Твой брат, Джон Сноу (джен)

И плюх да скрип, сырое небо бороздя головой,

Его учили улыбаться во сне,

Идет седьмого идиотского полку рядовой,

Твоя надежда в этой странной войне.

(с) Олег Медведев

Даже досуг свой Петир Бейлиш посвящал занятиям хитроумным — он играл в кайвассу, одного за одним обыгрывая офицеров домовой гвардии Орлиного Гнезда. Вряд ли победы эти были так уж лестны, потому что большинство офицеров едва умело играть, а меньшинство, бывшее поумнее, и не пыталось выиграть у регента при малолетнем Роберте Аррене, но Бейлиш все равно тешил этими победами свое самолюбие, как тешил он в Королевской Гавани свое мужское эго любовью шлюх из своих же борделей. Но ведь и хитроумие Бейлиша было такое же, как его игра в кайвассу: он не ставил себе невозможных задач, не вступал в безнадежный бой на стороне слабого, не бросал вызов сильным, а только ловчил, приспосабливался и хитрил — тогда как Джон Сноу не боялся трудностей и взбирался в этот момент в Орлиное Гнездо по отвесным скалам, ритмично читая стишок «Я узнал, что у меня есть огромная семья» в такт своему тяжелому дыханию.

— Северная водка? — спросил Джон, срубая оппонента Бейлиша от стола быстрым ударом валирийского клинка. — Давай!

Джон Сноу разлил и выпил, а Бейлиш трясущимися руками пролил водку на себя.

— Вот скажи мне, Бейлиш, в чем сила? — спросил Джон, рассматривая сначала доску с фигурами, а потом бледного как смерть Бейлиша. — Разве в деньгах? Вот и Ланнистеры считают, что в деньгах. У тебя много денег, и чего? Вот ты обманул кого-то, денег нажил — и что, сильней стал? Нет, не стал! Потому что правды за тобой нет. А тот, кого ты обманул — вот как лорда Эддарда — за ним правда. Значит, он сильней. Да?

— Да, — пробормотал Бейлиш, прощаясь с жизнью.

— Пиши, — приказал Джон, пододвигая Бейлишу бумагу. — Пропуск, чтобы меня никто в Долине остановить не смел, и расписку к корабельщикам, чтобы до Белой Гавани меня с сестрой довезли.

На этих словах пишущий под диктовку Бейлиш запнулся, а Джон это заметил — и Бейлиш, подняв от бумаги глаза, увидел, что сердитый до этого Джон теперь по-настоящему взбесился.

— Она очень на свою молодую мать похожа, — тихим угрожающим голосом сказал Джон, нависая над Бейлишем. — Приставал к ней, скотина?

— Всего лишь однажды позволил себе… — прошептал Бейлиш. — Просто пытался поцеловать.

— Пей, — приказал Джон, прижимая к губам Бейлиша маленький стеклянный сосуд, чье содержимое Бейлиш не мог различить, и Джон запрокинул голову Бейлиша, схватив его за волосы.

А потом внутри у Бейлиша вспыхнуло адское пламя, разъедающее все внутренности.

Жизнь в Орлином Гнезде теперь казалась Сансе немногим лучше жизни в Королевской Гавани — если там ее держали взаперти в ее башне, то теперь она пряталась в своей башне сама, чтобы Петир Бейлиш не встретил ее где-нибудь в замке и не полез снова со своими слюнявыми поцелуями. Конечно, в Орлином Гнезде ей уже не приходилось бояться издевательств и побоев, которым ее подвергали по приказу Джоффри, но в чем-то Бейлиш был и хуже — в Королевской Гавани Санса была невинной жертвой, а теперь на ней была часть вины за преступления, в которые ее вовлекал Бейлиш — она смолчала о том, что это он убил Лизу Аррен, а не Мариллион, которого потом изуродовали подручные Бейлиша.

А еще хуже было то, что за многие месяцы, прошедшие с гибели отца, Санса перестала надеяться на то, что ее кто-нибудь спасет. Раньше она надеялась на благородство кого-нибудь из рыцарей, надеялась на победы Робба, на то, что Робб обменяет ее на плененного им Джейме Ланнистера, а теперь поняла, насколько эти надежды были тщетными, и даже не подняла глаза в ответ на неожиданный стук в дверь.

— Привет, — сказал Джон, возникая на пороге. — Я за тобой. Север на войне своих не бросает.

