Наперекор судьбе (гет)

Я заканчивал запрягать лошадей. Было ранее утро, и поэтому в округе было тихо, что нравилось мне. Я бы встал позже, тем более ещё шести не было, но я решил, что лучше рано утром выполню обещание Ивана.

— И зачем было вставать в такую рань? Когда солнце только-только поднималось? — раздосадовано говорил Пётр, запрягая лошадей.

Было раннее лето, но жара уже стояла, хотя не настолько ярая, как в полдень.

— Я пойду разбужу Ивана, а вы пока постойте рядом с лошадьми, — кивнул я Петру, — я ненадолго.

Войдя в дом, я на цыпочках подошёл к Ивану и потряс его за плечо, но мальчик никак не хотел открывать глаза, стараясь ещё сильнее укутаться в белоснежное одеяло.

— Пора просыпаться, Иван, — шёпотом сказал ему я.

— Зачем? Ты покажешь мне окрестности? — Иван протёр глаза и сел на кровати.

— Да, я же обещал, так что одевайся, поешь и выезжаем. — Улыбнулся я и вышел из дворца. Сам я давно поел. Пётр стоял около развесистой яблони и наблюдал за лошадьми. Те мирно стояли и смотрели вдаль.

— Иван, либо ты ешь, либо мы никуда не поедем! — из раскрытого окна донёсся голос Ксении, видимо, Иван снова не хотел есть.

По прошествии нескольких минут Пётр оторвался от созерцания яблони и спросил:

— Скоро они? Думаете, мне интересно смотреть на дерево?

— Дмитрий Иванович! — окликнула меня Ксения в синем длинном платье, ведя под руку Ивана, который был в кафтане и шароварах синего цвета.

Я помог Ксении сесть в карету, а позже подсадил сына.

Мы тронулись.

Сначала проехали царский сад, где, кроме пышных синих, белых и жёлтых цветов, которые росли скоплением, и на которых сидели и отдыхали белые и жёлтые бабочки, росли яблони. К слову, яблонь было две: одна большая и старая, а другая совсем молодая.

— А бабочки когда-нибудь спят? — внезапно спросил сын у Ксении.

— Большинство, но некоторые не спят, — с улыбкой ответила та.

— А почему?

— Видишь ли, ночью тоже есть цветы, которым нужно расти, а так как сами они никуда пойти не могут, то бабочки и другие насекомые им помогают. Так что белые бабочки, которых ты видел вечером, тоже заняты делом.

Иван замолчал и внимательно следил за порхающими бабочками, которые перелетали с цветов, а некоторые уже улетели куда-то далеко.

Через некоторое время мы ехали по дороге, а вокруг колосилась рожь. Казалось, будто бы она кланялась ветру. Вдалеке росли деревья, но они казались очень маленькими, будто бы всё это ненастоящее. Мне показалось, что там была фигура пахаря, а может быть, она и была, но я решил отдохнуть и ни о чем пока не думать, ведь по возвращению меня ждут нескончаемые указы; их подписывание было единственным, что мне одновременно нравилось и в то же время навевало скуку. Гораздо интереснее было разбираться в проблемах народа лично. Ну, наверное, и редкие съезды с польским королём, а ещё более редкие — с королём Испании.

Мои раздумья прервала поездка по ухабистой дороге.

— Хоть не зимой либо после дождя едем! — воскликнул Пётр, его голос дрожал из-за того, что его на дороге несколько потряхивало. Мне самому не нравилось так ехать и всё, что я хотел — это быстрее проехать по ней, и чтобы уже началась дорога без ухабов и камней.

Через некоторое время эта ужасная дорога закончилась. Снова ехали по ровной дороге, вдали виднелись остроконечные крыши деревянных домов.

«Видимо, деревня», — подумал я, и точно, подъехав ближе, мы увидели небольшую деревню. Где-то кудахтали куры, лаял белый с рыжим пёс, какой-то человек в лаптях, белой рубахе и синих шароварах откланялся нам. Это меня несколько смутило, ведь я до сих пор по неизвестной причине не привык к тому, что ко мне проявляют не видимое, а настоящее уважение, и даже побаиваются. Я отвернулся. В деревне росли яблони и груши, виднелись молодые сливы и высокие вишни. Также вдалеке росли берёзы и, кажется, осины. Скоро, мы и их проехали.

Мы ехали по почти пустынной дороге, скоро мы должны возвращаться. В небе блестел золотой купол и я понял, куда мы подъезжаем. Чудов монастырь, он навевал мне воспоминания, когда я был счастлив. Я старался вглядываться в лица монахов, силясь увидеть моего бывшего наставника — Тихона, но безуспешно. Ксения заметила, что я напряжённо всматриваюсь в мимо проходящих монахов, и спросила:

— Дмитрий Иванович, вы кого-то ищете?

— Да, — ответил я. — Тихона.

— Тихон? — переспросила она. — Кто это?

— Знакомый монах, — сказал я, смотря ей в глаза. — Скажи Ивану, что скоро возвращаемся.

Ещё немного погрустив о прошлом, мы поехали обратно.

«И зачем мне эта шапка Мономаха? Если из-за неё тебя могут просто убить и всё? И для чего это?» — думал я, вспоминая годы в монастыре. Тогда было легче и безопаснее.

На то, что мы проезжали, я не смотрел. Уже видел. Так что приехав, я вышел и направился ко дворцу. Краем уха я слышал, как мой сын что-то говорил Ксении, но закрыл дверь и принялся разбирать указы. Не до этого.