Золотинец (джен)

Теплые лучи солнца нежно приплясывают на шее у затылка. Можно потянуться в них всем телом и почувствовать, как ласково прогревается каждый его сантиметр. В прикрытое прозрачной занавеской окно видна улица. Летним днем на ней тихо, только муха-другая лениво пролетит совсем низко от травы, как будто не понимая, зачем вообще она выбралась сегодня на яркий свет. Да глупый шелудивый соседский пес Бобик проскачет на трех лапах. Четвертую ему знатно покусали в последней драке. Ох, и стенал он потом...

Мстительная улыбка невольно растягивает тонкие губы. В золотисто-зеленых глазах скачет солнце. Маленькие шерстинки над губой чуть шевелятся. Солнце запутывается в них, подсвечивая изнутри нежным теплым светом.

Тяжелый вздох. Как бы ни были приятны воспоминания, но суровая реальность не терпит отлагательств. На сегодня у него много дел.

Самое первое и самое важное — уговорить Хозяйку еще поспать. Она сильно устает последнее время и ходит замотанная. Темные круги под глазами. К вечеру плечи уже опущены, и нет той игривости в походке, что должна скользить в каждом движении особы ее лет. Так можно, неровен час, в колодец свалиться или суп пересолить. Или вон яйца все побить, когда из курятника несешь. Да и вообще — нет радости на душе у Хозяйки, нет радости и в Доме. Мутнеют стекла на окне, осыпается на видных местах штукатурка, пауки вон совсем обнаглели. Сколько раз он им говорил — не плести паутины хотя бы в гостиной. И что? Ноль эмоций. А Хозяйка что? Конечно, она их только жалеет. Чешет Кота за ушком и на праведное его возмущение возражает тихим голосом:

— Видишь ли, Золотинец, это же и их дом тоже. Они вообще тут раньше нашего поселились.

И что вот будешь с такими рассуждениями делать?

Она смешная у него, Хозяйка. Нежно перебирает утром пух на затылке, так что по всему телу, до самого кончика хвоста бегают переливчатые, звенящие мурашки. Чешет и приговаривает:

— Золотинец ты мой, солнышко. Лапушка моя. Ну, отпусти уже, хватит мурчать. За работу мне пора, столько дел.

Он только тяжело вдыхает, подставляя ей золотисто-белый бочок в полосочку, да мурчит еще громче, распластывая когтистую лапу на ее груди, а сам про себя думает: "Женщина, ну вот что ты несешь? Ты бы сама себя послушала, а? Как может одно и то же существо, мужеского, между прочим, пола, быть одновременно и СолнышкО и ЛапушкА? Это же совершенно разные роды. Хорошо, хоть Золотинец, да и то странно как-то звучит. С одной стороны, напоминает зверинец. Попугай, который приезжает к соседям на лето, рассказывал о таком. Жуткостное место, если честно. С другой стороны, какая вера может быть этому попугаю? Он наверняка так зубы заговаривал, чтоб избежать острых когтей и цепких зубов. С-самомнение! Нет, ну подумайте сами, ну что там есть? Так, мешок нелепых разноцветных перьев".

Если поразмыслить, Коту больше нравится сходство своего имени с тем словом, которое часто говорит бабка Марья с другого конца деревни. "Мал золотник, да дорог", — важно заявляет она и поднимает скрюченный ревматизмом костлявый палец к небу. Кот слабо представляет себе, что такое золотник, но звучит это весомо, очень-очень серьезно. Кстати, о важном. Солнце приближается к зениту, смешливо перебирая случайные облака на ладони. Утро давно прошло. И одно важное дело на сегодня уже выполнено. Хозяйка мирно проспала до семи, и цвет ее лица теперь свеж, и голос ясен.

Остаются два других Важных Дела. Перво-наперво надо бы набить морду соседскому нахалу Ваське. А то он, паразит, взял себе манеру подмигивать уважаемой кошечке Марье Васильевне, которую хозяйка зовет почему-то Муська. Конечно, Марья Васильевна на мерзавца внимания не обращает, как и положено порядочной барышне, сидит себе на самом высоком столбике забора, что разделяет два огорода: Хозяйкин и соседский. Сидит, хвостиком пушистым лапки свои белые, чистые принакрыла и, как и положено порядочной барышне, смотрит на облака. Но иногда все же прыскает в свои замечательной грациозности белые усики. И то верно, удержаться трудно, глядя на то, какие коленца выделывает облезлый Васька у ворот ее дома. Эх... Стало быть, первым делом Васька.