Это было невозможно, да Санса никогда и не думала о Джоне как о прекрасном рыцаре, который ее спасет, но Джон тем не менее был здесь — он стал старше, черты его лица заострились, словно от пережитых боев и невзгод, и в нем появилась упрямая, уверенная в себе сила — но только что он мог сделать, в одиночку против целого замка?

И как раз в подтверждение последней мысли по лестнице загрохотали шаги и послышались голоса, в которых натерпевшаяся в жизни Санса слышала злость и угрозу, а Джон слышал трусость.

— Ты, Снежок, мать твою! — кричали гвардейцы Орлиного Гнезда, карабкаясь по лестнице, но совсем не желая встретить там того, кто запросто снял часовых у моста и у покоев Бейлиша и казнил его самого. — Я сейчас кожу сдеру с твоей жопы! Ты северный урод, я тебе башку снесу!

— Ужас, как они выражаются, — покачал головою Джон. — Ты уж извини, — и с этими словами Джон метнул на лестницу один из своих фиалов с Диким Огнем, а за ним еще один. Фиалы взорвались с жутким грохотом, полыхнул огонь, сладко и тошнотворно запахло горящей плотью, а крики боли и ужаса резанули по ушам так, что Санса зажмурилась и закрыла уши руками.

— Две ступеньки разворотил, но ничего, перепрыгнем, — сказал Джон, снова высовываясь в дверь, когда крики смолкли, а Санса отняла руки от ушей. — Только подождать надо, когда прогорит. Потом до рассвета придется дорогу в замок взорвать — а с теми, кто еще в замке, я справлюсь. Слушай, ты валирийский учила: как будет «мне нужна помощь»?

— Ай нид хэлп, — ответила Санса, с удивлением наблюдая за тем, как Джон вынимает из рюкзака черную обсидиановую свечу без фитиля и зажигает ее от пламени камина.

— Дени! — громко позвал Джон, когда пламя выровнялось, и продолжил на валирийском с жутким акцентом. — Это Джон Таргариен, сын Рейгара и Лианны. Ай нид хэлп.

— Я понимаю по-вестеросски, — ответила свеча звонким женским голосом. — Давай быстро, что у тебя?

— Ага, отлично, — с облегчением сказал Джон, который действительно по-валирийски не знал ничего. — Я тут в Орлином Гнезде застрял. Будь Висеньей, а — подлети, сними?

— Далеко лететь, дня два, — недовольно ответила невидимая Дени. — Только ради Эймона, он за тебя просил.

— Ты не торопись, — предложил Джон. — Мы дорогу в замок сейчас взорвем, припасов у нас много. Пока тюремщиков всех выловим, пока перережем…

— Что, ломаешь колесо истории, племяш? — спросила Дени, и Санса немного успокоилась — даже если у тетушки молодой голос, вряд ли она будет морочить голову рыцарю и спасителю Сансы.

— Да не, — улыбнулся Джон простой обезоруживающей улыбкой. — Я так зашел, по личному делу.

Санса, конечно, не сразу поверила, что Джон действительно принц Таргариен, а не бастард ее отца — поначалу ей даже подумалось, что разговор со свечой — это такой розыгрыш, на которые Джон был мастак с детства. Только если в детстве Джон немного вредничал, чтобы ее напугать, то теперь он вырос и решил таким образом подбодрить Сансу, а выход из их безвыходного положения он найдет сам, без драконов и чудесной драконовластной тетушки — в это Санса почему-то верила.

Но приобретенное здравомыслие довольно быстро уступило увлекающейся натуре Сансы, и в таргариенскую легенду Джона ей захотелось поверить, хотя он и сам говорил, что ни в чем не уверен, это Мелисандра сказала.

— Какая еще Мелисандра? — ревниво потребовала Санса — раз уж благородный рыцарь и спаситель для нее наконец нашелся, делиться она не собиралась.

— Да красная жрица, про нее говорят, что ей лет четыреста, наверно, — отговорился Джон, который интуитивно находил нужные слова, но пока еще интуиция не подсказывала ему, до чего его сдержанное обаяние может довести при общении с молоденькими девушками.

