День после Рождества (джен)

Тихо застонав, он приоткрыл левый глаз, пытаясь понять, где находится. Заплывший второй глаз открываться отказался напрочь, поэтому пришлось обходиться без его помощи. Голова гудела, словно огромный медный таз, а спина ныла, как будто по ней от души прошлись плеткой. Громко закряхтев, он кое-как принял сидячее положение, стараясь вспомнить что произошло накануне — но безуспешно.

Похоже, надо выбираться отсюда (а где вообще это «отсюда»?) и ориентироваться уже на ходу. Он потряс головой, поморгал, но темнота не рассеялась. А еще его окружало нечто хрустящее и колкое, пахнувшее прелой травой и сыростью. Немного посомневавшись, он встал на четвереньки и медленно пополз вперед. Уже спустя минуту вывалился на морозный воздух и ошалело оглянулся. Оказывается, он сидел внутри копны прошлогоднего сена! Такие обычно стояли на окраине украинских деревень. Точно, вон там и хаты заснеженные виднеются... Да это же Диканька! Именно здесь накануне Рождества он хотел сыграть злую шутку над казаком!

Он аж сморщился от стыда и досады. В его памяти калейдоскопом закружились воспоминания о недавних событиях. Лихая кража месяца с неба. Визит в хату местной ведьмы. Унизительное сидение в мешке. Пройдоха-кузнец, обманом заставивший везти его на закорках к матушке-царице. Прям до самого Петербурга, ирод! Вот почему так болит хребет — после такого-то тяжеленного седока!

И что же в итоге? Он так и не сумел заполучить душу этого мерзавца Вакулы, зато тот женится-таки на своей ненаглядной Оксане. А как отблагодарил рогатого помощника? Хворостиной избил! Да еще и крестным знамением приложил. Напоследок, так сказать.

Всё, это конец! Теперь коллеги в аду ему житья не дадут насмешками! И черт, задрав рогатую голову к небу, тоскливо завыл.