было неплохо, но затем…

Между деревьями что-то мелькнуло. Она подобралась, точно сжатая пружина. Места для воспоминаний в ее голове больше не было. Очень осторожно она подкралась ближе. Сердце на мгновение замерло, прежде чем сорваться в бешеный галоп. Это была она! Еда! Целая небольшая стайка! Рот заполнился слюной. Да, возможно, это было ужасно — думать так о них, пока они еще дышат, но она совершенно ничего не могла с собой поделать. Затаившись, она наблюдала — важно выбрать подходящий момент, не спугнуть… А пока, чтобы отвлечься от навязчивой голодной рези в животе, можно попробовать вспомнить еще что-нибудь.

И она вспоминала. Как они припарковались на заброшенной заправке и вдвоем с мужем отправились к колонкам в надежде на то, что найдут хоть немного бензина. Когда они вернулись, лобовое стекло в машине Бориса было разбито, а то, что находилось внутри, представляло собой жуткое кровавое месиво — словно кто-то залил весь салон брусничным соусом, но вместо аккуратных поджаристых кусочков мяса просто швырнул в него рваные ошметки плоти вперемешку с какими-то тряпками.

Превозмогая тошноту, она, скользя по тонкому льду, кинулась к их машине. И расплакалась от счастья, увидев своих детей целыми и невредимыми.

— Вы что-нибудь видели? — осторожно спросил у них Алекс пару часов спустя, когда они уже были далеко от места трагедии.

— Почти ничего, — глухо ответил Марк. — Только звон стекла, когда монстр выпрыгнул из машины.

Она тряхнула головой, возвращаясь в реальность. Незачем, незачем сейчас вспоминать этот кошмар! Тем более это воспоминание неизменно тянуло за собой другое, гораздо более тяжелое. А ей сейчас стоит сосредоточиться на собственном выживании, на охоте. Очень осторожно она подползла ближе к своей добыче, почти вплотную. Хоть бы не заметили!.. Остановила свой взгляд на детеныше, который немного отбился от остальных. Маленький, чуть угловатый и тонконогий, он будет идеальной добычей. Все хорошо, скоро она поест. Вот только воспоминания противно скреблись в голове, донимая, требуя…

Когда-то давно Алекс увлекался походами, поэтому у них была палатка. Они лежали в ней вчетвером, тесно обнявшись. Дети уже спали, а она не могла сомкнуть глаз, мучаясь от голодной рези в животе, которая с каждой секундой становилась лишь сильнее.

— Знаешь, чего я не понимаю? — тихо прошептал муж ей на ухо.

Она никак не отреагировала, глядя в темный туго натянутый потолок палатки.

— Марк сказал, что услышал, как разбилось лобовое стекло в тот момент, когда та тварь вылезала наружу, — продолжал он. — И я все думаю, а как же она туда залезла? Остальные стекла были целы, я точно помню.

— Зато я понимаю, — глухо ответила она, с трудом сглотнув вязкую слюну — в палатке так ошеломительно вкусно пахло едой…

Это были ее последние слова. Забавно — могла бы придумать что-нибудь поумнее.

Добыча сделала еще один маленький шажок в ее сторону, и места для посторонних мыслей в ее голове не осталось. Она оттолкнулась от земли, в стремительном броске швырнув вперед свое длинное покрытое темной чешуей тело. Еда истошно закричала, и игрушечный кролик выпал из ее рук, покатившись по прелой осенней листве.