Конечно, сказочный принц из Джона был немного необычный: он был талантливым мечником и хорошим тактиком и действительно быстро управился с остатками гарнизона, большую часть заманив в подвал и там заперев, а оставшихся подсторожив по одному и по двое, — а вот манеры у него были аховые: он причесывался пятерней, научил Сансу пить пиво, поскольку вино пили запертые им в подвале гвардейцы Арренов, и устроился спать у дверей в комнате Сансы, отняв у нее перину, но оставив ей кровать. Но главное Санса заметила: опасный и безжалостный в бою, после боя Джон был справедлив и милосерд — Джон казнил палача и жестокого тюремщика Морда, а простых стражников помиловал и приказал им убираться вниз по горной дороге, даже окликнув их сверху, чтобы проверить перед взрывом, достаточно ли далеко они ушли в темноте. Поэтому Сансе теперь хотелось верить, что Джон — ее царственный кузен, и она в это верила, настолько замечтавшись, что даже забыла о несбыточном обещании Дени «прилететь через два дня».

А через два дня над Орлиным Гнездом действительно показался дракон, и не один, а целых три, так что даже Джон, уже слышавший от Эймона о драконах Дейнерис, немного удивился, увидев их вблизи — а вот Санса обратила внимание не только на драконов.

— Это такая у тебя тетушка, да? — чуть обиженно сказала Санса, кивая на юную тоненькую блондинку, спрыгнувшую со спины дракона. — Спорим, сейчас она бросится тебе на шею?

— Ох, Джон, ты ровно такой, как Эймон про тебя рассказывает, — улыбнулась Дени, когда Джон подал ей руку, как брату по оружию, и подставила Джону щеку. — Ладно, давайте я вас через горы перекину побыстрее, мне обратно в Миэрин нужно. Там люди свободы хотят, а разумно пользоваться ей не хотят.

— Я думал, ты уже к нам скоро подашься, — запросто сказал Джон, словно речь шла о родственном визите на погостить, а не о второй попытке завоевания Вестероса с помощью трех драконов, как сделали когда-то Эйгон и его сестры.

— Вот ты когда в детстве урок не выполнял, мейстер же тебя переделывать заставлял, а не новый задавал? — спросила Дени, ей разговоры с мудрым мейстером Эймоном определенно пошли на пользу. — Так что пока Миэрин.

— Ладно, — одобряюще кивнул Джон. — Нам просто в Харренхолл нужно.

— Ну Джон, — развела руками Дени. — Сначала «ну будь Висеньей, забери из Орлиного Гнезда», теперь «ну будь Эйгоном, сожги Харренхолл». Что потом, «ну будь Рейнис, спой и спляши»?

— У меня просто сестра в Харренхолле, — пояснил Джон.

— Таргариен?

— Да не. Ну ты понимаешь. Но если у тебя со временем действительно край, то давай мы сами слетаем, я дракона потом верну, — и с этими словами Джон решительно подошел к одному из неоседланных драконов, который вместе со всеми немного обалдел от такой наглости и даже подставил лапу, чтобы помочь Джону забраться к себе на спину — а там и Санса кинулась за Джоном вслед, ей куда больше нравилась идея лететь с ним вместе, чем позволять ему лететь вместе с юной «тетушкой».

— Ты не очень-то нос задирай, — посоветовала Дени, взбежав на спину Дрогона. — Ты еще не взлетел, не говоря уж о сесть там, где надо.

Прекрасный рыцарь, увозящий спасенную им даму на собственном коне, в балладах смотрелся очень романтично, но Санса, которую Джон прижимал к себе обеими руками, чтобы она не тряслась от страха и от холода, вскоре поняла, что в таком положении можно путешествовать только с тем, к кому не испытываешь никаких чувств, кроме разве что родственных — или же с тем, с кем спишь уже несколько лет. Во всех иных случаях такое положение может служить только источником смущения и искушения — и Санса попыталась от них спастись, начав с Джоном разговоры, на которые он раньше не считал ее способной. Джон, впрочем, отвечал серьезно и толково, и постепенно Санса узнала о положении на фронтах, о засевших во Рве Кейлин Железнорожденных и о предательстве Теона — а потом Джон и Санса сговорились и о том, как использовать драконов на благо добрых людей, а не во имя какого-то колеса истории.

— Так ты в одиночку Винтерфелл отбил? — спросила Санса, когда Харренхолл показался на горизонте, и ей припомнился тот день, когда раскрасневшийся от выпитого король Роберт вышел на двор у оружейной, откуда уже ушел рисовавшийся перед своими прихвостнями Джоффри, а вместо него появились дети латников и спустившийся с галереи Джон. Тогда Санса была даже расстроена простодушием и скромностью Робба. «Кто самый крутой-то из вас?» — спросил тогда Роберт, и Робб ответил честно: «Это Джон. Он соображает быстро — и не боится ничего».

