Взгляд со стороны (джен)

Последние несколько дней у Ралофа выдались много тяжелее обычного. Более того, они и впрямь грозились оказаться последними, если не произойдет какого-то чуда. Жизнь Брата Бури полна опасностей, но сегодняшний день можно и вправду назвать чёрным для всего восстания.

Имперцам невероятно повезло взять всю верхушку восстания вместе с значительной его боеспособной частью. И вот теперь они все едут на казнь. Единственным условно светлым пятном можно назвать то, что едет он в компании самого Ульфрика, однако, учитывая незавидную судьбу невольных пассажиров этого каравана он предпочел бы проделать сей путь в одиночку. Рядом сидит дрожащий вор, напротив же норд, потерявший сознание. Видимо во время облавы ему крепко досталось.

Пассажир напротив с трудом открывает глаза и поднимает пустой взгляд прямо на Ралофа. Попытка завязать разговор не удалась, так как попутчик поневоле лишь водил ничего не выражающими глазами из стороны в сторону и смотрел, кажется, мимо людей. Более удачный собеседник вышел из конокрада. Необходимо было заглушить страх бравадой, нельзя показывать проклятому Легиону, что ты их боишься.

Но вот и последняя остановка, Хелген. Похоже, что именно он станет могилой восстания. Конечно, братья и сёстры продолжат борьбу, но без Ульфрика они обречены на провал.

Приехали. Кажется, что Ралоф знает этого встречающего вояку со списком. Вроде бы его звали Хадвар, племянник кузнеца из их деревеньки. Пару раз в детстве они играли вместе. Но война раскидала их по разные стороны баррикад.

Вот ушел в строй готовящихся к казни Ярл, следом за ним отправился и сам Ралоф. Вот в тщетной попытке сбежать подстрелили конокрада Локира. С последним пассажиром возникла заминка, так как имперцы не знали его имени.

Внезапно, с ним начало твориться что-то ужасное. Лицо его стало менять черты, превращаясь в жуткую мешанину и иногда принимая различные выражения, общими для которых была улыбка, пробирающая до костей. Кроме Ралофа и, похоже, Хадвара, никто не замечал отвратительных метаморфоз. Наконец, Существо приняло форму данмера. С его лица не пропал оскал, а со дна жутких кроваво-красных глаз глядело с ожиданием нечто древнее и невероятно страшное.

Двигаясь как марионетка, оно прошло к плахе и положило голову на нее. Существо в облике данмера с нетерпением взглянуло на небо. Казнь прервал дракон, что казался Ралофу не настолько жутким после увиденного. Он, вместе с остальными мятежниками усмотрел в произошедшем шанс для побега, которым и воспользовался. Жуткое существо потерялось в толпе, и Ралоф лишь надеялся, что эту тварь сожрал древний монстр. Надежды не сбылись. Когда до входа в спасительную крепость оставалось лишь несколько шагов он снова попал под тяжелый взгляд Существа. Казалось, что оно вошло в полную силу, лишь изредка поправляя пока ещё неудобную оболочку. От него шли концентрированные волны жути, пробирающие до костей опытных вояк, прошедших многие бои.

Существо осматривало Ралофа и оказавшегося неподалёку Хадвара и, казалось, что-то решало. И Ралоф чувствовал, что от этого решения зависит его жизнь.

Этот день наконец-то пришёл. Кажется, что сегодня с восстанием будет покончено. Судя по всему, всю шайку Братьев Бури взяли и везут на казнь и он, Хадвар, сможет вздохнуть спокойно. Конечно, его сердце будет обливаться кровью, ведь сегодня отправятся на смерть многие из его собратьев — нордов. Но если это закончит гражданскую войну, то так тому и быть.

Приехавших встречал лично генерал Туллий, хоть до этого его и отвлекли представители Талмора.

Хадвару досталась роль писчего, отмечающего пленных. Именно ему и легату Рикке предстояло вычеркнуть Ульфрика Буревестника из списка восставших раз и навсегда.

Первым в списке шел сам самозванный Верховный Король, следом за ним Ралоф, норд, показавшийся Хадвару знакомым. Кажется, они общались в Ривервуде, когда он приезжал к дяде. Удивительно, как поворачивается жизнь. Буквально вчера вы играли вместе, а сегодня ты зачитываешь ему смертный приговор.