Ну, а третье Важное Дело на сегодня только называется делом, а на самом деле представляет собой множество мелких и кропотливых проблем, которые в целом называются от-вет-ствен-ность. Хозяйка так сказала однажды:

— У каждого порядочного человека на земле есть своя ответственность.

Ну, а чем кот хуже человека? Вот. У кота тоже своя ответственность. Так уж получилось, что это — Щенок. Толстый, глупый, вечно попадающий в самые разные неприятности. Кот искренне не понимает, зачем вообще притащила его в дом Хозяйка. Это случилось поздней осенней ночью. Она вошла на кухню, как-то неловко распахнув дверь ногой, держа в охапке маленький пищащий комочек. Щенок был тогда еще вообще слепым, чрезвычайно грязным и мокрым. С тех пор Кот совместными усилиями с Хозяйкой его немного очистил, да и высох Щенок тогда быстро. И глаза вон даже открылись. Любопытные. Уже сменившие небесную голубизну на озорной коричневый колер. Но ума у Щенка так и не прибавилась.

Кот опять потянулся. Со двора до него донёсся пронзительный визг. Так и не успел подумать еще об одном, уже не таком важном деле на сегодня.

Двор представлял собой картину древнего побоища. Кот как-то смотрел с Хозяйкой исторический фильм по телевизору. Римские легионеры против тигров. А здесь роль тигра выполняет бочка с дождевой водой. Уму непостижимо, как этот толстый паразит умудрился ее перевернуть. Сидит теперь, накрытый железным чревом, и воет. В пустом замкнутом пространстве звук выходит тихим и устрашающим. Щенку становится еще тоскливее, и он срывается на плач. Эх.

Ловкий, грациозный прыжок по касательной. Бочка, сбитая у самого верхнего края уверенной и сильной кошачьей лапой, качается и падает к ногам победителя. Из под нее вылезает мокрый и грязный Щенок. Опять. Мокрый и грязный.

Кот только вздыхает. И почему у всех котов жизнь идет как положено: лисы в курятнике, воробьи в огороде, мыши в подвале. А у него, у Кота Золотинца вместо ответственности — вот это вот недоразумение? Осудительно покачав головой, Кот ведет Щенка на зеленую полянку, просушивать бока под ярким солнышком. Такому мокрому и простыть недолго. А как обсохнет, глядишь, грязь с него сама и отвалится.

Кот лежит на ветке высокой яблони неподалеку от полянки. И краем глаза поглядывает на ужасное побоище. Мокрая земля, повергнутая испачканная бочка и колючие шипы изгрызенных кустов с розами. Нет, конечно, Кот тоже не любит эти кусты. Вечно выдергивают золотистую шерсть из округлых бочков. Но все же сгрызать их на корню, а сверху прикрывать грязной бочкой — это уже смахивает на какое-то варварство.

Солнце сушит грязь на бочке и коричневой, нежной шерсти Щенка. Мухи задумчиво жужжат в кроне деревьев. Веки тяжелеют, глаза закрываются сами, и в разморенном полуденной негой мозгу начинает медленно формироваться мысль, идея о том самом не важном, но очень приятном деле, которое обязательно нужно сегодня успеть. Кот только ухватывает эту мысль за ускользающий хвост, только начинает раскручивать вселяющее в душу радость видение, как по ушам ему бьют невозможные шипение и вой. Ну, конечно, только успел Кот задремать в тенечке, как неугомонный наполовину подсохший паршивец нашел новое приключение на свой толстенький зад! Подумать только, Щенок умудрился схватить за хвост Ваську. Нет, за хвост того давно уже пора было оттаскать. Глазки он тут, понимаешь, строит Марье Васильевне, уже часа два, наверное! Но нельзя же так прямолинейно. Посреди двора. Не найдя предварительно хорошего укрытия.