— Они же хуже меня замок знают, даже Теон, — отговорился Джон, он по просьбе Хоуленда Рида не распространялся о его талантах. — Гарнизон маленький совсем, дезертировали многие, а у меня преимущество внезапности было. Потом еще народ с вилами побежал…

— Маленький гарнизон — это сколько? — спросила Санса, теперь-то она уже чуть досадовала на скромность Джона, как досадовала тогда, давно, на скромность Робба, не присвоившего себе лавры первенства.

— Я семнадцать видел, — припомнил Джон. — Потом еще двенадцать нашли. Но во Рве Кейлин не получится так, извини. Если не драконы, то думать придется.

Вот Арья сразу бросилась Джону на шею, она даже сначала не обратила внимания на драконов и на Дейнерис, что-то шептала Джону на ухо, уцепившись Джону за плечи и повиснув на нем — а потом увидела сестру и побежала к ней, так что Дени стало немного грустно — ее-то в Миэрине никто так встречать не будет. Любит ли ее Даарио или Джорах, она наверняка не знала — но знала, что первым их желанием было затащить ее в постель, а уж потом к этому могло прибавиться что-то еще — или не прибавиться. В том, что между Джоном и его кузинами чувства исключительно родственные, Дени с ее таргариенской наследственностью сильно сомневалась, но видела, что уж им-то обеим никогда не придется гадать, любит ли на самом деле — Джон ради них вернулся с края света, да и с того света вернулся бы, чтобы защитить.

— Слушай, тут еще помочь надо, — обратился к ней Джон, оставив сестер немного пореветь. — Мы на Север пойдем, там Ров Кейлин по дороге. С юга трудно пройти, засели там эти, с Железных Островов… А с севера там оборона никакая, не для того строили. Если б облететь… Ну а про то, что за Стеной, ты сама от Эймона знаешь. Там серьезная война будет, хотя и не сейчас.

— Мне в Миэрин нужно возвращаться, — сердито ответила Дени. — Раз уж я туда влезла, теперь я за этих людей отвечаю.

— Так, — серьезно кивнул Джон. — Это твои люди. Но ты не обижайся на меня: либо это — твоя страна, и ты за нее воюешь, либо за нее воюем мы, но тогда это уже не твоя страна.

— Ладно, — ответила Дени, и лицо у нее стало строгим и суровым. Не на Эйриса она была похожа и не на Рейгара, а на государя Мейкара, мрачного, чуть надменного, но справедливого человека. — Свеча у тебя есть — если что, прилечу, помогу. И у Эймона есть свеча — это если что-то случится на Стене. Полетели ко Рву Кейлин, выжжем там всех — привяжитесь только, чтобы в дороге поспать.

— Да брось, — улыбнулся Джон своей доброй улыбкой, и Дени как-то сразу оттаяла. — Заночуем здесь, отсюда разбежались уже все почти. Арья говорит, тут ее знакомый поваренок остался, он готовит хорошо.

Недостаком Дейнерис была ее негибкость, из-за которой мейстеру Эймону стоило больших трудов убедить ее в том, что не стоит идти напролом к своей цели — возвращению в Вестерос, — а следует честно трудиться там, куда тебя привела судьба. Джон же учил ее мудрости мейстера Эймона своим примером, постоянно во что-то вмешиваясь — вот и в полете ко Рву Кейлин Дени неожиданно обнаружила, что летит одна — а Рейгаль с Джоном и его кузинами на спине уже давно пошел на снижение, потому что Джон заметил отряды северян, скачущие к Близнецам, — и Визерион, которому наскучил однообразный полет, увязался за ними следом.

У стен Близнецов шумели войска Фреев и их вассалов, еще не знающие о том, что северяне вскоре выйдут к ним в тыл, а в паре сотен ярдов от них топтались окрестные крестьяне, подошедшие посмотреть на бесплатное развлечение. Происходящее вокруг замка настолько всех занимало, что прилет севших в отдалении драконов никто и не заметил, и Джон, Санса и Арья подошли к стоявшим кучками крестьянам словно проезжие.

— Что здесь у вас такое? — спросил Джон, когда он в последний раз расспрашивал у Мандерли, как идет война, Фреи еще считались союзниками.

— А здесь северянин со своим волком пришел в большой чертог, где старый Фрей с сынами ужинал, и всех поубивал, — ответил Джону крестьянин, который, похоже, совсем не сожалел о гибели своего господина. — Он в угловой башне вон засел. Сейчас они покричат ему, чтобы сдавался, а он крикнет «Северяне не сдаются!» — и из арбалетов палить начнет.