Конокрад Локир решил попробовать сбежать. Нет смерти для норда более позорной, чем смерть от стрелы в спине. Она означает, что ты либо не умеешь выбирать себе союзников, либо бежал с поля боя.

Последним из смертников оказался норд с пустым взглядом. Кажется, он смирился со своей участью.

Когда Хадвар спросил имя этого несчастного, которого даже не было в списке, начало твориться нечто ужасное. Облик его поплыл, став мешаниной фантасмагоричных черт, порой принимающих разные лица разных рас, полов, возрастов и размеров от молодой сереброшёрстной катжитки до старого зелёного орка. Хадвар замер, боясь пошевелиться, а другие будто бы не обращали на происходящее внимания. Кроме, разве что, Ралофа, который так же с ужасом смотрел на это представление.

Наконец, облик незнакомца замер на данмере с жуткой улыбкой и не менее жуткими глазами. Пробормотав что-то странное в качестве ответа на вопрос об имени, он походкой заржавевшего двемерского автоматона пошёл к плахе.

Следом за этим события понеслись вскачь. Попытку казни этого жутковатого существа прервал дракон, будто бы сошедший со страниц древних легенд, а позже стало сосем не до того. Хадвару, с остатками разорённого отряда пришлось защищать гражданских, а после организованно отступать к крепости.

Именно там, в нескольких шагах от крепости Хадвар вновь встретился с этим Существом. Его пронзило ощущение беспомощности злокрыса перед взглядом огромного снежного тролля. Существо переводило взгляд с него на оказавшегося неподалёку Ралофа и обратно.

Казалось, что Существо пытается принять какое-то решение. И Хадвар чувствовал, что от этого решения зависит его жизнь.

Это существо звали Марионеточником, Актёром, Вивисектором…

У него было много имён. В эту часть временного отрезка оно предпочитало называть себя Игроком.

Чем его привлёк многострадальный Нирн сказать сложно, однако что-то будто подталкивало возвращаться туда снова и снова. Оно чемпионствовало на Арене, исходило Даггерфолл, побеждало Дагот Ура и срывало планы Мерунеса Дагона. Ныне же внимание его было приковано к воскрешению Алдуина.

Раз за разом оно возвращалось на Нирн в бесчисленных множествах отражений.

Игроку вновь скучно. Он привычно переносится в самое начало истории. Актёры на месте и первая сцена вступления сыграна. А значит, что следует отдекорировать марионетку. После долгих споров с самим собой Игрок остановился на данмере. Однако же, чтоб соответствовать своему статусу с самого начала, Существо решает немного подправить реальность вокруг.

Все окрестности покрываются серой дымкой, а мир замирает. Над Нирном летят картены заклинаний, чуждых и противных самим его создателям. Как на пустую болванку ложатся на новоявленного героя опыт и навыки, просыпаются в нём знания и способности, недоступные простым смертным. И вот уже он имеет облик не оборванца — нарушителя границы, а полагающийся ему, многократному герою и злодею, спасителю и убийце, главе всех гильдий и бандформирований, служителю девяти Аэдра и чемпиону шестнадцати Даэдра и великому Довакину, которым он являлся и является.

Никому не ведомо, знает ли то, что зовёт себя Игроком о том, что группа безумных учёных из коллегии Магов Винтерхолда зовёт Сценариями Мирового Взаимодействия или Скриптами, что пропитывают мир и ведут одно событие за другим.

Древние литании на неизвестном в Нирне языке задевали разные струны и привносили намного более глобальные изменения в этот мир.

В гробницах пробуждённые Драконьи Жрецы стали поднимать орду могучих повелителей Драугров, чтоб повести их на людские города.

Орден Псиджиков зафиксировал активацию множества древних артефактов по всему Скайриму.

Мирак, пробудившийся на Солстейме стал готовиться к прорыву в реальность.

В видении Кодлаку привиделся собственный сменщик и вестник перемен.

Владыка Безумия в сознании Пелагия стал готовиться к встрече старого соратника и хорошего знакомого.

А пока по миру шли изменения Игрок, уже закованный в драконью броню и с огромной секирой за спиной решал главный вопрос для себя: Империя или Братья Бури