Наперекор судьбе (гет)

Через несколько месяцев моей размеренной жизни царевича пришёл конец. В тот день я сидел в своей комнате и смотрел на медленно падающий снег.

Я с детства не любил ноябрь, непонятный месяц не зимний, но осенним язык не поворачивался назвать. В дверь постучали.

— Дмитрий Иванович, вас зовёт к себе Борис Фёдорович, — в комнату прошёл какой-то боярин, имя которого я не помнил.

— Иду, — сразу, не задумываясь, сказал я и пошёл по направлению к кабинету царя.

Я не хотел вспоминать, о чём мы говорили, но скажу одно: Борис Фёдорович был при смерти и выбрал меня на царство. С одной стороны, мне нравилось это, ведь в руках безграничная власть и я могу делать все, что хочу, а с другой, я могу сорваться и создам всем только страдания и это было страшно.

Я вышел от уже мёртвого государя и столкнулся с Фёдором. В глазах юноши горела надежда и я не хотел его огорчать, но выбор царя, хоть и мёртвого, есть выбор, и никуда от него не спрячешься.

— Меня выбрали на царство, уже завтра я еду в Успенский собор на венчание, — холодно сказал я Фёдору, в глубине души я ненавидел и проклинал тот день, когда меня привезли сюда. Я не законный правитель, это сын Бориса должен был быть на царстве, а не я.

Тот разочарованно вздохнул и ушёл к себе, кажется, теперь он будет меня ненавидеть за то, что не он оказался на троне.

— Слушайте, — обратился я к сыну царя, — а не поделиться ли этой новостью с Ксенией?

Фёдора затрясло. Он ненавидяще посмотрел на меня и прошипел:

— Нет. Но если тебе так безразлична Ксения, то подумай о ребёнке, которая она носит под сердцем. Неужели тебя не волнует жизнь наследника? Твоего наследника? — я понял, что лучше не идти, так как выведу Ксению на эмоции, ребёнок родится мёртвым, и тогда Фёдор вообще будет меня всю свою жизнь ненавидеть, а я этого не хотел.

Решив немного развеяться, я отправился побродить по окрестностям дворца. Снега было очень мало, и он ещё не успел покрыть всю землю. Но холод ощущался и мне приходилось прятать руки, так как не хотелось их потом отогревать.

Я начал вспоминать, что вообще мне нужно будет делать, когда стану настоящим царём.

«Так, первой вспомнилась Мария. Она просила вернуть величие роду, да, я это сделаю. Точно», — думал я, вспоминая слова Марии Фёдоровны. Мне не хотелось её разочаровывать. Да и, как я понял, в царстве лучше никого не разочаровывать, а то твоя жизнь окончится довольно быстро.

По прошествии нескольких минут мне вдруг вспомнились слова Фёдора о Василии Шуйском. По его словам, он был нехорошим человеком, который вдобавок ненавидел Бориса Фёдоровича за то, что того выбрал Земский совет. Хотя, как я слышал, именно он был представителем Рюриковичей. Почему его не выбрал совет, я так и не понял.

«Значит, он меня тоже будет ненавидеть, если ещё не начал. Ведь я не Рюрикович, так, просто попавший сюда монах, у которого ещё меньше права на престол, чем у всех во дворце вместе взятых. А если меня убьют?» — подумал я и тут же поёжился от этой мысли. Умирать молодым я не планировал. Вспомнив про тренировку, я пошёл к Петру Фёдоровичу.

* * *

С тренировки я вернулся, когда уже начало вечереть. Пётр похвалил меня и сказал, что скоро я могу тренировать армию. Смоленск. Я слышал о том, что они терпят поражение за поражением, и мне очень хотелось это исправить, хотя я сам не знал как, но считал, что я обязан помочь отбить Смоленск.

Я согрелся на тренировке и почти не чувствовал, как лёгкий мороз щиплет за щёки.

Когда я зашёл во дворец, меня встретила Ксения. Она заправила волосы за ушко и сказала:

— Ох, Дмитрий Иванович, вы уже вернулись?

— Да, что было, когда я отсутствовал? — сказал я, поглаживая живот Ксении. Он был уже довольно большим и мягким.

— Я жалею, что мой отец так никогда и не увидит внука, я так хотела, — Ксения чуть погрустнела и положила на живот руку.

Фёдор всё же сказал ей, а может, и к лучшему, я боялся, что скажу слишком грубо и выйдет ещё хуже.

Скоро Ксения легла спать, я лёг к ней и ещё раз с удовольствием погладил живот моей супруги.

— Дмитрий Иванович, а как бы вы назвали наследника? — вдруг спросила Ксения.

— Наследника? Ну, наверное, Иван, — неуверенно сказал я.

— Как вашего отца? А если будет девочка?

Я застопорился и не ответил. Хотел назвать Варварой, но я знал, что на это время мне надо забыть о своей настоящей семье, а может, и навсегда. Как долго продлится это скоморошничество?

— Ладно, спите, вы, видимо, уже устали, — ласково сказала Ксения и поцеловала в губы, щёки тут же стали горячими и это было приятно.

Я долго ещё лежал около мирно спящей Ксении и не мог заснуть.

«Что если я не справлюсь с обязанностями? Что если я потоплю всё в крови? Или стану никудышным правителем? Что мне делать теперь, когда Борис Фёдорович умер? Что? Что?» — лихорадочно думал я.

Нет! Я смогу доказать, что из меня выйдет достойный царь. Докажу, что Годунов не ошибся во мне. Я буду стараться ради народа, ради Годунова, ради Ксении.

Успокоившись, я повернулся к Ксении, обнял её и скоро заснул.