В этот момент пропели боевые рога северной конницы, и Джон, заглядевшись на лихую атаку, даже не сразу обернулся, когда Дени сзади пихнула его в плечо.

— Что встали-то? — недовольно сказала Дени, нужная для путешествий с Джоном гибкость у нее еще не образовалась. — Драконы без всадника воюют плохо. Давай говори, кого жечь, и атакуем.

— Да погоди ты, — отмахнулся Джон, потому что Робб действительно появился в окне угловой башни, и Джон закричал так, что даже у привычной к драконьему реву Дени зазвенело в ушах. — Брат, мы здесь! Давай с нами, мы Ров Кейлин берем!

— Я остаюсь! — крикнул в ответ Робб, пытаясь перекрыть шум боя, который выигрывала кавалерия северян, а теперь и северная пехота показалась на дороге. — Я остаюсь! Я буду править Речными Землями!

Джон только пожал плечами — на его взгляд, Речные Земли не стоили того, чтобы не обнять сестер и не вернуться вместе с ними в родной замок, и Арья дернула его за рукав, потому что ей тоже свобода даже маленького северного замка была дороже всех Речных Земель, надоевших ей хуже вышиванья.

Арья и Санса отказались спускаться на землю перед тем, как драконы пойдут в атаку на Ров Кейлин, и Джон благоразумно остался ведомым в тройке драконов, обрушившихся на небольшие укрепления, где под их огнем гибли незваные гости, ударившие воюющему Северу в спину.

— Свеча у тебя есть, — сказала Дени, когда драконы приземлились чуть вдалеке от горящих стен, и пожала протянутую ей руку.

— У тебя тоже есть свеча, если что, — напомнил Джон. — Мне, конечно, добираться чуть не месяц, это тебе с ними три дня. Так что ты не затягивай, чтобы совсем уж стало срочно.

— Спасибо, — глухо ответила Дени.

Ей почему-то хотелось заплакать, как молоденькой девчонке: у нее в Миэрине были люди, готовые ей служить и ждущие ее приказаний, были те, кто что-то хотел от нее получить и предлагал свои услуги, — а вот такого человека, который просто так встал бы рядом в трудную минуту и сказал: «Да ладно, порешаем сейчас всё», — у Дени не было. Никогда не было.

— Да я же от души, — пояснил Джон. — Как разгребемся, я уеду, не буду мешать.

«Если я отпущу», — хотела ответить Дени, только поняла, что это выйдет совсем не по-королевски, а Джон ничуть не испугается и ее пожалеет, погладив по волосам, и вот тогда она наревется за всю свою горькую жизнь — но все-таки не сейчас.

Арья тем временем занималась своим любимым делом и дразнила сестру, только без обычного энтузиазма, потому что Санса реагировала непривычно, не задирала носик и не надувала губки.

— И как же ваше благородство изволило обойтись без вина лучших сортов? — спрашивала Арья, все еще не в силах поверить, что Джон научил Сансу пить пиво.

— Вино пили гвардейцы, которых Джон запер в погребе, — пояснила Санса. — Выйти оттуда они не пытались, но вино бы не отдали.

— Это-то я понимаю, — кивала Арья. — К мольбам благородных дам рыцари на самом деле глухи, особенно в таком случае. Но ты-то ведь смирилась как-то с положением?

— А вот увидишь! — с незнакомой Арье шкодливой улыбкой отвечала Санса, потому что она ходила вместе с Джоном взрывать дорогу в Орлиное Гнездо, и на обратном пути они попали под ледяной дождь и отогревались после этого народными средствами.

Когда драконы улетели, Джон наловил разбежавшихся у Железнорожденных лошадей и тоже заметил, что Санса замышляет какую-то проказу, ему этот ее лукавый вид очень понравился. Но и ему, и Арье долго пришлось гадать, что Санса задумала, потому что дорога от Рва Кейлин до первого постоялого двора была долгой.

— Как у нас благородные дамы насчет гречи? — поинтересовалась Арья, грея замерзшие руки о только что принесенную ей миску, уж Арью-то, в ее наряде, никто не спутал бы с благородной дамой, а стоявший рядом с их столом половой наверняка принял ее за оговористую служанку.

— Мальчик, водочки нам принеси, — распорядилась Санса и искоса глянула на Арью. — Мы домой едем.

Пользуясь случаем, автор поздравляет своих читательниц с 8м марта и желает им, чтобы с ними рядом всегда был такой же скромный герой, как Джон.