Это не я (джен)

Большую часть времени Рик Санчез C-137 ведет себя как мудак.

Наверное, он похож на всех остальных Риков. Присматривает за Морти, постоянно совершает опасные, около-суицидальные полеты в самые неожиданные точки Млечного Пути. Оскорбляет, убивает, разрушает. Обычные Риковские дела.

И как и любой другой Рик, он знает о последствиях. Кошмары прошлого, которыми он не может поделиться даже с Морти. Бессонные ночи, когда единственные его друзья — это крепкий алкоголь и швейцарский нож. А еще кое-что, чего никогда не испытывал (и он на двести процентов в этом уверен) ни один другой Рик: сожаление. Он бы мог избежать стольких смертей близких ему людей, если бы просто не был таким идиотом. Безусловно, он гениален. Но еще он сломлен под весом непроходящей боли от всех этих потерь. Было бы намного легче, если бы был похож на какую-нибудь из параллельных версий себя. Если бы не привязывался к другим, пытаясь получить хоть немного принятия, которого не заслуживает. Он — это Рик. Он нихера не заслуживает.

Так что Рик знает признаки плохой ночи.

Однажды утром он видит их на Морти.

Ничего особенного на первый взгляд. Когда Морти заходит в кухню, Рик ковыряется в каком-то механизме. Он бросает на него лишь беглый взгляд, не особо заинтересовавшись неудачным для субботнего утра выбором завтрака, но внезапно не может оторвать глаз.

— Блин, кто постоянно ставит пустые коробки обратно в шкаф?

Его голос дрожит — он заставляет себя говорить, выглядеть нормально, но на самом деле будто отгораживается от мира (по крайней мере сильнее, чем обычно).

Рик видит признаки.

— Рик? Что не так?

Морти смущенно смотрит на него. Господи боже. Его голос почти переходит в шепот. Он похож на какого-то щеночка, выброшенного в мусорный бак. Ждет чуда, которое вытащит его из глубин отчаяния. И Рик не хочет видеть своего внука таким, нет. Если Рику Санчезу, умнейшему существу во всей множественной вселенной, предрешено быть отчаявшимся, он не позволит Морти стать таким же. Потому что у него-то есть выбор.

По крайней мере именно это Рик всегда твердил себе, но теперь, когда это действительно случилось…

Впервые в жизни Рик Санчез не имеет представления, как починить что-то сломанное.

Поэтому он делает то, что умеет лучше всего: не думает об этом.

Он возвращается к своему кофе и меняет тему. Он знает, как это хреново — когда кто-то подлавливает тебя в момент слабости.

— Ничего, Морти. Что на завтрак?

Морти прищуривается. Смотрит на коробку в своих руках.

— …Ну, типа, хлопья.

Он отводит глаза в сторону, смотрит на эту страшную напольную плитку.

Рик практически слышит всю ту тысячу мыслей, пролетающую в его голове. И решает не озвучивать, насколько все очевидно.

Тишина.

— Можем сходить куда-нибудь поесть, — выпаливает Рик, не раздумывая, и тут же хочет телепортироваться куда-нибудь подальше и захлебнуться водкой. Но продолжает говорить. — Зайти в «Шони».

Морти смотрит на него как на ангела, сошедшего с небес. Впервые за день в его глазах зажигается искра.

— Было бы клево, — бормочет он. Тень улыбки пробегает по его губам.

Потом они идут в «Шони», заказывают завтрак, возвращаются домой, отправляются на небольшое веселое приключение, и на этом все. К концу дня Морти победно усмехается, вспоминая, как с первого раза подстрелил дрона Федерации, а Рик даже не сбивает его настрой.

Признаки все еще остаются, когда несколько ночей спустя Морти спускается в гараж. Рик не знает, сколько сейчас времени, потому что ему, в принципе, похер — у него есть алкоголь, и этого достаточно. Вначале он, как обычно, даже не смотрит в сторону внука. Вместо этого он быстро собирает небольшой механизм у себя на столе и «просит» подать ему отвертку — возможно, чуть громче, чем нужно.

Морти проглатывает всхлип, и внутри Рика все напрягается, но он делает вид, что не заметил. Просто плачет. Обычный всхлип. Ничего странного.

Признаки все еще тут.

Металлический кончик отвертки касается его плеча. Морти негромко чертыхается. Рик берет инструмент и начинает закручивать шурупы — ну или этим бы он и занялся, если бы вся долбаная отвертка не была закапана кровью.

На миг он замирает. Единственным звуком в комнате остается пищание какой-то машины, название которой Рик никак не может вспомнить, и всхлипы его внука. Медленно он разворачивается на стуле и смотрит на Морти.

Тот прижимает свою правую руку к телу и весь дрожит. Его рубашка запятнана кровью, и тонкие красные струйки бегут из свежей раны. Морти отступает, видя выражение лица Рика, пока тот медленно поднимается и делает шаг вперед.

— Морти, что за хуйня? — начинает Рик, но всхлипы усиливаются, а Морти будто сжимается, пытаясь спрятаться ото всех, и даже затуманенное алкоголем сознание понимает, что это неправильный сценарий происходящего.

Поэтому Рик трясет головой, думая, что сказать, пока достает аптечку, которую Бет однажды купила и оставила в гараже. Рик бы купил что-нибудь получше, но в последнее время у него не находилось сил на такую неважную хрень. Он ругает себя за лень и безразличие, притягивая Морти ближе. В тишине начинает обрабатывать раны. Да, они слишком свежие, слишком ровные. Он узнает их из тысячи.

— П-прости…

— Заткнись и дай мне закончить, — перебивает Рик, и от неожиданности Морти замолкает. Его всхлипы превращаются в какое-то странное дрожащее хныканье, почти неслышное.

Спустя бесконечное количество времени Рик наконец заканчивает. Он вытирает руки о свой халат — все равно потом стирать — и смотрит на Морти. Кладет руки ему на плечи. Открывает рот, чтобы что-то сказать, но не может выдавить ни слова.

Он смотрит Морти в глаза и забывает все, что сформулировлось в голове за последние несколько минут.

— Прости меня, — говорит Морти. Теперь уже — спокойно, пусто, устало. Рик знает признаки. Он видит их на себе. На подростке, стоящем перед ним. — Я… — Он колеблется, не зная, говорить ли правду, и все же делает правильный выбор. — Я порезал слишком глубоко. Я…

— Никогда больше так не делай, — шипит Рик, но в его голосе нет угрозы. Лишь чистая неприкрытая паника — эмоция, которую, как думал Морти, Рик вообще не умеет испытывать.

Морти лишь молча кивает в ответ.

Этой ночью обоим им спится плохо.

На следующий день Морти выходит из своей комнаты в старой кофте с длинным рукавом. А Рик достает из сушилки лабораторный халат. Еще теплый.

Рик знает признаки.

Он накидывает теплый халат на плечи своего внука, и никто из них не говорит ни слова об этом.

Морти вжимается в ткань, сидя за столом с сэндвичем в руках.

Рик знает признаки. Он видит их на себе, на Морти.

Он не знает, что сделать, чтобы навсегда избавиться от них. Но будь он проклят, если хотя бы не попытается.