Зато хоть второе важное совпадает наконец-то с третьим. Идеально. И Кот, распушив свой рыжий золотистый хвост, несется в атаку на проходимца, посмевшего обидеть маленького щеночка. Срабатывает эффект неожиданности, и Коту удается с лету вцепиться супостату в загривок. Щенок, изо всех сил пытаясь помочь и оглушительно гавкая — применив запрещенную, между прочим, психологическую ультразвуковую атаку — толстым своим боком Кота немедленно скидывает, выбивая шерстистый загривок Васьки из-под точеных сильных лап. Эх. Не умеешь, так хоть не ввязывайся.

Удар лапой, взмах хвостом, Щенок откатывается подальше, и вот уже два непримиримых противника стоят друг против друга в боевой стойке. Еще секунда — и они сцепятся в смертельных объятиях. Полетят повсюду пух и клочья шерсти. Прощайте, новые, отращенные к лету бачки. Но пока эта секунда противостояния длится и длится, вечность, как в фильмах про ковбоев. Хозяйка очень любит такие смотреть. В плед завернется, чашку с чаем ухватит в обе ладошки и смотрит, не отрываясь. Иногда даже рот приоткрывает от внимания. Чисто как птенец. А там, на экране — глаза горят. Усы топорщатся. Искры. Пыль из-под ног. Дым из ушей. Непримиримый дух настоящих воинов. Хвосты так и ходят ходуном. И вот два свободных прекрасных ковбоя, лишь одному из которых место под Луной и в сердце несравненной Марьи Васильевны, сходятся в смертельной схватке и, вцепившись в шкуры друг друга, катаются по земле, издавая душераздирающие звуки.

* * *

Да, лапа теперь немного хромает. Зато и Васька ушел со шрамом через всю морду. Как вспомнишь, так прямо на душе веселей.

Кот блаженно закрывает глаза и улыбается. Набесившийся Щенок мирно спит на крыльце, солнечные лучи стали уже длиннее, запутались в верхушках соседних кленов. Все идет к тому, что Хозяйка скоро вернется домой. А значит, настало время для неважного дела. Неважного, но удивительно приятного. Неслышно ступая мягкими лапами, кот тихонько прокрадывается в подвал. Там, между дверью и стеной есть у него заветная доска. Стоит поднажать на нее покрепче плечом, и она немного отодвигается, открывая узкий проход на вершину мира, в райскую долину и пещеру Сезам. Там, на высоком крепком старом столе Хозяйка держит крынки с молоком. Нужно легонько сдвинуть лапой крышку с самого пузатого, того самого, родная крышка от которого давно потеряна, и прикрыт он теперь самодельной. Поскольку сидит она не плотно, то через секунду легко откроется доступ к счастью мира. Белая, сладкая в своей чистоте, нежнейшая в своей неге, царственная в своем благородстве, мягкая в своей несравненной белизне. Сметана. Такая жирная, что попавшие в нее по недосмотру усы топорщатся колом еще несколько дней после. Такая сытная, что выход из погреба становится намного затруднительнее, чем вход. Погрузив в приятную прохладу свой разгоряченный подвигами язык, Кот понимает, что день прожит не зря, и есть в мире совершенство.

И вот, достойным украшением наступающего летнего вечера возлежит на крыльце Кот, свершивший на сегодня все свои важные и даже успевший одно неважное дело. Под ним жаркий от солнечного тепла, уставший от долгого летнего дня, радостно встречающий вечернюю прохладу камень. Над ним легкий ветерок, прилетевший с наступлением сумерек. А сам Кот нежится в проникающим сквозь кости тепле и слушает нежные Хозяйкины речи.

— Золотинец ты мой, ждал меня, да? Опять сегодня со Щенком безобразили? А кота Ваську кто поколотил? Вон он, хромает весь. Житья вам нет вместе, банда. Ты поди сметану опять сожрал, горе мое? Эх, Золотинец ты мой, солнышко. Лапушка.

А Кот только жмурится довольно и мурчит, и животу, плотно набитому сметаной, тепло и мирно от нагретого за день крыльца. И так хорошо жить на свете. И сквозь вечернюю вальяжную негу думается ему, что неважные дела, пожалуй, все же самые приятные.