Злое, ярое, моё (гет)

Её всегда забывали. Забывали герольды, объявляя гостей в Красном Замке — всегда «принц Рейгель, Элор и Элора» — забывали септоны, поминающие королевскую семью. Даже родственники. Но не он — он неизменно помнил о её существовании.

— Ну что, лишняя, как дела? — приветствовал он её.

Или:

— Скучаешь, лишняя?

Конечно, он помнил её в основном из вредности, это ведь был Эйрион, он никогда и ничего не делал по доброте душевной. Но лучше, когда дразнят, чем когда не замечают.

А потом он уехал в Эссос, и Дейнора осталась одна.

Её по-прежнему забывали — не папа, у папы всегда хватало любви на всех, но многие другие. Элор и Элора были друг у друга, а она... она просто существовала, не особенно нужная. Ей даже забыли — опять: забыли! — подобрать жениха.

У неё были книги, множество книг, и она их читала. Со скуки она чертила астрологические карты для членов своей семьи и потом натирала колени, молясь до поздней ночи, чтобы карты были ошибкой. Со скуки она согласилась уехать в Королевскую Гавань и стать фрейлиной никому не нужной королевы Эйлинор: ненужная дочь и ненужная королева, они неплохо подошли бы друг другу, думала она.

Она ошибалась. Королева была ничем не лучше короля. Да, её мало волновали пророчества, да, она не проводила в полночь кровавые ритуалы в замковом саду — но это не слишком утешало: вместо этого королева посвящала всё своё время и силы поиску способа произвести ребёнка без участия мужа. «Близость с мужчиной есть мерзость, а то, что называют беременностью — чудовищная болезнь», — говорила она своим фрейлинам, в красках расписывая, как именно будет происходить соитие. Получалось действительно что-то ужасное — настолько, что Дейноре, и не ей одной, немедленно хотелось попробовать хоть разочек.

Но, конечно, именно её никто не замечал.

Кроме него. Он изменился после Эссоса — стал старше, отощал, щёки ввалились, а глаза стали гореть ещё ярче, чем раньше. С ужасом Дейнора увидела у него в руках книгу в старинном переплёте из драконьей кожи. Неужто и он, чтобы угодить королю, нашёл себе сорт библиотечного помешательства?

Но нет. Эйрион никогда не стремился угождать — он жил ради себя и своего веселья. Если он читал книгу, то не ради кого-нибудь. Осторожно и неловко она подняла руку, помахав ему, окликнула. Он поднял взгляд — и мгновенно её узнал:

— О, лишняя! Давно не виделись. Не подскажешь, что значит kysuur на старом валирийском?

— Если с двойным "u", то это должно быть сослагательное третьего типа от kysai, нет?

— О, отлично, подходит. Значит, «Если бы некто испил из того источника, что иссох...». Ты сейчас как, сильно занята, лишняя? У меня тут ещё тридцать страниц интересного, а в голове один вульгарный, на котором в вольных городах болтают.

Они сидели над книгой, голова к голове, и она улыбалась впервые за много лет.

Она чертила очередной гороскоп — при дворе всегда находились желающие узнать будущее, и платили они слишком хорошо, чтобы отказываться — когда Эйрион влетел в её светлицу.

— Я придумал, лишняя! — заявил он.

— Что на сей раз? — кротко спросила она.

Они уже окунали его драконье яйцо в дикий огонь, танцевали вокруг него голышом (это было позорно, но весело), закапывали на том месте, где король проводил свои кровавые обряды — камень оставался камнем. Она даже пробовала сделать гороскоп яйца, но никак не могла выяснить дату его кладки.

— Мы поженимся, — сказал Эйрион. — Тогда никто не посмеет сказать, что я порочу тебя своим поведением. И ты больше не будешь лишней, ты будешь моей.

Это было глупо, но она согласилась.

Королева была против, и им пришлось ждать смены власти, а потом долго-долго уговаривать короля Мейкара, но они и с этим справились.

Но ещё до этого был день, когда он сказал:

— Знаешь, просто "моя" как-то не звучит. Надо что-то добавить. Моя любовь — пошло, моя радость — слишком сладко, моя жена — очевидно.

— Ничего не знаю, мой яркий, — ответила она. — У меня таких проблем нет.

— Хм. Если я — яркий, то какова же ты, что я тебя заметил?

Это не был комплимент, Эйрион не понимал комплиментов и не умел их делать. Просто констатация.

— Решено! Ты будешь моя незаменимая. В конце концов, без тебя я был бы... — он оборвал себя, ощутив опасную близость чего-то пошло-романтического и просто тряхнул головой.

Она улыбнулась.

— Без тебя я всю жизнь была бы лишней, так что я понимаю, — просто ответила она.

Когда его не стало, она открыла Лунную Дверь и шагнула навстречу ветру, думая, что так тоже можно стать драконом.